Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Грех во спасение

ModernLib.Net / Сентиментальный роман / Мельникова Валентина Александровна / Грех во спасение - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 4)
Автор: Мельникова Валентина Александровна
Жанр: Сентиментальный роман

 

 


      Митя виновато улыбался, шел на террасу пить чан с родителями, но сыновнего смирения ему хватало ненадолго. Через пятнадцать минут, не более, он принимался поглядывать на часы, отвечать невпопад, и Зинаида Львовна, вздохнув, отпускала его от себя, а потом жаловалась Маше, что Алина взяла над Митей слишком большую власть и это ни к чему хорошему не приведет.
      Алексей уехал через неделю после объяснения с Машей и Владимиром Илларионовичем. Князь несказанно обрадовался его предложению, и по случаю объявления барона и Маши женихом и невестой в Полетаеве устроили большой бал, на который собралось более ста гостей.
      Впервые Маша чувствовала себя в центре внимания. На этот раз Мите была уготована не главная роль. И поэтому, а возможно, и по другой причине, о которой Маша могла только догадываться, Митя был в тот вечер темнее тучи, и даже появление на балу семейства Гурвичей, и Алины в том числе, не смогло поднять его настроение. И это не совсем понравилось его невесте. Похоже, они даже поссорились, потому что обе сестры Недзельские уехали с бала задолго до его окончания, а Митя удалился в дом и так ни разу больше не появился.
      В этот вечер Маша была необычайно хороша. Прекрасное платье из нежно-голубого шелка, с пышными рукавами "фонариком", открывающими до локтей ее руки, было отделано вышивкой и кружевами. Шляпка, затейливо украшенная лентами в тон платью и искусственными цветами, почти не отличавшимися но виду от настоящих, оттеняла ее глаза, делала их ярче и выразительнее.
      Алексей, посвежевший, с проступившим на лице румянцем, казался невероятно счастливым, он танцевал с ней каждый второй танец, с неохотой уступая это право кому-нибудь из гостей. И во время танца она постоянно ощущала на себе его взгляд, ласковый, любящий... Маша оглядывалась, слегка взмахивала рукой или веером, улыбалась ему и встречала ответную улыбку, немного смущенную, но чрезвычайно счастливую. И всего лишь раз она поймала взгляд Мити, но его вполне хватило, чтобы испортить ее настроение до конца вечера, и, главное, он заставил заныть ее сердце, которое только-только успокоилось после печального инцидента во флигеле...
      Время уже перевалило за полночь, и бал приближался к завершению. Гости стали постепенно разъезжаться, а Маша и Алексей решили пропустить один из танцев, чтобы перевести дух. Жених подвел ее к небольшому столу, уставленному напитками. Лакей подал им два бокала с шампанским, и они выпили его, весело болтая о чем-то. И тут Маша почувствовала чей-то тяжелый, недобрый взгляд. Она обернулась.
      Митя стоял в десятке шагов от столика и, скрестив руки на груди, наблюдал за ними. Увидев, что его заметили, он презрительно скривился, тряхнул головой, словно освобождался от невидимой паутины, и, не сказав ни слова, удалился.
      Алексей взял Машу за руку и тяжело вздохнул:
      - Похоже, я потерял друга, Машенька! Вероятно, ему не по душе, что я сделал вам предложение, ничем другим объяснить его поведение я не могу. И он не просто дуется. Порой мне кажется, что он ненавидит меня, хотя даже не подозреваю, в чем моя вина. Я попробовал объясниться с ним, но он и слушать меня не хочет. Если мое предположение об его влюбленности в вас верно, то почему он не предпринимает каких-либо шагов, чтобы жениться на вас, а не на Алине?
      Она - его невеста, он без ума от нее, тогда при чем тут вы и я?
      - Алексей Федорович, прошу вас, не обращайте на него внимания. - Маша сердито нахмурилась. - У Мити поразительная способность портить всем настроение. Возможно, женитьба на его несравненной Алине избавит его от депрессии. А что касается его предполагаемой влюбленности в меня, поверьте, это чистейшей воды ерунда! Скорее всего он влюблен в самого себя, и даже Алина - лишь средство показать окружающим, насколько он хорош и любим всеми, и даже такой недоступной красавицей, как мадемуазель Недзельская.
      - Машенька, - Алексей взял ее за руку, - я несказанно огорчен подобным поворотом событий. Никакие, даже самые тяжелые испытания не омрачали нашу дружбу, и я буду рад, если Митя одумается и поговорит со мной откровенно.
      И если он первым не сделает этого, я вынужден буду обратиться к нему за разъяснениями, что является причиной его недовольства мной.
      - Я думаю, это лишнее, - сказала Маша тихо, помолчала секунду и добавила:
      - Сегодня все наши разговоры вертятся вокруг Мити, точно нам не о чем больше поговорить. Есть гораздо более интересные темы. Сегодня вы обещали рассказать мне о вашей сестре и старшем брате, и еще об имении, где живут ваши родители. Надеюсь, в будущем году мы сумеем побывать там?
      Барон вздохнул и виновато посмотрел на нее:
      - Маша, вы опять забыли, что следующее лето нам не удастся провести вместе. Возможно, не удастся, - тут же поправился он, - только в том случае, если меня назначат командиром нового исследовательского судна. В случае решения Морского министерства в мою пользу я уже в марте уйду в экспедицию и почти два года проведу в Охотском море, на Камчатке и вблизи берегов Сахалина...
      - И вам не позволят взять меня с собой?
      - Это было бы самым сильным моим желанием, но, к сожалению, "Рюрик" военное судно, не приспособленное для пребывания женщин на его борту. Однако все это пока мои мечты, могут и не сбыться. Насколько я знаю, в Морском министерстве есть несколько кандидатур на должность командира корабля. И это офицеры с огромным военным опытом. Каждый из них не единожды бывал в дальних экспедициях и с честью выходил из сложнейших положений. Мое слабое место - молодость, и боюсь, она-то и станет камнем преткновения при обсуждении моей кандидатуры.
      - Не знаю почему, но я чувствую, что именно вас назначат командиром этого корабля, Алексей Федорович. - Маша заглянула ему в глаза и ободряюще улыбнулась. - Я буду ждать вас из экспедиции и молиться за вас и ваш успех. Несомненно, вы прекрасно справитесь с заданием.
      - Спасибо, дорогая. - Барон ласково пожал ее руку и, оглянувшись по сторонам, быстро поцеловал в щеку. Помолчал секунду и вдруг сказал:
      - А знаете ли вы, что Митя был бесспорным кандидатом на место командира "Рюрика", чему он был несказанно рад? Но потом произошла эта встреча с Алиной на вечере у княгини Кареевой, и все изменилось. Он отказался от назначения, чем вызвал недовольство великого князя Константина Николаевича, потом проявил невиданную до сих пор настойчивость и добился, чтобы его направили в Гвардейский морской экипаж, опять же поближе к Алине... Никогда не думал, что женщина будет вить из него веревки, а смелый, преданный делу морской офицер превратится в тряпку, о которую вытирает ноги пусть и прелестная, по крайне спесивая и надменная барышня!
      - Алексей Федорович, расскажите, как вы учились и Морском корпусе, попросила Маши, чтобы только переключить его внимание на детские воспоминания, по быстро пожалела об этом: она совершенно упустила из виду, что именно тогда зародилась дружба Алексея и Мити. И разговор опять завертелся вокруг человека, о котором она хотела бы забыть навсегда, но как-то не получалось.
      Алексей с упоением принялся рассказывать о годах учебы в корпусе, и Маша каялась, что затеяла этот разговор, но остановить жениха было уже неприлично, и она смирилась с печальной необходимостью ознакомиться с летописью подвигов князя Дмитрия Гагаринова.
      - В свое время я был самым маленьким среди однокампанцев <Кадеты, совершившие первое практическое плавание.>, и товарищи часто подшучивали надо мной. Особенно популярна у пас была шалость под названием "закусить и выпить". Весьма неприятный розыгрыш, особенно если тебя подвергают ему чуть ли не еженощно. Делалось это так к кому-нибудь из спящих подкрадывался юный пакостник и давал ему оплеуху, и когда жертва открывала глаза, ей прямо в лицо выливался ковш ледяной воды. Другая шутка называлась "спустить корабликом". Для этого подходили к спящему, один из озорников брал простыню за два конца у ног, другой с головы, и спавший внезапно оказывался на полу. Естественно, я чаще всех подвергался подобным экзекуциям, и моим злейшим врагом был граф Глазенап. Наконец мои вопли, очевидно, надоели Мите, он надрал уши Андрюше Глазенапу, и тот оставил меня в покое, зато с Митей мы стали близкими друзьями и, поверьте мне, Маша, никогда не ссорились. Алексей пожал плечами. - До сих пор не пойму, какая муха его укусила? - Он мягко улыбнулся. - Митя научил меня не бояться высоты. И, когда мы отправлялись во время каникул в двухмесячное практическое плавание в пределах Маркизовой лужи <Взморье между Петербургом и Кронштадтом называлось Маркизовой лужей, по имени морского министра маркиза де Траверсе (1750-1831).>, нас с ним всегда выбирали в марсовые <Матросы, работающие по расписанию на марсах - площадках на конце составной мачты парусного судна; обычно марсовыми назначались двух- или трехкампанцы - кадеты, прошедшие практическое плавание по финскому заливу во второй или в третий раз.>.
      И с гордостью могу сказать, что равных нам по проворству и силам никого не было. Еще бы, за годы учебы в Морском корпусе мы полностью освоились с его поистине спартанскими нравами, ведь, что греха таить, за шалости нам с Митей доставалось сполна. Но мы никогда не кричали под розгами, а таких в корпусе называли молодцами, чугунамн и стариками. Последнее звание было особенно почетным.
      И мы с Митей в числе "стариков" выполняли самые трудные работы: отдавали и крепили паруса, стоя на портах <Канат, покрытый смолой.>, привязанных к реям <Круглый брус, к которому крепятся прямые Паруса.>, брали рифы <То есть уменьшали площадь паруса.>... Работали мы на огромной высоте, и было лишь несколько смельчаков, которые поднимались до конца мачты. И Митя был единственным марсовым, кто добирался до клотика <Наделка на конце мачты, стеньге или флагштоке в виде сильно сплюснутого сверху и снизу шара - от голл. "kloot" - шар.> и становился там на колени. - Алексей вздохнул и, улыбнувшись, покачал головой. - Однажды все марсовые лежали на реях, убирали паруса, а на ноке марсореи, то есть на самом ее конце, оказался Андрюша Глазенап. Рею спустить-то спустили, но она, вероятно, не дошла до конца и осела вниз почти на четверть. Все, конечно, испугались, а Андрюшка, у которого было самое опасное место, вдруг побледнел, не удержался и заскользил вниз. Митя успел схватить его за шиворот и держал почти на весу, пока не подоспела помощь и мы не спустили бедолагу на марс. - Барон перевел дух и смущенно посмотрел на Машу. - Наверное, вам не все понятно из моего рассказа?
      - Ну что вы, - улыбнулась Маша, - я прочитала много романов о морских приключениях, так что достаточно прилично разбираюсь в ваших реях, марсах, марселях <Второй снизу прямой парус.> и даже знаю, что бом-брамсели расположены выше, чем просто брамсели <Прямой парус, поднимаемый над марселем.>.
      - Поразительно, - удивленно сказал Алексей, - вот уж не думал, что нанду и вашем лице не только хорошую слушательницу, но и знатока морского дела.
      - Знатока - это слишком громко сказано, - улыбнулась Маша. - Хотя некоторые познания в этой области у меня имеются, в основном я их почерпнула из книг.
      - И что бы вы хотели еще узнать о нашей учебе в Морском корпусе? спросил барон. - Надеюсь, то, что я сейчас рассказал, было интересно и достаточно забавно?
      - Спасибо, Алеша. - Маша неожиданно для себя назвала жениха так, как его обычно называл Митя. - Возможно, ваш сын тоже будет моряком...
      - Наш сын, Машенька, - тихо поправил ее Алексей.
      - Да, наш сын, - Маша смущенно улыбнулась и слегка покраснела, - и если он решит стать моряком, ему, несомненно, будет легче привыкать к жизни и учебе в Морском корпусе, потому что вы научите его не бояться трудностей, и в первую очередь высоты...
      - Да, - улыбнулся барон, - наш сын обязательно станет моряком и не будет в числе тех слабонервных, которые не хотят добровольно идти на мачты, и их поднимают туда на веревках. Особенно эти трусы пугаются нутенс-вапт <Спасти, укрепляющие мачту с боков.>, которые от мачты идут к марсу первой площадки, так что надо лезть спиной вниз и держать тело на весу. А мы с Митей порой устраивали целые представления, соревнуясь, кто быстрее преодолеет эти злосчастные нутенс-ванты.
      - Алеша, - Маша погрозила ему пальцем и рассмеялась, - я начинаю бояться, не являетесь ли вы неисправимым хвастунишкой, и так ли уж правилен мой выбор?
      - - Машенька, - протянул укоризненно барон, - я не сказал ни одного слова не правды. Что было, то было! Во многом благодаря Мите я стал неплохим моряком, и тем более обидно, что наша дружба дала трещину по непонятной для меня причине...
      - Маша, очнись! - ворвался в ее сознание голос княгини. - Чай давно уже остыл, а ты уставилась в одну точку и точно заледенела. Что-то неприятное вспомнила?
      - Да нет, - Маша пожала плечами, - хорошее. Алексей Федорович незадолго до отъезда рассказывал мне, как они с Дмитрием Владимировичем проказничали в Морском корпусе...
      - Дмитрий Владимирович? - удивилась Зинаида Львовна. - С каких это пор ты стала называть Митю по имени-отчеству?
      Маша постаралась перевести разговор:
      - Что, почта сегодня была?
      - Привезли, но совсем недавно. Видно, из-за дождя задержались. Ты от Алеши письмо ждешь?
      - Пет, я недавно от него получила сразу два письма. - Маша слегка покраснела. - Пишет, что ждет по дождется, когда мы приедем в Петербург.
      - А вот от Мити опять ничего нет, - вздохнула Зинаида Львовна, - кроме того письма, в котором он сообщил, что Недзельские дали свое согласие на его брак с Алиной и вскоре, сразу же после нашего приезда, они обвенчаются. - Княгиня перекрестилась. - Только бы ничего не случилось. Да, а Алексей ничего такого про Митю не пишет?
      - Нет, - покачала головой Маша, - да разве я не сказала бы вам, если бы он написал о нем.
      - Конечно, конечно, - торопливо согласилась Зинаида Львовна. - Он может ничего о нем не знать, они ведь теперь в разных экипажах служат. Она взглянула на часы и озадаченно произнесла:
      - Почему-то Владимир Илларионович к чаю задерживается. Уж не произошло ли что?
      И тут же, словно в ответ на ее вопрос, распахнулись двери столовой, и на пороге появился князь Гагаринов с какими-то бумагами, которые он прижимал к груди. Княгиня взглянула на него и ахнула от удивления. Белый как мел, Владимир Илларионович, будто немощный старец, едва передвигающий ноги, подошел к столу и медленно опустился в кресло, положив дрожащую руку поверх бумаг. Маша разглядела, что это письмо, написанное крупными корявыми буквами.
      - Что такое? - спросила испуганно Зинаида Львовна и прижала руку к сердцу. - Что это за письмо?
      - Матушка, - князь посмотрел на жену и вдруг заплакал, - с Митей несчастье. Антон, его камердинер, написал мне, что наш сын заключен в Петропавловскую крепость за попытку убийства племянника императора великого князя Василия...
      - Господи! О чем ты говоришь? Наш Митя? Не может быть! - закричала княгиня и перекрестилась на образа. - Разве он способен на такое?
      - Матушка, успокойся. - Князь всхлипнул и прижал голову жены к своей груди. - Он ранил князя Василия в плечо из пистолета и, кроме того, жестоко избил его, сломал, кажется, челюсть...
      Зинаида Львовна, не дослушав, коротко вскрикнула, оттолкнула руки мужа и потеряла сознание.
      6.
      До Петербурга они добирались больше двух недель. Осенняя распутица, разбитые дороги, обеды на скорую руку, а то и всухомятку, с жидким чаем, который на почтовых станциях им подавали прямо в карету, - все это было ничто по сравнению с их отчаянием и горем.
      Поначалу Маша пыталась разговорами отвлечь Зинаиду Львовну и Владимира Илларионовича от тягостных дум. Но, вольно или невольно, они вспоминали какое-нибудь событие, связанное с Митей, и тихая беседа заканчивалась слезами.
      Поэтому девушка прекратила всякие попытки успокоить дорогих ее сердцу людей и, прижавшись головой к стенке экипажа, старалась задремать, чтобы забыться и не вспоминать о тех горьких минутах, когда ее любимый в первый и последний раз был ласков и нежен с ней. Возможно, ей следовало уступить ему тогда во флигеле, и кто знает, как бы в этом случае повернулись события? И нет ли и ее вины в том, что произошло с Митей?
      Из его последнего письма они узнали, что Митя получил назначение старшим офицером на придворную яхту "Церера". Случайно оно запоздало и пришло на следующий день после сообщения Антона. И это радостное и счастливое письмо, в котором он описывал свою службу на "Церере", стало последней каплей в океане горя, поглотившем Полетаеве и его обитателей.
      Князь в одну ночь поседел и курил одну трубку за другой...
      И Маша с тоской наблюдала, как он рассыпает табак, а за обедом не может справиться с ножом и вилкой, часто роняет их, и вдруг, прикрыв глаза салфеткой, горько всхлипывает.
      Этот высокий красивый человек, которому никто не давал его пятидесяти шести лет, в мгновение ока превратился в дряхлого старика с трясущимися руками и потускневшим взором.
      Зинаида Львовна выглядела не лучше. Она перестала обращать на себя внимание, а темные платья и чепец подчеркивали глубокие тени под глазами и отчетливо проступившие морщины на лбу и в уголках рта. Прекрасные карие глаза, прежде так украшавшие ее, болезненно блестели, а лихорадочный румянец еще сильнее оттенял неестественную бледность лица.
      Порой Маша боялась за ее рассудок. Княгиня почти не откликалась на их с князем разговоры, но вдруг, ни с того ни с сего, начинала вспоминать, каким забавным был Митя в детстве, и Маша уже знала, что это непременно закончится истерикой, и старалась перевести разговор в другое русло.
      Все эти уловки были призваны спасти князя и княгиню от упадка духа, но Маша от них уставала безмерно, так что ее попытки задремать и таким способом скоротать путь почти всегда заканчивались неудачей.
      Но сейчас была та редкая минута, когда она могла спокойно закрыть глаза и подумать о том, о чем не посмела бы никому рассказать. Князь и княгиня сразу же после горячего обеда в придорожном трактире неожиданно заснули, и никто не отвлекал Машу от дорогих ее сердцу воспоминаний, среди которых был и момент первой встречи с Митей после его многолетнего отсутствия...
      Порой она спохватывалась и чувствовала вину оттого, что почти не думает об Алексее, но тут же находила для этого убедительное оправдание. Ее жених не испытывал никаких трудностей, и ему не грозила пожизненная каторга на сибирских рудниках. Поэтому она на время просто обязана забыть об устройстве собственной судьбы, она должна помочь князю и княгине справиться с горем и, если получится, хоть как-то облегчить положение Мити.
      Она опять перебрала в памяти строчки из его последнего письма, где он ни словом не обмолвился о ней и даже привет забыл передать. Ну что ж, счастливый человек - эгоист по своей сути, ему наплевать на переживания других людей, настолько он упоен собственной любовью и предметом своего обожания и поклонения...
      "Казармы экипажа находятся на -Мойке, - писал Митя, - по я снял себе небольшую квартиру на Театральной площади. Она состоит из прихожей, гостиной и спальни, но нам с Антоном этого достаточно. После нашего приезда я, конечно же, переселюсь и наш дом, чтобы заняться приготовлениями к свадьбе". Туг Маша обычно вздыхала. Митя не знал, когда писал это письмо, что свадьба теперь вряд ли состоится... Девушка представила Митю в тот момент, его счастливое лицо - лицо человека, не подозревающего, какие испытания ждут его в будущем, и почувствовала, как сжалось ее горло. Чтобы успокоиться, она решительно выбросила из головы строки, в которых Митя, в какой уже раз, пел дифирамбы своей невесте, и переключилась на ту часть письма, где он рассказывал о своей службе на яхте:
      "...Надеюсь, батюшка, вы помните красавицу "Цереру", входившую в состав придворной эскадры, на которой я теперь служу старшим офицером. Помимо "Цереры", в эскадру входят "Золотой фрегат" с его знаменитыми золотыми украшениями и арматурой и яхты "Паллада", "Нева" и "Голландский ботик", который постоянно стоит у пристани перед дворцом...
      Сейчас Государь живет на Каменном острове, поэтому мы стоим на Малой Неве против дворца, по уже успели побывать в Петергофе и Ораниенбауме...
      Конечно, самое приятное время мы проводим на Каменном острове. Вечером на фрегате всегда играет музыка при заре, следом спускают флаг и брам-реи, затем барабаны бьют на молитву, а после нее исполняют дробь - и конец церемонии. До вечерней зари бывает обычно много посетителей, дам и их кавалеров. Мы занимаем их разговорами, водим по яхтам и фрегату, разъясняем значение разных морских предметов. Государя видим почти ежедневно. Перед дворцом до самого берега идут цветники и растут кусты уже отцветшей сирени. Иногда Его Величество появляется в цветнике один, иногда с императрицей. Конечно, мы наблюдаем за ними из кают-компании, потому что находиться в это время на палубе не совсем прилично, но вахтенный офицер всегда на своем месте.
      Позади дворца есть большой тенистый сад, по которому Государь любит прогуливаться. На днях я проходил садом и в одной из аллей увидел Государя. Я остановился, повернул шляпу по форме, потому что обыкновенно ношу ее с поля, и приложил к ней руку. Государь посмотрел на меня, улыбнулся и спросил: "Гагаринов?" - "Точно так, Ваше Величество!" - ответил я и поклонился. "Молодец!" - Государь снова улыбнулся и прошел мимо.
      Я был в полном восторге! Государя очень любят в гвардии, и каждый, к кому он обращается с каким-нибудь милостивым словом, счастлив безмерно..."
      И так все письмо. Веселое, радостное, переполненное счастьем и ожиданием удачи... Ничто в нем не предвещало трагедии, случившейся через педелю.
      Митя с восторгом рассказывал о батальонных учениях в манеже, о своих товарищах, славных молодых людях, между которыми почти никогда не случается ссор или каких-либо неприятностей, что бывало на прежнем месте службы. Митю несказанно радовали и караулы по городу, разводы перед Государем, а также показательные учения экипажа на дворцовой площади. Государь был особо доволен ими и наградил многих матросов и офицеров.
      Это была его жизнь - жизнь молодого здорового человека, который уверен в своем будущем, как никто другой, и, кажется, судьба его балует, наградив умом, красотой и любовью одной из самых прекрасных женщин Петербурга... Маша вздохнула. Что же заставило Митю переступить через все это и поднять руку на такого же молодого человека, но в котором течет царская кровь, а значит, преступление носит уже политический характер. Митя зачислен в разряд государственных преступников, и хорошо, если дело закончится каторгой...
      Нет, она не должна думать об этом. Маша встряхнула головой и словно воочию увидела те места, о которых Митя рассказывал в своем письме.
      Она знала их и по-особенному любила, потому что среди этих садов и цветников проходило ее детство до самого поступления в Смольный институт. Но более всего она любила Царское Село, куда Владимир Илларионович, будучи обер-шталмейстером, переезжал со всем семейством вслед за двором.
      По обычаю они занимали один из китайских домиков, расположенных в прекрасном царскосельском саду среди благоухающих цветников.
      На это время правы общества становились проще и бесцеремоннее, отчего загородная жизнь делалась еще приятнее.
      Обедали обычно на террасе, по вечерам много гуляли, устраивали веселые представления и маскарады. Часто посещали царскую ферму и сыроварню. Ходили слушать пение соловьев, и один раз Маша видела, с каким восторгом и слезами умиления слушала соловья сама императрица.
      При китайском домике был садик, в нем князь часто работал лопатой или заступом, а они с княгиней ухаживали за цветами...
      По вечерам княгиня пела с кем-нибудь из гостей дуэтом, а если приезжал кто из певцов, пели трио. Маша улыбнулась, вспомнив вдруг генерала Бороздина, который в одно лето часто посещал дом князя и охотно пел военные песни, отбивая такт огромной ногой, затянутой в сапог с блестящей шпорой. У Маши остались в памяти слова и мелодия одной из них. Лет в десять она очень любила наряжаться в чей-либо мундир, подрисовывала сажей усы и маршировала перед веселящимися от души гостями, громко распевая тоненьким голоском:
      Mы пойдем, пойдем грозою,
      Опрокинем вражий стан.
      Не родился тот на свете,
      Кто бы русских побеждал!
      После Альп, Бородина и Парижа, победоносного Наваринского сражения и других успешных морских и сухопутных баталий долго еще оставалась эйфория от славных побед над французом и турком. И многие верноподданные Его Величества были тогда уверены, что русскому царю все народы подвластны, только вот один англичанин пока еще не покорился...
      Так день за днем, вспоминая прошлое и горюя о нем, очень медленно, со многими остановками и порой непредвиденными задержками двигались они в сторону Петербурга и добрались до столицы только в первых числах октября.
      Сразу же по приезде отправили сообщение барону и вызвали Антона, который почти все свое время проводил вблизи Петропавловской крепости, пытаясь разузнать что-нибудь новенькое о молодом барине. Домой он приходил лишь ночевать, но на этот раз промок под проливным дождем и вынужден был намного раньше вернуться в квартиру на Театральной площади, где его и застал посланец князя.
      Первым в княжеский дом на Фонтанке приехал Антон в графском экипаже и в сопровождении лакея, посланного за ним. Он не успел не только обсушиться, по даже переодеться, и зуб на зуб не попадал от холода. Князь велел дать ему водки, горячий ужин и сухое платье, так что только через час он появился на пороге кабинета и начал свой рассказ о происшествии, случившемся почти месяц назад, в начале сентября, в одной из аллей парка на Каменном острове.
      К сожалению, Антон ничего толком не знал и мог только догадываться, что драка и злополучный выстрел в сгустившихся ранних сумерках не были беспричинными: что-то до такой степени помутило разум Мити, что он, не раздумывая, поднял руку на отпрыска царской фамилии и обошелся с ним весьма жестоко.
      Антон клялся, что в тот день барин стоял вахту вместо заболевшего офицера и потому был трезв как стеклышко. Не узнать князя Василия он тоже не мог: тот в свое время учился в Морском корпусе, и однажды они вместе ходили в учебное плавание.
      Антон замялся, опустил глаза и скороговоркой сообщил то, что ему удалось разузнать от знакомых ему лакеев, чьи господа проживали в том же доме, где и они с Дмитрием Владимировичем. В свете, оказывается, поговаривали, будто в последнее время великий князь весьма нелицеприятно высказывался и в Английском клубе, и на приятельских вечерниках о Дмитрии Гагаринове. И некоторые связывали это с Алиной Недзельской, обратившей свой прекрасный взор на Митю, а не на худого и невзрачного князя Василия, который к тому же никогда бы не женился на ней из-за своего происхождения и положения...
      - Ты видел князя после того, как это случилось? - спросил Владимир Илларионович. - Рассказывай, Только ничего не скрывай и постарайся вспомнить все до мельчайших подробностей.
      Антон, рослый, широкоплечий парень лет тридцати, с русыми волосами и карими, почти черными глазами, наморщил крупный нос и глубокомысленно уставился в потолок, потом перевел взгляд на барина и твердо сказал:
      - А что вспоминать, ваша светлость, я вам в письме все от сих до сих отписал.
      - Надеюсь, тебе не составит труда вновь все это повторить, - сухо сказал князь и недовольно сдвинул брови. - Будь так добр, братец, расскажи без утайки, что случилось после того, когда барин вернулся со службы.
      Антон пожал плечами и начал свои рассказ о событии, перевернувшем жизнь не только самого Мити, но и всей княжеской семьи:
      - Барин и тот вечер вернулся неожиданно поздно, часа в два ночи. Форменный сюртук, сапоги, панталоны - все у него было в грязи, хотя дождя уже не было с неделю. Но я особливо испугался, когда заметил, что руки и лицо у него в крови, а на сюртуке так вообще было пятно с тарелку для супа.
      И когда он сиял сюртук, я заметил, что он без нижней рубашки. И он был настолько сердит, можно сказать, в бешенстве, что, когда я спросил его, не напали ли на него разбойники какие, он запустил в меня стулом и чуть не прибил. Потом барин принял ванну, переоделся и потребовал вина. Много вина! - Антон быстро и виновато взглянул на княгиню. - Он и слушать меня не стал, когда я пытался остановить его, напоминал, что завтра он участвует в разводе при Государе.
      Все напрасно! - Антон тяжело вздохнул и развел руками. - Я попробовал его обмануть, дескать, все вино вышло, и тут Дмитрий Владимирович сказал мне, что мои хитрости ни к чему, потому как служба его все равно закончилась, и теперь ему путь на виселицу, если князь Василий не выживет, или, в лучшем случае, на каторгу. "Готовь мне вещи, голубчик! - так он мне сказал. - Положи две пары белья, табаку, трубку и еще кое-что из мелочи. Вероятно, за мной вот-вот придут".
      Но пришли только утром. Вернее, приехали. Жандарм из главного штаба отвез барина на дворцовую гауптвахту, а потом, как мне удалось узнать, его препроводили в Петропавловскую крепость... - Антон вздохнул и перекрестился. - Не знаю, стоит ли об этом говорить, но их сиятельство сильно набрались в ту ночь, и, когда жандарм приехал, они уже на ногах не стояли. - Он опять помялся и тихо сказал:
      - Конечно, я не совсем уверен, по барин спьяну все про барышню свою твердил, про госпожу Педзельскую. Сдается мне, он к ней на свидание ходил...
      - Почему ты про это в письме не написал?
      - Побоялся, к тому же барин, говорят, отказывается, что встречался с барышней в тот вечер.
      - Что ж, старшие Недзельские при дворе жили это лето? - быстро спросила Зинаида Львовна, до сих пор сидевшая молча.
      - Так, видно. - Антон пожал плечами. - Барии как-то обмолвился, что его служба вдвойне приятна тем, что позволяет ему ежедневно видеться с невестой. Ежели б она была в городе, это вряд ли бы у него получалось, так как он на своей яхте почти безотлучно находился и ночевал зачастую в своей каюте. Я там не бывал, в основном был при доме. А на яхте у него вестовой из матросов, Гришкой кличут. Его к следователю водили, и что он ему рассказывал, мне неведомо. До яхты меня не пускают, так что поговорить с Гришкой не было никакой возможности. Да господин барон лучше меня знает, что к чему. Вот он приедет, все вам и расскажет, - спохватился облегченно Антон. - Он даже в крепости побывал и добился, чтобы барину позволили за свой счет питаться. Ему теперь даже фрукты носят, и хлеб белый, и масло... - Он хотел что-то добавить, но посмотрел на княгиню и ничего не сказал.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6