Но сейчас у Раффа не было много собак. Встречать ее вышел старый черный лабрадор, почти посеревший от седины, маленький забавный мопс и Клеппи, прибежавший из задней комнаты. Он вилял хвостом. Приветствовал ее?

Присев, она обняла Клеппи. Он лизнул ее в лицо. То же сделал старый лабрадор.

– Эбби! – Сара выбежала из кухни, на лице ее сияла улыбка. Она радостно обняла подругу. – Я приготовила для тебя медовые коржики.

– Я… спасибо. – Может, ей надо было подняться с пола? Адвокат, обнимающий собак…

Мопс облизывал ее подбородок.

– Ведь его зовут Борис? – неуверенно спросила она, обняв мопса вместе с Клеппи.

– Да, Борис, – раздался мужской голос. Повернувшись, Эбби увидела Раффа, стоявшего возле двери. – Сколько ему было лет, когда ты в последний раз приезжала к нам?

– Я… три года?

– Теперь ему четырнадцать. Он такой же старый, как и лабрадор. Ты пропустила всю его жизнь, Эбби.

– Я еще много чего пропустила, – прошептала она. – Но разве я могла вернуться сюда? – Горестно покачав головой, она стала подниматься на ноги.

– Побудь с нами немного, – сказала Сара, схватив Эбби за руку и помогая ей встать. Движения у Сары все еще были неловкими, и они могли остаться такими навсегда. – Я сказала собакам, что все они получат по медовому коржику, – объяснила она Эбби. – Но им нужно подождать, пока коржики остынут. И ты не можешь взять Клеппи домой, пока он не попробует коржик.

– Я могу взять коржик с собой.

– Эбби! – сказала Сара с таким укором, что Эбби поняла: ей придется остаться.

Как долго будут остывать медовые коржики?

– Я только что поставила их в печь! – радостно сообщила Сара. – Я много испекла перед твоим приходом, но Рафф забыл сказать мне о том, что их пора вынимать. И они сгорели. Даже собаки не стали их есть. Рафф вообще никогда ничего не забывает, – сказала она, направляясь обратно на кухню. – Но сегодня он такой странный. Может быть, оттого, что ты к нам приехала?

– Я так и думала, – сказала Эбби. – Наверное, потому, что я адвокат. Некоторые полицейские не любят адвокатов, потому что они задают слишком много вопросов. Сара, дорогая, я спешу…

– Я знаю, – сказала Сара и усадила подругу в кресло. – Сиди! Рафф приготовит сейчас прекрасный чай, и мы поболтаем, пока пекутся медовые коржики.

…Год, прошедший после той катастрофы, был ужасным. Даже ослепленная горем после гибели Бена, Эбби не могла не видеть трагедии Сары.

Девушка лежала в коме три недели, и все оплакивали ее, словно мертвую. Даже поползли слухи о том, что Рафф и Бабушка собираются попросить врачей отключить аппараты искусственного поддержания жизни.

Через три недели Сара очнулась, но это была другая Сара. Ей пришлось заново учиться всему. Воспоминания о детстве были отрывочными. А о недавних событиях она вообще ничего не помнила. Она стала заново учиться ходить, говорить. Даже сейчас ее речь была замедленной, так же как и движения. Бабушка и Рафф привезли Сару домой и стали ухаживать за ней – делали массаж, занимались упражнениями, уговаривали, умоляли, заставляли ее…

Когда Бабушка умерла, Рафф один стал ухаживать за сестрой. Почти год он не мог работать. Они еле-еле перебивались, потому что Рафф уперся: «Сара не поедет в дом инвалидов!» Если бы на месте Раффа был кто-то другой, люди помогли бы ему. Но Раффа считали виновником той ужасной аварии. И ему пришлось справляться в одиночку…

Постепенно, год за годом, Рафф снова обрел силы. Он был прекрасным полицейским. И заботился о Саре с такой любовью, что даже самые злобные ненавистники замолчали. Эбби даже думала, что настало время смириться с этим. И простить его. Но снова и снова в ее сознании звучали слова: «Этот человек убил Бена».

На кухне вкусно пахло печеными коржиками.

Эбби знала, что Рафф смотрит на нее. Она почувствовала, что пальцы ее вцепились в колени. Но это не помогло. Это место навевало на нее слишком мучительные воспоминания…

Она встречалась с Филипом еще до гибели Бена, хотя совсем недолго. В то время ребята уже уехали: Рафф – в полицейскую академию, Бен – в университет. Филип тоже уехал в свой университет, но он простудился и вернулся домой на некоторое время – болеть. Эбби нужен был кавалер для выпускного бала, и она злилась на то, что Рафф все время отсутствовал. А когда они с Беном приезжали домой, то день и ночь возились со старым автомобилем.

У Филипа же было много чудесных машин. И у него были деньги, даже тогда. Но он не был Раффом…

После выпускного бала, где Филип был ее кавалером, Эбби решила на некоторое время расстаться с ним. Но Филип не сильно горевал. Он сразу же стал встречаться с Сарой. Если бы не тот несчастный случай, возможно, Сара и Филип…

«Даже не думай об этом!» – велела себе Эбби.

Филип очень сильно изменился. После аварии он стал таким заботливым. Когда Эбби в нем нуждалась, он тут же являлся. Он убедил ее получить профессию юриста. «Ты справишься с этим, – убеждал ее Филип. – Ты умная, организованная, дотошная. Изучай юриспруденцию, и мы с тобой создадим самое лучшее адвокатское бюро в Бэнкси-Бей. Таким образом мы позаботимся о наших родителях, Эбби. Твои родители так тоскуют о Бене. И мы будем находиться рядом с ними».

И у них все получилось. Теперь ей нужно было только одно: чтобы Рафф не смотрел на нее таким осуждающим взглядом.

Как ему вынести ее присутствие?

Одна ночь, одна автомобильная катастрофа. И это встало между ним и Эбби навсегда…

– Расскажи нам о своем свадебном платье, – попросил Рафф, и Эбби бросила на него взгляд, в котором сквозили подозрение и злость.

– Зачем тебе об этом знать?

– Сара хочет услышать.

– Я приглашена на свадьбу, – сказала Сара и указала на пригласительную открытку, прикрепленную к холодильнику. – И ты тоже пойдешь, Рафф. Ты получил приглашение? Куда ты его дел? Рафф ведь тоже пойдет, да, Эбби?

– У меня в этот день дежурство, – отрезал он, прежде чем Эбби успела найти подходящий ответ. – Мы ведь говорили с тобой об этом, помнишь? Миссис Хендерсон говорила тебе.

– Было бы гораздо веселее, если бы тоже пошел на свадьбу.

«Нет, не было бы», – подумал Рафф, но ничего не сказал. Он взглянул на часы:

– Думаю, что коржики готовы.

– О… – Сара вскочила. – Мои медовые коржики! Я испеку тебе такие же коржики на свадьбу, Эбби. А Филип любит коржики?

– Конечно, – сказала Эбби. – Кто же не любит?

Медовые коржики. Большая уютная кухня. Собаки…

«Действительно ли Филип любит медовые коржики? Наверное, нет».

Эбби съела четыре коржика, и Сара сияла, глядя на нее. Но Сара не одна была счастлива. Клеппи лежал под стулом, слизывая с пола последние крошки коржика.

Сияющее лицо Сары, довольный вид Клеппи и задумчивый взгляд Раффа пробуждали в Эбби ощущение… ощущение…

Ощущение того, что ей надо бежать отсюда, пока она еще владела собой.

Ей надо ехать домой, к Филипу. Сказать ему о том, что она взяла собаку.

– Что-то не так? – спросил Рафф, и в голосе его послышалось сострадание. И это испугало ее больше всего. Она отодвинула стул так быстро, что вспугнула Клеппи, схватила его на руки и направилась к двери.

– Ты возьмешь с собой коржики? – спросила Сара, и Эбби, с усилием взяв себя в руки, кивнула с благодарной улыбкой.

Сара завернула ей несколько коржиков, но Эбби держала на руках Клеппи, поэтому не могла взять пакет. А это означало, что Рафф пойдет к машине вместе с ней.

Клеппи был теплым и пушистым. И сердце его билось возле ее груди. «Он действует успокаивающе», – подумала Эбби, и песик тут же потянулся и облизал ее, от горла до подбородка.

Она рассмеялась, и Рафф, который в это время открыл дверцу и положил пакет на заднее сиденье, повернулся к ней. Она увидела его улыбку в лунном свете.

– Собаки – замечательные существа.

– Да, – сказала она.

«Он стоит слишком близко», – подумала Эбби. Она должна уже находиться в своем прекрасном безопасном доме и ждать Филипа.

– Я любил целовать тебя, – неожиданно сказал он. – Ты действительно хочешь стать миссис Филип Декстер? Какое опрометчивое решение.

– Перестань!

– Выбери кого-нибудь другого, Эбби.

– Нет.

– Он когда-нибудь заставлял тебя трепетать от желания?

– Я не собираюсь…

– Это губительное решение, – сказал он и вдруг подошел вплотную к ней: большой, злой, угрожающий.

Рафф был явно опасен для нее. Рука его, взметнувшись вверх, обхватила ее подбородок, приподняла голову, заставив взглянуть на него, и ощущение опасности еще больше усилилось. Но Эбби не могла пошевелиться.

– Я не возражал бы против твоего замужества, если бы это был не Филип, – сказал Рафф, и она подумала: «Знает ли он, какое воздействие оказывает на меня?» – Я понимаю, что после смерти Бена между нами не может быть прежних отношений. Но ведь есть другие мужчины, которые могут возродить тебя к жизни. Мужчины, которые полюбят Клеппи.

– Филип полюбит его.

– Ты лжешь!

Рафф смотрел в ее глаза, пытаясь увидеть правду:

– Ну, расскажи мне, как он вызывает в тебе желание, заставляет трепетать.

– Я…

– У него получается это? – с мрачным удовлетворением спросил Рафф. – Но ведь есть парни, которые могут… могут понять, на что ты способна, что скрывается под этой чопорной внешностью адвоката. Потому что внутри тебя все еще живет прежняя Эбби. Эбби, которую я…

Он замолчал. Возникла такая тишина, будто весь мир застыл в молчании.

Эбби подняла лицо, совсем чуть-чуть. Секунды казались вечностью. И тьма, казалось, тоже была вечной.

А затем он поцеловал ее.

Тело ее охватил жар. В крови вспыхнул огонь. И губы прильнули к губам. Голова ее запрокинулась, но ему не надо было держать ее. Она прижалась к нему так, будто вросла в его тело, слилась с ним.

Рафф…

Он отодвинулся назад, совсем немного, и глаза его сверкнули в лунном свете.

– Эбби, – произнес он, и это был прерывистый, гневный шепот. – Эбби.

– Я…

– Он делает так? – с напором спросил он. Схватив ее руки, Рафф завел их за ее спину, но это не был насильственный жест. Она могла легко высвободить их, оттолкнуть его, но не делала этого.

Она стояла, словно парализованная, не в силах пошевелиться. Она не могла уйти. Не хотела. Трепеща от возбуждения, Эбби судорожно глотала воздух: все тело ее горело огнем.

Лунный свет освещал его лицо. Он смотрел на нее вопросительно, ожидая ответа. Ее обнимал Рафф. Мужчина, которого она когда-то любила.

И Эбби почувствовала, что приподнимается на цыпочки…

Ее губы снова прикоснулись к его губам.

Поцелуй был нежным и мучительным. Он был таким же неожиданным, как лед в огне: одновременно согревающим, замораживающим и возбуждающим. Эбби никогда не испытывала ничего подобного: она даже представить себе не могла, что такие ощущения вообще существуют.

Он отпустил ее руки, и она могла делать все, что хотела. А она хотела крепко обхватить его руками, прижать к себе… Разве можно было этого не хотеть? Разум ее куда-то исчез. Мысли улетучились. На свете был только этот мужчина. И была только страсть, вспыхнувшая между ними.

Рафф.

Разве она произнесла его имя вслух?

Возможно, да, а возможно, это был только вздох, застрявший в ее груди, звук истинного чувственного наслаждения.

О, его губы… Умелые, горячие и притягательные, они ласково заманивали ее. Она оказалась беспомощной и, обессиленно прижавшись к нему, с мучительным наслаждением сливалась с ним…

Слабый голос разума взывал к ней, и сигнальные неоновые маячки вспыхивали перед ее замутившимися от чувственной страсти глазами.

– Нет! – Это было похоже на сдавленный шепот.

Рафф услышал это слово. Боль, когда он отпустил ее, была непереносимой. Он отпустил ее и сделал шаг назад. Глаза его в лунном свете были такими же горящими, как и у нее. Но затем лицо его словно застыло, посуровело, и она поняла, что он сейчас уйдет.

И она должна была уйти.

В ушах раздался голос ее матери: «Держись подальше от этого мальчика Финна. Он доставит тебе много тревог».

Действительно, доставил. Она целуется с ним за девять дней до своей свадьбы. Она рискует всем – ради «мальчика Финна»?

– Я…

– Уезжай, Эбби, – сказал он, и она не узнала его голоса. Он был хриплым и низким, и она представить себе не могла, что это звучала боль. – Уезжай отсюда. Ведь ты не хочешь этого.

– Конечно, не хочу.

– Тогда забирай свою собаку и уезжай. Увидимся в суде.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.