Глава 4

УГОЛОВНОЕ ДЕЛО ДЛЯ МИСТЕРА АЛЛЕЙНА

Стоя на коленях на садовом коврике, Леди Аллейн посмотрела на сына.

— Что ж, мой дорогой, мне кажется, для одного дня мы посадили уже вполне достаточно. Увози свою тачку и приходи домой. Тяпнем по стаканчику шерри и поболтаем. Мы с тобой это заслужили.

Старший инспектор Аллейн послушно затрусил по дорожке, толкая перед собой тяжеленную тачку. Вывалив её содержимое в костёр, он смахнул со лба капельки пота и прошагал в дом. Полчаса спустя, приняв ванну, он присоединился к матери, поджидавшей его в гостиной.

— Садись к камину, сыночек. Наливай себе шерри. Я сберегла самую лучшую бутылочку на наш прощальный вечер.

— Мадам, — с чувством произнёс Аллейн, — вы — идеальная женщина.

— Нет, всего-навсего идеальная мама. Я люблю польстить себе, почитая свою персону хорошей воспитательницей. Ах, как тебе идёт вечерний костюм, Родерик. Жаль, твоему братцу не достаёт такой утончённости. Джордж всего выглядит слишком расхлябанным.

— Джордж — славный малый, — улыбнулся Аллейн.

— Да, я его тоже люблю.

— Вино и впрямь замечательное. Жаль, что это наш последний вечер. Три дня у Батгейтов и — письменный стол, телефон, незабываемые запахи Ярда и славный старина Фокс, улыбающийся до ушей. Впрочем, я уже изрядно соскучился по своей работе.

— Родерик, — укоризненно произнесла леди Аллейн. — Ну почему ты не хочешь прогуляться вместе со мной в Татлерз-энд?

— По одной простой причине, мамуля — сердечный приём меня там не ждёт.

— Почему ты так думаешь?

— Мисс Трой меня на дух не выносит.

— Ерунда! Она — очень милая и толковая молодая особа.

— Мамочка, дорогая!

— Зайдя к ней, я пригласила её отужинать с нами, пока ты здесь. Она согласилась.

— А потом, когда пришло время, отказалась.

— Причина у неё была вполне веская — согласись.

— Допустим, — кивнул Аллейн. — Она ведь, как ты выразилась — очень толковая молодая особа.

Леди Аллейн перевела взгляд на висевший над камином портрет.

— Нет, дорогой, не может она к тебе так относиться. Этот портрет уверяет, что твои рассуждения ошибочны.

— Эстетическое восприятие объекта живописи не имеет ничего общего с личным отношением.

— Вздор! Не болтай напыщенную чепуху о вещах, в которых не смыслишь.

Аллейн усмехнулся.

— И вообще, — величественно продолжала леди Аллейн. — Ты стал жутко упрямый и своенравный.

— Мамочка, — взмолился Аллейн. — Можно подумать, что виноват я, а не эта особа!

— Я вовсе тебя не виню, Родерик. Налей себе ещё стаканчик. Нет-нет, мне не надо.

— Как бы то ни было, я рад, что этот портрет достался тебе, — сказал Аллейн.

— А в Квебеке ты с ней часто встречался?

— Нет, мамуля, — улыбнулся Аллейн. — Совсем немножко. Мы с ней раскланивались, когда приходило время трапезничать, да и порой вели светские беседы в гостиной. В последний вечер я сводил её в театр.

— Ну, а там хоть лёд растаял?

— Нет, но мы держались очень вежливо.

— Ха! — хмыкнула леди Аллейн.

— Мамочка, — сказал Аллейн. — Ты же знаешь, я — сыщик. — Он приумолк, с улыбкой глядя на неё. — Ты просто очаровательна, когда краснеешь.

— Да, Родерик, не стану скрывать, я была бы счастлива женить тебя.

— Ну подумай сама — зачем я ей сдался? Выбрось эти мечты из головы, мамулик. Я сомневаюсь даже, выдастся ли мне вообще ещё хоть раз случай перекинуться словом с мисс Агатой Трой.

В гостиную вошла горничная.

— Звонят из Лондона, мадам. Просят позвать мистера Родерика.

— Из Лондона? — скривился Аллейн. — Боже мой, Клибборн, неужели ты не могла сказать, что меня только что похоронили? Или — похитили инопланетяне.

Клибборн улыбнулась — терпеливой улыбкой хорошо вышколенной служанки, и распахнула дверь.

— Извини, мамочка, — сказал Аллейн и поспешил к телефону.

Уже снимая трубку, Аллейн ощутил неприятное лёгкое покалывание в затылке — предвестник дурных новостей, которые так часто сопровождали нежданные звонки из Лондона. Предчувствие не обмануло Аллейна. Он ничуть не удивился, услышав знакомый голос:

— Мистер Аллейн?

— Собственной персоной. Это вы, Уоткинс?

— Да, сэр. Очень рад вас слышать. Заместитель комиссара хотел бы поговорить с вами, сэр.

— Я готов!

— Мистер Аллейн? — ворвался в трубку новый голос.

— Здравствуйте, сэр.

— Вы можете идти, Уоткинс, я вас потом вызову. — Непродолжительное молчание, потом: — Как дела, Рори?

— Все прекрасно, спасибо, сэр.

— Готов выйти на работу?

— Да. Вполне.

— Что ж, тогда слушай. Как ты относишься к тому, чтобы впрячься в оглобли на три дня раньше срока? Дело в том, что преступление случилось буквально в двух шагах от твоего дома, а местная полиция обратилась к нам. Если согласишься, ты нас здорово выручишь.

— Разумеется, сэр, — с упавшим сердцем ответил Аллейн. — Когда приступить?

— Немедленно. Речь идёт об убийстве. Запиши адрес: дом Татлерз-энд…

— Что! Прошу прощения, сэр. Да?

— Там закололи женщину. Ты, случайно, не знаешь это место?

— Знаю, сэр.

— Тр-ри минуты, — задребезжала телефонистка.

— Продлите время, пожалуйста. Рори, ты меня слышишь?

— Да, сэр, — ответил Аллейн, заметив, что телефонная трубка в его руке вдруг почему-то стала липкой.

— Этот дом принадлежит художнице, мисс Агате Трой.

— Я знаю.

— Все подробности узнаешь от местного суперинтенданта Блэкмана — он сейчас находится там, на месте преступления. Убили натурщицу и все обстоятельства смахивают на умышленное убийство.

— Простите, я не расслышал.

— Я говорю, что жертва — натурщица. Я уже выслал к тебе Фокса со всей командой. Очень признателен. Извини, что пришлось потревожить тебя раньше понедельника.

— Ничего, сэр.

— Вот и замечательно. Жду твоего рапорта. И тебя самого, разумеется. Жму лапу. До скорого.

— До свидания, сэр.

Аллейн возвратился в гостиную.

— Ну что? — спросила мать. В следующий миг, увидев лицо сына, она выпрыгнула из кресла и подлетела к нему. — Что случилось, старичок?

— Ничего, мэм. Из Ярда звонили. Хотят, чтобы я провёл расследование. Это здесь, в Татлерз-энде.

— Что там стряслось?

— Похоже — убийство.

— Родерик!

— Нет, нет. Хотя в первое мгновение я тоже об этом подумал. Убили натурщицу. Я должен ехать, не мешкая. Могу я взять твою машину?

— Конечно, дорогой. — Леди Аллейн нажала на кнопку звонка и, когда вошла Клибборн, попросила: — Клибборн, принеси пальто мистера Родерика и скажи, чтобы Френч приготовил машину.

Когда Клибборн удалилась, старушка стиснула сухонькой ручонкой ладонь Аллейна.

— Пожалуйста, передай мисс Трой, что я буду счастлива её видеть…

— Да, моя хорошая. Спасибо. Но сперва я должен разобраться в случившемся. Не забудь — речь идёт об убийстве.

— Надеюсь, ты не сразу включишь Агату Трой в число подозреваемых?

— Если такое случится, я немедленно уволюсь. Спокойной ночи. Не жди меня — я могу задержаться.

Вошла Клибборн с его пальто.

— Допей шерри, — велела мать. Аллейн послушно осушил стакан. — И, Родерик, загляни ко мне, когда бы ты ни вернулся.

Аллейн поклонился, легонько чмокнул мать в щеку и поспешил наружу.

Вечер стоял зябкий, похоже даже — намечался лёгкий морозец. Аллейн отпустил шофёра и уселся за руль сам. По пути в его мозгу отчётливо представились три картины. Причал в Суве. Агата Трой, стоящая в замасленном рабочем халате и любующаяся морем, в то время как свежий бриз треплет её волосы. Агата Трой, прощающаяся с ним на берегу реки Святого Лаврентия.

Мощные фары автомобиля выхватили из темноты заросли рододендрона и стволы деревьев, а за ними — запертые ворота и фигуру констебля. В лицо Аллейна брызнул луч фонарика.

— Прошу прощения, сэр…

— Все в порядке. Старший детектив-инспектор Аллейн из Скотленд-Ярда.

Констебль отдал честь.

— Вас ждут, сэр.

Ворота распахнулись и Аллейн проехал внутрь. Аллейну показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он подкатил по длинной извилистой подъездной аллее к ярко освещённому крыльцу. Там его встретил другой констебль и провёл в уютный холл, в котором приятно потрескивал зажжённый камин.

— Я передам суперинтенданту, что вы приехали, — сказал констебль, но в эту самую минуту слева открылась дверь и из неё вынырнул тучный человек с багровой физиономией.

— О, привет, привет! — радостно расплылся он. — Рад, что вы приехали, старина. Целую вечность вас не видел.

— Да уж — вечность, — сказал Аллейн. Они обменялись рукопожатием. Блэкман служил в Боссикоте суперинтендантом уже шесть лет, но они были знакомы с Аллейном и прежде. — Надеюсь, я не слишком закопался?

— Напротив, вы примчались как ветер. Не прошло и получаса после нашего звонка в Ярд. Там сказали, что вы здесь, гостите у её милости. Давайте, проходите сюда.

Он провёл Аллейна в очаровательную гостиную с бледно-серыми обоями и полосатыми вишнёво-лимонными шторами.

— Что вам уже известно, мистер Аллейн?

— Только то, что закололи натурщицу.

— Да. Странная история. Я бы сам взялся за это дело, да только мы повязаны по рукам и ногам крупным ограблением ювелирного магазина, а людей у нас, сами знаете — раз-два и обчёлся. Вот комиссар и решил обратиться в Ярд. Он, кстати, был здесь, но только что уехал. Присядьте и я познакомлю вас со всей подноготной, а потом мы пойдём и взглянем на тело. Вас это устраивает?

— Вполне, — кивнул Аллейн.

Блэкман открыл пухлую записную книжку и начал рассказывать, время от времени заглядывая в неё.

— Особняк принадлежит члену Королевской художественной академии, мисс Агате Трой, которая третьего сентября возвратилась сюда после годичного пребывания за границей. Во время её отсутствия в Татлерз-энде проживала мисс Кэтти Босток, также художница. Мисс Трой взяла себе в ученики с постоянным проживанием восьмерых молодых людей, которые уже собрались здесь к моменту её приезда. Проживала здесь также и двадцатидвухлетняя Соня Глюк, которую мисс Босток наняла в качестве натурщицы на предстоящий семестр. Официально занятия должны были начаться с 10-го сентября, но фактически люди работали уже с 3-го. Начиная с 10-го и до пятницы, 16-го сентября, по утрам они ежедневно работали с обнажённой натурщицей. Шестнадцатого, три дня назад, класс отпустили на уик-энд, чтобы желающие смогли принять участие в лондонской выставке. Слуг в пятничный вечер тоже отпустили — они отправились в кино, в Бакстонбридж. Вольф Гарсия, один из студентов, не имеющий постоянного места проживания, оставался в студии. Дом был заперт. Гарсия, как говорят, уехал в субботу, позавчера. Во всяком случае, когда мисс Трой вернулась в субботу днём домой, Гарсии уже не было. Остальные ученики возвратились в воскресенье, вчера — кто на машине, кто на автобусе. Сегодня утром, 19-го сентября весь класс собрался в студии — это отдельное здание, находящееся примерно в сотне ярдов к юго-востоку от восточного крыла особняка. Вот, кстати, план особняка и студии. А вот — внутренняя планировка студии.

— Прекрасно, — кивнул Аллейн, разложив бумаги перед собой на небольшом столике.

Блэкман откашлялся и возобновил свой рассказ.

— В половине одиннадцатого все ученики, за исключением отбывшего куда-то Гарсии, были готовы приступить к работе. Мисс Трой распорядилась, чтобы они начинали без неё. Так у них заведено, за исключением тех случаев, когда натурщице задают новую позу. Натурщица приняла позу, в которой позировала ежедневно, начиная с 10-го сентября. Она лежала частично на отрезе шёлковой ткани, а частично — на голых досках подиума. Полностью обнажённая. Сначала она легла на правый бок. Одна из студенток, мисс Вальма Сиклифф, проживающая в Лондоне по адресу: Партингтон-мьюз, 8, обхватила натурщицу за плечи и резко опустила левое плечо вниз, прижав его к доскам подиума. Так у них уже повелось. Глюк громко выкрикнула «не надо!», но, поскольку она всегда противилась этой позе, мисс Сиклифф не обратила на неё внимания и прижала ещё сильнее. Глюк тогда издала, по словам мисс Сиклифф, слабый стон, странно дёрнулась и затихла. Мисс Сиклифф громко произнесла: «О, не притворяйся, Соня», и уже хотела встать и отойти, когда обратила внимание на то, что натурщица выглядит неестественно. Она позвала остальных посмотреть, в чём дело. Первой подошла мисс Кэтти Босток, а за ней двое учеников — мистер Уотт Хэчетт, австралиец и мистер Френсис Ормерин, француз. Хэчетт сказал: «Она в обмороке». Мисс Босток сказала: «Отойдите». Она пригляделась к натурщице. По её словам, ресницы девушки легонько трепетали, а ноги слегка подёргивались. Мисс Босток попыталась приподнять Глюк. Она обхватила её за плечи и потянула. Сначала тело натурщицы странно сопротивлялось, но потом вдруг подалось. Мисс Сиклифф громко закричала, что видит на шёлке кровь. Мистер Ормерин произнёс: «Монг дье[6], кинжал!».

Мистер Блэкман снова прокашлялся и перевернул страницу.

— Тогда все заметили, что из голубого шелка наружу торчит острие тонкого кинжала. Его просунули снизу в щель между досками помоста. Кинжал до сих пор находится на месте. Мисс Трой, придя в студию и увидев, что случилось, сразу же распорядилась, чтобы никто ни к чему не прикасался. При обследовании Глюк, обнаружено проникающее ранение в области четвёртого ребра в трех дюймах левее позвоночника. Из раны вытекала кровь. Мисс Босток тщетно попыталась остановить кровотечение с помощью какой-то тряпочки, а пришедшая в эту минуту мисс Трой отправила мистера Бейсила Пилгрима — это тоже один из учеников — звонить врачу. Доктор Амптхилл, прибывший десятью минутами спустя, констатировал смерть. По словам мисс Трой, Глюк умерла через несколько минут после её — мисс Трой — прихода в студию. Перед смертью Глюк ничего не сказала.

Мистер Блэкман закрыл книжечку и положил на стол.

— Это только мои рабочие записи, — скромно сказал он. — Рапорт я ещё не составил.

— Все вполне понятно, — вздохнул Аллейн. — Вы уже могли бы выступить перед присяжными.

Жирная физиономия суперинтенданта блаженно расплылась.

— Времени у нас было не так уж много, — заметил он. — Странная история. Мы успели взять у всех показания. Кроме этого Гарсии, конечно. В свете случившегося его исчезновение выглядит несколько подозрительным, но он вроде бы заранее предупредил, что в субботу утром отправится путешествовать автостопом, а примерно через неделю объявится в Лондоне. У нас есть адрес, по которому он распорядился отправить туда свой багаж. В субботу, в три часа дня, когда вернулась мисс Трой, его багаж уже отправили. Мы пытаемся связаться с почтовой службой, но пока не можем найти нужного курьера. Судя по всему, Гарсия жил прямо в студии и вещи его хранились там же. Я отправил циркуляр в полицейские участки на пятьдесят миль вокруг, указав приметы Гарсии. Вот его описание: рост — около пяти футов девяти дюймов, лицо бледное, глаза карие, очень худой. Волосы тёмные и густые, довольно длинные. Одет обычно в старые серые брюки и плащ. Шляпу не носит. Возможно, имеет при себе рюкзак с рисовальными принадлежностями. Вообще-то он больше скульптор, но в свободное время любит порисовать. Все это мы выяснили, опросив всех остальных. Хотите взглянуть на их показания?

Аллейн на мгновение задумался, потом покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Я бы хотел сначала поговорить с мисс Трой. Тем более, что мы с ней знакомы.

— Неужели? Должно быть, её милость, будучи… как бы сказать… соседкой…

— Это скорее — шапочное знакомство, — прервал его Аллейн. — А что там у нас с врачами?

— Я обещал доктору Амптхиллу, что дам ему знать, как только вы появитесь. Он у нас считается официальным врачом полиции. В справочнике его фамилия идёт первой, так что Пилгрим вызвал его благодаря чистой случайности.

— Да, удачно вышло. Что ж, мистер Блэкман, тогда позовите его, а я пока побеседую с мисс Трой…

— Хорошо.

— Скоро уже прибудут Фокс и компания. Тогда мы вместе пойдём на место преступления. Где я могу найти мисс Трой?

— В кабинете. Я вас провожу. Это — на противоположной стороне от холла.

— Спасибо, я сам.

— Ладно, я вызову врача и присоединюсь к вам. Все ученики, по моему распоряжению, сидят в столовой под присмотром констебля. Пёстрая компания подобралась, — сказал Блэкман, устремляясь вслед за Аллейном. — Художники, одно слово. Сами увидите. Вон там — дверь в библиотеку. Я — мигом.

Аллейн пересёк холл, постучал в дверь и вошёл.

Комната была длинная, у дальней стены горел камин. Отблески пламени тускло отражались от бесчисленных книг, плотными рядами покрывавших все стены. Другого света в кабинете не было. Войдя из ярко освещённого холла, Аллейн был на мгновение почти ослеплён, и остановился в проёме двери.

— Что? — послышался голос из темноты. — Кто там? Вы хотите со мной поговорить?

Из темноты отделилась хрупкая стройная фигурка, привстав со стоявшего возле камина кресла.

— Это я, — сказал Аллейн. — Родерик Аллейн.

— Вы!

— Извините, что нагрянул без приглашения. Я думал, что, может быть, вам…

— Но… О, конечно же, проходите.

Тонкая фигурка приблизилась к нему и протянула руку. Аллейн извиняющимся тоном произнёс:

— Здесь довольно темно. Глаза ещё не привыкли…

— Ах, да! — Короткое движение и — возле стены вспыхнул торшер. Теперь Аллейн наконец увидел её отчётливо. На Трой было длинное неброское платье тёмного цвета. Выглядела она почему-то выше, чем ему помнилось. Лицо, обрамлённое коротко подстриженными чёрными волосами, казалось совсем бледным. Аллейн легонько пожал протянутую ему руку, чуть придержав её, а затем приблизился к камину.

— Очень мило, что вы пришли.

— Это не совсем так. Я приехал по долгу службы.

Трой вздрогнула и как-то сразу ощетинилась.

— Извините. Я сказала глупость.

— Если бы я не был полицейским, — поспешно добавил Аллейн, — я, наверное, в любом случае пришёл бы к вам. А вы могли бы смело послать меня на все четыре стороны, как при нашей первой встрече.

— Вы всегда будете напоминать мне о моих дурных манерах?

— Нет, я этого вовсе не хотел. Потом, ваши манеры совершенно не показались мне хоть сколько-нибудь дурными. Мы можем где-нибудь присесть?

— Разумеется.

Они сели возле камина.

— Что ж, — сказала Трой. — Доставайте свой блокнот.

Аллейн потрепал себя по карману пиджака.

— Да, он и в самом деле здесь, сказал он. — В последний раз я пользовался им в Новой Зеландии. Да, кстати, вы уже ужинали?

— Это имеет отношение к делу?

— Будет вам, — улыбнулся Аллейн. — Не превращайтесь во враждебно настроенного свидетеля ещё до начала военных действий.

— Не надо зубоскалить! О, черт — опять нагрубила. Да, спасибо, я поковыряла кусок жилистой курицы.

— Отлично! Значит, стакан портвейна вам не повредит. Мне не предлагайте — на службе пить не положено. Разве что — с каким-то коварным умыслом. Вас, должно быть, сильно потрясла эта история?

С минуту помолчав, Трой ответила:

— Покойники всегда приводили меня в ужас.

— Я вас понимаю, — кивнул Аллейн. — Я тоже когда-то боялся мертвецов. До войны. Впрочем, я и теперь не могу спокойно относиться к смерти.

— Она была такой юной глупышкой… Скорее — хорошеньким зверьком, чем разумной женщиной. И вдруг — такое. Она даже мёртвая выглядит скорее удивлённой… Как при жизни.

— Да, такое случается, — вздохнул Аллейн. — Хотя порой такие наивные простушки оказываются весьма и весьма смышлёными. Родные или близкие у неё есть?

— Представления не имею. Она жила одна — официально, по крайней мере.

— Что ж, это мы выясним сами.

— Что я должна сделать? — спросила Трой.

— Я хочу, чтобы вы как можно больше рассказали мне об этой девушке. О том, как она погибла, я уже знаю и, как только мои люди приедут из Лондона, мы пройдём в студию. Пока же я хочу знать, не пришли ли вам в голову какие-нибудь мысли, которые могут пролить свет на случившееся. Спасибо, что вы распорядились оставить все как было. К сожалению, не многие способны подумать об этом перед лицом трагедии.

— Нет, никаких мыслей у меня нет, но об одном я хочу вас предупредить сразу. Я запретила своим ученикам говорить на эту тему с полицейскими. Я знала, что в волнении они наговорят всяких глупостей, и решила, что первые показания должна дать сама.

— Понимаю.

— Я готова дать их сейчас.

— Официально? — небрежным тоном спросил Аллейн.

— Как хотите. Перевернув подиум, вы увидите, что кинжал вставлен снизу в щель между досками.