Маленький человечек горько сожалел о том, что в стремлении сохранить нерушимой для всего человечества первую из Десяти Заповедей Господних Израилю - следует отметить, что убийца не был евреем, - он был вынужден нарушить шестую заповедь. Казалось, он не сознавал, что нарушил и четвертую и что этого можно было избежать, подождав всего шесть минут - до после полуночи, - тогда бы ему не пришлось делать свою работу в субботний день.
      Выяснилось - я узнал об этом с чужих слов, так как не мог заставить себя взглянуть на тело Бруно, - что убийца нанес не один или два удара, а двадцать или тридцать, если не больше. Каждый раз, когда я думаю об этом маленьком звере, о снова и снова поднимающейся и опускающейся руке с кирпичом, я опять слышу жуткий рев, вырывающийся из сотен глоток, чувствую исходящую от них силу, и то, что я слышу и чувствую, смешивается со свистом кирпича, вышибающего мозги Бруно...
      Когда я расстался с доком в последний раз - не зная, что это навсегда, - я не имел понятия о том, что должно произойти. Остаток ночи и часть следующего дня я был занят делом, которое, если бы оно представилось мысленным взорам всех "Божьих леммингов", отозвалось бы жгучей болью в трех миллионах их сердец, а может, заставило бы их вырвать себе глаза и затем в приступе благочестия изорвать на себе штаны. Ибо, как я уже упоминал, я отправился прямиком в "хижину" Хэла Принса, где...
      Но сначала я воспользуюсь, быть может, последним шансом развеять тот жалкий миф, о котором я говорил. Надеюсь, что мне удастся это сделать окончательно и бесповоротно.
      Я не порицаю того парня, который, возможно с самыми лучшими намерениями, первым сказал, что их была дюжина. Но болтун, первым заявивший, что их было пятнадцать, получит от меня сполна, если я до него доберусь. Что касается тех идиотов, которые утверждают, что их было двадцать или сорок две, и того психа, который сидит в одиночной палате и кричит, что их была сотня, то эти люди настолько оторваны от реальности, что недостойны нашего внимания.
      Я обращаюсь к разумным и здравомыслящим среди вас. Кто может знать точное число? Разумеется, тот парень, про которого вы болтали чушь, - то есть я. А я готов поклясться на целой пачке Библий, если это в состоянии вас убедить, что их было всего десять.
      Ну, может быть, одиннадцать, если считать Реджину. Но я настаиваю на том, что ее считать несправедливо. Поэтому сойдемся на десяти с половиной и забудем об этом. О'кей?
      Я бы хотел посчитать и Реджину - по многим причинам. Говорят, что если вы спасете хотя бы одну душу, убережете хотя бы одного человека от греховной жизни, то уголок в раю вам обеспечен. А я - что бы вы ни говорили - хотел бы побывать в раю. Хотя бы временно - поглядеть, действительно ли там так здорово, послушать гимны и так далее. И я бы хотел почувствовать, что наряду с многочисленными грехами я помог увидеть свет хотя бы одной красивой девушке. Но в этом мире вещи редко выглядят четкими и ясными. На черном попадаются белые пятнышки, и наоборот. Помимо окончательного ответа, всегда имеется кое-что еще...
      Ну, я собираюсь просто рассказать вам о происшедшем и позволить самим составить об этом мнение. Ведь именно для этого у людей есть голова на плечах, не так ли?
      Не важно, что вы слышали, - а я знаю, что вы слышали много ерунды, но вот вам то, что действительно произошло 16 августа в прошлом году...
      Глава 28
      Было начало первого ночи - я заехал в свои апартаменты в "Спартан-отеле", чтобы принять душ и переодеться, - когда, все еще сидя за рулем машины Хэла Принса, я добрался до его "хижины". По дороге я надеялся, что девушки не спят и не пребывают в дурном настроении - по крайней мере некоторые из них.
      Когда я остановился перед домом, во всех окнах горел свет, а изнутри доносился веселый смех, сразу подбодривший меня.
      Я и до этого чувствовал себя хорошо, догадываясь, что обязан приливу энергии и эйфории солидной дозе эровита, которую заставил меня принять док Бруно. Так как преподнесенная им бутылка все еще лежала в отделении для перчаток моего "кадиллака", я припарковал в гараже спортивную машину Принса, потом заглянул в "кадиллак", вытащил бутылку и сделал еще один глоток, так как если одна столовая ложка эровита настолько хороша, то две окажутся еще лучше. Во всяком случае, так я думал в дни моей невинности.
      Я вытер губы, высморкался и направился к входной двери.
      Она открылась раньше, чем я до нее дошел. Наружу высунулась голова и послышался женский голос (если бы голос был не женским, это причинило бы мне немалое беспокойство):
      - Это вы, Шелл?
      - Держу пари, что это я.
      - Отлично! Мы услышали звуки и испугались, что это грабитель.
      - Можете не волноваться - я здесь, и вы в безопасности.
      Когда я подошел к входу, она шире открыла дверь, и свет заиграл на ее голых плечах, узкой талии и крутых бедрах. Я узнал рыжеволосую Дайну. Она шагнула в сторону и закрыла дверь, когда я прошел мимо нее в гостиную.
      Стоя на толстом лиловом ковре, я посмотрел на Дайну. Ее поныне белые груди казались теплыми, словно их только что вынули из печки.
      - У вас вечеринка, а? - осведомился я.
      - В общем, да.
      Ее огромные карие глаза переместились с моего лица на какую-то точку в паре дюймов ниже моего уха, после чего она вернула их на прежнее место, радостно улыбаясь.
      - Держу пари, вы выпивали, - заметил я.
      - Конечно. А на что вы держите пари?
      - Ну... - Я не успел окончить фразу.
      - Хэрро, Шерр!
      - Вы привезли нам какую-нибудь одежду?
      - А я-то думала, что вас уже нет в живых. Добро пожаловать домой, папочка.
      Повернувшись, я увидел румяную Юмико, мелочно-белую светловолосую Бритт и шоколадную черноглазую Лулу.
      - Одежду? - удивленно переспросил я. - Нет, все магазины были закрыты. Но около мили назад я проехал мимо фигового дерева...
      - Ладно, обойдемся без одежды.
      - Кому она нужна?
      - Нагота красивее любой одежды, если к ней привыкнуть.
      - Так на что вы держите пари? - снова спросила Дайна. - Кстати, хотите выпить? - Она подошла к трем другим девушкам.
      - Конечно, - ответил я. - Между прочим, где остальные? Я слышу их голоса, несмотря на музыку, - если это можно назвать музыкой.
      - Они плавают в бассейне, - отозвалась Юмико. Она, как я понял, тоже успела выпить.
      Все объяснилось в следующие полминуты. После моего ухода десять девушек, придя в восторг от комфорта "хижины" Хэла Принса, обследовали холодильник и морозильник и устроили пикник у бассейна. Вернее, не десять, а одиннадцать, так как Реджина Уинсом присоединилась к остальным и приготовила, по их словам, великолепные гамбургеры.
      Позднее кто-то из девушек поставил пластинку, а кто-то еще смешал коктейли, мартини и одно-два до сих пор неизвестных алкогольных изобретения, и девушки приступили к спиртному. Никто не был пьян, но все пребывали навеселе. Все, кроме Реджины Уинсом. Когда дело дошло до выпивки, она осталась в стороне.
      - А где Реджина? - осведомился я. - Не думаю, что она тоже купается нагишом.
      - Реджина легла вздремнуть. Она не хотела ничего пить, поэтому решила поспать часок-другой.
      - Я беспокоюсь об этой девушке. Она слишком много спит. А ведь у нее великолепный потенциал. Итак, Реджина спит, как... Спящая Красавица? А где же принц, который...
      Глядя мимо голов девушек, я мог видеть открытую стеклянную дверь в задней стене, за которой находился бассейн с нагретой водой. Сейчас вода, несомненно, была теплой, независимо от того, включен нагреватель или нет. В этот момент через открытую дверь в комнату вошла, поблескивая влажной кожей, низкорослая, но стройная Ронни.
      - Привет! - воскликнула она, увидев меня, потом, повернувшись, просунула голову в дверь и что-то крикнула. Я не мог разобрать слов из-за музыки громкой, безумной и невероятно сексуальной, нечто среднего между "Ритуалом по случаю достижения половой зрелости в Перу" и "Учениями пожарной команды в гареме". Что бы это ни было, такое стоило послушать.
      Конечно, я не столько слушал музыку, сколько наблюдал за Ронни, которая снова повернулась на сто восемьдесят градусов тропической долготы и широты и направилась к другим девушкам и ко мне.
      Почему, позднее размышлял я, мужчина, стоя в двух футах от четырех обнаженных красоток, должен глазеть на пятую, появившуюся в двадцати футах от него? На этот вопрос я не мог найти ответа.
      - Смешай Шеллу выпивку, Ронни, - велела Дайна. - Он пьет... - Она посмотрела на меня.
      - Бурбон с водой. Спасибо. Только маленькую...
      - Двойной бурбон с водой, - прервала Дайна.
      Ронни проделала очередной поворот и пошла выполнять поручение.
      Через открытую дверь в комнату вошли остальные пять девушек - свет влажно поблескивал на их грудях, животах и бедрах.
      Первой появилась Леонор с прилипшими к щекам мокрыми темными волосами, улыбаясь не только губами, но и глазами с длинными ресницами. За ней шла рыжеволосая Тереза, весело подмигивая и что-то говоря, хотя и не по-французски, но и не совсем по-английски. За ней последовала голубоглазая Сильвия - ее волосы цвета дикого меда потемнели от воды, но белозубая улыбка сверкала так же ярко, как прежде. После нее вошла Маргарита с алыми, словно красный перец, губами, тоже лопоча нечто неразборчивое, похожее на треск фейерверка Четвертого июля <Четвертое июля - День независимости США>. И наконец, знойная брюнетка Эмили, идущая сексуальной покачивающейся походкой, и по какой-то причине, а может и без нее, прикрывая ладонью одну из твердых округлых грудей.
      Когда они столпились вокруг меня, я стал испытывать странные ощущения, как будто мои нервы вытянулись до максимальной длины и начинают лопаться, кровяные шарики превращаются в миниатюрные кубики, а кости нагрелись и скоро начнут светиться. После пятнадцатисекундного разговора, который стоило бы продолжать пятнадцать минут, вернулась Ронни с моей выпивкой.
      - Это как раз то, что вам нужно, Шелл, - сказала она, протянув руку со стаканом между плечами Сильвии и Эмили.
      Я тоже так думал.
      Однако я сразу же понял, что был не прав, так как погрузился в нечто вроде комы без потери сознания и заговорил вслух, обращаясь к себе:
      - Это слишком много для одного человека Если Бог хотел, чтобы люди летали, почему Он не дал им крыльев? В такие моменты внутренности вспыхивают ярким пламенем. Скоро я узнаю, где мое самое слабое место. Пфф! - и...
      - Что вы там бормочете? - осведомилась Лула.
      - Пейте ваш бурбон, Шелл, - сказала Ронни. - А я пока смешаю вам еще одну порцию.
      - Вы выглядите так, будто вам не помешала бы пара, - промолвила Эмили, вглядываясь мне в лицо.
      - Пара чего?
      Сильвия шагнула ко мне и взяла меня за руку.
      - Выпейте и тогда сравняетесь с нами - мы на две-три порции впереди вас...
      - Думаю, куда больше.
      - А потом мы посидим на этих больших подушках, и вы расскажете нам, что произошло после вашего ухода.
      - Значит, вы все-таки заметили, как я ушел? Я допил бурбон, Ронни взяла мой стакан и убежала. Сильвия потянула меня за руку. Когда Ронни вернулась с очередной порцией бурбона с водой, я чувствовал себя куда удобнее. Я сидел на мягкой оранжевой подушке шириной около шести футов. С одной стороны от меня поместилась Сильвия, с другой - Дайна, а Бритт свернулась калачиком у меня в ногах, прислонившись к моему колену. Другие девушки расположились поблизости на подушках и ковре.
      Именно в таком положении нас обнаружила в час ночи Реджина Уинсом.
      У Хэла Принса были часы с боем, благодаря которым я узнал, что миновал ровно час с начала понедельника 16 августа.
      - Так я и думала! - сказала Реджина. Она выглядела очаровательно в розовом свитере с высоким воротом и белой юбке в обтяжку, но взгляд ее был сердитым.
      - Привет! - отозвался я. - Что именно вы думали?
      - Что вы здесь пьете. Я ведь права, не так ли?
      - Разумеется. Послушайте, как вам удается...
      - Я поняла, что вы вернулись, когда услышала весь этот визг и смех. Он меня разбудил.
      - Я просто рассказывал девушкам забавную историю. Над шутками полагается смеяться - иначе в них нет никакого смысла. Держу пари, вы тоже посмеялись бы, Реджина. Давным-давно, когда рыцари носили пояса...
      - Не хочу слушать никаких грязных историй!
      - Кто сказал, что она грязная? Я сказал "забавная".
      - Если ее рассказываете вы, значит, она грязная. Моя эйфория начала испаряться.
      - Так как вы еще ее не слышали, - заметил я, - то как вы пришли к такому выводу - с помощью логических дедукций или танцуя на цыпочках по водной поверхности?
      - Не кощунствуйте!
      - А кто кощунствует?..
      - Девушки рассказали мне, что вы проделывали в церкви! Вы несли крест...
      - Да, - прервал я, - и могу попытаться объяснить вам, когда вы будете менее сердитой, что нет ничего дурного в использовании креста с целью помочь десяти девушкам избежать опасности. Конечно, это может вас не заинтересовать, но единственные больные места, которые у меня остались, это на правом боку и бедре, куда я прижимал крест. Тут есть о чем поразмыслить, верно?
      - Вам должно быть стыдно. - Реджина огляделась вокруг, сверкая почти лиловыми глазами. - И вам, девушки, тоже! Сидеть голыми рядом с мужчиной!
      У меня заболела шея, и я слегка переменил положение, чтобы смотреть на Реджину не напрягаясь.
      - Ну, а нам не стыдно, дорогая, - вежливо ответил я. - Разве стыд сделал бы нас счастливее? Эти прекрасные дамы и я всего лишь шутим и отдыхаем. Одетым или обнаженным, стыдиться нам нечего.
      - Это только ваше мнение. Я улыбнулся:
      - А чьим еще мнением я должен руководствоваться? Она начала поворачиваться, и я быстро продолжил:
      - Слушайте, давайте будем друзьями. Присоединяйтесь к нам. - Я посмотрел на обнаженных красавиц. - Правильно, девочки?
      Послышалось дружное "да!", за которым последовали веселые замечания: "Оставайся, Реджина!", "Садись сюда!" и так далее.
      Лицо Реджины приняло довольное и в то же время обеспокоенное выражение.
      - Я... - начала она, потом снова посмотрела на меня и заговорила прежним сердитым тоном:
      - Возможно, вы ожидаете, что я тоже разденусь?
      - Ну, "ожидаете" - это слишком сильно сказано. Я могу надеяться, намекать, даже умолять...
      - Вы просто ужасны! Рядом с вами десять обнаженных женщин, а вам нужна еще одна! Неужели вам мало десяти?
      Я печально покачал головой:
      - Реджина, я понимаю, что для вас это сущее проклятие. Но каждой женщине необходим мужичина...
      - Со мной этот номер не пройдет, мистер Скотт!
      - Зовите меня Шелл, ладно? Между прочим, я вспомнил одного мальчугана, с которым учился в школе. Он приберегал свой пирог к празднику, а когда наступило 4 июля, пирог стал сухим и черствым... Простите, что я упомянул об этом...
      Но Реджина едва ли внимательно меня слушала. Она стиснула кулаки и топнула ногой по ковру.
      - Кроме того, что все девушки разделись, вы хотите, чтобы я последовала их примеру, но сами и не думаете снимать одежду.
      - Ну, это другое дело.
      - Вовсе нет.
      - Это сейчас вы так думаете. Но если я разденусь, вы можете изменить свое мнение.
      - Она права, - заявила Тереза. - Он все еще одет...
      - Почему это мы голые, а он...
      - Шелл, decnudo tambien, о ninguna - to falmento о nada... <Раздевайтесь тоже - все или ничего... (исп.)>.
      - Реджина права - что хорошо для гусынь, хорошо и для гуся,..
      - Лучше давайте выпьем, - предложил я. - Пойду приготовлю...
      Никто не обратил на меня внимания, хотя все говорили обо мне. Это могло заставить парня усомниться в его способностях к общению, а также сообщить ему кое-что о женской натуре.
      Сильвия привела дискуссию к концу - а может, только к началу. К моменту истины или, по крайней мере, к решительной стадии. Воспользовавшись паузой, она негромко заметила, хотя ее слова прозвучали подобно колоколу:
      - Я знаю, как уладить все по справедливости. Шелл и Реджина - единственные одетые среди нас. Реджина говорит, что уходит и не будет раздеваться. Поэтому Шелл может остаться одетым и уйти с Реджиной или раздеться и остаться с нами.
      - Правильно!
      - Одетые с одетыми, а голые с голыми!
      - Это справедливо!
      - Ради Бога, это просто нелепо... - начал я, но, как вы можете догадаться, они не прореагировали на мои слова.
      - Давайте проголосуем, - предложила Сильвия.
      - Но вы должны выслушать и мое мнение...
      - Верно, проголосуем!
      Голосование не заняло много времени. Не могу сказать, что решение было принято единогласно с первой попытки. Первый результат был семь против трех, второй - девять против одного, третий - десять против ничего. У меня создалось впечатление, что ничем был я сам. По окончании референдума Сильвия посмотрела на меня, и ее ярко-голубые глаза заблестели, как будто в них отражалось солнце.
      - Решение принято, - улыбнулась она.
      - То есть как это принято? Я не голосовал.
      - Так голосуйте сейчас, Шелл. Выбирайте, с кем вам оставаться - с Реджиной или с нами.
      - Но...
      - Я тоже не голосовала! - вмешалась Реджина. - Со мной он не останется - я его и близко к себе не подпущу! А вы все можете убираться к дьяволу!
      Она снова топнула ногой, повернулась и выбежала из гостиной.
      Где-то хлопнула дверь.
      Полагаю, вы можете сказать, что я так и не принял решения. Его приняла за меня Реджина.
      В итоге я снова оказался наедине с великолепной десяткой. Но первый раз это произошло в церкви, а теперь я очутился в абсолютно невозможной ситуации.
      Невозможной? Ну окончательный вердикт на этот счет еще не был вынесен. Я решил попытаться доказать, что ситуация не так уж невозможна, и - клянусь Богом или дьяволом - мне это удалось!
      ***
      Мы не станем задерживаться на том, что происходило в последующие ночные часы. Упомянем лишь то, что, когда солнце медленно поднялось на востоке, Шелл Скотт еще медленнее поднялся на западе и проделал четвертый поход к своему "кадиллаку" за очередной порцией эровита, рассчитывая, что в нем и впрямь содержится нечто чудесное.
      Мы не станем делать пошлые ссылки на подвиги Геркулеса или Сизифов труд, а предоставим все вашему воображению, которое также может испытать немалое напряжение.
      Наконец, мы проигнорируем тот факт, который хорошо известен страдающему мужскому полу, а именно, что ни одна женщина не способна хранить даже маленький секрет. Я больше ничего не скажу о происшедшем, ибо, хоть я и узнал, почему страдает мужской пол, рыцарство еще не до конца умерло во мне.
      Однако хочу повторить еще раз: ребята, их было только десять.
      Ну, одиннадцать, если считать Реджину, но, рискуя стать назойливым, предлагаю остановиться на десяти с половиной. Понимаете, дело было так...
      ***
      Печенье раскрошилось - это звучит более поэтично, чем "Реджина Уинсом раскололась" - утром в понедельник, без четверти двенадцать.
      Я вышел из ванной, где поливал голову холодной водой, не обнаружив в гостиной никого - кроме Реджины Уинсом. Она стояла в середине комнаты, теребя свой розовый свитер.
      - Снова вы? - Я подошел к зеленой подушке и растянулся на ней.
      Реджина выглядела совсем не так, как ночью, - впрочем, я, очевидно, тоже. Щеки ее покраснели, большие глаза ярко блестели. Она улыбалась, словно только что узнала, как это делается, и так этим увлеклась, что не могла остановиться.
      - Шелл... - заговорила она, ее голос звучал, как верхний регистр гобоя.
      - Да?
      Реджина не ответила - она продолжала улыбаться.
      Думаю, ее поведение было результатом промывания мозгов, проделанного самой жизнью, усталости, приближающейся к истощению, травмы, причиненной попытками выбора между раем и адом, чувством отчуждения от своих сестер по полу и ощущением того, что она отвергнута - не кем иным, как мною.
      Реджина сбросила туфли, стянула розовый свитер, а потом медленно сняла с себя все остальное. Она была потрясающе хороша, а при обстоятельствах, хотя бы приближающихся к нормальным, выглядела бы в высшей степени сексуальной, чувственной и желанной.
      Совершенно голая, Реджина стояла в нескольких футах от меня и по-прежнему улыбалась.
      - Ну вот! - драматически произнесла она. - Я сделала это! Вы победили, Шелл!
      - Я?
      - Да. Но теперь я чувствую себя свободной. Это чудесно!
      - Вы в самом деле выглядите чудесно - как прекрасный подарок, присланный в обычной запечатанной бандероли. Но, Реджина, в реальном мире, где мы с вами находимся, возникают иногда серьезные, а иногда маленькие и довольно смешные проблемы...
      - Шелл, я так рада! Не думала, что буду так себя чувствовать! Я просто не могу дождаться!
      - Чего?
      - Ну, я ведь сделала это - сняла одежду. Я перед вами. Это то, чего вы хотели... - Улыбка слегка увяла. - Не так ли? - Да, конечно...
      - Шелл, дорогой, возьмите меня!
      - Взять вас? Вы имеете в виду... Да, полагаю, вы имеете в виду как раз это.
      Так оно и было.
      В результате Реджина Уинсом пробудилась от сна, увидела свет - и была спасена.