Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Александр Македонский - Последний легион

ModernLib.Net / Исторические приключения / Манфреди Валерио Массимо / Последний легион - Чтение (стр. 6)
Автор: Манфреди Валерио Массимо
Жанр: Исторические приключения
Серия: Александр Македонский

 

 


Аврелий вздрогнул, узнав Вульфилу, и непроизвольно глянул на лук, висевший на спине Ливии.

— Даже и не думай ни о чем таком, — сказала девушка, заметив его взгляд. — Если ты и попадешь в него, другие быстро с нами расправятся, да еще, пожалуй, выместят свою злость на мальчике. — Аврелий закусил губы. — Придет время, погоди, — настойчиво добавила Ливия. — А пока что мы должны набраться терпения.

Аврелий, не отрываясь, смотрел на старый расшатанный экипаж, пока тот не исчез за поворотом дороги. Ливия коснулась его плеча:

— Между вами двоими осталось какое-то незаконченное дельце, да?

— Я убил нескольких его лучших воинов, пытаясь похитить пленника, за которого он отвечал… и я рассек его лицо пополам, когда он хотел остановить меня. Я превратил его в урода на всю оставшуюся жизнь. Тебе этого достаточно?

— Значит, это простая месть, и все? А я-то думала, тут вопрос жизни и смерти.

Аврелий промолчал. Он жевал сухую травинку, задумчиво глядя вниз, в долину.

— Только не говори мне, что это была ваша первая в жизни встреча, — сказала, наконец, девушка.

— Может, я и видел его когда-нибудь прежде, но я не помню такого. За годы войны я повидал столько варваров, что сосчитать их просто невозможно.

Но в этот самый момент в его памяти всплыл коридор императорского дворца, и Вульфила, с которым они скрестили мечи, и хриплый голос варвара, произносящий: «Я тебя знаю, римлянин! Я тебя видел раньше…»

Ливия, стоявшая перед Аврелием, внимательно следила за выражением его лица. Легионер отвел взгляд.

— Ты боишься заглянуть в себя, и ты не желаешь, чтобы кто-то другой это делал. Почему? — спросила девушка.

— Тебе бы захотелось раздеться передо мной догола? — ответил вопросом Аврелий, и глаза его яростно вспыхнули.

Однако Ливия даже не моргнула

— Да, — ответила она. — Если бы я тебя любила.

— Но ты меня не любишь. А я не люблю тебя. Верно?

— Верно, — согласилась девушка таким же твердым, решительным тоном.

Аврелий взял Юбу за уздечку и подождал, пока Ливия отвяжет свою гнедую лошадку.

— У нас с тобой общее дело, — заговорил, наконец, легионер, — и из-за него нам какое-то время придется постоянно находиться рядом. Мы должны сделать свое дело, и нам необходимо знать, что каждый может рассчитывать на другого, доверять ему полностью, без оглядки. А значит, мы оба должны избегать всего, что может вызвать неуверенность или беспокойство. Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать?

— Да, безусловно, — твердо произнесла девушка. Аврелий пошел вниз по склону горы, ведя Юбу за собой.

— Если мы действительно хотим попытаться спасти императора, — сказал легионер, меняя тему, — мы должны это сделать где-то по пути. Как только конвой доберется до конечного пункта, это станет просто невозможно.

— Вдвоем против семидесяти? Мне это не кажется слишком хорошей идеей… да и твоя рана не до конца еще зажила. Мы рискуем снова потерпеть неудачу.

— Ну, а что ты можешь предложить? Нам необходим четкий план. Или мы так и будем тащиться за ними безо всякого смысла?

— Прежде всего, мы должны выяснить, куда именно они направляются, а уж потом мы сможем разработать план нападения и похищения мальчика. Другого пути просто нет; у нас нет времени на то, чтобы привлечь к делу других людей, найти кого-то в Равенне… да если бы время и было, там слишком много шпионов Одоакра, так что нашу попытку мгновенно бы заметили. Пусть тебе это и покажется странным, но наше главное преимущество в том, что никто не подозревает о нашем существовании. Ты ведь почти добился успеха в первый раз — и именно потому, что никто не ожидал ничего подобного. А если нам и придется вовлечь других, то лучше сделать это подальше от Равенны, в таких местах, где никто ничего о нас не знает.

— И во что нам обойдется такое… вовлечение других? Откуда мы возьмем деньги?

— Ну, деньги для нас найдутся во множестве уголков Италии. У Антемия есть вклады в разных банках, а у меня с собой его письмо, открывающее неограниченный кредит. Ты знаешь, что это означает?

— Нет. Но для меня важно лишь то, что ты можешь раздобыть эти самые деньги. Я пока что не потерял надежды отыскать моих товарищей.

—Я тоже. И я отлично понимаю, насколько это важно для тебя. — Голос девушки невольно выдал чувства куда более глубокие, чем полагалось бы иметь простому боевому товарищу.

Они продолжали ехать следом за конвоем, продвигавшимся за день примерно на двадцать миль, но оставались на довольно большом расстоянии от отряда варваров.

Нетрудно было заметить, что постепенно стражи пленников становились все более расхлябанными и невнимательными. На них расслабляюще действовало ощущение собственной силы, присутствие грозного Вульфилы и полное отсутствие какой-либо угрозы или опасности, насколько варвары могли видеть равнину. Дисциплина в отряде неудержимо падала.

Они пересекли, наконец, Апеннины и вошли в долину реки Тибр.

Тут, наконец, Аврелий вернулся к тревожившей его теме.

— Если нам удастся разыскать моих товарищей, — сказал он, — ты поможешь мне спасти их?

— Пожалуй, да. Но… Представь, что мы их нашли. Дальше ведь дело будет зависеть от того, сколько их там окажется… но в любом случае лучше бы ты не надеялся на слишком многое. Да и где они могут быть? Мисен — лишь одна из возможностей, но существуют и другие места.

— Вот странно… я так отчаянно хочу найти их, и в то же время я боюсь… боюсь узнать о том, что произошло со всеми остальными.

— Ты сделал все, что мог, — возразила Ливия. — И незачем теперь терзать себя. Что случилось — то случилось, и мы не в силах что-либо изменить…

— Тебе легко говорить. Но легион был всей моей жизнью. Всем, что я вообще имел.

— У тебя никогда не было семьи? — осторожно поинтересовалась девушка. — Аврелий покачал головой. — Ни жены? Ни возлюбленной?

Аврелий отвернулся и уставился вдаль.

— Я ведь никогда не знал, где окажусь завтра. Ничего постоянного… Трудно связать свою жизнь с кем бы то ни было, если у тебя нет корней, нет устойчивого места в жизни.

Некоторое время они ехали молча, не произнося ни слова, потом Ливия внезапно нарушила тишину.

— Легион! — воскликнула она. — Мне это кажется просто невероятным. Все настоящие легионы были расформированы, когда император Гален решил, что они слишком медленно передвигаются, и не могут противостоять стремительной коннице варваров. Уже лет сорок, не меньше, как ни один военный отряд не называется легионом. С чего вдруг понадобилось создавать новый?

— Ну, тут был задуман весьма оригинальный план. Прежде всего, сама территория Италии редко позволяет развернуть большие конные армии, и их столкновение с нашей тяжелой кавалерией могло выглядеть весьма устрашающе… И еще Орест хотел, чтобы его люди всегда видели серебряного орла, сверкающего на солнце. Он хотел, чтобы римляне вспомнили о своей гордости, чтобы солдаты были вооружены на древний лад, несли большие щиты, чтобы земля дрожала под их ногами… Он хотел обрушить на варваров римские порядок и дисциплину, противопоставив их хаосу. Наш командир был человеком больших достоинств и огромной доблести, умный и справедливый, он всегда хранил честь — свою и нашу.

Ливия посмотрела на Аврелия: глаза легионера сверкали, голос слегка дрожал от переполнявших солдата чувств. Девушке захотелось понять причину подобной страстности, но она уже заметила, что конвой далеко впереди замедляет шаг, и потому дала Аврелию знак остановиться.

— А, нет, ложная тревога, — поспешила она сказать уже в следующую секунду. — Они не останавливаются. Просто там стадо овец пересекает дорогу.

И они двинулись дальше вдоль опушки леса, не доходившего до дороги футов на триста-четыреста

— Пожалуйста, рассказывай дальше, — попросила Ливия.

— Легион был собран по одному человеку, их выбрали в других отрядах: офицеров и солдат, вспомогательный состав и инженеров… почти все они были римлянами из Италии и из провинций. Было, правда, и несколько варваров, но лишь те, кто доказал свою преданность, чьи семьи служили нашему государству в течение нескольких поколений. Всех разместили в секретном лагере в Норикуме и обучали почти год. Когда же легион впервые вступил в бой в открытом поле, эффект был просто ошеломляющим. Мы врезались во вражеские ряды с силой боевых машин и буквально разметали их. Мы ведь изучали лучшие из древних техник боя в сочетании с самыми современными.

— А как насчет тебя самого? Откуда призвали в легион тебя?

Аврелий некоторое время ехал молча, глядя прямо перед собой и, как будто полностью погрузившись в мысли. Он держал курс на небольшой холм за деревьями, чтобы скрыться за ним к тому времени, когда воины Вульфилы отправятся на очередной осмотр местности. Ни к чему было подвергаться излишнему риску. Впрочем, варвары, похоже, куда больше опасались местных разбойников, чем гипотетических спасителей юного императора.

— Я же говорил тебе, — внезапно произнес Аврелий. — Я всегда был в легионе. Я ничего другого не помню.

Тон его голоса не оставлял возможности для новых вопросов.

Дальше они ехали, не говоря ни слова на прежние темы. Ливия то и дело уносилась в сторону, то вверх, то вниз по склону, не в силах выносить упрямое молчание своего спутника. Когда их пути вновь пересекались, они обменивались разве что короткими замечаниями относительно маршрута либо характера местности, и вновь разъезжались. Аврелий явно заново переживал трагедию своих товарищей и страдал оттого, что не смог их спасти. Можно было не сомневаться в том, что его окружали призраки, окровавленные тени юношей, убитых на заре жизни, мужчин, терзаемых пытками до того самого момента, когда они испускали последний вздох… Окрестности полнились их криками, призывы отомстить доносились из-под земли…

Так они двигались несколько часок, пока, наконец, не начало темнеть и конвой не остановился на ночлег. Ливия заметила какую-то хижину на склоне холма, примерно в миле от лагеря Вульфилы. Она показала ее своему спутнику:

— Может, мы сможем провести ночь вон там? И для лошадей, пожалуй, найдется укрытие, а?

Аврелий кивнул и повернул Юбу к роще на склоне.


Внутрь хижины он заглянул с крайней осторожностью, не будучи уверен, что там никого нет. Похоже, это был домик пастухов, пригонявших коров на пастбище. В углу виднелась куча соломы, а позади хижины лежали несколько тюков сена, укрытых от непогоды примитивным навесом. Поблизости от хижины небольшой родничок пробивался между камнями, и струйка воды падала в лоток, высеченный в глыбе песчаника. Переполняя его, вода вытекала через край и убегала в небольшой естественный водоем, окруженный поросшими мхом валунами. Крошечное озерцо, кристально чистое, отражало небо и деревья. Лес в лучах закатного солнца окрасился в яркие тона осени. Лозы дикого винограда обвивали стволы дубов, пылая листьями цвета киновари; небольшие гроздья темно-пурпурных ягод добавляли красок в общую картину.

Аврелий занялся лошадьми, привязав их под навесом и дав им немного сена. Ливия спустилась к озеру, разделась и окунулась в воду. Вода показалась ей ледяной, но желание искупаться пересилило страх перед холодом. Аврелий, закончив с лошадьми, пошел вниз по склону — и вдруг увидел обнаженное тело девушки, плескавшейся в озерце. Несколько мгновений он смотрел на Ливию, ошеломленный ее красотой. Потом отвернулся, смущенный и растерянный. Ему хотелось подойти к ней, обнять, сказать, как он ее желает… но мысль о том, что Ливия может сказать «нет», была просто невыносимой. Аврелий направился к лотку с водой и тоже вымылся, — сначала грудь и руки, потом нижнюю часть тела. Когда Ливия вернулась, завернутая в походное одеяло, она несла двух крупных форелей, надетых на гарпун.

— Там только и было, что вот эти две рыбины, — сказала девушка. — И те, похоже, собирались вот-вот подохнуть. Поди-ка, принеси мою одежду, она там висит на кусте возле озера. А я пока разожгу костер.

— Ты с ума сошла! Они же увидят дым и сразу решат проверить, кто тут прячется.

— Они не могут проверять каждый дымок во всех окрестностях, — возразила Ливия. — И, кроме того, мы их заметим издали. Если же кто-то все-таки решит подойти, я его проткну гарпуном, как форель, и уволоку в лес. Час-другой — и от него останутся только голые кости. В это время года звери в лесу очень голодные.

Ливия поджарила рыбу, как сумела, то и дело подбрасывая в огонь маленькие сосновые веточки; они брызгали во все стороны яркими искрами, но не давали дыма. Когда форель была готова, Аврелий взял себе рыбину поменьше, но Ливия тут же заменила ее на более крупную.

— Ты должен хорошо поесть, — настойчиво сказала она. — Ты еще слишком слаб после ранения, а когда наступит момент драки, я хочу, чтобы рядом со мной был лев, а не овца. И потом сразу ложись спать. Я первой останусь на карауле.

Аврелий не ответил, а просто молча направился к краю поляны и встал под огромным старым дубом, прислонившись спиной к его стволу. Ливия довольно долго смотрела на него; легионер стоял неподвижно, его широко открытые глаза смотрели в ночь, наползавшую на склоны гор… и ночь вела с собой орды теней и призраков.

Ливия рада была бы подойти к Аврелию поближе, ему стоило только захотеть того…


Вульфила распорядился, чтобы лагерь разбили поблизости от моста, что соединял берега одного из притоков Тибра, и его люди тут же принялись жарить нескольких овец и барана, конфискованных из стада, так неудачно для себя пересекшего путь конвоя несколько часов назад. Амброзин встревожился.

— Император ненавидит баранину, — сказал он. Варвар взорвался хохотом.

— Император ненавидит баранину! Ох, какая жалость, как это ужасно! Вот только, к несчастью, императорский повар отказался покинуть Равенну, да и выбора у нас особого нет. Так что или он будет есть баранину, или отправится спать на пустой желудок.

Амброзин подошел к Вульфиле чуть ближе.

—Я видел в лесу ореховые деревья. Если можно, я бы набрал немного орехов и приготовил для него вкусный и питательный ужин.

Вульфила резко качнул головой.

— Ты никуда не отойдешь отсюда.

— Но чего ты боишься? Ты ведь знаешь, что я ни за какие блага в мире не оставлю мальчика. Позволь мне дойти до леса; мне не понадобится много времени, а ты получишь свою долю блюда. Уверяю тебя, ты в жизни не пробовал ничего вкуснее.

Вульфила, наконец, неохотно дал согласие, и Амброзин взял фонарь и отправился в лес. Земля между узловатыми стволами была сплошь усыпана орехами, одетыми в колючую оболочку; там, где она раскололась при падении, наружу выглядывали красновато-коричневые, как загорелая кожа, орехи. Амброзин набрал их предостаточно, думая при этом, что местность здесь, должно быть, никем не населена, раз такие изысканные плоды остаются в распоряжении диких кабанов и медведей. Он вернулся в лагерь, погасив фонарь, и осторожно приблизился к тому месту, где Вульфила, похоже, держал совет со своими офицерами.

— Когда мне отправляться? — спросил один из них.

— Утром, как только мы выйдем на равнину. Ты возьмешь с собой полдюжины человек и помчишься прямиком в Неаполь. Там ты найдешь человека по имени Андреа да Нола, в квартале, где живет дворцовая стража. Скажешь ему, что он должен организовать нашу переправу на Капри. Весь отряд поедет с мальчишкой, и воспитатель тоже, и слуги для них и для нас. Скажи ему, что все должно быть там для нас подготовлено: жилые помещения, еда, вино, одежда и одеяла. Все! Нам могут понадобиться и рабы; но только чтобы их не привозили из Мисена. Туда отправили часть тех людей, что Мледон взял в плен в Дертоне, и мне совершенно ни к чему с ними встречаться. Все понял? Если что-то пойдет не так, я спрошу с него, и ни с кого больше. Объясни ему, что я никогда не прощаю плохих работников.

Амброзин решил, что он услышал достаточно, и бесшумно направился в противоположный конец лагеря, где варвары поворачивали над огнем вертела с кусками баранины. Он нашел для себя местечко, где можно было поджарить орехи, потом растолок их в медицинской ступке и смешал с прокипяченным молодым вином и яблочным жмыхом из конвойных запасов. Потом он слепил из полученного теста маленькие печенья и подсушил их на открытом огне. И с гордостью преподнес своему господину.

Ромул был поражен.

— Мои любимые печенья! Где ты их раздобыл?

— Вульфила решился предоставить мне немножко свободы; впрочем, он знает, что ему не стоит слишком уж прижимать меня, если он хочет окончательно вылечить свою физиономию. Я просто пошел в лес и набрал там орехов, вот и все.

— Спасибо! — воскликнул Ромул. — Это совсем как дома, в дни пиров… Тогда повара готовили такие печенья прямо в саду, на каменных плитах. Я просто как будто слышу» как они шипят! А уж какой там был аромат! Такой сильный, такой сладкий…

— Ешь! — приказал Амброзин. — А то они остынут.

Ромул впился зубами в печенье, а его старый наставник продолжил:

—У меня есть кое-какие новости. Я знаю, куда они нас везут. Когда я возвращался из леса, я слышал, как Вульфила говорил об этом со своими людьми. Пункт назначения — Капри.

— Капри? Да это же какой-то остров.

— Да, это какой-то остров, но он не слишком далеко от побережья. Там должно быть совсем неплохо, особенно летом, когда погода стоит хорошая. Император Тиберий построил там роскошную виллу, и почти постоянно жил там в последние годы своего правления. Вилла Джовис. А после его смерти…

— И все равно это тюрьма, — перебил его Ромул. — И мне придется провести там всю жизнь, в обществе моих самых ненавистных врагов. Я не смогу никуда поехать, не смогу встречаться с другими людьми, не смогу завести семью…

—Давай лучше с благодарностью принимать то, что дарует нам судьба, сынок. Мы не знаем, сколько нам отпущено дней. Будущее — в руках и воле Господа нашего. Никогда не падай духом! Не впадай в уныние, не сдавайся перед обстоятельствами. И всегда помни великие примеры прошлого. Держи в уме слова мудрецов, таких, как Сократ, Катулл и Сенека. Знание — ничто, если ты не используешь его в своей повседневной жизни. Я ведь говорил тебе, у меня как-то раз было нечто вроде видения… передо мной вдруг вспыхнуло старое пророчество, касавшееся моей родины… да, это было похоже на чудо. И это сильно изменило мои взгляды на мир. Я осознал, что я не одинок, и что за этим знаком могут последовать другие. Поверь, я это действительно чувствую.

Ромул улыбнулся, но он скорее почувствовал жалость, нежели облегчение, от слов старого наставника.

— Ты просто бредишь, Амброзии, — сказал он. — Но ты приготовил просто замечательные ореховые печенья.

Мальчик снова принялся за еду, а Амброзин наблюдал за ним с таким удовольствием, что чуть не забыл сам съесть хоть немножко. Потом он отнес то, что осталось, Вульфиле, как и обещал, — в надежде завоевать еще малую толику благосклонности варвара.

На следующий день они снова поднялись на рассвете и увидели, как отделившийся от конвоя небольшой отряд умчался на юг. Потом конвой тронулся с места и остановился лишь в середине дня, ненадолго, чтобы люди и лошади могли поесть и напиться. По мере их продвижения вперед становилось все теплее. Большие белые облака неторопливо плыли по небу, подгоняемые западным ветром; время от времени они сгущались в гигантские черные массы и сбрасывали на землю яростный дождь. А потом вновь выглянувшее солнце согревало тучные поля. Дубы и ясени постепенно уступали место соснам и миртам; яблони сменяли оливковые деревья и виноградные лозы…

— Рим уже позади, — сказал Амброзин. — Мы приближаемся к цели.

— Рим! — пробормотал мальчик, вспомнив о том, как он входил в здание Сената — в императорской тунике, в сопровождении своих родителей… Казалось, с тех пор пролетело целое столетие, а вовсе не несколько недель. Ромул был юн, и возраст больших надежд был для него еще впереди… но его сердце переполняли печаль и мрачные картины прошлого.

ГЛАВА 9

Вульфила заметил разносчицу воды, когда она была еще довольно далеко. Женщина стояла на правой стороне дороги, на ее плече висел винный мех, в руке она держала деревянную чашку. Выглядела эта разносчица точно так же, как множество других нищих побродяжек и калек, встречавшихся Вульфиле на долгом пути, и в другое время варвар даже не бросил бы на нее взгляда, — однако солнце припекало все сильнее, день становился жарче, а поблизости от дороги не было ни единого источника, так что и люди, и лошади просто умирали от жажды.

— Эй, ты! — окликнул Вульфила женщину, когда они подъехали к ней поближе. — Я хочу пить.

Вульфила говорил на своем языке, но девушка поняла его жест и подошла к нему с полной чашкой в руке. И хотя она была одета в настоящие лохмотья вместо плаща, а ее голову прикрывал старый рваный капюшон, красота молодой женщины оказалась слишком заметной, чтобы вызвать соответствующие замечания варваров.

— Эй, дай-ка рассмотреть тебя получше! — взвизгнул один из воинов, потянувшись, чтобы сорвать капюшон, — но девушка увернулась от его руки быстрым движением торса. Но все же она чуть заметно улыбнулась и протянула руку, чтобы взять несколько монет в обмен на прохладную воду, налитую в чашку.

— С каких это пор мы должны платить за воду? — закричал другой варвар. — Если я даю деньги женщине, я хочу получить больше! — Он умудрился обхватить разносчицу за талию и привлечь ее к себе. И ощутил под лохмотьями упругое тело, стройное и мускулистое. — Эй, а ты вовсе не из тех, кто умирает с голоду! — удивился он.

Но в этот момент послышался другой голос

— Я хочу пить.

Девушка поняла, что голос донесся из экипажа, остановившегося всего в нескольких шагах от нее. Она вывернулась из рук варвара, быстро подошла к старой карете и отвела в сторону занавеску, прикрывавшую окно. И увидела мальчика лет двенадцати или тринадцати, со светло-каштановыми волосами и большими темными глазами, одетого в белую тунику, рукава которой были вышиты серебряной нитью. Рядом с мальчиком сидел седобородый человек лет шестидесяти, с лысой макушкой. На нем была простая одежда из серой шерсти, а на шее висел маленький серебряный медальон.

— А ну, прочь оттуда! — рявкнул Вульфила, снова задергивая занавеску и злобно оттаскивая девушку в сторону.

Но мужчина, сидевший в экипаже, громко сказал:

— Мальчик умирает от жажды.

В то мгновение, когда его взгляд встретился со взглядом девушки, он понял: она не та, за кого себя выдает. Она хотела что-то сказать ему, или подготовить его к чему-то… и он стиснул руку Ромула, чтобы тот не ляпнул чего-нибудь лишнего.

Разносчица воды снова наклонилась к окошку экипажа и, на мгновение скрывшись от взгляда Вульфилы, протянула старшему пассажиру металлическую чашку, а мальчику — деревянную, наполненную водой. Пока он пил, девушка прошептала по-гречески:

— Chaire,Kaisar… «Приветствую тебя, о Цезарь!..»

Мальчик с трудом сумел скрыть свое удивление, а его старший спутник ответил на том же языке:

— Tis, eis? «Кто ты?»

— Друг, — шепнула девушка. — Меня зовут Ливией. Куда они вас везут?

И как раз в это мгновение вмешался Вульфила, снова оттолкнув разносчицу и положив конец разговору.

В экипаже Ромул, широко открыв глаза, повернулся к своему наставнику, не в состоянии понять, что же все это значит.

— Кем она может быть, Амброзии? И откуда ей известно, кто я такой?

Но внимание старика было приковано к чаше, которую он по-прежнему держал в руке. Перевернув ее, Амброзин увидел на дне печать с орлом, вокруг которого красовались буквы: LEG NOVA INV.

— Легион Nova Invicta, — едва слышно произнес старый наставник. — Ты понимаешь, что это означает, Цезарь? Что тот солдат хочет повторить свою попытку, но на этот раз он не один. Я не знаю, стоит ли нам радоваться или печалиться, но сердце мне подсказывает, что это благоприятный знак будущего поворота событий. Мы с тобой не брошены на произвол судьбы. Я так и знал, что то предсказание было правдой…

Вульфила оттолкнул Ливию к обочине дороги, но она умоляюще уставилась на него.

— Моя чашка, добрый господин! Она мне нужна.

— Ладно, только быстро! — согласился Вульфила.

Он пошел за ней следом к экипажу, и едва чашка оказалась в руке девушки, тут же снова отшвырнул разносчицу в сторону. Она смогла лишь обменяться взглядом с пленниками, не успев сказать ни слова. И потом стояла на обочине дороги, провожая взглядом конвой, — пока отряд не исчез за маленьким холмом, пока не затих вдали стук копыт и скрип колес старого экипажа.

Лишь тогда она повернулась к горе и увидела одинокого всадника, наблюдавшего за ней с вершины; это был Аврелий. Девушка вошла в лес и зашагала по извилистой тропинке к подножию горы. Аврелий уже ждал ее, держа в поводу вторую лошадь. Ливия вскочила в седло.

— Ну, как? — спросил легионер. — Ты заставила меня поволноваться.

— Неудача. Он уже собирался что-то сказать, когда Вульфила оттолкнул меня. Если бы я попыталась возразить, он бы сразу меня заподозрил и задержал. Но теперь, по крайней мере, они поняли, что мы следуем за ними, так мне кажется. Тот человек, что едет с императором, производит впечатление; у него очень проницательный взгляд. Он наверняка умен, как никто.

— От него одни неприятности, — заметил Аврелий, — но он воспитатель мальчика, и нам неизбежно придется учитывать его в наших планах. А что мальчик? Ты его рассмотрела?

— Императора? Да, конечно.

— Как он выглядит? — спросил Аврелий.

— Я бы сказала, он здоров, но в глазах у него — печаль. Должно быть, смерть родителей оказалась для него чудовищным ударом.

Аврелий некоторое время молча раздумывал о чем-то, потом сказал:

— Давай-ка подумаем, не сможем ли мы как-нибудь с ними связаться. Стражи теперь уже не так внимательны. Может, решили, что их пленники никого не интересуют.

— Солдаты, может, и не очень внимательны. Но об Вульфиле такого не скажешь. Он очень насторожен и подозрителен. У него глаза, как у волка; тебе никогда не застать его врасплох. И он следит за всем, ничто не ускользает от его внимания. Я в этом уверена.

— Ты видела его лицо?

— Так же хорошо, как вижу сейчас твое. Ты оставил ему хороший подарочек на память о себе, не сомневайся. Если он хоть раз видел себя в зеркале — ну, тогда мне бы не хотелось очутиться на твоем месте, когда он до тебя доберется.

— Такого никогда не случится, — бросил Аврелий. — Он никогда не получит меня, живым.

Они снова ехали весь день до самых сумерек, а перед самым закатом увидели, что отряд Вульфилы меняет направление движения, поворачивая возле Минтурна. Далее старая Аппиева дорога становилась полностью непроезжей. Болота, некогда частично осушенные при помощи дренажных канав, система которых была построена императором Клавдием, теперь снова напитались водой, и поглотили обширные пространства полей и дорог, поскольку никто больше за ними не следил. Вонючая вода на мгновение вспыхнула огнем, отразив садящееся солнце, но тут же снова приняла свинцовый оттенок. Вдали, над морем, собирались грозовые облака, и с запада доносились раскаты грома; похоже, скоро дождь должен был добраться и до этих мест.

Воздух, насыщенный зловонными болотными испарениями, стал тяжелым и удушающим.

И Аврелий, и Ливия обливались потом, но упорно двигались вперед, не желая терять из вида колонну, сопровождавшую императора, — тем более что варвары прибавили ходу, желая найти сухой участок земли для ночного лагеря. Аврелий приостановился ненадолго, чтобы выпить воды из фляги, и Ливия протянула ему свою деревянную чашу, чтобы он налил воды и ей, — свою флягу она опустошила, поя варваров Вульфилы.

Поднеся чашку к губам, девушка осушила ее одним большим глотком. И когда дно чашки обнажилось — лицо Ливии внезапно просветлело.

— Капри! — вскрикнула она. — Их везут на Капри!

— Что? — недоверчиво переспросил Аврелий.

— Они направляются на Капри. Смотри! Я же говорила тебе, тот старик невероятно умен. — Она протянула Аврелию Чашку. На дне было нацарапано иглой: КАПРИ.

— Капри! — повторил Аврелий. — Это остров в Неаполитанском заливе, голый и скалистый, и совершенно пустынный, там живут только козы.

— Ты бывал там?

— Нет, но о нем рассказывали несколько моих товарищей, что жили в тех краях, неподалеку от этого острова.

— Не могу поверить, что все обстоит так плохо, как ты говоришь, — возразила Ливия. — Должны же быть какие-то причины, почему-то ведь император Тиберий построил там свою виллу. Я уверена, там хороший климат, наверняка очень мягкий, и я могу представить, как запах моря смешивается с запахом сосен и ракитника…

— Даже если ты и права, — заметил Аврелий, — это все равно тюрьма. Давай-ка поднимемся повыше на холм, там поищем местечко для ночлега. Если мы останемся здесь, внизу, москиты просто сожрут нас живьем.

Они нашли небольшой шалаш, сооруженный из стеблей тростника и соломы, — возможно, когда-то его построили крестьяне, чтобы жить в нем во время сбора урожая, но теперь он был явно необитаемым. Ливия поджарила в железной чашке немного пшеничной муки и смешала ее с водой и сушеным сыром, растертым в крошки, — это и был весь их ужин. Усевшись возле маленького костра, в котором потрескивали сухие ветки, оба ели молча, прислушиваясь к непрерывному лягушачьему хору, доносившемуся снизу, из болота.

— Я первой останусь на карауле, — сказала Ливия, вешая на плечо лук.

— Ты уверена?

— Да. Я не устала, и к тому же я предпочитаю ложиться спать тогда, когда ночь уже окончательно наступила. А ты пока постарайся хорошенько отдохнуть.

Аврелий кивнул, привязал Юбу к рябиновому деревцу и ушел в шалаш, где и растянулся прямо на земле, подстелив под себя плащ и накрывшись одеялом. Некоторое время он смотрел на своего коня, жевавшего сочные красные ягоды, потом перевернулся на бок и попытался заснуть, — однако его одолели мысли о спутнице, нынешнем его товарище по оружию… и Аврелия охватили беспокойство и неуверенность. Конечно, он мог дать волю инстинктам… но страх перед неизбежной разлукой, когда их миссия будет завершена, удерживал его от этого.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29