Глава 4

Наутро муж уехал на работу позже обычного и вскоре вернулся, объяснив, что взял отпуск за свой счет – на четыре дня.

– Больше не дали, хоть я и просил, – мрачно добавил он. – Как же они меня достали…

Татьяна тоже взяла отпуск. Это удалось сделать по телефону, переговорив с начальницей. Та, услышав страшную новость, сперва ей не поверила, а потом стала предлагать посильную помощь. Татьяна пригласила всех сотрудниц своего отдела на поминки, хотя изначально думала позвать только близких родственников и друзей. Алексей признался, что и ему пришлось пригласить с работы трех человек – они почему-то сами напрашивались, и отказать было просто невозможно.

– Ну ладно, – обреченно вздохнула она. – Это, в конце концов, доказывает, что люди к тебе внимательны. Чем больше народу, тем лучше. Как-нибудь разместимся…

– Конечно, – задумчиво ответил он. – Не в лишних расходах дело, сама понимаешь… Кстати, ты все-таки решила взять деньги у Леонида?

Она призналась, что уже взяла их.

– Если бы я отказала, Леня бы обиделся… Это было с его стороны очень порядочно. Вообще, он оказался хорошим парнем, знаешь ли…

– С каких пор ты называешь его Леней? – удивился муж.

– Со вчерашнего вечера…

Татьяна запнулась и пристально поглядела на мужа. Понял ли он, что она вчера допоздна отсутствовала? Неужели так крепко спал, что не заметил ни ее ухода, ни возвращения?

– Мне и самому всегда казалось, что он неплохой парень, – заметил Алексей.

Татьяна перевела дух. Он, конечно, спал… Иначе не мог не спросить, куда она отлучалась за полночь. Она приняла решение: ничего ему пока не рассказывать. Впрочем, такое решение она принимала не впервой – училась этому уже долгое время. Почему это происходило, Татьяна и сама понимала смутно. Возможно, оттого, что у Алексея просто не было сил и времени, чтобы выслушать ее как следует, когда возникала какая-нибудь проблема. И она предпочитала ждать, пока все утрясется само собой. А сейчас… Как рассказать о своем вчерашнем визите к Жене? Как объяснить то, чего она и сама не понимала, – эту упорную, чудовищную ложь, эти несостыковки, эту агрессию, которая вырвалась из девушки в конце разговора? Женя пыталась что-то скрыть, явно чувствуя за собой какую-то вину. Но в чем она могла быть виновна?

Татьяна не решалась пойти к девушке еще раз, чтобы поговорить без свидетелей. Не могла заставить себя даже позвонить… Хотя нужно же было знать, придет Женя на похороны или нет? Она решила выждать. Все равно все узнается. На сегодня – так через несколько дней. И потом, Леонид тоже этого дела так не оставит. Вчера, прощаясь с Татьяной на лестнице возле ее квартиры, он упрямо повторил, что, так или иначе, выведет Женю на чистую воду.

– Давай повременим, – устало попросила женщина. – Женя сейчас слишком взбудоражена. Может, хоть похороны повлияют на нее… Все-таки они с Ирой были подругами, если Женя что-то знает – скрывать просто непорядочно…

– Ну нет, зачем ждать? Наоборот, нужно ее достать, пока она не пришла в себя! А то придумает что-нибудь еще, вы же видели, как она выкручивается Татьяна согласилась, но заметила при этом, что врала девушка совсем неубедительно и ее легко сбить с толку.

– Все это очень подозрительно, – заключил Леонид. – Кстати, вы в самом деле думаете, что Ира могла решиться на аборт?

– А зачем же она пряталась три дня у подружки? Может, отлеживалась после операции? – грустно ответила Татьяна.

Парень покачал головой и убежденно заметил:

– Ну знаете, в аборт я не верю. Ира была настроена рожать, и я ее в этом поддерживал. Она понимала, что одна не останется… Нет, вы про аборт даже не думайте.

Татьяна пообещала не думать… Но тем не менее все время размышляла только об этом. И тогда, и сейчас, обсуждая с мужем предстоящие похороны.

– Когда будут известны результаты вскрытия? – спросила она.

Алексей вздрогнул, как от удара. Ни слова не отвечая, поднялся и пошел на кухню – звонить.

Татьяна поняла, что его поразил спокойный тон, которым был задан вопрос. «Он, скорее всего, думает, что я не очень-то переживаю. – Она поглубже забилась в кресло и прикрыла глаза. – Пусть думает что угодно. Если бы он знал, зачем я спрашиваю…»

Алексей сообщил, что медицинское заключение о смерти будет получено завтра. И тогда же его нужно обменять на свидетельство о смерти.

– Ты поверила, что она была пьяная? – угрюмо спросил он, садясь рядом на диван и включая телевизор.

– Я хочу только знать – она в самом деле была беременна?

..Алексей изумленно поглядел на жену:

– Ты же сама мне сказала!

– А… Это со слов Лени, – отмахнулась Татьяна. – А он все-таки мужчина, да еще молодой, неопытный… Что он мог в этом понимать? Повторял то, что ему Ира сказала. А я хочу знать точно.

Она повертела в руке пояс от халата, скатала его в трубочку, встряхнула…

– Ира и сама могла ошибаться, – грустно заметила Татьяна. – Ей же, в конце концов, не было и восемнадцати…

Алексей вздрогнул, но взгляда от экрана не отвел. Хотя там показывали рекламу стирального порошка, которая его точно не интересовала.

Ира все-таки была беременна, на следующий день они уже точно знали это. Узнали и то, что в момент смерти в ее организме находилась изрядная доза алкоголя. Им вернули сумку Иры, и Татьяна всю обратную дорогу домой ехала, прижимая ее к груди, будто боясь потерять. Алексей не смотрел на жену, не пытался заговорить. Оба очень устали, высиживая в тоскливых очередях то к одному кабинету, то к другому.

Дома Татьяна первым делом прошла в бывшую комнату Иры, раскрыла сумку дочери и осторожно вытряхнула все ее содержимое на постель. Чего тут только не было! Истрепанный сборник задач по математике, несколько исписанных до половины тетрадей, ручки, которые давно не писали, сломанный карандаш, губная помада разных оттенков – одна даже из собственной Татьяниной косметички. Женщина уже не раз замечала, что дочь без спросу пользуется ее косметикой, но ругать теперь было некого. Тушь для ресниц – от природы они у Иры были рыжеватые, приходилось подкрашивать. Две пачки сигарет, в одной осталось четыре штуки, другая была пуста. Спички. Кошелек с небольшой суммой денег – около пятидесяти рублей. В других отделениях завалялись канцелярские скрепки, телефонная карточка, проездной на метро. Ключи от дома. И записная книжка.

Татьяна сперва раскрыла ее на букве "П", потом пролистала насквозь, вчитываясь в каждую запись.

Она не верила своим глазам – имя «Петр» ни разу не упоминалось… Значит, дочь специально не записывала его телефон, чтобы не обнаружила мать?

Телефон Леонида был тут как тут: аккуратные большие цифры, полное имя и даже фамилия парня – Коростелев.

«Может, она помнила телефон Петра наизусть, – сказала себе Татьяна, пролистывая книжку по второму разу. – Так, вот тут у нас Женя… Школьные подружки, это старые записи. Наши с отцом рабочие телефоны. Какие-то дамы – Евгения Федоровна, Маргарита Владимировна… Наверное, преподавательницы? А это что? Врач? Какой еще врач?»

На страничке под литерой "В" так и было написано: «Врач». И значился московский телефон.

Татьяна призадумалась, потом принесла семейную записную книжку, сверила номер. Такого врача среди их знакомых не было. Вся семья, включая Иру, лечила зубы у частника, но у него был совсем другой телефон. У мужа был личный врач – мануальный терапевт. Года полтора назад у Алексея вдруг начались проблемы со спиной и шеей.

Сама Татьяна иногда ходила к косметологу – когда позволяло время и она считала, что может истратить некоторую сумму денег на свое лицо… Но телефоны у них были совсем другие.

Татьяна припомнила, что телефонные номера их районной поликлиники начинались совсем на другую цифру. Нет, этого врача дочка явно где-то откопала сама.

«Ну, если это гинеколог, да еще подпольный… – Татьяне сделалось нехорошо. – Одно, во всяком случае, точно известно – дочь так и не решилась на этот шаг».

И все-таки телефон «врача» не давал ей покоя.

Отсутствовало имя. И адрес. Ничего – только телефон.

В комнату заглянул Алексей:

– Что ты здесь делаешь?

Она резко обернулась, захлопнув книжку, как будто ее поймали на чем-то недозволенном. Муж явно так посчитал и нахмурился:

– Что-то нашла?

– Ничего. Разбираю сумку…

Несколько секунд он смотрел на рассыпанные по одеялу книги, тюбики с помадой, и его лицо исказилось. Татьяна видела, как по щеке пробежала мелкая судорога. Потом еще одна. Алексей молча прикрыл дверь, и она услышала, как он прошел на кухню.

«Нужно пойти за ним и поговорить. – Она все еще стояла с записной книжкой в руках. – Ему ужасно плохо, он едва держится… Мы сейчас должны помогать друг другу, он ведь ждет этого!» Но тут же другой, сварливый и недовольный голос возразил: «А мне? Мне что – лучше? Почему он первый не начинает меня утешать? Только потому, что я держусь лучше, не рву на себе волосы, не плачу?!»

Внезапно на кухне раздался глухой, сильный удар, зазвенели осколки разбившейся посуды. Татьяна бросилась туда. Алексей, красный от гнева, с неузнаваемо искаженным лицом, повернулся к ней:

– Ну что, ты будешь звать людей на похороны или я и этим должен заниматься?!

Она увидела на полу осколки… Нет, не чашки.

Добро бы чашки. Это было ее обожаемое блюдо, полученное по наследству от бабушки, – фарфор начала века, расписанный по зеленому полю стрекозами и мотыльками. Конечно, блюдо стоило бы в антикварном не бог весть каких денег… Но оно было красивым, Татьяна привыкла к нему, оно стало частью ее жизни. Женщина задохнулась:

– Ты, ты его разбил?!

– Оно само упало! – рявкнул Алексей.

– Как оно упало само, если стояло на шкафу!

– Я пнул шкаф, и оно свалилось! – все так же агрессивно, без тени смущения отвечал муж.

– Ах, ты пнул шкаф…

Больше она ничего сказать не смогла. У него было такое страшное лицо, что Татьяна по-настоящему испугалась. «Это истерика, только без слез. – Она не сводила с него глаз, опасаясь, что в следующий момент муж может пнуть ее саму. – Истерика, он сходит с ума, а выплеснуть это наружу никак не может… А я? Когда начнется истерика у меня? Я что – ненормальная какая-то?»

– Выпей воды, – с трудом вымолвила она. – Хочешь налью?

Он ткнул пальцем в телефон:

– Садись и звони всем! Завтра уже будет поздно приглашать! Я этого делать не буду!

– Хорошо-хорошо, – поспешно согласилась она.

Татьяна сама себя не узнавала – откуда в ней взялась эта кротость, покорность? Если муж когда-либо пробовал на нее давить (чего почти не бывало), она немедленно кидалась в ответную атаку.

– Вот садись и звони!

И он выскочил из кухни, она едва успела отшатнуться. С грохотом захлопнулась дверь в комнату, бряцнуло стекло в створке. Но не вылетело. Татьяна прислушивалась. Все было тихо. Во всяком случае, мебель Алексей не ломает, не крушит посуду в серванте… «Если бы он пил – неплохо было бы его напоить, – подумала она, глядя на полупустую бутылку водки, так и стоявшую на столе с того памятного вечера. – Ну ничего, сам выпьет, если захочет. Господи, вот никогда не думала, что он так любит Иру… Когда девочка пропала, он был такой спокойный. А теперь вдруг начал сходить с ума и от меня ждет того же».

Она замела осколки в совок, сердце ее екнуло, когда нежно-зеленый фарфор посыпался в помойное ведро. Мелькнула мысль, что можно было попытаться склеить блюдо. И тут же другая: не стоит пытаться, все уж одно к одному… Татьяна присела к столу, сняла трубку. Раскрыла записную книжку дочери и набрала номер врача. Татьяна решила во что бы то ни стало выяснить, каким образом этот человек затесался в жизнь ее дочери. А приглашать людей на похороны она будет потом. Только вот придет в себя…

– Алло? – лениво ответил молодой женский голос.

Татьяна перевела дух – это было не очень похоже на поликлинику.

– Здравствуйте, ваш телефон мне дала подруга, – быстро сказала она и запнулась… Теперь все зависело от того, что ей ответят. Если это какая-то частная клиника абортов, такое начало разговора вполне их устроит…

– Что? – удивилась абонентка. – Какая подруга?

– Она посоветовала обратиться к вам, – продолжала напирать Татьяна. – Сказала, что вы можете помочь…

«Ну, – заклинала она про себя, – спроси, что меня беспокоит!»

– Это кто? – тревожно спросила женщина. – Я не понимаю, какая подруга? Кто говорит?

– Ее зовут Ирина Новикова. – Скрепя сердце, Татьяна назвала имя дочери. Ей вовсе не хотелось вдаваться в такие детали.

– О Боже, так бы сразу и сказали, – бросила женщина. – Что ей нужно?

У Татьяны похолодело сердце. Чем бы ни занимался этот врач (докторша, точнее говоря), она знала Иру…

– Ей ничего не нужно, она посоветовала обратиться мне… – выговорила она, всеми силами желая, чтобы собеседница сама уточнила свою специализацию.

– По-со-ветовала? – раздельно, по слогам произнесла женщина. В ее голосе ясно слышалась ирония… И как ни странно – злорадство. – Не понимаю… Знаете, что я вам скажу? Пусть она сама позвонит! А подруг подсылать нечего, это все равно бесполезно. И просто глупо!

И повесила трубку. Татьяна снова набрала номер, но там было занято. Еще одна попытка… Бесполезно – разговор на том конце провода затянулся. Она закрыла записную книжку.

«Подсылать подруг»? «Бесполезно»? Что она имела в виду? – У Татьяны стучало в висках, в горле, словно бились маленькие тревожные молоточки. – «Подсылать подруг»? Нет, тут что-то не то… И почему врач говорит в таком тоне, как будто они близко знакомы?! Врач…"

И вдруг Татьяна вспомнила отца Жени – плотного, высокого мужчину с окладистой каштановой бородой. Окулиста в районной поликлинике. Если у подруги отец – врач… «Да, Ира вполне могла обратиться к Жене с просьбой найти надежного док тора… И подруга через отца нашла такого. И теперь Женя не хочет быть ни в чем замешанной? Но в чем? Ведь Ира не сделала аборта!»

Обзвонив всех родственников и близких знакомых, Татьяна почувствовала себя совершенно измочаленной. Известие о смерти ее дочери производило на всех шоковое впечатление. И ей приходилось все подробно рассказывать. Она хорошо понимала мужа, он бы просто не выдержал подобного. Напоследок Татьяна набрала номер «врача», на этот раз там никто не ответил.

Поминки устроили дома. Заняли у соседей стулья и табуретки, раздвинули и составили все столы, какие нашлись в доме. На некоторые вместо скатертей пришлось положить чистые льняные простыни из Ириного «приданого». Приданого в его настоящем понимании дочери не собирали, но кое-какие домашние запасы в шутку так и называли.

Сама она, как во сне, наблюдала за подачей блюд, за тем, чтобы гостям хватило водки, чтобы никто не был забыт… Все, что говорили о ее дочери, она старалась не воспринимать, иначе бы просто не выдержала. Алексей сидел как каменный, и женщина была даже рада этому – в последние дни он вовсе не говорил с ней, держался замкнуто.

Леонид на похороны и поминки не явился.

У Татьяны и в мыслях не было звонить ему накануне, напоминать – значит, ему очень тяжело…

Его десять тысяч так и остались нетронутыми, они лежали в конверте, в ящике письменного стола Ирины. Стол, как и все остальные, был использован для поминок.

Женя тоже не пришла. Однако явились школьные подружки Иры. С одной из них, Мариной, Татьяна поговорила перед тем, как сесть за стол.

Девушка подошла к ней сама и со слезами на глазах призналась, что просто поверить не могла в случившееся. «Все говорят одно и то же», – машинально отметила Татьяна.

– Когда Женя позвонила и сказала… – вздыхала девушка. – Я думала, она ошиблась.

– Звонила все-таки Женя? – Татьяна невнимательно слушала ее, оглядывая накрытые столы и мысленно прикидывая, как рассядутся гости.

Когда поминки подходили к концу и многие гости уже ушли, Татьяна незаметно пробралась к телефону. Набрала номер Леонида – ей никто не ответил. Потом позвонила Жене. Теперь она знала, что ей, скорее всего, ответят родители девушки. В самом деле, трубку взяла ее мать.

– Нельзя ли поговорить с Женей? – спросила Татьяна.

Женщина заявила, что дочь на работе. По расчетам Татьяны, даже самый длинный рабочий день должен был к этому времени закончиться – на часах было почти десять.

– В таком случае не могли бы вы дать номер ее жениха? – попросила Татьяна.

И в ответ услыхала, что у дочери никакого жениха нет. И вообще, кто это говорит? Татьяна, несколько ошарашенная, представилась. Собеседница воскликнула:

– Ах вот что! Я слышала, какое несчастье с вашей дочкой! Мои соболезнования!

– Да, спасибо, – машинально откликнулась Татьяна. – Но как же так, я сама видела этого чело века… Он живет в вашем доме, только уа третьем этаже, а вы на четвертом… Разве нет?

Мать Жени сдержанно ответила, что у нее неверные сведения. Они в самом деле живут на четвертом этаже. Но никакого «жениха на третьем» у ее дочери нет, не было и быть не могло. Поскольку там проживают только одинокие старики-пенсионеры. В заключение она с прежним пафосом выразила свои соболезнования, и Татьяне осталось только поблагодарить за сочувствие и повесить трубку.

– Кажется, все прошло благополучно, – сказала она мужу, когда последние родственники разошлись. Некоторые изъявляли желание остаться на ночь, чтобы оказать моральную поддержку, но Татьяна вежливо отклонила их предложения.

– Что ты называешь благополучным? – отрешенно спросил Алексей. Он сидел во главе стола, вертя в руках вилку. Потом поднял на жену глаза – взгляд был пустым, ничего не выражающим. – Странно, – произнес он. – Иры вроде бы уже нет, а я все думаю, что она вернется.

Татьяна, собиравшая со стола рюмки, остановилась, глядя на него.

– Леонида не было, – сказал Алексей, продолжая вертеть вилку. – Как-то странно. Почему он не явился?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Может, с работы не отпустили.

– Значит, и он уже забыл Иру, – равнодушно произнес Алексей.

Она швырнула на стол скомканную салфетку.

– Ты на что намекаешь? Что я ее забыла?! Да я, если желаешь знать, только о ней и думаю! И пытаюсь что-то выяснить! Ты же… Ты… Только хнычешь!

Татьяна убежала на кухню и сорвала телефонную трубку. Набрала номер Жени:

– Алло! Это опять Татьяна Николаевна!

– А, вы, – откликнулась мать девушки. – Нет, она еще не пришла.

– Как только придет, пусть позвонит мне.

– Хорошо, – покладисто согласились на другом конце провода.

– Кстати, – Татьяна перевела дух, – она не собиралась прийти на похороны?

– О, я ничего не знаю, – ответила мать Жени. – Она так редко что-то рассказывает.

– Скажите, у нее в самом деле нет никакого жениха?

Собеседница, казалось, обиделась:

– Да почему вы все говорите о каком-то женихе? Я первый раз слышу! Откуда вы взяли? Кто это сказал?

– Дело в том, что я его видела.

Женщина настороженно отнеслась к этой новости и попросила Татьяну описать внешность мужчины. Потом призадумалась на минуту и в конце концов ответила:

– Я что-то не припоминаю никого, похожего на него. Да еще среди соседей? На третьем этаже живет, вы говорите? А номер квартиры?

Татьяна с трудом припомнила номер, уточнила и весь адрес в целом. У нее появилась абсурдная мысль, что то ночное путешествие ей просто приснилось. Иначе как объяснить происходящее? Женщина воскликнула:

– Удивительно, но все сходится! Мы живем по этому адресу… Вы, значит, у нас побывали? Только сдается мне, что та квартира на третьем этаже пустует, там никто не живет.

– Но ваша дочь живет именно там! – в отчаянии возразила Татьяна. – По крайней мере, бывает там по ночам.

И тут мать Жени окончательно поразила ее.

Вполне равнодушно она заявила, что о том, где ее дочь обретается в ночное время, она не знает и знать не желает. Если на третьем этаже в их же доме, то это весьма странно. Татьяна слушала ее, и у нее создавалось впечатление, что женщина не вполне доверяет ее рассудку. Наскоро попрощавшись, Татьяна положила трубку и позвонила Леониду. На этот раз ей ответили. Она задала один вопрос и, выслушав короткий ответ, от неожиданности повесила трубку. Потом перезвонила, и на этот раз беседа продлилась чуть дольше. Закончив разговор, встала. Оглядела стены каким-то отсутствующим взглядом. Вернулась в комнату.

Алексей все так же сидел за столом. Судя по всему, он не заметил, что поминки кончились. Татьяна остановилась прямо перед ним, и только тогда он обратил на нее внимание, поднял глаза. Она подчеркнуто спокойно спросила:

– Тебе хотелось знать, почему не явился Леонид?

– И почему?

– Он умер.

Алексей продолжал смотреть на жену, по-видимому ожидая какого-то продолжения. Татьяна нервно вздернула плечи:

– Звоню и спрашиваю, можно ли с ним поговорить, а его мать заявляет, что его убили прошлым вечером. Как тебе это?

– Что? – произнес он с прежним выражением, будто смысл услышанного до него так и не дошел.

Женщина не вытерпела и взорвалась:

– Какого черта ты твердишь одно и то же!

Парня убили, говорю тебе! Убили! Дошло до тебя или нет?!

Алексей поднялся, сильно толкнув стол. Пронзительно зазвенели стоявшие рядом рюмки, выплеснулось масло из салатника.

– Убили?! Кто?!

– Откуда я знаю? – бросила она. – Мне его мать сказала. Вчера вечером пришел домой, лег на диван и через пятнадцать минут умер.

– Умер? Так как же ты говоришь, что его убили?!

– Она сказала – избили, возможно – разрыв селезенки. Но больше я ничего не знаю! – Татьяна почти провизжала последние слова и сама прикрыла ладонями уши, у нее раскалывалась от боли голова. – Все! Остальное выясняй сам, с меня хватит!

Она убежала в комнату дочери и упала на постель, зарывшись лицом в подушку. Сколько она так пролежала, женщина не знала. Ей казалось, что очень долго, а возможно, час. Она слышала, как мимо прикрытой двери несколько раз прошел муж, но он так и не заглянул к ней. С каждым разом она злилась на него все больше. «Даже не посмотрит, что со мной! Черт, он же совсем чужой! Сто лет не говорили с ним по душам! Ну почему он не заглянет, почему не сядет рядом?»