– Разумеется, нет. Вы ведь хорошо знаете, что с женщинами дело обстоит иначе. Думаю, вы подтруниваете надо мной.

– Совсем наоборот, я должен отдать вам должное за столь искренние взгляды.

Снова Серена с трудом сдержала гнев, вызванный словами Николаса, и хотя он это отрицал, она поняла, что ее умышленно пытаются вывести из себя. Удержавшись от колкости, готовой слететь с ее уст, Серена присела в насмешливом реверансе.

– Сэр, вы слишком добры. О, если бы я только могла похвалить вас за то же самое.

– Браво, мадемуазель. Должен признаться, вы попали в самую точку.

Серена невольно рассмеялась:

– Ради бога, зовите меня Сереной. Терпеть не могу формальностей. Во всяком случае, смешно ползать по грязи и в паутине, величая друг друга мистер Литтон и мадемуазель Стамп, именем, которое я нахожу странным, хотя и ношу его.

– Я польщен. Серена звучит прекрасно. Мне было бы приятно, если бы вы тоже звали меня по имени.

– Отец назвал меня так за безмятежность, хотя я не уверена, что он разобрался во мне. Тем не менее благодарю вас, Николя.

Серена произнесла его имя на французский лад, опустив последнюю букву, чем пробудила в нем смутные догадки. От Серены веяло какой-то чувственностью, становившейся все более ощутимой, потому что Николас никак не мог определить, проявляется ли она осознанно. Николя. Его имя ласкало слух.

– Я так понимаю, что вам самому эта комната не совсем по душе, – заметила Серена, оглядываясь вокруг и не замечая его пристального взгляда. – В этом нет ничего удивительного, она производит угнетающее впечатление.

– Согласен, – ответил Николас, мысленно возвращаясь к началу их разговора. – Честно говоря, мне никогда не хотелось селиться в комнату покойного родителя. В этом мало приятного, особенно когда хочешь кого-то пригласить к себе. Возникает ощущение, будто за тобой следят как раз в то время, когда этого хотелось бы избежать.

От испуга у Серены перехватило дыхание.

– Не стоило говорить столь откровенно! Мне лишь показалось, что эта комната оставляет тягостное впечатление. И не мое дело, чем кто-то занимается в своей спальне.

– Не спешите! – Не давая Серене время ответить, он взял ее под локоть и повел к выходу. – Это последний тайник, о котором я сегодня вспомнил. Вы его явно не заметили, но полдень уже давно миновал, и я страшно проголодался. Я велел Хью приготовить нам обед внизу, но прежде, чем вы сядете за стол, моя прелестная Серена, должен сообщить, что у вас на носу сажа, так что я отведу вас в комнату, где можно привести себя в порядок, затем я составляю вам компанию, поступив так же. Только не заставляйте меня ждать, иначе со мной случится обморок от голода.

Повернув Серену за плечи, он указал ей на дверь в конце длинного коридора и безмятежно стал спускаться вниз в направлении гостиной.

После обеда они провели еще несколько часов в бесплодных поисках. Затем Николас решил, что на сегодня хватит.

– Утро вечера мудренее, – весело заключил он. – Не волнуйтесь, я поломаю голову над тем, чем нам заняться.

– Похоже, вы не слишком расстроены тем, что мы ничего не нашли, – с подозрением сказала Серена. – В самом деле, похоже, вы этим вполне довольны.

Николас одарил ее соблазнительной улыбкой:

– Чем дольше это продлится, тем благосклоннее вы будете.

– Как я уже говорила, мистер Литтон, вы слишком уверены в себе. Сейчас я бы с удовольствием отправилась спать. Выдался долгий и утомительный день, мне пора возвращаться к себе.

– В таком случае я настаиваю, чтобы вы позволили моему слуге проводить вас. Не хотелось бы, чтобы клеветники бросили тень на вашу репутацию или намерения, не так ли?

– Да, мистер Литтон, – согласилась Серена и улыбнулась, – нам бы точно ничего подобного не хотелось бы.

– Если я до своей смерти больше не увижу ни одной розы Тюдоров, то буду довольна. – На следующий день Серена рискованно пристроилась на подоконнике в английской столовой Найтсвуд-Холла. – Мои пальцы болят от простукивания и прощупывания панелей. Мне кажется, что мы охотимся за призраками.

Ведя поиски уже не один час, они ничего не нашли, и, хотя Серена знала, что должна хранить бдительность, чувство осторожности изменяло ей. В эту ситуацию ее впутал отец, не оставив ей иного выбора, как проводить время в обществе мужчины, который был повесой. На этот счет у нее почти не оставалось сомнений. Свет точно проклянет Серену, если обнаружится, что это правда, но она постарается, чтобы этого не случилось, а пока повеса ведет себя прилично, у нее нет повода для беспокойства.

Николас безмятежно и довольно улыбался, сидя в кресле и наблюдая за тем, как Серена пытается дотянуться до розы, которую он показал ей наугад. Сейчас Николас вел себя весьма подозрительно. Серене пришлось тянуться вверх, ее платье натянулось, обнажая перед ним стройные ноги и обтягивая соблазнительные, еще более симпатичные ягодицы.

– Бедная Серена, не теряйте надежды. Уверен, я найду еще много мест, где можно поискать.

Она обернулась и, уперев руки в бока, взглянула на него:

– Я в этом не сомневаюсь. Думаю, что и тогда мне придется что-то доставать или ползать на четвереньках.

Николас поднялся и помог ей спуститься с подоконника.

– Вы сами виноваты в том, что у вас такой чертовски очаровательный зад.

– Джентльмен не стал бы обращать на это внимание.

– Нет, тут вы ошибаетесь. Любой мужчина, джентльмен или нет, невольно обратил бы на это внимание, но настоящий джентльмен сделал бы вид, что ничего не заметил.

– Вы утверждали, что вы джентльмен.

– Я соврал.

– Вы несносны, – сказала Серена, пытаясь сдержать подступавшую к лицу краску, отчего Николас еще больше осмелел.

«А вы прелестны», – подумал Николас. Длинный локон высвободился из заколок, опустился по нежному затылку на спину, придавая Серене очаровательный растрепанный вид. Николас не раз представлял, как бы она выглядела, если убрать все эти заколки, распустить волосы и позволить им волнами окутать ее обнаженные плечи. Волосы скрыли бы соблазнительные груди, отчего розовые соски напряглись и потемнели бы, отчетливо выделяясь на полной кремового цвета…

Николас отвел взгляд.

– Идем прогуляемся. Свежий воздух нам не помешает. – Николас взял пальто Серены, переброшенное через кресло, которое стояло во главе длинного дубового стола. Серена выглядела восхитительно, прелестно, к тому же с ней было весело. Сочетание, которое сильно кружит голову и соблазняет. Подтверждением тому стало что-то, настойчиво подпиравшее его бриджи. Поправив оборки на рукавах рубашки, он подтянул жилет. – Идемте, берите шляпку и шарф. На улице стоит такой прекрасный день, что грех сидеть взаперти. Нет ничего лучше прогулки по парку. Вы будете довольны, увидев, что розы еще не расцвели. Для этого еще слишком рано.

Николас смело обнял ее за талию и вывел из помещения.

На улице Серена подставила лицо солнцу, впитывая его теплые нежные лучи.

– Вы правы… – довольно сказала она, – это отличная мысль. Куда мы пойдем?

– Удобная тропинка ведет через парк к речке, где водится форель, – ответил Николас. – Почти неделю держится сухая погода, так что тропинка не должна быть слишком грязной.

– Жаль, что вы не можете сказать это мадам Леклерк. Она считает, что дождь не перестает с тех пор, как мы приехали сюда.

– Добрая мадам… Как же ее героический храп?

Серена захихикала:

– Не знаю, слава богу. Я так устала, что прошлой ночью почти ничего не слышала. Однако должна сообщить вам, что ее французское чувство приличия оскорблено тем, что я так много времени провожу наедине с вами. Мадам постоянно напоминает, что мой отец отнесся бы к этому весьма неодобрительно.

– Он и вправду так отнесся бы к этому? – с любопытством поинтересовался Николас.

– Это неуместный вопрос, поскольку я нахожусь здесь с вами исключительно по его желанию. Отец бы посчитал, что наше знакомство неблагоразумно.

– Наверное, он оказался бы прав. Большинство отцов были бы обо мне того же мнения, ибо у меня скверная репутация. Как-никак я поцеловал вас уже два раза. Кто знает, что я еще задумал по отношению к вам?

Серена оступилась:

– Вы же сказали, что не позволите себе вольностей.

– Я сказал, что не сделаю ничего без вашего согласия. А ведь это меняет дело.

– Ах. – Она поглядела на него сквозь ресницы.

– Знаете, я подумала, не взять ли мне с собой мадам Леклерк, чтобы между нами не случилось ничего предосудительного.

– Боже милостивый, я рад, что вы этого не сделали. Подозреваю, что тогда я бы пошел на убийство.

– Если мне придется терпеть ее слишком долго, я сама решусь на убийство. Возможно, ее платья очаровательны, зато характер невыносим. В ее обществе мне скучно, а она считает, что оставаться здесь дольше просто невыносимо. Жду не дождусь, когда избавлюсь от этой женщины.

– Когда это произойдет?

– Когда доберусь до Лондона. Как только найдутся документы отца, я передам их его лондонскому адвокату.

– А затем? У вас есть какие-нибудь планы?

Серена нахмурилась:

– Мне казалось, что они есть, сейчас я в этом не столь уверена. Вы посчитаете меня капризной, но у меня такое ощущение, будто я… на корабле. Будто всю свою жизнь я спокойно прожила в гавани, где мой корабль бросил якорь, попал в штиль или пристроился к другому судну. Теперь я свободна и могу ехать куда хочу, делать что хочу. Пока мне не хочется думать ни о каких планах. Не смейтесь.

– Я не смеюсь, отнюдь нет. Я нахожу весьма тревожным сюжет, где вы поднимаете паруса.

Серена покраснела, слыша его доверительный тон, но решила промолчать. Они шли рядом по узкой тропинке, окаймленной вишневыми деревьями, которые только начали цвести. Николас держал Серену за руку, оба шли ровно в ногу, но никто из них этого не заметил.

Последние два дня они вели себя непринужденно и слегка заигрывали. Пока Николас не подавал признаков, что собирается предпринять более решительные действия. Серена твердила себе, что это хорошо. Она почти уверовала, что дела обстоят именно таким образом. Почти. Часть ее существа испытывала соблазн разобраться во влечении, которое возникло между ними, хотя ей лучше было обойтись без подобных осложнений. Всякий раз, когда Николас касался Серены, сколь безобидно это ни было, чтобы передать книгу или перчатки, усадить за стол или, как сейчас, когда держал ее за руку, внутри ее возникала еле ощутимая дрожь. А что, если он чувствует то же самое?

Я нахожу весьма тревожным сюжет, где вы поднимаете паруса. Серена пожалела, что произнесла эти слова, ибо сейчас обнаружила, что такая мысль ее тоже смущает. Поднимать паруса. Почему эти слова стали столь чувственными?

Они медленно шли по тропинке.

– У речки есть скамейка, оттуда открывается довольно приятный вид на поля, – сказал Николас, показывая рукой вперед. – Там можно отдохнуть немного на солнышке, если хотите.

Со стороны небольшой деревянной скамейки, к которой они подошли, действительно открывался чудесный вид.

– Как прелестно, настоящая красота! – восторженно сказала Серена. – Интересно, ловил ли здесь рыбу мой отец вместе с вашим. Он говорил, что знал вашего папу с детства.

– Правда? Тогда это так и было. – Хотя Николас подумал, что отец Серены скорее занимался браконьерством, нежели рыбной ловлей, он решил не расстраивать ее. – Я сам здесь иногда ловлю рыбу. Большого выбора здесь нет – только форель и карп. Честно признаться, у меня не хватает терпения ловить рыбу на мух. Я не был здесь уже так давно, что забыл о красоте этого места.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.