7

Новый рабочий день в офисе Мезенцева начался как обычно, с переодевания. Новые костюм, рубашка, галстук, платок. Сегодня Дмитрий Кирзачев помалкивал и не кормил шефа свежими анекдотами.

– Я не видел вчера вечером Машу, – глядя в зеркало, заговорил хозяин. – Как она приняла наш коллектив?

– Мария Аркадьевна ничего не говорила, но мне показалось, приветливо и любезно. Дала распоряжения по поводу дизайна своего кабинета. В общих чертах. Остальное на мое усмотрение. Просила подготовить эскизы к завтрашнему вечеру.

– К вечеру?

– Я немного растерялся, Аркадий Сергеич. Должен ли я исполнять личные пожелания Марии Аркадьевны?

– Ты это о чем?

– Она велела мне заказать столик на двоих в ресторане «Сатурн» на завтрашний вечер. Хочет, чтобы я ее сопровождал. Отказаться я не мог, но я в растерянности.

– Ее желания для тебя закон, Митя. Я не лезу в личные дела дочери, но, насколько мне известно, сейчас у нее нет принца на белом коне, а одной неприлично ходить по ресторанам. Похоже, ей захотелось повеселиться. «Сатурн» – единственный ресторан, где есть приличный оркестр и где публика еще танцует медленные танцы, а не трясется с пеной у рта в лучах цветомузыки.

– Эпохальное заведение, это вы точно заметили. И очень дорогое.

Мезенцев рассмеялся:

– Да уж, ты будешь выглядеть полным идиотом, если дама за тебя расплатится. Добро бы старуха в бриллиантах, тогда понятно, но молодая красавица? Представляю морду официанта, когда Маша полезет в сумочку.

– Но я еще до такого не докатился. Деньги у меня есть. Один-два каприза я выдержу…

– Ты что же, дружок, решил, что Маша зацепилась за тебя? Боюсь, что она и вечера с тобой не высидит. Не заглядывай наперед. Маша – человек настроения. Сегодня она может и не вспомнить о вчерашнем разговоре с тобой. Ну все, ступай и вызови ко мне Лиду с отчетом по прошлому кварталу.

– Будет исполнено.

Дмитрий вышел из кабинета шефа словно оплеванный.

Маша действительно поражала своей непредсказуемостью. С такими женщинами жизнь его еще не сталкивала. Митя считал себя человеком опытным в отношениях с женщинами, но Маша – нечто особенное. Она не походила на зажравшуюся самодурку, держалась деликатно, но непринужденно, и умела общаться с людьми на их языке, не навязывая им своего лексикона. Находясь рядом с ее отцом, чувствуешь себя букашкой на ладони, которую могут прихлопнуть в любую минуту. С Машей же дышалось легко, но дистанция чувствовалась. Короли могут быть приветливыми, но по плечу их не похлопаешь. Эльвира – другое дело. Она сама попала из грязи в князи, и с ней не пришлось долго искать общий язык. Сработал закон природы. Самка нашла самца.

«Ерунда какая-то, – думал Дмитрий. – Ничего же не произошло, и шеф абсолютно прав». Но циничный опытный бабник потерял покой. «Может, дочь Мезенцева ведьма?»

Кирзачев ушел из офиса в полной растерянности, забыв передать секретарше распоряжение об отчете. Лида сама зашла к хозяину.

– Ну что, старушка? Есть новости?

Лида была молодой очаровательной женщиной, но если хозяин, годившийся ей в отцы, называл ее старушкой, значит, пора готовиться к отставке.

– Она это сделала.

Мезенцев откинулся в кресле и расплылся в улыбке.

– Лично?

– Не уверена. План гениальный. Нагородила такую пирамиду, черт голову сломает. Итог потрясающий. Девчонка мертва, художник в кутузке.

– Ладно, ладно. Твои заслуги тоже дорого стоят. Теперь я могу подыхать спокойно. У дочки выросли клыки, и они очень острые. Посмотрим, что она будет делать дальше. Обидно, если Маша упрячет парня за решетку. Банальщина. Тут нужен другой подход.

– Она твоя дочь, Аркаша, твоя кровь, твое воспитание. Не считай ее примитивной бабой.

– Нет, она не примитив. Но она по сути своей осталась ребенком. Зашла бы ты к ней в спальню. Она спит с куклой в обнимку, а на ковре полно плюшевых мишек. Я обокрал свою дочь, лишил ее детства. Когда девочки играли в дочки-матери, ее учили составлять схемы в конструкторском бюро. А когда я привел семилетнего ребенка в школу, то уже через две недели меня вызвал директор и сказал, что ей нечего делать в первом классе, и ее перевели сразу в третий.

– Твоя ошибка в том, что ты всю жизнь воспитывал в ней не нежность и чувственность, а жестокость и безжалостность. Ты растил сына, а не дочь.

– Сознаю. Но у меня не все получилось, к счастью. Гены ее матери тоже взяли свое. Получилась гремучая смесь. Монстр! Таким бы я хотел видеть сына. Но у меня дочь, и она должна получить кусок своего бабьего счастья.

– Она своего не упустит.

Лида продолжала стоять перед хозяином. Мезенцев помолчал, посмотрел на секретаршу, прищурив глаз, и сказал:

– В секретарши ты уже не годишься.

– Давно догадалась.

– Я решил назначить тебя заместителем начальника планового отдела. С тройным окладом. Ты не пустышка, а женщина с головой.

– Спасибо, Аркаша, но я хочу уволиться.

У Мезенцева поползли брови вверх.

– Куда же ты пойдешь?

– Маша хочет, чтобы я пошла в милицию. Ей везде нужны свои люди. Я не собираюсь ее бросать на съедение волкам. Ты же знаешь, у нее нет подруг, она очень одинокий человек.

– Хорошо. Я позабочусь о твоем трудоустройстве.

– У меня отец сидит в тюрьме.

Мезенцев махнул рукой:

– Соедини меня с мэром.

Лида сняла трубку:

– Соедините меня с мэром. С ним будет говорить Аркадий Сергеевич Мезенцев.

Включила громкую связь.

– Стопани слушает.

– Привет, Захар.

– Приветствую, Аркадий Сергеич. Чем могу служить?

– Лиду, мою секретаршу, знаешь?

– Ну разумеется, очень обаятельная женщина.

– У нее высшее экономическое образование и опыт работы в моей компании. Отлично знает делопроизводство. Со следующей недели она должна работать в городском управлении милиции. И не шестеркой, а в звании не ниже майора.

– Бог мой, ты чего от меня требуешь, Аркадий Сергеич? Смилуйся.

– Генерал Мартынюк твой ставленник. Городское управление подчиняется тебе. Хочешь, чтобы я разворошил это осиное гнездо?

– Не кипятись, Аркадий Сергеич. Мартынюка Москва рекомендовала, он министерский ставленник. Посмотри на вещи с другой стороны. Здание управления рассыпается на глазах, а это памятник культуры. В бюджете денег на ремонт нет. Произведи капитальный ремонт в управлении, и с Лидой проблем не будет.

– Хорошо. Пусть освобождают здание. Евроремонт ментам сделают за полгода.

– Вот и все проблемы решены. С твоей-то хваткой, Аркадий Сергеич, любые вопросы решаемы.

– В понедельник поедем вместе с тобой в управление. Хочу видеть, как выглядит Лида в майорских погонах. Агенерал пусть пишет на твое имя ходатайство о помощи в ремонте в связи с аварийным положением здания. В пятницу на вечеринке доложишь обстановку.

– Будет сделано.

– Слишком жирно, – сказала Лида, вешая трубку.

– Слишком не бывает. Я подохну скоро. Смотри за Машей.

– Раз ты меня отпускаешь, можно мне и о личной жизни подумать?

– Пора уже. Не девчонка. Только хлам на дороге не подбирай. Тебя заслужить надо, ты не дешевка с улицы.

Глеб просидел в «обезьяннике» всю ночь. Никто ему ничего не объяснял и на допрос не вызывал.

Базаров расхаживал по своему кабинету, а капитан Юхтин сидел на диване и помалкивал. Наконец, в кабинете появился Соснин.

– Где тебя черти носят, Степан? – резко спросил подполковник.

– Да я здесь с бумажками ношусь.

– Тебя со вчерашнего вечера ищут. Мобильник отключен, домашний телефон не отвечает. Ты опер или кто? – не унимался начальник.

– Виноват, Олег Иваныч, спал. Устал за день, пришел и завалился, как медведь в берлогу.

Соснин врал. Он слышал звонки, но Лида не разрешила ему снимать трубку. И только утром он выслушал матерную брань от дежурного по городу, который разбудил их с Лидой в семь часов. Положив трубку, Степан сказал Лиде: «Я же говорил тебе. Их цель – девчонка. Вчера вечером единственную свидетельницу застрелили».

Сейчас Степан прикинулся, будто ничего не знает. Он хотел увидеть реакцию Базарова. Подполковник сам виноват в том, что не прислушался к девчонке и вообще не придал значения ограблению, будто у старушки кошелек вытащили в трамвае. Теперь бесится и не знает, на ком злость сорвать.

– Бухгалтершу прихлопнули! – заорал Базаров. – Она соучастница, и ее убрали.

– Убийцу взяли? – спросил Соснин.

– В момент бегства. Скажи спасибо Петрухе, – Базаров кивнул на сидящего словно бедный родственник Юхтина, – оперативно сработал.

– Допрашивали? Что говорит? – спросил Соснин.

– Сейчас следователь Шкляров из прокуратуры приедет, вместе и допросим. Ситуацию ему по дороге расскажет лейтенант Сучков. Вот, ждем! – продолжал ворчливым тоном Базаров.

– Расскажи-ка, Петя, как ты убийцу взял? – спросил Соснин и сел рядом с Юхтиным на диван.

– Случайно. Мы на вызове находились в том районе. Сигнал поступил по рации. Через пять минут прибыли. А тут какой-то псих их дома выбегает. Скрутили его на всякий случай. Оружия при нем не было. Только кошелек с мелочью. На киллера не похож. Надели наручники, оставили с ним сержанта, а сами поднялись на последний этаж. Только там окна горели.

Дом идет под снос, жильцов уже выселили, но пару квартир еще не освободили, а на последнем этаже мастерская художника. Там мы девчонку и нашли. Стол накрыт на двоих, пили вино, отпечатки сохранились. Пуля ей угодила прямо в лоб. Все сфотографировали. Следов на полу море. Не квартира, а проходной двор. Художник выставку открыл, так рабочие к нему шастали за картинами, покупатели, а чистюлей его не назовешь. Но главное, что мы пистолет нашли. В комоде. Вот на нем отпечатков никаких. Зато есть резьба для глушителя.

– А ножи на столе лежали? – спросил Соснин.

– Да. Они собирались есть мясо. Горшок на полу валялся, и мясо, и соус – все на полу. И парень весь в соусе перемазался. Будто они подрались.

– Ты к чему это клонишь? – засопел Базаров.

В этот момент в кабинет вошел следователь Шкляров, но тут же дал всем понять, что не хочет мешать разговору, и присел на стул у двери. Соснин пожал плечами.

– Сидел с девушкой, ужинал, мясо приготовил. И что? Пистолет в кармане держал? На нем же отпечатков нет. Ну, поругались, горшок со стола скинули. Бытовуха! В таких случаях хватают нож со стола и пыряют. Нет, наш умник побежал за пистолетом, а девчонка сидела и ждала, когда он вернется и прострелит ей лоб.

– Вскрытие сделали? – спросил следователь.

– Ночью, – кивнул Базаров, – пуля выпущена из найденного в доме «ТТ». Метров с двух стреляли.

– Покажите мне снимки.

Базаров разложил на столе фотографии, и все их внимательно рассмотрели.

– Может быть, послушаем, что нам подозреваемый скажет? – предложил следователь.

Базаров распорядился, чтобы задержанного доставили в его кабинет.

Убийца выглядел интеллигентным молодым человеком лет тридцати пяти – небольшая бородка, красивое лицо с правильными чертами, взгляд испуганный.

Шкляров сел за стол на место Базарова, Юхтина усадил рядом писать протокол допроса. Соснин и Базаров присели на диван.

Следователь указал задержанному на стул.

– Устраивайтесь, – он взглянул в паспорт, лежащий на папке, – Глеб Анатольевич.

Конвоир снял с Глеба наручники и вышел за дверь. Парень сел, развернув стул так, чтобы не сидеть спиной к дивану. Видно, что человек воспитанный.

– Рассказывайте вашу версию случившегося. У вас было время все обдумать, – предложил Шкляров.

– Как к вам обращаться?

– Я старший следователь по особо важным делам окружной прокуратуры Шкляров Илья Наумович.

– У меня нет версии, Илья Наумович. Красть у меня нечего, да и ничего не украли, а убивать Катю ни у кого нет повода. Она святая. Да, да! Бывают люди без недостатков, так вот, Катя именно такая. Мне кажется, случайная пуля влетела в окно и попала ей в голову. Она сидела у открытого окна.

– Невозможно. Напротив вашего дома стоит двухэтажный дом. – Шкляров достал фотографию, сделанную из окна. – Чтобы увидеть крышу этого полубарака, надо высунуть голову из окна. И траектория полета пули говорит о том, что она летела прямо. Какие еще есть идеи?

– Меня не было в комнате минуты три, максимум четыре. Я вышел на кухню. Жаркое стояло в духовке. Возвращаюсь, а там мертвая Катя. У меня горшок из рук выпал, а дальше я не помню, что делал.

– А зачем вы на улицу побежали?

Глеб очень нервничал, но не отводил глаз в сторону, а смотрел следователю в лицо.

– Звонить. Не знаю куда, но нужна была помощь. Дом пустой, телефон давно срезан. На углу есть автомат.

– Долго собирались?

– Я же говорю, что не помню. Соображать начал, когда очутился в камере, ночью. Тогда до меня дошло. Катю с кем-то спутали или вовсе ошиблись адресом. Ее только сумасшедший мог убить.

– Вы давно знакомы?

– Месяц, чуть больше.

– А где вы были вчера утром, часов в десять?

– Спал. К двенадцати часам должна была приехать машина. На вернисаже купили шесть моих работ, надо заполнять пустоты. Я подготовил картины. В двенадцать приехал водитель и разбудил меня. Мы забрали картины и поехали в выставочный зал.

– У вас были близкие отношения с Катей?

– Да. Я собирался сделать ей предложение. Колечко уже купил, но все что-то выжидал. Лучшего момента. Результатов вернисажа. Он должен еще месяц продлиться, думал, не одну картину сумею продать за это время.

– Хорошо, Глеб Анатольевич, но до выяснения обстоятельств я вас задержу еще на сорок восемь часов. Так будет всем спокойнее. А сейчас прочтите и подпишите протокол.

Юхтин подал ручку и протокол, и Глеб тут же его подписал.

– Вы же не прочитали?

– Я очки дома забыл, а без них все равно ничего не вижу.

– А мобильный телефон вы тоже дома забыли? Или где? Если побежали искать автомат.

– В выставочном зале. Там, вероятно, и лежит в кабинете директора.

– Проверим. В сумочке Кати есть мобильник.

– Возможно. О ее сумочке я вообще не думал.

– Надеюсь, все обойдется. Мы постараемся разобраться.

Задержанного увели в камеру.

– Это не наш клиент, – сказал Соснин.

– Артист! – вспылил Базаров. – У него же нет алиби на момент налета.

– Успокойся, Олег, – охладил его пыл Шкляров. – Просчитался, теперь не кудахтай. Прав-то оказался Соснин. Грабители никуда не уехали. Судьба девчонки была предрешена.

– И вот так просто ее в тот же вечер выследили? – не успокаивался подполковник.

Следователь продолжил учительским тоном:

– Они о ней знали больше, чем ее мама. Маршрут отслеживался, а не брался наскоком. Налетчикам было известно, кто возит деньги, сколько и когда. Молитесь богу, что других свидетелей не нашлось. Не то замучаемся считать трупы.

– Послушай, Илья Наумович…

– Помолчи, Базаров! Обыск в доме убитой произвели?

– Поехали за санкцией к судье, – ответил Юхтин.

– Проверьте каждый угол в ее доме. Что интересного нашли в ее сумочке? – спросил Шкляров.

– Бабьи безделушки, – ответил Юхтин. Базаров достал из ящика стола сумочку и вывалил ее содержимое.

– На квартиру поедешь ты, Степан. А это, – Шкляров выхватил связку ключей и бросил ее Соснину, – чтобы замки не ломать.

Он долго копался в вещах Кати и наконец выудил еще один маленький ключик, на котором был выбит номер 037.

– А это от чего?

– От почтового ящика или от раздевалки на работе, – предположил Юхтин.

– Квартиры не начинаются с нуля, а раздевалка бухгалтеру ни к чему. Она же не в цехе работала. Ты, Олег Иваныч, поедешь на работу к девушке, опросишь людей, поговоришь с начальством. Кто-то должен взять на себя похороны. Она же сирота, как я слышал. И покажи этот ключик людям. К чему-то он должен подходить.

– Может, по-тихому похороним? – спросил Базаров. – Шумиха по городу поползет.

– Пусть ползет. Слишком все расслабились, машины не запирают, замки на квартирах – для смеха. Сторожей уже никто и не нанимает. Нет в нашем городе такой профессии. Одни наркоманы, живущие своей жизнью, и те при деньгах. Наркотой скоро в киосках будут торговать. Зато мы дремлем. Зачем милиция в раю? Так, для проформы. Пора пробуждаться, – твердо заявил следователь.

– Обратите внимание на ее права, Илья Наумович, – подал голос Юхтин.

– Вижу. Права как права.

– Получила она их три недели назад. А машины-то у Кати нет. Удовольствие не из дешевых. У нас «Жигулями» не торгуют. Западло в наш автопром садиться. А подержанный фордик на рынке штук пять стоит. В долларах, – продолжил Юхтин.

– Не бешеные деньги. Проверьте ее счета в банках и уточните зарплату. Мы должны знать о девушке не меньше, чем знали налетчики. И хватит заседать. Пора браться за работу, – поставил точку Базаров.

Все встали.

8

Финансовый директор компании Мезенцева, финансист от бога Скурт Александр Львович привстал с кресла, когда в его кабинет вошла Маша. Он как раз ел круассан и пил шестую чашку кофе за утро. Чего греха таить, любил финансист поесть, что, конечно же, отражалось на фигуре, но мужчины в солидном возрасте уже не думают о своей внешности.

Директор начал торопливо пережевывать рогалик. С полным ртом он даже поздороваться не мог.

– Не давитесь, Александр Львович. Я не тороплюсь.

Скурт был самым информированным человеком на фирме, не считая отца и саму Машу. Они могли говорить в открытую, без всяких условностей. Директор имел слабость к красивым женщинам и даже посещал салон Зиночки, где работали самые качественные проститутки. Зиночка когда-то тоже была секретаршей Мезенцева, теперь она занималась собственным бизнесом, который спонсировал Мезенцев в обмен на информацию о клиентах притона. Кому как не финансовому директору этого не знать, если все деньги проходили через него. К Скурту Зиночка относилась с особой нежностью и нередко обслуживала его сама. Маша – другое дело. Это принцесса на горошине. Перечить ей нельзя, раздавит.

– Я весь внимание, Мария Аркадьевна.

– Мы оплатили аренду центрального выставочного зала.

– Совершенно верно. Он в нашем распоряжении еще месяц.

– Вот именно. В нашем. Так вот, я закрываю вернисаж художника Глеба Кушнира. В этом зале в течение месяца будет проходить показ мод новой коллекции госпожи Погожевой. Она с радостью встретила эту новость. Дайте распоряжение коммерческому директору от моего имени, чтобы сегодня же зал был очищен от всего лишнего.

– Вопросов нет.

– Вы человек понятливый, Александр Львович, за что я вас ценю. – Маша положила на стол листок бумаги, где был указан адрес, незнакомый Скурту. – Свяжитесь с главной пожарной инспекцией города. Они ведь тоже пасутся возле нашей кормушки.

– А как иначе. С учетом всех помещений, которыми мы владеем, это дорогое удовольствие. Проще купить пожарных.

– Срочно, сегодня же, пусть направят по этому адресу своих людей. Последний этаж должен быть освобожден от хлама и опечатан.

– Ну, это мелочь.

– Я не занимаюсь мелочами, Александр Львович. Все, что я делаю, имеет большое значение.

– Извините, я не хотел…

– Это еще не все. Мы размещаем нашу рекламу в трех центральных газетах. Они на нас молятся. Оплатить каждой из газет рекламную полосу.

– Но на целую полосу рекламу не делают.

– И не надо. Пусть печатают там, что хотят. Мне нужна одна колонка в каждом издании. Пусть подберут хорошего прохвоста-репортера. Суть заметки должна заключаться в следующем: «Художник Глеб Кушнир арестован по подозрению в убийстве…» Дальше я полагаюсь на их фантазию.

– Газеты не публикуют криминальную хронику. Такова установка координационного совета бизнесменов, и все издания, принадлежащие бизнес-сообществу, подчиняются неписаному закону.

– Они промолчат, когда узнают, от кого исходит инициатива. И потом, вы покупаете у газеты целую полосу. Для них это бешеные деньги.

– Наш город больше верит слухам и сплетням, чем газетам. Народ получает достоверные новости по «сарафанному радио».

– Нам нужен официальный источник. Люди должны понять, почему закрыли выставку художника, а не теряться в догадках. Афиши с рекламой выставки Кушнира висят по всему городу. Их надо заклеить афишами дома моделей Погожевой. К счастью, у нее есть свои плакаты и нам не придется их печатать. На этом все. Завтра утром доложите о проделанной работе.

– Все будет сделано, Мария Аркадьевна.

Маша загадочно улыбнулась и ушла.

– Да, вот это настоящий класс! – пробормотал оставшийся один великий финансист.

9

Наконец-то Соснин услышал заветные слова от своей возлюбленной:

– Я уволилась. С понедельника больше не работаю. Мы можем пожениться, Степа. Я свободна от всех условностей.

Лида сказала об этом тихо и буднично, а для Степана этот день стал праздником.

– Ты знаешь, что?.. Нет, погоди, я сейчас. Я быстро…

Он выскочил из дома и вернулся через пятнадцать минут с огромным букетом цветов и шампанским.

– Ты сделала меня счастливым человеком. Я буду всю жизнь носить тебя на руках.

– Мы взрослые люди, Степа. Не веди себя как мальчишка. И зачем ты столько денег потратил? У тебя и без того ничего нет.

– Есть. Целый миллион. На свадебное путешествие нам хватит.

Он обнял ее за талию и начал кружить по своей крохотной комнатке.

– Успокойся, Степан. Не надо. У меня голова кружится.

Соснин повалил невесту на кровать и начал целовать. Лида с трудом его оттолкнула:

– О каком миллионе ты говоришь?

– О настоящем.

– Украл?

– Украл не я, я лишь конфисковал часть украденного. В свою пользу. Для банкиров это не деньги, а для нас целое состояние.