– Дак темно же! – пробурчал Кокакола, глядя в неосвещенный провал спуска. – Тут сам черт ногу сломит!

Сериков в какой-то степени был прав, лестница действительно не освещалась. И вообще она была какой-то странной. Узкая, не более метра шириной, она винтом круто уходила вниз, причем создавалось впечатление, что те, кто ее строил, явно схалтурили.

Уж такую-то крутую лестницу можно было и осветить! Но выбора у маленького отряда не было, приходилось пользоваться тем, что есть.

Сериков сбился с шага, обреченно вздохнул и спустил ногу на первую ступеньку лестницы. Ах, как же ему не хотелось спускаться по ней. Неуютная она какая-то. Что-то подсказывало ему, что лучше не идти дальше. Какое-то тяжелое предчувствие охватило Кокаколу. Но как это объяснить дикому горцу, который и так на него подозрительно косится? Так глазами сверкает, так стволом автомата в спину тычет, что… Нет, лучше на время покориться участи и идти вместе со всеми.

Сериков скрепя сердце сделал несколько шагов по неудобным ступеням. Дурное предчувствие начало подтверждаться – неожиданно правая нога Кокаколы подвернулась, и он, теряя равновесие, повалился набок. Поскольку он еще не успел весь скрыться в провале лестницы, ему удалось упереться рукой в стену, расцарапав ладонь о шершавую поверхность. Тонко взвизгнув, Кокакола приостановился, и тут же за спиной раздался грозный окрик Курбана. Поняв, что такая пустяковая травма не спасет его от необходимости следовать за всеми, Кокакола окончательно покорился неизбежному и двинулся вниз.

– Давай же быстрее! – торопил Курбан. – Дождешься беды, шайтан бы тебя побрал!

Ох, лучше бы он этого не говорил. Ведь учил же его отец: не зови нечистого, он и так всегда рядом и только ждет твоей ошибки. А уж когда находишься под землей, можно сказать, почти в его владениях, это опасно втройне. Не успели они сделать и трех оборотов спирали, в кою была закручена мудреная лестница, не успел еще оставленный беглецами проход закрыться, а наверху уже послышался зловещий скрип.

– Ну все, дождались! – простонал на бегу Курбан. – Теперь только драться.

– Товарищ лейтенант, вон они! – донеслось из зала. – Видите, люк открыт!

Курбан оглянулся. Положение, в котором они оказались, было крайне невыгодно. Впереди неизвестность, враг позади, да к тому же еще и сверху. Стоит только бросить гранату… Нет, пожалуй, гранаты не будет, кто знает, какие последствия для всех вызовет разрыв в подземелье – как для тех, в кого бросят гранату, так и для тех, кто бросит. А это уже совсем другое дело! В условиях боя в узком пространстве решать будет не число нападающих, а… кто лучше стреляет и быстрее перемещается. Вот только бы патронов хватило! Да еще не заблудиться бы и не дать врагу обойти себя. Вдруг те успеют впереди заслон поставить? Или уже успели?

Курбан быстрыми прыжками догнал оторвавшихся от него друзей. Они уже успели выскочить на очередной горизонт и бежали в направлении ближайшего поворота. До него было не более двадцати метров, и беглецы надеялись, что успеют миновать его до того, как в галерее окажутся преследователи.

– Гарун, осторожно! – крикнул Курбан. – Смотри, как бы в засаду не угодить! Младший Алиев кивнул на ходу.

– Держись за моей спиной! – бросил он бегущей рядом Лере. – И следи, вдруг проход найдешь! Девушка вскинула на него удивленные глаза.

– Как это? На бегу? – Она фыркнула. – Может, еще и…

Лера не договорила – позади ударила короткая очередь.

– Один есть, – констатировал Курбан. – Быстро, пока они будут чухаться, нужно оторваться!

Вновь загрохотали очереди, но преследователи палили скорее для острастки, – Курбан, бежавший последним, уже успел скрыться за углом.

– Гарун, быстрее! – закричал он. – Бегите не оглядываясь, я прикрою!

– Я с тобой! – Панама старался держаться рядом с горцем. – Будем перебежками. Как в кино… Хорошо?

– Ничего хорошего, – буркнул Курбан. – Здесь не кино. Догоняй остальных!

– Сам догоняй! – огрызнулся Панама и посмотрел назад через плечо. – Интересно, сколько их там?

– На нас хватит! – Алиев, не прекращая бег, тоже бросил взгляд назад. – Эх, знать бы, как здесь все устроено!

– Или хотя бы направление… куда… бежать… – проговорил запыхавшийся Пономарев. – А то бежим, бежим…

– Налево, Гарун! – Курбан увидел, что, сын, подбежав к очередной развилке, немного снизил скорость. – Бери все время влево!

– А почему… влево? – спросил Геннадий. – Ты что, и под землей умеешь ориентироваться?

– Дыхание побереги! – посоветовал Курбан, то и дело оборачиваясь, чтобы посмотреть, что делается за спиной. – Они убегут вперед… мы отстанем… и потеряем их из виду. И как тогда…

Не закончив фразу, он вскинул автомат и выпустил три пули.

– А, шайтан, – выругался он, – не попал!

– Зато они… не высунутся, – успокоительным тоном проговорил Панама и показал рукой вперед, туда, где виднелся поворот. – Может, за тем углом остановимся и засаду устроим? И наши отбежать успеют, и этих… накрошим.

Курбан не ответил. То пятясь, то двигаясь боком, он лихорадочно прикидывал, что же еще можно предпринять. Было очень важно создать разрыв между врагом и бегущими впереди Гаруном и Лерой. Такой, чтобы даже шальная пуля не могла догнать их…

– Хорошо! – наконец решил он, добегая до поворота. – Оставишь мне запасной магазин…

– Ну уж нет. – Панама замотал головой. – Одного тебя я не оставлю.

– Кончай… романтику свою… киношную, – скривился Курбан. – Здесь пули летать будут… а не птички.

– Я офицер! – зло закричал Пономарев. – Я офицер, – повторил он тише, – и мое место здесь, а не… в тылу.

– В тылу, – передразнил Курбан. – Где ты тыл видишь? Все в игрушки играешься? Там громила этот… непонятный. И Гарун с девчонкой. Они не справятся с ним.

– Еще как справятся. – Панама деловито осмотрел автомат и перевел его на одиночную стрельбу. – Гарун у тебя парень что надо. Да и Леру ты еще не знаешь. Она за себя сама постоять может.

Не дожидаясь ответа, Геннадий выстрелил. Сделал он это по наитию, и как раз вовремя. Да только не попал. Пуля ударила в стену над головой появившегося из-за угла преследователя и выдала местонахождение стрелка.

Курбан крякнул, но ничего сказать не успел.

В коридор стремительно выбежали два солдата и с ходу открыли шквальный огонь по беглецам. Стрельба велась не прицельно, да в этом не было и необходимости. Задачей солдат было лишить обороняющихся возможности эффективно отвечать, что они и сделали. Теперь Алиев и Пономарев могли высунуться лишь на краткое мгновение, не успевая не то что навести точно прицел, но и просто увидеть врага. А атакующих между тем становилось все больше. По подсчетам Курбана, стреляли шесть или семь человек. Панама, что-то выкрикнув, вдруг высунул дуло автомата из-за укрытия и пальнул наугад.

– Черт, – пробормотал он, – забыл на автоматическую стрельбу перевести.

– Я не забыл. – Алиев перехватил «калаш» поудобнее и, направив его параллельно полу, выставил ствол из-за угла. – Ловите, гады!

Веер пуль понесся на поиск жертв. Судя во вскрикам и стонам, им это удалось вполне.

– Дай-ка я! – Геннадий повторил попытку, но, видимо, враг уже успел отступить за укрытие. Возгласов больше не было, но и ответная стрельба стала менее плотной.

– В головы бей, – сказал Курбан. – Обязательно в головы!

– Спрятались, суки! – буркнул Панама и высунулся посмотреть, что делается в галерее. – Уй-ё… Твою мать!

Он быстро юркнул назад.

– Что там? – спросил Курбан и хотел было тоже высунуться, но Панама, резко дернув его за рукав, заставил попятиться.

– У них «шмель»! – закричал он. – Бежим!

– Какой еще «шмель»? – переспросил Курбан, но послушно побежал следом за Геннадием в глубь коридора. – Это кто…

Вопрос отпал сам собой. Галерея, которую они защищали, внезапно осветилась ослепительно ярким светом, и тут же вслед беглецам покатилась волна огня.

– Ух ты! – потрясенно пробормотал Курбан. – Вот это да! Это огнемет?

– Да! – на бегу бросил Геннадий. – Ранцевый вариант. Я узнал его. Мы на выставке…

– Знаю, – перебил его Курбан. – Уже слышал. С вашим Свенсоном… Узнать бы еще, кто он такой, этот ваш швед…

– Выберемся отсюда, узнаем, – с угрозой в голосе пообещал Панама. – Ух как узнаем…

Он не договорил. Гарун, Лера и Сериков почему-то топтались на месте!

– Тьфу ты, блин горелый, – пробурчал Панама. – Вы… вы… Вы что здесь делаете? Уроды, мы для чего… куда… туда…

– Да не ори ты! – огрызнулась Лера. – Там тупик! И там тоже!

Девушка устало показала рукой куда-то в сторону поворота.

– А проход? – с надеждой спросил Геннадий. – Проходы вы искали?

– Когда?

Не говоря ни слова, Гарун развернулся и, приложив правую руку к стене, пошел назад, туда, откуда они только что пришли.

– Быстро! – приказал Курбан. – Всем искать выход! Он обязательно должен быть. А я послежу за коридором.

– Только смотри, не поджарься, – проговорил Геннадий. – Если появятся эти… крикни, я буду рядом.

– Ладно, иди ищи, чем быстрее найдете…

– Нашел! – закричал вдруг Сериков. – Ребята, нашел! Это я… я нашел!

Кокакола радовался как ребенок. Он впервые самостоятельно обнаружил проход, да еще в какое время! Когда это нужнее всего!

– Быстро, быстро! – Геннадий, помня об огнемете, старался убраться из опасной зоны как можно скорее. – Братва, времени нет!

– Они уже здесь! – крикнул Курбан и дал очередь из автомата. – Есть, еще один! И еще!

– Уходи! – Панама подбежал к Курбану и дернул его за рукав. – Забыл про «шмеля»!

– Иди, я сейчас! – Курбан сменил рожок. – Сейчас…

Выглянул он как раз вовремя: из-за угла вылетели трое бойцов и офицер. Они явно не ждали сопротивления, и Курбану удалось опередить их. Длинная очередь сразила двоих, да и третий, как показалось горцу, получил ранение. Пальнуть еще раз, однако, не удалось. Офицер вскинул автомат, и Курбан, отпрянув за угол, помчался догонять товарищей.

Проход был горизонтальным. Сразу за раскрывшейся стеной начинался короткий коридор с правым поворотом в конце и за ним сразу же поворот налево. Длинный проход и… Невольные путешественники растерянно остановились. Дальше дороги не было. Нет, это был не тупик – коридор кончался… обрывом.

Геннадий оторопело посмотрел по сторонам, остальные тоже. В тусклом свете перед беглецами открылась величественная, но от этого не менее удручающая картина.

Коридор, по которому они вышли сюда, заканчивался небольшой, уходящей за края галереи полукруглой площадкой, при ближайшем рассмотрении оказавшейся широким балконом без перил. Балкон этот нависал над озером, неправдоподобно большим подземным озером.

– Курбан, что будем делать? – почему-то шепотом спросил Панама. – Может… прыгнем?

– Чего? – закричал Кокакола. – Нет, я на такое не согласен!

– Да тут метров десять, не больше, – сказал Панама. – И кончай кричать, и так тошно, а тут еще ты… нагнетаешь…

Лера посмотрела вниз. Вода казалась черной как нефть. Девушка зажмурилась. Нет, ей тоже не хочется прыгать. Ни за что! Уж лучше… И вдруг ей вспомнились трубки капельницы, подсоединенные к ее венам… Нет, уж лучше она прыгнет, чем вернется туда.

Скрип, проклятый скрип, такой знакомый и такой ненавистный, донесся до ушей беглецов. Преследователи приближались, нужно было решиться.

– Генка, прыгай! – закричал Курбан. – Покажи этим трусам, как нужно поступать!

– Только вы не тяните! – отозвался Геннадий. – А то получится, что я один…

Он умолк, поднял автомат над головой и, зажмурившись, прыгнул «солдатиком».

Оставшиеся на балконе напряженно смотрели на круги, расходящиеся там, где Панама ушел под воду. Как он? Вынырнет или нет? Можно ли еще спастись или спасения нет?

– Вон он! – закричал Гарун, первым заметив показавшуюся над водой голову Геннадия. – Нормально!

– Лера, теперь ты! – донесся снизу голос Панамы. – Тут глубоко, не бойся!

– Вот утешил! – пробормотала девушка, не в силах двинуться с места от страха.

– Ну давай же! – Геннадий шумно отфыркивался. – Автомат, зараза, тяжелый! Так ты прыгаешь или…

Протяжный визг Валерии ударил по ушам и оборвался. Светловолосая голова девушки скрылась под водой.

– Молодец, Курбан! – Панама видел снизу, как рука горца столкнула Леру с балкона. – Баб ждать, человечество вымрет!

– Теперь ты, Гарун! – сказал Курбан. – Гарун? Гарун, я тебе говорю!

– Посмотрите, что это там? – Юноша не отрываясь смотрел в воду и как будто не слышал, что ему говорит отец. – Смотрите, что это?

– Курбан, это нечестно с вашей стороны! – закричала Валерия, не успев вынырнуть. – Я чуть не умерла от страха!

– А я, ныряя за тобой, автомат утопил, – посетовал Геннадий, подплывая к ней. – Чего ты так орала?

Лера крутанулась в воде, собираясь сказать что-то в ответ на эту грубость, но вдруг ее брови полезли вверх и она испуганно зажала рукой рот.

– Ой, мамочка, что это? – тихо взвизгнула она. – Гена, я боюсь!

Подплывший к Лере Панама удивленно оглянулся. Что это с ней? Куда смотрит? И вдруг почувствовал, что вода в озере… поднимается. Ее стало… больше.

– К берегу! Быстрее к берегу! – Курбан, еще не понимая до конца, что происходит, показал рукой в сторону черной дыры в серой стене. – Туда, в ту галерею! Быстро!

Ни Панаму, ни Валерию дважды приглашать не пришлось. Они что было сил зашлепали по воде руками.

– Эй, давай теперь ты! – Курбан повернулся к Кокаколе. – Давай, прыгай!

– Я?!!! – Сериков отвел испуганные глаза от черной бурлящей воды. – Я?!! Ни за что!

– Давай быстрее…

Договорить Курбан не успел. Из-за поворота появился спецназовец. Это подоспело первое отделение.

Услышав стрельбу, солдаты во главе с Моховым сразу же включились в преследование, но тоже не слишком успешно.

Гарун открыл пальбу первый. Делал он это так, как видел в американских кинобоевиках – держа пистолет обеими руками и корректируя прицел по ходу ведения огня, благо запас патронов в обойме это позволял.

Пуля попала точно в глаз спецназовцу, и тот упал, выронив гранату, из которой собирался выдернуть кольцо. Курбан на долю мгновения замешкался, но не его сын! Он молнией прыгнул вперед, схватил гранату и, перекатываясь, швырнул ее за угол, туда, откуда должны были появиться остальные преследователи.

– Быстро прыгай! – крикнул он отцу.

– Кольцо? – выкрикнул Курбан и, увидев его на раскрытой ладони, удовлетворенно кивнул. Он снова повернулся к Кокаколе: – Давай, сын ишака! Прыгай, пока я тебя не пристрелил!

Горец хотел еще что-то сказать, но в этот момент в коридоре ухнул взрыв и ураганный ветер чуть не сбросил всю троицу с карниза. А следом прокатился визг Леры. Что она кричала, расслышать было невозможно из-за многократного эха, но от него всем стало еще тревожнее.

– Даю три секунды! – Курбан направил ствол в лицо директора ФАЗМО.

Сериков, увидев перед своим носом дымящийся ствол автомата, вздохнул, повернулся лицом к краю карниза и сделал шаг вперед. И в этот момент, как назло, снова завизжала Лера. Сериков отпрянул в сторону и, брякнувшись на колени, молитвенно сложил Руки.

– Я не могу! – По лицу Кокаколы катились слезы. – Я боюсь!

– Прыгай, дурак, попадешь в руки солдат, они же на тебе опыты ставить будут!

– Папа, да брось ты его! – Гарун подбежал к отцу и потянул его за рукав. – Пойдем!

Они опоздали ровно на одну секунду. В коридоре появился Куликов.

Увидев спорящих беглецов, он мгновенно вскинул автомат и дал очередь. Лейтенант целился в старшего Алиева, но младший оказался быстрее. Его тело стрелой пролетело в воздухе и, столкнувшись с телом отца, отшвырнуло его в сторону. Пули, предназначавшиеся Курбану, прошли мимо. Кроме одной, той, что пробила грудь сына. Ответ горца был молниеносен. Нож, брошенный умелой рукой, вонзился в горло Сашки Куликова.

Держа автомат наизготовку, Курбан кинулся к сыну.

– Гарун, мальчик мой, как ты? – спросил он, пряча слезы.

– Папа… уход… – Гарун на полуслове потерял сознание.

Глаза Курбана заметались по подземелью. Нужно было срочно решать, что делать, сдаваться этим… палачам или рискнуть и прыгнуть? Если он прыгнет, то у Гаруна шансов выжить практически не остается. А если не прыгнет, если попадет в лапы этих… палачей, то этих же шансов не будет не только практически, но и даже теоретически.

– Помоги! – Не отводя ствол автомата от входа в галерею, Курбан повернулся к Серикову. – Помоги поднять сына.

Кокакола подскочил к неподвижному Гаруну, легко поднял его на руки и передал отцу.

– Идешь со мной? – Мрачно спросил Курбан и тут же поправился: – С нами. Сериков замотал головой.

– Ну, как знаешь.

Курбан не глядя шагнул в пустоту. Он не успел еще долететь до воды, когда по ушам ударил еще один вопль Леры. Отчаянный, дикий вопль женщины, объятой ужасом.

Женский крик эхом пронесся по подземелью. Герман и Анатолий переглянулись.

– Женщина, – сказал Герман. – Откуда здесь взялась женщина?

– А кто его знает! – Анатолий пожал плечами. – Кажется, это там.

Он показал рукой в сторону правого поворота.

– Пошли, вдруг удастся помочь ей?! – Герман не оглядываясь быстро зашагал по коридору. – Давай настраивай свои уши, нам нужно точно выйти, без ошибок!

– Ну, это уже не от меня зависит! – Толик догнал Германа и пошел рядом. – Если крик повторится, тогда другое дело. А пока…

Послышался вопль, еще более страшный, чем прежний.

– Боже, да она… – Герман побоялся сказать вслух, о чем он подумал. – Господи, только бы успеть! Только бы она не наткнулась…

– На чудовище! – закончил за него Анатолий и перешел на бег. – Черт, неужели… так и есть, это же големы! Это они выпускают ублюдка.

Герман не слышал, что бормочет его товарищ. Он мчался сломя голову, замедляя бег лишь на поворотах и моля бога не дать ему поскользнуться и упасть, потому что на счету каждая секунда и каждый миг. Герман не думал о том, что он будет делать, когда добежит до озера, как будет сражаться с монстром. Главными его противниками сейчас были время и расстояние – вот с ними он и боролся. А что будет потом, там как бог решит, все в его воле.

– Налево! – крикнул Толик. Герман, словно робот, тут же повернул в открывшийся поворот.

– Вот! Вот оно, это озеро! – закричал он, увидев впереди площадку, а за ней… огромную, вздыбившуюся голову монстра. – Толик, вот он!

– Вижу! – Рык привычно, так, как это делал в Москве, сконцентрировался. Ему нужно было заставить живущих в нем нанороботов перестроить голосовые связки хозяина на работу в ультразвуковом диапазоне. Что удалось без проблем.

– Господи, да быстрее ты! – Герман выскочил на площадку-балкон и увидел барахтающихся в воде людей. – Сволочь, он опять на охоту вышел! Смотри, там… в воде! Там, кажется, раненый! Это же Гарун! И Лера?!!!

Герман повернул посеревшее лицо к Анатолию. А тот стоял неподвижно и смотрел перед собой невидящими глазами.

– Да что же ты! Это же… – Видя, что от спутника мало толку, Герман не выдержал и бросился в воду. – Лера, ребята, держитесь, я… сейчас…

Александров плыл кролем, самым быстрым стилем, который знал, и все равно видел, что не успеет. Огромная, неправдоподобно большая голова ушастого и глазастого монстра уже нависла над тем местом, где, по его расчетам, находились его друзья. Вот он уже разинул свою пасть…

– Стоять! – приказал Рыков чудовищу. – Стоять!

Монстр вздрогнул. Его желтые, с черным щелевидным зрачком, глаза-блюдца медленно развернулись в сторону Толика, и тот почувствовал вдруг такой приступ голода, что у него даже голова закружилась.

– Стоять! – повторил Рык. К голоду прибавилось накатившее волной чувство обиды и разочарования. – Пошел отсюда! Кому сказал? Прочь!

Для пущей убедительности Анатолий резко, так, как он подсмотрел у големов, ударил ультразвуком. «Хлыст» вызвал у чудовища бурю негодования, он зарычал так, что, казалось, задрожали стены. Рыку пришлось «закрыть» свой слух, чтобы не оглохнуть. Он снова пустил в ход «хлыст», еще жестче. По подземелью прокатился тяжелый стон. Но Анатолий не чувствовал жалости. Он представил, сколько людей погубила эта тварь. Тварь, которая олицетворяла собой всех врагов и мучителей! А потому Толик не собирался щадить отвратительное создание.

Он все бил и бил, монстр уже перестал кричать, он сжался в комок и, закрыв глаза и опустив голову к самой воде, терпеливо переносил наказание, а Рык все никак не мог остановиться. Он, может быть, так бы и забил ушастого до смерти, но в это время в дело вступил еще один персонаж.

Это был Мохов. Пробегав целый день по подземелью, он несколько отстал от своих бойцов и поспел к месту событий лишь сейчас. Увидев, или скорее, услышав, как избивают Хранителя, ротный решил поначалу, что это кто-то из своих, из големов.

– Остановись! – закричал он. – Прекрати, ты же убьешь Хранителя!

– А ты кто такой? – гневно спросил Толик. Он даже не заметил, что общается с капитаном на ультразвуке.

– Я? – удивился Мохов. – Я Глиняный… Командир роты… А вот ты кто? Постой… Рыков? Мой…

– Да, твой пленник. Бывший пленник. – Толик почувствовал, что волна охватившего его бешенства не только не схлынула, но поднимается все выше и выше, застилая глаза туманом. – Ты это хотел сказать?

– Я хотел предложить тебе сдаться. – Рука Мохова сделала неуловимое движение, и в ней блеснул ствол «грача». – Давай кончай спектакль!

– Спектакль? Ты сказал, спектакль? – Ярость, переполнявшая душу Толика, требовала немедленного выхода. Она перехватывала ему горло и грозила вот-вот задушить его самого.

– А ну на колени, урод! – Спецназовец видел трупы своих ребят, видел, как страдает Хранитель, и еле сдерживался, чтобы не пристрелить трансформера. – Я приказываю тебе, на колени!

Зеленый, с синими прожилками, светящийся шар разорвал темноту зала. Заряд, вырвавшийся откуда-то чуть выше глаз Рыка, молнией ударил прямо в карниз. Тело Мохова, в последний момент успевшего отпрянуть в глубь коридора, отшвырнуло назад и, протащив кувырком по телам мертвых спецназовцев, прижало к стене. А в галерею влетел еще один заряд. Еще большей силы. Пучок прозрачной голубой энергии ударил в потолок и, рассыпавшись мелким дождем искр, накрыл теряющего сознание ротного.

– Убью! – продолжал рычать Анатолий. – Убью!

Его светящиеся адским зеленым огнем глаза искали, кого бы еще покарать, но никого не было. Даже безмозглый, ведомый одними лишь инстинктами Хранитель и тот додумался скрыться. Сражаться с Рыковым больше никто не хотел.

Поблескивая в ярком свете полной луны лоснящимся боком, плавно покачиваясь на неровностях горной дороги, «додж» въехал в расположение роты и остановился возле дома, претендующего на название штабного. Если бы стоявший на вышке часовой не был предупрежден прапорщиком Тараненко о прибытии важных гостей, он мог бы подумать, что всё происходящее ему снится. Ночь, горы, тишина, выключенные фары бесшумно движущегося мощного микроавтобуса с непрозрачными стеклами… И только звезды и огромный диск ночного светила…

Впрочем, нет, как только машина остановилась, тишина была нарушена. Из упомянутого дома выскочил Тараненко и, топая тяжелыми башмаками, подбежал к машине. Он попытался отдать рапорт вышедшему из «доджа» бородачу, потом метнулся к высокому белокурому Свенсону, но тот остановил его взмахом руки, и он повел высокое руководство в дом. Уж он-то, в отличие от часового, прекрасно знал, кого сподобился принимать.

– Мохов вернулся? – спросил Махмудов.

– Никак нет! – Рука прапорщика дернулась, чтобы отдать честь. – Он внизу.

– Плохо, – проворчал Бронзовый. – Груз прибывает через два часа. Поднять всех по тревоге!

– Дык и так подняты! – растерянно сообщил Тараненко. – Капитан как вернулся…

– Так он все же возвращался? – удивился Свенсон.

– Да, товарищ капитан взял с собой первый взвод…

– Что-о?! – Круглые глаза Бронзового стали еще круглее. – Взвод? Под землю? Что произошло?

– Там чужие! – Прапорщик виновато развел руками. – Товарищ капитан считает, будто видел в подземелье посторонних!

– Считает? Или видел? – Махмудов навис над съежившимся Тараненко. – Кого он видел?

– Не могу знать, товарищ… Ваха! – Голос прапорщика дрожал. – Он прибежал, поднял людей…

– Сколько у тебя здесь бойцов? – Свенсон мягко взял Тараненко за плечо и, ограждая его от Махмудова, отвел в сторону. – Нам… очень нужны люди. Кого мы можем поставить в оцепление?

– Весь район? Или гору? – озадаченно спросил Тараненко.

– Гору? – Мартин посмотрел в окно. – Нет, гору не надо. Только озеро и подходы к нему.

– Если только дороги, то хватит одного отделения, – приободрился прапорщик. – Мы уже тренировались. А если все выходы из подземелья… То тогда только если по одному бойцу ставить. Кое-где выйдет и по два, но этого все равно мало.

– Ладно, давай, расставляй людей, организовывай связь… Есть индивидуальные радиостанции?

– В НЗ есть такие, каких даже у американских спецназовцев нет! – Похвастался прапорщик. Снабжение лежало не на нем, но все равно, почему бы не похвастаться, все ж таки он тоже не последний человек. – Вот только товарищ капитан брать не разрешает.

– Я разрешаю. – Свенсон оглядел себя. – Найдется комплект обмундирования для меня?

– Конечно, товарищ… генеральский комплект имеем! Наш капитан все предусмотрел! Он даже позывной себе взял «Второй», чтобы вам «Первый» достался.

– Ладно, неси! И знаешь что… Как тебя зовут?

– Виктор! Витя…

– Виктор, меня зовут Свенсон. Мартин Свенсон! А статус… звание, по-вашему, у меня Чистильщик. А генералам не завидуй, скоро сам ими командовать будешь. – Швед подтолкнул Тараненко к пещере. – Ну, беги, времени нет! Да, постой, с транспортом как у вас?

– «Уазик» командирский и «газель»!

– Тогда давай сажай личный состав на борт и развози! – приказал Чистильщик. – После этого подтягивайся к полосе! А мы с Вахой туда своим ходом подъедем. Сорока минут хватит?

– Маловато будет! – Тараненко, как и все прапорщики, не мог не запросить поблажки. По правде говоря, он и не собирался развозить бойцов по всем точкам. Метода давно отработана, выброска в район дежурства, а там бегом к посту. – Прям в обрез, могу не управиться! Вот час – как раз самое то!

– Не могу я тебе часа дать – Свенсон качнул головой и взглянул на прапорщика виноватыми глазами. Он привык доверять слову специалиста и не считал себя вправе заставлять его действовать так, как ему хочется. – Надо успеть, Виктор, надо!

– Ну, раз надо, значит, успеем! – сказал прапорщик, зная, что времени и так хватит с избытком. – Двигатель порву, а уложусь в срок!

Гордый от сознания своей значимости для общего дела, Тараненко побежал выполнять приказ.

Мохов с трудом разлепил веки. Голова гудела, обожженная кожа страшно саднила, но голем долго лежать не мог, он должен был предупредить Мартина, что враг сильнее, чем они могли предполагать. Что нужно срочно отменять прием груза и бросить все силы на преодоление кризиса.

Должен был сообщить, но не мог. Не мог, и все. Тело отказывалось слушаться. Оно было словно чужое. Удивительно, как это еще голова ворочается. Ну и силища же у этого… трансформера!

Мохов впервые видел энергетический удар, до этого он лишь слышал о них. Ему рассказывали, что все големы могут испускать ударные пучки. Бронзовые – желтые, Чистильщики – зеленые, а про Золотых говорили, будто те могут даже синие излучать. Ну если не синие, то голубые – без сомнения. И этого хватит, чтобы смести любую преграду. Оказалось, что излучать могут не только они…

Неожиданно капитан услышал какое-то бормотание. Негромкое, монотонное, оно шло откуда-то со стороны озера. Да-да, оттуда, откуда оно никак не могло доноситься. Там же Рыков! Нет, вряд ли! А может, это Хранитель?

Мохов осторожно приподнял голову и… замер! Оп, тело как будто стало слушаться… А чего удивляться, нанороботы продолжали выполнять программу, зашитую в их постоянную память. Уж они-то свое дело знают туго! Это тебе не перезаписываемая, которую можно стереть, а можно и улучшить, апдейтить, так вроде бы говорят специалисты…

Чувствуя себя с каждой секундой все лучше, Мохов приподнялся, опершись на локти. Радость от того, что тело постепенно начинало подчиняться, тут же улетучилась. Его люди! Они все… или почти все лежали рядом. Обугленные, обгорелые. Весь первый взвод! Мало того что их постреляли как куропаток, так теперь еще и пожег огнем этот чертов Рыков. Господи, и зачем он только послал их ловить трансформера? Да и беглецов тоже. Лучше бы плюнул на все это. Ребята бы живы остались.

Капитан, превозмогая боль – кожа еще не успела регенерироваться, – поднялся. Господи, вот так отшвырнуло! Почти в середину коридора. Мохов в раздумье посмотрел туда, где было озеро. Надо бы взглянуть, что с Хранителем, но страшновато – вдруг там все еще этот охреневший трансформер? Вот собака бешеная! Как же он силен!

С другой стороны, как он вернется, не выяснив все до конца? Тот же Свенсон… Нет, Свенсон, может быть, и поймет, а вот Ваха, тот не простит. Самое меньшее, назад в подземелье погонит. Скажет, сходи, посмотри и назад! Одна нога тут, другая там, чтобы не пришлось тебя ждать! Хотя, может, и… Нет, надо пойти посмотреть. Да и бормочет там кто-то. Вдруг кто-то из ребят?

Мохов, опираясь рукой о стену, сделал шаг и остановился, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Вроде бы идти может. Если не торопиться, то вполне и без опоры обойдется.

Нетвердой походкой, стараясь не слишком удаляться от стены и в то же время не приближаться к телам своих бойцов, Мохов осторожно двинулся к балкону. Будь что будет, пусть палит этот трансформер, а то, что положено сделать капитану, он сделает.