Так вот зачем он сделал ей предложение!
      - Если ты доверяешь мне, я непременно справлюсь с любыми трудностями.
      Гроссе ликовал. Тяжесть свалилась с плеч. Он глубоко, с облегчением вздохнул.
      - Когда?
      - Хоть завтра, - оживился он. - У меня все готово.
      - А наша свадьба? - осторожно напомнила Клара. - Операция отложит ее месяца на два. А мне бы хотелось уже в больнице ухаживать за собственным мужем. Не как "мисс Клара", а как "мадам Гроссе".
      - Словами "хоть завтра" я хотел подчеркнуть, что все зависит от тебя. Само собой разумеется, меня должна оперировать моя законная супруга. Тебе приятнее, и мне спокойнее...
      ...Шаги Гроссе гулко резонировали под сводами пустынного коридора, вплетаясь в удручающе-монотонное жужжание установок для кондиционирования воздуха.
      Гроссе сдержал слово. Мэрия по всем правилам зарегистрировала их брак с Кларой. Свадебная "канитель" отняла несколько дней. За это время в Нижнюю клинику неожиданно доставили нового клиента, что было крайне некстати, так как грозило затянуть осуществление его собственных планов.
      Новый больной лежал в постели. У его изголовья дремала сиделка. При появлении Гроссе она вскочила, вытянулась, повоенному четко доложила ситуацию:
      - Состояние крайне тяжелое. Поддерживаем обезболивающими инъекциями и транквилизаторами. Только что уснул.
      Гроссе подошел к постели, вгляделся в одутловатое желтосерое лицо спящего... и вдруг отпрянул.
      - Прикажете разбудить? - осведомилась сиделка.
      Гроссе ответил - Нет-нет! Ни в коем случае! Не сейчас.
      ...Стремительно влетел в кабинет. Крикнул в селектор: - Джека ко мне! Немедленно!
      Сотрудник явился почти мгновенно.
      - Что-нибудь случилось, шеф?
      - Кто занимался вербовкой поступившего клиента? - ссе едва сдерживал гнев.
      - Маклер за номером два, - не задумываясь, Джек.
      - Привести его ко мне! - заорал Гроссе так, что Джек съежился и тенью скользнул за дверь.
      Несколько минут спустя на пороге возник бледный перепуганный маклер № 2 - человек средних лет, среднего роста и неопределенной внешности.
      - Садитесь, - холодно приказал Гроссе. - Рассказывайте о всех подробностях: где, как и когда вы заполучили вашего клиента?
      Маклер затравленно молчал, собирался с мыслями, пытаясь понять, что ему угрожает.
      - Я работаю, шеф, на отведенном мне участке в городе...
      - Дальше!
      - Два дня назад в мою контору обратился незнакомый человек с просьбой помочь тяжелобольному...
      - Иными словами, не вы нашли клиента, как у нас положено, а клиент нашел вас. Поинтересовались ли вы, как он попал в вашу контору?
      Вкрадчивый тон Гроссе не обманул маклера. Стараясь унять дрожь, он промямлил:
      - Конечно, сэр. Он назвал фамилию одного из наших бывших клиентов.
      - И что вы предприняли?
      - Он умолял оказать помощь за любое вознаграждение. Больной был при смерти.
      - Я спросил: что вы предприняли?
      - Но, сэр... - маклер задыхался. - Если бы я выгнал его, он наверняка разгласил бы тайну, которую в случае оказания помощи обещал сохранить.
      - Сколько?
      - Что - сколько? - не понял тот.
      - Я спрашиваю, сколько вам заплатили за предательство?
      - Сэр?! Я никого не предавал! - Маклер чувствовал: Гроссе видит его насквозь. Возможно, даже читает в его бегающих глазах цифру полученного гонорара.
      - И кто он, этот джентльмен?
      - Крупный нефтепромышленник из Бразилии. Некто Борнель Олвуд.
      Гроссе пододвинул маклеру чистый лист бумаги:
      - Пишите: имя, фамилию, адрес, род деятельности человека, рекомендовавшего вас Олвуду.
      Дрожащей рукой маклер взялся за ручку.
      - Благодарю. Вы свободны.
      Гроссе пробежал глазами корявые строки. Разгласителем тайны оказался... недавний клиент Р. О. Вспомнив их беседу, накануне операции, Гроссе скривил губы в зловещей усмешке, пробормотав не то с сожалением, не то с угрозой: "Идиот". Снова вызвал Джека.
      - Слушайте меня внимательно. - Гроссе был мрачен, спокоен, уверен в себе. - Этого человека найти и ликвидировать. - Он протянул листок с координатами Р. О. - Срок - три дня.
      Джек заглянул в листок, удивленно уставился на Гроссе.
      - Это же наш клиент.
      - Совершенно верно. Клиент, который нарушил договор... Повторяю: срок три дня. Маклера номер два убрать немедленно. Пусть окажет последнюю услугу клинике - пополнит наши запасы консервантов. Из-за его преступной халатности кое-кому удалось напасть на наш след... больше того, проникнуть в клинику. Да-да, я говорю о только что поступившем клиенте... Такой работник не может больше пользоваться моим доверием. А просто выгнать его, отпустить на все четыре стороны я, как вы понимаете, не могу. Ясно?
      - Да, шеф.
      - Ровно через... - Гроссе бросил взгляд на часы, - двадцать пять минут вам надлежит явиться в палату Олвуда. Пригласите сюда мисс... миссис Клару.
      Гроссе метался по кабинету, нахмурив лоб, кусая губы. Обстоятельства сами диктовали единственно правильный выход из опасной ситуации. И все же его мучили сомнения... Судьба маклера его не тревожила, вовсе. С болтливым клиентом Р. О. потруднее - фигура заметная, влиятельная. Но и это не вывело бы Гроссе из равновесия. Как быть с тем, кто остался в лалате, - вот что терзало его.
      ...Клара давно стояла в дверях. Наконец он заметил ее.
      - Надо приготовить аппарат для электрокардиограммы. Тот, что хранится у меня в сейфе. Войдешь в палату поступившего клиента через десять-пятнадцать минут после меня. "Кардиограмму" будешь снимать сама.
      Вернувшись в палату Олвуда, Гроссе отпустил сиделку и занял ее место у изголовья больного. Мрачно вгляделся в сомкнутые набрякшие веки. Помедлил... тихо позвал:
      - Эдмонд... Эдмонд!..
      Больной открыл глаза. Его поначалу бессмысленный взгляд отразил удивление и... радость.
      - Эрих?! Какими судьбами? А я так ждал тебя дома, когда валялся с приступами.
      - Бывает и так: не я, так ты пожаловал ко мне.
      - К тебе?! - Больной удивился еще больше. - Но насколько мне известно, мы находимся в другом городе, правда, не знаю, в каком именно. Столько всяких нелепых предосторожностей. Они бесконечно долго везли в закрытой санитарной машине. Думал, не выдержу, отдам богу душу.
      - Да, мы действительно далеко от дома. Сюда я приезжаю два раза в месяц как консультант...
      Лицо Брауна перекосила болезненная гримаса.
      - Что такое? - В тоне Гроссе беспокойство, участие.
      - Болит, проклятая. Сил моих нет.
      - Потерпи еще денек. Я сам сделаю тебе операцию, выкарабкаешься.
      - Ох, скорей бы...
      - Кто привез тебя в нашу контору? - как бы между прочим осведомился Гроссе.
      - Мой домашний врач.
      - По чьей рекомендации?
      - Одного старого приятеля. Он избавился здесь от болезни, признанной врачами неисцелимой.
      - Кто такой? Не мой ли пациент?
      - Извини, не могу назвать его имени. Он подписал какой-то контракт о соблюдении тайны.
      - Понятно. Ну а Долли? Она в курсе?
      - Нет, что ты! Разве можно женщинам доверять тайны?
      - Отлично.
      - Что "отлично"? - не понял Браун.
      - Хочу сказать: что все будет отлично. Одного не могу понять: почему ты записан у нас под чужой фамилией?
      - Мой друг посоветовал не называть себя. Заведение уж больно сомнительное, хоть и работают на совесть.
      - Вот как! - Глаза Гроссе сверкнули.
      Двери раздвинулись - в палату вошла Клара с миниатюрным аппаратом в руках. Она остановилась в нескольких шагах от больного, выжидательно глядя на Гроссе.
      - Тебе назначена ЭКГ? - Гроссе разыграл неведение. - Что, и сердечко пошаливает?
      - Понятия не имею. А собственно, спроси лучше, что у меня не пошаливает. - Браун тяжело вздохнул.
      - Не буду мешать. Когда покончишь с процедурами, снова загляну, поднялся Гроссе.
      Дойдя до дверей, он остановился. Лежащий не мог его видеть.
      Ни слова не говоря, Клара откинула одеяло, тщательно закрепила электроды. Покончив с приготовлениями, бросила быстрый взгляд в сторону двери: Гроссе кивнул головой. Клара заставила себя обратиться в автомат, четко выполняющий заданную программу. Отключив трансформатор, недрогнувшей рукой она вставила вилку в розетку.
      Тело Брауна задергалось в конвульсиях. Выждав определенное время, Клара выдернула шнур из сети. Стараясь не смотреть на обмякшее тело, быстро собрала электроды.
      Гроссе был уже рядом. Привычным движением схватил запястье - пульс не прощупывался.
      - Моментальная остановка сердца, - констатировал он. И мрачно добавил: - Не сердись, Эдмонд, дружище. Мне искренне жаль, что так случилось.
      Точно в назначенное время вошел Джек. Его беспокойный взгляд метался от распростертого на постели тела к лицам безмолвствующих коллег.
      - Вот результаты безответственности маклера, - назидательно проговорил Гроссе. - Мне пришлось ликвидировать своего близкого друга.
      Он попытался поймать убегающий взгляд Джека, найти поддержку в застывшем лице Клары. Неужели они не понимают, что именно он, а не Браун нуждается сейчас в сочувствии.
      - Тело переправите в контору маклера номер два. Оттуда известите миссис Долли Браун, проживающую в нашем городе, - он назвал адрес, - о внезапной кончине ее супруга. Ей надлежит объяснить: болезнь оказалась настолько запущенной, что больной, не дотянул до операции - не выдержало сердце.
      - Будет исполнено, шеф.
      - Контору закрыть, чтобы и следа не осталось. Как обстоит дело с маклером?
      - ...Его тело в операционной. Им занимается патологоанатом, - ответил Джек. Он был бледен, подавлен, но пытался скрыть, какую панику вызвали среди сотрудников Нижней клиники предпринятые Гроссе меры предосторожности.
      Люди Гроссе успели привыкнуть к тому, что жертвой бизнеса становятся уличные простофили, но так бесцеремонно расправиться с клиентом... больше того - со своим же работником - это уж слишком! И что самое страшное - один неверный шаг, и та же участь может постигнуть любого.
      Первый раз за годы совместной работы обитатели подземных лабиринтов собрались группами, перешептываясь о событиях дня.
      - ...Так, - размышлял вслух Гроссе. - Остается домашний врач Браунов. Здесь, пожалуй, подойдет автомобильная катастрофа. И инцидент можно будет считать исчерпанным. Пусть сей случай послужит нам уроком. Вы все запомнили, Джек?
      Джек молча склонил голову.
      Гроссе взял Клару под руку и, бросив печальный взгляд в сторону бездыханного тела, вывел ее из палаты.
      Глаза Гроэра пылали, вбирая в себя окружающее. Не знавший быстрого движения, он превратился в клубок напряженных мускулов, в сгусток страха и наслаждения.
      Его везут в Большой мир! К Людям!
      Прильнув лицом к стеклу, Гроэр жадно вглядывался в поля, селения, разноцветные, будто игрушечные, фигурки людей.
      - Учитель! Мы будем жить вместе? Вы, я и мисс Клара? В большом городе? - неожиданно спросил Гроэр.
      - Конечно, Гро, конечно, - пробормотал Гроссе.
      - А работа? Я хочу работать. В книгах, которые я читал, у каждого человека есть свое дело. Я стану хорошим врачом. Таким, как вы, Учитель.
      Вопрос Гроэра остался без ответа.
      Налившись кровавой усталостью, солнце тяжело клонилось к закату, посылая косые лучи вдогонку машине. Гроссе специально подгадал время так, чтобы ночь скрыла их возвращение от любопытных глаз.
      Казалось, все продумано до мелочен, выверено, распланировано, взвешено. Клон благополучно выращен, тайна сохранена.
      Подготовлен человек, способный осуществить его замыслы; столько лет и труда потрачено нa обучение Клары тонкостям хирургического мастерства. И именно сейчас, когда все так удачно складывается, в нем вдруг взбунтовался обыкновенный смертный, требуя пощады существу, па создание которого ушли лучшие годы его жизни. Гроссе расценивал это как самопредательство, как малодушие, бегство от великой идеи.
      "Допустим, я пощажу его, - рассуждал он сам с собой. - Кто от этого выиграет? Мы оба проживем свой короткий человеческий век и бесследно исчезнем с лица земли. Тогда как, слив пашу плоть воедино, "мы" сможем возродиться в новом качестве".
      Вернувшись в строй после операции, с обновленными силами и энергией он приступит к созданию нового клона. Нет!
      Двух клонов! Одного - на "запчасти", на случай, если за ближайшие десятилетия все еще не будет найден более надежный и действенный метод продления жизни... Ну а другого - для души. И разумеется, для науки. Он открыто воспитает его в своем доме как родного сына. Он покажет его всему миру.
      Гроссе понравилась эта идея: один клон обеспечит физическое бессмертие, другой - духовное!..
      - Учитель, почему Гарри не поехал с нами? - прервал Гроэр его честолюбивые грезы.
      - У него свои планы, - коротко ответил Гроссе.
      ...Вилла опустела. Давно смолк гул мотора за оградой.
      А Гарри все сидел на ступеньках веранды, бессмысленно глядя в одну точку. Его пальцы, как всегда, машинально теребили продолговатый жесткий рубец на груди. Все эти долгие годы он задавал себе один и тот же вопрос: как могло случиться, что он - тихий, безобидный человек, никому никогда не причинявший зла, - ради собственного спасения отнял чужую жизнь. Он не мог примириться сам с собой, не мог понять, где собственно он, а где тот, другой. Он дышит чужими легкими! В нем бьется " чужое сердце!
      Слезы струились по его обветренным шскам. Он думал о Гроэре единственном живом существе, которым судьба наградила его так же неожиданно, как теперь отняла. На протяжении двадцати долгих лет этот юноша заменял ему сына.друга... больше того - весь мир. Но что толку сидеть здесь и оплакивать невозвратное, если ничего невозможно изменить!
      Пролетели годы... Много ли их осталось, чтобы насладиться свободой? Он все еще не верил в нее. Произнес несколько раз это магическое слово, внимательно вслушался в его звучание.
      И вдруг заторопился. Схватил ключи от машины, бросился к выходу.
      Медальон приятно позвякивал на груди. Автомобиль - его автомобиль! казалось, с нетерпением поджидал нового хозяина. Вот она - щедрая плата за жизнь ни в чем не повинного мальчика, вынянченного его собственными руками... Но как мог он позволить увезти его?! Почему не рассказал всю правду?!
      В полной растерянности Гарри подошел к воротам... выпятил грудь, будто это могло усилить действие медальона, - ворота бесшумно разъехались. Перед ним открылось расцвеченное осенними красками плато. Гарри поспешно открыл дверцу машины, устроился на сиденье... Интересно, не разучился ли он водить... Но раздумывать некогда. Он знал - ворота остаются открытыми всего несколько минут. Гарри торопливо вставил ключ в зажигание и... повернул его.
      Оглушительный взрыв разорвал тишину. Стройные ряды фруктовых деревьев озарились ярким пламенем, окутались едким дымом, почернели...
      Ворота бесшумно сомкнулись. На этот раз навсегда.
      В Нижней клинике по распоряжению Гроссе к предстоящей операции готовились особенно тщательно. Весь персонал, не имевший непосредственного отношения к надвигающимся событиям, был распущен. Остались только те, без кого нельзя обойтись: Джек, оператор Роджер, доктор Хилл со своим ассистентом, хирургические сестры Элизабет и Милдред, патологоанатом да старик Батлер - хирург-практик, чья карьера в медицине начиналась "с благословения" отца Гроссе, а заканчивалась в подземельях сына, поскольку пути наверх ему не было. Привыкших, казалось бы, к любым неожиданностям сотрудников тайной клиники интриговала загадочность приготовлений.
      Никто не знал, что замышляет шеф на этот раз. В ординаторской царила угнетающая, вибрирующая от напряженных человеческих нервов тишина.
      Наконец появился Гроссе. Бледный, сосредоточенный, хмурый. Сотрудники с удивлением отметили, что шеф нервничает.
      Гроссе обвел присутствующих испытующим взглядом. Прогoворил глухо:
      - Сегодня я - ваш пациент.
      Сам воздух в ординаторской зацементировался тишиной...
      - А, собственно, что вас так потрясло? - Тон независимо от него получился запальчивым, вызывающим. - Не вес мне заботиться о здоровье других. Нужно подумать и о себе. Особенно когда за плечами полвека и барахлит сердце.
      Ища поддержки, он попытался доверительно улыбнуться коллегам, но получилось что-то жалкое, неестественное. Сотрудники хранили молчание.
      - Руководить трансплантацией будет мисс Клара... - Он запнулся и нехотя поправился: - миссис Гроссе.
      Как ни странно, это заявление сразу разрядило напряженность. "Значит, доверяют", - удовлетворенно констатировал Гроссе.
      - И вот еще что, - его голос зазвучал требовательно и властно, - всем приказываю... Слышите, всем! Беспрекословно повиноваться миссис Кларе. - Его взгляд подозрительно ощупал лица людей. - Останетесь в ординаторской, пока вам не подадут сигнал. Во избежание осложнений донор не должен вас видеть.
      На самом деле он пытался скрыть от них лицо донора.
      - Милдред! Приготовите литический коктейль номер три для инъекции. По моему звонку внесете его в донорскую. Джек, заварите чашку кофе для миссис Клары. Ей необходимо подкрепиться... Ну вот, как будто и все. Удачи всем нам.
      - Удачи... - эхом отозвалось сразу несколько голосов.
      ...Клара с Гроэром ждали его в кабинете.
      - Как у вас тут? - подозрительно осведомился Гроссе.
      - Гроэр умирает с голода.
      - Могу поручиться, что он не умрет, - иронически заметил Гроссе. Но тут же с заботливым участием обратился к Гроэру: - Потерпи еще немного. Вот закончим дела и отправимся в самый дорогой ресторан, где играет музыка и танцуют красивые девушки. Мы закатим настоящий пир в честь твоего вступления в Большую жизнь.
      Потускневшие глаза Гроэра снова заблестели.
      Клара сидела, поджав губы, с застывшим выражением лица...
      - А сейчас, Гро, мальчик мой, небольшая профилактическая процедура - и ты свободен.
      - Ну хорошо, - нехотя уступил юноша.
      Все трое перешли в донорскую. Гроэр разделся.
      - Ложись, - умиротворяюще и в то же время требовательно сказал Гроссе, Гроэр, с детства привыкший к нудным обследованиям, покорно лег. Учитель измерил давление. Озабоченно заглянул в глаза юноши: - Что с тобой, Гро? Что ты чувствуешь?
      - Я чувствую только усталость и голод, - огрызнулся тот.
      Будто не заметив его озлобленности, Гроссе с сокрушенным видом обратился к Кларе:
      - Я так и знал. Все эти стрессы не прошли даром. Он тяжело адаптируется в новых условиях. Надо сделать инъекцию транквилизатора. Это его поддержит.
      Милдред появилась мгновенно. Но Клара не дала ей войти.
      Отобрав шприц, она бесцеремонно выпроводила ее.
      Когда Клара склонилась над Гроэром, он поймал ее взгляд.
      Она улыбнулась одними глазами, ободряюще и чуть грустно.
      - Сожми пальцы в кулак, - мягко сказала она, перетягивая жгутом плечо...
      Игла вошла совсем безболезненно - он ничего не почувствовал. И, засыпая, Гроэр продолжал смотреть на нее. Клара видела, как затуманивается его взор, смыкаются веки...
      Гроссе шумно, с облегчением вздохнул. Вид беспомощно распростертого, скованного наркотическим сном тела успокоил его. Он накрыл голову Гроэра салфеткой, закрепил пластырем края.
      - Проследи, чтобы никто не увидел его лица.
      Он подошел к Кларе, торжественно возложил руки ей на плечи. Заговорил проникновенно, значительно:
      - Ну вот, дорогая, настал твой звездный час! Покажи, на что ты способна. Такой шанс бывает раз в жизни. Очень скоро, когда мы сможем открыто заявить о своих достижениях, твое имя рядом с моим прогремит на весь мир.
      "Только что с тем же неподдельным воодушевлением ты обещал Гроэру праздничный ужин в честь его освобождения", - невoльно подумалось Кларе. Но она промолчала.
      Дверь отодвинулась, вошел Джек с подносом. Бросил быстрый взгляд на обнаженное тело.
      - Кофе! Как кстати! Благодарю вас. - Клара торопливыми глотками осушила чашку.
      - Джек, доставьте сюда обе каталки - для донора и для меня. Да поживее, - торопил Гроссе.
      Джек вышел. Гроссе нервно прошелся по комнате. Остановился между спящим Гроэром и Кларой.
      - Эрих, обними меня, - вдруг попросила Клара.
      Он прижал ее к себе, даже естественнее, чем хотел бы, потому что искал убежища от собственного страха.
      - Поскорее бы все кончилось. Так хочется открыть глаза и Увидеть себя в палате. И тебя рядом. Ну... Пора! И да поможет нам... не бог, не случай... твое мастерство, Клара.
      Она прошла из донорской в предоперационную. Милдред, люто ненавидевшая Клару за то, что Клара, а не она заняла первое место в жизни Гроссе, помогла ей облачиться в хирурические "доспехи": халат, фартук, шапочку, маску.
      Гроэр уже лежал на операционном столе для доноров. Оператор с помощником хлопотали над ним. На другом столе сидел, завернувшись в простыню, нагой Гроссе и внимательно наблюдал за их работой.
      Прошло еще несколько долгих минут, пока Хилл наконец объявил, что донор к трансплантации подготовлен.
      - Дело за реципи... простите, я хотел сказать, за вами, миртер Гроссе... - поправился Хилл.
      Затянувшееся двоевластие смущало сотрудников. Клара отошла к Гроссе.
      - Ты готов? - тихо спросила она.
      Он молча кивнул. Кадык на его шее прыгнул вверх - верный признак волнения.
      - Ложись, пожалуйста.
      Ей хотелось, чтобы никто, кроме нее, не заметил его малодушия.
      Гроссе лег на спину, вытянул руки вдоль тела.
      - Все будет хорошо, любимый, - прошептала она.
      Тишину в операционной нарушало только монотонное жужжание включенных Роджером приборов.
      - Скорее, Клара! Приступай. У меня сдают нервы. Усыпи меня сама. Я хочу побыстрее отключиться.
      Милдред, державшая шприц наготове, передала его Кларе.
      - Спи спокойно, дорогой. Клянусь тебе, ты ничего не почувствуешь...Она ввела снотворное в вену.
      Эти слова напомнили Гроссе его собственные, которые он говорил обычно жертвам, чтобы усыпить их бдительность. А что, если...
      - Ты - способная уче... - только и успел сказать Гроссе.
      И в ту же секунду Клара преобразилась. От ее неуверенности не осталось и следа, движения стали четкими, лаконичными.
      Оператор ловко опутал реципиента электродами, шлангами, датчиками.
      - Я могу начинать? - спросил доктор Хилл.
      Вместо ответа Клара потребовала у Милдред скальпель.
      По заведенному здесь порядку донора и реципиента резецировали одновременно. Но Клара поспешно взмахнула лазерным "ножом" и рассекла кожный покров...
      - Так мне начинать? - настойчиво повторил Хилл.
      - Повремените! - грубо ответила Клара. - Вам ведь было сказано, во всем слушаться меня. Приступите к резекции через несколько минут... Доложите состояние реципиента, - потребовала она от оператора за стеклянной перегородкой.
      - Незначительная синусовая тахнаритмия, - последовал ответ через динамик. - Артериальное давление упало: девяносто на сорок. Дкастолическое продолжает снижаться. Компьютер принимает соответствующие меры. Через венозный катетер введено...
      - Остановитесь! - резко крикнула Клара.
      Рука Хилла повисла в воздухе.
      - Подождем с донором, - более спокойно добавила она. - Меня тревожит состояние реципиента. Если нарушения будут прогрессировать, трансплантация может не состояться. В опаcности мозг...
      - Я не согласен, - возразил через микрофон Роджер. - Нарушения в пределах нормы и пока что не представляют опасности для жизни.
      - Случай у нас сегодня, как вы понимаете, исключительный, - отрезала Клара. - Я не могу рисковать.
      В операционной наступила тишина, тревожно пульсирующая ударами двух сердец, многократно усиленными тахометрами.
      - Как сейчас? Есть перемены?
      - Диастолическое давление не падает, но и не поднимается.
      - Не поднимается, - проворчала Клара. - Ваш компьютер ни к черту не годится! Сестра! Pea семь с хлористым натрием! - четким, властным голосом потребовала она.
      Милдред бросилась к столику с медикаментами, зная наизусть, в какой ячейке находится какой препарат. Выхватив две ампулы, наполнила баллон шприца,.
      - Введите раствор, - распорядилась Клара..
      Милдред уверенно вонзила иглу в резиновый шланг катетера, закрепленного в вене на руке.
      Все произошло так внезапно, что присутствующие в первый момент окаменели от неожиданности. Один из двух тахометров сбился с ритма, захлебнулся и умолк. Теперь в операционной ритмично и бесстрастно стучало только одно сердце.
      Казалось, замешательство длилось бесконечно.
      Все, что возможно предпринять в целях реанимации, безотказно выполняет компьютер. Но даже он оказался бессилён - тахометр Гроссе молчал.
      Сотрудники окружили бездыханное тело, не смея верить в саму возможность летального исхода для человека, бывшего богом, дьяволом, кем угодно, только не обыкновенным смертным.
      "Конец... конец... конец..." - стучало у Клары в висках.
      - Конец? - не то вопросительно, не то недоуменно произнесла она вслух.
      Медленно подошла к изголовью Гроссе, устремив тоскливый Цзгляд на его застывшее лицо, плотно сомкнутые губы и веки.
      - Это она! Она убила его! - вдруг вонзился в звенящую напряжения тишину злобный вопль Милдред.
      Сотрудники, выведенные из шокового состояния, все, как oдин, обернулись в направлении ее простертой руки.
      Клара не удостоила Милдред даже взглядом. В эту минуту нa нее никого не существовало. Склонившись над Гроссе, она прижалась щекой ко все еще теплой щеке и беззвучно прошепгала ему на ухо:
      - Прости, я сделала это из любви к тебе...
      Она выпрямилась, обвела равнодушным взглядом безмолвно застывшие, вопрошающие лица... задержалась на Милдред... Казалось, только теперь до нее дошел смысл ее слов.
      - Подайте сюда пустые ампулы, - тихо проговорила Клара. - Прочтите вы. - Она передала склянки Хиллу.
      - Хлористый кальций! - прочел тот с содроганием. - Силы небесные! Pea семь с хлористым кальцием вызывает моментальную остановку сердца!
      - Этого не может быть! - истерично крикнула Милдред, выхватывая из рук Хилла злополучные ампулы. Тупо уставйлась на них... - Я сама перед операцией перебрала все медигкаменты. Хлористый кальций лежит у меня в третьем ряду, втoрая ячейка слева. Вот здесь! - Она извлекла из указанной ячейки ампулу и изменившимся голосом прочла: - Хлористый натрий...
      Последовала долгая пауза. Милдред стояла белая, как кабельные стены операционной. Потом лицо ее покрылось багровыми пятнами.
      - Ампулу подложили! - убежденно заявила она. - Это Клара поменяла их местами!
      У брызжущей ненавистью Милдред не было прямых улик.
      При желании Клара могла напомнить, что не прикасалась к шприцу, что инъекцию Милдред делала собственноручно, что прямая обязанность хирургической сестры тщательно проверять препараты, прежде чем вводить их больному, а не доверяться своей памяти.
      Но для Клары сейчас существовала лишь одна-единственная реальность, которая потрясла ее. Гроссе мертв! Его больше не существует.
      До самого последнего момента трагической развязки она не могла бы с уверенностью ответить себе на вопрос: желала ли она его смерти? Не знала наверняка и тогда, когда меняла местами ампулы на хирургической тележке Милдред. Она не хотела смерти, даже когда услышала свой собственный голос, твердо произнесший: "Введите раствор".
      - Мисс Клара, объясните, что все это значит, - услышала она голос доктора Хилла.
      Клара нехотя оторвала взгляд от Гроссе и с вызовом посмотрела на враждебно подступавших коллег.
      - Во-первых, - очень медленно заговорила она, - не мисс Клара, а миссис Гроссе. Мне глубоко противна вся ваша шайка убийц и это омерзительное логово, в котором человеческой жизнью распоряжаются как своей собственностью, Я, не задумываясь, уничтожила бы его вместе с вами.
      От такой неслыханной дерзости лица сотрудников вытянулись.
      - И что же вас удерживает? - проговорил Батлер сдавленным от ярости голосом.
      - Безразличие... На этом свете мне нужен лишь одинединственный человек, Эрих Гроссе. Ну а ему нужны были вы. И жертвы. Много жертв. Им владела мания бессмертия. Мне же не было места в его жизни.
      - Так что же вы выиграли, убив его, безумная женщина?! - воскликнул Хилл.
      - Что я выиграла? - Какое-то время Клара рассеянно смотрела на Хилла, вернее, сквозь него, не понимая смысла его слов. - Что я выиграла... задумчиво повторила она.
      И, словно очнувшись, стремительно подошла ко второму столу, туда, где лежал всеми забытый Гроэр. Сдернув с его головы салфетку, она резко выкрикнула: - Вот это!
      И тут все увидели лицо самого Гроссе, спокойное, молодое.
      Сходство усиливалось одинаково застывшими позами и сомкнутыми веками, четким, в мельчайших подробностях повторенным силуэтом профиля.
      Сгрудившись вокруг операционного стола, сотрудники в растерянности разглядывали неожиданное, невероятное явление.
      Воспользовавшись общим замешательством, Клара лихорадочно обдумывала свой следующий шаг. Уйти живой из этих зловещих казематов, к тому же не одной уйти, а вдвоем - вот что сейчас самое главное. И она заговорила. Голос ее звучал твердо и торжественно:
      - Этот юноша - его сын! - Будто актриса на сцене, Клара выдержала эффектную паузу. - Больше того. Он - наш сын! Мой и Гроссе. И он, - она указала пальцем на тело Гроссе, - на ваших глазах с вашей и моей помощью намеревался убить сына, чтобы за счет его жизни продлить свою собственную... Мы все здесь давно забыли о чести и совести. Мы все - преступники. Но такое злодеяние чудовищно даже для нас.
      Никто не пытался ее перебивать. Собравшихся потрясло признание Клары не меньше, чем гибель Гроссе.
      - Он сам поставил меня перед необходимостью выбора. Он хотел принудить меня этими самыми руками убить собственное дитя... Как, по-вашему, мне следовало поступить?!
      Люди хранили мрачное молчание. Клара заставила их задуматься и содрогнуться. Ведь если их грозный, не ведающий сострадания шеф для достижения своих личных целей не пожалел собственного сына, на что можно было рассчитывать остальным...