Глава 24

— Итак, — начала Барбара.

— Итак, — откликнулся Флетч.

Они завтракали на веранде лорда Деламера.

— Мы в Найроби.

— Именно так.

— Наконец-то у нас медовый месяц.

— Плюс возможность выспаться в своей кровати. На противоположной стороне проспекта Гарри Туку просыпался Найробский университет. Студенты сновали взад-вперед в ярком солнечном свете.

— Долгая, нежная ночь. Десять часов на сон, пять — на еду и игры.

— Так много?

— Я засекала время.

— Я чувствую себя так, словно родился вновь, — Флетч развернул «Стандарт». — Хотя уши заложены, а из носа течет.

— В это утро я радуюсь тому, что мы поженились, — под столом нога Барбары прижалась к его ноге.

— Я тоже.

— Я боялась, что у тебя будет болеть живот.

— Он не болит. И не болел. Хотя синяк выглядит ужасно.

— Ну, не знаю. Мне кажется, он такой эротичный.

— Кто ж будет ругать плод своих трудов.

— Я тут ни при чем.

— Однако!

— Я знаю, что ни при чем. Ты на что-то наткнулся.

— Пусть так.

— Он выглядит, как гульфик, оттянутый вбок.

— Может, тебе переквалифицироваться в дизайнеры синяков?

— Потому-то боксерам запрещено бить ниже пояса?

— Судя по всему, их тренеры полагают сексуальным совсем не то, что ты.

— Я не знала, что это место у мужчин такое чувствительное.

— Если вы нас режете, разве из нас не течет кровь?

Им подали фрукты.

— Этим утром в газете нет ни слова об убийстве в аэропорту, — после ухода официанта Флетч подвел итог своим изысканиям.

— Ты рассказал об этом Карру?

— Да.

Пюре из ревеня, в меру подсахаренное, пришлось им по вкусу.

— И что он сказал?

— Согласился, что это серьезная проблема. «Ящик с камнями».

— Он понял, почему ты не обратился в полицию?

— Да. Я не могу провести всю жизнь в Кении, по очереди встречаясь с подозреваемыми в убийстве.

— И ты собираешься просто забыть о нем?

— Я не могу. Вдруг они решат повесить невиновного?

— Разве ты не можешь послать в полицию приметы преступника?

— Разумеется, могу. Белый мужчина среднего роста, с каштановыми волосами, усатый. В Кении таких мужчин, наверное, больше, чем зебр. Им придется каждую неделю вызывать меня к себе, а потом отправлять обратно. И я подозреваю, что они попросят меня задержаться — такими сладенькими, но твердыми голосами. А вот этого я позволить себе не могу. Карр ничего не предложил.

— Не можешь позволить… — Барбара откашлялась.

— Я уже думал об этом.

— Твой отец, надо отметить, не слишком любезен. Мы здесь уже третий день, а старший Флетчер все еще не соизволил лицезреть нас.

— Я обратил на это внимание. Впрочем, он оставил записку. Когда мы ездили в Тика.

— Да. В ней говорилось, что он еще заглянет к нам.

— Может, в его автомобиле спустило колесо.

— Я думаю, тебе лучше подойти к регистрационной стойке и узнать, оплачены ли наши счета.

— Я подумал, что сначала надо позавтракать.

— Сомневаюсь, что мы сможем вернуть большую часть денег, заплаченных отелю в Колорадо. Я бы на их месте нас наказала.

— Они, должно быть, привыкли к отмене свадебных путешествий.

А по проспекту Гарри Туку непрерывным потоком шли машины. Легковушки, такси, грузовики, привычные в любом городе, «лендроверы», увешанные запасными колесами, обшарпанные джипы, выглядевшие так, будто съезжали с гор не на колесах, а кувырком, какие-то непонятного вида машины, скорее всего, самодельные.

— Так чем мы сегодня займемся? — спросила Барбара. — При условии, что не придется переезжать в более дешевый отель.

Им подали яичницу, ветчину, гренки.

— Полагаю, я мог бы поискать отца. Он где-то здесь. А я любопытен.

— Вчера одна дама у бассейна рассказала мне о замечательных танцорах. Как же она их назвала?.. Бомас. Бомас харамби дансерз. Что-то в этом роде. Они выступают в десяти километрах отсюда. Рассказывают в танце удивительную историю о злом духе, вселившемся в молодую женщину, когда она и ее муж, путешествуя, уснули в лесу. Ее муж обратился к колдуну с просьбой избавить жену от злого духа. Колдун приходит и изгоняет его из тела женщины. Но каждый раз, когда колдун пытается приблизиться к злому духу, тот пугает помощников колдуна и мчится прочь. Все это рассказывается языком танца. Я бы хотела попасть сегодня на их представление.

Флетч наблюдал за Джумой, идущим по улице к отелю.

— И, поверишь ли, около Найроби есть зоопарк площадью сорок семь квадратных миль. Львы, жирафы, всякая прочая живность. Мы могли бы взять напрокат автомобиль, если ты сможешь привыкнуть к левостороннему движению.

Без рубашки, босой, в покрытых пылью шортах, с книгой в левой руке, Джума шагал, глядя прямо перед собой. Не удостаивая своим вниманием людей, сидящих на веранде лорда Деламера.

Флетч и Барбара находились слишком далеко от края веранды, чтобы позвать его.

— Еще мне рассказали об одном отличном ресторане. Называется он «Тамаринд». Таких лобстеров, как там, не готовят нигде. Недалеко отсюда китайский ресторанчик. «Гонконг». Лучший суп в Найроби.

— Вчера ты не теряла времени даром.

Флетч приподнялся, чтобы догнать Джуму и поздороваться с ним, но увидел, что тот вошел в вестибюль «Норфолка».

Засовывая книгу в задний карман, Джума лавировал между столами и стульями, подошел к их столику, сел.

— Вы рады видеть меня? — спросил он.

— Абсолютно, — ответил Флетч.

— Это означает да?

— Разумеется. Ты нас искал?

Джума наморщил лоб.

— Ты все это время был в Найроби? — спросила Барбара.

— Да.

— Хочешь чего-нибудь поесть?

— Я бы съел гренок. Из вежливости, — Барбара протянула ему свою тарелку с гренком. — И потому, что я люблю гренки с маслом.

— И чем ты занимался? — спросил Флетч, чтобы поддержать разговор.

— Обдумывал твою проблему, Флетч.

— Какую проблему?

— Видишь ли, мой отец тоже в тюрьме. Барбара подпрыгнула.

— Очень грустно, очень глупо, — Джума жевал гренок. — Он был на государственной службе. Шофер в министерстве образования. В конце одиннадцатичасового рабочего дня, уставший и проголодавшийся, он поехал к бару, в котором работал его брат, чтобы перекусить. Кто-то донес, что машина с государственным номером стояла у бара сорок пять минут. За это его судили и приговорили к восемнадцати месяцам тюремного заключения.

— Святой Боже, — ахнула Барбара. Кровь отхлынула от лица Флетча.

— Святой Боже, — повторил он.

— Машинам с государственным номером не положено стоять у баров.

— Восемнадцать месяцев тюремного заключения? — переспросил Флетч.

Барбара смотрела на мужа.

— К тому же его уволили. Так что у моей семьи вновь нет денег. Можно я съем еще один гренок? — и Джума положил его себе на тарелку.

Флетч откашлялся.

— Кто сказал, что мой отец в тюрьме?

— Придется тебе с этим примириться, Флетч. Я знаю, ты прилетел из Америки, чтобы встретиться с ним. Вы повидались?

На висках Флетча внезапно запульсировали жилки.

— Нет.

— В этом-то и проблема. Мне тоже не позволяют повидать отца. Даже теперь.

— Откуда ты знаешь, что мой отец в тюрьме?

— Тот тюремщик, что не пускает меня к отцу, какие бы доводы я ни приводил, говорит, что для моего отца разлука с близкими — часть положенного ему наказания. За то, что он оставил машину с государственным номером у бара.

— Бедный Флетч, — покачала головой Барбара.

— Вот я и спросил тюремщика, сделает ли он исключение для тебя, поскольку ты пролетел полсвета, чтобы повидаться с отцом. Он ответил, возможно, но лишь по завершении судебного разбирательства.

Флетч откинулся на спинку стула. Глубоко вздохнул.

— О, дорогой, — Барбара погладила его по руке.

— Как тебе нравится Кения? — спросил Джума Барбару.

— Потрясающая страна, — ответил Флетч.

— Мы, вананчи, очень гордимся Кенией. Во всем у нас безупречный порядок. Вы видели фотографии нашего президента Дэниэля-арап-Мои? Их можно встретить везде.

— Это точно, — подтвердила Барбара. — В каждом магазине.

— Хотя я должен признать, что семье приходится нелегко, если ее главу приговаривают к восемнадцати месяцам тюрьмы за парковку государственного автомобиля у бара.

— Это точно, — пробурчал Флетч.

— Вот почему я обдумываю, что же тебе делать, Флетч, — Джума пожал плечами. — Но решения предложить не могу.

Барбара все еще смотрела на Флетча.

— Ты знал об этом?

— Можно сказать, нет.

— Что значит, можно сказать?

— Не сейчас, Барбара. Пожалуйста. Не здесь, — у Флетча пересохло в горле.

— Ты знал. Ты же сказал, спустило колесо.

— Не знал.

— Почему он в тюрьме?

— Из-за случившегося вчера.

— В «Терновнике» была драка, — вставил Джума. — Об этом все знают.

— Я не знаю, — возразила Барбара. — Что такое «Терновник»?

Весть о том, что его отец в тюрьме, настолько потрясла Флетча, что он не замечал стоящего рядом Карра, пока тот не заговорил.

— Ирвин, мне нужно переброситься с вами парой слов.

— Что? Доброе утро, Карр.

— Мы слышали, — пояснила Барбара.

Карр посмотрел на нее.

— Слышали что?

— Отец Флетча в тюрьме. Ожидает суда. Свидания запрещены.

— Я вижу, — присаживаясь за столик, Карр кивнул Джуме. — Вчера он сам пришел в полицию. Разумное решение.

— Есть у него адвокат? — спросил Флетч.

— Да.

— Что, собственно, произошло? — Барбара не желала и далее пребывать в неведении.

— Два дня тому назад, когда мы ели в ресторане отеля «Шейд», в кафе «Терновник» возникла ссора, перешедшая в драку. Такое здесь не редкость. Возможно, зачинщиком был Уолтер Флетч. Возможно, и нет. Побили немало посуды. Более того, испортили настроение нескольким туристам. Власти этого не любят. Но хуже всего другое: Уолтер Флетч, возможно, избил аскари.

— Кто такой аскари? — спросила Барбара.

— Охранник. Официальный статус именно этого охранника как раз устанавливается.

— Вы хотите сказать, еще не ясно, полицейский он или частный охранник? — спросил Флетчер.

— Да, — кивнул Карр. — Некоторые частные охранники считаются работниками полиции. Другие — нет. Вас не затруднит принести мне кофе? — попросил Карр официанта. — Это очень важно. Законы Кении очень суровы, когда дело касается государственных служащих и имущества.

— Восемнадцать месяцев тюрьмы за парковку государственного автомобиля перед баром, — пробормотал Флетч. — Просто чудо, что они не послали Дэна Дьюиса пристрелить отца Джумы.

— Почему это до сих пор не выяснено? — спросила Барбара.

— Потому что аскари все еще в больнице. Ему крепко досталось, и он говорит, что его документы у одной из жен, но он не помнит, у какой именно.

— Что значит, у какой именно?

— Я полагаю, хороший удар в челюсть приводит к потере памяти, — Карр мелкими глотками пил горячий кофе. — Во всяком случае, до суда к Уолтеру Флетчу никого не пустят, за исключением адвоката. Дата судебного заседания еще не назначена.

— Будет неплохо, если вы уедете отсюда, — ввернул Джума.

Карр коротко глянул на него.

— Чем мы можем ему помочь? — спросил Флетч.

— Тут неподалеку мечеть, — Карр продолжал пить кофе. — Перед тем как войти, не забудьте снять обувь. На главных воротах надпись: «Не поощряй нищих».

— Бедный Флетч, — вздохнула Барбара.

— Не следовало нам ездить с вами в Тика, — Флетч смотрел на Kappa. — Я рассердился из-за того, что он не приехал в аэропорт. А когда он все-таки появился, нас на месте не оказалось.

— Вода перехлестнула дамбу, — ответил Карр.

— В Африке нет столько воды.

— Уолтер перебрал лишку, — уточнила Барбара.

— И теперь нам надо подумать, что делать дальше, — добавил Карр.

— Я ничем не могу ему помочь? — спросил Флетч.

— Нет.

— Мне не удастся повидаться с ним?

— Нет.

— Дерьмо собачье!

— Сегодня я лечу на мои раскопки, — продолжил Карр. — Там есть кое-какая работа. Вот я и решил по пути заехать к вам, рассказать об Уолтере Флетчере и спросить, не хотите ли вы полететь со мной.

— На ваши раскопки? — переспросил Флетч.

— Ох, — Барбара покачала головой. — Теперь мы собираемся искать потерянный римский город.

— Лагерь там не ахти. Жить придется в палатках. И там жарко, — Карр смотрел на стену отеля «Норфолк».

— Но жизнь там дешевле, чем в этом дворце вечных наслаждений. И вам будет интересно. Увидите настоящую Кению.

Флетч вздохнул. Посмотрел на Барбару.

— Бомас харамби, — вырвалось у нее.

— Что? — повернулся к ней Карр. — Совершенно верно. Давайте объединимся ради нашего общего блага. Вы поможете мне прорубаться сквозь джунгли. Кто знает, что мы можем найти.

Флетч тоже уставился на стену отеля «Норфолк».

— Барбара? Я хочу, чтобы ты сказала, что мы будем делать.

Барбара выпрямилась. Шумно глотнула. Теперь Карр, Джума и Флетч смотрели на нее. Она вновь глотнула.

— Как я могу соглашаться с чем-то, не зная, на что я соглашаюсь?

— Жизнь нас ждет суровая. Палатки на опушке джунглей. Ни телефона, ни электричества, ни кафе-мороженого. Двигаться будем вдоль реки. Сначала по одному берегу, потом — по другому. Будем рыть ямы. Смотреть, не попадется ли нам что-нибудь римское. Шейле, однако, там нравится.

Барбара не сводила глаз с Флетча.

— Барбара? — спросил тот. — Ты хотела бы вернуться домой?

— Это наш медовый месяц.

— Какой выпадает далеко не всем.

— Шейла будет рада новым людям, — вставил Карр.

— Домой нам сейчас нельзя. Мы же облетели полсвета, чтобы встретиться с твоим отцом.

— Это правда, — кивнул Флетч. — Но здесь его отсутствие столь же постоянно, что и в Штатах.

— Но теперь ты знаешь, что он существует, — заметила Барбара.

— Абсолютно верно.

— И второй раз тебе сюда, скорее всего, уже не попасть.

— Пожалуй, что нет.

— А кроме того… — Барбара смотрела на Kappa, — есть еще одно дело, с которым надо что-то решать…

Карр молчал.

— Почему ты оставляешь все на меня?

Флетч вздохнул.

— Ты хочешь лететь в джунгли? — спросила Барбара.

— Я хочу знать, чего хочешь ты.

— Хороший отдых, — внес в разговор свою лепту Джума.

Все повернулись к нему. Карр взглянул на часы.

— Расчетный час скоро кончится. Если вы решили выписываться, надо поторопиться.

— Хорошо, — кивнула Барбара. Флетч повернулся к Карру.

— Боюсь, ваше предложение принято нами без должной благодарности.

Карр широко улыбнулся.

— Разве вам плохо отдыхалось на озере Туркана?

Глава 25

— Я не уверен, все ли у нас в порядке со счетом, — Флетч, обращавшийся к мужчине, сидевшему в забранной решеткой кассе отеля, замялся. — Моя фамилия Флетчер, — от произнесенной вслух собственной фамилии ему чуть не стало дурно. Бляха на пиджаке кассира указывала, что его зовут Линкольн. — Мы хотели бы убедиться, что претензий к нам нет. Мы не уверены, что вернемся в «Норфолк». Хотя очень на это надеемся.

Кассир быстро нашел нужную гостевую карточку. Внимательно ознакомился с записями.

— Все в порядке, мистер Флетчер. Ваши счета оплачены. Уолтером Флетчером. Никаких претензий к вам нет.

— Если мы уедем, а потом вернемся, наши расходы все равно будут оплачиваться?

— Мы закроем счет, лишь получив соответствующее указание Уолтера Флетчера. Пожалуйста, распишитесь за ваши расходы, и мы будем считать ваш номер свободным, — он подсунул под решеткой карточку и ручку. — Отправляетесь на охоту?

— Да, — Флетч подписал счет, выставленный в шиллингах. — На охоту. Нас только что пригласили. В счет еще не внесли стоимость завтрака.

— Собираетесь в Масаи Мара?

— Точно не знаю. Летим на юг. К реке.

— Советую вам побывать в Масаи Мара. Там очень красиво.

Флетч вернул кассиру карточку и ручку.

— Я хочу поблагодарить администрацию отеля за новые теннисные туфли.

Кассир улыбнулся.

— Хорошего вам отдыха.

— Святой Боже, — в номере Барбара заталкивала в рюкзаки лыжные костюмы, шапочки, теплое белье, шерстяные носки. — Если б неделю назад ты сказал мне, что сегодня мы отправимся на поиски римского города, затерянного на побережье Восточной Африки, я бы подумала, что ты сошел с ума.

— Я не столь безумен, чтобы предсказывать такое за неделю.

— Ты думаешь, из этого что-то выйдет? Есть у нас шанс найти этот город? Насколько я понимаю, источник информации у Карра один — местная колдунья.

Флетч пожал плечами.

— Идея принадлежит Карру. Он претворяет ее в жизнь. Мы — его гости. Я благодарен ему за приглашение.

— Черт, — фыркнула Барбара. — Да как могли римляне построить город в Восточной Африке, не оставив тому документальное подтверждение?

— Я не думаю, что в истории нет «белых пятен». Наоборот, мне кажется, что нам известна лишь малая толика. Посмотри, с каким трудом даются нам факты истории моей семьи.

— Лететь в африканские джунгли, чтобы рыться в земле, — Барбара покачала головой. — Ты уверен, что нам этого хочется?

— Я только что посмотрел на выставленный нам счет. В шиллингах, разумеется, но число там со многими нулями. Карр говорит, что мой отец небогат. Не думаю, что нам следует оставаться в отеле, если есть возможность перебраться в другое место. Карр предоставляет нам такую возможность.

— Твои джинсы и тенниску принесли из прачечной. Они висят в шкафу.

— Отлично. Я смогу вновь одеться, как бродяга, а не проститутка.

— Флетч, ты уверен, что вы с Карром не родственники?

С вешалкой в руке, Флетч застыл, глядя на свои джинсы.

— Ты хочешь сказать, не Карр ли мой отец?

— Вчера вечером, когда вы вернулись с озера Туркана, я смотрела, как вы шли к бассейну, сидели, разговаривали…

— Нас обоих иссекло песком, всю ночь мы не сомкнули глаз из-за бури, оглохли в самолете… Стоит ли удивляться, что мы одинаково говорили и двигались.

— Он так о нас заботится.

— Мои джинсы выгладили. Посмотри! Мои джинсы выгладили!

— О, дорогой. Так не пойдет, — она взяла у него джинсы и стала мять их руками.

— Я об этом думал. Тебя интересуют факты?

— Думал о чем?

— Когда мы ездили с Карром в Тика, в отель приходил человек, назвавшийся Уолтером Флетчером, и спрашивал о нас.

— Разве он не мог справиться о нас по телефону?

— Портье сказал, что кто-то приходил в отель. Не просто кто-то, а Уолтер Флетчер, — Барбара бросила джинсы на пол и начала их пинать. — Когда мы встретили Джуму, он сказал, что знает моего отца.

— Его тоже опечалило происшедшее с Уолтером Флетчером.

— Джума сказал, что Уолтер Флетчер — пилот. Карр был с нами. Джума знал и Карра, и Уолтера Флетчера. Появившись в отеле до прихода Карра, он уже знал, что Уолтер Флетчер в тюрьме.

— Мой свекор — арестант.

— Перестань, Барбара.

— Но это правда, не так ли?

— У тебя входит в привычку бить ниже пояса?

— Человек, который затеял ссору в баре! И угодивший за это за решетку! Маме это понравится. Я вышла замуж за сына арестанта!

— Черт побери, Барбара! — Флетч наклонился и вырвал джинсы у нее из-под ног. — Так ты понимаешь семейную жизнь? Гладить меня по шерстке на людях и пилить наедине? Внизу только и слышалось: «О, дорогой; бедный Флетч», — а в номере ты зовешь меня сыном арестанта.

— Что ж, у меня было время подумать.

— Не забывай, совсем недавно я не подозревал, что мой отец жив. И не в курсе того, что здесь происходит, — Флетч всунул ногу в брючину. — Так что одному богу известно, что еще мы здесь узнаем.

— Ты сказал: «Возможно, у него спустило колесо». Так ведь, Флетч. А вчера Карр сказал, что Флетчера-старшего задержало «серьезное дело, связанное с юриспруденцией». Значит, ты был в курсе?

Флетч застегнул молнию.

— Я знал о ссоре в кафе. И понятия не имел, что отец в тюрьме. Честное слово.

— Мне просто не хочется верить, что он за решеткой.

— По крайней мере, он сам сдался властям.

— Мог же ведь он встретить нас в аэропорту!

— Не знаю.

— Но он этого не сделал.

— Полагаю, что нет.

Флетч натянул тенниску.

— Ты полагаешь? К чему ты так говоришь? Когда ты женился на мне ты тоже сказал не «да», а «полагаю, что да».

— Полагаю, сказал, — сев на кровать, Флетч надевал носки и теннисные туфли.

— Как это понимать? Ты полагаешь, что твой отец не встречал нас в аэропорту. Ты же знаешь наверняка, что его там не было?

— Знаю ли? — Флетч направился к двери.

— Куда ты пошел?

— В том-то все и дело, Барбара. Я этого не знаю.

— Ты куда-то идешь?

— Да, — он открыл дверь в коридор.

— Карр ждет нас.

— Он сказал, что заедет за нами в полдень.

— Ты уходишь, потому что злишься на меня?

— Я ухожу… — Флетч замялся, взявшись за ручку двери, — чтобы найти ответ на твой вопрос, кое-что выяснить, возможно, выяснить слишком многое.

— Флетч…

— Если я не вернусь до приезда Карра, вам придется меня подождать.

Глава 26

— Привет, — Флетч подождал, пока молодой полицейский, сидящий за высокой перегородкой поднимет голову, заметит его, ответит.

— Привет, — полицейский ответил, выдержав долгую паузу.

Флетч чихнул.

— Как поживаете?

— Хорошо, благодарю вас. А вы?

— Отлично.

Полицейский вновь посмотрел на Флетча.

— А что вам нужно в полицейском участке?

Флетч шумно глотнул.

— Я хотел повидаться с отцом. Моя фамилия Флетчер. Он здесь?

— О, да, — полицейский сверился с лежащим перед ним листком. — Ожидает суда.

— Могу я увидеться с ним?

— Это невозможно, — ответил полицейский. — Он наказан.

— Его наказывают до суда?

Полицейский наморщил лоб.

— Какой смысл держать его в камере, если дозволять всем общаться с ним?

— Я прилетел из Америки. Два дня тому назад. Я не знаю, сколь долго еще пробуду здесь. Мне необходимо встретиться с ним.

— О, я вижу, — полицейский сложил лежащие перед ним бумаги. Лоб его по-прежнему бороздили морщины.

Флетч молчал.

Несколько мгновений спустя полицейский скрылся за дверью в дальней стене.

Пытаясь очистить нос, горло, глаза от песка, Флетч прошагал полквартала, разделявшие отель «Норфолк» и полицейский участок. Компанию ему составляли студенты, нагруженные книжками, спешившие как в университет Найроби, так и из оного. Он обогнал белую пару, в шортах и соломенных шляпах. Чувствовалось, что они очень устали и, судя по всему, заблудились.

В полицейском участке никого, кроме Флетча, не было. Там царили тишина и покой.

Флетч вновь чихнул.

Полицейский вернулся один.

Ничего не сказал. Вновь зашуршал перекладываемыми бумажками.

— Так что? — спросил Флетч. — Могу я повидать его?

— Мистера Флетчера здесь нет.

— Что?

— Он просил передать вам, что его здесь нет.

— Вы сказали, что я — его сын? Что его сын пришел встретиться с ним?

— Да, конечно. Он попросил передать вам, что его здесь нет.

По пути к двери Флетч вновь чихнул.

— Будьте здоровы, — донеслось от перегородки. Флетч обернулся.

— Уолтер Флетчер? В вашей камере сидит Уолтер Флетчер — бывший американец, белый, лет под пятьдесят?

— О, да, — кивнул полицейский. — Мы хорошо его знаем.

Глава 27

— Отвлеките ее руки, — пробормотал Карр.

Флетч пощекотал девочке шею.

Едва ее руки взметнулись вверх, громадные ладони Карра выпрямили ногу девочки, совместив концы сломанной кости. Ее смех перешел к крик боли.

— Все уже позади, сладенькая. Ты еще потанцуешь, когда вырастешь.

Карр обмотал ступню, и лодыжку девочки эластичным бинтом, установил шину, замотал и ее. Ссадина в месте перелома почти зажила. Ногу девочка сломала дней семь тому назад.

— Делаем, что можем, — пожал плечами Карр, — Если врача нет, лечим сами.

Из Найроби они полетели на юго-восток. В аэропорту Уилсона Джума помогал носить вещи от «лендровера» к самолету, загружать их в самолет, затем уселся в последнем ряду, позади Барбары. Флетч не слышал, чтобы кто-либо прокомментировал решение Джумы лететь с ними. Лыжи лежали в проходе между сиденьями, едва умещаясь в самолете.

Во время полета Джума читал «Аке», книгу Воле Шоинка.[18]

Барбара неотрывно смотрела в иллюминатор. С воздуха лагерь Карра не бросался в глаза. Располагался он на восточном берегу реки, на опушке джунглей. Еще в двадцати пяти километрах к востоку сверкала голубизна Индийского океана.

Посадочная полоса являла собой двухколесную колею. Большая палатка-кухня, по обе ее стороны — две палатки поменьше, кусок брезента, натянутый на четырех столбах, старый джип в тени гигантского баньяна. Прочих достопримечательностей Флетч не обнаружил.

Карр посадил самолет колесами в колею. Флетч откинул дверцу. Навалилась душная, влажная жара. Примерно человек пятьдесят вышли из леса. Карр заглушил двигатель, повернул на панели управления несколько выключателей.

— Полагаю, клиника открыта.

Обезьяны были везде: на земле, на деревьях, на палатках, на столе и стульях, стоящих под брезентом. Самцы с детенышами, вцепившимися в их шерсть, самки, кормящие новорожденных, детеныши постарше, передвигающиеся самостоятельно.

— Они кусаются, — предупредил Карр. — Воруют. Не питают ни малейшего уважения к людям.

Шейла, в теннисных шортах и рубашке с короткими рукавами, ждала их в конце посадочной полосы. С кувшином лимонада и стаканами на подносе.

— Здесь полный порядок, — доложила она, едва Карр вылез на крыло. — У тебя тоже все нормально? Тогда и в мире без проблем.

— Нашла что-нибудь интересное в мое отсутствие? — спросил Карр.

— Да, — кивнула Шейла. — Запасные ключи от «лендровера», которые ты вроде бы потерял.

Карр пожал плечами.

Опустив поднос на землю и разлив лимонад, Шейла обняла и поцеловала Карра.

— Мое потное чудовище, — она обняла и поцеловала Флетча, когда узнала, кто он такой. — Хорошо. Нам необходимы загорелые люди, — обняла и поцеловала Барбару. — Великолепно! Женщина поможет мне догнать убегающий мир.

Джума стоял в сторонке, мрачно глядя на Шейлу. Когда Карр представил их, Шейла помахала ему рукой.

— Привет, Джума. Рада, что ты решил присоединиться к нам.

— Я привез неплохие бифштексы, — порадовал Шейлу Карр.

— Наверное, они очень дорогие.

— Не дороже кур.

Обезьяна заглянула в кувшин с лимонадом. Шейла легким пинком отогнала ее.

— Послушай, это женщина Карра? — шепотом спросил Джума у Флетча.

— Полагаю, что да. Шейла. Да.

— Я этого не знал, — пробормотал Джума.

— Ничего римского не нашлось? — Шейла и Карр уже шли к палаткам.

— Все, как обычно. Наконечники. Бивни. Скелет.

— Человеческий?

— Да. Ребенка. Похороненного не так уж и давно. Оставшуюся часть дня Флетч наблюдал, как Карр, устроившись под тентом, лечит людей. Многие дети приходили с ожогами. Карр смазывал и бинтовал пораженные места. Еще больше — с гноящимися глазами. Карр промывал их, закапывал лекарство или закладывал в уголок лечебную мазь. Родители получали от него тюбик (пузырек) с лекарством и подробные инструкции по его использованию. Жалобы были самые разные: боли в желудке, рваные раны, язвы, сломанные кости. Каждому Карр задавал множество вопросов, выясняя причину недомогания, затем доставал из аптечки первой помощи таблетки, бинты, лекарства. С кожными заболеваниями к нему не обращались: похоже, знали, что тут он им не поможет. У двух стариков Карр диагностировал опухоли и сказал, что им следует обратиться в больницу.

Мужчина, опираясь на костыль, сделанный из толстой ветки, сказал, что уронил валун на пальцы ноги. Два пальца Карр отрезал садовым секатором. Продезинфицировал, зашил и перевязал раны. Третий палец, сломанный, трогать не стал.

Отрезанные пальцы Карр завернул в кусок бинта и торжественно отдал мужчине.