Два дня и три ночи
ModernLib.Net / Детективы / Маклин Алистер / Два дня и три ночи - Чтение
(стр. 4)
Автор:
|
Маклин Алистер |
Жанр:
|
Детективы |
-
Читать книгу полностью
(510 Кб)
- Скачать в формате fb2
(209 Кб)
- Скачать в формате doc
(215 Кб)
- Скачать в формате txt
(207 Кб)
- Скачать в формате html
(210 Кб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
|
|
– Не так быстро, Каролина. – В его голосе появилось что-то новое. Что бы это ни было – все лучше, чем холодное безразличие. – Вы слишком возбуждены. Никто и никогда еще не разговаривал с контр-адмиралом сэром Артуром Арнфорд-Джейсоном в таком тоне. Удивительно, но это не произвело на него плохого впечатления. Впрочем, ничего удивительного: старая лиса командир уже наверняка просчитал все варианты. А так как его мозг работал быстрее любого компьютера, к тому же был силен в анализе и построении недоступных компьютеру парадоксов и алогизмов, было очевидно, что он уже включился в мою игру, а вернее, уже продумал свою, учитывающую кроме моих слабых усилий еще тысячи неизвестных мне данных, условий и комбинаций. А может быть, он придумал хитрую ловушку для зарвавшегося агента и теперь пытается меня успокоить, чтобы усыпить мою бдительность. Разница, если разобраться, небольшая. – Если вы остаетесь, Каролина, – сказал он после некоторого перерыва, – то, наверное, не только для того, чтобы посыпать голову пеплом. У вас есть какой-нибудь замысел? – Да, адмирал... – Хотел бы я, чтобы в моей посыпанной пеплом голове промелькнул не то что замысел, но хотя бы одна дельная мысль. – Я даю вам двадцать четыре часа. – Сорок восемь. – Пусть так. Сорок восемь. Потом вы возвращаетесь. Вы обещаете это? – Обещаю. – И... Каролина... – Да, адмирал? – Будем считать, что я не обратил внимания на тон вашего монолога. Забудем об этом. – Извините, адмирал. Спасибо. – Итак, сорок восемь часов. Прошу докладывать мне ежесуточно в полдень и в полночь. В наушниках щелкнуло. Дед Артур пошел досматривать утренние сны. Я вышел на палубу. На горизонте уже светлело. Ветер словно подгонял холодную тяжелую мглу и распластывал ее по поверхности неспокойного моря. «Огненный крест» рывками болтался вокруг натянутой якорной цепи. С небольшими перерывами она скрипела, меняя положение. Я подумал, что через несколько часов такой болтанки я могу лишиться акваланга и резиновой лодки с мотором. Впрочем, было не слишком понятно, зачем они могут мне теперь пригодиться. Дэвис укрылся от ветра на корме. – Что вы думаете об этом? – спросил он, увидев меня на палубе. Я проследил за его взглядом. «Шангри-Ла» блестела на море то по правому борту, то – уже через минуту – с кормы. На мостике был виден какой-то свет. – Наверное, у кого-то бессонница, – ответил я. – Может быть, капитан решил проверить, хорошо ли держится корабль на якоре. Не похоже? Ну тогда, может быть, наши приятели крушат их радиопередатчики с помощью лома или отбойного молотка. Или вот вариант попроще: свет обычно горит там всю ночь. – Нет. Они зажгли его десять минут назад. А вот смотрите – погасили. Интересно... Ну, как дед Артур? – Не так уж плохо. Сначала он меня уволил, а потом снова принял на работу. Временно. На двое суток. – Сорок восемь часов? Что вы рассчитываете успеть за столь короткое время? – Если бы я знал. Для начала я должен выспаться. И вам советую сделать то же самое. Уже почти светло, днем они вряд ли решатся на повторный визит. Проходя через мостик, Дэвис ни с того ни с сего спросил: – Что вы думаете о младшем Макдональде? Мне кажется, его что-то гложет, как будто у него на душе какая-то непосильная тяжесть. – Может быть, он просто, как и я, не любит, когда его посреди ночи вытаскивают из постели. А может, его угнетает то, что в постели он одинок. В любом случае проблемы молодого Макдональда меня не волнуют. У него впереди вся жизнь. А у меня только два дня и три ночи. Причем одна из них уже кончилась. Пошли спать... Мне следовало бы прислушаться к словам Дэвиса. Может быть, тогда я смог бы его спасти.
Вторник, 9.00 – 22.00
Философы напрасно спорят о том, что такое счастье. Я мог бы ясно и однозначно ответить на этот вечный вопрос. Я мог бы даже предложить интересующимся испытать это на практике. Для этого нужно всего лишь произвести комплекс определенных действий: для начала – многочасовая морская разминка с разнообразными упражнениями общеукрепляющего свойства (в том числе, акваланг, весла и скоростное лазанье по якорным цепям), с непременным посещением массажиста, специализирующегося по проблемам шейного отдела позвоночника, потом – выход на сцену профессионального театра с исполнением главной роли в спектакле абсурдистского толка и наконец – участие в бурном производственном совещании в качестве управляющего обанкротившимся филиалом, вызванного «на ковер» к генеральному директору фирмы. Если после всего этого вам зададут сакраментальный вопрос: «В чем смысл жизни?» – вы, так же как и я, не задумываясь, ответите: «В том, чтобы спать!» И действительно, только десятичасовой целительный сон может возвратить вас к жизни. Все это настолько бесспорно, что лишь упрямый до идиотизма скептик может усомниться в правильности моего подхода. И все же такие скептики встречаются. Специально для них существует методика доказательства от противного: вы проделываете весь комплекс предложенных ранее упражнений, потом укладываетесь в постель, чтобы «отрубиться», а еще через час-полтора ассистенты поднимают вас для продолжения эксперимента. Надеюсь, ни у кого из вас не вызывает сомнения, что мне показался более эффективным именно этот, второй, вариант. Казалось, я только дополз до койки, но уже кому-то было жизненно необходимо мое присутствие. – Эй, «Огненный крест»! Есть кто живой? Отзовитесь! Есть тут кто-нибудь? Судя по некоторой обреченности, крики и не менее громкие удары по борту продолжались уже достаточно долгое время. Странно, что я не услышал их сразу же. Может быть, наш учитель музыки в колледже не совсем ошибался, когда говорил, что слон наступил мне на ухо. Впрочем, нога у слона огромная, а уши у меня небольшие. Он просто раздавил мне голову. Причем случилось это минуты две назад. – Эй, там, на «Огненном кресте»! Вы что, оглохли? – продолжал взывать мужской голос. Я мысленно посвятил этому настырному типу несколько наиболее изощренных из известных мне проклятий, но все-таки сдвинул дрожащие ноги, спустил их с койки на пол и попытался подняться. Я чуть не свалился замертво. Во-первых, у меня была только одна нога, во-вторых, страшно болела шея, в-третьих, голова, раздавленная слоном, отказывалась давать телу логичные команды. Я оценил свое отражение в зеркале и подумал, что, если бы мне пришлось играть короля Лира в финале бессмертной шекспировской трагедии, мой гример остался бы безработным. Бледное, усеянное морщинами и кустарничками щетины лицо, красные воспаленные глаза… Я отвернулся. Меня никогда не привлекали фильмы ужасов. Я приоткрыл дверь по другую сторону коридора. Дэвис беззаботно посапывал. Счастливчик. Я снова надел халат из китайского шелка, повязал на шею, для разнообразия, цветастый платок, прошелся по волосам расческой и поплелся на палубу. Вокруг меня раскинулся мир столь холодный, мокрый, серый и противный, что никаких других чувств, кроме отвращения, он не мог вызвать у своих обитателей. Впрочем, не у всех. Наверняка люди, населяющие яхту, приблизившуюся к «Огненному кресту» на расстояние вытянутой руки, чувствовали себя гораздо лучше. Яхта была чуть меньше, нашей, зато в рулевой рубке у них было столько приборчиков, циферблатиков и кнопочек, что их владельцу вполне мог позавидовать пилот экспериментального военного самолета-истребителя. Надстройка понижалась в сторону кормы, которая была рассчитана, очевидно, таким образом, чтобы футбольная команда, включая запасных и дублеров, могла принимать здесь солнечные ванны. На палубе стояли три матроса в черных штормовках и бескозырках. Двое из них держали багры, зацепленные за буртик «Огненного креста». Примерно полдюжины резиновых кранцев предохраняли стерильно чистое лаковое покрытие от контакта с плебейской покраской нашего судна. Мне не пришлось читать название корабля ни на корме, ни на ленточках бескозырок. Я и так знал, что передо мной не что иное, как «Шангри-Ла». Посреди палубы стоял крупный мужчина в белом с золотыми пуговицами мундире. Типичный морской офицер. В руке он держал зонт, которым прикрывался от назойливых дождевых капель. – Ну наконец-то, – произнес он, увидев меня. Я никогда еще не слышал, чтобы кто-нибудь так членораздельно говорил сквозь нос. – Вы, кажется, не очень спешили. А я, между прочим, промок. На белом, идеально выстиранном и выглаженном мундире действительно было несколько мокрых пятен. – Я могу войти на борт? Не дожидаясь ответа, он прыгнул с проворностью, неожиданной для его возраста и комплекции, и вошел в каюту. Я вошел следом и закрыл за собой дверь. Он был небольшого роста, но крепкого сложения. Лицо бронзовое от ветра и загара, подбородок квадратный, волосы с проседью, густые брови, длинный нос, а губы такие тонкие, словно его рот был застегнут на «молнию». Он выглядел на пятьдесят пять или что-то около этого. Он внимательно оглядел меня с ног до головы. Мне показалось, я произвел на него приятное впечатление, но по каким-то причинам он не подтвердил этого ни словами, ни жестом. – Простите, что я заставил вас ждать. Трудно было проснуться. Я мало спал. Посреди ночи приходили таможенники, а потом я не мог уснуть... Один из моих основополагающих принципов – всегда говорить только правду. Конечно, если есть такая возможность. Изредка это все же случается. – Таможенники! Это прозвучало так, будто он хотел сказать «чушь собачья!» или что-то в этом роде. Потом он передернул плечами и продолжал: – Неслыханно! Они просто невыносимы! Нам следовало послать их ко всем чертям и не пускать на борт. Чего они хотели? Чувствовалось, что однажды он тоже имел дело с таможенниками и у него остались не слишком приятные воспоминания. – Они искали химические товары, украденные из грузовика на приморском шоссе, и, судя по всему, ошиблись адресом. – Идиоты! – Он протянул мне руку, давая таким образом понять, что тема таможенников исчерпана. – Ставракис, сэр Антони Ставракис. – Петерсен, – представился я, отвечая на рукопожатие. Он сдавил мою ладонь. Я поморщился. Не то чтобы он был страшным силачом, но его пальцы были унизаны бриллиантовыми перстнями, которые впились в мою руку. Я хотел поздравить себя с тем, что, наконец, встретился с человеком, носящим перстни на каждом пальце, но с сожалением отметил, что его мизинец сиротливо гол. – Здравствуйте, сэр Антони, – зафиксировал я свое восхищение. – Я много слышал о вас. – Наверняка ничего хорошего. Газетчики меня не жалуют. Знают, что я их терпеть не могу. Они считают, что я выскочка с Кипра, который разбогател благодаря различным махинациям. Это так и есть. Еще они пишут, что свое британское подданство и титул я купил за деньги. Это тоже правда. Ну и что? Может быть, я и их когда-нибудь куплю. Всех. Или куплю себе титул барона. Барон Ставракис. Не правда ли, звучит? Только подожду, пока цены упадут. Я хочу воспользоваться вашей радиостанцией. У вас ведь есть? – Что? Он так внезапно сменил тему разговора, что мне показалось – я попался на горячем. Но тут же спохватился: он ведь не может иметь в виду нашу действующую радиостанцию, а говорит о разбитом передатчике. – Мне нужен радиопередатчик. Вы что, не слушаете новости? Там творится нечто ужасное. Пентагон отказался от большого военного заказа. Цены на сталь резко падают. Я должен срочно отдать распоряжения моему маклеру в Нью-Йорке. – Какая жалость... Конечно, пожалуйста, но... А разве у вас нет своей рации? – Она неисправна. – Его губы превратились в тонюсенький шнурочек. – Поверьте, это очень срочно, господин Петерсен. – Ну да, ну да. Вот моя радиостанция. Прошу. Вы сможете ею воспользоваться? Он снова высокомерно улыбнулся в ответ. Наверное, других улыбок в его арсенале просто не имелось. Его ирония была естественна: наверняка радиостанция на «Шангри-Ла» столь сложна и великолепна, что усомнившись в способности Ставракиса управиться с нашей простейшей моделью приемо-передатчика, я почти оскорбил его. С тем же успехом я мог бы поинтересоваться у пилота огромного авиалайнера, сможет ли он справиться с управлением двухместным самолетом. – Я надеюсь, смогу, господин Петерсен. – Ну, пожалуйста, не буду вам мешать. Я в каюте рядом. Позовите меня, как только закончится разговор. Если в своей жизни я был когда-нибудь в чем-нибудь уверен на сто процентов, так это в том, что сэр Антони Ставракис позовет меня гораздо раньше, чем окончит разговор. Но я просто не имел права предупредить его, что аппарат неисправен. Мелькнула мысль, не успею ли я за это время побриться. Не успел бы. Уже через минуту в дверях показался мой именитый гость. – Ваш передатчик поврежден, господин Петерсен. – О, сейчас я помогу вам. Эти старые аппараты иногда капризничают. – Если я говорю вам, что он поврежден, это значит, что пользоваться им невозможно. – Но ведь он работал... – Ну, хорошо, попробуйте. Я вошел в каюту, где стояла радиостанция и «ну, хорошо, попробовал». Я энергично и эмоционально крутил все ручки и щелкал тумблерами. Безрезультатно. Рация действительно не работала. С чего бы это? – Наверное, нет контакта. Или что-то с питанием, – предположил я. – Сейчас проверю. – Лучше попробуйте снять верхнюю крышку. Я посмотрел на него с нескрываемым удивлением: – Мне кажется, сэр Антони, вы знаете что-то, чего не знаю я. – Открывайте. Увидите собственными глазами. Я открутил крышку и увидел. Потом был разыгран небольшой спектакль на тему «замешательство, переходящее в возмущение». Наконец, вновь обретя чувство собственного достоинства, я воскликнул: – Вы знали! Откуда вы об этом знали? – Но ведь это очевидно. – А... Я, кажется, понимаю... – До меня начало «доходить». – Ваша радиостанция в таком же состоянии? И, наверное, ночью у вас были гости? – Да. И на «Орионе» они были тоже. – Губы моего собеседника снова исчезли. – «Орион» – это вон та большая посудина недалеко от берега. Кроме наших двух это единственный корабль в заливе, имеющий радиостанцию. Вернее, имевший. Я как раз оттуда. – И там тоже? Но кто это сделал? Зачем? Это же безумие! – Вы думаете? Нет. У меня есть сомнение по этому поводу. Знаете, моя первая жена... – Он прервал себя на полуслове, передернул плечами и продолжал выцеживать слово за словом. – Понимаете, в чем дело. Душевнобольные поступают всегда иррационально, действуют вслепую, без цели и смысла. В нашем случае все наоборот. Они действовали методично, хладнокровно и уверенно. Тут ничего не было отдано на откуп случайности. Они хорошо подготовились и знали, что и с какой целью делают. Сначала я подумал, что их цель – оставить без связи меня. Но ведь моя изоляция ничего никому не дает. – Но ведь вы говорили о бирже в Нью-Йорке. – Это все мелочи, мой друг. Конечно, неприятно, но... «Наверняка ничего страшного, – подумал я. – Действительно, мелочи – какие-нибудь несколько миллионов фунтов». – Нет, господин Петерсен, – продолжал он, – я не мог быть целью этой акции. Предположим, в этой истории есть два действующих лица: А и Б. А считает, что ему дозарезу необходима постоянная связь с континентом, а Б, естественно, старается помешать ему любой ценой. Но как велика должна быть ставка, чтобы прибегнуть к таким сильным средствам! Поверьте мне, мой друг, здесь разыгрывается крупная игра. Я чувствую это. Этот Ставракис был явно не дурак. Хотя где написано, что миллионерами становятся только умственно отсталые? – Вы сообщили в полицию? – спросил я. – Собираюсь сделать это сейчас. Но сначала я должен позвонить. Если только наш приятель не поразбивал все телефонные будки в окрестностях порта. – Вы недооцениваете его. Он перерезал телефонный кабель. И неизвестно, в каком месте. Ставракис посмотрел на меня, направился к двери, остановился и снова посмотрел в мою сторону. – А вы откуда знаете? – Полиция, – ответил я. – Они сопровождали таможенников. – Полиция? А что они тут делали? – Он сверлил меня глазами так, будто хотел просверлить насквозь. – И кстати, простите за прямоту, что тут делаете вы? Не хочу быть нескромным, но в сложившихся обстоятельствах, может быть, вы согласитесь ответить на мой вопрос. – Да, пожалуйста! Мой коллега и я – биологи. Это судно – собственность Министерства сельского хозяйства и рыбной ловли. У нас есть все документы. – Неужели морская биология? – наигранно возбудился Ставракис. – Представьте себе, это мой «конек». При случае мне будет интересно побеседовать с вами. Если, конечно, вы будете снисходительны к моему дилетантизму. – По его тону чувствовалось, что думает он в этот момент совершенно о другом. – Вы можете описать мне этого полицейского? Я мог. – Да, это действительно он, – задумчиво произнес мой гость. – Любопытно. Действительно, любопытно. Я должен с ним поговорить. Ах, этот Арчи! – Арчи? – Сержант Макдональд. Судя по вашему рассказу, это именно он. Я провожу здесь уже пятый сезон. Люблю здешние места. Французская ривьера или Эгейское море ерунда по сравнению с этим побережьем. Естественно, я знаю тут многих. Он был один? – С ним был коллега, помоложе. Кажется, его сын. Очень печальный молодой человек. – Это Питер Макдональд. Вы разделили бы его печаль, если бы знали, что несколько месяцев назад он потерял двух братьев – шестнадцатилетних близнецов. Они учились в школе. Здесь неподалеку. Однажды они пошли в горы и не вернулись. Снежная буря. Представляете себе эту трагедию? Отец старается не подавать виду. Я знал этих мальчишек. Они были славные... Я попытался прокомментировать эту историю, но он уже не слушал меня. – Я покидаю вас, господин Петерсен. Передам дело в руки Макдональда, а потом – в море. Я взглянул на темные тучи, нависшие над бурлящими волнами. – Вы выбрали странное время для морских прогулок. – Чем хуже погода, тем лучше. Конечно, как и все, я люблю спокойное море, но на «Шангри-Ла» установили новые стабилизирующие устройства, и у меня еще не было случая их опробовать, ведь мы приплыли позавчера. Сегодня прекрасные условия для такого рода испытаний. Как вы считаете? – Он улыбнулся, протягивая мне руку. – Простите, что побеспокоил. Вы, наверное, сочли меня грубияном и самодуром. Многие думают так же. Но я готов загладить неприятное впечатление. Приглашаю вас с коллегой на «Шангри-Ла». Придете? Устроим что-то вроде званого ужина. Давайте в восемь часов. Я пришлю за вами моторную лодку. Жаль, что он не пригласил нас на обед. Дэвису уже поднадоели наши вечные консервы с фасолью. Но в любом случае, нам будет, о чем вспомнить. Немногие, даже самые титулованные особы, могут похвастать тем, что получили приглашение разделить трапезу Великого Магната. Да что там, такой случай для большинства стал бы главным событием года, а то и всей жизни. Но я принадлежу к меньшинству. Он не ждал от меня ответа. В его мире не существовало людей, способных отказаться от такого приглашения. Правда, я не имел отношения к этому миру, но вспомнил о Дэвисе и заранее порадовался за него: сегодняшний вечер станет настоящим праздником для его вкусовых рецепторов и, как следствие, для желудка.
* * *
– Вы рассказали мне о своем радиопередатчике и хотите знать, что я собираюсь предпринять по этому поводу, – подытожил Макдональд-отец усталым голосом. – Я уже обо всем знаю, господин Петерсен. Сэр Антони Ставракис детально изложил мне все полчаса назад. Еще раньше здесь был владелец «Ориона», он говорил со мной на эту же тему. – Успокойтесь, сержант, я не собираюсь устраивать скандал. Я вообще редко срываюсь, разве что полиция поднимает меня с постели посреди ночи. Кстати, наши приятели таможенники уже уехали? – Да. Сразу же, как только доставили меня в порт. От этой таможенной службы сплошное беспокойство... Но, возвращаясь к вопросу о ваших передатчиках, я, честно говоря, просто не знаю, что делать. Зачем их сломали? Кто вообще мог такое придумать? – Именно это меня интересует. За этим я к вам приехал. – Господин Петерсен, – тон Макдональда стал еще более официальным, – я могу с вами вернуться на «Огненный крест», могу взять блокнот, собирать показания, искать следы... Но поймите, я даже не буду знать, в каком направлении вести расследование. Тут ведь надо разбираться в дактилоскопии, в анализах, в микрофотографии... А я всего лишь сельский полицейский. Я не в состоянии один заменить целую следственную группу. Конечно, я могу позвонить в Глазго и попытаться вызвать специалистов, но вы бы на их месте послали сюда детективов из-за нескольких разбитых ламп? – Но авторитет сэра Ставракиса... – Что вы имеете в виду? – Он пользуется большим авторитетом. У него огромные связи и средства. Вы не боитесь, что ему не понравится вся эта история? – О, что вы, что вы! Мы все здесь гордимся тем, что сэр Ставракис иногда посещает наши места. Это такой человек! – Чувствовалось, что сержант Макдональд умеет скрывать свои мысли, но сейчас это умение было абсолютно лишним: в его глазах лучилась неподдельная любовь и преданность. – Мы знаем, какой это большой человек! Мы не обращаем внимания на газетные сплетни. Вы не найдете ни одного человека на побережье, который думал бы о господине Ставракисе что-нибудь плохое. – Вы неправильно меня поняли, – попытался я прервать поток славословий. – Я совершенно его не знаю... – Зато мы знаем его с самой хорошей стороны. Посмотрите туда. – Он показал на расположившееся за молом большое строение шведского типа. – Это новая мэрия, дар сэра Антони. А там, выше, на взгорье, видите шесть павильонов? Это дом для престарелых, еще один его подарок. За все это он заплатил из собственного кармана. А вы знаете, что иногда он устраивает для нашей молодежи морские прогулки на «Шангри-Ла»? А знаете, что он собирается организовать тут строительные верфи, чтобы обеспечить местных жителей работой? – Да-да, я согласен, все это характеризует господина Ставракиса с самой положительной стороны. Но меня сейчас интересует только один вид благотворительности: не может ли он или кто-нибудь другой установить на «Огненном кресте» новый радиопередатчик? – Господин Петерсен, я буду держать это дело в поле зрения, но ничего больше обещать не могу. Если появятся какие-то новости, сразу же дам вам знать. Мне ничего не оставалось, как поблагодарить и ретироваться. Я с самого начала не строил иллюзий по поводу возможных результатов этого визита, но кому-то могло бы показаться странным, что экипаж «Огненного креста» не поучаствовал во всеобщей суете вокруг радиопередатчиков. Кроме того, надо было создавать хоть какую-то видимость деятельности. Ведь время не стояло на месте, и у меня осталось только две ночи и полтора дня.
* * *
В полдень связь с Лондоном была плохая. Во-первых, днем радиоволны всегда распространяются хуже, чем ночью, во-вторых, я не мог пользоваться телескопической антенной. Тон деда Артура был чрезвычайно официален, такие же нотки я слышал совсем недавно в голосе сержанта Макдональда. – Мы нашли наших друзей, – сообщил он. – Каких? – спросил я. Его назойливая конспирация часто приводила к побочному эффекту – я просто не понимал, о чем он говорит. – Их двадцать пять. Ага, значит, он говорит о пропавшей команде «Нантесвилля». – Двое в плохом состоянии, но мы надеемся, что все обойдется. Это объясняло следы крови в каютах капитана и механика. – Где они были? Он продиктовал координаты. Их нашли недалеко от Бристоля, значит, «Нантесвилль» похитили сразу же по отплытии. История повторялась: два дня всех держали на заброшенной ферме (свежий воздух, хорошая еда и теплые пледы на ночь), на третий день часовые исчезли. – Но как они завладели... – я хотел сказать «Нантесвиллем», но вовремя сдержался, – кораблем? Какой-то новый метод? – Именно так, – подтвердил дед. – Я восхищен их фантазией. После эксперимента с нелегальными пассажирами, после истории с потерпевшим аварию прогулочным катером, после варианта с морским патрулем и, наконец, после «пожара» на борту яхты я надеялся, что они повторятся. Но они придумали нечто новое. Они запустили по курсу корабля спасательный плот с десятью потерпевшими, а поверхность моря вокруг была покрыта маслом, как после катастрофы. Вы догадываетесь, что было дальше? – Да, Анабелла. Да, я знал, что было дальше. Тут им не пришлось отходить от привычного сценария. На борту оказалось, что потерпевшие не очень-то настроены благодарить за спасение. Они дружно выхватили револьверы, быстро решили спорные вопросы с командой и заняли корабль. Потом каждому из членов команды натянули на голову марлевый мешок и переправили сначала на другой корабль, а ночью – на берег, на заброшенную ферму. Это всегда происходило на побережье Ирландии. Три первых случая – на севере, два последних – на юге. Куда пираты уводили корабли – неизвестно. – А Бетти и Дороти? – спросил я. – Когда увезли команду, они остались на корабле? – Думаю, да, но окончательную информацию можно будет получить только у капитана. Он один знал об их присутствии на корабле. Доктора пока не разрешают побеседовать с ним. Время уходит, Каролина, что вы успели сделать? Неужели у командира не было других, более приятных тем для беседы? – Часа два я проспал, – сказал я, прекрасно, впрочем, отдавая себе отчет в том, что сон, с точки зрения деда Артура, совершенно бесполезное занятие, естественно, если речь идет не о сне самого деда Артура. – Потом я имел дружеские беседы с полицией и владельцем судна, стоящим на якоре недалеко от нас. Вечером мы собираемся нанести ему визит. Пауза. – Что вы собираетесь нанести, Каролина? – Мы приглашены на ужин. Большая пауза. – Каролина, у вас остается немногим более сорока часов. – Я знаю об этом, Анабелла. – Я надеюсь, у вас все в порядке с головой? – Я не очень понимаю, что имеется в виду. Во всяком случае, с ума я пока что не сошел. – Значит, вы не собираетесь отказаться от этого дела? Хотя, я понимаю, это был лишний вопрос. Вы не откажетесь. Вы слишком упрямы и слишком... – Слишком глуп? – А кто этот моряк, который пригласил вас? Ответ был невыносимо длинным. Прежде всего потому, что мне приходилось пользоваться этим проклятым шифром, чтобы назвать корабль и фамилию владельца. Кроме того, разобравшись, о ком идет речь, дед Артур стал очень болезненно воспринимать каждую новую подробность моей беседы со Ставракисом и каждую мелочь из моего разговора о миллионере с полицейским. Пользуясь тем, что дед меня не видит, я даже скорчил в его адрес ироническую гримасу. Конечно! Даже у министров возникали сложности, когда они хотели получить аудиенцию у Великого Магната. Госсекретари – вот его обычный уровень. Именно те госсекретари, которые были единственным кошмаром в жизни командира, единственной силой, которая могла помешать ему расширять и развивать свою тайную империю. – Каролина, вы должны быть максимально осторожны в общении, и, пожалуйста, держите себя в соответствующих рамках. – Бетти и Дороти не вернутся, Анабелла. Я хочу, чтобы те, кто виновен в этом, заплатили сполна. Надеюсь, по этому пункту у нас нет противоречий. – Да, конечно. Но неужели вы думаете, что человек с таким положением, с таким состоянием... – Простите, Анабелла, я вас не понимаю. – Такой человек! Это невозможно! Я ведь его знаю. Мы обращаемся друг к другу по имени, иногда вместе обедаем. Я хорошо знаю его вторую жену... Она бывшая актриса... А этот человек, он ведь известный филантроп и вообще принадлежит к элите. Я не представляю, как он может тратить время и деньги на такую деятельность. – Вы имеете в виду Ставракиса? – Удивление в моем голосе было искренним настолько же, насколько сильным было желание успокоить разнервничавшегося деда Артура. – Но, Анабелла, я ни минуты не подозревал его, у меня нет для этого никаких оснований. – Ну... Обычно этим междометием трудно выразить облегчение, радость и одобрение одновременно, но сейчас командиру это удалось. – В таком случае, зачем вы приняли приглашение? Если бы кто-то случайно подслушивал наш разговор, он мог бы отметить в голосе деда Артура нотку ревности. И был бы прав. У адмирала имелась единственная слабость, но эта слабость достигала вселенских масштабов. Он был снобом. Суперснобом. Королем снобов. – Я хочу побывать на его корабле, чтобы осмотреть поврежденный передатчик. – Что это даст? – Не знаю. У меня есть какое-то смутное предчувствие, пока еще очень неопределенное. Пауза. Если большие паузы – признак великого актера, то великий актер рядом с дедом Артуром чувствовал бы себя провинциалом-любителем. – Предчувствие? – наконец проснулся командир. – Утром вы говорили о каком-то замысле. Это его развитие? – Нет, но хорошо, что вы вспомнили об этом. Я прошу вас связаться с дирекцией банков в Шотландии, а потом с крупными шотландскими газетами, хотя бы с «Глазго Геральд», а также с местной прессой. – Ну... – На этот раз в междометии не было облегчения и радости, зато одобрение присутствовало в полной мере. – Я чувствую, что вы начинаете приходить в себя, Каролина. Так держать. Что и зачем я должен искать? Я высказал ему свои соображения, и это также отняло массу времени, поскольку приходилось пользоваться его дурацким шифром. – Великолепно, – воодушевился дед Артур. – Я направлю своих людей. Они сейчас же займутся этим делом. Уже в полночь я смогу что-нибудь вам ответить.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
|