Но в этом состоянии двойственности, помимо недостатков, есть и определенное преимущество, а именно преимущество выбора. Ты можешь отказаться от собственной личности, избрав незамысловатую простоту жизни пастуха, или же ты можешь, дополнив образ мира Саши интуитивно-чувственным опытом Сантьяго, перейти на новую, более высокую ступень осознания Истины. Тут все зависит только от тебя.
      – Мир Сантьяго привлекал меня именно своей простотой, – сказал Саша. – А ты все усложняешь. Разве счастье не заключается в простоте? В том, чтобы жить сегодняшним днем, делая то, что доставляет тебе удовольствие?
      – Ты опять задаешь вопрос, не имеющий однозначного ответа. На него можно ответить «да», «нет», или же «ни да, ни нет». С одной стороны, приятно жить сегодняшним днем, осуществляя свои желания и делая то, что доставляет тебе удовольствие. Именно так существуют животные – и они счастливы в своей безмятежности. Тем не менее, многим людям требуется нечто большее, чем покой безмятежно-рутинного существования.
      – Что именно? – спросил Саша.
      – Поиск Истины, – ответил Даос. – Стремление к совершенствованию. Именно оно движет миром. Именно его острее ощущает молодость, но, не умея распознать это стремление, подменяет его мечтами о странствиях, славе, любви, силе, власти или богатстве. Путь – это не только осуществление своих желаний, это стремление к расширению себя до неограниченных пределов.
      К сожалению, идея самосовершенствования не очень популярна в мире, где люди затрачивают чересчур много сил, отвоевывая себе место под солнцем. Вот почему многие тяготеют к простоте, заключенной в жизни Сантьяго. Выполнив «план по приключениям» и к двадцати годам осуществив свою мечту, он собирается вернуться в пустыню, чтобы жениться на Фатиме и до самой смерти разводить овец в оазисе. Финал книги подразумевает, что это сделает пастуха абсолютно счастливым. Призрачное обещание вечного счастья – вот к чему тянутся люди, и их можно понять.
      Главная привлекательность Сантьяго кроется именно в его незамысловатости. Людям трудно отождествить себя с бессмертным царем Мелхиседеком или с Алхимиком, идущими по пути совершенствования, потому что они не представляют, что нужно сделать, чтобы стать такими же. В то же время вообразить себя на месте Сантьяго может каждый, ведь он – всего лишь пастух, умеющий читать и писать.
      Люди завидуют миру, в котором живет Сантьяго. В этом мире все просто и ясно, а на любой вопрос можно найти ответ, стоит лишь прислушаться к своему сердцу. К тому же в книге простота вознаграждается – бессмертный царь Мелхиседек и Алхимик настойчиво пытаются открыть пастуху нечто важное, неведомое простым смертным.
      Живя в сложном, перегруженном информацией мире, люди мечтают о простоте и ясности, считая их решением всех проблем, но они не в силах перенестись в выдуманные миры. Даже очутившись в них, они, скорее всего, с удивлением обнаружили бы, что простота их не удовлетворяет.
      Один американец по имени Бенджамин Хофф, написал книгу под названием «Дао Винни-Пуха». В этой книге он истолковывает слова и действия игрушечного медвежонка с точки зрения даосской философии. Автор представляет Винни-Пуха образцом высшей мудрости и призывает людей обрести счастье в простоте, уподобившись ему. При этом Хофф упускает из вида самое главное: будь люди беззаботными игрушечными медвежатами, живущими в волшебном лесу и не знающими болезней, смерти, проблем и тревог, они без всяких призывов вели бы себя с обаятельной безмятежностью знаменитого медвежонка.
      Чтобы объяснить, к чемунужно стремиться, большого ума не надо, хитрость заключается в том, чтобы указать, какименно достичь желаемой цели в реальной ситуации, а не в воображаемых обстоятельствах.
      Не умея правильно взаимодействовать с миром, который их окружают, очаровываясь завлекательными образами неких Абсолютных Истин, желая обрести нечто высшее, но не имея ясного представления, ни чем оно является, ни как к этому прийти, люди начинают подменять реальность воображением. Иногда они заходят в своих фантазиях настолько далеко, что принимаются отождествлять себя с эльфами, живущими в Средиземье, с игрушечными медведями, интуитивно постигшими мудрость даосизма, или же с алхимиками, погрузившимися в Душу Мира и научившимися говорить на Всеобщем Языке.
      – А ты? В каком мире живешь ты? – спросил Саша. – К чему ты стремишься?
      – К постижению Искусства Жизни, – улыбнулся Ли. – К постоянному совершенствованию. Я принадлежу к сообществу людей, понимающих, что истинное Искусство Жизни заключается не в красивых фантазиях и не в рутине беззаботного существования, а в том, чтобы быть на равных с окружающим тебя миром.
      – Я тоже этого хочу, – сказал Саша.
      – Кто знает, – пожал плечами Даос. – Может быть и тебе когда-нибудь доведется оседлать ветер.

* * *

      – Ты все-таки пришел? – задохнувшись от волнения, дочка суконщика прижала к груди тонкие смуглые пальцы. Ее мавританские глаза, напоминающие цветом спелые каштаны, широко распахнулись. – Ты обещал вернуться через год, а прошло уже три.
      – Прости, – растерянно сказал Саша. – Так получилось.
      – Не важно, – улыбнулась девушка. – Теперь это уже не имеет значения. Главное – ты здесь. Я знала, что ты вернешься.
      – Откуда ты знала?
      – Я чувствовала это. Так говорило мое сердце. И еще я знала, что, увидев меня в первый раз, ты мечтал остаться со мной навсегда. Или я ошиблась?
      – Ты не ошиблась, – растеряно произнес юноша. – Именно так все и было.
      – Так записано, – произнесла дочка лавочника. – Мактуб. Наши судьбы были связаны между собой с тех самых пор, как ты впервые посмотрел мне в глаза. Твои губы тогда улыбнулись. Это был знак, которого я ждала. Это был чистый и внятный язык. Он не нуждался в переводе и объяснениях, как не нуждается в них Вселенная, совершающая свой путь в бесконечности.
      У Саши вновь закружилась голова. На мгновение ему показалось, что он видит дочку лавочника в другой одежде – короткой кожаной куртке с молниями и заклепками. Его рука лежит у нее на талии, а в ушах свистит ветер.
      – Что с тобой? Ты так побледнел! – обеспокоено воскликнула девушка, забирая его руки в свои.

* * *

      – Что мне делать? – спросил Саша, глядя в прищуренные глаза Даоса. В его голосе надежда смешивалась с отчаянием.
      – Что ты имеешь в виду? – удивленно вскинул брови Ли.
      – Дочку лавочника, – объяснил юноша. – Я ошибся, полагая, что она забыла меня. Я знаю, что люблю Фатиму и должен вернуться к ней, но со мной происходит что-то странное. Встреча с моей первой любовью возродила чувства, позабытые в погоне за сокровищами. Теперь меня терзает чувство вины. Мелхиседек говорит, что я предал и ее, и свою любовь.
      – Это проблема Сантьяго, а не твоя, – сухо произнес Даос.
      – Но ведь я и есть Сантьяго, – напомнил Саша.
      – В этой комнате ты не Сантьяго, – возразил Ли. – В любом случае, что бы я тебе ни посоветовал, ты позабудешь мои слова. Пусть пастух продолжает следовать своей Судьбе.
      – Почему все так сложно? – пожаловался юноша.
      – Сложность и придает процессу познания небывалую остроту. Если бы все было просто, постижение Истины утратило бы свою притягательность. Простота привлекательна для тех, чей ум ленив, а душа лишена стремления к совершенству.
      – Почему же тогда говорят, что мудрость заключается в простоте? – спросил Саша.
      – Снова возвращаешься к тому, что мы уже обсуждали?
      – Нелегко отказаться от привычных представлений, – вздохнул юноша.
      Даос молчал, задумчиво глядя в сад, зеленеющий за полуприкрытом резными ставнями окном.
      – Я уже упоминал о том, что любое мудрое высказывание является лишь крошечным осколком истины, потому что отражает только часть ее, – неторопливо заговорил он. – Простота простоте рознь. Есть простота невежества, которая при благоприятных обстоятельствах может сделать человека счастливым, но при этом она лишена мудрости и силы. Существует в то же время и простота мудрости, когда человек отказывается от простоты невежества ради познания сложного, а затем, пройдя по кругам знаний и постигнув сложное, вновь, на этот раз сознательно, возвращается к простоте.
      С примером простоты невежества, отождествленной с божественной простотой, мы сталкиваемся в истории о Пресвятой Деве и убогом монашке, жонглирующем апельсинами.
      Образ божественного невежества, как правило, вызывает у людей симпатию. С одной стороны, каждый может ощутить свое превосходство над убогим, а, с другой стороны, обычному человеку легче представить себя на месте убогого монашка, чем отождествить себя с тем, кто прошел по трудному пути совершенствования.
      Именно поэтому людям нравится распространять истории, подобные притче о Святой Деве и монашке. Им кажется, что для того, чтобы обладать простотой невежества, автоматически удостаивающейся некой высшей награды, не нужно прикладывать никаких особых усилий, даже наоборот, следует воздерживаться от излишней активности.
      Чтобы история об убогом монашке выглядела более правдоподобной, Пресвятая Дева должна была спуститься в монашескую обитель именно с младенцем на руках, хотя, если вдуматься, сын ее успел вырасти, умереть и воскреснуть отнюдь не в младенческом облике много веков тому назад.
      Трудно представить взрослого Иисуса радостно хлопающим в ладоши при виде жонглера. Скорее, он что-нибудь сказал бы чествующим его монахам, но убогий монашек не понял бы его слов.
      – Но разве этот монашек не был особенным человеком? – спросил Саша.
      – В том, что я только что объяснил тебе, содержится лишь частица Истины. Другой осколочек Истины заключается в том, что монашек мог пребывать в особом состоянии внутренней гармонии и душевного равновесия. Именно к гармонии и равновесию стремятся Даосы, но стремятся они к нему со стороны простоты мудрости, а не невежества. Я расскажу тебе притчу, объясняющую разницу между этими видами простоты.
       Однажды в день Постижения Истины Мудрейший из клана «Спокойных» показал нескольким избранным ученикам свое умение превращать обычные камни в золото и серебро.
       Один из учеников Мудрейшего, потрясенный увиденным, спросил старшего ученика:
       – Если наш Учитель способен превращать камни в золотые слитки, почему он не стал самым богатым и могущественным человеком в Поднебесной?
       – Да, наш Учитель может делать это, – гордо ответил тот, – но он не стал бы Великим Учителем, если бы не был способен не делать этого.
      – Странная притча, – сказал Саша. – Не понимаю, зачем чему-то учиться, если потом этого не делать?
      – Хотя бы потому, что намеренно не делать то, что делать не умеешь, попросту невозможно. Нищий не может отказаться от богатства, потому что он не знает, что означает быть богатым. Глупец не в силах отказаться от ума, ибо ему неведомо, что такое ум. Слабый не способен отказаться от силы и могущества, ибо он не обладает ими. Вот почему внутренняя гармония человека, познавшего богатство, ум, силу и могущество и отказавшегося (не от них, но от болезненной привязанности к ним), будет отличаться от душевного равновесия нищего и недалекого человека. Впрочем, об этом нам еще рано говорить. У этой притчи есть и другие толкования, но они несколько сложнее.
      – А что это за клан «Спокойных»? – поинтересовался Саша.
      – Его можно причислить к тайным даосским кланам, хотя само учение «Спокойных» возникло задолго до даосизма.
      – Значит, Мудрейший, о котором ты упомянул, был даосом и в то же время алхимиком? Раз он обращал камни в золото и серебро, он владел секретом Философского камня?
      Ли рассмеялся.
      – Не стоит понимать все так буквально. Под золотом и серебром могли подразумеваться совсем другие вещи.
      – То есть, на самом деле, он не превращал камни в золото?
      Даос укоризненно покачал головой.
      – Удивительно, насколько притягательными оказываются для людей кусочки желтого металла. Смотри.
      Раскрыв ладонь, Ли поднес ее к глазам юноши.
      – У меня в руке что-нибудь есть?
      – Нет, – ответил Саша. – Она пуста.
      – А сейчас?
      Даос сжал руку в кулак и почти сразу же раскрыл ее. Теперь у него на ладони матово поблескивал золотой самородок величиной с гусиное яйцо.
      – Видишь, я получил золото из воздуха без всякого Философского Камня.
      Глаза юноши расширились от изумления.
      – Это действительно золото?
      – Высшей пробы, – кивнул Ли, и приложил самородок к щеке Саши, ощутившего тяжесть и прохладу металла.
      – Это фокус? Или ты меня загипнотизировал?
      – Это часть Искусства Жизни, – ответил Даос. – Но далеко не самая главная. Следуя по Пути, человек учится самым разным вещам. Могу сказать тебе лишь одно – химический сплав под названием Философский камень не имеет к тому, что ты видел, никакого отношения.
      Никому из живущих на земле так и не удалось создать вещество, крошечный кусочек которого обращает свинец в золото, ибо изначально и Философский камень, и Эликсир Бессмертия, и химические элементы типа золота, ртути или свинца были не более, чем шифром – символами духовного самосовершенствования и различных энергий человеческого тела, которые очищались и преобразовывались при помощи специальных упражнений, описывавшихся в виде химических реакций.
      Духовная алхимия, одной из целей которой было достижение Бессмертия, практиковалась на Востоке задолго до того, как идея создания Философского камня и Эликсира, дарующего вечную молодость, проникла в Европу.
      Знания о Бессмертии были так глубоко зашифрованы, что даже последователи некоторых даосских школ впадали в заблуждение, понимая смысл символики буквально. Следуя древним рецептам, представляющим собой закодированные указания по управлению энергиями человеческого тела, они смешивали химические элементы, экспериментируя с ними. Некоторые люди погибали, отравившись приготовленным эликсиром.
      В Европе, где материальное ценилось выше духовного, дела обстояли еще хуже. Люди, жаждущие золота и сопутствующей ему власти, тратили жизнь на тщетные попытки получить золото из свинца. Их Коэльо называл алхимиками первого типа.
      Исследователи иного плана пытались выявить аналогию между химическими превращениями и эволюцией мира и человеческого духа. Их Коэльо определил, как алхимиков второго типа. На базе зашифрованных фраз они строят особый чувственный образ мира, в котором каждый, настроив себя надлежащим образом, может ощутить себя Богом. Этот мир столь же далек от реальности, как и иные образы, порожденные человеческим воображением, но притягательность его заключается в том, что он дарует человеку некую целостность, ощущение осмысленности собственного существования и уверенности в своих действиях.
      Алхимиками третьего типа Коэльо назвал тех, кто и не слышал об алхимии, но кто сумел всей своей жизнью открыть Философский Камень. В пример он привел убогого монашка, жонглирующего апельсинами.
      Столь широкая трактовка позволяет почти каждому человеку, по какой-то причине желающему этого, причислить себя к почетной когорте алхимиков третьего типа, постигших Душу Мира или открывших своей жизнью Философский Камень. С Эликсиром Бессмертия этот номер уже не пройдет, поскольку упрямые факты рано или поздно опровергнут любые фантазии по этому поводу.
      – Но... – начал было Саша.
      Его голос утонул в свисте стремительно налетевшего ветра.

* * *

      – Ты трус, – сказал щенок. – Ты соврал ей.
      – Я не осмелился открыть ей правду, – покачал головой Саша. – Правда могла разбить ей сердце.
      – Сердца разбивает ложь, – возразил Мелхиседек. – Правда лишь причиняет боль.
      – Раньше ты утверждал, что не всегда бывает полезно знать правду, – заметил юноша.
      – Это лишний раз доказывает, что истина многогранна, – заявил щенок. – Все зависит от ситуации.
      – Странно, я уже и сам не понимаю, где ложь, а где правда, – вздохнул Саша. – Почему же тогда в пустыне предчувствие обмануло меня?
      – Я уже объяснял тебе, – пес почесал лапой за ухом. – Ты увидел то, что в глубине души хотел увидеть. Уверенностью в том, что дочка суконщика забыла тебя, ты оправдывал предательство своих собственных чувств. Царь Салима ослепил тебя блеском золотого нагрудника и внушил, что мечта твоя – поиск сокровищ. Приманка сработала. Сокровища для тебя оказались важнее любви. В молодости люди часто совершают подобную ошибку.
      – Но любовь тоже могла оказаться ошибкой.
      – Могла, – согласился Мелхиседек. – Но ведь ты так и не узнал, была она ошибкой или нет.
      – А что бы сделал ты на моем месте? Ради дочери лавочника отказался бы от сокровищ?
      – Зачем же? – удивился щенок. – Искать клады увлекательно. Мы, собаки, существа практичные. Я поступил бы так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы: объяснил бы девушке, что отправляюсь за сокровищами, и попросил подождать меня, а то и взял бы ее с собой. Если бы дочь суконщика не захотела ждать, совесть моя была бы чиста. Так я узнал бы, была ли любовь ошибкой. Не страшно, когда тебя предают другие, хуже, когда ты сам себя предаешь, даже если тебе кажется, что ты поступаешь правильно и разумно.

* * *

      Саша уже успел привыкнуть к внезапным перемещениям из мира Сантьяго в маленькую комнату с белеными стенами, где тело его, прикованное пока к кровати, медленно восстанавливало свои силы. Теперь юноша без страха отдавался во власть ветра, увлекающего его в воронку, в черноте которой время останавливалось, а окружающий мир исчезал.
      Как всегда, рядом с ним у окна, выходящего в сад, сидел Даос.
      – Кто ты такой? – спросил юноша, удивляясь тому, что не задал этот вопрос раньше.
      – Разве я не представился тебе? – удивился Ли.
      – Я не об этом. Кто ты на самом деле? Я имею в виду, чем ты занимаешься?
      – Чем занимаюсь? С тобой разговариваю! – усмехнулся Даос.
      – Я серьезно. Ты – особенный. Не похожий на других людей.
      – На кого, например?
      – Ну... на моих родителей, на моих знакомых. То, что делаешь ты, было под силу только Алхимику или царю Салима Мелхиседеку. Ты говоришь на Всеобщем Языке?
      – Я говорю на доступном тебе языке, и это главное.
      – Ты тоже алхимик?
      – Алхимик? – удивился Ли. – С чего ты так решил?
      – В прошлый раз ты упомянул, что Даосы тоже были алхимиками, – объяснил юноша. – Тебя называют Даос. Значит ты алхимик?
      – Люди моего клана избегают этого слова, – поморщился Ли. – Оно настолько затаскано, что почти утратило свой истинный смысл. Мы предпочитаем именовать себя «Спокойными», «Бессмертными» или «Воинами Жизни».
      – Это тот самый тайный клан, о котором ты упоминал в прошлый раз?
      Даос кивнул.
      – Последнее и наиболее часто употребляемое название этого клана – Шоу-Дао, но за свою историю, насчитывающую около пяти тысячелетий, он сменил много имен.
      – Расскажешь мне о нем?
      – Если времени хватит, – усмехнулся Ли. – Как только ты устаешь или чувствуешь себя сбитым с толку, сразу уносишься в мир Сантьяго, прямо как перелетная птица.
      – Но ведь это не зависит от меня, – растеряно произнес Саша.
      – От тебя зависит гораздо больше, чем ты думаешь, – возразил Даос. – Просто ты еще этого не понял. Ладно, не будем тратить зря время. Лучше поговорим о «Бессмертных».
      Юноша затаил дыхание, приготовившись слушать.
      – Начало истории клана совпало с событием, которое впоследствии потомки назвали Великим Исходом, – сказал Ли. – Около пяти тысяч лет назад на севере Европы обитало языческое племя, поклоняющееся дереву. Это племя враждовало с носителями других культов, борясь, в первую очередь, против человеческих жертвоприношений.
      Враги не могли победить людей дерева, но теснили их, и племя начало уходить – сначала на юг, а потом на восток. Отступление не было поспешным. Иногда люди дерева на долгие годы задерживались в приглянувшихся им местах, а затем вновь продолжали свой путь, обрастая в дороге пожелавшими присоединиться к ним новыми членами из иных племен и народностей.
      Чтобы люди, говорящие на разных языках, лучше понимали друг друга, был разработан язык жестов, с помощью которого Воины Жизни, при необходимости, могли объясниться между собой.
      Постепенно сформировался клан, члены которого, несмотря на различную племенную, национальную и расовую принадлежность, продолжали поклоняться Дереву Жизни, как символу жизни.
      Первый раскол клана произошел в глубокой древности. Часть его ушла в Египет, другая же направилась на восток, к берегам священного Ганга.
      В Индии клан был известен под названием «Ветви дерева». Там он объединился с могущественными обществами «Хранителей Времени», «Держащих» и «Многоруких». Эти общества владели хорошо развитыми воинскими искусствами и тайными знаниями в области духовного и физического совершенствования. Вскоре после объединения члены клана стали именовать себя «Спокойными».
      В Китае культ поклонения дереву слился с учением о пяти первоэлементах или стихиях, трансформировавшись в учение о «человеке-дереве», где «дерево» символизировало совершенство, как духовное, так и физическое.
      Основная идея внутренней алхимии «Спокойных» заключалась в подчинении и приведении к гармонии четырех стихий – огня, воды, земли и воздуха для того, чтобы вырастить на их основе совершенное и бессмертное дерево, являющееся в то же время символом пятой стихии. Стихии ассоциировались с процессами, проистекающими в человеческом организме. Для обозначения различных видов энергий и их взаимопревращений использовались названия химических элементов, типа золота, ртути, серебра или свинца, а также описание химических реакций.
      Учение даосизма развилось на основе тайных знаний «Спокойных». Впоследствии, объединившись с некоторыми даосскими школами, «Спокойные» стали называть себя «Бессмертными».
      Понимание многозначности Истины пришло к членам клана в период их многовековых скитаний. Сталкиваясь с различными народами и племенами, культами и религиозными течениями, Воины Жизни успели убедиться в том, что все они считали даже самые нелепые свои представления о мире Великой и Абсолютной Истиной.
      «Спокойные» видели, как вождь одной из общин убил собственного малолетнего сына лишь за то, что мальчик случайно зашел в его комнату, когда он принимал пищу, ибо лицезреть вождя за едой считалось преступлением.
      Они стали свидетелями того, как бадаги из Южной Индии, в надежде обмануть богов, приписывают тысячу триста грехов своего умершего собрата невинному буйволенку.
      Они наблюдали, как бхотии из Джугара в Западных Гималаях кормят собаку гашишем и сладостями, а затем насмерть забивают ее палками и камнями, чтобы на год застраховать себя от болезней и других напастей.
      Они видели, как человек, страдающий от головной боли, дубасит ягненка или козла до тех пор, пока тот не упадет, считая, что передает таким образом свою боль животному.
      Они знали людей, уверенных, что они умрут, если кто-либо наступит на их тень.
      Много чего повидали Воины Жизни на своем пути, и поняли они, что люди считают непреложными истинами лишь искаженные образы мира, предпочитая правде удобство и простоту представлений.
      Именно тогда Посвященные клана решили создать наиболее совершенную систему знаний, отобрав у каждого народа, у каждого сообщества, у каждого учения, у каждой религии представления, наилучшим образом отражающие бесконечную изменчивость окружающего мира.
      Не довольствуясь представлениями о бессмертии души, «Спокойные» поставили перед собой более практичную задачу. Наряду с духовным совершенствованием они решили добиться неограниченного продолжения человеческого существования в физическом теле. Более того, они хотели сделать так, чтобы каждое мгновение дарованной им жизни было наполнено ощущением удовольствия и счастья. Так родилось учение «Вкус Плода с Дерева Жизни»
      Следующие по пути Шоу-Дао параллельно и гармонично развивали тело, чувства и интеллект. Они изучали все, что могло пригодиться в жизни и сделать ее более насыщенной и полной: философию и медицину, воинские искусства и ремесла, поэзию и шпионские уловки, тонкости секса и техники психологического воздействия на людей.
      «Спокойные» учились сражаться и любить, управлять временем и собой, постигать непостижимое и погружаться в бесконечность Спокойствия, выходить за пределы человеческих возможностей и наслаждаться простыми вещами. Они не искали сокровищ, ибо высшим сокровищем считали дарованную им жизнь. Нужно было лишь правильно распорядиться этим великим даром.
      – Но разве один человек может изучить столько разных вещей? – удивился Саша.
      – Все зависит от того, чего он хочет, – объяснил Ли. – И еще это зависит от формычеловека.
      – От формы? – повторил юноша, почувствовав по интонациям Даоса, что тот вкладывает в это слово некий особый смысл. – Что ты имеешь в виду?
      – О формах мы еще поговорим, – сказал Ли. – А пока я отвечу на предыдущий вопрос. Путь Спокойствия – не университет, где ты обязан изучить некую обязательную программу. Каждый человек может найти в Шоу-Дао именно то, что ему близко. А насчет знаний могу сказать, что «аппетит приходит во время еды». Чем глубже ты продвигаешься в постижении Истины, тем дальше тебе хочется зайти, ибо проникновение в сущность Бытия – одно из самых увлекательных путешествий.
      У «Спокойных» есть красивая легенда о Великом Мастере, одном из патриархов клана Шоу-Дао. Решив даровать бессмертие всем людям Земли, он в споре с демонами Желтой горы выиграл принадлежащее им Жемчужное Дерево Жизни.
      Не желая расстаться с сокровищем, коварные демоны напали на Мастера, и он вынужден был отбиваться от них, используя Дерево Жизни в качестве оружия.
      Битва была долгой, и волшебное Дерево, дарующее вечную жизнь, раскрошилось в тончайшую жемчужную пыль, рассеявшуюся по всей земле.
      С тех пор последователи Великого Мастера бродят по свету, отыскивая мельчайшие частицы жемчужной пыли, символизирующей знания. Считается, что тот, кому удастся собрать достаточное количество пыли, обретает бессмертие.
      Именно поэтому процесс постижения знаний «Спокойные» называли «поглощением Жемчужной Пыли».
      Из тщательно собранных частичек Жемчужной Пыли сложилось искусство управления Судьбой, которое «Бессмертные» называли «Ездой на спине ветра».
      По преданиям, поглощая Жемчужную Пыль знаний, Воины Жизни проходили девять путей, каждый из которых занимал по сто лет, после чего достигали бессмертия.
      – Они действительно его достигали? – спросил Саша.
      – Легенды клана повествуют о Посвященных, прошедших все девять путей, – сказал Ли. – К сожалению, далеко не всем удается преодолеть даже первый из них, но, в конце концов, это не так уж и важно. Когда-нибудь ты поймешь, что цель бессмертия – лишь далекий маяк, освещающий путь. Умение наслаждаться дорогой не менее важно, чем наступление момента, когда ты, наконец, прикоснешься ладонью к прохладным камням, лежащим в основании башни маяка. Путь – это твоя жизнь. Реальна именно она, а не фантазии о том, что будет потом. Подумай сам – нужна ли вечная жизнь тому, кто «убивает время», не умея наслаждаться своим существованием?
      – Но если учение «Спокойных» учит людей быть сильными, счастливыми и бессмертными, почему оно не получило широкого распространения? – поинтересовался Саша. – Я никогда не слышал о нем.
      Даос рассмеялся.
      – Потому что в глубине души люди боятся бессмертия и мечтают получить все, ничего не отдавая взамен. Такова человеческая природа. Проще помолиться богам или принести им в жертву козленка, чем совершенствовать себя и накапливать знания о мире. Вспомни притчу об убогом монашке. Он является героем и образцом для подражания. Не удивительно, что простоте мудрости люди предпочитают простоту невежества.
      Боясь сложного, люди упрощают.
      Боясь цельного, они делят его на части, переставая за деревьями видеть лес.
      Боясь чуждых образов, они остаются при своих.
      Боясь правды, они создают свою правду.
      От всего они берут по кусочку, изменяя вместо того, чтобы дополнять.
      Одно и то же они понимают они по-разному, охотно уходя на ложный путь, который кажется кому легче, а кому сложнее.
      Именно поэтому мир полон несбывшихся желаний и разбитых надежд.
      Именно поэтому человечеством управляют зависть и ненависть.
      Зависть к чужому благополучию и ненависть к инакомыслию стали причиной того, что Воины Жизни вынуждены были скрывать свое учение. Они симулировали различные заболевания и маскировали материальный достаток, чтобы не выделяться на фоне обремененного болезнями и проблемами местного населения, а, переходя, на новый Путь, вообще переселялись в другие места, чтобы не привлекать внимания своим моложавым видом и неестественно продолжительной жизнью.
      Но, несмотря на то, что «Спокойные» скрывали свое учение и старались не выделяться из толпы, на них периодически устраивались гонения, из-за которых клан вынужден был кочевать с места на место.
      Именно из-за идеологических преследований, маскируя учение о бессмертии, Воины Жизни, оставив почти прежнее звучание, изменили в своем названии написание иероглифа «Шоу», означающее «Спокойствие» или «Долголетие» на другой иероглиф «Шоу», означающий «кисть» или «рука», маскируясь под школу рукопашного боя.
      Даос замолчал и улыбнулся.
      – Пожалуй, на сегодня достаточно. Тебе пора в путь.
      – Подожди, – взмолился Саша. – Прежде, чем ветер унесет меня, объясни мне еще одну вещь. Это касается дочки суконщика. Будучи Сантьяго, я встретил ее и полюбил с первого взгляда. Потом точно так же с первого взгляда я влюбился в женщину пустыни. Я был уверен, что знаю о любви все, но теперь я начал в этом сомневаться. А что говорят о любви «Спокойные»?
      – Вообще-то, это Сантьяго, а не ты, считал себя экспертом в любви, – усмехнулся Ли. – На самом же деле он никогда не был влюблен ни в дочь суконщика, ни в женщину пустыни. Его страсть была направлена не на них, а на образынеких идеальных возлюбленных, обладающих внешностью его избранниц, но имеющих мало общего с действительностью.
      С первой девушкой он провел всего два часа, а со второй – в целом менее восьми, сделав предложение после пятнадцати минут знакомства. Когда плоть и сердце юноши томятся по любви, влюбиться можно и за секунду, но зов плоти или пламенный душевный порыв – это еще не любовь, ибо за несколько часов невозможно понять и полюбить истинную сущность человека.