Ану, златокудрый юноша, стройный и хрупкий на вид, сидел на белом коне. Когда четверо всадников подъехали ближе и присоединились к остальным, Ану обернулся и улыбнулся им. Его взгляд выражал больше, чем слова. В нем можно было читать, как в книге. "Приветствую тебя, Шем-ха-Гил, - словно говорил он. - Я рад, что ты поедешь со мной в Асгард. Я люблю всех людей. Я люблю жизнь. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив. Ты найдешь бессмертие, которое ищешь".
      Потрясенный Гил почувствовал, как неизъяснимое блаженство разливается по его телу. Посмотрев на своих спутников, он понял по их лицам, что те тоже прочитали что-то во взгляде Ану - каждый свое, и что они испытывают такую же радость и так же, как он, готовы следовать куда угодно за этим светлоликим юношей, который, собственно, ничего не сделал, даже не сказал - просто улыбнулся им.
      На высоком балконе появился старик в синей, как небо, мантии, с тяжелым золотым обручем на лбу. Он простер руку, благословляя уезжающих.
      - Прощай, Бел-Шамах! - произнес Ану,
      Всадники почтительно склонили головы. Отряд поскакал прочь, растянувшись цепочкой по улице, ведущей на север.
      Выехав за пределы города, Гил обратил внимание на то, что в окрестностях Асор-Гира гораздо больше распаханных полей, чем у них на родине: по-видимому, основным занятием местных жителей было земледелие. Хутора тоже выглядели по-разному. Дома имели более изящные очертания, и все были разные, словно их строители заботились не столько об удобстве жилища, сколько о его красоте.
      Проехав около тридцати миль, остановились у небольшой рощи. Воины принялись готовить обед, Мирегал давала им советы; Ану остался с лошадьми: он подходил по очереди к каждой, брал ее руками за морду и так, стоя друг против друга, они как будто беззвучно разговаривали о чем-то. При каждом движении в волосах дэва вспыхивали золотистые искорки.
      - Что он делает? - спросил Гил у одного из своих новых попутчиков, пожилого асор-гирца по имени Илраг.
      - Дэвы знают язык зверей и птиц, - ответил тот. - Он говорит с лошадьми, чтобы придать им силы и снять усталость.
      - Что за сказки!
      - Посмотришь, как эти кони теперь поскачут.
      Обед был готов, люди принялись за еду. Ану сел рядом, но не притронулся к пище.
      - Что же вы не едите, господин Ану? - спросила Мирегал.
      - Мне что-то не хочется, - улыбнулся тот.
      - Он же дэв, они не едят, - шепнул ей на ухо один из воинов.
      - Извини меня за бестактность, Мирегал, - сказал Ану, - то, что у тебя на лице, это специально? Тебе так нравится?
      - Вообще-то не очень, - смутилась та. - А что, еще сильно заметно?
      Ану поднял руку, его тонкие пальцы легко скользнули по лицу Мирегал. Гил посмотрел на нее и ахнул - от синяков и царапин не осталось и следа.
      - Так лучше? - сказал Ану, протягивая ей нож с блестящим полированным лезвием вместо зеркала.
      - Ой!.. - только и сумела вымолвить Мирегал.
      - Чудеса, - сказал Бхарг.
      - Пустяки, - возразил Ану, - чудо - это ты.
      - Какое уж там...
      - Самое настоящее. Я тебе объясню. Ты видел когда-нибудь, чтобы из кирпичей сам собой построился дом? Это же просто немыслимо! А наоборот бывает сплошь и рядом; здания разрушаются от землетрясений или от времени. Так же с добром и злом.
      - Как это?
      - Добрый легко может стать злым, но чтобы из злого сделать доброго, нужны большие затраты энергии.
      - Чего затраты?
      - Любви, - улыбнулся Ану. - Вот Фенлин умеет это делать!
      - Я Фенлин не видел, - сказал Бхарг задумчиво, - только ее, - он кивнул на Мирегал. - И еще Эалин. Они такие добрые...
      - Мирегал! - воскликнул Ану. - Что я слышу! Придется, видно, оставить тебя в Асгарде. Ты будешь первым дэвом, рожденным на Земле. Хочешь быть дэвом Ми?
      - Вообще-то... То есть да, конечно!.. А можно, я сначала рожу ребеночка? Ведь дэвы, по-моему...
      Ану рассмеялся звонким и чуть-чуть грустным смехом.
      - Ну хорошо, - сказал он после недолгой паузы, - пусть теперь наши друзья из Эн-Гел-а-Сина расскажут о своих приключениях. По-моему, у них произошло что-то важное.
      Энар подробно описал события последних двух недель.
      - Спасибо, - сказал Ану, дослушав до конца. - Знаете, наверное, мы не будем останавливаться в Рагнаиме. Вы же выдержите одну ночь без сна, правда? Давайте отдохнем еще немного и поедем. А завтра днем будем в Асгарде!
      Кони бежали необычайно легко и быстро, даже Эл-а-Денские тяжеловозы, забыв о своем возрасте, не отставали от других. Дорога повернула немного на восток, и через несколько минут они увидели впереди большой город.
      - Не были в Рагнаиме? - обратился Илраг к Гилу и его спутникам. - Один из самых древних городов. Здесь сходятся все пути, сухопутные и морские, в гавани стоят огромные корабли, и здесь, как и в Асор-Гире, много школ. Рагнаим - город, связывающий дэвов и людей, в нем постоянно находятся десять-пятнадцать дэвов, и люди могут видеть их и советоваться с ними.
      - Но ведь мы не остановимся здесь, - с сожалением сказала Мирегал.
      - Да... По-видимому, Ану счел ваш рассказ чрезвычайно важным и хочет поскорее доставить вас в Асгард.
      Когда они въехали в город, солнце уже зашло. Улицы были темны и безлюдны, в воздухе пахло морем, откуда-то доносились крики чаек. Всадники достигли центральной площади, где сходились пять дорог. Одна вела на север, в Алъвен-Гир, другая в Ойтру, третья на восток, к морю, по четвертой, асор-гирской, они приехали. Отряд свернул на пятую, западную дорогу и не останавливаясь двинулся в сторону гор Ио-Рагн. На рассвете они достигли предгорий. Дорога ползла по склонам, петляя и взбираясь все выше, пока не привела их к подножию горы, увенчанной магделом - черной ступенчатой пирамидой, у основания которой виднелись какие-то развалины. Это был Анугард, в прошлом большой город, покинутый после первой войны.
      Дорога продолжала свой извилистый путь к вершинам. Горная страна Ио-Рагн, обитель дэвов, далеко превосходила Ио-Син и своими размерами, и высотой. Здесь, наверху, в ложбинках кое-где еще лежал снег; растительность была скудная и невзрачная.
      В три часа пополудни отряд выехал из глубокого темного ущелья. Солнце ярко осветило склон горы, и взорам путников открылась величественная картина: бело-золотой сияющей россыпью раскинулся перед ними самый первый из городов, средоточие мира, ха-гир-а-дэвин - златопрестольный Асгард. Дома, разбросанные по склонам, были построены на искусственных террасах, которые, подобно ступеням, вели к вершине. Там, под самыми облаками, был виден черный магдел со сверкающим многогранно-зеркальным окаемом вокруг последнего уступа. Над ним, отделенное мягко светящимся слоем серебристого тумана, лежало голубовато-серое колесо со множеством продолговатых окон-глаз, живых, всевидящих, таящих в себе непостижимую мудрость...
      Ану оставил Гила и его друзей в нижней части города, где в специальном здании путники всегда могли найти пищу и ночлег. "Отдыхайте до рассвета, сказал Ану, прощаясь. - Завтра вас пригласят на совет".
      Утром их разбудил человек в синем плаще - форме служителей магдела - и сообщил, что им пора предстать перед дэвами.
      Они поднялись по извилистой улице и оказались перед черной отполированной стеной пирамиды - никаких кирпичей или швов в ней не было видно, словно все громадное сооружение было высечено из одной каменной глыбы. В стене была небольшая ниша, Гил и его спутники вошли туда, и в тот же миг с потолка полился желтоватый свет, а вход в нишу заслонила скользнувшая сбоку железная плита. Послышался гул, и на мгновение Гилу показалось, что пол уплывает у него из-под ног. Затем все стихло, плита снова отъехала в сторону, но вместо склона горы с домами и башнями перед путниками открылся длинный зал без окон и без мебели, со светящимся потолком. Весь пол покрывал мягкий, пушистый ковер.
      В зале были дэвы - много дэвов, не меньше пятидесяти. Полусидя-полулежа на ковре, они приветливо улыбались гостям; Ану помахал им рукой. Кроме него Гил узнал еще нескольких дэвов, знакомых ему по многочисленным картинам и скульптурам - Элиара, Таргала, Кулайна, Хеда. Внимание его привлекла молоденькая светловолосая девушка - она лежала на животе, болтая в воздухе ногами в маленьких серебряных туфельках, Повернувшись, она улыбнулась Гилу, и тот замер, увидев, как она прекрасна.
      - Привет, - сказала девушка.
      - Что ты так на нее уставился! - Мирегал легонько подтолкнула Гила локтем. - Я сейчас обижусь.
      - Здравствуйте, друзья! - сказал седобородый Элиар. - Садитесь, пожалуйста. Не стесняйтесь.
      - Здравствуйте, - пробормотал Гил, не в силах отвести взгляд от девушки, - меня зовут Гил... Кто вы, прекрасная госпожа? - Ему казалось, что все исчезли, и только он и она остались в зале.
      - Я Фенлин, - ответила та, откидывая со лба прядь волос. - И можешь обращаться ко мне на "ты". Я, правда, постарше тебя, но ведь по мне этого не скажешь? Ну честно, разве я выгляжу на три тысячи лет?
      Мирегал ущипнула Гила за бок, и тот, совсем растерявшись, густо покраснел и уселся на ковер.
      - Ану рассказал нам о ваших приключениях, - начал Элиар. - Мы все обсудили и решили, что особенно волноваться пока не стоит. Постараемся все уладить - отправим посольство к Шемай-Лоху в Ио-Тун-Гир... Но если война все-таки начнется... - Элиар замолчал, вглядываясь в лица людей.
      - Если война начнется, что вполне возможно, - подхватил Таргал, - вам нужно быть к ней готовыми. Поэтому мы решили рассказать вам всю правду о том, что сейчас делается в мире. Мы это всегда держали в тайне, чтобы люди зря не беспокоились, но вы, я вижу, многое повидали и сходить с ума не собираетесь.
      - Почему они должны сходить с ума? - возмутилась Фенлин. - Неужели я потратила столько сил лишь для того, чтобы создать племя слабонервных, которые лишаются рассудка при первом испуге?
      - После взятия Ойтры, - продолжал Таргал, - Шемай-Лох не появлялся семьсот лет. Мы уже надеялись, что он исчез навсегда. Но потом, совершенно неожиданно...
      - Да чего уж там! - перебил его Кулайн. - Надо было лучше следить за эликоном. Это он его охранял, - показывая на Таргала, сообщил он гостям.
      - Одним словом, эликон из Меллнира был похищен, - сказал Элиар. Оказалось, что туны давно уже поселились в неприступном ущелье в горах к западу от Гарм-а-Дена - теперь эти горы называются Ио-Тун-Гир - и тайно построили там магдел. Захват эликона многократно увеличил их силу.
      - Как же они семьсот лет обходились без эликона? - спросила Мирегал.
      - Они же переродились. Зло, как известно, проще добра и
      потому гораздо устойчивее. Вскоре туны построили в Великом Лесу Хумбу разум наподобие нашего Мидмира, только черный, служащий злу. И там, около Хумбы и при ее содействии, один из тунов начал работу по созданию нидхагов.
      - Это была достаточно примитивная выдумка, - заметила Фенлин, - ломать не строить. Не надо большого ума, чтобы из доброго сделать злое. А создать что-то по-настоящему опасное - народ, способный к развитию, который воплотил бы в себе черный дух Шемай-Лоха, - ей все равно не удалось.
      - Кому ей? - не понял Гил.
      - Этому туну. Спроси у Таргала, он знает.
      Но Таргал лишь укоризненно посмотрел на Фенлин и отвернулся. Гилу показалось, что в его глазах на мгновение вспыхнул гнев. "Странно, - подумал Гил, - дэвы, оказывается, тоже могут сердиться. Интересно, чем же Фенлин задела Таргала?" Между тем Элиар продолжал:
      - Нидхаги быстро расплодились и стали теснить людей. Не прошло и двух веков, как люди были изгнаны из Гарм-а-Дена. Вскоре после этого начали появляться гуллы. Сначала их делали из мертвых растений - так был перерожден Великий Лес, - из зверей, и только потом стали работать с человеческими трупами. Однако ни нидхаги, ни гуллы не могли удовлетворить Шемай-Лоха - ему хотелось создать народ, в котором зло сочеталось бы с высоким разумом и культурой, ему нужно было утонченное, изысканное зло. Никто из тунов не был способен на это. Поэтому Шемай-Лох хотел...
      - Чтобы это сделала я, - сказала Фенлин.
      - И он стал угрожать нам. Сила, заключенная в меллнирском эликоне, позволяла ему выпустить Гарма из-под земли. Он грозил, что, если ему не отдадут Фенлин, он уничтожит мир. Нидхаги уже копали туннели и шахты в Гарм-а-Дене, вгрызаясь в недра, подбираясь все ближе к огнедышащему чудовищу. И нам пришлось пойти на великую жертву - Нет, Фенлин мы не могли отдать. Мы послали десять дэвов к Шемай-Лоху - они добровольно избрали себе эту участь, вечная им слава, - как бы для того, чтобы обсудить условия мира. Им удалось проникнуть во вражеский эликон и лишить его силы - на треть или на четверть, - так что теперь Лох не может выпустить на волю подземный огонь. Гарм снова связан, но никто из посланных не вернулся. Утрата тяжела, но это была плата за жизнь всех остальных - и людей, и дэвов. С тех пор прошло 85 лет. Поначалу натиск врага ослаб - Шемай-Лох знал, что теперь сила на нашей стороне. Ведь из нашего грозного оружия, что хранится в подземельях Меллнира, тунам не досталось ничего. Однако в последние годы, видя, что мы не наступаем и не применяем своего оружия, Шемай-Лох осмелел. Нидхаги двинулись дальше, на восток - в вашей стране, например, они захватили Ио-Син. Если бы тунам было известно, что мы ни при каких обстоятельствах не воспользуемся тем, что спрятано в Меллнире, они давно бы уже начали большую войну.
      - Так вот что их сдерживает! - воскликнул Гил. - Но почему, почему вы не хотите воспользоваться этим своим оружием? Дайте его нам! Мы уничтожим тунов, очистим мир от зла, человеческий род обретет бессмертие! Вот она, тайна, которую я искал! Дайте нам свое оружие!
      - Это невозможно, - сказал Элиар. - Им нельзя пользоваться. Многие из нас считают, что его вообще давно надо было уничтожить. Мы не делаем этого только потому, что его боятся туны. Оно погубило наш мир - тот, откуда мы пришли, а это был очень большой мир, и... очень хороший. Даже ограниченное его применение может выпустить Гарма. А что будет, если оно попадет в руки врага?
      - Но мы все же решили дать вам кое-что из наших тайников, - сказал Таргал, - вот эти три меча. Это, конечно, не то страшное оружие, о котором шла речь, но... Они могут разрубить практически все, даже то, что сделано нами, кроме разве что обшивки эликона. Берегите их и никому не показывайте без необходимости.
      Бхарг, Гил и Энар с благодарностью приняли из рук Таргала три длинных меча в ножнах из голубоватого металла.
      - Такие же мечи будут посланы - по нескольку штук - во все наши города и крепости, - сказал Элиар. - Вам же сейчас следует вернуться в Эн-Гел-а-Син и готовиться к возможной войне. Мы надеемся, что у нас хватит сил справиться с врагом и без применения крайних средств. Так же, как это было во время осады Ойтры. И конечно, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы война не началась.
      В этот момент откуда-то - по-видимому, из-за стены - раздался громкий взволнованный голос:
      - Срочный гонец! Срочный гонец! Срочный гонец!.. Ниша в стене открылась, и в зал вошел запыхавшийся человек в рваном плаще. Быстро оглядев собравшихся, он произнес хрипло, с трудом переводя дыхание:
      - Я из Эллигата. Война! Полчища, нидхагов окружили город. Мы долго не продержимся. Спешите на помощь!..
      Глава 12
      БИТВА
      Рев в сарае усилился.
      - Пора их кормить, - сказала Эалии, вставая. Голос ее звучал бодро, несмотря на усталость. Ки-Энду с жалостью посмотрел на нее. В его глазах красноватым блеском отразились углы очага.
      - По-прежнему будешь сама возиться с ними? Не позволишь мне помочь?
      - Ты не любишь их.
      - Все равно ничего у тебя не выйдет. Их не переделаешь.
      - Бхарг...
      - Исключение. Врожденная склонность к добру. Эалин покачала головой и вышла, ничего не ответив. Ки-Энду хмуро глядел на огонь. Ему казалось, что он чувствует слабую вибрацию пола, далекий подземный гул.
      - Не терпится Гарму, - пробормотал Ки-Энду. - Знает, что близится его время. Привязь не выдержит, вырвется кровожадный пес...
      Стук копыт отвлек его от мрачных мыслей. Он вышел на крыльцо. Две группы всадников приближались к Белому Камню: трое с запада и двое с юга - эти первыми подъехали к дому, и Ки-Энду узнал Беллана и Хайра.
      - Привет вам, друзья! Что слышно в столице?
      - В Элоре ужасный переполох, - сообщил Хайр. - Все из-за нас.
      - Король сразу послал войско, - сказал Беллан, - они уже здесь. Мы возвращались вместе. - Сколько людей?
      - Целая армия! Двести воинов. Король страшно перепугался!..
      - Двести? Очень мало.
      - Он послал всех, кто у него был, и обещал собрать еще... Кроме того, многие из наших, из тех, кто переселился, возвращаются. Они вольются в Ио-Син-а-Хут.
      - Что же вы стоите на пороге? - Эалин незаметно подошла к крыльцу. - Вы же устали с дороги и проголодались. Заходите в дом, пожалуйста. А это кто едет?
      Трое всадников мчались во весь опор с запада.
      - Там мой отец, - сказал Ки-Энду, - а двоих других я не знаю.
      Син-Оглан, подъехав, лишь бегло поприветствовал друзей и указал на своих спутников - усталых, забрызганных грязью воинов в иноземных одеждах.
      - Гонцы мелха Халгата.
      - Да, мы из Эллигата, - сказал один из них, спешившись. Он говорил недружелюбно, почти гневно. - Мы потому прибыли сюда, что только вам и никому другому мы обязаны всем тем, что обрушилось на нас и на нашу землю. Кровь наших детей и жен да падет на ваши головы!
      - Какой ужас! - воскликнула Эалин. - У вас весь рукав в крови. Вы ранены! Позвольте, я вас перевяжу.
      - Вздор! - Незнакомец резко отдернул руку. - Сейчас каждая минута стоит десятков жизней. Скорей собирайте своих горе-вояк и спешите к нам на помощь.
      Ки-Энду взглянул на Беллана и Хайра. В его глазах появилась твердость.
      - Ведите королевское войско сразу к реке, - приказал он.
      - Отец, мы едем собирать наших. Выступаем через два часа. Сбор у Лунного Дэва. Опоздавших не ждем. А вы, - он обратился к гонцам, - расскажете мне все по дороге.
      Рать двигалась на север, растянувшись по каменному тракту на несколько, миль: рослые, сильные всадники в желто-синих плащах, с длинными копьями и тяжелыми прямоугольными щитами - королевская дружина, - и наспех вооруженные, одетые кто во что горазд деревенские увальни - Ио-Син-а-Хут всего не больше пятисот человек.
      Стемнело, луны не было видно из-за туч. Воины ехали вдоль берега Эллила в полной тьме, и никто не заметил ни слабо белевшей у дороги груды костей, ни многочисленных тонкопалых гулльских следов вокруг.
      - Они появились на рассвете, - Ганах, эллигатский гонец, ехал рядом с Ки-Энду и говорил глухо, угрюмо глядя под ноги своего коня. - В тот день я дежурил на западной угловой башне - с нее хорошо виден Великий Лес. Утро было тихое, в небе ни облачка - словом, ничто не предвещало беды. Вдруг мне почудилось - солнце только-только встало - что край Леса на западе зашевелился и стал медленно приближаться. Накануне в городе был большой пир, и я подумал, что у меня просто помутилось в глазах от выпитого вина. Я подождал какое-то время, но видение не исчезало. Лес двигался. Тогда я навел на это место подзорную трубу. Зрелище, увиденное мною, было ужасно. Несметные полчища нидхагов: все в одинаковых темных плащах, с копьями и факелами - выходили из Леса. Они шли ровными рядами и уже на целую милю продвинулись в долину, а конца им все не было видно. На их пути оказался небольшой хутор; нидхаги ворвались туда, и вскоре к небу потянулся столб черного дыма. Позже мы узнали от беженцев, что нидхаги не просто убивали женщин, детей, стариков - они изобретали все новые виды мучительной смерти, и особенно дико хохотали, расправляясь с младенцами...
      Мелх собрал всех воинов на центральной площади и обратился к ним с речью. Он сказал: "Я горжусь тем, что мое отважное войско преисполнено лишь одного желания - поскорее вступить в схватку с жестоким врагом. Для меня великая честь быть предводителем таких людей! Я скорблю вместе с вами, глядя, как гибнет этот столь дорогой мне край. Но я не вправе следовать зову сердца: у нас слишком мало сил, чтобы вступать в битву в открытом поле. Будем терпеливо ждать, пока враг не подойдет поближе к крепости, и тогда обрушимся на него, нанеся противнику значительно больший урон, сохранив при этом войско".
      Речь мелха была разумна, и нам ничего не оставалось, как согласиться с ним. Кстати, тогда же он сообщил нам, что всему виной вы, жители Эн-Гел-а-Сина, что это вы раздразнили нидхагов и обрушили на нас гнев великой Хумбы.
      Я вернулся на башню и, сжав зубы, смотрел, как мой родной край обращается в пепел. Ведь там, в этой ныне мертвой стране, жило много моих друзей и близких. Наконец, к вечеру, оставив за собой лишь дымящиеся развалины, враги подошли к городу. Путь им преградила река и эллигатские стены. Злобные гортанные выкрики нидхагов теперь были хорошо слышны в крепости. В этот час, наконец, Халгат повел нас в бой.
      - Почему вы не применили камнеметные машины, раз враг стоял у самых стен? - спросил Ки-Энду.
      - Не знаю! Я не полководец! Халгат лучше знает, как ведутся войны... Мы вышли из города через западные ворота. Справа от нас была река, спереди и слева - быстро приближающаяся вражеская рать. Нидхаги тогда еще не начали переправляться через Эллил, так что все их войско находилось здесь, на западном берегу. Мелх разделил нас на два отряда, примерно по три с половиной сотни человек. Один из них он возглавил сам, во втором назначил мелхом Фунгала, отважнейшего из наших воинов. Халгат повел свой отряд прямо на врага, нам же - я был в отряде Фунгала - приказал, двигаясь вдоль реки, попытаться зайти с тыла. Мы спустились к Эллилу и поскакали на северо-запад. Сначала мы не встречали сопротивления, потом сверху, с высокого берега, на нас обрушилось большое войско косматых нелюдей. Мы приняли бой - что еще оставалось делать, сзади была река. Фунгал крикнул, чтобы мы пробивались к воротам, навстречу Халгату. С трудом нам удалось немного потеснить нидхагов, и мы взобрались на высокую береговую кручу, откуда было видно все поле боя. То, что открылось нашим глазам, лишило мужества самых смелых: воины Халгата, не выдержав вражеского натиска, поспешно отступали в крепость, и когда последний из них укрылся за стенами, железная решетка с грохотом упала перед самым носом разъяренных врагов.
      - Значит, ваш отряд был брошен на верную гибель?
      - Иначе нельзя было поступить: нидхаги ворвались бы в город. Когда мы увидели, что путь в крепость для нас закрыт, многие пали духом, но Фунгал сказал, что еще есть надежда: можно было пробиться обратно к реке и переплыть на тот берег. Мы повернули коней... Что было дальше, я плохо помню. Крики, стоны, кровь, грохот мечей. Нелюди кидались на нас со всех сторон, и трудно было разобрать где свой, а где враг. Мне и еще нескольким воинам удалось прорубиться сквозь толпы врагов к берегу. Мы побросали оружие и кинулись в воду, но не успели доплыть до середины реки, как в нас полетели стрелы и камни - нидхаги, как оказалось, ловко управлялись с пращой. Только двое из нашего отряда выбрались вместе со мной на восточный берег. Мы спрятались в кустарнике, а когда вышли оттуда, то увидели, что пройти, как мы надеялись, к северным воротам не удастся. Несколько тысяч нидхагов уже переправлялись на этот берег - лодки они принесли из Леса на плечах. К счастью, они высадились в полумиле от нас, ближе к городу. Когда мы поняли, что из нашего отряда больше никто не спасся, мы двинулись на северо-восток, скрываясь за кустами и прячась по оврагам, пока не оказались на безопасном расстоянии от врага. Отдохнув, мы решили ехать за помощью. Нам удалось раздобыть лошадей, и один из нас отправился в Асгард, а мы вдвоем поехали сюда. Кроме нас сделать это было некому - Эллигат полностью окружен. Вот и все, что я могу вам сообщить, господин Ки-Энду.
      Ки-Энду, нахмурившись, долго обдумывал услышанное, потом спросил:
      - Почему вы не послали за помощью раньше, до того, как враг подошел к городу?
      - Халгат сказал: "Наш долг - обороняться своими силами". Он очень гордый человек, наш мелх, и отважный воин. Наша поездка к вам предпринята против его воли. Мы решили взять эту ответственность на себя.
      - Поистине мудрый поступок... Скажи, Ганах, добрались ли до Эллигата наши посланники - два воина, нидхаг и молодая девушка? Они должны были предупредить вас об опасности. Впрочем, я уже понял, что они побывали у вас - иначе Халгат не стал бы винить нас во всем... Они остались в крепости или успели уехать до начала осады?
      - Они были у нас за два дня до нападения. Мелх отпустил их с миром. Куда они направились, я не знаю.
      - Какие меры были приняты за эти два дня? Вы как-нибудь готовились к предстоящей битве?
      - Что можно было сделать за столь краткий срок? Видимо, мелх не хотел беспокоить нас понапрасну, либо решил, что времени еще много.
      - Что ж, спасибо за рассказ, Ганах, - Ки-Энду надолго замолчал, потом снова заговорил: - Вина моя огромна. Если бы я мог своей жизнью искупить ее, я сделал бы это не задумываясь. Но вместо этого мне приходится подвергать опасности жизни сотен моих соотечественников, и никому не ведомо, что еще ждет нас впереди. Я развязал эту войну, и пусть проклятие падет на мою голову.
      - Не смей так говорить!.. - Эалин, ехавшая позади, догнала Ки-Энду и услышала его последнюю фразу. - Быть может, ценой своей крови мы купим мир и благоденствие нашим потомкам! - Как ты здесь оказалась? Что ты собираешься делать на войне? Не хватает еще, чтобы женщины воевали, расплачиваясь за мою глупость! - Разве на войне не нужны врачи? Я не вернусь, даже если ты мне прикажешь. И не стоит тебе брать всю вину на себя: без нас, без нашей поддержки ты бы ничего не сделал. Мы все в ответе за случившееся. Не падай духом, Ки-Энду, лучше подумай, как нам разумнее всего вести войну. Я считаю, что, поскольку нидхаги сильно превосходят нас числом, мы должны делать ставку прежде всего на внезапность нападения.
      - Эалин, - Ки-Энду внимательно и серьезно посмотрел ей в глаза, - я никому не говорил таких слов. Ты самая мудрая, отважная и благородная женщина в мире.
      Она улыбнулась.
      - Знаешь, мне иногда больше хочется быть самой красивой. Ки-Энду растерялся, не зная, что сказать. Тоща Эалин снова заговорила о деле. Разумнее всего, сказала она, было бы напасть на нидхагов до рассвета, но для этого придется отказаться от остановки на ночлег. Ки-Энду согласился с ней и после совещания с Гиором, предводителем королевской дружины, они объявили двухчасовой отдых.
      Воины развели несколько небольших костров и занялись приготовлением пищи - благо Балг и десяток женщин, поехавших с ними, позаботились о запасе продуктов.
      Стояла тихая, теплая майская ночь. Эллил чуть слышно плескался, накатывая ленивые волны на низкий берег. Было совсем темно, лишь кое-где в траве горели звездочки светляков.
      Балг, который всю дорогу тащился в хвосте отряда, гоня перед собой небольшое стадо баранов, теперь, отдав все необходимые распоряжения, подсел к костру, вокруг которого расположились ветераны Ио-Син-а-Хута - те, кто участвовал в изгнании нидхагов. Все были немного растеряны и напуганы события развивались слишком стремительно.
      - Мы собрались в такой спешке и так торопились всю дорогу, что я даже не успел толком прочувствовать, что произошло, - сказал Вайл из Серой Лошади. А теперь я вижу, что нам по-настоящему придется драться и никакие хитрости не помогут. А ведь вы, господин Ки-Энду, когда затевали все это, обещали, что ни крови, ни жертв не будет...
      - А тебя, между прочим, никто не заставлял, приятель, - оборвал его Балг. - Все мы добровольно пошли на это, и нечего все валить на господина Ки-Энду. Думаешь, мне не страшно?.. Меня ведь вытащили прямо из погреба - я как раз наливал пиво в кружку, - и не могу теперь вспомнить, завернул ли я кран. Так-то!..
      - Вы что, перетрусили все, да? - возмутился Хайр. - Никто вас тут не держит! Можете возвращаться, мы и без вас обойдемся!..
      - Мне не нравится, господин Ки-Энду, боевой дух вашего войска, неодобрительно заметил Гиор, королевский военачальник.
      Ки-Энду какое-то время молчал, потом ответил негромко, не поднимая головы:
      - Вы оши6аетесь... Во всем мире нет такого, чей дух был бы крепче, чем у этих людей.
      Все замолчали, удивленно переглядываясь.
      - Это он про нас, что ли? - шепотом спросил Вайл у Рилга из Приречья. Это у нас такой дух?..
      - Не знаю, - пожал плечами Рилг. - Вряд ли. У меня так точно нет.
      Когда войско двинулось в путь, до рассвета оставалось еще часа три-четыре. Этого времени им едва хватило, чтобы добраться до предместий Эллигата. В призрачном свете нарождающегося дня они увидели страшную картину: крепостные стены поднимались из серовато-бурой массы лежащих тел. Нидхаги, в своих коричневых шерстяных плащах, спали прямо на земле, кое-где горели костры; коренастые, кривоногие фигурки часовых вразвалку вышагивали между спящими. В отдалении, на западном берегу Эллила, стояло несколько шатров - там, видимо, находились предводители вражеской армии.
      - По крайней мере ясно, что наши еще держатся, - с надеждой сказал Ганах, ехавший впереди вместе с Гиором и Ки-Энду, - но я почему-то не вижу никого на стенах. Впрочем, вон один появился.
      На площадке надвратной башни действительно показался силуэт воина. Но уже в следующее мгновение он взмахнул руками и упал навзничь.
      - Проклятие! - с отчаянием произнес Ганах. - Они подстрелили его, как куропатку! Почему наши не использует камнеметные машины?
      - По-моему, ваш мелх вообще неправильно ведет войну, - сказал Ки-Энду. Я сильно опасаюсь каких-нибудь непредвиденных осложнений. Нам надо быть начеку во всем, что связано с Халгатом. Но довольно разговоров, скоро встанет солнце.
      Ки-Энду остановил коня и повернулся к войску.
      - Друзья! - торжественно произнес он, когда Ио-Син-а-Хут и королевская дружина, подъехав, столпились вокруг. - Сейчас начнется бой - Нам предстоит убивать, а кому-то суждено быть убитым.