Запретные плоды

После того как меня оставила первая женщина, я стал искать вторую. Я верил, что она будет последней, и уж точно на всю жизнь. Я ходил по малочисленным советским барам и клубам. Я пил кофе – чашку за чашкой, курил сигареты пачками. Я наряжался, делал немыслимые прически, я ждал. И дождался. Меня как комсомольского активиста «поощрили» поездкой за границу. И вот я «за бугром». Голова кружилась от весеннего пробуждения природы, и близлежащая соцстрана казалась мне преддверием рая. Я пробовал неведомые тогда йогурты, как наркотики. Оказалось, многое, бывшее прежде запретным, – это то единственное, что стоило иметь. Почему нужно ходить в мешковатых штанах, если есть на свете джинсы? С какой стати я должен быть один, если вся группа разбилась на пары? Впрочем, группа разбилась на пары не вся. Кое-кто как будто ждал от меня первого шага. Самая красивая девушка. Она тоже была одна и все смотрела на меня. Я зажмурился и сделал этот шаг. Последующие дни я до сих пор вспоминаю исключительно как рай и фантастику. Мы вместе гуляли, ели, пили и смотрели на соцстрану влюбленными глазами. Мне ничего большего и не хотелось, я желал только одного: не расставаться. Но всему приходит конец. Мы вернулись домой, и мою девушку встретил с букетом роз… муж! Я переживал, я не мог поверить, что все кончено. Как-то раз я добился своего, и мы увиделись, но она лишь смотрела в сторону и бормотала, что обеденный перерыв заканчивается. Она исчезла, а я опять лежал один без сна. Из-за стены доносилась новомодная итальянская музыка, под которую мы танцевали в раю. «Мама Мария»…

А через пару лет я встретил новую большую любовь. Пять дней в неделю мы сидели в одном кабинете друг напротив друга и работали. Вернее, пытались работать, но получалось плохо. Нас слишком сильно тянуло друг к другу. Она нравилась всем, ее хотели все мужчины. А женщины тихо ненавидели. Я поначалу и не думал, что именно мне достанется это счастье: я знал, что она замужем. Но кого это остановит в двадцать лет? Получив первые авансы, первые взгляды и улыбки, я искренне полагал, что уж я-то наверняка лучше ее мужа и мы непременно останемся вместе. Помню записку, написанную накануне первого свидания. Она при всех положила на мой стол лист бумаги, и я прочел: «Мне до вторника не дожить! Я тебя люблю, правда авансом: еще не знаю за что!» Больше в тот день я работать не мог. Мы провстречались несколько месяцев. Я даже позна комил с ней своего лучшего друга Альберта, и у них сложились очень теплые и абсолютно дружеские отношения. Она дала ему кличку Свидетель. Он думал, что речь идет о будущей свадьбе, и не спорил.

А потом случилось то, что случилось. Я решил настоять на радикальных переменах в отношениях, и эта женщина рассказала мне правду. Она прекрасно видела, что стоит ей пошевелить пальцем – и за ней пойдет любой. Но для исполнения дьявольского плана выбрала именно меня – как самого доверчивого. А план был прост. Она искренне любила мужа и никогда не собиралась его оставлять. Единственное, что омрачало их отношения, – отсутствие детей. Я был призван втайне от мужа восполнить этот пробел, а мое чувство было приятным гарниром к основному блюду. Но что-то у нас не заладилось. Я сопротивлялся ее решению расстаться, но она убедила меня, что так для всех будет лучше. Она исчезла из моей жизни на несколько лет. И стала наконец счастливой матерью при помощи очередной жертвы своей роковой красоты. Всю эту историю она рассказала мне при случайной встрече. А вскоре поведала лучшей подруге. И не знала, что ее муж все слышит. Он случайно оказался дома. Он молча плакал за стеной, а потом неслышно вышел из квартиры и больше не вернулся. Я не злорадствовал: к тому моменту я с трудом, но уже пережил потерю.

С тех пор, заводя серьезные отношения, я стараюсь незаметно за глянуть в паспорт, и меня интересует отнюдь не возраст. «Зачем вы, мальчики, замужних любите?» Я-то действительно любил. Изменять не собирался, был готов на все. Как собственно и мужья давнишних избранниц. Я не думаю, что «все они такие». Но что происходит с женщиной, которая любит мужа и в то же время всегда готова немного развлечься? И почему меня так тяну ло к замужним особам, желающим разнообразия?

Босиком по ночной улице

От Хельги за километр пахло чем-то опасным и недозволенным, хотя ничего запретного она не делала никогда. Зато умела даже свои недостатки обратить себе на пользу. Когда она входила в любое помещение, – будь то клуб, метро, дискотека, библиотека, – неважно, одна или в компании более красивых подруг, окружающие смотрели только на нее. Прекрасная женщина, заточенная в ее теле, жаждала самореализации. И это желание, мало поддержанное природой в ее внешности, находило другие, более сложные, но успешные пути выхода. Встретив эту девушку, вы не замечали ни небольших глаз, ни чрезмерно развитой груди, ни широких бедер. Потрясающая мимика заставляла забыть о неклассический чертах Хельгиного лица, интонации голоса были завораживающими, а довольно крупное тело двигалось с такой грацией, что никто ни секунды не сомневался: перед ним – красавица! И каждый мужчина, хоть отчасти чувствующий себя завоевателем, устремлялся на покорение бастионов крепости.

Мы жили по соседству и довольно долго дружили. Когда же я осознал, что в ее присутствии готов потерять сознание, ничего не изменилось. Мои чувства Хельгу совсем не интересовали. Рыцарь и кузнец. Она к этому привыкла. И, как снегоуборочная машина, загребала лопастями всех, кто попадался навстречу. И снова и снова проверяла на них силу своих чар.

Иногда я ей надоедал. Избавлялась Хельга от меня всегда довольно неуклюже, я обиженно уходил страдать. А она возвращалась – раньше или позже, но всегда веселая, и каждый раз чуть другая. Через много лет она спросила: «Тебя смущало тогда, что у меня было много мужиков? Ну и что? А у тебя что, было мало баб?» И я ответил ей фразой, которую произнесла знаменитая киноактриса Лидия Смирнова. Эта фраза вынесена в эпиграф книги: «У меня было очень много романов, но я жалею, что их было слишком мало…»

Однажды Хельга предложила мне жениться. Я остолбенел. Я раньше никогда не слышал, чтобы с такой инициативой выступали девушки. Не поняв тогда, что в наших отношениях роль девушки отводится мне, я стал глупо кокетничать и тянуть время. Мы продолжали встречаться, и Хельга упорно повторяла, что мы готовы к браку. Но я тогда совсем не созрел для таких важных вещей. Я еще не был в состоянии отвечать за себя, а тут вдруг появится жена…

И тогда она сделала ход конем. Хельга осталась у меня на ночь. Случилось то, о чем я мечтал так долго! Секс с любимой женщиной! Опыта мне явно не хватало, и даже тут Хельга умудрилась поменяться со мной ролями. Когда все было окончено, она, как мужчина, спокойно и удовлетворенно отвернулась и заснула. А я долго лежал, глядя в потолок. Радости не было. Было странное чувство, будто меня обокрали. Позже она прочла мне целую лекцию о нашем физиологическом несовпадении. Никогда раньше мне не приходилось слышать, что член может быть для кого-то слишком большим. Мне казалось, что слишком большим этот орган быть не может. Мы с лучшим другом Альбертом обсудили это странное обстоятельство, решили сделать из него повод для гордости всей компании, и я перестал об этом думать.

А вскоре Хельга вышла замуж. Ее избранник был хорош собой, и все говорило о том, что в бедности его жене жить не придется. Она встретила парня на «сабантуе», как тогда именовались обычные домашние посиделки, и принялась с ним кокетничать. Я обиделся и тихо слинял из компании, а Хельга, оказывается, бежала за мной по ночной заснеженной улице босиком! Не догнала и вернулась. Мы перестали общаться, как только в ее ушах зазвучал марш Мендельсона. Я, казалось, успокоился и как будто совсем потерял к ней интерес. Но мир полон добрых людей, и мне заранее сообщили дату Хельгиного бракосочетания. Я вдруг понял, как сильно она нужна мне. Надо ли говорить, что я стоял за углом ЗАГСа и напряженно разглядывал милые подробности свадебного кортежа? Слезы текли сами собой, а прохожие с изумлением оглядывались на высокого юношу, который занимается таким немужским делом среди бела дня прямо на улице. А может, для жителей окрестных домов такое зрелище стало привычным? Хельгина присказка «Я и из тебя человека сделаю!» обычно раздражала. Но при мысли, что это отныне ежедневно будет говориться не мне, у меня началась паника.

Я приехал домой и никак не мог успокоиться. Слезы текли и текли, и я рассказал обо всем папе. Узнав, в чем причина происходящего, он раздобыл Хельгин телефон и тайно от меня встретился с ней. Он хотел развернуть ситуацию в обратную сторону. Но из этого ничего не вышло. Хельга вежливо выслушала сбивчивые речи моего отца, а потом сказала, что это его не касается и она любит мужа. Папа в недоумении приехал ко мне и все рассказал. Он-то надеялся, что я сразу успокоюсь. Но как же он ошибся! Количество моих слез теперь уже было сопоставимо с Ниагарским водопадом. Не желая оставаться в компании свидетеля трагедии, я выскочил из дома и помчался в центр города. Прямо на улице я познакомился с очень взрослой женщиной из другого города. Мы поехали в гостиницу и до утра занимались… Ну, любовью это назвать сложно. Но чем-то в этом роде. В ту ночь я узнал много нового. А наутро мне стало легче. И тогда я вывел нехитрый рецепт избавления от сердечных мук. Чем сильнее ты изваляешься в грязи накануне – тем выше парит душа наутро. Я решил считать это промежуточным хеппи-эндом, ведь жизнь только начинается!

Вскоре мой лучший друг Альберт поступил на актерское отделение местного вуза и решил познакомить меня с красавицей сокурсницей. Она только что снялась в кино и собиралась стать звездой. У нас ничего не вышло: придя на встречу, заботливо спланированную Альбертом, мы затерялись в толпе.

Но почему о том, что однажды ночью за мной бежали босиком по снегу, я узнал только через двадцать лет?

В последний раз…

Смолоду я осознал, что математика и прочие точные науки категорически не желают укладываться в моей бедной голове. Когда пришло время выбирать жизненный путь, я понял, что должен направиться в творческий вуз. Довольно легко поступив в него, я узнал о существовании профильного Дома творчества, да еще в самом центре города. И если на завтрак я грыз гранит науки, то на ужин обычно имел совершенно другое блюдо. Времена были советские, и Дом творчества был не просто местом проведения конференций и банкетов. Здесь можно было встретить всех – от актеров и спортсменов до фарцовщиков и проституток. В баре завязывались деловые контакты, в туалете продавались американские джинсы. Попасть в ресторан Дома творчества, даже размахивая студенческим билетом, было практически невозможно. Дверь охраняла неприступная Эмилия Илларионовна, как сказали бы сейчас, «даже из гестапо изгнанная за жестокость». Чтобы вой ти внутрь, требовалось, чтобы кто-то, знакомый с Эмилией Илларионовной и уважаемый ею, вышел изнутри и провел тебя туда, где бурлила заманчивая взрослая жизнь…

И вот однажды вечером я прорвался в бар, купил в туалете вожделенные джинсы и уже собирался домой, как вдруг на мою ладонь легла рука. Женская, красивая, ухоженная, да еще с необыкновенным перстнем. Рука принадлежала блондинке средних лет. «Привет! Что будешь пить?» – легко и непринужденно, как старому другу, бросила она. Это сейчас я ответил бы ей шуткой великой Людмилы Гурченко: «Я не пью. Со мной – скучно, со мной спать хочется!» А тогда… От такого нахальства мой язык прилип к нёбу. Она принялась болтать. Через пять минут мы уже действительно были хорошими знако мыми. Белла, так звали блондинку, представляла собой тип довольно интересный и абсолютно мне незнакомый. Существовала в те годы категория «нужные люди». В нее входили директора магазинов, товароведы и зубные врачи. Они многое «могли» и за это многое «имели». Белла была барменшей в гостинице для интуристов и предпочитала проводить свободные вечера в баре Дома твор чества.

Я ей сразу понравился, с ней было ужасно интересно, и мы поехали в гости. «Муж – в командировке! – шепнула мне Белла в такси. – А ты не пожалеешь, я – пятисотпроцентная женщина!» Мое мальчишечье сердце сжалось в комок, но отступать было некуда. Ну не знал я тогда слов «предохраняться» и «менопауза»! И, когда мне предложили не делать первого, потому что уже наступило второе, я совсем растерялся. Белла лишь улыбнулась. Мы занимались сексом до утра. Женщина она была очень страстная, искушенная, и к исходу ночи я умел гораздо больше, чем днем ранее. Белла уснула, а я пошел в туалет и вдруг увидел на столике паспорт. Врать не стану, я заглянул внутрь. О, ужас! Белла выглядела великолепно, но была старше моей мамы на целых пять лет! Про эдипов комплекс я уже был наслышан. Я прикрылся простыней и постарался уснуть. Утром Белла поняла причину моего смущения и, сварив кофе, решила расставить точки над «i»: «Мальчик мой, я хочу тебе кое-что объяснить. Ты не должен думать обо мне плохо. Я очень люблю мужа, он никогда ни о чем не узнает, и тебе ничто не грозит. То, что произошло между нами, очень нужно мне, но не имеет никакого отношения к моей семейной жизни. Вполне возможно, что я сделала это в последний раз! А ты ужасно славный…» Это прозвучало довольно патетично.

Но бывали у нас и минуты бурного веселья. Как-то, утолив страсть, я накрылся простыней и выдал дикую чушь: «Белла, а правду говорят, что чем женщина старше, тем ее груди дальше друг от друга?» Белла смущенно воскликнула: «Ну почему?», но на всякий случай сдвинула груди руками к центру фигуры…

Мы встречались еще несколько месяцев, а потом наши пути разошлись. Нам было хорошо вместе, и я до сих пор благодарен ей. Это была первая Женщина с большой буквы, встреченная мной. Не буду прибегать к избитому сравнению с пышно отцветающей розой, которая сегодня еще радует ваш глаз, а назавтра уже увядает. Некоторые женщины напоминают цветы, которые срезали и выставили в банках с водой на продажу, но которые так никто и не купил. А они, будто назло покупателям, расцветают все сильнее и даже не думают вянуть… Я впервые задумался о женском возрасте. Какой ужасный, несправедливый закон – мужчина с годами лишь приобретает, а женский век так краток! Я задумался об этом лишь на миг и тут же с головой окунулся в вихрь общения с женщинами молодыми, часто даже моложе меня.

Через несколько лет я встретил Ларису. О, эта женщина была вели колепна! Красивая, умная, образо ванная, талантливая. Замужняя. Мы служили в одной редакции, и было заметно, как не любят ее ровесницы – коллеги-женщины. «Завидуют!» – решил я, ведь многие в ее возрасте выглядели настоящими бабушками. Лариса была старше меня на семнадцать лет. Несмотря на это, я страстно влюбился в нее и моментально бросил юную подружку. Дыхание мое перехватывало, а сердце замирало, когда я видел профиль Ларисы в темноте кулис. Она тоже относилась ко мне самым нежным образом. И вот однажды я решился и пригласил даму в дорогой ресторан. Подняв тост за спутницу, я закрыл глаза и поцеловал ее в губы. Открыв глаза, я обнаружил напротив пустой стул. Минут пять я провел в оцепенении, а потом Лариса вдруг вернулась. «Решила припуд рить носик! – хихикнула она и вдруг стала абсолютно серьезной. – Давай договоримся, – предложила она. – Ни о каких глупостях между нами не может быть и речи. Ты – мальчик умный и, наверное, понял, что ты мне бесконечно дорог. Но семья – самое дорогое, что у меня есть. Я не могу ее разрушить. Тебе трудно сейчас это слышать, но, поверь, ты это переживешь легче, чем я. Если бы мы дали себе волю, это очень скоро закончилось бы. А я предлагаю тебе долгую дружбу. Что скажешь?» Ну, что я мог сказать?

И мы действительно стали дружить. Я в полной мере ощутил дружбу зрелой женщины. И мастера своего дела. Как когда-то Белла в нашу первую ночь, Лариса мне тоже очень многое дала. Но разговор уже шел о профессии. Хотя у нас был и «наш» пляж, и «мое» любимое платье. В то время чего только о нас не говорили, каких приключений нам не приписывали! Я молчал, а Лариса только улыбалась. «У кого из этих старых дур есть такой мальчик? Завидуют!» – ласково гладила она меня по волосам. «Возможно, в последний раз…» Где-то мы это уже слышали…

Я тогда не придавал значения существованию теории относительности. Но прошло двадцать лет, и уже я стал вступать в любовные тандемы на правах старшего. Только тут я понял, как это мучительно. Юные музы с лихвой отомстили за душевные терзания, которые я когда-то причинял зрелым дамам. А вскоре уже мои ровесницы стали влюбляться в последний раз. Одна из них, женщина довольно крупная, посетила врача, решив узнать, почему во время менопаузы ее постоянно тошнит. Врач удивил ее до невозможности: «Милочка, о какой менопаузе вы говорите? У вас седьмой месяц беременности!» И она стала мамой в сорок четыре года.

Видимо, решила не пропускать свой последний раз. И откуда только женщины все об этом знают?

Блондинки в леопардовом

Ужасно волнительный период. Впервые в жизни мне предстояло поехать в отпуск без родителей. Я лениво разглядывал карту необъятной родины в поисках города – жертвы моего отдыха, затем зажмурил глаза и ткнул пальцем в пространство. «Севастополь», – открыв глаза, прочитал я название места, куда опустился палец. Надо же! Это действительно перст судьбы! Я поеду в легендарный город-порт! Когда бы еще довелось там побывать?! Купив билет на поезд, я обнаружил себя и всех родственников на семейном совете. «Отпускать или нет?» – решали они судьбу нашей встречи с южным портом. Ситуацию разрешила моя тетя, у которой в этом городе нашлись друзья детства. С ними была устроена настоящая телефонная конференция, а с меня взято слово жить только у них и никуда не выходить без присмотра. Я было пал духом, но на вокзале меня тепло напутствовали: «У них еще внучка есть, недавно замуж вышла! Ты дружи с ней!» Я приободрился, наличие в Севастополе знакомых моложе семидесяти лет явно меняло дело.

Бесконечные разговоры попутчиков в поезде. Запах жареной курицы, вареных яиц и ношеных носков. И чьи-то дети – вымотанные многочасовой ездой в поезде и от этого бешеные. Я еще совершенно не хотел собственного ребенка, и чужие дети симпатии не вызывали. С мыслями о том, что меня могут посадить за убийство, я «прибыл к месту назначения». Первая же встреча с городом стала настоящим праздником. Я взял такси и домчался до дома друзей детства моей тети. Оказалось, меня уже ждут. Дверь открыла настоящая секс-бомба в леопардовом сарафане. Это и была «внучка, недавно вышедшая замуж». Мне быстро сварили кофе, сделали салат, налили супа и накормили мясом с картошкой. Все это называлось «закусить на дорожку». А дорожка вела на пляж. Набрав гору вещей, включая палатку и арбуз, мы добрались до моря. Там вовсю шел отдых. Большая семья рядом усиленно пила водку и закусывала ее «борсчом» и котлетами. Я осмотрелся вокруг и не обнаружил никого, достойного сексуального интереса. «Ну и не надо мне никого, в кои веки отдохну!» – решил я и плюхнулся навзничь.

«Мужчина, сделайте мне горизонтально!» – с этими словами в мою спину уперся длинный силиконовый ноготь. От смущения я чуть не провалился сквозь песок. Оказалось, меня просят просто-напросто сделать пару фотографий отдыхающей на соседнем лежаке дамы. Да уж, хорошо, что я не воспринял эти слова буквально и слишком быстро! На пляже в голову приходят мысли самые дурацкие, вот например: как бы выглядел мир, если бы люди ходили голыми? На ум пришло прошлогоднее посещение нудистского пляжа. Почему-то догола раздеться при всех первыми решаются самые неказистые люди. Одежда скрывает некрасивое тело. Я считаю жизнь войной дизайнеров и тренеров по культуризму. Одни маскируют недостатки, другие обещают избавить от них. И те, и другие небескорыстно призывают нас в объятия, а мы, не зная, где правда, тратим деньги и на тех, и на других. С этими мыслями я отбыл в царство Морфея.

«Да ты, парень, обгорел!» – разбудил меня голос девушки, и на пляже носившей леопардовое. Ее заботливые руки стали намазывать алую спину кефиром. У меня не было сил даже стонать. Молчание было для них признаком обморока. «Не умер бы! А то у нас вечером гости!» – это известие привело меня в себя. Внучка, недавно вышедшая замуж за капитана большого судна, ждала в гости подруг – жен других капитанов. Сам капитан и его друзья собирались пить пиво. К этому занятию они относились гораздо серьезнее, чем холодные се веряне. Пиво и креветки были закуплены в промышленных масштабах, а наша домашняя секс-бомба начала краситься еще на пляже. Моряки пришли в назначенный час, ведя с собой трех беременных жен и одну невесту. Все дамы поголовно были в леопардовом. Я вел себя скромно, как обгорелый абориген, взятый в плен на далеком острове: молча сидел в углу и курил. Моряки были заняты мужскими разговорами, их жены обсуждали все: модные шмотки, изменчивую погоду, непостоянный курс валюты, вкусное сало, ненадежные паромы, непослушных детей, нахальных портовых проституток и опасные штормы. Всем было не до меня. Я же был скорее жив, чем мертв. И только невеста одного из моряков заметила в углу комнаты мои блестящие глаза и сразу выгоревшие волосы: «Меня зовут Лера. Я – невеста Олега. А ты кем работаешь?» Я сострил, что невеста Олега – это не работа, и мы по дружились.

Совсем юная, очень красивая и бесшабашно веселая, Лера резко отличалась от окружения. Меня немного смущали длинные крашеные волосы, зеленые тени до ушей и ярко-розовая помада, но дело было на юге, и я вспомнил поговорку про чужой монастырь, в который не ходят со своим уставом. В этом монастыре царил патриархат. Женам капитанов курить запрещалось. Один из них, застав жену за этим занятием, жестоко расправился с ней: потушил сигарету прямо об ее ладонь.

Девушка кричала от боли, но никто не сказал ему ни слова. Другая капитанская жена не в меру расхвасталась за столом на юбилее собственного мужа, а тот вышел в ванную, принес ведро воды и окатил дражайшую половину с ног до головы прямо посреди застолья. Чтоб пришла в себя. И все смеялись! Это было малопонятно, но ведь то, что мы бы приняли за крик и ругань, считалось в этих местах обычным разговором! В веселых прогулках и бездумных прыжках в воду прошло три недели. Мне предстояло уезжать домой. По этому случаю была устроена широкомасштабная вечеринка, в финале которой Лера поцеловала меня в щеку, и ее жалобно-прощальное восклицание: «Ми-ша-а!..» – до сих пор стоит в ушах.

И вот я дома. Загар сошел быстро, но друзья напоминали о себе регулярно, и летние впечатления не становились менее яркими. Подо зревая, что Лера уже рассталась с женихом, я названивал ей каждый вечер. В мечтах я стал капитаном дальнего плавания, а Лера верно ждала меня в порту длинными зимними ночами. В реальности мы быстро обменивались ничего не значащими новостями, а потом Лера подносила трубку телефона к магнитоле, откуда раздавался голос модного тогда Томаса Андерса. Девушка была в него влюблена, а я представлял себя и им тоже. Так, под голос певца и Леры, я засыпал каждый вечер, ожидая, что вот-вот случится чудо…

Чудо произошло после долгой, скучной зимы. Ранней весной Лера сообщила, что приезжает в мой город на целых полтора месяца. «У нас там будет практика!» – весело смеясь, воскликнула она. Никаких двусмысленных каламбуров в мозгу это слово не вызвало. Я стал радостно готовиться к встрече с любимой девушкой. Лера приехала, но не одна, а в компании такой же молодой, но отвратительной подруги. Подруга была хороша всем, кроме одного. Она ни на минуту не оставляла нас наедине. Все робкие клятвы и признания, которыми я пытался осыпать Леру, каждый вечер оставались при мне. Это было невыносимо. К тому же родные и близкие не уставали повторять, что такой чудной девочки рядом со мной еще не было. Я безумно уважал Леру за то, что мы ни на секунду не остаемся одни. «Такой же неприступной она будет для других после свадьбы!» – твердил я. Друзья, в том числе и леопардовая секс-бомба, лишь посмеивались. А я безумно злился: «Завидуют!» За полтора месяца отношения с Лерой не продвинулись ни на йоту. Белокурая красавица вернулась в Севастополь, я же под предлогом очередного летнего отдыха немедленно последовал за ней.