В порыве нежных чувств к Коннору Эрин стала натягивать джинсы, но передумала и надела прозрачную ночную сорочку с аппликациями в виде розовых бутончиков. Мешковатый викторианский пеньюар, вызывавший у Коннора оскомину, она решила оставить в гардеробе. Взглянув на себя в зеркало, Эрин босиком сбежала по лестнице, отключила сигнализацию и выпорхнула на крыльцо.

Промозглый ночной ветер закрутил тонкую ткань вокруг ее ног, и она явственно ощутила взгляд Коннора, устремленный на нее из темноты сквозь лобовое стекло. Соски грудей Эрин отвердели и уперлись в сорочку. Рискуя порезать жесткой травой ступни, она пересекла газон и проскользнула в теплый салон автомобиля.

Коннор обнял ее и спросил, с трудом скрывая досаду:

— Какого дьявола ты выскочила из дома полуголой?

— Мне захотелось показаться тебе в своей новой сорочке, — пролепетала она, глядя на него из-под опущенных ресниц.

— О Господи! — простонал Коннор, запрокинув голову. — Ты хочешь меня доконать?

— Я просто очень соскучилась по тебе, — ответила она, прижимаясь щекой к его груди. — Я увидела тебя из окна спальни и подумала, что моему благородному рыцарю одиноко в этом «кадиллаке» без своей прекрасной дамы.

Коннор взял ее за руку и нежно поцеловал ей пальцы.

— Мне нравится эта сорочка, — сказал Коннор. — Вот только, по-моему, она несколько нескромная. Что скажет твоя мама, если увидит тебя в таком виде?

— Мы здесь одни, — прошептала Эрин. — Мама и Синди спят. Вот я и решила немного попрактиковаться в некоторых своих дурных наклонностях. Мне еще не доводилось делать минет в машине. А вот ты уже лобзал меня однажды в своем «кадиллаке» в аэропорту. Теперь моя очередь продемонстрировать, на что способна твоя скверная девчонка.

— Ты, конечно, права, за мной должок. Но лучше отложим это на другой раз, — сказал Коннор. — Нет, я, разумеется, не имею ничего против орального секса, но нельзя же забывать об осторожности! А вдруг в самый неподходящий момент на нас кто-то нападет?

— Тогда давай поднимемся ко мне! — Эрин потерлась щекой о его колючий подбородок. — Запрем дверь, включим сигнализацию, и никто нас не побеспокоит в миг экстаза.

Коннор прикрыл глаза ладонью и с сарказмом воскликнул:

— Да, это очень заманчиво! Но мне будет трудно забыть о том, что твоя мама в любой момент может проснуться. Ты видела, что она сделала с «ягуаром»?

— Не говори глупости! — воскликнула Эрин. — Ты же не Билли Вега, к тому же ты ей симпатичен. Моя комната находится в другой половине дома, далеко от ее спальни. Она устала и ничего не услышит. Тебе нечего опасаться в моем доме, милый!

— Ты коварна, как твоя праматерь Ева.

— Тебе понравится, Коннор! — замурлыкала Эрин. — Вот увидишь!

Одна его рука легла ей на бедро, другой он сжал ее грудь. Она прошептала, чувственно изгибаясь:

— Пошли ко мне, дорогой, мне еще никогда в жизни не доводилось приводить тайком мальчика в свою спальню. Доставь же мне такое удовольствие!

— Я не мальчик, — строго напомнил он ей, — а серьезный мужчина. Ты понимаешь разницу?

— А я женщина, милый, — тихо промолвила она и поцеловала его в лоб. — Так что все будет в порядке.

— Ладно, считай, что уговорила. Веди меня к себе и люби меня, как только тебе того захочется.

Эрин шумно вздохнула и выбралась из автомобиля.

— Учти, что четвертая ступенька первого лестничного пролета скрипит. Постарайся переступить через нее! — предупредила она.

— Надеюсь, ты понимаешь, чем чревато внезапное появление в твоей спальне Барбары?

— Не волнуйся, мы запремся изнутри на щеколду. Взламывать дверь мамочка не станет. Отец — другое дело, он разнес бы дверь в щепки. Но мама — человек иного склада, она предпочитает изображать оскорбленное достоинство и укоризненно качать головой.

— Со мной она вряд ли станет церемониться, просто разобьет мне башку сковородкой, — сказал Коннор.

— Не будь таким трусишкой! — фыркнув, воскликнула Эрин.

Они прокрались на цыпочках на крыльцо, Эрин включила сигнализацию и подала Коннору знак молча следовать за ней. Он выполнил ее инструкции с поразительным мастерством, даже шуршания половика под его ногами не было слышно. Коннор двигался абсолютно бесшумно, словно призрак. Войдя в спальню, он запер на щеколду дверь, а Эрин стала зажигать свечи, желая придать обстановке больше уюта и торжественности. Прежде чем возлечь на алтарь любви, она расставила подсвечники под вазами с высушенными цветами — розами, лавандой, жасмином, фиалками и лилиями, с наслаждением вдохнула их аромат, полюбовалась отражением пламени в зеркалах и только после этого повернулась лицом к своему возлюбленному, помолодевшая и сияющая от счастья.

Внезапно время стремительно понеслось вспять, и она вновь почувствовала себя застенчивой семнадцатилетней девушкой, влюбившейся в своего героя с первого же взгляда. После знакомства с Коннором ей долго не спалось, она ворочалась в постели до рассвета, преследуемая причудливыми видениями и дерзкими фантазиями, которые вызывали в ее теле непривычные ощущения. Одна из них вдруг пришла ей в голову и теперь.

— Ты готов исполнить одно мое желание? — спросила она.

— С радостью, дорогая! — с улыбкой ответил он, поедая ее взглядом. — Любое!

— Я хочу вернуться в прошлое, чтобы исправить одну свою роковую ошибку, — пролепетала она собравшись с духом. — Я избрала не того мужчину, желая поскорее расстаться с девственностью. И горько пожалела потом об этом. Мне тогда не хватило духу отдаться тому, кого я полюбила…

— Ты разбиваешь мне сердце, милая! — сказал Коннор.

— Невинности меня должен был лишить ты, — выпалила Эрин, густо покраснев. — Но все случилось иначе. В результате я на долгие годы замкнулась в себе и даже не пыталась заниматься сексом. Пока не соблазнила тебя!

— Что он сделал с тобой? — Коннор сжал кулаки.

Испугавшись ярости, переполнявшей его, Эрин затрясла головой:

— Я сама во всем виновата! Я ведь отдалась ему, не любя.

— Но такое объяснение меня не устраивает! Я знаю, что ты готова взять на себя чужую вину.

— Возможно, ты и прав. Но что это меняет?! — в сердцах воскликнула Эрин. — Я не хочу даже вспоминать этот кошмар! Сегодня мне хочется сотворить чудо и вернуться в прошлое, в пору своей невинности… Ты меня понимаешь, любимый? Представь себе, что мне всего девятнадцать лет, что я прекрасна и чиста. И ты первый, кому я принадлежу… Если б такое было возможно!

— Я люблю тебя, Эрин! — подавшись вперед, прошептал он и взял ее за руки. От волнения она онемела, только трепетала как осиновый лист, отказываясь верить своим ушам.

— Я не хотел говорить об этом, — взволнованно продолжал он. — Я боялся отпугнуть тебя этим признанием. Но теперь, после того, что ты сказала… Я больше не могу молчать. Я люблю тебя!

— И я люблю тебя, милый! И всегда любила одного тебя! — сказала она и почувствовала, что уносится в чудесный цветущий сад, благоухающий райскими запахами, и распускается, как бутон.

— Если так, — хрипло произнес Коннор, — тогда можно считать эту ночь нашей первой брачной ночью. Отныне я навсегда твой, а ты — моя! Навсегда.

Слезы покатились по щекам Эрин, все закружилось у нее перед глазами.

— Да, — прошептала она и подставила ему губы для поцелуя.

И лишь только их уста соприкоснулись, оковы злого заклятия пали с нее как по волшебству, и все ее тело наполнилось легкостью.

Коннор осторожно стянул сорочку с ее плеч и принялся ласкать их языком и губами. Эрин оцепенела. Он опустился на колени и, задрав подол ночной сорочки, уткнулся лицом в завитки волос внизу ее живота. Эрин пошире раздвинула ноги и судорожно вцепилась пальцами в его плечи, запрокинув голову. Слезы благодарности навернулись ей на глаза, ароматный нектар оросил ее бедра.

Не прекращая ласкать ее, Коннор достал из кармана заветный пакетик и натянул презерватив. Затем, откинув одеяло, он подхватил Эрин под мышки и положил ее на прохладную простыню. Она затрепетала, словно девственница, впервые увидевшая мужское естество во всем его великолепии. На щеках ее запылал девичий румянец, глаза заблестели.

— Возьми же меня скорее! — грудным голосом простонала она.

— Признаться, мне чуточку страшно, — хрипло сказал он, опускаясь на колени между ее раздвинутых ног. — Ведь все должно получиться безупречно, это очень важное для тебя событие! Ты возложила на меня огромную ответственность. Оправдаю ли я твое доверие? Не останешься ли ты разочарованной?

— Ах, Коннор! — Эрин умоляюще протянула к нему руки. — Ведь мы созданы провидением друг для друга! Все, что ты делаешь, прекрасно и совершенно!

— Ты слишком великодушна! — с улыбкой сказал он. — Но не льсти мне, иначе я могу раздуться от самодовольства и лопнуть.

— Я говорю правду, милый! — возразила Эрин. — Всякий раз, когда ты меня целуешь, я млею. И стоит лишь тебе… О Боже, мне страшно даже представить это…

Не дав ей договорить, он раздвинул пошире ее ноги и с силой вошел в нее. Эрин охнула и обвила его ногами и руками, едва сдерживая слезы. Охваченный порывом животной страсти, Коннор понесся на ней вскачь так стремительно, что вскоре у него зарябило в глазах. Эрин исступленно вторила его движениям, закусив до крови губу. Блаженство бурно растекалось по всем ее клеточкам. В лоне все пылало и зудело. С каждым новым вторжением в нее плоти Коннора ей становилось все труднее молчать, хотелось кричать в полный голос о том, как ей хорошо со своим избранником, умолять его не останавливаться и бесконечно продолжать творить свои чудеса.

— Лоб Коннора покрылся испариной, прядь волос, упавшая на глаза, стала влажной. Эрин начала целовать его лицо, шепча слова благодарности. Внезапно Коннор замер и в сердцах вскричал:

— Проклятие! Твоя кровать немилосердно скрипит!

— Ну и что из того? — вытаращив глаза, спросила Эрин.

— Ты не понимаешь? Тебе следовало меня об этом предупредить, когда ты заманивала меня в свою опочивальню!

— Но я не знала! Мне же никогда еще не доводилось заниматься сексом в своей спальне! Да не обращай ты внимания на всякие мелочи! — воскликнула Эрин, раздосадованная его несвоевременными упреками.

— Мелочи? — возмутился Коннор. — Для тебя — возможно. Но мне бы не хотелось получить кочергой или скалкой по голове! Не дай Бог, проснется твоя мама…

Эрин зашлась истерическим смехом, грозящим вылиться в нервный припадок, и на всякий случай Коннор зажал ей ладонью рот.

— Боюсь, что нам придется умерить свои любовные фантазии, — пробурчал он. — Иначе они совсем увянут, когда сюда заявится твоя мамочка.

Он извлек свой любовный инструмент из ее напрягшегося тела и, встав с кровати, начал швырять на коврик подушки, приговаривая:

— Паркет не скрипит, на полу нам будет гораздо спокойнее. Иди же скорее ко мне! — Он простер к ней руки.

Эрин послушно упала в его объятия, легла на спину и зажмурилась. Коннор молча вошел в нее до упора и стал неторопливо продолжать творить чудеса. Но вскоре пламя страсти распалило их обоих настолько, что они принялись двигаться с умопомрачительной скоростью, торопясь впасть в экстаз. Эрин шептала:

— Не щади меня, Коннор! Я хочу острее ощущать тебя! Хочу растаять в оргазме!

— Я готов исполнить любое твое желание, моя сказочная принцесса! — хрипел он, усиливая натиск.

О большем наслаждении Эрин даже не мечтала. Реальность превзошла все самые смелые ее ожидания. С каждым новым поцелуем, с каждым новым стоном и вздохом ее любовь к своему мужчине нарастала и крепла. И наконец райское блаженство переполнило Эрин и выплеснулось наружу с пронзительным криком. Содрогнувшись, она прильнула к Коннору и совершенно обмякла. Спустя мгновение ее сморил сон.

Открыв глаза, Эрин увидела, что Коннор с улыбкой протягивает ей бумажного носорога.

— Какая прелесть! — восхищенно воскликнула она. — Где ты научился этому?

— У своего брата Дэви, в период реабилитации после болезни. Он дока по части медитации, тай-чи, космической гармонии, йада-йада и прочей подобной азиатской чепухи. Заметив, что я изнываю от скуки, он принес мне пачку бумаги и пособие по оригами, японскому искусству сосредоточиваться с помощью рукоделия. Постепенно я увлекся им и добился существенных успехов. Теперь я могу быстро сделать из бумаги любую фигурку. Значит, тебе понравилась эта безделица?

— У тебя это действительно хорошо получается! — сказала Эрин. — Ты мне ее даришь?

— Да, разумеется! Держи! Я же, пожалуй, лучше вернусь в машину. И не отговаривай меня, Эрин! Сейчас почти пять утра, надо быть благоразумными. Признаться, меня не покидает ощущение, что я сексуально озабоченный подросток, тайком пробравшийся в спальню своей девушки. Какой код надо набрать на пульте сигнализации?

— Катрин, 323, Джейн, — сказала Эрин. — Катрин с заглавной «К», не перепутай!

— Ну, я пошел! — Коннор поцеловал Эрин и перенес ее на руках на кровать. Затем оделся, затушил свечи и поспешно ретировался. Эрин напряженно прислушивалась, дожидаясь, когда за ним захлопнется входная дверь, а когда наконец это случилось, тотчас же расслабилась и погрузилась в сон.

Человек, еще недавно бывший Новаком, положил телефонную трубку, вздохнул и пошел искать Тамару. Легче было бы просто вызвать ее к себе, но ему хотелось застать ее врасплох.

Только что ему сообщили о его собственной смерти. Но, как ни странно, эта новость не обрадовала его, он воспринял ее равнодушно, как цену, которую следовало заплатить за свободу.

Тамару он обнаружил в ее кабинете, сидящей в очках перед экраном компьютерного монитора. Она мастерски изобразила изумление, сняла очки и приняла соблазнительную позу. Что ж, подумал он, пусть пока потешится мыслью, что ей снова удалось его одурачить. Эти иллюзии все равно не стоили ему ни цента.

— Дорогая, мне только что сообщили, что Куртц Новак погиб вместе с ухаживавшими за ним Ингрид Нейги и Мэтью Руссом. Их убили этой ночью в предместье Марселя. Дом, в котором они находились, был взорван. В убийстве подозревается конкурент Павла Новака, влиятельный уголовный авторитет. Что ж, таков неизбежный конец всех преступников! Кто всю жизнь убивал других, рано или поздно сам падет от ножа или пули.

Тамара робко прокашлялась и пролепетала:

— Даже и не знаю, поздравлять тебя с этим или выражать свои соболезнования…

— Пожалуй, будет лучше, если ты выразишь мне свои поздравления не словами, а действием. Разденься! — сказал тот, кого раньше называли Новаком.

Спустя пятнадцать нелегких минут измученная Тамара не без труда соскользнула с письменного стола на пол и припала спиной к стене. Новак с шумом извлек из нее впечатляющих размеров член, окинул ее изучающим взглядом и сказал:

— По-моему, ты хочешь о чем-то спросить у меня. Я готов удовлетворить твое любопытство. — Он обтер член салфеткой, скомкал ее и швырнул в корзинку.

Тамара с опаской взглянула на него и спросила:

— Мне интересно, как ты все это сделал?

— Ты подразумеваешь, очевидно, мое перевоплощение в Клода Мюллера? — Он подошел к Тамаре и потрепал ее ладонью по щеке. — Мы познакомились в Сорбонне много лет назад. Он влюбился в меня и стал мне докучать. Но я терпел его, потому что он был богат и мог мне когда-нибудь еще пригодиться. Однажды, напившись, Клод признался, что хочет стать мной. Эта мечта сумасшедшего гея навела меня на любопытную идею. Никогда не помешает заглянуть в будущее…

— Так, значит, ты просто отнял у него жизнь?

— Клод был не только неизлечимо болен, но и доверчив, как ребенок. Я был его единственным другом. Мне не составило труда изолировать его от немногих знакомых. Я нанял одного врача с сомнительным прошлым и одного специалиста по мокрым делам. А затем убрал со сцены и его родителей. И до Клода никому не стало никакого дела. Когда бедняга впал в кому, никто этого даже не заметил. Зато в Интернете появился деятельный коллекционер и меценат Клод Мюллер, который быстро завоевал всеобщую любовь и благодарность.

— Гениально!

— Сбылась мечта идиота — Клод Мюллер наконец стал мной. Его жизнь за него теперь проживу я. И гораздо лучше, чем это сделал бы он.

Тамара отвела взгляд и надолго умолкла.

— В чем дело? — раздраженно спросил ее опасный собеседник.

Тамара сглотнула ком, судя по всему, намереваясь ответить честно, и сказала:

— После всего услышанного у меня возникло подозрение, что ты собираешься… — Она замолчала.

— Убить и тебя? — Новоявленный Клод Мюллер удовлетворенно ухмыльнулся. — Но с кем же тогда я буду делиться своими планами?

— Да, ты прав, конечно… — машинально сказала Тамара. — Но насколько оправдан такой риск? Стоит ли Коннор Маклауд всех этих титанических усилий?

— Никогда не подвергай сомнению мои действия! — рявкнул Новак.

Он помрачнел и стал одеваться. Тамара тоже протянула руку к блузке.

— Нет! — сказал ее повелитель. — Останься обнаженной!

Блузка выскользнула из ее разжавшихся пальцев и упала на пол. Он взглянул на компьютер и поинтересовался:

— А чем это ты занималась в такой час?

— Запрашивала данные о машине Маклауда. Мне позвонил Марк и сказал, что братья Маклауд напали на Билли Бегу, избили его и похитили Синди.

— Тогда другое дело, — задумчиво промолвил ее свирепый любовник.

— Но это еще не все. Похоже, что Маклауды разрушили все твои планы в отношении Барбары Риггз. Она так взбеленилась, что переколотила все стекла в машине Билли, — сказала Тамара.

— Это шутка?

— Клянусь, это чистая правда, все так и было! Сейчас Коннор находится в доме Риггзов и, как показали камеры наружного видеонаблюдения, забавляется с Эрин в ее спальне.

Ее господин задумчиво уставился в окно. Услышанная новость вынудила его изменить свои планы. Барбара и Синди Риггз все равно были обречены, несколько дней отсрочки их неминуемой смерти уже ничего не могли изменить. Но вот известие о поражении Билли Беги породило в его голове оригинальную идею, осуществление которой могло значительно продвинуть все дело.

— Вызови сюда Габора, Тамара! — приказал он. Тамара склонилась к пульту управления системой внутренней связи и, нажав на кнопку, сказала:

— Это ты, Габор? Босс просит тебя немедленно прийти в мой кабинет. — Она отключила линию и потянулась за юбкой.

— Не торопись, — сказал ей господин. — Останься голой.

Улыбка сползла с ее лица.

При виде вошедшего в комнату Габора Тамара вздрогнула и побледнела. Габор не только сбрил все волосы на голове, включая брови, но и выщипал ресницы. Под кожей явственно выступали синие сосуды, глубоко запавшие голубые глаза светились безумием. Он походил на вампира, выползшего из склепа. Тот, кто когда-то был Новаком, одобрительно промолвил:

— Я вижу, ты выполнил мои указания. Молодец!

— Я готов выполнить ваше задание, шеф! — сказал Габор.

— Превосходно! — Новак обнял его и расцеловал. — Ты, мой злобный и преданный пес, сегодня ночью наконец отведаешь крови. Слушай меня внимательно!

Получив новые инструкции, Габор взглянул на Тамару.

— Когда я вернусь, — хрипло сказал он, обнажив в кривом оскале сломанные зубы, — мне потребуется качественный секс.

— Тамара будет рада оказать тебе такую услугу, — заверил Новак.

Изобразив на лице безмятежную улыбку, она проворковала:

— Разумеется! Все будет по высшему классу!

Лишь только Габор ушел, Новак расстегнул ширинку и свирепо овладел ею, вымещая на ее плоти всю скопившуюся в нем злость. Она заслужила наказание за свое коварство и попытку обмануть его своей мнимой покорностью. Но прежде чем присоединить ее к легиону своих ангелов, он хотел досыта насытиться ее нежной трепетной сердцевиной.

Наказание облагораживает и возвышает. Это знали все его ангелы, убедится в скором времени в этом и Тамара, думал Новак, терзая ее вагину. В свое время узнают это все Риггзы, а также братья Маклауд.

Как узнал это он сам. День прозрения навсегда остался в его памяти в мельчайших деталях. Ему исполнилось пять лет, когда отец при нем убил его мать. Она изменила ему, и отец ее задушил. В память мальчика запали ее пустые глаза и обмякшее тело. Отец не был бессердечным человеком, он рыдал над трупом и говорил:

— Никогда не предавай меня! Слышишь? Никогда!

— Никогда, папа! — прошептал мальчик. — Никогда.

Новак почувствовал, что кто-то вцепился в его руки ногтями. Глядя на него вытаращенными зелеными глазами, рыжеволосая женщина хрипела, пытаясь что-то сказать. Он понял, что чуть было не задушил ее, предавшись воспоминаниям, и разжал пальцы, сомкнутые на ее горле.

Отпустив Тамару, Новак встал и потер пальцами виски. Приступы внезапного беспамятства случались с ним в последнее время все чаще и чаще, очевидно, как следствие переутомления. Ему требовался отдых: ведь, в конце концов, прошло всего лишь шесть часов, как он умер. А смерть, несомненно, является самым сильным потрясением. Разумеется, после рождения.

Тамара лежала на полу, хрипя и держась руками за горло.

Новак застегнул пуговицы на брюках и бросил ей, направляясь к выходу из кабинета:

— Подготовься к встрече с Табором! Будь умницей.