Глава 33

Темный, неприметный автомобиль подрулил к бордюру перед зданием штаб-квартиры «Риск лимитед». Сидящая в машине Дэни с любопытством огляделась. Никто не ковырял мерзлую землю в саду. Никто не бродил по дорожкам, не красил ограду, не занимался другими делами, служившими удобным прикрытием для охраны.

— Где же все? — спросила Дэни у водителя. — В прошлый раз, когда я была здесь, сад кишел охранниками.

— Времена меняются, — отозвался Уокер. Дэни улыбнулась, несмотря на грусть, которая теперь постоянно светилась в ее ореховых глазах.

— Да, — подтвердила она, — времена меняются.

И Шон изменился вместе с ними.

Как только они добрались до отеля «Четыре времени года» в Ванкувере, Шон вышел из фургона и двинулся прочь.

Он ни разу не оглянулся.

Он не написал ей. И не позвонил.

Шон еще не успел скрыться из виду, а новый агент «Риск лимитед» появился в дверях фургона. С этой минуты Уокер безотлучно сопровождал Дэни.

Времена меняются.

Телохранители тоже.

А чувства оказались упрямее.

«Почему я не могу измениться? — устало спрашивала себя Дэни. — Неужели и спустя много лет у меня будет замирать сердце при виде высокого мужчины с легкой походкой?»

«Тебе нужен совсем другой мужчина».

«Я пытаюсь пощадить тебя».

«У Касатонова нет ни малейших сомнений, что я участвую в этой игре. Если он вновь увидит тебя со мной, он вынесет тебе смертный приговор. Этого я не допущу».

Он сдержал свое обещание. Шон Кроу исчез так, словно существовал только в воображении Дэни.

С ее стороны открылась дверь. Дэни уже привыкла ждать подобной любезности, которая была также мерой предосторожности. Собравшись с мыслями, она приготовилась к встрече.

— Приехали, — доложил Уокер. — Она ждет тебя.

— Спасибо.

Уокер не сделал попытки проводить Дэни до двери, и она удивленно оглянулась на него через плечо.

— Я получил строгий приказ остаться снаружи, — сообщил Уокер со странной улыбкой. — Строжайший.

— Странно…

— По-моему, это уж слишком.

— Прошу прощения?

Уокер вновь улыбнулся — по-настоящему, так, что вдруг стал привлекательным мужчиной.

— Я с удовольствием охранял тебя, Дэни, — признался Уокер. — Если тебе когда-нибудь надоест ждать Кроу, дай мне знать.

На глазах Дэни вдруг выступили слезы. Шагнув к машине, она обняла Уокера.

— Спасибо, — пробормотала она. — Я тоже привязалась к тебе.

Повернувшись, Дэни заспешила к двери дома, чувствуя, как порывы ледяного декабрьского ветра пробирают ее через толстое шерстяное пальто.

Не успела Дэни подняться по ступенькам крыльца, как дверь открылась. Незнакомый мужчина впустил ее в дом.

— Прошу вас, доктор Уоррен.

Дэни не знала имени человека, открывшего ей дверь, но уже привыкла к людям подобного типа — бдительным, собранным, опытным и далеко не глупым.

— А где Джилли? Готовит чай в библиотеке? — полушутя спросила Дэни.

— Старший сержант в отпуске.

Дэни удивленно заморгала.

— Правда? А мне казалось, он прекрасно обходится без отдыха…

— Он пристрастился к Карибским островам.

— И к безделью на пляже?

— На Арубе больше нечем заняться тем, кто не любит азартные игры.

Дэни чуть не споткнулась. Воспоминания об Арубе и Шоне, дожде и любовном сумасшествии пронзили ее, как молния, вызвав дрожь.

— Разве Джилли играет? — спросила она, пытаясь взять себя в руки.

— Только не на деньги.

Сопровождающий дважды постучал в дверь кабинета Редпас и распахнул ее.

— Вас ждут, — сообщил он.

Охранник не последовал за Дэни.

Знакомая комната воскресила яркие воспоминания о Шоне. Дэни пришлось бороться с уверенностью, что он находится где-то здесь, среди книг и предметов искусства, ждет ее, улыбается, протягивает руки…

«Довольно! — яростно оборвала себя Дэни. — Все кончено. Смирись с этим и продолжай жить».

Но избавиться от влечения к Шону она могла с таким же успехом, как от собственного сердца. Каждый вечер желание усиливалось. С каждым утром ей становилось все труднее начинать день, идти на работу, улыбаться и делать вид, что она вовсе не влюблена в человека, которому безразлична.

— Добрый день, Дэни, — произнесла Редпас, — или уже вечер?

Прерывисто вздохнув, Дэни обернулась на звук голоса.

Кассандра Редпас сидела перед прозрачной хрустальной сферой с изящно выгравированными очертаниями островов и материков. Ее зеленые, как у кошки, глаза, отражали свет. У локтя стояла дымящаяся чашка, а крутобокий чайник ждал на приставном столике у вазочки с печеньем.

— Зимой день почти неотличим от вечера, — отозвалась Дэни.

Редпас пристально вгляделась в лицо гостьи и кивнула, словно подтверждая тайную догадку.

— Садись, — пригласила она, похлопав ладонью по дивану. — Чаю?

— Спасибо.

— А может, поужинаешь? Похоже, за работой ты забываешь о еде.

— Мне предстоит многое наверстать, — объяснила Дэни с вымученной улыбкой.

— Ты справляешься?

— Вполне.

— А по твоему виду не скажешь, — без обиняков заявила Редпас.

Дэни промолчала.

— Достойные мужчины иногда причиняют нам немало неприятностей, верно? — спросила Редпас. — Такова оборотная сторона их достоинств.

Звук, который издала Дэни, мог быть и смешком, и сдавленным всхлипом.

— Садись же, — повторила Редпас, — я не в состоянии совладать с упрямством некоторых мужчин, зато могу рассказать тебе о том, что случилось с шелком, который ты помогла найти.

— Я не прочь послушать. Из Уокера мне не удалось вытянуть ни слова.

— Уокер — неплохой человек, несмотря на все придирки Шона.

Дэни надеялась, что встретила звук этого имени во всеоружии, но втайне сомневалась в этом. От зеленых глаз и проницательного ума Редпас мало что ускользало.

С мрачным видом Дэни подошла к дивану. Перед Редпас были разложены кипы газет. На страницах некоторых виднелись иероглифы. Среди них оказалась англоязычная версия гонконгской газеты, «Нью-Йорк таймс» и какое-то дешевое, судя по виду, бульварное издание на испанском или португальском.

— Я оторвала тебя от работы? — виновато спросила Дэни.

— Знаешь, из газет можно выудить обрывки самой удивительной информации — разумеется, не на первых полосах.

— В некоторых газетах первую полосу не отличишь от остальных.

Редпас негромко рассмеялась, налила Дэни чаю и передала ей дымящуюся чашку.

— Как всегда черный? — спросила она. Дэни кивнула:

— Спасибо.

Редпас любезно поставила перед Дэни вазочку с печеньем и подождала, когда она примется за чай.

С не меньшей вежливостью Дэни выбрала самое маленькое печенье и сделала вид, что надкусила его.

— Помнишь мистера Юкио Кояму? — спросила Редпас.

— Да, — резко отозвалась Дэни. — Я помню… все.

— Неудивительно — адреналин улучшает память. Это необходимое для выживания свойство.

Дэни издала вежливое восклицание и втайне пожалела, что адреналин сделал ее воспоминания о Шоне мучительно яркими.

— Похоже, удача изменила мистеру Кояме, — словно невзначай обронила Редпас.

Дэни перестала изображать интерес к печенью и уставилась на собеседницу блестящими ореховыми глазами.

— Как это? — спросила она.

Редпас перевернула страницу со словами: «Вот она…» Страница пестрела иероглифами и снимками. Редпас принялась читать вслух, переводя с листа:

— «Прославленный и достопочтенный мистер Юкио Кояма больше не пользуется доверием флагманов бизнеса и других влиятельных членов общества, для которого он играл роль…» — Редпас замолчала. — В нашем языке такого слова нет. Нечто вроде связующего звена. Посредника. Незримого помощника.

— Что произошло?

Кассандра по-кошачьи улыбнулась.

— Досадная «потеря лица», — пробормотала она. — Ходят слухи, что во время ужина, который давал Кояма, возник весьма неловкий инцидент.

— Неловкий?

— Точнее, убийственный. Редчайший, древний фрагмент шелка, который он недавно приобрел, оказался, современной подделкой.

— Не может быть! — в притворном удивлении откликнулась Дэни.

— Мало того, какой-то отчаянный малый ухитрился начертать на шелке иероглиф. Чернила проступили на ткани после того, как ее некоторое время подержали на свету.

— Что же означал этот иероглиф?

— В вольном переводе — «С первым апреля, болван». — Впервые за несколько недель Дэни расхохоталась. — Само собой, Кояма взбесился, — продолжала Редпас. — Он потребовал разъяснений у Кати, а та сообщила, что, должно быть, агенты «Риск лимитед» подменили шелк на пароме. У нее не было ровным счетом никаких причин унижать его. «Гармония» нуждалась в сотрудничестве с Коямой.

— И Кояма ей поверил?

— Наверное, ведь он не убил ее.

— В таком случае странно, что рядом с тобой не видно вооруженных до зубов телохранителей.

— О, Кояма уже нанес мне визит, — невозмутимо сообщила Редпас.

— Что? Когда?

— На прошлой неделе.

— И его зарыли в саду вместе с весенними луковицами?

— Нет, все было гораздо проще, — с улыбкой пояснила Редпас. — Я просто ответила ему: да, агент «Риск лимитед» подстерег контрабандиста Ли на пароме и подменил шелк.

Дэни поморщилась.

— Ручаюсь, он был в ярости.

— А потом я показала ему шелк, который мы получили взамен.

— Шелк Будды? — недоверчиво переспросила Дэни.

— Нет. Я показала ему великолепный, очень старый лоскут шелка, который выдавали за фрагмент одеяния Будды.

— Тот самый, что я видела на пароме? Подделку Чженя?

— Не совсем так, — пробормотала Редпас. — Подделка, показанная Кояме, была изготовлена нами, как один из пробных образцов. Этот древний обрывок персидского шелка в нашей лаборатории перекрасили в лазурный цвет и сделали так, чтобы он выглядел выцветшим. К настоящему времени краска полностью исчезла. Современная химия несовершенна, но полезна.

Только тут Дэни поняла, что сидит с разинутым ртом, и поспешно закрыла его.

— Полагаю, — продолжала Редпас, — Кояма обвинил в случившемся Тони Ли. Ли с тревогой следил, как «Гармония» приобретает все большую власть в Азии. Он боялся за жизнь своего внука, живущего в Америке. Вдобавок Ли продал священный шелк КНР за два миллиона фунтов стерлингов, прежде чем щелк покинул Золотой треугольник.

— Но это просто непостижимо! — воскликнула Дэни. — Я прикасалась к одеянию Будды на пароме. Я абсолютно уверена в этом!

— И Прасам Дхамса тоже. Кстати, он просил поблагодарить тебя от его имени. Он надеется, что скоро ты посетишь его — очень скоро. Ему надо о многом поговорить с тобой.

— Я… но черт побери, у кого же настоящий шелк?

— У законных владельцев. Монахов Лазурной секты.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Но Кояма уверен в предательстве Тони Ли. — Редпас пожала плечами. — Это логичное заключение. Кояма нашел ткачей, которые создали подделку для Ли.

— Не могу поверить, что Ли решился на такую глупость. Да, он вполне мог изготовить фальшивый шелк. Но утереть нос Кояме? Ни в коем случае!

Редпас молча улыбалась своей кошачьей улыбкой.

— Ли был весьма неглупым человеком, — наконец произнесла она. — Но теперь это уже не имеет значения.

— Кояма убил его?

— Скорее всего. Однако между тонами по обе стороны Тихого океана никогда не затихает вражда. Ли мог погибнуть от рук любого из его тщеславных противников. Это обычная борьба преступных организаций.

— Приятного аппетита, — с иронией произнесла Дэни.

— Да, удачная мысль. Еще печенья? Или тебе еще не надоело играть с прежним?

Дэни посмотрела на обломки печенья на тарелке, перевела взгляд на крошки и сахарную пудру на своих пальцах и грустно покачала головой.

— Как тебе это удалось? — спросила Дэни. — Я не про печенье.

— По правде говоря, не мне, а Шону. Этот человек — настоящее сокровище, у него, так сказать, византийский тип мышления.

Дэни поспешила спрятать лицо за чашкой, старательно прихлебывая чай.

— Шон обнаружил шелк в фургоне Чженя, в указанном месте. К сожалению, этот шелк был завернут в парчу, а не в простую ткань, описанную тобой. Ту самую простую ткань, которую мы с таким трудом изготовили.

— Досадно.

— Шон тоже остался недоволен. Он заново завернул ткань, подложил нашу лучшую подделку в тайник под приборной доской и уже собрался уходить, когда появился «стюард».

При этом воспоминании по телу Дэни пробежал холодок.

— Я видела его, — прошептала она. — И чувствовала себя такой беспомощной! Я не могла предупредить Шона, не могла помочь ему, и все, что мне оставалось, — просто сидеть и…

— Да, — согласилась Редпас. — Должно быть, ты пережила страшные минуты.

Что-то, промелькнувшее в глазах и голосе Редпас, привело Дэни к догадке, что и Кассандра не раз оказывалась в таком же отчаянном положении.

Джилли, поняла Дэни. Бедная Кассандра! Хорошо еще, он не бросил ее ради ее же безопасности…

— Во всяком случае, — уже другим голосом продолжала Редпас, — Шону удалось справиться со «стюардом», увидеть еще одну подделку и воспользоваться твоей компетентной консультацией.

— Он ничуть не обрадовался, увидев меня.

— Как я уже говорила, у благородства есть и оборотная сторона.

Дэни слабо улыбнулась.

— Как только ты ушла с настоящим шелком, завернутым в белую шелковую ткань, — продолжала Редпас, — Шон вновь открыл тайник, положил туда подделку «стюарда», а нашу — в сосуд «стюарда», завернутый в полотенце. И та, и другая подделка были завернуты, как полагалось.

— Ничего не понимаю…

— Я же сказала — это византийский стиль мышления.

— На кого же работал этот «стюард»? — спросила Дэни.

— На Ли. Когда «стюард» очнулся, то предположил: нападавший на него охотился за подделкой, завернутой в полотенце. Поэтому он подложил то, что считал своей подделкой, в тайник, вынул оттуда то, что считал настоящим шелком, и смылся.

— Короче, я окончательно запуталась, — заявила Дэни.

— Пока эта игра продолжалась, она была довольно забавной, — сухо заметила Редпас.

— Итак, Кояме достался шелк, изготовленный «Риск лимитед». А как же вклад Чженя в игру?

— В настоящее время он покоится в ящике на пекинском складе вместе с другими священными сокровищами Тибета.

— Интересно, долго ли удастся дурачить власти КНР?

Редпас взглянула на настенные часы, где медленно передвигающаяся изогнутая стрелка отделяла день от ночи.

— Уже недолго, — удовлетворенно заключила Редпас. — Беды тона «Земля и небо» только начинаются. КНР — опасный противник. Впрочем, тибетцы тоже.

С этими словами Редпас взялась за другую газету.

— Похоже, борьба за освобождение Тибета усилилась, — продолжала она, — под новым боевым кличем: «Священная лазурь». По-моему, он имеет некоторое отношение к шелку.

Дэни прерывисто вздохнула:

( Значит, игра все же стоила свеч.

— Но нет гарантий, что борьба приведет к победе.

— Конечно, но по крайней мере к тибетцам снова вернулось их священное наследие.

— Древняя реликвия, — подтвердила Редпас.

— Должно быть, Катя в бешенстве.

— Катя мертва.

У Дэни расширились глаза:

— Ты уверена?

— Вполне. Любовник убил ее в припадке гнева или страсти — полиция так и не сумела определить. Вскоре после этого Касатонов покончил жизнь самоубийством.

— Не могу поверить…

— Все мы смертны.

Дэни нетерпеливо тряхнула головой.

— Мне просто не верится, что такой хладнокровный убийца, как Касатонов, способен расстаться с жизнью из-за женщины.

— К счастью, полиция Арубы не знает Касатонова так, как ты. Официальной причиной его смерти считается самоубийство.

— Расследование прекращено?

— Окончательно.

— Должно быть, Джилли вздохнул с облегчением, — заметила Дэни.

— Джилли может считать, что ему повезло, если я не спущу с него шкуру, — пробормотала Редпас, глядя мимо Дэни.

— Вот и я! — объявил Джиллеспи, входя в кабинет и закрывая за собой дверь. — Вернулся пораньше, чтобы успеть приготовить вам ужин.

Несмотря на бодрый голос сержанта, было ясно, что он смертельно устал. На его лице красовалось несколько свежих ссадин. При ходьбе он прихрамывал.

— Отпуск выдался напряженным? — полюбопытствовала Дэни.

— Бывало и хуже.

Редпас внимательно оглядывала Джиллеспи, отмечая каждое изменение его внешности.

— Садись, — мягко предложила она, — я налью тебе чаю.

— Некогда. Прасам Дхамса и его свита ждет в гостиной.

— Ты шутишь? — изумилась Редпас.

— Он изводится от нетерпения, — туманно ответил Джиллеспи. — С тех пор как Касатонова убрали, его больше ничто не сдерживает.

За спиной Джиллеспи вновь открылась дверь.

— Но Прасам Дхамса не знает, что такое нетерпение, — возразила Редпас.

— Да, — кивнул Шон, появляясь на пороге, — в отличие от меня.

Обращаясь к Редпас, Шон ни на миг не сводил глаз с лица Дэни, которая была как натянутая струна.

Она впилась в глаза Шона, терзаемая надеждой и болью. Он выглядел таким же изнуренным, как Джиллеспи, но еще никогда не казался Дэни более притягательным.

Прасам Дхамса обошел Шона и ступил в библиотеку, беглым взглядом оценив комнату и присутствующих.

— Все в сборе, — заключил Дхамса. — Это хорошо.

— Почтенный лама! — воскликнула Редпас, легко поднимаясь. — Какая неожиданная честь! А мы как раз собирались к вам, в Виргинию.

— Беспокойный человек, — произнес Дхамса, указывая на Шона.

Дхамса перешел на тибетский язык. Шон быстро переводил:

— Сначала беспокойному человеку пришлось выяснить, кто похитил шелк из священного храма.

— Кому? — недоумевающе переспросила Дэни. — Ах да, тебе!

— Вот именно, мне. Причем задача была не из легких. Я крался за Пакитом, как кот за мышью.

— За Пакитом? — переспросила Редпас. — Значит, Джилли был прав в своих подозрениях и шелк похитил кто-то из монахов Лазурной секты?

— Почему ты так решил? — спросила Дэни у Джиллеспи.

— Шон сам тренировал охранников, — просто объяснил Джиллеспи. — А я работал с людьми, которых подготовил он. К комнате, где хранился шелк, посторонних не подпускали и на пушечный выстрел, значит, похитителем был монах. Свой человек.

— А я не оценил теорию Джилли, — признался Шон. Прасам что-то спросил у него, и Шон ответил на том же языке. С улыбкой Будды Прасам произнес короткую фразу и замер в ожидании. Улыбка Шона угасла.

— Прасам напомнил мне древнее буддийское изречение, — пояснил он присутствующим. — Когда у глупого народа глупый вождь, этот народ обречен. Пакит считал своего ламу глупым вождем, а тибетцев, следующих за ним, — глупцами, идущими к верной гибели.

— Он считал, что КНР — будущее умного человека? — спросила Дэни.

— Об этом он в конце концов и заявил мне. Первым делом он решил заставить глупцов забыть о суевериях прошлого.

— О священном шелке… — пробормотала Редпас.

— Вот именно, — кивнул Шон. — Пакит похитил шелк для Касатонова и только потом задумался. Он боялся, что Касатонов перережет ему глотку, как только получит шелк.

Джиллеспи хмыкнул.

— Мальчишка не так уж глуп, верно?

— Но и не блещет умом, — возразил Шон. — Он дрожал как осиновый лист, но не додумался вернуть шелк.

— Что же он сделал? — спросила Редпас.

— Отдал его Фану, а затем науськал его на Дэни и стал ждать скандала, который неизбежно бы разразился, если бы американку застали во время покупки краденой святыни. А китайцы выглядели бы при этом героями, спасшими бесценное свидетельство истории Тибета.

— …которое потом увезли бы в Пекин «на хранение», — сухо закончила Редпас.

— Так и было задумано, — подтвердил Шон. — Но план не сработал. Пакит собирает мерзлый помет яков и медитирует в ледяной хижине, потому что вышеупомянутой американке хватило ума и присутствия силы духа, чтобы принять предложенную помощь.

Шон протянул руку Дэни.

— Сейчас под рукой у меня нет ни одной тибетской крыши, — сказал он, — но я все равно хочу позвать тебя к себе.

Дэни прикрыла глаза, не в силах поверить, что ее мечта стоит перед ней, протягивая руку.

— А как же обет? — еле выдавила она.

— Прасам освободил меня от исполнения клятвы в тот же вечер, как увидел нас вместе, — сообщил Шон. У Дэни округлились глаза.

— Что?

— Буддийский обычай, — продолжал Шон. — Если исполнять клятву становится нестерпимо тяжело, тот, кто слышал ее, может отдать ее обратно. Я дал Прасаму обет безбрачия, а он вернул его мне.

— Но… на Арубе… ты… я… мы же не… — Дэни осеклась.

— Я не настолько мудр, как Прасам, — просто сказал Шон. — Я выдержал ровно три года, пока мы не оказались на пароме, плывущем в Ванкувер. Я понял, что в Тибете уже наступило завтра. Я сдержал клятву!

— Демаркационная линия времени! — вспомнила Дэни, которая наконец-то все поняла.

— Так ты согласна снова принять мою руку и разделить со мной новую клятву? — спросил Шон.

— Я и не отказывалась от своих обещаний, — дрогнувшим голосом выговорила Дэни.

— Знаю. Ты верна своему слову, Дэни, как и я.

Дэни не помнила, как подошла к Шону, — она поняла только, что вдруг оказалась в его объятиях.

Внезапно в тишине раздался голос Прасама Дхамсы.

— Он приготовил нам подарок, — перевел Шон. — Это ката.

— Что такое ката?

— Традиционный тибетский дар. Шарф с вытканным пожеланием добра.

Шон мягко повернул Дэни лицом к Дхамсе.

У нее перехватило дыхание.

Лама протягивал ей бесподобный шелк. Цвета индиго, насыщенный сумеречным светом, он переливался, вдруг становясь ослепительно-синим.

Дрожащими руками Дэни коснулась ткани, когда Редпас набросила ее на шею Шона и Дэни, соединяя их.

Частота переплетения была знакома Дэни, как звук ее собственного дыхания: впадина, подъем, пауза и вновь впадина и подъем.

Шелк Будды.

Но цвет был не тот-слишком яркий. Да и сама ткань выглядела как новая. Ее восстановили умело, но новые нити все равно выделялись среди рисунка. Давным-давно, возможно, столетия назад, кто-то украсил шелк нежной, кремовой бахромой.

— Переплетение… хрипло выдохнула Дэни. — Один и тот же ткач!

Улыбка Прасама Дхамсы стала еще безмятежнее. Он быстро заговорил.

— В семье Прасама из поколения в поколение передается легенда о том, — переводил Шон, — как один из его предков соткал одеяние Будды. Он благодарит тебя за то, что ты вновь подтвердила: вся жизнь едина, а мы едины с ней.

— Но я не могу принять этот подарок, — испуганно воскликнула Дэни, касаясь шелка.

Дхамса поклонился и вновь заговорил.

— Прасам — последний в своем роду, — объяснял Шон. — Вскоре он умрет. Сознание того, что он последний из уцелевших хранителей этого шарфа, было для него тяжкой ношей. Он хочет, чтобы мы сохранили шелк Сняли с него это бремя, освободили его от последних уз с колесом смертей и возрождений.

— Шон… — прошептала Дэни, обернувшись к нему.

— Все в порядке, Дэни. Дхамса предвидел это с той минуты, как впервые увидел меня.

— Ничего не понимаю…

— Он понял, что мне не суждено быть монахом. Но мне все не верилось. А теперь я вижу то же, что и он.

— И что это?

— Мы. Не важно, выйдешь ты за меня замуж или нет, — наши жизненные пути переплетены, Дхамса видел это.

Дэни улыбнулась дрожащими губами.

— Значит, судьба? — выговорила она.

— Может, проверим?

— Вместе?

— Конечно. Так ты согласна?..

Дэни ощутила невесомое прикосновение шарфа к ее плечам — древнего шелка, связующего прошлое с настоящим, а потом, подняв голову, взглянула в глаза своему будущему.

Шон ответил ей любящим взглядом и улыбкой. И Дэни со счастливым смехом раскрыла объятия.