КАК ОПРЕДЕЛИТЬ, ЕСТЬ ЛИ В ТЕБЕ ЖУРНАЛИСТСКИЙ ДАР И МОЖНО ЛИ ЕГО КУПИТЬ ЗА ДЕНЬГИ

Конечно, в наше время почувствовать себя потенциальным журналистом нетрудно.

Моя дочь однажды попросила купить ей диктофон, а когда я его купил, то она стала брать у меня интервью. Первое же, что она спросила, сколько женщин было у меня до моей нынешней жены – ее мамы. Интересно, что жена стояла тут же, в ожидании моих ответов, изображая заинтересованную аудиторию. Я замялся и спросил, не хочет ли дочь, чтобы я рассказал ей что-то о журналистике. На что дочь ответила, что спрашивает то, что требуется, потому что если количество любовниц у меня было больше двадцати, то она сможет продать эту заметку местной газете. А на вырученные деньги они с ее мотоциклистом купят побольше бензина, чтобы уехать подальше от наших замечаний.

Такое представление о журналистике типично: достаточно взять любой гламурный журнал и увидеть на фото, как какая-то девица сует микрофон под нос местной звезде. Так что, если рассматривать журналистику как процесс покупки дешевого диктофона и последующий поход на светскую тусовку, то вы, безусловно, журналист. Однако в этой простоте спрятались первые трудности: на тусовке вы должны встретить звезду, она должна согласиться дать интервью, и, в конце концов, вы где-то должны это все опубликовать, чтобы получить деньги. Упоминание денег за вашу работу неслучайное, ибо мы рассматриваем журналистику не как хобби, а как профессию.

Но даже если у вас есть микрофон и звезда, то начинаются сущностные проблемы.

Во-первых, нужно понять, о чем спрашивать это одноклеточное существо в узком платье и на шпильках.

Во-вторых, вы осознаете, что это существо не может ответить ничего, кроме фразы: «Я хотела бы, чтобы на земле не было войны».

А в-третьих, кто вам заплатит за этот бред?

Это вопрос закономерный, потому что деньги платят за что-то оригинальное. Например, за разговор со звездой, которая сделала столько подтяжек, что последние сорок лет скрывается от публики. Или за беседу с диктатором, который, сидя на атомной бомбе, уверяет вас, что это просто стул такой оригинальной формы.

Конечно, есть особая каста журналистов, которые столь авторитетны, что не они просят дать интервью, а к ним на интервью записываются в очередь. Понятно, что их время расписано надолго вперед.

Но ведь когда-то они были новичками, ведь когда-то они впервые почувствовали, что им нужно заниматься именно этой профессией.

Как же это происходит?

Рассмотрим пример.

Однажды в понедельник мой хороший приятель пошел в ресторан, где ему подали холодное мясо, да еще и обхамили.

Он пришел домой злой и стал сгонять злость на мухах в квартире, прихлопывая их местной газетой. Расправившись с мухами, он развернул газету и обнаружил в ней раздел «письма читателей». Редактор газеты, который находился в конфликте с мэром города и старался сделать все, чтобы его не переизбрали на новый срок, предлагал всем писать, что в городке не так.

Мой приятель был настолько зол, что написал в эту газету письмо о случае в ресторане. Эту заметку тотчас же опубликовали.

На другой день он пошел в тот же ресторан, где ему подали такое же мясо и обхамили дважды. Один раз по традиции, второй раз за заметку.

Приятель тут же прибежал домой и написал в эту газету снова.

Потом он снова пришел в ресторан, но все повторилось, несмотря на письма.

Так продолжалось всю неделю, за исключением четверга, когда его за заметки побили на заднем дворе ресторана.

Но, как известно, пятница – благословенный день!

В пятницу он вновь пошел в ресторан и, к удивлению, обнаружил там кучу всякого народа.

Там были санитарная инспекция, которая исследовала мясо, несколько представителей совета по этике и даже небольшая демонстрация местного союза вегетарианцев, которая требовала запретить в публичных местах продавать бифштексы и носить шубы, хотя шубы в этом ресторане никто не носил.

Приятель пришел домой, посчитав свой долг выполненным.

Но в понедельник ему позвонили из газеты и попросили прийти в редакцию.

Он думал, что его будут бить прямо там, но оказалось, что в кабинете главного редактора его ждали мэр этого городка и масса репортеров.

Мэр на моего друга вначале злобно зыркнул, но когда включили видеокамеры, он вдруг стал трясти ему руку, улыбаться и говорить, что именно благодаря таким людям, как мой приятель, наш город искореняет пороки. И он, мэр, решил лично поблагодарить газету и этого читателя, который рассказал правду про этот нехороший ресторан – последний недостаток при его правлении. На этих словах мэр так сжал руку приятеля, что захрустели кости.

Далее мэр отметил, что мой приятель не склонился перед трудностями. Целую неделю он ел холодные бифштексы, подвергая свое здоровье риску, и в режиме «онлайн» сигнализировал обществу, что порок неискоренен. И он, мэр, лично благодарит моего приятеля и заявляет, что если его, мэра, снова переизберут, то мясо будут подавать только при температуре, рекомендованной федеральным бюро по питанию.

Вспомнив несколько цитат из конституции, мэр отбыл, не забыв на прощанье снова до хруста сжать руку правдолюбцу.

Приятель уже собрался уходить, но неожиданно главный редактор попросил его задержаться и спросил, чем он занимается. Приятель ответил, что у него небольшой магазин скобяных товаров и что он там работает до семи. Тогда редактор предложил, чтобы после семи мой приятель ходил по разным ресторанам, пробовал мясо и тестировал эти рестораны на наличие хамства. И еженедельно писал об этом отчеты, причем правду. Приятель спросил, за чей счет будет еда. Редактор ответил, что за счет редакции. Услышав это, приятель сразу согласился. Напоследок редактор сказал, что в его заметках, кроме имени, будет стоять фраза «наш ресторанный критик», но это не отразится на гонораре.

Итак, приятель начал ходить по ресторанам и коряво, как мог, писать об этом. Поначалу от его писанины все падали в обморок. Потом кулинарные заметки приятеля стали править всей редакцией. Но постепенно новоявленному критику стало интересно, а как пишут другие. Он стал вдумываться в прочитанные чужие тексты и понял, что, оказывается, любая заметка имеет свой размер, стиль и жанр. И приятель постепенно стал писать лучше, параллельно искореняя рестораны с холодным мясом и хамством.

Его несколько раз снова били, о чем он также не забывал написать.

Однако появилась другая проблема – в городке уже все знали о его миссии, и когда он приходил, то ему в любом ресторане, под видом прозаического бифштекса, подавали только мраморное мясо, привезенное накануне спецрейсом из Аргентины. Причем бифштекс подавала одна и та же официантка, в которой нетрудно было узнать победительницу местного конкурса красоты.

Тогда приятель пришел к редактору и честно сказал, что его миссия исчерпана. Он заявил, что ему, конечно, нравится вот уже три месяца каждый день обедать за счет местной газеты, но он помнит просьбу редактора – писать правду. А правда в том, что рестораны стали лучше, а специально писать плохо о них он не может и не хочет.

Редактор задумался. Он не хотел терять моего приятеля, потому что его заметки пользовались успехом, кроме того, он ему мало платил.

– Знаете что, – предложил он, – вы, по-моему, так хорошо стали разбираться в ресторанах, что можете просто писать о хороших блюдах и о правильной еде. Ведь вы это понимаете лучше, чем кто-либо в нашем городе.

Приятель согласился. Он действительно увлекся этим странным занятием.

– Только теперь я не буду вам оплачивать обеды, – осторожно сказал редактор.

– Не проблема, – ответил приятель, – рестораторы готовы возить мне все на дом, лишь бы я о них написал.

А дальше получилось вот что: заметки приятеля стали перепечатывать большие журналы, потом он стал для них писать.

Теперь он один из крупнейших кулинарных журналистов, или, другими словами, ресторанных критиков, и даже участвовал в переиздании нескольких томов знаменитой французской кулинарной энциклопедии «Ларусс».

А сейчас внимательно разберем этот случай. Только внимательно, потому что в нем, как мне кажется, как в капле воды, отражается весь мир журналистики.

Начнем с того, что приятель столкнулся с неким недостатком. И неважно, что эта была его личная проблема.

Главное, что он определил: вот «это» – недостаток.

Второе: он, обуреваемый чувствами, решил об этом написать.

Тут тоже есть важное и неважное.

Неважно, что этот недостаток просто ему не нравился. Согласитесь, мы ежедневно с вами сталкиваемся с миллионом недостатков. Сотни газет предлагают нам об этом написать.

Но вот вопрос – а мы пишем? Нет.

А он написал.

Иначе говоря, он решил предать некий, как он считал, негативный факт общественной огласке. Почему? Потому что у него появилось внутреннее ощущение, что этот факт общественно значим. Это очень важный и принципиальный момент. И действительно, почему мы с вами должны есть холодное мясо под хамские выкрики?

Далее, он не побоялся снова приходить в этот же ресторан, не побоялся писать заметки и оказался правдивым человеком.

Но и это не все.

Он не использовал свои возможности в личных целях. То есть не делил рестораны на хорошие и плохие, не брал взятку в виде денег, выпивки или поцелуев победительницы конкурса красоты.

Когда тема себя исчерпала, он честно об этом признался, а когда ему предложили поменять жанр, он согласился, хотя ему пришлось многому научиться заново.

Не подумайте, что я хвалю своего приятеля. Я просто констатирую значимые вещи.

Смею заявить, что мой приятель – настоящий журналист, хотя никогда этому не учился, да и если бы я тогда ему это сказал – он бы крайне удивился.

Итак, подведем некий итог.

Вы должны уметь, сообразно внутренним критериям, отличать плохое от хорошего, вы должны чувствовать недостатки жизни.

Вы должны не побоятся публично заявить об этих недостатках.

Вы должны написать или сказать об этих недостатках так, чтобы на это обратило внимание как можно больше людей.

Вы должны понимать, что далеко не все считают недостатком то, что считаете вы. Более того, вы должны быть готовы, что вам придется в темном переулке встретиться с авторами этих недостатков.

Вы должны понимать, что один раз написать о недостатках – это просто нагреть воздух. Радио, телевидение, Интернет, блоги – это все размывает вашу проблему, она теряется в потоке информации. Поэтому вы должны быть готовы снова и снова говорить на ту же тему, чтобы какой-то человек однажды сказал жене: «Слушай, этот парень уже в пятый раз пишет об этом ресторане. Может, не пойдем в него, а выберем другой?»

И это будет ваша маленькая журналистская победа.

Прочитав этот итог, вы можете удивиться: разве я пишу о профессии? Вроде бы пишу просто о некоторых человеческих качествах.

И да, и нет.

Если вы пишете неграмотно – вы можете подучиться.

Если вам нравится чей-то журналистский стиль – вы его можете освоить.

Если вы хотите писать о какой-то удивительной, доселе неизвестной вам профессии – вы можете ее изучить.

Вы не можете только одно – заставить себя рассказывать об этом другим. Это дар, это особое человеческое свойство.

Оно либо есть, либо его нет.

И именно этот дар отличает журналиста от всех прочих людей. Это как будто подвид homo sapiens.

Вы видите недостатки и не можете с ними мириться?

Вам хочется, чтобы негодяи сидели в тюрьме?

Вы знаете, как красиво одеваться, и вы хотите, чтобы так же красиво одевались другие?

Вокруг вас сотни действительно талантливых людей, и вы хотите с их талантом познакомить других?

Вы хотите, чтобы то, что знаете вы, узнали миллионы?

Это значит, что свое личное вы считаете общественно значимым.

Это значит, что вы социальная личность.

Это значит, что вы можете стать журналистом.

Ибо профессия журналиста на девяносто девять процентов состоит из его личных человеческих качеств.

И никак иначе.

КАК СДЕЛАТЬ ПЕРВЫЙ ШАГ И НЕ УПАСТЬ В ОБМОРОК

Мы с вами уже говорили, что зародыш журналистики – в вашем желании рассказать всем о своем, личном, или о том, что привлекло ваше внимание. Мы говорили также о том, что это желание непреодолимо. Вас распирает от этого желания.

Но вам страшно.

Мне тоже бывает страшно. У меня есть несколько страхов, которые я старательно пытаюсь изжить.

Например, страх перед тещей. Мне все время кажется, что она скажет, что останется у нас еще на три месяца.

Этот страх меня парализует.

Ваш страх другой природы. Это страх перед неизвестностью.

Однажды теща сказала, что сделает для меня торт. Но оказалось, что к торту нужен крем. И я был привлечен к взбиванию этого крема.

Я стоял в красивом фартуке в цветочек и томился неизвестностью – я не понимал, сколько мне его взбивать. Я бешено вращал взбивалку и думал о потерянной жизни. Я подсчитывал, сколько гениальных книг мог написать и сколько талантливых передач мог провести.

Но я не писал и не вел. Я взбивал крем. В это время теща говорила по телефону. Она, наверное, поговорила со всеми своими подругами, даже с теми, которые перестали разговаривать с ней много лет назад. К этому времени я взбил уже такую пену, которой хватило бы, чтобы поставить в центр торта саму тещу.

Потом она вошла и сказала, что я все испортил, ибо крем нужно было взбивать медленно и не более пяти минут. И я должен начать все сначала.

Почему я привел этот пример? Потому что иногда страх нами сильно преувеличен.

Но вернемся к страху первого шага. Действительно, с какой стати в местной газете должна появиться ваша крохотная заметка, написанная дрожащей рукой.

Я обещал в этой книге говорить вам правду, и я правдиво и честно отвечаю на этот вопрос.

Она появится минимум по трем причинам:

1. В любой газете, радиостанции или на телеканале все места всегда заняты. Это правда, но одновременно это ложь. Во всех этих местах всегда нужны свежие талантливые люди, только об этом не дают объявлений. Я лично никогда не встречал объявления: «Нам нужен ведущий для вечернего шоу!» И я понимаю, почему так не пишут – потому что на телевидение тут же набегут тысячи сумасшедших, считающих, что мама родила их именно для этого. Но ответственно заявляю: хороший ведущий, хороший журналист всегда нужен.

2. Вам кажется, что если вы придете в местную газету, то есть просто зайдете с улицы и предложите свою заметку, например, о том, что лебеди прилетели на местное озеро, или о том, что заезжая рок-группа играла из рук вон плохо, то на вас рявкнут и спустят с лестницы. Это еще один миф. Полная ерунда! Вас могут принять холодно, равнодушно, ведь в любую редакцию каждый день приходят десятки графоманов. Но любое руководство крайне заинтересовано, чтобы у них появлялись свежие люди. Штатные сотрудники газеты не могут пересчитать всех лебедей и прослушать все рок-концерты. Есть понятие «внештатный сотрудник». А их могут быть десятки. И вы можете стать одним из них.

3. Вам кажется, что в редакции сидят люди, вцепившиеся в свой стол зубами, и что они швырнут в вас пару гранат, боясь конкуренции. И да, и нет. Никто не хочет терять работу, это правда. Но одновременно, любой сотрудник любой редакции мечтает найти молодого талантливого человека, чтобы тот стал его учеником и последователем. С какого-то момента ты понимаешь, что тебе не вечно сидеть за этим столом, и в тебе просыпается странное профессиональное отцовское чувство. Ты ищешь талант, чтобы передать ему то, что умеешь. Вы, наверное, много раз слышали фразу: «Он был моим учителем в профессии». Это не выдумка, это действительно существует. Прямое доказательство – эта книга. Я бы мог ее не писать, ведь вы можете из книги многому научиться и стать талантливей меня. Но видите, я этого не боюсь. Правда, потому, что мне за эту книгу обещали хороший гонорар. Но, если честно, я лично привел в журналистику несколько человек, которыми горжусь.

4. Очень важная причина, на которую указывают все психологи. Она называется «боязнь отказа». Вспомните себя, как вам трудно было признаться вашей любимой, что ей пора стать вашей женой. Или как мучительно прийти к кому-то и что-то попросить. Однако, как выясняется, тут ничего странного нет. Просто человек боится, что ему скажут «нет». Услышать это слово крайне неприятно – это факт. Но мой друг – психолог, объяснил мне, что эта боязнь особенная. Вам еще не сказали «нет», вы еще никуда не ходили, но вам уже неприятно, потому что вероятность того, что вам скажут «нет», – пятьдесят процентов. И вы в этот момент не думаете, что есть еще пятьдесят процентов, в которые вмещается слово «да». Вы думаете только об отказе, концентрируетесь на нем, стараетесь избежать возможных неприятных эмоций и в результате никуда не идете. Иначе говоря, по факту вы потерпели неудачу, даже не сделав первого шага. Это много раз было в вашей и моей жизни. Но мой друг объяснил мне, как от этой боязни избавиться. Он сказал: нужно понять, что когда ты идешь к кому-то что-то просить или предлагать, то главная неприятность, которая может с тобой произойти, – это то, что тебе просто скажут слово «нет». И все! То есть тебя не будут оскорблять, звать охрану, унижать, тебя не будут позорить перед твоими родителями. Тебе просто скажут «нет». И ты уйдешь и может никогда больше не встретишь этих жалких черствых людей, не понимающих твой грандиозный талант. Например, моя дочь много раз ходила на различные актерские пробы, и ей всегда отказывали. Но она приходила домой и говорила, что все они дураки, так как не разглядели ее уникальное дарование. Лично я знаю только два таланта у моей дочери: выжимать у меня деньги на вечеринки и сбегать вечером из дома со своим мотоциклистом. Но она утверждает, что ее способности этим не ограничиваются и что скоро мир содрогнется. По факту дочь права, я не думаю, что у нее скоро появится депрессия. Так что и вам не стоит фатально относиться к отказу.

Но представим себе, что вам скажут «да». Ведь это может повернуть вашу жизнь. Так ответьте мне, стоит ли бояться слова «нет», если вы сами множеству людей говорили это слово и от этого никто не умер.

Однако вернемся от надуманных предубеждений к реальным проблемам. Конечно, не так все просто. Вы можете принести заметку в редакцию, но ее не опубликуют. Если вы помните разговор с издателем в начале книги, то смею вас уверить – он был прав.

Он меня не публиковал, потому что моя писанина была некондиционна. Проблема была в том, что я, начитавшись великих фантастов, пытался писать про инопланетян, не понимая, что эти писатели, рассказывая про инопланетян, на самом деле пишут про нас, про людей. А про людей я писать не мог – не хватало опыта. В шестнадцать лет хорошо пишутся только стихи про разбитую любовь. Придумать «шестиногого» просто, а заставить читателя увидеть в нем человека – сложнейшая задача.

В вашем первом журналистском шаге важна адекватность. Я знаю десятки прекрасных молодых людей, которые, зная о том, что журналистика на девяносто процентов – их личность, забыли себя спросить: а из чего состоят остальные десять процентов.

Это вопрос принципиальный, им и займемся.

Представим себе, что вы редактор, а я принес вам заметку про лебедей.

Вы читаете: «Сегодня я видел лебедей в пруду. Они прилетели на неделю раньше. Их было пять. Один черный».

– И что? – спрашиваете вы.

– Ничего, – говорю я. – Публикуйте и давайте деньги, только побыстрей – я еще не завтракал.

– А что тут публиковать?

– Я хочу быть репортером, – нервно отвечаю я. – Прилетели лебеди – я о них написал. Не хотите эту заметку – возьмите другую. «Вчера в клубе был рок-концерт. Группа играла плохо. Народ крепко выпил. Потом гитаристу разбили гитару, и была драка. Всех арестовали».

– Ну и что, – устало говорите вы, мечтая вышвырнуть меня в окно. – Почему это должно быть в газете?

– Потому что это – правда! – важно говорю я. – Это произошло. Я это видел, а другие нет. Я хочу, чтобы про это узнали другие. Я читал в книге о журналистике, что меня это должно распирать. Вот оно меня и распирает. Давайте быстрее деньги, а то у вас перед входом парковка дорогая.

– Да, парень, – говорите вы, привычно доставая из-под стола бейсбольную биту, – сейчас мы решим все твои проблемы!..

Парадокс ситуации в том, что увиденное вами – это действительно правда. Более того, в некоторых странах в 19-м и начале 20-го века репортеры именно так и писали. Просто событие – и все. Но сейчас так писать невозможно – читать неинтересно.

Оказывается, что оставшиеся десять процентов журналистской профессии не менее важны, чем предыдущие девяносто. В них – мастерство журналиста как профессионала.

Оказывается, что ваши мысли и то, что изложено на бумаге, – это разные вещи.

Да, вы видели лебедей, вы видели, как они красивы, как грациозно плавают по пруду. То, что вы видели, – вы и написали.

Но дело в том, что вы это написали так, что в человеке, который это читает, эта картина не появляется. Вы не сумели найти точных и нужных слов, чтобы читатель воссоздал картину того, что вы увидели.

Описывая драку в клубе, вы помните, что вам особо понравился момент, когда гитариста ударили его же гитарой по голове. Вам было смешно, но описать эту сомнительную радость вы не смогли – не знаете как.

Вы как иностранец в своем же государстве, где вас вдруг перестают понимать.

Вы не владеете технологией профессии журналиста. Да и откуда вам ею владеть, вы ведь нигде не учились. Так вот, те молодые таланты, о которых я писал, так и не стали журналистами, потому что не поняли, что журналистика – это полноценная профессия. А любая профессия отвечает на два вопроса: «что?» и «как?»

И если «что?» целиком зависит от вашего внутреннего таланта увидеть интересное или от заказа редакции, то «как?» – это долгие годы учебы по выработке своего собственного стиля, за который вас будут ценить и платить деньги. И возможно даже большие.

Но вернемся к вашему первому робкому визиту в редакцию.

Если вам вернут вашу заметку – не обижайтесь. На это есть причины. Вы, например, вдруг можете внешне напомнить редактору его школьного товарища, который лупил его в младших классах.

Например, если представить себе, что редактором был бы я и мне что-то, пусть даже гениальное, принес мотоциклист моей дочери, я бы заставил его съесть собственную рукопись и запить маслом из его мотоцикла.

А потом бы я его убил. Или вначале убил, а потом заставил жевать его же флешку.

Но вы не мотоциклист моей дочери. Поэтому, чаще всего, вам откажут по простой причине – ваша заметка просто плохо написана.

Тут важно понять – перед вами стоит редактор. Это человек, со своими вкусами и пристрастиями. Кроме того, у него болит зуб и не выплачена ипотека. И еще у него есть гора текущей работы, которую ему поручили, потому что заболел его коллега.

И тут приходите вы с горящими глазами.

Поверьте, ваш приход – всегда не вовремя. Тут нет ничего личного, поэтому вести себя с редактором нужно как с больным человеком.

Для начала попробуйте исполнить план «А».

Нужно прийти опрятно одетым.

Сразу нужно заявить редактору, что вам очень нравится именно его издание, что вы не журналист, но хотите себя попробовать в этой профессии. Перед визитом обязательно найдите и прочитайте несколько публикаций именно этого редактора. Скажите, что вам нравится, как он пишет – вот почему вы пришли именно к нему. Назовите несколько заголовков, коснитесь нескольких тем из его статей, только ничего не перепутайте.

Это действует бронебойно. Редактор впервые поднимет глаза и ощутит, что вы в кабинете. До этого он ощущал только боль в зубе.

Далее вы говорите, что тоже кое-что написали. Но вы готовы изменить текст, потому что вам важна не его публикация, а желание научиться – как писать так, чтобы это было интересно читать. Вы просите почитать заметку и дать пару ценных советов, и если возможно, после переделки прочитать ее снова.

Я клянусь вам, что редактор вначале потеряет дар речи, а потом немедленно вызовет нотариуса и усыновит вас.

Если же план «А» не подействует и хозяин кабинета скажет, что он занят – мягко переходите к плану «В».

Спросите, когда можно прийти в другой раз. Если он скажет, что никогда, то спросите совета – к кому можно обратиться. Помните, люди не любят прямых просьб, но обожают давать советы. Вы обязательно получите результат.