Он нахмурился.
      - Какие деньги?
      - Двадцать пять тысяч долларов. Деньги, которые ты потребовал за то, чтобы больше никогда со мной не встречаться...
      - Что?!
      Шок, который был в этом коротком единственном слове, будто взорвался и эхом отдался в комнате. Уитни посмотрела в глаза своему мужу и внезапно поняла, что в то давно минувшее лето случилось нечто большее, чем то, что произошло с ними, ужаснее, чем кто-либо из них мог вообразить.
      - Алекс, - теперь уже она обхватила его лицо руками и заглянула в глаза, - мой отец сказал, что ты устроил все так, чтобы он застал тебя при попытке соблазнить меня той ночью.
      - Господи Иисусе! И ты поверила ему?
      - Ты же поверил тому, что я не хочу бежать с тобой?
      Последовало молчание, и тогда Алекс взял ее руки в свои.
      - Послушай меня, - сказал он яростно. - Я любил тебя. Вот почему я не мог овладеть тобой в конюшне - дьявол, я понимал, что ты заслуживаешь большего, нежели постель из сена. Я хотел, чтобы все было по-честному.
      - О, Алекс...
      - Я сказал твоему отцу, что хочу просить тебя стать моей женой. И он он рассмеялся, Уитни. Он сказал, что ты просто играешь в игры, что ты не выйдешь замуж ни за кого, разве что за человека с луны. Он сказал, что, к несчастью, у тебя есть наклонности баловаться с прислугой...
      - Это неправда! Ты должен был понять, что он лгал.
      - Я не поверил ему - тогда. Но на следующую ночь, когда я ждал и ждал...
      Уитни подняла лицо и прижала в поцелуе губы к его рту.
      - О, любимый мой, - прошептала она. - Мы столько лет истратили впустую.
      Алекс обнял ее крепче.
      - Когда я узнал, что "Тернер Энтерпрайзиз" терпит крах, я сказал себе вот шанс отомстить, и он был слишком сладок, чтобы упустить его. Но я пытался обмануть самого себя. Я просто ждал удобного случая встретиться с тобой снова - и понял это, как только увидел тебя.
      - День; когда ты сделал мне предложение, был похож на сон, - сказала она тихо. - И потом, та неделя в Сан-Франциско, я была так счастлива, но затем, когда мы приехали в хижину на Тахоэ, я начала думать о... о причинах, по которым ты решил жениться на мне, и я понимала, что слишком люблю тебя, чтобы продолжать притворяться. Вот поэтому я наговорила тебе эти ужасные вещи о том, почему больше не хочу и не могу любить тебя.
      Алекс вздохнул.
      - Я думал, что ты меня ненавидишь. Я говорил себе, что мне нужно тебя отпустить, - и тогда оказалось, что ты беременна. Бог меня простит, но это была единственная возможность удержать тебя.
      Уитни повернула к нему лицо, и они поцеловались. Когда поцелуй закончился, она коснулась рукой его щеки.
      - Алекс? Твоя... твоя секретарша очень хорошенькая?
      Алекс ухмыльнулся.
      - Как же это понимать, миссис Барон, вы ревнуете?
      - Просто скажи, так ли это?
      - Да. И внуки ее думают точно так же. Брови Уитни поползли вверх.
      - Ее внуки? - Улыбка заиграла на ее губах. - И в самом деле, - сказала она и рассмеялась, - внуки ее, да?
      Алекс улыбнулся.
      - Она говорит, что внуки - это замечательное открытие. - Он коснулся пальцем губ Уитни. - И если она права, может быть, появление маленького Барона-Тернера смягчит сердце Дж. Т.
      Уитни вздохнула и обвила руками шею мужа.
      - Ну, - сказала она мечтательно, - осталось разрешить только одну проблему.
      Он широко улыбнулся.
      - Какую?
      - Ты перестанешь обращаться со мной так, будто я сделана из стекла. Мой доктор говорит, что мы - беременные дамы - очень стойкие пациенты.
      Он кивнул.
      - Я знаю, что перегибаю палку. Но я столько раз был близок к тому, что чуть было не потерял тебя...
      Уитни улыбнулась.
      - Ты никогда больше меня не потеряешь, любимый. Клянусь.
      Алекс привлек ее к себе.
      - Ну тогда, - сказал он тихо, - нам просто придется найти способ убедить меня, что ты не хрустальная ваза.
      Ее руки погладили его затылок, и она поймала его губы своим ртом. Они целовались долго-долго, и когда наконец отодвинулись друг от друга, глаза Уитни сияли.
      - Думаю, что знаю, как это сделать, - сказала она.
      И она была права. Она знала.