Мама, которой только дай волю поволноваться, тут же перезвонила Грегу. Причем не помогли даже мои заверения, что Грег, который служит в рядах полиции Шарлотта-Мекленбурга, пользуется в полиции Южной Каролины примерно таким же авторитетом, как Мики-Маус. Впрочем, я зря старалась, ибо Грега дома не оказалось. Тем не менее, мама плаксиво наговорила автоответчику про наши невзгоды и потребовала, чтобы Грег немедленно поспешил к нам на выручку.
      И вот теперь мне уже начинало казаться, что мама поступила правильно. Мы сидели в небольшой, но вполне приличной каморке управления полиции Рок-Хилла, через улицу от публичной библиотеки округа Йорк, и нас бомбардировали градом вопросом. Особенно старался сержант Йодер, по возрасту годившийся мне в сыновья.
      - Каковы ваши отношения с миссис Хант? - задал он очередной вопрос. Мне казалось даже, что голос его до сих пор ломается.
      - Мы с ней закадычные подруги, - ляпнула мама.
      - Мама!
      Мама пошла на попятный. - Ну, ладно, пусть не закадычные, но знакома я с этой женщиной всю свою сознательную жизнь. Она посещает мою церковь.
      - Мама и миссис Хант вращаются в разных общественных кругах, уточнила я.
      - Неправда, Абби! - возмутилась мама. - Просто у нее денег больше. Мы состоим в одних и тех же клубах.
      - Мама!
      - В одном, по крайней мере.
      - В клубе "Аллергия! - хмыкнула я.
      - "Апатия" - золотце. Между прочим, это самый дорогой клуб в Рок-Хилле.
      Сержант Йодер укусил свою шариковую ручку фирмы "Бик". Зубы у него торчали, как у кролика, и следов от укусов на его ручке я насчитала немало.
      - Понимаю, - процедил он. - Скажите, какова была цель вашего сегодняшнего визита к миссис Хант?
      - Она пригласила нас к ужину. - Было что-то трогательное в гордости, которая прозвучала в мамином голосе.
      - Кроме вас, другие приглашенные были?
      - Нет.
      - А мистер Хант был дома?
      - Нет. По словам Присциллы, ему в последнюю минуту пришлось отправиться в командировку.
      "Присциллы"? Ее Величество стремительно деградировало. Если так пойдет и дальше, то скоро мама возвестит, что они с Присциллой с самого детства связаны узами крови.
      - И чем вас угостили на ужин? - Обкусанная ручка "Бик" на мгновение зависла над блокнотом, после чего заняла прежнее место во рту сержанта Йодера. Я поняла, что именно там находится ее логово.
      - Ужин, как таковой, мы отведать не успели, - вставила я. - Но зато на закуску нам достались совершенно восхитительное румаки.
      Судя по физиономии сержанта Йодера, он даже понятия не имел о том, что такое румаки. Я поспешила объяснить.
      - Обычно под "румаки" понимают маринованную цыплячью печенку с каштанами, обернутые беконом. Поджаренным, конечно. Но есть любители, предпочитающие куриным потрохам морские гребешки. Так вот, миссис Хант угостила нас румаки с гребешками и креветками. Лично я обожаю креветок.
      - Абби половину всего блюда опустошила, - наябедничала мама.
      Сержант Йодер отложил в сторону обкусанную ручку и шумно высморкался в край никогда не стиранного носового платка. - А что вы пили?
      Мама скривила губы. - Худший чай к востоку от Китая. Одну из этих жутких смесей, что в пакетики расфасовывают.
      - А меня угостили белым совиньоном с чудесным травяным послевкусием, заявила я. - Впрочем, в нем только травяное послевкусие и ощущалось.
      - А что пила сама миссис Хант?
      - Во всяком случае, не боливийское мерло, которое принесла я! взволнованно вскричала мама. - Полицейский сказал, что моя бутылка так и осталась стоять, не откупоренная.
      Я энергично закивала, чтобы Йодер внимательнее отнесся к маминым словам. - Но вино она, тем не менее, пила красное, - добавила я. - Или какой-то иной напиток красного цвета.
      - Угощали вас еще чем-нибудь?
      - Нет, - твердо сказала мама. - Мы с Абби так и не выяснили, чем собиралась потчевать нас Присцилла. Дорого бы я отдала, чтобы узнать, что она приготовила в качестве главного блюда.
      - Курицу, мэм. Наши следователи обнаружили в духовке жареную курицу.
      - Курицу? - разочарованно протянула мама. - Королева хотела угостить нас жареной курицей?
      - Может, она хотела ее соусом заправить? - предположила я. День выдался утомительным для моей мамы, женщины, которой даже в голову не пришло бы угостить гостей такой банальностью, как жареная курица. По маминому мнению, если животное передвигается не на четырех лапах, то оно и мечтать не смеет о том, чтобы оказаться на ее столе.
      - Как, по-вашему, сколько всего времени вы пробыли в доме миссис Хант? - спросил сержант Йодер.
      - Двадцать минут, - с готовностью ответила я. - Если же считать и время после того, как она вырубилась, то - все полчаса.
      - И миссис Хант постоянно была с вами или куда-нибудь отлучалась?
      - Только раз, когда выходила на кухню, чтобы приготовить напитки.
      - И сколько времени это заняло? - уточнил Йодер.
      - Ровно столько, сколько требуется, чтобы приготовить чай из пакетиков, - язвительно сказала мама.
      Сержант Йодер снова отложил ручку в сторону. На глазах у меня он вдруг состарился лет на десять.
      - Теперь расскажите мне о том, как все это случилось, - попросил он.
      - О, все было очень просто, - затараторила я, прежде чем мама успела замутить воду. - Мы с Присциллой непринужденно болтали о том, о сем, и вдруг взор ее остекленел, и вся она как бы скукожилась в своем кресле.
      - А что потом?
      - Потом я побежала на кухню - в гостиной телефона не оказалось, - и вызвала "скорую помощь".
      Сержант Йодер обратился к моей маме. - Миссис Уиггинс, а что делали вы, пока ваша дочь отсутствовала?
      - Я расстегнула воротничок платья Присциллы и подняла ее ноги.
      - Так положено по правилам первой помощи, - пояснила я.
      Йодер кивнул. - Скажите, мисс Тимберлейк, о чем именно вы говорили с потерпевшей, когда у нее развился инфаркт?
      - Мы беседовали о картине.
      - Вы имеете в виду произведение искусства?
      - О, нет. Этой картине самое место на свалке. Я приобрела ее на церковном аукционе.
      Йодер оторопело посмотрел на меня. - Если этой картине место на свалке, то зачем же вы ее купили?
      - Чтобы внести свой денежный вклад в молодежный фонд. Нашим молодым прихожанам позарез нужен новый мини-вэн.
      - А я пожертвовала на это благое дело свои деревянные салатницы из тикового дерева, - добавила мама. - Ручная работа, из Таиланда привезли.
      Уголок рта сержанта Йодера изогнулся в подобие улыбки. - Да, по-моему, их купила моя жена.
      - Вы тоже ходите в епископальную церковь? - обрадовалась мама.
      - Давно уже не был, - уклончиво ответил сержант. - Но моя супруга обожает салаты. Она прочла объявление в газете.
      - Передайте ей, что у меня остались еще вилки с ложками из того же набора. Я готова уступить их вашей жене за чисто символическую цену.
      - Непременно передам, - пообещал Йодер. - Скажите, миссис Уиггинс, вы увлекаетесь садоводством?
      - Еще как! - В маминых глазах зажегся охотничий азарт. - Видели бы вы мои клумбы! В позапрошлом году мои многолетники первое место на нашем городском конкурсе завоевали. А таких сочных помидоров, как в моей теплице за домом, вы во всем округе Йорк не найдете. Абби, правда, смеется над моим увлечением, потому что сейчас свежие овощи в любом супермаркете купить можно, но это вовсе не одно и то же, вы уж поверьте мне.
      - Вы совершенно правы, мэм, - серьезно ответил Йодер. И перевел взгляд на меня. - А вы тоже садовод, мисс?
      - Я предпочитаю разнообразие, - бойко ответила я. - Одну неделю запасаюсь продуктами в магазине "Харрис Титер", следующую - в "Уинн Дикси", потом в "Ханнафорде". Так, по крайней мере, мозоли не набьешь.
      Йодер кивнул и вновь переключился на мою маму. - Скажите, мэм, вы знаете, что такое малатион?
      - Разумеется. Это инсектицид.
      - Вы им пользуетесь?
      - Послушайте, сержант, - вмешалась я. - Все это очень интересно, но уже почти десять вечера.
      - Поверьте, мисс, я задаю эти вопросы вовсе не из спортивного интереса. Прошу вас, миссис Уиггинс, отвечайте.
      - Ну... - мама замялась. - По-моему, я пользовалась этим средством в прошлом году, когда японский хрущик расплодился. Мне, правда, советовали взять менее токсичный препарат, но я отказалась. Дело в том, что была моя очередь поставлять розы к алтарю нашей церкви, и я не могла рисковать.
      - Понимаю. Скажите, а вы тогда весь малатион израсходовали, или что-нибудь осталось?
      - Конечно, осталось. Я его сущую малость взяла.
      - А где вы его храните?
      Беседа приобретала неприятный оборот. - Постойте-ка... сэр, вмешалась я. - Моя мама не из тех женщин, которые сливают яды в унитаз. Я вам точно: все неиспользованные яды она сдала городским властям во время ежегодной компании по их сбору.
      Мама неловко поежилась. - Вообще-то, Абби, как раз в прошлом году я этого не сделала. Это средство безумно дорогое. Думаю, оно до сих пор в гараже лежит.
      - Да, но при чем тут инфаркт Присциллы? - вскричала я. - И вообще, сержант, почему ваши вопросы не могут подождать до завтра?
      Сержант Йодер взял со стола свою ручку, задумчиво куснул ее за колпачок и снова отложил в сторону. - Миссис Хант не перенесла инфаркт, сказал он. - Сегодня, по крайней мере. Ее отравили.
      - Отравили? - хором вскричали мы с мамой.
      - Да. Малатионом.
      - Но это невозможно! - воскликнула я. - Она сама вам это сказала?
      - Нет, мэм. Присцилла Хант скончалась вскоре после того, как ее привезли в больницу.
      Глава 26
      Мы с мамой обменялись шокированными взглядами.
      Сержант Йодер повертел пальцами ручку. - Но ведь вас это, конечно, не удивляет.
      - Напротив, мы просто потрясены, - возмущенно возразила я. Бедная мама только беззвучно разевала рот, как выброшенная на берег плотвичка.
      Сержант Йодер впервые заглянул в свой блокнот. - Давайте проверим, сказал он. - По моим сведениям, вызывая "скорую", вы воскликнули: "Королева умерла, да здравствует король!". Это так?
      - Да, но тогда я думала, что она умерла. Потом же появился этот рокер, сделал ей искусственное дыхание и сумел вернуть к жизни. Когда санитары ее увозили, она была очень даже жива. Спросите их - они вам подтвердят!
      Многострадальная ручка выскользнула из пальцев сержанта, покатилась по столу и свалилась на пол. Видно было, что Йодер разрывается между стремлением подобрать ее и задать нам напрашивающийся вопрос. Операция по подъему ручки отложила неизбежное всего на пару секунд. К моему изумлению, сержант впервые использовал ручку по прямому назначению.
      - Рокер, говорите? - Он ожесточенно застрочил в блокноте. - Вы имеете в виду одного из тех лихих молодцев, что гоняют на мотоциклах, как сумасшедшие?
      - Не совсем, сэр. Этот рокер принадлежит к иной их разновидности, а именно - к затянутым в кожу молодчикам, которые доводят до сумасшествия приличных пожилых людей. Поневоле с завистью вспоминаешь роль Сильвестра Сталлоне в фильме "Кобра". Так и подмывает расправиться с этими головорезами.
      - Иными словами, вы утверждаете, что вскоре после того, как миссис Хант отравили малатионом, в ее доме побывал какой-то мотоциклист?
      - Да, сэр, утверждаю.
      - Опишите мне его. Это ведь был мужчина, не так ли?
      - Совершенно определенно, - вставила мама, мечтательно закатывая глаза.
      - Миссис Уиггинс, вы можете описать его внешность?
      Мама вздохнула. - Он был великолепен.
      Сержант Йодер понимающе кивнул и обратился ко мне. - А вы, мэм?
      - Попробую, сэр. Он довольно высокий и кряжистый, с маленькими поросячьими глазками и приплюснутым, как у гориллы, носом.
      - Врет она! - обиженно пискнула мама.
      Ручка запорхала над блокнотом. - Что вы имеете в виду, говоря: "довольно высокий", мэм?
      Ради блага самого Йодера я надеялась, что он не язвит. Если я и принадлежу к лилипутскому роду-племени, это вовсе не означает, что я не разбираюсь в росте обычных людей.
      - Шесть футов и два с половиной дюйма, - отчеканила я.
      Сержант Йодер улыбнулся. - А как насчет веса?
      - Явно больше двухсот фунтов. Возможно, все двести пятьдесят. Но он именно кряжистый, а не толстый.
      - Настоящая гора мышц, - простонала мама.
      - Кому-нибудь из вас приходилось видеть его прежде?
      Мама помотала головой.
      Я приготовилась к худшему. - А вот я его видела.
      Мама испуганно встрепенулась. - Абби, что ты говоришь? Скажи, что это все выдумки.
      - Нет, мама, это чистейшая правда. Я видела его раньше, хотя и издали.
      - Когда это было? - спокойно спросил сержант Йодер.
      - Во-первых, на том самом церковном аукционе, затем возле Пайн-Мэнора...
      Мама уже рвала и метала. - Как, ты и в самом деле ездишь в Пайн-Мэнор?
      - Я просто хотела выразить свои соболезнования Адель Суини, - сказала я. По крайней мере, не вполне покривила душой. Не желая продолжать эту тему, я обратилась к сержанту Йодеру: - По-моему, этот мужчина следил за мной.
      Йодер лихорадочно зачиркал в блокноте. Затем спросил: - Вы догадываетесь, с какой целью?
      Тут уж мама не выдержала.
      - Возможно, он надеялся таким образом познакомиться со мной? предположила она.
      Мы с сержантом пропустили ее реплику мимо ушей.
      - Доказать я ничего не могу, - промолвила я. - Но определенные подозрения у меня есть.
      - А со мной вы ими поделитесь? - любезно осведомился сержант.
      - Мне кажется, это связано с одной очень ценной картиной, которую я приобрела накануне.
      - Стоимостью в десять миллионов долларов, - похвастала мама. - С вырученных денег Абби собирается мне бриллиантовый браслет подарить.
      Это заявление, похоже, прошибло сержанта Йодера. Не сочтите меня тщеславной, но я готова была поклясться, что в это мгновение он взглянул на мой указательный палец.
      - Вы полагаете, что этот мужчина - мотоциклист - охотится за вашей картиной? - спросил сержант.
      - Разумеется, это догадка, - ответила я. - Поскольку приобрела я эту картину как раз в его присутствии. Правда, узнать о том, что это та самая картина он мог только в том случае, если работает на пару с Мариной Вайс. Да, вот в чем дело! Она его наняла, чтобы за мной шпионить.
      Если сержант Йодер задумывался о том, чтобы сменить профессию, то ему стоило бы попробовать свои силы на врачебном поприще. Каракули, которыми он заполнял блокнот, разобрал бы разве что опытный аптекарь.
      - Скажите, мисс Тимберлейк, не мог ли этот мотоциклист состоять у миссис Хант на службе? Шофером, садовником, кем-то в этом роде?
      - Откуда мне знать? - пожала плечами я. - Кто я, по-вашему, ясновидящая, что ли?
      Сержант снова переключился на мою маму. - А вам приходилось прежде видеть этого человека?
      - Увы, нет.
      - Прошу прощения, не понял.
      - Это фан-тас-ти-чес-кий мужчина, - пропела мама. - Мужчина моих грез. По сравнению с ним, Мел Гибсон - жалкий мозгляк. Надеюсь, вы его ни в чем не подозреваете?
      - Извините, мэм, но я не вправе вам отвечать.
      Тут мама, конечно, поспешила сделать собственные выводы.
      - Неужели вы арестовали мужчину моих грез? - спросила она предательски дрогнувшим голосом.
      - Я этого не говорил.
      - Но вы чего-то не договариваете, - настаивала мама. - Скажите хотя бы: законодательство Южной Каролины дозволяет посещения близких родственников?
      - Мама!
      Сержант Йодер встал. - Ну что ж, на сегодня хватит. Если вспомните какие-то подробности, которые помогут пролить свет на это дело, дайте мне знать. - Он вручил каждой из нас по своей визитной карточке.
      - Как, и это все? - изобиженно вскричала мама. - Вы нас выволокли из постелей, подвергли допросу, сказали, что Кор... Присцилла Хант умерла, потом еще допрашивали, и наконец отправляете восвояси, словно нашкодивших дошколят.
      - Мамочка, - мягко напомнила я, - ты еще не успела лечь в постель. Мы закончили разгадывать кроссворд, и я как раз собиралась домой. Помнишь? А нам уже и в самом деле пора. Сержант Йодер выяснил у нас все, что хотел.
      - Но зато я еще не все у него выяснила, - возразила мама. - А что, разве только он здесь имеет право задавать вопросы?
      - Да, мама. Боюсь, что именно функционирует наша правоохранительная система.
      Мама с недовольным видом скрестила на груди руки. - Это нечестно, сухо промолвила она.
      - Возможно, но не в наших силах что-то изменить.
      - Я могла бы сидячую забастовку учинить, - пригрозила мама. - Ты ведь, по-моему, в семидесятых годах прошла через это?
      - Мамочка, неужели ты и вправду хочешь, чтобы тебя упекли в каталажку? - сурово спросила я и, схватив за локоть, попыталась увлечь за собой к выходу. Но не тут-то было - мама уперлась в пол острыми каблуками-шпильками, которые засели в мягком линолеуме наподобие пчелиного жала и не поддавались.
      - Прошу тебя, мамочка, - взмолилась я. - Не устраивай сцену.
      - Какого цвета формы у ваших заключенных? - спросила она сержанта.
      Тот вылупил на нее глаза. - Что-что?
      - Мне больше идут пастельные цвета. Желательно - розовый. Но и полоски мне к лицу. Абби так говорит. Только лучше, если они будут вертикальными.
      Я зашла маме за спину, приподняла правую ногу и, согнув ее, не очень сильно, но довольно жестко ударила маму под коленку. Мама покачнулась и я тут же, не дав ей выпрямиться, решительно вытолкнула ее из комнаты. И, не позволяя опомниться, выпроводила ее на улицу.
      Убедившись, что мама благополучно устроилась в постели, я покатила домой. Даже в столь поздний час шоссе было запружено машинами из Огайо и Квебека, набитыми бездельниками, которые досыта отдохнули на пляжах Мертл-Бича. Было еще очень тепло, хотя удушающая жара спала, и я ехала с приспущенным стеклом. Есть что-то возбуждающее в том, чтобы мчать ночью по загородному шоссе, когда озорной ветерок раздувает волосы. Я не боялась ни волосы испачкать, ни даже вспотеть, потому что собиралась, по возвращении домой, первым же делом забраться в ванну. Нет, вторым делом, потому что сначала нужно было Мотьку накормить. Я знала, что, несмотря на неурочный час, мой котяра не откажется от баночки
      К несчастью, путь мой пролегал мимо новой закусочной "Бургер кинг" в Пайнвилле, и я не смогла устоять перед убийственным запахом свежеподжаренных гамбургеров. Поначалу я собиралась сделать заказ, не вылезая из автомобиля, но затем сообразила, что мне не мешает воспользоваться дамской комнатой. При этом мысленно пообещала по-царски вознаградить Матвея за дополнительное ожидание неспешным вычесыванием и пучком кошачьей мяты.
      Выйдя из туалета, я взяла себе гамбургер, обычную порцию картофеля-фри и клубничный коктейль. В следующий миг, высматривая удобное место, я увидела их. И поплелась на ватных ногах к свободному столу, который стоял в двух шагах от этой парочки.
      - Посмотрите-ка, кто тут сидит, - просипела я, не в силах заставить себя поднять глаза на Грега. Или - на Буфер. Зато, не таясь, переводила взгляд с Джей-Кат на Бауотера.
      - Привет, Абби, подсаживайся к нам, - хватило у Грега наглости заявить.
      Конечно, подсаживаться было некуда, да я и не стала бы унижаться, ни за какие коврижки. Уголком глаза я наблюдала за Буфер. Ее огромные груди вздымались и ходили ходуном, как коровье вымя.
      - Джей-Кат, как тебе не стыдно? - простонала я.
      Джей-Кат покраснела до корней волос. - Я и не знала, что ты сквозь стол видишь, - прошептала она. - Вообще-то мы просто за руки держимся.
      - Я не тебя имею в виду, а их! - кивок в сторону парочки. - Как ты могла меня предать? Моя лучшая подруга...
      - Абби! - резко оборвал меня Грег. - Джей-Кат тут ни при чем. Мы их случайно встретили.
      - Ты, может, скажешь мне, что и ее случайно встретил? - Я величественным жестом указала в сторону Буфер, по-прежнему избегая смотреть в их сторону.
      - А ты поверишь, если я скажу, что да? Потому что, строго говоря, и я на нее наскочил по чистой случайности.
      Буфер негодующе подбоченилась. - Эй, вы, у меня вообще-то имя есть.
      - Какое - Му? Зорька?
      - Абби! - возмутился Грег. - Ты себя унижаешь.
      - Себя? - Я наконец достаточно рассвирепела, чтобы посмотреть на него. Аквамариновые глаза Грега с леденящей душу наглостью уставились на меня.
      - Когда я подъехал, Буфер как раз выбиралась из машины, - спокойно пояснил он. - Было бы невежливо не пригласить ее.
      - Ясное дело, - хмыкнула я.
      - А потом и мы прискакали, - добавила Джей-Кат и, одарив сержанта Бауотера нежным взглядом, заворковала, как голубица. - Ах, какой мужчина, Абби. Я навеки у тебя в долгу.
      - Только никогда больше не издавай этих омерзительных звуков, потребовала я.
      - Слушаю и повинуюсь, - Джей-Кат игриво захихикала. - Кстати, Абби, они даже не хотели сидеть рядом. Буфер так и норовила примоститься по соседству со мной. Но я отказала категорически. Хватит с меня подобных экспериментов. Я хотела сидеть рядом со своим Зайкой.
      - Зайкой? - хором переспросили мы с Грегом и Буфер.
      - Да, - невозмутимо ответила Джей-Кат. - Так я к тому клоню, Абби, что Грег без ума от тебя. Он нам про тебя все уши прожужжал. Весь аппетит отбил.
      Буфер и сержант Бауотер, как по команде, закивали.
      - Не знаю, что и сказать, - смущенно пролепетала я. - Но, в любом случае, вы меня простите.
      - Пустяки, - великодушно отмахнулась Буфер и, угрожающе колыхнув могучим бюстом, передвинулась ближе к окну. - Подвинься, Грегори. Дай Абби сесть.
      Я испуганно попятилась. - Нет, я этого не достойна.
      - Сядь! - рявкнул дружный хор.
      Поколебавшись одну наносекунду, я села. И до сих пор горько об этом сожалею.
      Глава 27
      Не собираюсь кого-то осуждать, но лично я могу спать только с женатыми мужчинами. В том случае, если вы истолковали мои слова превратно, поясню: я не сплю с теми мужчинами, которые не женаты на мне. Расстались мы с Грегом на автостоянке закусочной "Бургер кинг" вполне миролюбиво, даже с оттенком нежности. Уговорились, что на следующий вечер встретимся. Провожать меня домой было ни к чему, не говоря уж о том, что меня там поджидала другая особь мужского пола. И возрастом помоложе.
      - Мотька! - позвала я, отомкнув дверь. - Мамочка дома.
      Ответного мяуканья я не услышала, и толстый рыжий комок, рассадник блох, о мои ноги не потерся.
      - Мотька, ты где!
      В доме царила мертвая тишина, которую нарушало лишь тиканье настольных часов на камине.
      - Матвей, если ты меня простишь и вылезешь, я почешу тебя под подбородком, а потом... А это что еще за дьявольщина?
      Прямо перед моим носом на каминной панели желтела самоклеющаяся бумажка. Матвей, конечно, по кошачьим меркам, необыкновенно смекалист, но я прекрасно понимала, что даже он не способен оставить мне записку. Маме моей, разумеется, случалось это делать, да и деткам моим, Сьюзен и Чарли, тоже. За редким исключением, содержание подобных посланий сводилось к упрекам, какая я плохая дочь (или мать), коль скоро не сумела предугадать желание матери (или кого-то из своих чад) навестить меня без предупреждения.
      Шагнув к камину, я сорвала желтую бумажку, и быстро пробежала глазами записку.
      Поезжайте в Пайн-Мэнор, в дом престарелых. Картину захватите с собой. Будьте там ровно в полночь, в противном случае, кота своего больше не увидите.
      Утко.
      P.S. Если проболтаетесь, ему не сносить головы.
      Я ахнула, перечитала записку и швырнула ее на пол. Стрелки часов показывали уже без двадцати пяти двенадцать. Езды до Пайн-Мэнора было от меня никак не меньше сорока пяти минут, да и то, если гнать во весь опор, а не соблюдать правила дорожного движения. Звонить туда и проверять, правда ли, что пресловутый Утко похитил моего кота, смысла не было. Как не было времени обзванивать друзей и знакомых и выяснять, не подшутил ли кто надо мной. Я печенкой чуяла, что дело серьезное. Никто, кроме мамы, не знал, что я ездила навещать Адель Суини, а мама обожает - или, по меньшей, мере, терпит - мою рыжую радость. Не говоря уж о том, что про Утко я ей еще не рассказывала. Нет, как ни прискорбно, но мне ничего не оставалось, как повиноваться требованию похитителя.
      Я метнулась в гостевую спальню, откинула покрывала и, охваченная невыразимой мукой, полюбовалась в последний раз на "Поле, поросшее чертополохом". После чего сделала то, что сделала бы на моем месте любая другая нормальная американская мамаша; я схватила холст, впрыгнула в машину и, не разбирая дороги, понеслась в Пайн-Мэнор.
      До Рок-Хилла я домчалась по автостраде огненным вихрем, удивляясь только, что не вылетела на околоземную орбиту, а далее нагнала страха уже на местных, встречных и попутных водителей. Чудо, что я не угодила в аварию, но еще поразительнее, что меня ни разу не остановили за превышение скорости. Или за то, что я слишком низко летела. Когда, взметнув тучу гравия, я резко затормозила перед входной дверью дома престарелых, мои наручные часы показывали уже восемь минут первого. Неподалеку стояли еще два автомобиля: незнакомый черный "кадиллак" и фургон Утко Носа.
      Только не пытайтесь меня поучать и не говорите, как поступили бы сами на моем месте. С тех пор уже много воды утекло. А я поступила так: ввалилась в дом, зажав подмышкой свое десятимиллионное сокровище. Я рассчитывала на единоборство с коварным Утко, но была застигнута врасплох, когда увидела, что Утко преспокойно восседает на диване вместе со своим братом Джонни, а между ними пристроилась Хортенс Симмс.
      - Что они с вами сделали? - невольно вырвалось у меня. Лишнее подтверждение, что даже в минуты смертельной опасности я думаю не о себе, а жизнь другого человека и вовсе ценю выше жизни собственного кота, хотя и ненамного. И не всегда. - Вы не пострадали?
      Вообразите себе мое изумление, когда Хортенс лишь презрительно улыбнулась в ответ. - Мои кузены не способны меня обидеть.
      - Что? - Мне показалось, что я ослышалась.
      - Я имею в виду Джонни и Утко. Моих двоюродных братьев из Шелби.
      - Берите стул и садитесь, Абигайль, - пригласил Джонни. - Очень рад вас видеть.
      - Господи, да заткни свою дурацкую пасть! - прикрикнула на него Хортенс. - А то мухи налетят.
      - В такое время, скорее - москиты, - поправил ее Утко. Все трое расхохотались.
      Я присела, но лишь потому, что ноги подо мной подгибались. - Где Матвей? - прохрипела я.
      Хортенс и Утко недоуменно вытаращились.
      - Должно быть, она имеет в виду своего крысолова, - предположил Джонни.
      - Вы очень сообразительны, - съязвила я. - Где он?
      - Он в безопасности, - ответил Джонни.
      Утко протянул руку за спиной у Хортенс и ущипнул брата за ухо. - Не надолго, - прорычал он.
      - Если с его рыжей шкуры упадет хоть один волосок, вам не поздоровится, - предупредила я.
      - Понял, что я имел в виду? - спросил Джонни. - Она еще та штучка. Крепкий орешек.
      Утко снова ущипнул его за ухо. - Ничего, мы и не таких обламывали.
      - Я вас не боюсь, - вызывающе воскликнула я.
      - А зря.
      Джонни вздохнул. - Она мне чем-то нашу мамашу напоминает.
      - Ваша мамаша давно на том свете, - отчеканила я. - И вы сами ее туда отправили.
      Джонни побледнел. - Ничего подобного.
      - Мне все про вас известно, - продолжила я. - Мало того, что вы с братцем укокошили обоих своих предков, так еще и в школе об этом хвастали. Лично вы, - злорадно добавила я, глядя Джонни в глаза, - еще написали на эту тему короткий рассказ, который даже премии удостоился.
      Джонни ухмыльнулся. - Да, рассказец неплохой вышел. Потом я этот сюжет и в один из своих детективов перенес. - Взгляд его вдруг затуманился. - Но как вы об этом прознали?
      - Мне все про вас известно, - повторила я. - Знаю, например, что фамилия ваша вовсе не Нос, а Вестерман.
      Три пары глаз дружно, как по команде, расширились. - Допустим, была такая фамилия, - признал Джонни. - Но лично мне был нужен литературный псевдоним.
      - Я посмотрела на Утко. - А вы, Альберт, какой предлог использовали?
      Несмотря на крутой нрав, Альберт Вестерман, он же Утко Нос, покраснел до корней волос, а уши его вообще сделались огненно пунцовыми. - А это вы, черт возьми, как пронюхали?
      - У меня свои источники. А теперь - отдавайте Матвея.
      - Гоните картину.
      Собрав всю свою волю в кулак, я высвободила свернутый в трубочку холст, который зажимала подмышкой, и протянула его Джонни.
      Он довольно осклабился. - Вот и умница. Спасибо, Абигайль. Кстати, я предупреждал, чтобы вы держались подальше от моего брата, но вы не вняли разумному совету.
      - Какое, к черту, спасибо? - прошипела я. - Вы мне десять миллионов баксов должны. И где мой кот?
      Утко Нос гнусно захихикал. - А кто вам сказал, что он здесь?
      На мгновение я даже опешила от такой наглости. Потом истошно завопила: - Матвей! Мотька! Мотька!
      Хортенс сразу зашикала. - Тише, маму разбудите!
      - Поздно, - злорадно выпалила я. - Она уже здесь.
      Три головы дружно повернулись влево. В полуосвещенном коридоре, который вел к спальням, стояла Адель Суини. Как и прежде, она была в синем махровом халате и войлочных тапочках, но выглядела совсем по-другому. У этой старушки глаза светились живым умом, да и прыти заметно поприбавилось. Отчего-то меня это не удивило.
      - Вы очень кстати, - сказала я.
      - Какой сегодня день?
      - Бросьте вы, Адель, - сказала я, поморщившись. - Я вас раскусила. Нечего корчить из себя блаженную старушку.
      - А вы не смейте обращаться ко мне по имени.
      - Прошу прощения, - машинально ответила я, привыкшая считаться с капризами людей столь преклонного возраста. - Но я требую, чтобы мне ответили, где мой кот?
      - Это пушистое создание спит сладким сном на моей кровати.
      - Миссис Суини...
      - И не называйте меня так, - потребовала неугомонная старушенция. Моя фамилия - Нос. Для вас - миссис Нос.
      - Миссис Нос? - оторопело переспросила я.
      - Или вы считаете, что мне следовало оставить фамилию Суини? Гилберт-старший был самой настоящей свиньей.