Глава 11

— Да, телевидение этим заинтересуется, — говорил Уолш отцу после посещения школы Конроя. — Для местного потребления в самый раз. Несопоставимо, конечно, с прыжком Роббинса в Саскьюхенну. Вот об этом услышит вся страна. Так что в Уинслоу ты должен сказать что-то новое, папа. Обязательно.

Кандидату, безусловно, понравилась остановка в региональной школе Конроя.

И на детей произвело впечатление, пусть и не с самого начала, появление человека, который мог стать следующим президентом Соединенных Штатов. На них также произвели впечатление большие автобусы с торчащими антеннами и следовавший за ними автомобильный караван, все эти люди из Вашингтона.

А их комментарии стоило послушать.

Насчет Стеллы Кирчнер: «Посмотрите на ее сапоги! Они с красными нитями! У нее сапоги с венами!»

Насчет Фенеллы Бейкер: «Ты когда-нибудь видел столько пудры на одном лице? Почему у нее не чешется кожа? Или она мертвая?»

Насчет Билла Дикманна, Роя Филби и многих других: «Готов спорить, ни один из них не держал в руках баскетбольного мяча».

Насчет фоторепортеров, увешанных камерами: «Зачем им столько фотоаппаратов? У них же только два глаза».

В актовом зале школьный оркестр шесть раз сыграл «Америку», последний ничуть не лучше первого. Директор представил гостей, по ходу поинтересовавшись, знают ли дети, где находится Вашингтон. «В выпусках новостей!» — полагало большинство. Но маленькая девочка, выступив по знаку директора вперед, решительно заявила: «Один — неподалеку от Сиэтла, а второй — в центре округа Колумбия».

Затем директор спросил, на какой срок выбирают президента Соединенных Штатов.

— Навечно!

— Шесть лет!

— Нет, четыре года!

— Пока его не застрелят!

Далее губернатор Кэкстон Уилер произнес короткую речь, суть которой сводилась к тому, что стране нужны хорошие люди, способные принести благоденствие всему миру.

Кандидат не спешил покинуть школу. Окруженный детьми, он начал показывать фокусы. Монеты исчезали из его рук, а потом он находил их в чьем-то нагрудном кармане, во рту, в ухе. У одного негритенка монетка оказалась в кроссовке. Оттуда, наклонившись, и достал ее кандидат. Каждый, у кого обнаруживалась чудесным образом исчезнувшая монетка, становился ее новым владельцем.

Дети тут же забыли про камеры, «юпитеры», вашингтонских гостей. Они залезали на стулья и друг на друга, чтобы попасть в число счастливчиков, у которых находилась монетка. Кандидат в президенты смеялся едва ли не громче всех. Глаза его сияли, как и у детей.

Дети не хотели отпускать кандидата.

— Не уходите, сэр! С вами интереснее, чем в спортивном зале! — кандидат прижимал их к груди и ерошил им волосы.

Репортеры скучали.

— Эй, Флетч! — театральным шепотом обратился к пресс-секретарю Рой Филби. — Не пойти ли нам в мужской туалет выкурить сигарету с «травкой».

Эндрю Эсти что-то доказывал учителю математики. Мэри Райс сказала Флетчу, что Майкл Джи. Хэнреган спит в автобусе прессы.

Фотограф пугал маленьких девочек, поднося объектив к их лицам и включая вспышку.

— Какая у тебя восхитительная кожа, крошка. Каким кремом ты пользуешься?

Около учительской кое-кто из репортеров тихим голосом что-то бубнил в телефонные трубки. Другие ожидали своей очереди.

Что они могут диктовать, гадал Флетч. Сегодня кандидат в президенты Кэкстон Уилер убеждал детей продолжать взрослеть?

Снег прекратился. Но небо по-прежнему затягивали тяжелые, серые тучи.

— Удачный ход, — Флетч стоял с Уилером в школьном дворе.

— Да. Отец показывал мне эти фокусы, когда я учился в школе. Так я каждую неделю получал карманные деньги.

— Продолжаешь получать и теперь?

Уолш улыбнулся.

— Я до сих пор полагаю, что деньги должны выскакивать из моего носа.

Оба фургона телевизионщиков уже выезжали со школьной автостоянки.

Выйдя из школы, губернатор обернулся и помахал рукой детям, прилипшим к окнам.

— Я понял, о чем скажу в Уинслоу, Уолш, — на ходу бросил он сыну. — По пути подработаем мою идею.

— Конгрессмен уже должен ждать нас, — Уолш посмотрел на автобус команды кандидата. И ахнул. — О Боже!

У ступенек, меж двух женщин-добровольцев, которым поручали встретить конгрессмена, стояла почтенная бабуля.

На вскрик Уолша повернулся и губернатор. Ли Оллен Парк, застывший в дверном проеме, развел руками, показывая, что его вины в этом нет.

— Конгрессмен на поверку оказался женщиной, — констатировал губернатор. — А ты говорил, что его зовут Джек Спайв.

— Это не Джек Спайв, — признал Уолш. — Кто-то дал маху.

— Как ее зовут? — осведомился губернатор.

— Понятия не имею. В каком мы округе? — Уолш оглянулся на школьное здание. — В той ли мы школе?

— Можешь не сомневаться. Без репетиций они не смогли бы так плохо сыграть «Америку», — губернатор вздохнул. — Наверное, мне придется обращаться к ней «госпожа член палаты представителей». Не очень благозвучно, но это политика.

И, протягивая руку, поспешил к бабуле.

— Добрый день. Давно жду встречи с вами. Как вы себя чувствуете? Вы так много делаете для своего округа, — он помог бабуле подняться в автобус. И, подмигнув сыну, добавил. — Я хотел бы знать ваши планы на ближайшие четыре года.

Глава 12

— О-о-о-о-о! — столь оригинально отреагировала Бетси Гинзберг, когда Флетч остановился у ее кресла. Неужели и я удостоилась вашего внимания?

Автобус дернуло, и Флетч ухватился за спинки кресел по сторонам прохода.

— Хочу спросить, нужен ли вам полный текст глубокомысленных высказываний кандидата в региональной школе Конроя?

— Конечно, — Бетси улыбнулась. — Он у вас есть?

— Нет.

— Жаль. Блестящие высказывания разнесло ветром.

— Что удивительного нашли вы в утреннем мероприятии? Я видел вас у телефона.

— Вы не знаете?

— Не имею ни малейшего представления.

— Ну и пресс-секретарь нам достался. Раньше-то вы участвовали в предвыборной кампании?

— Нет.

— Вы мне очень симпатичны, Флетч. Но не думаю, что вам следовало участвовать и в этой.

— Так что такого произошло утром?

— Скажите мне, что произошло между вами и Фредди в Виргинии?

— Ничего. В этом-то и беда.

— Не может быть. Она сказала, что произошло.

— Мы просто не разобрались, кто есть кто. На конгрессе Ассоциации американских журналистов, год или два тому назад.

— Том самом, где убили Уолтера Марча?

— Да.

— Так что там случилось после смерти старого мерзавца?

— Я же вам говорю. Не разобрались, кто есть кто. Фредди полагала, что она — Фредерика Эрбатнот, а я придерживался противоположного мнения.

— Но она — Фредерика Эрбатнот.

— Значит, я ошибался.

Эндрю Эсти поднялся с кресла и решительным шагом направился к Флетчу.

— Мистер Флетчер, после поездки в школу у меня возникли вопросы, которые я хотел бы задать кандидату.

— Вы пишете превосходные статьи, мистер Эсти. И нынешний тираж «Дейли госпел» — тому свидетельство.

— Благодарю, — просиял Эсти. — Насчет коллективных молитв в школе.

— Я, бывало, молился в школе, — встрял Рой Филби, сидевший за Бетси Гинзберг. — Перед каждым экзаменом. А после него ругался последними словами.

— Так что вас интересует? — спросил Флетч.

— Кандидат против того, чтобы детям разрешили молиться в школе?

— Кандидат за все, везде и всегда.

— Вы меня понимаете, учитель служит примером.

— Моя учительница поклонялась Сатане, — не унимался Филби. — Она правила наши контрольные кровью.

Эсти бросил на него злобный взгляд.

— Речь идет о людях, молящихся вместе в помещении, являющемся государственной собственностью…

— Мнение кандидата по этому вопросу изложено в одном из пунктов его программы, — в проходе качало, и мышцы рук и ног начали напоминать Флетчу, что он не спал уже тридцать часов.

— Я бы хотел обратить ваше внимание, и кандидата тоже, — гнул свое Эсти, — что коллективные молитвы и проповеди уже разрешены в федеральных тюрьмах.

— Святой Боже! — воскликнул Филби. — Эсти нашел абсолютно новую жилу! Разрабатывайте ее, Эсти. Копайте глубже!

— Официально разрешенные молитвы и проповеди, — подчеркнул Эсти.

— Верно, — включилась в разговор Бетси. — А о чем молятся заключенные?

— Налицо нарушение принципа разделения церкви и государства, — Эсти словно и не услышал ее.

— Как тонко подмечено, — вновь встряла Бетси. — Мне вспоминается один умирающий. Последний, кого он увидел перед смертью, был уборщик Джо. Взглянув на его зеленую униформу, умирающий прошептал: «Заверните мои останки в „Дейли госпел“. Воскресный номер, если возможно», — и испустил дух.

— Итак, коллективная молитва на территории, являющейся собственностью государства, — Эсти вновь не отреагировал на шпильку Бетси. — Допускаете вы это или нет?

— Вы настаиваете на эксклюзивном интервью с кандидатом? — уточнил Флетчер.

— Сами видите, нам есть о чем поговорить.

— И я настаиваю, — ввернул Филби. — Я жду от кандидата прямого и честного ответа: будет ли исполняться в Белом Доме «Аве Мария» Шуберта, если он станет президентом?

— Я сделаю все, что смогу, — пообещал Флетч Эсти.

В нескольких рядах от них сидел Солов, с выпученными, уставившимися в небытие глазами. Из-за его головы Фенелла Бейкер взмахами руки звала Флетча.

— Хочу задать вам вопрос, — наклонился Флетч к уху Бетси.

— Ответ — да. В любое время. Можете приходить даже без бутылки вина.

Эндрю Эсти, теребя пальцами значок «Дейли госпел», пепелил Бетси взглядом. До этого его взгляд испытывал на жаростойкость Роя Филби.

— Позже, — пообещал Флетч.

— Просто удивительно, сколь плодотворные идеи приходят в голову журналистам, освещающим избирательную кампанию, — поделился с Флетчем своими жизненными наблюдениями Филби.

Флетч протиснулся мимо Эсти, держа курс на Фенеллу Бейкер.

— Два, максимум три вопроса, — по-деловому начала она. — Во-первых, вы действительно спасли жизнь Уолша Уилера на армейской службе?

— Нет, мадам.

— Так что же связывает вас с Уолшем Уилером?

— Как вы справедливо заметили, мы вместе служили в армии. Он был моим лейтенантом.

— Похоже, люди часто выдают выдумки за быль.

— А что в этом плохого?

— С тех пор вы — близкие друзья?

— Нет, мадам, последний раз я виделся с Уолшем на футбольном матче более года тому назад.

— Вы удивились, когда он предложил вам должность пресс-секретаря предвыборной кампании отца?

— Я здесь временно, — нашелся Флетч. — Пока они не найдут кого-нибудь с опытом. Так что обо мне писать не стоит.

— Согласна, — кивнула Фенелла Бейкер, а Флетч задумался, почему у нее не чешется кожа. Ибо первые слои пудры легли на лицо еще при Джимми Картере. — Теперь насчет этой Шилдз…

— Простите?

— Женщина, убитая прошлым вечером.

— Ее фамилия Шилдз?

— Вы отлично понимаете, о ком я говорю.

— Я видел вашу статью о предвыборной камлании в утреннем выпуске. Отлично поданный материал.

— В утренний выпуск статью о предвыборной кампании я не давала, мистер Флетчер.

— О, да. Вы же анализировали причины потасовки на хоккейном матче.

— Вы сошли с ума?

— Наверное. Я же здесь.

— Сегодня я бы не стала писать об убийстве Шилдз. Пока это неинтересно.

— Неужели?

— Интерес появится, когда обнаружится связь между убийством и предвыборной кампанией.

— О, я понимаю, — кивнул Флетч.

— Чем связаны убитая женщина и предвыборная кампания?

Майкл Джи. Хэнреган спал в заднем ряду. Голова его запрокинулась. Челюсть отвисла. Аккурат в тот самый момент, когда Флетч посмотрел на него, Хэнреган поднес ко рту бутылку виски и дважды отхлебнул из нее. Не открывая глаз и не меняя положения головы.

— Какая женщина?

— Следующим вопросом будет: «Какая кампания?» Вы что, еще и глупы?

— Я лишь стараюсь не упустить ход ваших мыслей, мисс Бейкер.

— Мне вот сказали, что она путешествует с кем-то из команды кандидата.

— Для меня это новость.

Ленсинг Сэйер, стоя в проходе, коснулся плеча Флетча. Тот обернулся.

— Вы пришли мне на выручку?

Сэйер также повернулся спиной к Фенелле Бейкер.

— От Фенеллы, — усы его воинственно топорщились, — просто так не отвяжешься.

— Вы пишете превосходные статьи, мистер Сэйер.

— Хочу предупредить вас, старина. Вашего кандидата, похоже, уличат в том, что в его штате много людей получают пособия по подложным документам.

— Когда?

— Как только опросы общественного мнения покажут, что за него готовы отдать голоса более тридцати процентов избирателей.

— Благодарю.

Билл Дикманн, сидевший в одном из передних рядов, согнулся от боли. Закрыв глаза, он сжимал голову обеими руками. Бледное, как полотно, лицо блестело от пота.

Проходя по проходу, Флетч наклонился к Фредди.

— Ты не знаешь, что с Биллом Дикманном?

Фредди приподнялась.

— С ним это бывает.

— Что?

— Приступы. Иной раз он стонет. Я думаю, даже теряет сознание. Наверное, иногда он не отдает себе отчета в том, что делает.

Флетч задумчиво смотрел на Дикманна.

— Мы можем ему чем-нибудь помочь?

— Полагаю, нет.

Флетч покачал головой.

— В этом автобусе полно чудиков.

— Сказывается напряжение избирательной кампании, — ответила Фредди, не отрываясь от романа Джей Дейли «Стены».

Флетч положил руку на плечо Дикманну.

— С вами все в порядке, Билл? — Дикманн поднял голову, посмотрел на Флетча влажными от слез глазами. — Может, мне остановить автобус? Вызвать доктора Тома?

Дикманн крепко сжимал голову обеими руками.

— Нет.

— Если надо, я остановлю. Что с вами?

Глаза Дикманна закрылись, он отвернулся от Флетча.

— Оставьте меня в покое, — хриплый шепот.

— Вы уверены?

Дикманн не ответил. Он страдал.

— Ладно, — Флетч пожал плечами. — Как скажете.

И прошел к Бетси, читающей монографию Джасти Каплан «Уолт Уитмен». Наклонился к ней.

— Мне доложили, что несколько дней назад вы завтракали с женщиной, убитой прошлым вечером, — говорил он тихо, ибо сказанное предназначалось только для ушей Бетси.

— Совершенно верно. В столовой было много народу. Поэтому официантка посадила нас вместе. Двух одиноких женщин. — Вы разговаривали?

— Конечно. Вежливая болтовня ни о чем.

— Вы — журналист, Бетси. Полагаю, вам удалось узнать некоторые подробности ее жизни.

— В общем-то, нет.

— Но кое-что узнали?

— Обычная, ничем не выделяющаяся миловидная женщина. Работала продавцом в универмаге в Чикаго. Кажется, в книжном отделе.

— Это все?

— Любила читать. Говорила, что прочитывает в неделю три-четыре книги. Спросила меня, читала ли я произведения Уилльяма Максвелла, Джин Риз, Хуана Алонсо. Сказала, что как-то раз к ее прилавку подошел Сол Беллоу[5], но нужной ему книги у них не оказалось. Очень хвалила «Мороз в мае» Энтони Уайт, потому что сама училась в католической школе. Кажется, святой Мэри Маргарет.

— Это все, что она рассказала?

— Нет, — Бетси порылась в памяти. — Ее отец погиб, когда ей было девять лет. Он работал на чикагском водопроводе. И стоял в траншее, когда с крана сорвалась труба. Потому-то она и не мечтала о колледже.

— Ясно. Что еще?

— Ее мать так и не оправилась от трагической гибели мужа, тронулась умом, и через пять лет ее пришлось поместить в психиатрическую клинику.

— Однако, вы выяснили немало.

— Жила она одна, в маленькой квартире. Сестра у нее в Торонто, замужем, четверо детей. Муж — владелец оружейного магазина. Салли, так называла себя Элизабет Шилдз, пару раз обручалась. В том числе с чикагским полицейским. Но тот обрюхатил другую девушку и женился на ней. Салли замуж так и не вышла.

— Можно подводить черту?

— На ее банковском счету было три тысячи семьсот долларов. Она уволилась с работы, села в «фольксваген» и поехала по стране.

— Немного же вы вызнали.

— Обычная болтовня за завтраком.

— Вы знаете ее номер в Службе социального обеспечения?

— По-вашему, я сую нос в чужие дела?

— Вы же журналист.

— Я не брала у нее интервью.

— Почему она избрала тот же маршрут, что и ведущий предвыборную кампанию губернатор Уилер?

— В тот момент я этого не знала.

— За завтраком она не упомянула кого-либо из команды кандидата?

Бетси задумалась.

— Нет. Но она, похоже, знала, что я — репортер.

Автобус на полной скорости вписался в левый поворот, и Флетчу, чтобы не свалиться на Бетси, пришлось ухватиться за спинку сидения.

— То есть меня она ни о чем не спрашивала, — докончила мысль Бетси, когда автобус выровнялся.

— А была у нее такая возможность?

— Мы же просто беседовали.

— Пока вы завтракали, никто из команды кандидата с ней не поздоровался, не кивнул ей, проходя мимо столика?

— Я такого не припоминаю. Она показалась мне очень одинокой.

— И жаждущей выговориться.

— С исповедью она, однако, не навязывалась.

— Вчера вечером вы были в баре мотеля?

— Да. Пила ромовый пунш.

— С кем сидела в баре Салли? С кем она ушла?

— После нашего разговора в Спрингфилде я ее больше не видела. Даже не подозревала, что она следует за нами.

— Но вы же видели ее «фольксваген».

— Я не отличу «фольксваген» от авианосца.

— Морские чайки редко сопровождают «фольксваген».

— Так что теперь я знаю, как связаны Шилдз и предвыборная кампания.

— Как?

— А никак. Нет ни единой точки соприкосновения, а потому и писать не о чем. Пока. Вы скажете мне, если обнаружится такая связь?

— Скорее всего, нет.

— После того, как я вам столько рассказала?

— Немного. Ваши слова.

— А теперь у меня к вам личный вопрос.

— Я весь внимание.

— Уолш не женат, не так ли?

— Да, он предпочитает девушек.

— Отлично. Почему бы вам не представить меня ему? Вы — его друг.

— Разве вы не знакомы?

— По существу, нет. То есть меня не представляли ему, как женщину. Он, конечно, знает, что я — репортер и освещаю избирательную кампанию.

— Понятно.

— Мне думается, ему может приглянуться женщина, стремящаяся создать крепкую семью.

— А вы как раз такая?

— Во всяком случае, смогу такой стать. Особенно, если наш дом будет находиться на Пенсильвания-авеню.

— В квартале 1600?[6]

— Вот именно.

— Там же полным-полно комнат. Их все придется убирать.

— Вы еще не видели, как ловко я управляюсь со шваброй. Летаю, как молния. Раскрасневшись от возбуждения. В полном экстазе. Вы должны представить нас друг другу.

— Будет сделано.

— Кто-то из президентской семьи должен жениться на Гинзберг. Мы лучше всех умеем накрыть стол.

— Я вам верю.

— Скажите ему, что мы вместе работали в Атланте.

— Я никогда не работал в Атланте.

— Зато я работаю.

— Ну, хорошо.

— Ирвин! — выкрикнул водитель.

— Ирвин! — эхом отозвался Рой Филби. — Какое счастье, что это не мое имя.

— К телефону! — добавил водитель. Черный шнур змеился вдоль приборного щитка и исчезал за спинкой сидения.

— У нас телефон? — удивился Флетч.

— Не для репортеров, — пояснила Бетси. — Воспользоваться им может лишь пресс-секретарь. Хотите услышать, что говорил Джеймс насчет ксерокса?

— Уже слышал.

Флетч направился к водителю. Тот протянул ему телефонную трубку.

— Привет, — поздоровался Флетч. — Как хорошо, что вы позвонили.

Ответил ему голос Барри Хайнса.

— Вам бы лучше перейти вперед, Флетчер.

— Я и так впереди.

— Я имею в виду наш автобус. Вам надо бы посмотреть полуденный выпуск новостей.

— Я с удовольствием. Но зачем?

— Мне только что сообщили из Нью-Йорка, что нас ждет неприятный сюрприз.

— Какой?

Но Хайнс уже разорвал связь.

Вспыхнули тормозные огни первого автобуса. Плавно сбросив скорость, он съехал на обочину. Флетч поискал, куда положить трубку.

— Короткая остановка. Мне надо перейти в другой автобус.

Автобус с прессой повторил маневр автобуса с кандидатом и его командой.

— Положите трубку мне на колени, — пришел на помощь Флетчу водитель. — Больше звонков не будет.

Флетч так и сделал.

— Как вы узнали, что меня зовут Ирвин?

— Догадался, — ответил водитель.

Глава 13

— Мы опаздываем на митинг в Уинслоу, — заметил кандидат.

— Оркестр поиграет подольше, папа, — успокоил его Уолш.

Вновь губернатор попытался взглянуть на окружающий мир через запотевшее, заляпанное грязью окно.

— Но на улице холодно.

Автобусы уже вырулили на шоссе и мчались на полной скорости.

Маленький телевизор висел под потолком, над сидением водителя, экраном к салону. Показывали рекламный ролик, расхваливающий женские гигиенические тампоны.

— Приношу мои извинения, мадам, за плохой вкус моего телевизора, — улыбнулся кандидат члену палаты представителей. — К сожалению, тут я бессилен, — они сидели рядышком на диванчике у боковой стены автобуса. — Абсолютно бессилен.

Флетч переступил через ноги губернатора и остановился рядом с Уолшем, опершись о багажную полку.

— В чем дело?

Рекламный ролик сменился физиономией комментатора, огласившего основные новости дня: гибель в автокатастрофе на мосту в Пенсильвании организатора предвыборной кампании сенатора Аптона, последствия потасовки на хоккейном матче, число раненых и арестованных, раздача денег школьникам кандидатом в президенты Кэкстоном Уилером.

— Однако! — Флетч оглянулся на Шустрика Грасселли, привалившегося к двери в комнату отдыха. — Да кто в это поверит?

— Все, — ответил Уолш. — Это же правда.

— Во всяком случае, меня не поставили на первое место, — прокомментировал губернатор. — Наверное, они полагают, что подкуп школьников — не самое тяжкое преступление.

— Подкуп школьников, — ахнул Флетч.

— Именно так они все и представят, — подал голос Фил Нолтинг.

Комментатора сменила реклама быстроразваривающихся овсяных хлопьев. Дети лопали овсянку большими ложками и требовали новую порцию.

За исключением Барри Хайнса, что-то говорящего в телефонную трубку, вся команда кандидата смотрела на экран. Им показали мост с разломанным ограждением, с которого свалился в ледяную воду Вик Роббинс, затем потасовку на трибунах хоккейной арены и, наконец, комментатор добрался до самого интересного: «Сегодня утром губернатор Кэкстон Уилер, в рамках своей избирательной кампании, посетил региональную школу Конроя, где раздавал деньги ученикам младших классов». На экране возник кандидат, показывающий фокусы в окружении галдящих детей. Затем крупным планом показали руку кандидата, вкладывающую монетку в ладонь ребенка.

— Одни получили десятицентовики, другие — четвертаки, кто-то и полдоллара. Многим не досталось ничего, — последовала реплика комментатора.

— Это покажут и в нашем штате? — спросил Фил Нолтинг.

— Скорее всего, — ответил Пол Добсон. — Наши конкуренты не упустят такой возможности.

Рядом с комментатором появилась худющая горбоносая женщина.

— Мы пригласили в студию знаменитого детского психиатра, доктора Дороти Долкарт, автора книги «Перестаньте ругать своего ребенка, или Воспринимайте описанную постель, как должное».

— Это же надо, — покачал головой Добсон. — Как же быстро оказываются в студии эти эксперты. И часа не прошло, как мы уехали из школы. Неужели им больше нечего делать?

— Доктор Долкарт, вы только что видели на нашем студийном мониторе, как кандидат в президенты, губернатор Кэкстон Уилер, раздавал монеты некоторым ученикам школы Конроя. Можете вы пояснить нам, какой эффект произведет это на школьников?

— Им причинен исключительный вред. Нанесена тяжелая моральная травма. Но, прежде всего, мы имеем дело со взрослым человеком, который пытается завоевать популярность, раздавая деньги.

— То есть, предлагает детям ложные ориентиры?

— …Воспитывает в них грубый материализм…

— …По существу, показывает детям, что дружбу можно купить…

— …И происходит это в школе, куда дети приходят за знаниями. И там любой взрослый для них — авторитет.

— Вот-вот, — покивал комментатор. — А уж для детей, не получивших денег…

— Они просто в отчаянии.