Глава 5

— Миссис Хайбек?

Седовласая дама в платье в цветочках и зеленых теннисных туфлях сидела на металлическом стуле с прямой спинкой у бассейна. У ее ног лежала красная сумочка.

— Да. Я миссис Хайбек.

Она посмотрела на Флетча, и ее нос чуть дернулся, как у кролика.

— Ай Эм Флетчер. Из «Ньюс трибюн». Я должен был встретиться с вашим мужем в десять часов.

— Его здесь нет.

Нажав на кнопку звонка у калитки, Флетч еще раз оглядел дом и участок. 12339, Полмайр-драйв. Уютный кирпичный особняк, утопающий в рододендронах, но уж никак не жилище тех, кто мог, не моргнув глазом, отвалить пять миллионов на благотворительность.

И никто не поспешил к калитке, чтобы впустить его.

Блуждая между рододендронов, Флетч нашел седовласую даму, сидящую у бассейна.

— Никто не знает, где он, — продолжала миссис Хайбек. — Дональд блуждает по миру. Это единственное, что можно сказать о нем с полной определенностью. Дональд блуждает. — Она протянула руку и схватила пальцами что-то невидимое. — Блуждает.

— Могу я поговорить с вами?

Она вновь дернула носиком.

— Молодой человек, вы очень-очень пьяны.

— Нет, мадам. Разве я похож на пьяного?

— От вас разит спиртным.

Флетч наклонил голову к плечу, понюхал тенниску.

— Это мой новый дезодорант. Вам нравится?

— Это одорант[2].

— Он называется «Бух»!

— Он называется бербон. От вас разит бербоном.

Флетч вновь понюхал тенниску.

— Ужасно, не правда ли?

— Запах бербона я отличаю сразу. Ваш бербон — из дешевых.

— Позаимствовал его на распродаже, знаете ли.

— Слышала я о вас, журналистах. — В серых глазах миссис Хайбек стояла грусть. — Дональд однажды рассказал мне о знакомом журналисте, который наполнял бербоном постельную грелку. Своим коллегам он говорил, что нашел способ облагородить пьянство. Лежа в постели, потягивал бурбон через клапан грелки. К сожалению, через три месяца он уже не мог добраться до кровати и спал на полу. — Миссис Хайбек сложила руки на коленях. — До двухспальной кровати.

Флетч глубоко вздохнул. Он чувствовал, что вульгарный смех оскорбит миссис Хайбек.

Посмотрел на бассейн. На другой стороне мужчина в сомбреро поливал цветочную клумбу.

— Дело в том, что произошло это случайно.

— Люди всегда находят предлог для того, чтобы напиться. Хорошие новости, плохие новости, никаких новостей.

— Нет, действительно случайно. Я зашел в винный магазин на пересечении бульвара Вашингтона и Двадцать третьей улицы, и как раз в тот момент упала стойка с бутылками бербона. Меня и одного из работников магазина окатило бербоном с головы до ног.

Ее грустный взгляд задержался на лице Флетча.

— Я не пил. Честное слово. Позвольте мне присесть?

— Хорошо, — с неохотой согласилась она. Флетч сел на второй металлический стул. Миссис Хайбек сидела в тени большого зонтика, Флетчу досталось место под солнцем.

— Так вернемся к пяти миллионам, миссис Хайбек…

— Пяти миллионам, — повторила она.

— …Которые вы и ваш муж решили подарить музею искусств.

— Да-а-а? Расскажите мне об этом.

— О чем?

— Об этом.

Флетч смутился.

— Я надеялся, что рассказывать будете вы.

Миссис Хайбек выпрямилась.

— Да, мой муж и я решили пожертвовать пять миллионов музею искусств.

— Мне это уже известно. Ваш муж адвокат?

— Мой муж блуждает. Далеко-далеко. И всегда блуждал, знаете ли. Это все, что можно о нем сказать.

— Понятно. — Поневоле Флетч задумался, а сколько водки выпила миссис Хайбек с утренним кофе. — Он — старший партнер в юридической фирме «Хайбек, Харрисон и Хаулер»?

— Я говорила ему не делать этого, — миссис Хайбек нахмурилась. — Три фамилии, начинающиеся с буквы «х». Более того, со слога «ха». — Все еще хмурясь, она посмотрела на Флетча. — Вы со мной согласны?

— Конечно. Звучит неестественно.

— Создает дисгармонию. Ощущение, что партнеры никогда не могут прийти к единому выводу. В чем-то сойтись.

— Да, — не стал спорить Флетч.

— Не говоря уж о том, что, произнося «Хайбек, Харрисон и Хаулер», люди слышат, возможно и подсознательно, «Ха, ха, ха». В действительности же они говорят «Хай, ха, хау». Что еще хуже.

— Гораздо хуже, — Флетч вытер со лба пот.

— Я хотела, чтобы он взял четвертого партнера, — продолжила миссис Хайбек. — По фамилии Бурк.

— Ясно. И что, мистер Бурк не захотел присоединиться к фирме?

Миссис Хайбек ответила пренебрежительным взглядом.

— Дональд сказал, что у него нет знакомых с такой фамилией.

— Понятно.

— По крайней мере, среди адвокатов. Не нашлось ни одного адвоката с фамилией Бурк.

— А среди ваших знакомых нет адвоката с фамилией Бурк? — полюбопытствовал Флетч.

— Нет, — без запинки ответила миссис Хайбек. Под жаркими солнечными лучами пропитанная бербоном одежда Флетча быстро высыхала. От паров бербона голова у него шла кругом. Будто он сам приложился к грелке с бербоном.

— Ваш муж консультировал корпорации?

— Нет. С корпорациями он не работал. Все время спорил в суде.

Глаза ее по-прежнему переполняла грусть.

— Я знаю, что он считался одним из лучших криминальных адвокатов.

— Это точно, — согласилась миссис Хайбек.

Флетч шумно выдохнул.

— Миссис Хайбек, у вас или вашего мужа были иные источники доходов, помимо гонораров за судебные процессы и доли прибыли, причитающейся вашему мужу, как старшему партнеру фирмы «Хайбек, Харрисон и Хаулер»?

— «Хай, ха, хау».

— То есть, было ли у вас личное состояние или вы получили наследство…

— Мой муж всегда носит черные туфли, — прервала его миссис Хайбек. — В Хейтс черные туфли встретишь не часто. Он не любил кричащих нарядов, в каких щеголяют многие криминальные адвокаты.

Флетч почел за благо промолчать, ожидая продолжения.

— Вам представляется, что мужчина, отдающий предпочтение черным туфлям, не склонен к блужданиям, не так ли?

Вновь Флетч выдержал паузу, прежде чем заговорить.

— Не то, чтобы я пытаюсь вторгнуться в вашу личную жизнь, миссис Хайбек…

— Нет у меня никакой личной жизни. — Она уставилась на свои зеленые теннисные туфли.

— Просто я стараюсь осознать, что означает для вас и вашего мужа решение пожертвовать пять миллионов долларов музею искусств? Наверное, это практически все, что он заработал за свою жизнь.

— Молодой человек, меня от вас тошнит.

— Простите.

— От вас дурно пахнет. Вы вроде бы трезвы, но от вас несет бербоном. От этого запаха кружится голова, я боюсь, что меня сейчас вывернет наизнанку.

— Извините. Но у меня точно такие же ощущения.

— И что же мы будем с этим делать?

Флетч оглянулся на дом.

— Может, мне принять душ.

— Если вас, как вы говорите, облили бербоном, вам нет смысла принимать душ, а затем надевать пропитанную бербоном одежду. Этот мерзкий запах никуда не исчезнет.

— Логично, — кивнул Флетч. — Очень логично.

— Почему бы вам не прыгнуть в бассейн? Благо, он под боком.

— Это я могу. — Флетч начал выгружать содержимое карманов. — В одежде.

— Зачем вам прыгать в бассейн в одежде?

— Чтобы вымыть из нее запах бербона.

— Но ваша одежда намокнет. Неужели вы хотите целый день ходить в мокром?

— Сегодня жарко.

— Жаркость не имеет никакого отношения к мокрости.

— Жаркость?

— Так, бывало, говорила моя дочь. Когда была маленькая. Жаркость. Неудивительно, что она вышла замуж за поэта. Как же его зовут…

— Я не знаю.

— Том Фарлайф.

— Ясно. Я как раз собирался задать несколько вопросов о ваших детях.

— У них все в полном порядке, благодарю. Очевидно, вам надо раздеться перед тем, как прыгнуть в бассейн.

— Тогда я буду без одежды.

— А мне-то что? Я — мать и бабушка. Мне без разницы. Это частный бассейн. — Она глянула на садовника. — Это Педро. Он тоже возражать не будет. Если вид голого мужчины ему неприятен, не следовало ему идти в садовники.

— Вы абсолютно правы.

Миссис Хайбек встала.

— Раздевайтесь. Я отвернусь, чтобы вы могли сказать своей подружке, что голым вас видела только мать, когда меняла вам подгузники. На прошлой неделе, не так ли?

Флетч уже развязывал шнурки.

— Одежду оставьте на стуле. После того, как прыгнете в бассейн, скажите «хоп». Я возьму ее, постираю в машине, а затем высушу в сушилке.

— Как вы любезны, — Флетч поднялся, стянул через голову тенниску.

— Хоп! — громко крикнула миссис Хайбек и помахала рукой садовнику.

Тот поднял голову и посмотрел на нее из-под сомбреро. Ничего не сказал, не взмахнул рукой.

Флетч снял джинсы и трусы, прыгнул в бассейн.

Наслаждаясь прохладой воды, смывая с себя запах бербона, доплыл под водой до противоположного бортика, повернул назад. Вынырнул, вскинул голову, крикнул «хоп».

Миссис Хайбек уже несла к дому его одежду. И свою красную сумку.

Глава 6

— Эй!

Кричали вроде бы издалека, но Флетч, все еще плавающий в бассейне, безошибочно определил, что обращались к нему. А потому несколькими энергичными гребками добрался до торца бассейна, ухватился рукой за бортик, поднял голову.

На бортике стоял Бифф Уилсон, по-прежнему в пиджаке и при галстуке.

— Хоп! — приветствовал его Флетч.

— Боже, это ты, — ответил Уилсон.

— Нет, — покачал головой Флетч. — Я — Флетчер. В двух метрах позади Биффа держался лейтенант Гомес.

— Ты кто? Флетчер?

— Да, сэр.

— Ты был на автостоянке «Ньюс трибюн»?

— Да, сэр.

— Как ты так быстро оказался здесь?

— Не останавливался по пути, чтобы выпить кофе.

— Ты надоумил молодого полицейского спросить, вставные ли у меня зубы?

— Вставные что?

Бифф засунул большой палец правой руки под передние верхние зубы, чтобы продемонстрировать, какие они у него крепкие.

— Встафные зупы!

— Да что вы, Бифф. Всем же ясно, что они у вас свои.

Бифф искоса глянул на Гомеса, затем вновь повернулся к Флетчу.

— Работаешь ты в «Ньюс трибюн» или нет?

— Работаю. Сэр.

— И чем ты занимаешься?

— Меня только что перевели в отдел светской хроники.

— Светской хроники. — По тону Биффа чувствовалось, что он ни в грош не ставит тех, кто пишет о светском обществе. — А что ты делаешь здесь?

— Здесь?

— Здесь. В доме Дональда Эдвина Хайбека.

— Плаваю, сэр.

Тут Бифф взорвался.

— Он плавает с голым задом!

— Мне поручили в десять утра взять интервью у Дональда Хайбека в связи с тем, что он и его жена решили пожертвовать пять миллионов долларов художественному музею.

— Но ты же знал, что Дональд Хайбек мертв! Я видел тебя на автостоянке!

Флетч пожал плечами.

— При подготовке статьи часто приходится преодолевать неожиданные препятствия.

Бифф побагровел.

— Он плавает с голым задом в бассейне убитого!

Своим деянием Флетч, похоже, оскорбил его до глубины души.

Лейтенант Гомес приблизился к краю бассейна.

— А что ты делал после приезда сюда?

— Брал интервью, вернее, пытался взять интервью, у миссис Хайбек.

У обоих мужчин округлились глаза.

— Ты видел миссис Хайбек? — спросил Гомес.

— Да.

— Расскажи нам о миссис Хайбек, — вмешался Бифф. — Как она выглядит?

— Лет шестидесяти. Седые волосы. Зеленые теннисные туфли. Странная дама.

Бифф и Гомес переглянулись.

— Сынок, — Бифф тяжело вздохнул, — почему ты плаваешь с голой задницей в бассейне Хайбека через два часа после его убийства?

— От меня плохо пахло, моя одежда…

— Что? — переспросил Гомес.

— Видите ли, по пути сюда на меня «наехал» винный магазин. Я буквально выкупался в бербоне, так что от меня действительно разило…

Бифф наступил на руку Флетча, которой тот держался за бортик.

Флетч вырвал руку и, естественно, ушел под воду.

Когда он вынырнул, Бифф и Гомес по-прежнему стояли у самой кромки воды.

Флетч схватился за поручень лесенки, до которого Бифф не мог достать ногой.

— А в чем, собственно, дело?

— Да ни в чем, — ответил Бифф. — Непонятно, чему мы удивляемся. Почему бы репортеру «Ньюс трибюн» не плавать с голым задом в бассейне убитого через два часа после его смерти?

— По-моему, это обычное занятие для репортеров светской хроники.

— Возможно, — ответил Бифф. — Но я не знаком с их привычками.

— А где твоя одежда? — спросил Гомес.

— Ее унесла миссис Хайбек.

— Ее унесла миссис Хайбек, — повторил Бифф и тяжело вздохнул.

— А где она? — спросил Флетч. — Разве не она впустила вас в дом?

— В дом нас впустила кухарка, — пояснил Гомес. — Она только что пришла из магазина.

— Вы не говорили с миссис Хайбек?

— Миссис Хайбек нет дома, — отрезал Гомес.

— Нет дома? А где моя одежда?

— Полагаю, ответ на этот вопрос интересует нас всех, — усмехнулся лейтенант Гомес.

— Она не могла уйти с моей одеждой! — воскликнул Флетч.

— Может, миссис Хайбек подумала, что пяти миллионов долларов музею будет мало, — усмехнулся Бифф. — И решила добавить к ним костюм бродяги последней четверти двадцатого века.

Гомес расхохотался.

— В общем-то я ничего из нее не выудил, — заметил Флетч.

— Не выудил, значит. Зато она выудила у тебя одежду.

— Честно говоря, мне показалось, что у нее не все дома. Странная женщина, можете мне поверить.

— Странная? Она вытряхнула тебя из одежды и смылась с ней, а ты говоришь, что она странная?

— Хватит, Бифф, — насупился Флетч.

Флетч увидел, как садовник поднялся, перешел к другой клумбе, вновь присел.

— Тебе тут делать нечего, и ты это знаешь, — Бифф одарил Флетча суровым взглядом.

— Статью о пожертвовании никто не отменял. Кто должен ее готовить?

— Твоя фамилия Флетчер? — решил удостовериться Бифф.

— Начинается с буквы Эф.[3]

— Сгинь с моих глаз, Флетчер, и не попадайся мне на пути.

Голый, мокрый, Флетч подошел к садовнику.

— Вы не знаете, где я могу найти полотенце?

Садовник посмотрел на него. Куда более молодой, чем ожидал Флетч.

Медленно садовник выпрямился. Снял рубашку из плотной джинсовой ткани, протянул Флетчу.

— Большое вам спасибо. Вы меня очень выручили. Эти парни сказали мне, что кухарка уже пришла. — Он обернул рубаху вокруг талии, как полотенце. — Я верну ее вам, как только раздобуду какую-нибудь одежду. Отличный вы парень. Отдали ближнему последнюю рубаху.

Садовник опустился на корточки и вновь занялся клумбой.

— А вы не подскажете мне, куда пошла миссис Хайбек?

— La senora no as la senora.[4]

— Что?

— La senora no es la mujer, la esposa.[5]

— Что? «Эта дама — не жена». Да вы говорите по-английски лучше, чем я. Что вы хотите этим сказать?

— Вы имели в виду женщину, с которой разговаривали, так? — спросил садовник.

— Так.

— Это не миссис Хайбек.

— Не миссис…

— Миссис Хайбек молода и красива. — Садовник начертил на земле силуэт женской фигуры. — С такой вот фигурой. Блондинка.

— Она сказала, что она — миссис Хайбек.

— Это не так.

— Она — кухарка?

— Кухаркой здесь испанка. Пятидесяти лет. Она живет в двух кварталах от меня.

— Так кто же она?

— Не знаю, — покачал головой садовник. — Никогда ее не видел.

Появление Флетча в кухне Хайбеков вызвало визг служанки, испугавшейся невесть откуда взявшегося незнакомца в набедренной рубашке.

Когда Флетч поднимался по лестнице, из гостиной вышел Бифф Уилсон.

— Я только что говорил с Френком Джеффом. Он назвал тебя придурком, не способным понять, что от него требуется. Тебе ведено немедленно убираться отсюда и прямиком ехать к Энн Макгаррахэн, редактору отдела светской хроники.

— Все понял. Ехать, и прямиком, — ответил Флетч и двинулся дальше.

— Что ты забыл на втором этаже? — крикнул вслед Бифф.

— Я припарковал там свой автомобиль.

Флетч протянул рубашку садовнику.

— Извините, что не возвращаю ее вам выстиранной, высушенной и отглаженной. Именно так я остался без одежды. Ее пообещали выстирать и высушить.

Садовник выпрямился, взял рубашку, надел. Покачал головой, оглядев Флетча.

Флетч пожал плечами.

— Пришлось позаимствовать костюм из гардероба Хайбека. Ему он все равно не потребуется.

— Костюм на низенького толстяка.

— Я взял пояс и галстук. Последний для того и нужен, чтобы отвлекать взгляд от всего остального, не так ли?

— В таком наряде вам только танцевать буги-вуги.

— Премного благодарен за комплимент. Кухарка наорала на меня.

— Я слышал, как она визжала.

— А что бы было, не одолжи вы мне свою рубашку.

— Наверное, дом рухнул бы от ее крика.

— Где вы выучились так хорошо говорить по-английски?

— Эс-ша-би-ха.

— Эс-ша-би-ха?

— Да. — Садовник вновь занялся клумбой. — В средней школе Беверли-Хиллз.

Глава 7

— Бутик[6] Сесилии. Сесилия слушает. Вы все-таки решили купить галифе?

— Я как раз думаю над этим, — сказал Флетч в трубку радиотелефона.

— Они как раз входят в моду, сэр. Еще месяц, и их будет носить вся страна. Я уверена, что жена будет вам очень признательна, если вы купите ей галифе сейчас. Такая предусмотрительность очень ценится женщинами.

— Вы, разумеется, правы, но я еще не женат. — Он остановился на красный сигнал светофора на пересечении Двадцать третьей улицы и бульвара Вашингтона. Посмотрел на винный магазин. Осколки с пола убрали, разбитое стекло входной двери заменили куском фанеры. Магазин, несомненно, подготовился к атаке на очередного посетителя. — Могу я поговорить с Барбарой Ролтон?

Сесилия замялась.

— Продавцам не положено разговаривать по телефону в рабочее время. Я могу передать ей все, что вы скажете.

— Отлично. Передайте ей, что звонил Флетчер. К сожалению, сегодня я не смогу пригласить ее на ленч. И, пожалуйста, скажите, что я обязательно куплю ей галифе, только у «Сакса»[7]

— А вот и я, — представился Флетч.

— А вот и кто? — спросила Энн Макгаррахэн, редактор отдела светской хроники «Ньюс трибюн», высокая, широкоплечая женщина сорока с небольшим лет. Она сидела за столом, слишком маленьким для ее габаритов, в отдельном крошечном кабинете.

— Я думал, что в отделе светской хроники знают всех.

— Всех, кто хоть что-то собой представляет, — Энн улыбнулась. — Так что позвольте повторить, кто вы?

— Ай Эм Флетчер. — Флетч посмотрел на засохший папоротник в горшке на подоконнике. — Никто. Недостойный вашего внимания. Могу я идти?

— Где вы были?

— Переодевался. — Флетч расправил лацканы пиджака Дональда Хайбека. — Френк сказал, что на работу надо ходить в костюме и при галстуке.

Энн уставилась на него поверх очков.

— Это костюм? Это галстук?

— Материал хороший.

— Не стану спорить. Похоже, вы вкладывали деньги в материал, а не в портного.

— Я похудел.

— И выросли. Брючины у вас на полфута короче ног.

— А вы слышали, что в следующем месяце в моду войдут галифе? Как видите, я в курсе современной моды.

— Я вижу. Ваши рукава больше похожи на панталоны. Из них руки торчат по локоть.

— Я готов к освещению событий светской жизни.

— Молодые женщины называют вас Флетч, не так ли?

— Если вообще замечают меня. — Флетч сел на стул с деревянной спинкой.

— Почему они не зовут вас по имени?

— Ирвин?

— А что плохого в Ирвине?

— Звучит, как насмешка.

— У вас есть второе имя, не так ли?

— Морис.

— Я знаю многих милых мужчин, которых зовут Мори.

— Я не вхожу в их число.

— Ладно. Вы — Флетч. Энергичное имя. Звучит, как глагол.

— Скорее, как соединительный союз.

— Хорошо, соединим наши усилия на благо читателей. Френк Джефф не только предупредил меня о вашем пренебрежении подобающей журналисту одеждой. Он также указал, в чем должно заключаться ваше первое задание.

— Я и так это знаю.

— Правда?

— Да. Подготовка статьи о пяти миллионах, пожертвованных Дональдом Хайбеком и его женой художественному музею. Я должен досконально выяснить все подробности. Так?

— Разумеется, нет.

— Я получил его сегодня утром.

— Разве не Дональда Хайбека убили этим утром на автостоянке?

Флетч пожал плечами.

— И что? Статья от этого только выиграет.

— Мы и так нашли вам интересную тему, Флетч. С подачи Френка. Впрочем, он упомянул, что идея принадлежит вам.

— Мне? Идея статьи по отделу светской хроники?

— Мы уже выходим за рамки светской хроники, Флетч. Конечно, мы пишем об обществе. Но стараемся охватить все, что может заинтересовать читателя. Особенно женщин.

— Потому-то я и упомянул о галифе.

— Мы должны писать не о моде, а о стиле жизни. Не только о красоте, но и о здоровье.

— Правильно, для женщины красота — залог здоровья.

— Вы бы изумились, узнав, о чем хотят писать в наши дни молодые журналистки. — Энн Макгаррахэн взяла со стола несколько сцепленных скрепкой листков. — Вот статья, в которой сравниваются достоинства и недостатки искусственных членов. С фотографиями, как я понимаю, предоставленными фирмами-изготовителями. Как вы думаете, Флетч, нужно нам публиковать статью об искусственных членах?

— Э…

— Какой, по-вашему, лучший искусственный член на свете?

— Я вам не скажу.

— Почему?

— Я лицо заинтересованное. Неразрывно с ним связан. У меня субъективное мнение.

— Понятно. — Энн с трудом удалось сдержать улыбку. Она бросила скрепленные листки на стол. — Да, тяжела доля редактора. Наверное, нет нужды говорить, что статья уже не один день лежит на моем столе.

— Об искусственных членах?

— Да.

— Я уверен, что вы найдете, как ею распорядиться.

— Сами видите, круг наших интересов очень широк. Нас заботят не одни старушки, сдабривающие по утрам чай водкой.

— Этот Френк слишком много говорит.

— Так вы еще не догадались, каким будет ваше первое задание? А я так на это рассчитывала.

— Что-нибудь насчет приспособлений для секса? Я понял, вы хотите, чтобы я написал, какие виды приспособлений рекомендуют ведущие гинекологи города.

— Вчера вы участвовали в Сардинальском пробеге.

— О, нет!

— Вы не участвовали?

— Признаюсь, было такое.

— Френк сказал, что вы бежали позади группы женщин и не смогли заставить себя обогнать их.

— О Господи!

— Эти самые женщины получили широкую рекламу на спортивных страницах «Ньюс трибюн», — с этими словами Энн Макгаррахэн раскрыла спортивный раздел утреннего выпуска «Ньюс трибюн» и посмотрела на два больших фотоснимка, на двух соседних страницах, друг напротив друга. На первом, сфотографированные спереди, женщины начинали бег, на втором, со спины, заканчивали. — Очень симпатичные девушки, несомненно, много внимания уделяющие своему здоровью.

— Да уж, никаких лишнего жира или дряблой кожи.

— По какой-то, неведомой мне причине Френк воспринял публикацию этих фотоснимков на спортивных страницах как личное оскорбление. К тому же у меня такое чувство, что аккурат в это самое время он получает в своем кабинете приличную взбучку от некоторых влиятельных, но консервативно ориентированных жителей нашего города.

— Какая трагедия.

— «Дружеские услуги Бена Франклина». Фирма услуг, — Энн вроде бы цитировала написанное в газете. — Флетч, почему эти услуги так расстроили Френка?

— Вы подшучиваете надо мной?

Энн оторвалась от газеты и посмотрела на Флетча.

— Эти услуги как-то связаны с мужчинами?

— Подозреваю, что да.

— Расскажите мне, чем конкретно они занимаются.

Флетч буквально вжался спиной в деревянную спинку.

— Они поставляют девушек одиноким мужчинам, если те скучают дома или им не с кем пойти в ресторан. По-моему, вы и так это знаете.

— Ага! Тут есть о чем писать.

— О чем? Да и кто будет публиковать статью о…

— Как я только что отметила, наш раздел ориентирован на женщин, их интересы, здоровье, заработки…

— Это же семейная газета!

— Я рада, что вы это понимаете. Ваше журналистское расследование должно быть подано очень тактично.

— Вы хотите, чтобы я провел расследование в борделе?

— Кто лучше вас с этим справится?

— Я женюсь, в субботу!

— Вы уже сдали анализ крови?[8]

Флетч глубоко вдохнул, но Энн подняла руку, предлагая ему помолчать, и продолжила:

— Я вижу здесь новый аспект: проститутки, вынужденные поддерживать превосходную физическую форму. Тут прослеживается определенная связь с серией напечатанных нами статей о выращивании экологически чистых овощей. Как функционируют «Дружеские услуги Бена Франклина»? В чем причина их увлечения спортом? Как им удается развлекать мужчин, не употребляя спиртного и не прикасаясь к сигаретам? Если они не наркоманки, то почему остаются проститутками? Сколько денег они зарабатывают? — Энн все еще не опускала руку. — И самое главное, кому принадлежат «Дружеские услуги Бена Франклина»? Кто получает прибыль?

Флетч выдохнул, но ничего не сказал.

— Я уверена, здесь есть о чем писать, — закончила Энн.

— Лучше всего послать туда одну из ваших журналисток, чтобы она попыталась получить место в «Дружеских услугах Бена Франклина».

— Да, но идея принадлежит вам, Флетч. Френк сам это сказал. Мы не вправе отнимать ее у вас и передавать кому-то другому. Разумеется, мы можем послать и женщину для сбора дополнительной информации.

— У меня же в субботу свадьба.

— Сами видите, как мало у нас времени.

— Энн…

— Кроме того, — Энн сложила газету, — я думаю, Френк полагает, что такая статья, разумеется, правильно поданная, снимет его с крючка, на который он попал из-за этих фотоснимков в разделе спорта. — Она наклонилась вперед. — На страницах светской хроники пишут не только о веяниях моды и сортах печенья. И статья эта вам вполне по плечу, Флетч.

Флетч смотрел на окно.