 |
|
Популярные авторы:: БСЭ :: Желязны Роджер :: Раззаков Федор :: Joyce James :: Станюкович Константин Михайлович :: Толстой Лев Николаевич :: Чехов Антон Павлович :: Лондон Джек :: Лавкрафт Говард Филлипс :: Грин Александр Популярные книги:: The Boarding House :: Бурый волк :: Нет разбойников в лесу :: Подземная Москва :: Пошехонская старина :: Тварь в лунном свете :: Суперсыщик Калле Блумквист :: Как мы изобрели фотосинтезатор :: 10 лекций о Каббале :: Корабельные новости |
Вольные упражнения (сборник)ModernLib.Net / Михаил Андросов / Вольные упражнения (сборник) - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 5)
С того дня Халява искренне привязался к Тане, не столько как к своей спасительнице (получать подобные оплеухи от более сильных одноклассников ему было не впервой), а как к смелой и одновременно с тем такой хрупкой девушке, которая своим появлением буквально взорвала устоявшиеся в девятом «б» традиции. – Нет, к школе мы не поедем, – Таня застопорила колесо кресла, завидев впереди спуск к тропинке в школу. – Поворачивай лучше к парку. – Как прикажете, товарищ, капитан, – отозвался сзади Халиков и повернул в другой переулок. – Как ты думаешь, Елена точно уйдёт из школы? – решила озвучить Таня вопрос, который мучил её уже давно. – Она уже ушла, сразу после экзаменов! – ответил Халиков. – Я рассказывал тебе, что она написала заявление ещё во время учебного года, когда в школе проходили массовые разборки того случая. Но распрощалась с нами она только летом. Она пригласила нас всех к себе домой и устроила что-то вроде прощального вечера. – Вот это уже интереснее. Ты мне об этом ещё не рассказывал. И все пришли? – Нет, не все, но больше половины класса пришли. Пятиэтажный, к примеру, не был, Нечаев, Тюхин и Блинков тоже. – А ты был? – Да так… забежал ненадолго. Хотелось послушать, что она расскажет напоследок… Момент! – Халиков повернул с края проезжей части на тротуар, кресло подпрыгнуло на бордюрном камне. Мимо, подняв с дороги тучу пыли, с грохотом пролетел грузовик. – И что же она рассказала? – продолжала расспрашивать Таня. – Да так, ничего особенного. Говорила, что ей жалко уходить и что она очень сдружилась со всеми ребятами из нашего класса, но обстоятельства сложились таким образом, что работать в нашей школе она больше не может. Вспоминали разные случаи из прошлых лет. Пожелания она каждому свои высказывала на будущее, – Халиков усмехнулся. – Мне алгебру успешно сдать пожелала. В целом приятный разговор получился. Некоторые девчонки даже всплакнули. – А про меня говорили что-нибудь? – Таня понимала, что в какой-то степени виновником ухода Елены Михайловны была она. Если бы Таня не появилась в этом классе – не было бы откровенных конфликтов с классной руководительницей, не было бы заявления об уходе, и этой встречи прощальной тоже не случилось бы. – Говорили немножко. – И что же? Елена наезжала? – Елена как раз нет. Многие девчонки на тебя реально ополчились. По их мнению, ты единственная, кто виноват во всём случившемся. Шитикова активно против тебя выступала. Некоторые ребята тоже считали твоё поведение в классе хамским. В общем, мнения разделились. А Елена как раз тебя защищала. Говорила про сложность адаптации тебя в непривычной среде. Про то, что уставы и порядки в том мире, откуда ты пришла, сильно отличаются от тех, к которым мы все здесь привыкли. Переживала она лишь потому, что так и не смогла найти с тобою общего языка. – Да, в этом она, безусловно, права, – задумчиво заметила Таня. Они потихоньку доехали до городского парка. Точнее даже это и не парк был совсем, а большой заросший кустарником сквер. Халиков медленно катил кресло по узким аллеям, под колёса периодически попадались мелкие камешки. Народу в парке было немного, так как редкие чахлые деревья не спасали от летнего зноя. – Кстати, Панов тоже уходит из школы, – вспомнил Халиков ещё одну новость. – Как? – Таня даже развернулась в кресле и посмотрела Халикову в глаза. – И он тоже? – Да! Ходят слухи, что он вслед за Еленой решил податься. Во всяком случае, родители его приходили и документы из школы забрали. Так что в следующем году его тоже не будет. – Жаль. – А вот мне его совсем не жаль. Он сильно изменился, когда Елена его на поруки взяла… в худшую сторону. – А он обо мне ничего не говорил на встрече? – Нет. Молчал, когда все твой поступок обсуждали. Тупо сидел и молчал. Желая отойти от неприятной темы, Халиков внезапно предложил: – А хочешь попробовать поймать ветер? – Что поймать? – не поняла Таня. – Ветер! Мы в детстве так делали. Ничего сложного: нужно только закрыть глаза. – И?.. – И расставить руки в стороны. И… всё, – Халиков на мгновение замялся. – И получать удовольствие от ветра. Он уже подумал, что его идея оказалась неуместной, но Таня вновь повернулась к нему, и он заметил в её глазах задорный огонёк. – А давай попробуем! – Тогда з-закрываем глаза! – скомандовал он. – Руки в стороны, как у самолёта. Таня послушно исполнила его требование. Он развернул кресло на прямую и более-менее ровную дорожку. – А теперь поберегись! – и Халиков, завалив немного кресло на себя, пустился что было силы бежать вперёд по парковой аллее. У Тани перехватило дыхание. С закрытыми глазами она не могла понять, с какой скоростью едет и куда. Но ветер действительно появился. Он дул прямо в лицо и разведённые в стороны руки. Кресло жалобно поскрипывало, подскакивало на ухабах, но дорожка и вправду была ровной, так что Халява смог разогнаться как следует, не опасаясь, что старенькое инвалидное кресло попросту развалится на части. – Пристёгивайте ремни, идём на взлё-ёт! – кричал Халиков, распугивая редких прохожих. Те только отскакивали в стороны и крутили пальцем у виска. Олимпийка Тани развевалась где-то за плечами. Она развела пальцы рук в стороны, словно и вправду хотела поймать ветер, который струился по её лицу. Она в любой момент могла открыть глаза, чтобы ориентация в пространстве вернулась, но ей не хотелось этого делать. Тогда полностью пропало бы ощущение лёгкости и полёта, которого она не испытывала уже так давно. Халиков уже тяжело дышал, и чувствовалось, что он скоро выдохнется, но бега он не замедлял. Дорожка пошла под гору, и это только увеличило скорость. – Ура-а-а! – закричала Таня, не в силах больше удерживать эмоции. – Лети-и-им! – Ура-а-а! – в унисон закричал Халиков. Впереди дорожка резко поворачивала на подъём в гору. Почти не сбавляя скорости, Халиков вписался в поворот, кресло накренилось на бок, колесо громко заскрипело. – А теперь… посадка! – он что было силы закрутил кресло. Таня, чтобы не вывалиться, ухватилась за ручки. Нехитрое средство передвижения подскочило и, свернув с дорожки, остановилось на газоне. Халиков прыгнул в траву, перекувырнулся через голову и распластался на спине, переводя дыхание. – Всех с удачной посадкой, – произнёс он. – Надеюсь, транспорт уцелел? – Кажется, уцелел, – Таня подёргала колёса взад-вперёд. Вроде бы держались. Халиков, не вставая с травы, повернул голову и увидел, что Таня улыбается. Он даже не поверил своим глазам. Роясь в закоулках своей памяти, он не мог вспомнить момента, когда видел Таню улыбающейся. Он помнил только её сосредоточенный, целеустремлённый, немножко дикий взгляд и опущенные вниз кончики губ. Судить о Танином настроении по её лицу было практически невозможно. Оно редко когда меняло выражение, что для других девушек было совсем не свойственно. Теперь же Таня, сидя в инвалидном кресле у парковой дорожки, улыбалась совершенно искренне и по-детски. – Тань, а у тебя такая красивая улыбка, – попытался Халиков сделать комплимент. Но Таня словно не расслышала его слов. – Федюнь! Полёт был супер! – она вытянула вперёд руку с поднятым вверх большим пальцем. – Пилоту зачёт! – Вообще, в детстве финал у этой игры был другой, – усмехнулся Халиков. – Какой же? – Пилот резко останавливался в самый неожиданный момент, и экипаж из коляски или там тачки, смотря на чём катались, катапультировался вперёд головой… обычно в кучу сена или навоза. Парк огласился звонким Таниным смехом. Халиков и сам не смог удержаться, вспомнив, как комично в детские годы при подобных катаниях он или другие мальчишки вылетали из тачек, кубарем катились по траве и заканчивали свой маршрут в куче какого-нибудь мусора. – А что же ты сейчас так не поступил? – сквозь смех спросила Таня. – Так у тебя же… – начал было Халиков, но вовремя исправился: – Девчонок мы не катапультировали! Никогда! – добавил он, поднимаясь с травы. Федя умолчал о том, что девчонок они вообще не брали, считая такие игры исключительно мужскими. К дому они добрались уже ближе к вечеру. Таня начинала волноваться, что может опоздать сделать вечерний комплекс упражнений. – Так ты самостоятельно занимаешься, – удивился Халиков. – Сделаешь позже. Всего делов-то… – Ничего ты не понимаешь, – ответила Таня. – Здесь чёткая система важна. Нельзя сегодня позаниматься днём, а завтра как-нибудь вечером. Тогда никакого эффекта не будет. Все занятия должны проходить в строгие отрезки времени. И никаких послаблений. Когда они уже въезжали во двор, с детской площадки в их сторону покатился резиновый мячик и, ударившись о колесо, остановился у Таниной ноги. – Тётенька, подайте, пожалуйста, мяч! – раздался детский голос. Таня обернулась и увидела на краю площадки, буквально в десяти метрах, мальчишку лет пяти-шести. Такая элементарная и в то же время тупиковая ситуация. Казалось бы, что стоило Тане толкнуть ногой мячик, чтобы он укатился обратно к своему владельцу? Но вся сложность была в том, что она не могла этого сделать. Халиков среагировал оперативно. Он подхватил мячик и кинул его в сторону детской площадки. Малыш, тем не менее, продолжал стоять и заворожённо смотреть на нелепую тётеньку, которая сидела в коляске и не смогла кинуть ему обратно мячик. – Тётенька, а почему вы такая взрослая – и в коляске катаетесь? – не смог удержаться мальчик от наивного вопроса. – А ну, брысь отсюда! Мелочь пузатая! – огрызнулся на него Халиков. Мальчика как ветром сдуло. – Вот тебе и реальный расклад вещей, – обречённо произнесла Таня. – Что я могу теперь? Боюсь, что ничего. Какое-то время Халиков стоял в нерешительности, не зная, как ему достойно ответить. – Ну, кое-что ты всё-таки можешь, – после некоторого молчания сказал наконец он. – Помочь мне с алгеброй, например. Я же твою просьбу выполнил. – Хорошо, Федь. Завтра и начнём. Правда, если ты меня обратно домой без приключений доставишь. – Доставлю, можешь быть уверена, – ответил Халиков. – Коли мы с тобою полетали сегодня и мягкую посадку совершили, остальное – уже мелочи. Остановив кресло напротив подъезда, он посмотрел вверх и почесал в затылке. – А высоко, однако, – не слишком уверенно произнёс Халиков. – Вниз оно проще было. Таня вспомнила, как запыхался дядя Слава, когда попытался внести её на четвёртый этаж сразу, без передышки. Халиков заметно уступал ему в физической силе. Так что рассчитывать на быстрый подъём не приходилось. – Давай тогда поэтапно, – предложила Таня, видя, что Федя окончательно растерялся. – Сначала один этаж, потом передохнёшь, и ещё один. – А как я передохну? – удивился Халиков. – На бетонный пол тебя сажать, что ли? – Зачем? У нас, если ты заметил, в подъезде подоконники широкие. Так и быть, постараюсь на них удержаться, пока ты отдыхать будешь. Вечно этому Халикову всё приходилось объяснять и разжёвывать. Сам ни до чего не мог догадаться. Ладно, сам факт, что он помог в таком непростом деле, уже говорил о том, что Халиков заслуживает уважения. Не заныл, не отказался в самый ответственный момент. Всё выполнил, как надо. Значит, и сейчас сможет вернуть Таню домой. – А ты из окна не вывалишься? – с сомнением покосился он на Таню. – А руки мне на что? Будь спокоен, удержусь. – Хорошо, давай попробуем. Халиков закатил кресло в тамбур и, подняв Таню на руки, с шумом выдохнул и направился вверх по лестнице. Первый пролёт он прошел на одном дыхании, а на втором руки его уже начали дрожать, однако он миновал первое окно и направился к следующему пролёту. – Ничего, всё в порядке, – попытался он обнадёжить Таню не слишком убедительно. Напряжение, которое испытывал Халиков сейчас, читалось в каждом его слове. На четвёртом пролёте Таня начала чувствовать, что руки у Феди разгибаются и она постепенно сползает вниз. – Не мучай себя, отдохни, – напомнила Таня, как можно крепче обхватив шею Халикова, чтобы не оказаться на полу. – Тут как раз подоконник неплохой есть. Халиков почти уронил Таню на подоконник прямо поверх кучи шелухи от семечек и привалился к стене подъезда. Шелуха захрустела и посыпалась на пол. Ладно, всё это мелочи, пережить можно. Подыскивать чистый подоконник – это было бы слишком. – Только в следующий раз на сигарету меня не посади, – брезгливо скривилась Таня, пытаясь стряхнуть с себя налипшую шелуху. Второй рукой она крепко держалась за оконную ручку. – Извини, не заметил, – Халиков тряс руками и тяжело дышал, словно после длительного бега. – А дыхалка-то у тебя никакая, – заметила Таня. – Бегать тебе чаще надо и зарядку по утрам делать. Занимаешься ею? Халиков замотал головой: – Какая зарядка? Я в школу еле встаю. Не всегда даже позавтракать успеваю. Таня усмехнулась. Всё-таки Халиков – типичный представитель тех мальчишек-лодырей, которые валяются по утрам в постели до последнего, пока их родители оттуда насильно не вытянут. О каких физических упражнениях может речь идти, если подобные ребята просыпаются более-менее только ко второму, а то и к третьему уроку и сразу начинают хотеть есть. Что путное из них может получиться? Такой бесполезный, как ей казалось, образ жизни Таня не воспринимала совершенно. По-хорошему, заняться бы воспитанием Халикова, сделать из него настоящего мужчину, раз родители не сумели. Но это лишь мечты. Какой сейчас из Тани мог быть воспитатель или, тем более, тренер? Так неожиданно повернулась жизнь, что она сама сейчас целиком зависела от помощи этого незадачливого мальчишки, который спорт, наверное, видел только по телевизору. Без него Таня и на улице не смогла бы оказаться. – Ну что, отдохнул, Федь? – Таня уже подсчитала, что такими темпами до четвёртого этажа они доберутся минут через десять, не меньше. Надо будет учесть столь долгое время подъёма на будущее. Халиков кивнул: – Да, пошли! Он поднял Таню с подоконника и быстренько поднялся ещё на один пролёт. Предположение Тани оказалось верным: с того момента, как Халиков занёс её в подъезд, и до входа в квартиру прошло около пятнадцати минут. Наталья Евгеньевна с нескрываемым беспокойством оглядела Таню. – Ты как, цела? – постаралась уточнить она, пока Федя бегал вниз за креслом. – Мам, всё отлично! – ответила Таня. – Федька просто молодец. Я теперь буду регулярно гулять. Наталья Евгеньевна неодобрительно покачала головой. – А ты не боишься… – Не боюсь, мам. Я скорее здесь боюсь, а там, на улице – нет. Там у меня к жизни интерес возвращается! Да, кстати: не ругай Халикова, – напомнила Таня. – Это полностью была моя идея, и только я несу за это ответственность. Если хочешь – высказывай всё мне. – Хорошо, – ответила мама. – Я подозревала, что Халиков сам до подобного не додумался бы. А насчёт всех этих прогулок… как-нибудь потом поговорим. Главное, чтобы тебе всё это шло на пользу. Упражнение третье Первое, что увидела Наталья Евгеньевна, открыв вечером дверь квартиры, была в хлам разбитая видеокассета, валявшаяся на полу у самого входа. И ещё плёнка. Целая куча измятой и изорванной магнитной плёнки, которая тянулась аж из самой комнаты. Даже забыв разуться, Наталья Евгеньевна подобрала обломки кассеты и вбежала в комнату. Таня сидела у стола, отвернувшись к окну. – Танечка, что это такое? – она старательно пыталась подобрать плёнку, но та постоянно выскальзывала из рук и падала обратно на пол. – Зачем ты это сделала? Таня повернула голову, и Наталья Евгеньевна увидела, что её глаза красные от слёз. – Я распрощалась со своим прошлым, – сквозь зубы дрожащим голосом произнесла она. Только теперь Наталья Евгеньевна смогла разобрать остатки надписи на торце видеокассеты. – «Чемпионат мира. Монреаль 1985 год», – прочитала она вслух. – Таня, ведь это то самое твоё выступление. Зачем ты… – Я же сказала! Я распрощалась с прошлым! – практически крикнула Таня. – А вот моё будущее! – и она с силой стукнула кулаком по ручке инвалидного кресла. – Что, не нравлюсь такой?! – Подожди, подожди, Таня, что произошло с тобою, объясни толком? – краем глаза Наталья Евгеньевна заметила, что Танины почётные грамоты и медали исчезли со стены. Вместо них торчали клочки обоев. Похоже, они были сорваны со стены одним рывком. – Ничего! Добро пожаловать в мою новую жизнь! Серебрякова – инвалид! – Таня одним рывком развернула кресло, проехала мимо испуганной мамы и скрылась на кухне. Ноги Натальи Евгеньевны подкосились, и она опустилась на диван. Она не могла понять, что такое могло произойти с Таней. Та явно находилась в состоянии стресса, и потому продолжать с нею разговор сейчас было бессмысленно. Наталья Евгеньевна заставила себя успокоиться, разулась в коридоре и вернулась в комнату собирать с пола остатки видеокассеты, медали и грамоты, которые оказались раскиданы по всем углам. Хорошо хоть, Таня не разорвала их, а просто раскидала. А спасти видеокассету теперь не могло даже чудо. За последний месяц Таня не подавала никаких поводов для беспокойства. Напротив, как казалось Наталье Евгеньевне, всё вошло в более-менее стабильное русло. Таня регулярно по несколько раз в день занималась своей восстановительной гимнастикой, добавляя в неё потихоньку новые силовые элементы, принимала необходимые лекарства. Ещё она периодически выезжала на прогулку в компании с Федей Халиковым и дома занималась вместе с ним алгеброй. Хирург из отделения поликлиники, который приходил к ним сначала раз в пять дней, затем раз в неделю, отмечал явные улучшения в общем состоянии пациентки. Несколько дней назад они ездили в больницу на рентген и на встречу с Сергеем Тимофеевичем. Разговор с ним тоже оказался продуктивным. Результат рентгена был положительный. Восстановление позвоночника, как заметил Сергей Тимофеевич, продвигалось вполне успешно. – Я же говорил, что твой молодой организм справится, – обратился он к Тане. – Покой, хорошие лекарства и мази, полноценное питание – вот что нужно для полного выздоровления. Массажист ведь регулярно приходит к тебе на дом? Таня кивнула. – Значит с массажем тоже полный порядок. Сеансы пока будем продолжать. – Сергей Тимофеевич погрузился в изучение амбулаторной карты Серебряковой, попутно делая там записи. Состояние ног Киреев тоже оценил как положительное. Реакция нервных окончаний заметно восстановилась. Ноги реагировали на холод, тепло, другие раздражители. Удары молоточком по колену вызывали явный устойчивый рефлекс. Всё как полагается. Никаких отклонений. – Но почему же тогда я ходить не могу? – задала Таня главный вопрос. Однако на него Сергей Тимофеевич однозначного ответа дать был не в состоянии. – Возможно, здесь нужно более тщательное обследование, которое мы в нашей больнице сделать не можем. Нет соответствующего оборудования, – покачал он головой. – Я лишь могу предположить, что функции спинного мозга восстановились ещё не до конца. Это процесс очень медленный. Кости заживают значительно быстрее. Нужно подождать ещё. И эту информацию Таня перенесла спокойно, словно другого ответа от врача она и не ждала. На вопрос Натальи Евгеньевны: а как можно попасть в столичные больницы, где реально будет провести более тщательное обследование состояния спинного мозга, Киреев заметил, что он может написать направление от своей больницы, но это мало что даст. Очередь на подобные обследования длинная. Люди записываются из разных городов и областей аж за несколько месяцев. Если пойти стандартным путём, очередь, возможно, и подойдёт, но будет это не раньше предстоящей зимы. А возможно, и ещё позже. – А если нестандартным путём? – поинтересовалась Наталья Евгеньевна. – Помилуйте, – развёл руками Сергей Тимофеевич. – Это уже вам лучше знать! Ваша дочь – гимнастка с мировым именем. Наверняка у заведения, где она числится, есть специализированные клиники или как минимум каналы для прохождения подобных процедур вне очереди. Здесь я бессилен. После этого разговора, Наталья Евгеньевна решила обратиться в местный комитет по спорту, чтобы там сделали запрос о возможном обследовании Серебряковой в специализированной клинике. Всё-таки Сергей Тимофеевич прав, имя её дочери что-то должно значить. В комитет по спорту Наталья Евгеньевна пыталась пробиться пока безуспешно. Приёмный день по личным вопросам там был почему-то всего один в неделю, а время приёма такое неудобное, что попасть туда до или после работы было попросту нереально. Нужно отпрашиваться в рабочее время. А поскольку от пуск у Натальи Евгеньевны к тому времени уже закончился, идея переговорить со спортивными чиновниками так и оставалась идеей. Требовалось снова отпрашиваться у начальства. Наталья Евгеньевна сидела на диване, машинально пытаясь сложить обломки видеокассеты. Неожиданно её молнией пронзила догадка. Она почти вбежала на кухню. Таня сидела у окна, облокотившись о подоконник, и немигающим взглядом смотрела куда-то на улицу поверх крыш домов. Мама тихонечко присела рядом. – Таня, скажи, тебе звонили из спортивной школы? – как можно вкрадчивее спросила она. Не поворачивая в мамину сторону головы, Таня легонько кивнула. – Кто звонил? Твой тренер? На сей раз ответ был отрицательным. – Но кто же тогда? – искренне изумилась Наталья Евгеньевна. – Винокурова. – Кто? – Светка Винокурова. Мам, ты её всё равно не знаешь. Мы вместе занимались у Краснопольского. Он привёл её в прошлом году. Наталья Евгеньевна минуту помолчала, готовясь задать самый волнующий вопрос. Не успела. – Меня исключили, мам. Избавились, как от ненужной вещи! – Таня отвернулась от окна и посмотрела на маму своими пронзительными зелёными глазами. Наталья Евгеньевна даже вздрогнула. В Таниных глазах читалось такое огромное горе, что, казалось, все войны мира ничто по сравнению с её переживаниями. – И они ведь не знали о том, что я сломала позвоночник и теперь не могу ходить, – голос Тани дрожал, но слёз в её глазах не было. Похоже, она вып лакала их все, и от этого было ещё тяжелее. – Понимаешь, мам, я теперь никто. Совсем никто… калека без ног! Наталья Евгеньевна ощущала, что Тане сейчас как никогда нужны поддержка и понимание, но у неё от такого поворота событий у самой пропали все слова. Она даже не знала, чем сейчас может успокоить свою единственную дочь. То, что сказала Таня, было по-настоящему страшно. Она лишилась того единственного лучика надежды, за который цеплялась последние полгода. Лучик был призрачный, даже не лучик вовсе, а след от него. Тот факт, что Таня больше не вернётся в спортивную школу, витал вокруг с самого первого момента, когда она в конце зимы вернулась домой с большой сумкой, переполненной личными вещами. Но оставалась надежда. Та самая ничем реальным не подкреплённая надежда, за которую можно зацепиться, и она поможет выстоять в самой сложной жизненной ситуации. И даже когда Таня сломала позвоночник, вопреки здравому смыслу надежда на то, что из СДЮШОР всё же позвонят, поинтересуются здоровьем, навестят, в конце концов, – оставалась. Не зря, даже находясь в больнице и будучи прикованной к постели после операции, первый вопрос, который задала Таня, был: «А из спортивной школы мне никто не звонил?» И вопрос этот она повторяла неоднократно. Значит, в глубине души верила, что не всё ещё потеряно. Надеялась, что мир большого спорта вспомнит про свою маленькую хрупкую героиню, которая последние годы так отчаянно сражалась за честь своей страны на международных первенствах, совершенно не жалея себя, своих сил и своего здоровья. Всё оказалось более жестоко, чем могло показаться изначально. Монстр большого спорта – а по мнению Натальи Евгеньевны, это был именно монстр, назвать его как-то иначе у неё язык не поворачивался, – он просто перешагнул через юную гимнастку, едва та оступилась на своём сложнейшем пути, растоптал её и двинулся дальше, оставив её хрупкое изломанное тело лежать в дорожной грязи. Призрачный лучик надежды погас. Теперь цепляться больше было не за что. Таня находилась в кромешной тьме на дне пропасти. Десять лет – большая часть её жизни была отдана спорту, и теперь в одночасье оказалась перечёркнута одним лишь телефонным звонком. Да что там десять лет? На алтарь спорта было брошено самое ценное в человеческой жизни: здоровье. О каком здоровье может теперь идти речь, если даже лечащий врач – хирург с немалым стажем не может дать точного ответа: сможет ли Таня восстановиться полностью или так и останется в инвалидном кресле до конца жизни. – Я поеду туда! – решительно заявила Наталья Евгеньевна. – Поеду завтра же. Пусть меня выгонят с работы, это всё мелочи, другую найду. Но я отыщу этого Краснопольского, встречусь и поговорю с ним как следует! Он надолго запомнит этот разговор. Таня замотала головой: – Нет, нет, мам, даже не вздумай! Во-первых, Краснопольского уже нет в Москве. Он на тренировочной базе в Краснодарском крае. Он уехал сегодня утром и поручил Винокуровой, чтобы она связалась со мною. – Тогда я поеду за ним в Краснодарский край! Найти эту базу пара пустяков. – Мама, ты дослушай сначала! – перебила её Таня. – Во-вторых, даже если тебе получится встретиться с Краснопольским, это ничего не даст! Понимаешь, ровным счётом ни-че-го! В лучшем случае он выслушает тебя и скажет, что ничего не может поделать в данной ситуации. В худшем – рассмеётся тебе в лицо и отправит куда подальше. Это система, мам! Это такая жестокая система. Оступился один раз, и всё… возврата уже не будет. Не Краснопольский придумал её, и, следовательно, он не властен над этой системой. Он лишь подстроился под неё, дорожит своим местом и потому поступает так, как выгодно этой самой системе! – Таня секунду перевела дух. – Мой случай не единственный. Такое было до меня и будет ещё не раз. Девчонок и ребят в спортивных школах по всему Союзу хватает. Тренеры без работы не останутся. А мы для них всего лишь расходный материал. Наталья Евгеньевна сидела, поражённая до самой глубины сознания Таниными словами. И это говорила её дочь? Хрупкая шестнадцатилетняя девочка, сверстницы которой только в куклы перестают играть и начинают себе глаза подводить карандашом и химию на голове делать. А Таня успела уже столько испытать за эти годы. Её не интересовали ни куклы, в которые она толком так и не поиграла, ни химия на голове, ни романы с мальчиками в пионерских лагерях. У неё были свои ценности и свои идеалы, к которым она стремилась. И развивалась она совсем по иному пути, такому не свойственному её сверстницам. Потому этот привычный другим людям уклад жизни был чужд для неё и перестроиться под него для Тани было равносильно ломке. Видимо, поэтому и не сложились её отношения с классной руководительницей Еленой Михайловной с самых первых минут нахождения в школе. Несогласие с её позицией в отношении учеников порождало один конфликт за другим. Остальным ребятам в классе оставалось лишь с изумлением наблюдать за тем, как Таня единственная во всей школе приходит на занятия в джинсах, нарочно игнорируя общепринятую школьную форму, слушает аудио плеер во время уроков и на переменах. Танина позиция могла повергнуть в шок любого рядового школьника, и вовсе не потому, что плеер был для многих непозволительно дорогой игрушкой, как впрочем, и хорошие джинсы, отыскать которые в розничной продаже было нереально. Само поведение Тани было своеобразным вызовом всей школе и девятому «б» в частности. Позиция Елены Михайловны для неё вообще не значила ровным счётом ничего. «Вы сейчас так со мною разговариваете, потому что вы привыкли управлять стадом в одинаковой форме! – заявила как-то Таня, когда классная руководительница вызвала её после уроков на откровенный разговор. – Но только я не стадо и никогда им не буду!» А когда Елена Михайловна по старой традиции в первых числах апреля пригласила весь класс к себе на день рождения, неожиданно выяснилось, что у Тани день рождения в этот же самый день, как ни странно, и она тоже хочет пригласить всех ребят из класса к себе. Хотя никакого дня рождения у Тани в апреле не было. Просто она наглядно продемонстрировала классной руководительнице свою позицию, что весь класс – это безликое стадо, а личность, если это действительно Личность, должна выделяться из общей массы. В результате всё «стадо» благополучно проигнорировало день рождения учительницы и отправилось в тот вечер к Тане домой смотреть по видеомагнитофону американские боевики и фильмы ужасов, которые никогда прежде ребята не видели ни по телевизору, ни в кинотеатрах. В советском кинопрокате ничего подобного просто не существовало. А импортный видеомагнитофон в квартире – это уже было чем-то на грани фантастики. «А зачем нам чай и скучные беседы, – сказал тогда кто-то из одноклассников. – У Таньки дома в сто крат интереснее! Вон и видак настоящий у неё есть, и фильмы классные, и дискотеку она прямо в комнате организовала! Клёво!» Исключение составил один Алексей Панов, который в гордом одиночестве пошёл в гости к Елене Михайловне, несмотря на откровенные угрозы со стороны Шурика Пятиэтажного. Вопреки ожиданиям Тани, Алексей Панов оказался личностью. Увы, сегодня ценности и идеалы, к которым стремилась Таня, оказались разбиты вдребезги. И главное, взамен них не было ничего, поэтому состояние Тани и было сродни нахождению на самом дне пропасти, непроглядно чёрной и мертвецки холодной. И тем не мене е, даже перенес я такой страшный удар судьбы, Таня всё равно не стала отказываться от своей ежедневной гимнастики и выполнила вечерний комплекс весь до последнего упражнения. Она давно уже определила для себя, что стресс надо гасить физическими упражнениями, а не раскисать, жалея себя в уголку, и упорно следовала этой традиции. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8 |
|||||||