Алан Зитцдорф еще раз вручную перепроверил расчеты борткомпьютера по траектории пространственного прыжка, убедился, что они абсолютно верны, и только тогда дал команду на загрузку. Борткомп довольно заурчал, считывая программу, и мигнул зеленой панелью. Корабль к прыжку готов! Прежде чем нажать «пуск», Алан Зитцдорф по традиции закрыл глаза и прочитал молитву. Этот момент очень нравится киношникам, во всех трех фильмах, что они сняли о лучшем астронавте Вселенной, эта сцена непременно фигурирует. Алан Зитцдорф закрывает глаза, камера снимает крупно его идеальный римский профиль, напряженный лоб и тихонько шевелящиеся губы. Да, перед каждым пространственным прыжком, перед каждым взлетом, перед каждой посадкой он непременно читает «Отче наш». Это его талисман. Кто-то прицепляет над пультом управления пушистых зверьков, кто-то клеит на переборки портреты Мэрилин Монро — самой знаменитой героини архаичного кино, а он, Алан Зитцдорф, лучший из лучших космоасов Вселенной последних трех лет, читал, читает и читать будет «Отче наш». Да, почему-то не всегда понятные слова молитвы этой архаической религии всегда приносили ему удачу. И поэтому он, Алан Зитцдорф, — лучший из лучших.
      Алан прошептал: «Аминь» — и нажал на клавишу. Корабль вздрогнул, свет на панелях мигнул, в глазах полыхнуло красным и тут же потемнело. Алан почувствовал, словно проваливается в бездонный черный колодец. И вдруг, в тот самый момент, когда ты думаешь, что падение это будет вечным, оказывается, что у колодца дно все-таки есть. Такое мягкое, тягучее. Словно рухнул ты с огромной высоты в бассейн, заполненный гелем для бритья и ватными шариками. Есть удачный пространственный прыжок!
      Почему-то из всех чувств, с помощью которых человек воспринимает окружающий мир, первым после пространственного прыжка восстанавливается слух. Вот и сейчас Алан услышал, как умиротворенно пыхтит борткомп, загружая заново программу. Теперь можно и отдохнуть, расслабиться. Алан осторожно приоткрыл глаза, привыкая к свету. Расслабил ремень, заложил руки за голову, сцепив пальцы на затылке, и предался приятным размышлениям. После прыжка — самое милое дело! Он с большим трудом удержался от соблазна подсчитать на калькуляторе, сколько получит за этот рейс, прибавить к этому суммы, лежащие на трех разных счетах в трех разных банках на трех разных планетах. Приплюсовать к полученной сумме средства, лежащие на его официальном счете в Астробанке, и еще раз приплюсовать к получившемуся кругленькую сумму, которую он получит за эти идиотские рекламные ролики от картеля, ставшего недавно монополистом по части производства молочных коктейлей. Но нет, пилот Алан Зитцдорф не доверит эти вычисления никакому калькулятору, даже у примитивных калькуляторов есть память, а свои тайны он не доверит никому и ничему, имеющему память. Лучше уж предаться просто приятным размышлениям. О чем бы таком хорошем подумать? Может быть, о той счастливой звезде, под которой он родился?
      Неужели его добрая мамаша Магдалина Штрикер говорила правду, уверяя, что ее младшенький — Алан родился под счастливой звездой? Кто бы мог подумать, что этот мальчишка в коротких штанишках, испуганно смотрящий с семейной фотографии в альбоме, младший сын в многодетной семье переселенцев, станет гордостью космофлота Межгалсоюза. Что его портреты украсят обложки самых престижных журналов, что за право взять интервью у Алана Зитцдорфа ведущие телеканалы будут драться друг с другом и интриговать, не гнушаясь угрозами и шантажом. Мог ли представить себе это братец Адам, за которым Алану приходилось донашивать старые джинсы и кроссовки? Мог ли вообразить это братец Арнольд, так часто заставлявший Алана чистить свои ботинки и драить свой ржавый роллер? Мог увидеть такое даже в наркотическом сне старший брат Адольф, не раз говоривший мамаше, что Алана надо отдать не в школу, а в услужение к священнику, потому что толку из Алана все равно не получится, а такую ораву кормить — никаких сил не хватит. Где они теперь, эти братья? Адольф так и спился в лавке, унаследованной от отца; Арнольд выдает напрокат роллеры у трехзвездочных отелей на захолустных курортах для не особо богатых клиентов; Адама постигла жалкая участь армейского офицера на какой-то далекой планете, в каком-то забытом всеми богами захолустном гарнизоне. Конечно, теперь каждый месяц братцы шлют ему поздравительные открытки, поздравляют и с днем ангела, и с днем рождения, и с Днем благодарения, и с Днем астронавта. Вернее, начали слать пять лет назад, когда увидели по стереовидению, что есть в космофлоте замечательный пилот — Алан Зитцдорф, белокурый красавец с неподражаемой улыбкой. Спасибо, братья, огромное спасибо. Столько лет вам не было до братика Алана никакого дела, и вот теперь вы воспылали к нему искренней родственной любовью. Ну, кто из вас первым осмелится и напишет правду: «Алан, ты счастливчик и богач, я дерьмо. Дай денег, а»? Алан может поклясться: он даст денег, первому написавшему именно так — даст. Так ведь не пишут, хорохорятся, все на семейные праздники приглашают, мол, племяннику твоему три годика исполнилось, скучает без дяди-то. Уж извините, племянники и племянницы, нет времени у дяди Алана присутствовать на скромных семейных торжествах, умиляться вашим попкам засранным, лепету вашему картавому. Дядюшка Алан деньги делает, большие деньги, по сравнению с которыми все эти оклады пилота первого класса, все эти почетные премии за межпространственные прыжки — сущая мелочь. Так, на сигары и на коктейль молочный. Впрочем, нет, молочным коктейлем его картель на всю жизнь будущую обеспечил, до самого смертного часа. Хотя дядя Алан вполне может и сам себе коктейль молочный купить, да и все остальное, что душа пожелает. Дядюшка Алан уже богач, но завтра дядюшка Алан станет сверхбогачом. Только доставит шесть контейнеров, что спокойно стоят сейчас в трюме этого великолепного корабля под названием «Счастливая барракуда», в космопорт международного курорта Райские Кущи. Доставить, взять с диспетчера порта расписку в получении, «прыгнуть» на Зою и написать рапорт об отпуске. Да, Алан заранее представлял себе, как удивленно взметнутся густые брови у кадровика. Что за новость? Лучший пилот космофлота, можно сказать, его лицо, причем очень симпатичное лицо, и вдруг уходит в бессрочный отпуск? Уговаривать остаться, наверное, будет, все начальство сбежится. Как же! Останется он! Хватит, больше никакого риска, никаких утомительных перелетов, никакой космической романтики. Господи, как же никто еще не догадался, что он — Алан Зитцдорф ненавидит эти перелеты, эти холодные звезды, что он боится, каждую минуту боится этого пугающе бесконечного космоса, этих чуждых звезд. Да, боится! С того самого дня, когда его «Барракуда» сделала «прыжок в никуда». Бывают такие случаи в практике астронавтики, редко, но бывают. Неожиданный магнитный вихрь в момент старта, борткомпьютер дает сбой — и выносит его корабль куда-то на край галактики, туда, где никто никогда не был и вряд ли когда будет… Словно ужаснувшись содеянному, борткомпьютер сообщил пилоту примерные координаты точки, куда их занесло, объявил, что связи нет и не предвидится, что топлива осталось на один прыжок, и отключился навсегда, стер сам себя из памяти — покончил жизнь самоубийством. Три недели Алан вручную рассчитывал прыжок, три долгих страшных недели, с видениями, кошмарами в короткие часы сна, если это только можно назвать сном. Он похудел на семь килограммов. Нет, он не голодал и не страдал от жажды в эти три недели. Еды и питья у него было на полгода вперед. Но страх, животный страх за свое существование словно сводил желудок, не пуская туда ни грамма пищи. Вот тогда он и прочитал впервые «Отче наш». Ввел программу в девственно чистую память борткомпьютера, еще раз перепроверил каждую циферку и громко, внятно начал: «Отче наш, иже еси на небеси…» Прочитав, громко сказал: «Аминь» — и ударил по клавише…
      И случилось чудо, правда, дальний прыжок вынес его не к Персее, ближайшей звезде с обитаемыми планетами, куда он планировал попасть, а опять же в открытый космос, но на довольно оживленную космотрассу Урания — Зоя. Вот тогда-то он впервые и появился в космоновостях. Пилот, вернувшийся буквально с того света. «Три недели наедине со смертью» — как вам заголовочек? Правда, в том первом репортаже выглядел пилот Алан Зитцдорф не очень: он совершенно поседел за три недели и с тех пор стал блондином. Да, именно блондином его впервые увидели миллиарды зрителей всей Вселенной, именно таким появился он в рекламном ролике на фоне Млечного Пути…
      Нет, это не для него. Пускай по Млечному Пути странствуют другие любители молока, а он будет жить на Земле и рекламировать молочные коктейли. С ванилином, с корицей, да хоть с личинками супров, лишь бы платили хорошо. Он выберет себе жизнь покомфортней, он купит себе целый остров в ласковом море под солнечным небом и будет наслаждаться жизнью, снимаясь порой в рекламных роликах или в кино. Сколько раз уже предлагали.
      Алан глянул на себя в зеркало и самодовольно улыбнулся. А может быть, и вправду он просто счастливчик? Может, ему просто везет? Или все дело в том, что он умеет продумывать все наперед? Все, до последней мелочи! Вот скажите откровенно, написал бы тот журналюга сенсационный репортаж о спасении колонистов с Персеи в нужном ракурсе, если бы Алан его хорошенько не «подмазал», подарив замечательного робота-секретаря? Да ни в жисть! А смог бы Алан этого дорогущего робота купить, если бы перед этим не сделал пару удачных контрабандных рейсов? На какие шиши? Хотя, откровенно говоря, Алан на Персее в самом деле показал себя молодцом. Пусть не героем, но молодцом — точно. Это уже потом журнал листы сделали из него героя, даже кино сняли…

      До сих пор не выяснено, откуда на Персее, спокойной и обжитой планете, появились монстры. Просто выползли из тумана со стороны болот хмурым осенним утром и напали на овцеводческую ферму. Сожрав овец и закусив семьей фермера, монстры двинулись к порту Ахайо. Они шли, уничтожая по пути все живое, не встречая никакого сопротивления. Персяне, эти добродушные вегетарианцы, так и не научились делать оружия. Да и зачем, у них же даже полиции не было, не говоря уже об армии. Утопический мир пацифистов, не имевших представления о насилии. Конечно, разлагающая атмосфера Персеи тоже сыграла свою роль. Небольшой гарнизон Межгалсоюза, базировавшийся в Ахайо, тоже был практически полностью заражен этой местной заразой лени и пацифизма. Солдаты и офицеры гарнизона обленились до предела и вместо строевых занятий и учебных стрельб предавались творчеству: выходили с этюдниками на живописные луга, брали уроки пения, а их полковник на досуге даже написал оперу. Ей так и не суждено было быть поставленной на сцене: когда заревела сирена тревоги, и солдаты, измазанные масляной краской, заляпанные скульптурной глиной, в античных тогах (как раз репетировали ту самую оперу), кинулись к своим боевым расчетам, было уже поздно. Даже героизм полуцентурии легионеров, проходивших на Персее санаторное лечение, только кратковременно отсрочил ужасную развязку. Монстров удалось задержать часа на два, после чего они ворвались в порт и разорвали в клочья, а потом пожрали всех его работников, от уборщиков до начальника порта, погибшего на боевом посту, в своем кабинете. Тогда все навигаторы, находившиеся от Персеи на расстоянии одного пространственного прыжка, получили приказ выдвигаться на помощь. Алану никуда прыгать было не нужно. Он уже «висел» на орбите Персеи, с трюмом, загруженным до упора отличной персейской шерстью. А перед этим прицельно скинул в лесочке под небольшим городком с земными колонистами десяток контейнеров с контрабандой. Очень уж скучали земляне на Персее без мясных продуктов. Хорошо хоть, что настоял на расчете наличными, а то плакали бы его денежки, поселочек-то этот монстры чуть ли не в первую очередь и пожрали.
      Чиновники Межгалспаса вовремя сообразили, что ловить здесь нечего, и с монстрами им не сладить, а потому дали общую команду: «Экстренная эвакуация». Ну хорошо, дали, а как эвакуировать-то? Где садиться? Диспетчеры космопорта съедены, посадочные огни не горят, радиомаяк не функционирует, а меж складов и ангаров космопорта бродят ужасные существа неизвестного происхождения. Алан видел своими глазами, что произошло с «Белым пегасом», все-таки севшим прямо в центре посадочной полосы. Сначала он бойко отстрелял монстров, оказавшихся в зоне, куда доставали пушки корабля, и даже загрузил на борт пять-шесть десятков персян, прятавшихся в каком-то подземном бункере, и взвод чудом оставшихся в живых легионеров. Но потом появились летающие твари и плевуны. Летающие быстро «ослепили» корабль, сбив, выдрав с корнем все навигационные устройства, плевуны, забравшись под дюзы, начали плеваться своей кислотой, и в керамопластовых бортах звездолета стали появляться дыры. Взлетал пилот «Белого пегаса» уже вслепую, и не его вина, что под пламя его дюз попало еще около сотни местных жителей, совершивших отчаянный рывок из подземного бункера. Он просто не мог их видеть.
      Алан сел на главном стадионе столицы Персеи. Столица еще держалась за счет автоматического периметра с градобойными установками (град на Персее был главной бедой, если не считать чиновников). С наземными целями градобои справлялись плохо, но вот летающих тварей били почти наверняка, так что отсрочку столица все-таки получила. И Алан решил садиться. Компьютер визжал, мигал экраном в истерике, доказывая, что садиться на стадион — самоубийство, что мягкий газон поля не выдержит огромной массы груженого корабля. Но кто сказал, что Алан будет садиться груженым? Он скинул все сорок тысяч тюков первоклассной шерсти прямо на поле, как в копеечку, и посадил корабль на шерстяную гору брюхом, без конца шепча «Отче наш». И Отец небесный его услышал: корабль не завалился, не продавил брюхом землю, корабль принял в грузовой отсек все двадцать тысяч персян, людей, чайнайцев, цитхов и всех остальных, собравшихся на стадионе и ожидавших верной смерти…
      Думал ли он тогда сам о смерти? Понимал ли, как рисковал? Нет, не думал, да, понимал. Но без сомнения сел на эту чертову Персею и сумел взлететь, дав вторую жизнь более чем двадцати тысячам разумных существ. Он был не один, отличились и другие пилоты: Вон Чанг на «Маусе» сорок минут висел над озером, ожидая, пока сотни персян заберутся в грузоотсек его рудовоза по веревкам, веревочным лестницам, по связанным простыням с борта огромной баржи, и взлетел, лишь когда топлива осталось только для выхода на орбиту. Говорят, после этого он за парсек облетает планеты, где есть моря. Пилот Ждан Гранов спасал фермеров с плоскогорья, на его глазах погиб Целый манипул Межгалспаса, который он высадил за час до этого. Он видел, как монстры раздирают в клочья бывалых вояк, с которыми он только день назад пил бренди, играл в бильярд и щупал танцовщиц в лучшем на всю округу борделе. Он вывез с планеты четыре тысячи жителей и два десятка монстров, во-рвавшихся на корабль в уже закрывающийся люк Бойня продолжалась уже внутри корабля, страшная бойня, потому что лучеметов применять было нельзя, а парализаторы даже на боевом уровне этих тварей только щекотали. Они были обречены, но второй пилот Грана вызвался стать приманкой и вместе с сотней добровольцев заманил монстров в холодильник, где они и замерзли вместе в жидком азоте.
      — Скажите, но как вам все-таки это удалось — выжить? — спросил его ведущий самого популярного во Вселенной ток-шоу «Галактика».
      — Наверное, просто повезло… — ответил тогда Алан и широко улыбнулся.

      Так вот, насчет везения. Можно сказать, что и с этим, самым последним рейсом ему просто повезло. Ничего не надо выдумывать, никаких форс-мажорных обстоятельств, никаких поломок навигационной системы. В тот момент, когда он придумывал, как бы изменить маршрут и в обход путевого листа попасть на Райские Кущи, какой-то недоумок с мордой богомола объявляет на всю галактику, что мальчишка — человеческий детеныш застрял на Урании и ему срочно надо на Грым. На Грым, от которого рукой подать до Райских Кущ — расстояние всего одного космопрыжка. Нет, разве возможно такое везение? А ведь еще и отважным спасителем объявят, точно объявят! А делов-то всего: захватить магнитным захватом небольшой вагончик космоказино с поверхности Урании и разместить его в своем трюме. Потом прыгнуть к планете Райские Кущи, приземлиться, выгрузить шесть контейнеров в ангар космопорта и взять с диспетчера расписку о получении. А потом хоть спасйтелем человечества объявляйте. Улыбнется в камеру сколько надо, пацана этого спасенного к груди принимая. Только бы журналисты раньше времени не набежали, только бы прошло все тихо и спокойно. В последний раз, Господи, помоги Алану Зитцдорфу. Еще один «Отче наш» в твою честь!
      Кстати, как там этот пацан? Не вздумал бы он из своего игрового вагончика выбраться да по трюму прогуляться. Хотя ничего опасного в трюме нет — Алану твердо обещали, что эти контейнеры абсолютно безопасны, но все-таки… Мало ли что могут наобещать, когда речь идет о таких деньгах…
      Алан опустил микрофон на уровень губ и дал команду борткомпу выйти на частоту телеприемника в игровом павильоне. Экран мигнул и показал картинку — рыжий, конопатый пацан в смешном джинсовом комбинезоне таращился прямо в экран и чесал пятерней затылок.
      — Ну как юный путешественник перенес пространственный прыжок? — спросил Алан, улыбнувшись как можно дружелюбнее.
      Пацан на экране стоял с открытым ртом и силился что-то сказать. Знакомая история: девицы, увидев Алана Зитцдорфа, как правило, начинали визжать, мальчишки от восторга лишались дара речи. А этот заикаться стал: — Мист… мист… мист… — Алан, — сказал пилот, подмигнув, — можешь называть меня просто Алан. А тебя как зовут? Мы же так и не познакомились.
      — Люка… Люк Ажен, — наконец смог шевельнуть языком пацан.
      — Люка? Отлично! Значит, будем знакомы. Ты не скучаешь там, парень?
      — Нет, но… а можно к вам в кабину, мистер Зитцдорф?
      — Алан, просто Алан, мы же договорились. Но насчет кабины — извини. Во-первых, тебе там, в вагончике, будет безопасней. А во-вторых… ты же знаешь астронавты — народ суеверный, в приметы верят. А у меня примета — во время полета в кабине пилот только один, и это я! Не обиделся?
      Парень замотал головой:
      — Нет, что вы, мистер… Алан. А потом, после посадки можно?
      — Поглядим, — снова подмигнул Алан и приложился к коробочке с молочным коктейлем. — Мы же летим на Райские Кущи, слышал что-нибудь об этом, дружище?
      — Да, конечно, это же тот самый лучший в мире курорт.
      — Вот то-то и оно. Знаешь, как красиво он выглядит из космоса? Этакий райский островок, похожий на подкову посреди ласкового океана. Давай отдыхай, перед посадкой еще свяжусь.
      Как только экран погас, Алан бросил коробку с коктейлем в мусорный контейнер и сморщился:
      — Ненавижу это дерьмо! Всегда ненавидел!

      Комп наконец-то догрузился до конца, радостно пискнул и включил все панели. Информация, информация. Информация… Тысячи кубов информации: как корабль перенес прыжок, где корабль в данный момент находится, куда отсюда может прыгнуть и т. д. и т. п. На главном экране панели управления показалась планета, окруженная легкой дымкой облаков.
      — Планета Райские Кущи, — услужливо пояснил борткомп, — хотите ли получить информацию о ней в техническом плане, в научном, в популярном?
      Не дождавшись ответа, борткомп бодро начал:
      — Планета Райские Кущи — третья планета двойной системы бета-гаммы Гончих Псов. Открыта экспедицией Межгалспаса под руководством Алана Паркера в двенадцатом году Космозоя. Размеры планеты…
      — Статистику с цифирью можешь пропустить, — сказал Алан, сплетая пальцы рук на затылке и потягиваясь.
      — Хорошо, пропускаю диаметр, плотность, год от земного, сутки, атмосфера, биосфера…
      — Вот отсюда подробней, пожалуйста, — попросил пилот.
      — Большинство поверхности планеты покрыто водой, так называемым Большим океаном, определяющим в основном климатические условия на свободных от воды участках.
      — А что, трудно сказать: «На островах и материках»?- ехидно поинтересовался пилот.
      — На островах и архипелагах, — тут же уел пилота борткомп, — материков на планете нет, в обоих полушариях имеются архипелаги и отдельные острова, активность флоры и фауны на которых впрямую зависит от расположения по отношению к экватору, от течений и от времени года.
      — О как!
      — А то! Продолжать?
      — Валяй.
      — Условия жизни большинства островов и архипелагов идеальны для кислорододышащих. В основном это джунгли…
      — Дальше…
      — Фауна! Райские Кущи — родина народа хруммов, уникальных разумных существ, совмещающих в себе признаки растений и животных во время периода размножения. Обладают примитивным разумом, в период цветения источают незабываемый, ни с чем не сравнимый аромат…
      — Слушай, давай, что там про курорт…
      — Планета по праву считается жемчужиной этой части галактики. По совокупности уникальных представителей флоры и фауны планета Райские Кущи объявлена межгалактическим заповедником, посещение островов и архипелагов без особого разрешения строжайше запрещено. За исключением одного крупного необитаемого ранее острова, где с особого разрешения комиссии Межгалсоюза расположен межвселенский курорт Райские Кущи — по признанию специалистов, один из лучших курортов Вселенной… Хотите получить уникальную звукоаромовизуальную информацию о курорте Райские Кущи? — осторожно спросил борткомп.