Глава 5

Надо сказать, что до самого последнего момента на мостике линкора не утихал спор о том, разносить ли непрошеных гостей на запчасти сразу, или вначале стоит впечатлить их мощью орудий флагманского корабля, а потом попытаться вступить в переговоры. Большинство офицеров было за то, чтобы попытаться, благо орудия линкора и не таких делали сговорчивыми, однако Ковалёв, ставший после своего последнего контакта с представителем другой цивилизации чертовски недоверчивым, горой стоял за то, чтобы сразу открыть огонь, а потом вдоволь поизучать обломки – спокойно, вдумчиво и без всякого риска.

Спор решили сами неизвестные корабли, открывшие огонь, как только увидели линкор. Ответ был адекватным – главным калибром на поражение. Результат оказался предсказуем – против артиллерии линкора защита кораблей противника не плясала.

Вообще-то конструкция космических кораблей весьма отличается от кораблей морских. Отличается – это мягко сказано, от «корабля» остаётся, по сути, одно название, да и то в качестве дани традиции. Это относится абсолютно ко всему, в том числе и к расположению артиллерии.

Практически вся огневая мощь боевого космического корабля ориентирована на его носовую полусферу, – последнее в классических земных морских кораблях, конечно, тоже встречается, но достаточно редко[9]. У морского линкора максимум огневой мощи приходится на бортовой залп, у космического – на фронтальный, хотя, конечно, орудий больше по борту. Только орудия эти в основном лёгкие, а главный калибр больше работает по курсу, поэтому встретить противника бортовым залпом было не самым лучшим решением. Увы, выбирать особо не приходилось – корабли, преследовавшие имперские эсминцы, в последний момент совершили поворот и вышли из-за планеты совсем не там, где их ждали. Линкор же развернуть не так-то просто – миллионы тонн брони и механизмов обладают завидной инерцией. Впрочем, бортовой залп «Громовой звезды» тоже оказался более чем внушительным.

Корабли противника шли строем «пирамида». Классический строй, его и имперские корабли применяли, и многие флоты иных цивилизаций. Пять пирамид по четыре корабля, один – на острие, остальные прикрывают и поддерживают огнём. После залпа «Громовой звезды» пирамид осталось четыре – та, которая располагалась в центре боевого ордера вражеской эскадры, просто исчезла, орудия линкора превратили четыре не самых маленьких корабля в облачка слабо светящегося газа.

Неизвестные корабли проявили похвальную манёвренность, а те, кто ими управлял, – отменную сообразительность и скорость реакции. Вместо того чтобы драться с бронированным мастодонтом, внезапно объявившимся на их пути, они, не теряя строя внутри пирамид, совершенно синхронно развернулись, причём сделали это настолько быстро, что второй залп линкора пропал даром. Однако уклониться от удара – не значило спастись, и вот тут-то они допустили ошибку, рванув назад, к материнской (или какой там ещё) планете.

Внутри системы, пользуясь своей манёвренностью и превосходством в динамике разгона, эти корабли могли бы достаточно долго уклоняться от атак могучего, но неповоротливого из-за колоссальной массы линейного корабля. Такая тактика давала шанс хоть кому-то из них спастись, пока остальные отвлекают имперские корабли, однако чужие корабли рванули в открытый космос, да ещё всей эскадрой, удерживая строй. А там линкор, хотя и не мог разгоняться так же быстро, в максимальной скорости заметно превосходил малые корабли[10]. К тому же ему не надо было бояться таких естественных преград, как пылевые и газовые облака, которыми был богат сектор. Лёгким кораблям приходилось маневрировать, уклоняясь от встреч со скоплениями космической пыли, линкор же, благодаря мощным силовым полям, продирался сквозь них, не замечая препятствия. Более крупные преграды, такие как метеорные рои или астероиды, конечно, были опаснее, но они и встречались куда реже. Во всяком случае, пока что имперцам в этом районе не попалось ни одного, хотя, естественно, наблюдение за космосом в целях обнаружения потенциально опасных объектов велось непрерывно.

Эсминцы, бросившиеся было следом за линкором, были остановлены повелительным голосом адмирала. В самом деле, уступая кораблям противника в скорости, они только связывали бы линкор, да и двигатели их требовали уже профилактики. Сутки на форсаже – это вам не кофе выпить. К тому же не следовало оставлять транспорт без охраны. В общем, два эсминца должны были подтянуться позже, благо, куда держать курс, было известно, два других – при любых раскладах охранять корабль снабжения. И имперский линкор один пошёл за улепётывающим противником.

Ситуация была прямо противоположной той, которая складывалась совсем недавно. Сейчас уже неизвестные корабли вынуждены были бежать и уже у их двигателей всё заметнее были признаки перегрева – похоже, как раньше имперские эсминцы, чужие корабли шли на форсаже. Разница была в том, что линкор мог настичь в любой момент, однако Ковалёв не торопился. Зачем? Всё равно конечная точка маршрута известна, а так – шарахнутся в стороны, разбегутся, лови их потом. Проще раздавить всех сразу, прямо на месте.

Преследуемые, похоже, тоже это поняли – отклонились от курса, пытаясь увести линкор за собой. Смело. Ковалёв на провокации не поддался, продолжая держать курс на систему, в которой произошла драка. Противник вновь лёг на прежний курс, однако ненадолго – очень скоро вражеские корабли развернулись и атаковали линкор.

Ну, с атакой они, конечно, погорячились – то, что было смертельно опасно для эсминца и вполне могло покалечить крейсер, для линкора не страшнее, чем дробь для медведя. Сосредоточенный залп шестнадцати кораблей лишь встряхнул линкор, зато ответный удар спалил ещё восемь кораблей противника – ровно половину атакующих. Остальные вновь ринулись прочь, но два корабля не успели выйти из зоны поражения и разделили судьбу своих товарищей – одного разнесло в пыль, второго задело уже на излёте, превратив в раскалённый добела слиток металла.

Похоже, опыта боя с имперскими кораблями противник не имел – отчаянно смелая атака была организована, мягко говоря, не слишком умно. Пытаться поразить корабль такого класса в лоб, там, где наибольшая концентрация огневых точек, равносильна самоубийству, которое в принципе и произошло. Линкор просто смёл пытающихся остановить его храбрецов, хотя, конечно, такая готовность к самопожертвованию не могла не вызвать уважения. Но уважение уважением, а война войной, поэтому преследование прекращать Ковалёв не собирался. Единственное, чего он опасался, так это нарваться в системе на засаду из сотни таких вот корабликов, однако по здравом размышлении решил, что шансы на такой поворот минимальны. Во-первых, будь у противника столько кораблей, они бы расстреляли имперские эсминцы сразу же, а не сидели до последнего в засаде, маскируясь атмосферой планеты, в надежде, что имперские корабли пройдут мимо. А во-вторых, они бы не пытались отвести угрозу от планеты ценой собственной жизни, если бы знали, что впереди их ждёт помощь.

Гонка продолжалась не так уж и долго – заметно меньше, чем потребовалось кораблям противника, чтобы добраться до системы, где они влетели в импровизированную, но от этого не менее эффективную засаду. Впрочем, они, по понятным причинам, торопились сейчас намного больше. Однако, как оказалось, кое-какие сюрпризы имперский линкор всё же ждали, и начались они сразу же после того, как он приблизился к планете, с которой взлетели атаковавшие эсминцы чужие корабли.

То, что навстречу линкору выдвинулись ещё два десятка кораблей того же класса, какие он только что обратил в бегство, ни Ковалёва, ни и его офицеров ничуть не удивило и уж тем более не испугало. И что бой предстоял в системе, где у противника были все преимущества в манёвренности, тоже не смертельно – силовая защита линкора была достаточно мощной, чтобы не оставить противнику реального шанса уничтожить или повредить имперский корабль. Но то, что навстречу линкору из глубины системы внушительными тёмными тенями начали выдвигаться два корабля, сравнимые с ним по массе и габаритам, заставило Ковалёва насторожиться и пересмотреть решение о немедленной и решительной атаке.

Год назад свежеиспечённый адмирал со всем задором дорвавшегося до большой дубинки дикаря, убеждённый в неуязвимости имперских кораблей и всесокрушающей мощи их орудий, скомандовал бы атаку, даже не задумываясь над тем, кого он видит перед собой. Полгода назад он бы три раза подумал, а потом всё равно бы атаковал. Сейчас Ковалёв скомандовал отступление – опыт, полученный собственными кровью и потом, привил ему чувство здоровой осторожности, поэтому бросаться очертя голову на неизвестного противника он не собирался. Он приказал замедлить ход, и вскоре его линкор лёг в дрейф неподалеку от системы – так, чтобы иметь возможность наблюдать за ней и в то же время в случае чего дать дёру.

Наблюдать-то смогли, вот только увиденное не радовало. Те две дуры, которые имперцы засекли, при ближайшем рассмотрении превратились в четыре – два других корабля, как оказалось, были до поры скрыты звездой. Все четыре, судя по их уверенным, но неспешным манёврам, представляли собой то ли не очень большие и тихоходные, но отлично защищённые линкоры, то ли мониторы-переростки. И то и другое, если вдуматься, в орбитальных боях одинаково хреново. С учётом того, что оружие каплевидных крейсеров (а корабли, с которыми пришлось иметь дело, безо всяких натяжек можно было отнести к этому классу) оказалось вполне сравнимым с имперскими аналогами, от обороняющих систему линкоров, пусть и небольших, можно было ожидать любой пакости.

Ковалёв с мрачной усмешкой оглядел собравшихся на мостике офицеров:

– Ну что, господа, какие будут идеи?

– Атаковать…

Ответ прозвучал как будто единым выдохом – редкостное единодушие. Адмирал с тоской подумал, что пси-блокировка, даже в ослабленном варианте, всё равно в некоторых аспектах тормозит человеческое мышление. В самом деле, как развивается ситуация с формальной точки зрения? Да банально! Имперские корабли, находясь на имперской же территории (то, что эту систему ни один имперский корабль не посещал уже несколько столетий, роли в данном случае не играло), были атакованы кораблями неизвестной цивилизации. Более того, эта самая цивилизация расположилась на принадлежавшей империи планете и не только не собирается её отдавать, но и при приближении имперского линкора вывела в космос тяжёлые боевые корабли. Интересно, кстати, где они до того прятали этих монстриков? Синицын о них ничего не докладывал – значит, не обнаружил. А считать командира эскадры дальнего поиска некомпетентным и неспособным обнаружить цели таких размеров было по меньшей мере глупо. В такой ситуации нормальной реакцией для человека с псикодировкой было уничтожение наглых захватчиков, что и намерены были сделать офицеры. Однако всё-таки живости мысли им сейчас явно не хватало – сунувшись в систему и ввязавшись в бой, «Громовая звезда» рисковала как минимум получить хороших плюх. Ковалёв сильно сомневался в способности одного своего линкора навалять всем подряд. И как назло, расстояние до базы было достаточно велико, чтобы не давать эффективно использовать дальнюю космическую связь, а буй-ретранслятор никто выставить не догадался. Ошибка, которая могла дорого обойтись.

Ещё Ковалева очень сильно напрягал простенький вопрос: почему, имея в загашнике такие силы, неизвестные всё же тянули до самого конца? Уничтожить корабли-разведчики было не так уж и сложно. Или, может, боялись, что на помощь пропавшим эсминцам в гости к ним заявится что-то большое и тяжёлое? Так оно и без этого в конце концов заявилось – в лице имперского линкора. Нелогично это было.

Радовало в сложившейся ситуации, пожалуй, только то, что противник явно был намерен придерживаться оборонительной тактики – похоже, там прекрасно понимали, что вряд ли сумеют догнать имперский линкор, вздумай он уйти. Да и драться с ним в открытом бою никого явно особо не тянуло – преподнесённый вражеским крейсерам урок был жесток и нагляден. Обе стороны занимали сейчас выжидательную позицию – самую, пожалуй, логичную в условиях, когда ничего не можешь изменить.

Ковалёв думал недолго. Решением, принятым единолично, было ждать. Пройдут сутки (а в том, что Синицын сумеет провести профилактику двигателей своих эсминцев в рекордно короткие сроки, адмирал не сомневался), максимум двое – и подтянутся пара эсминцев, а это корабли, которые можно использовать в качестве курьерских. Эсминцы выйдут в зону действия любого ретранслятора, свяжутся с базой, а дальше – всё, никаких проблем. Стратегическая инициатива моментально окажется в руках имперцев. Конечно, можно было и сейчас начать разносить тут всё вдребезги – пройти, например, на большой скорости, чтобы перехватить не успели, мимо системы, да и дать пару-тройку залпов – этого достаточно, чтобы расковырять вражескую планету до мантии, но уж слишком не хотелось. Куда больше Ковалёву хотелось разобраться, что произошло в этой системе во времена краха империи, кто и когда сюда пришёл, почему не пытались разграбить разрушенную базу, на которой даже сейчас, спустя века, можно было найти немало интересного. Да и трофеями кое-какими наверняка можно было разжиться – как-никак, не обмылков каких-то опускать планируется, а громить планету высокоразвитой цивилизации, это понимать надо. Грабить надо тех, у кого есть что взять…

Почти трое суток линкор висел в окрестностях системы, наблюдая за происходящим. Ковалёв уже начал нервничать, тем более что связи с эсминцами не было. Обычно на такой дистанции мощные станции имперских кораблей без проблем добивают до адресата, обеспечивая вполне устойчивую связь, однако в этом районе космос прямо-таки изобиловал гравитационными аномалиями – мелкими, ни на что особо не влияющими и из общей картины выпадающими только их избыточной концентрацией на кубический парсек. Вот эта куча аномалий и сбивала связь, из-за чего и пришлось эсминцам не так давно устраивать грандиозный драп и напрягать двигатели столько времени, вместо того чтобы просто вызвать помощь. Теперь же беспокоиться приходилось Ковалёву.

К счастью, ничего страшного не произошло – просто эсминцы слишком долго вынуждены были заниматься профилактикой двигателей. Перегрузка оказалась более чем серьёзной, двигатели были капитально перегреты, поэтому прежде, чем ими смогли заняться, прошло несколько часов, а потом понадобилось дополнительное время на устранение неполадок. Кроме того, Синицын, что вполне логично, предпочёл, пока корабль снабжения под боком, заодно уж провести бункеровку своих кораблей. Да и шёл он сюда дольше, чем мчался отсюда, – не напрягал зря двигатели. Всё верно, никто ведь теперь за ним не гнался, пытаясь поджарить.

Эсминцы пробыли с линкором совсем недолго – Ковалёв почти сразу передал Синицыну приказ двигать к базе за помощью. Молодой офицер характер проявлять не стал – прекрасно понял, что зря такой приказ не отдадут и обижаться тут не на что, поэтому эсминцы незамедлительно устремились за помощью. От системы, правда, выдвинулись крейсера – рассчитывали, очевидно, перехватить курьеров, однако шансы их изначально были ничтожными, такое действие походило, скорее, на жест отчаяния. Линкор тут же дал по ним залп поперек курса – на такой дистанции огонь его орудий вряд ли мог быть эффективен, это был просто намёк, который был понят совершенно правильно.

Через неделю нудного висения в космосе к Ковалёву подошла наконец поддержка. Шурманов на сей раз решил не мелочиться – привёл с собой все четыре имеющихся на базе корабля линейного класса, благо и броненосец как раз тоже был под рукой, Землю охраняла крейсерская эскадра. Кроме того, явились два авианосца и монитор. Через несколько часов ударный флот вошёл в изготовившуюся к обороне систему.

Глава 6

Имперские корабли входили в систему медленно, не торопясь, с осознанием своей силы. Если честно, то основным здесь была даже не демонстрация могущества, а банальная осторожность – мало ли какие сюрпризы могут попасться на пути? Однако со стороны это выглядело так, будто имперцы просто растягивают удовольствие от предстоящей бойни.

Линкоры шли строем фронта, в центре – «Империя», остальные – вокруг неё, крестом. Авианосцы остались за пределами системы, готовые в любой момент поднять штурмовики и истребители, там же остался монитор. Последний нёс сверхтяжёлые, хотя и немногочисленные орудия, по сравнению с которыми даже вооружение такого гиганта, как «Империя», было не слишком впечатляющим. Однако его задачей было не сражение в системе, а огневая поддержка своей эскадры с дальней дистанции, поэтому монитор и остался при авианосцах, прикрытый их истребителями и сам прикрывающий их своей артиллерией.

Сложно было предположить, что такое масштабное действие окажется незамеченным. Защитники системы даже не пытались сделать вид, что ничего не видят, – напротив, их корабли начали стягиваться навстречу имперской эскадре немедленно – очевидно, их системы обнаружения были как минимум не хуже имперских. Все четыре тяжёлых корабля заняли позицию между имперским флотом и своей планетой – в трусости их командиров упрекнуть было трудно. Однако было непонятно: то ли они надеются на броню своих кораблей, то ли просто не имеют опыта серьёзных боёв. Во встречном бою шансы имперских линкоров выглядели предпочтительнее, хотя, конечно, всё это было пока не более чем предположениями – реальных данных о том, какие сюрпризы могут преподнести вражеские линкоры, у Ковалёва не было.

Впрочем, противник, похоже, тоже оценивал возможности имперских кораблей весьма приблизительно. Их тяжёлые корабли также располагались строем фронта, что было, мягко говоря, весьма самонадеянно. На флангах они расположили лёгкие корабли – те, что имперцы окрестили «крейсерами», причём разместили их практически равномерно. Глупостью это было несусветной – сконцентрировав удар всех лёгких кораблей на одном линкоре, противник имел ещё шанс пробить его защиту и нанести какому-либо из имперских кораблей серьёзные повреждения, но равномерно распределённая огневая мощь в такой ситуации… Это было неумно как минимум, особенно с учётом того, что внутри планетарной системы быстро не перестроиться.

Внимательно посмотрев на строй вражеских кораблей, Ковалёв отдал приказ о начале манёвра. Эскадра сместилась чуть влево, потом чуть вправо… Противник зеркально отражал её движения, стремясь держаться между имперскими кораблями и планетой. Так… А если на этом сыграть?

Имперские корабли, продолжая хаотично смещаться относительно фокуса атаки, начали плавно, почти незаметно постороннему взгляду перестраиваться, увеличивая дистанцию между собой. Аккуратно так, по чуть-чуть. Противник начал делать то же самое, вот только кораблей у него было меньше. В принципе другого варианта у них и не было – в противном случае имперские корабли фактически могли начать охват эскадры обороняющихся с флангов и, главное, имели шанс прорваться к их планете, минуя флот её защитников. Ещё час такого маневрирования – и вместо монолитного строя перед кораблями Ковалёва образовалась дырявая сеть. Ну, вот в принципе и всё – не сделав пока что ни единого выстрела, имперская эскадра уже разорвала строй противника, и перехватить прорывающиеся к планете корабли в случае массированной атаки противник уже не успевал. Тактика обязывала теперь начинать артиллерийский обстрел из всего, что было под рукой, включая орудия прочно угнездившегося на заднем плане монитора. Ну а когда противник начнёт метаться, не понимая, что делать и за что хвататься, решительно атаковать. По предварительным прикидкам, получалось, что долго обороняющиеся не продержатся – имперские корабли как раз отлично приспособлены для охоты за такими вот мечущимися целями. Бой должен был моментально превратиться в стрельбу по движущимся мишеням.

Однако что-то Ковалёва удерживало от такой вот простой и логичной развязки. Может, то, что по нему пока что никто не стрелял, хотя он наверняка находился в пределах досягаемости вражеских орудий, как, впрочем, и они – в пределах досягаемости его артиллерии. А может, то, что корабли противника с относительно близкого, позволяющего уверенно различать детали расстояния выглядели смутно знакомыми… Ага, вот она, мысль, которая постоянно вертелась на задворках сознания.

– Группе наблюдения. Вывести изображение их кораблей на мой персональный экран. Оставить изображение номер три. Увеличить. Ещё немного. Больше не можете? Хрен с вами. – И находящемуся здесь же Сотникову: – Сергей, тебе это ничего не напоминает? Ну, напрягись, напрягись, подумай…

– Что-то знакомое. – Сотников задумчиво почесал затылок. – Совсем не похоже на те крейсера, которые гнались за нашими эсминцами. Точнее, есть какое-то отдалённое сходство, но не более. А так – не пойму…

– Смотри сюда. – Ковалёв жестом фокусника переключил режим, вывел на дисплей второе изображение, разместил оба рядом. – Теперь замечаешь сходство?

– Ну да, это же… Стоп, но как?

– А я откуда знаю? Всё страньше и страньше, как говаривала Алиса… Ой, не нравится мне всё это, не люблю я таких загадок. И долбить их в свете этого совсем не хочется.

Оба задумчиво рассматривали экран, на котором рядом висели два изображения – не идентичные, но очень похожие. Одно – корабля эскадры противостоящей империи, второе – их собственного корабля, стоящего сейчас в одном строю с их линкором, точнее, изображение «Вулкана». А если ещё точнее, то это было изображение их броненосца до модернизации, серьёзно изменившей его внешний вид, так сказать, только что сошедшего со стапелей.

Различия, конечно, были видны невооружённым глазом – корабль противника был заметно больше по размерам, массивнее. Добавились надстройки, орудийные башни имели несколько другую форму, однако при всём при том сходство было очевидным. Было ясно, что те, кто проектировал эти корабли, прошли одну и ту же конструкторскую школу, причём очень похоже, в одно и то же время.

Ковалёв быстро прошерстил базы данных. Так и есть – совпадение девяносто семь и сколько-то там после запятой процентов. Штурмовые броненосцы типа «Латник», последняя, можно сказать, переходная серия броненосцев, вершина их эволюции. Тогда только планировали начать строительство линейных кораблей нового типа, но опыта ещё не было, поэтому отдельные узлы оттачивали именно на этой серии кораблей предыдущего поколения. Получилось неплохо – этакая смесь мощной защиты монитора, зачастую превосходящей даже защиту более современных кораблей, артиллерийского вооружения линкора, правда урезанного количественно. И всё это – на базе проверенного временем корпуса броненосца, достаточно надёжного и притом дешёвого, идеально подходящего для испытаний подобных новинок, правда несколько увеличенного и усиленного для того, чтобы нести всю эту дополнительную массу брони и оружия и не развалиться при этом от увеличивающихся перегрузок. Так сказать, дешево и сердито.

На сей раз флотские генетики от железа смогли вполне удачно скрестить ежа и ужа. Конечно, гибрид родился не столь уж длинным и не настолько колючим, как хотелось бы, но всё же это был мощный и достаточно эффективный корабль. Орудий, правда, было маловато, да и дальность хода оставляла желать лучшего, но мощная броневая защита при наличии хороших силовых полей обеспечивала кораблям отменную живучесть, поэтому их не долго думая выделили в отдельный подвид штурмовых броненосцев. Манёвренностью и скоростью они тоже не блистали – старая компоновка двигателей не вполне соответствовала увеличившейся массе, – однако для корабля, задачей которого является не торопясь подойти к укреплённой планете и так же не торопясь расковырять её оборону, подобные недостатки критичными не являются.

По сути, именно из концепции, апробированной на «Латниках», и на основе полученного при их строительстве опыта впоследствии выросли и современные линкоры, и современные мониторы. А ещё «Латники» благодаря своей невероятной, можно сказать, легендарной живучести в бою были весьма опасными противниками.

Ковалёв послал запрос в информаторий. Ответ пришёл незамедлительно: из восьми построенных броненосцев этого типа к моменту развала империи уцелело всего два – один стоял в консервации где-то в этом районе, второй – прошёл модернизацию, в ходе которой ему поменяли двигатели и обновили вооружение, и был приписан к одной из вспомогательных эскадр на другом конце империи. Остальные корабли или погибли в боях, или были списаны в металлолом и упокоились на корабельных кладбищах после серьёзных повреждений. В любом случае стоило лишний раз подумать, прежде чем лезть в драку. Ковалёв отдал приказ на отход…

Два часа спустя на борту флагмана проводилось совещание по поводу дальнейших действий. Собрались, что называется, в узком кругу – сам Ковалёв, Шурманов, Сотников, а также командиры кораблей. Сидели, пили кто чай, кто кофе, а кто и чего покрепче, думали и обсуждали ситуацию, благо времени было предостаточно.

– Считаю, надо атаковать, – горячился командир монитора. – Смять их – и делу конец. «Латники» там или не «Латники», но любой из наших кораблей сильнее любых двух из них. Справимся.

– Молчи уж, – буркнул в ответ командир «Инквизитора», высокий крепкий мужик по фамилии Белоглазов. – Тебе в атаку идти не надо, будешь издали постреливать, а по нам эти дуры отработают, считай, в упор. И не факт, что не достанут, скорее наоборот.

– Спокойно, Юра, не кипятись, – одёрнул его Шурманов. – Вон, обидел человека ни за что…

Действительно, капитан монитора, поняв, что его фактически обвинили в трусости, надулся и покраснел. Вольно или невольно Белоглазов оскорбил человека – впрочем, несдержанность на язык в прошлом не раз ломала ему карьеру, поэтому ничего неожиданного в ситуации не было.

– Хорош шипеть, горячие финские парни, – фыркнул Ковалёв. – Не о том думаете.

– Извини, Валер, – глухо откликнулся Белоглазов, не поднимая глаз. – Не хотел.

– Ладно, переживу. – Капитан монитора тоже понимал, что Юрий ляпнул не подумавши, и не собирался раздувать скандал. – Так о чём мы думать-то должны?

– О том, с чем мы столкнулись. Перед нами четвёрка броненосцев, похоже, старой имперской постройки. Один удалось точно идентифицировать, мелкие отличия – это, скорее всего, результат ремонтов в походных условиях. Хотя, возможно, всё дело в том, что каждый корабль незначительно отличался от прототипа – при строительстве проект несколько раз слегка видоизменялся.

– И что с того?

– А то, что три остальных корабля также идентифицируются как броненосцы этого же типа. Степень идентичности – восемьдесят девять, восемьдесят и пятьдесят пять процентов. Откуда?

– Что откуда?

– Откуда они взялись? Их было всего два, причём один далеко, да и после модернизации выглядеть он должен был совсем иначе. Ну, один, тот, что увереннее всех идентифицируется, скорее всего, как раз корабль, стоявший в консервации. Я, кстати, так и не нашёл, где находился пункт консервации… Да и пёс с ним, не важно. Но откуда взялись остальные? Вы понимаете, их просто не должно быть в природе! Ну нету их, нету, но они есть. А раз они есть – на что ещё мы можем здесь наткнуться?

– Я бы обратил внимание ещё вот на какой момент, – вмешался Сотников, до того колдовавший с компьютером. – Взгляните…

Над столом засветились голографические изображения всех четырёх вражеских кораблей. Изображения медленно вращались, позволяя рассмотреть их во всех подробностях. Сотников взял карандаш, машинально проверил пальцем его остроту и подошёл к голограмме:

– Вот тот корабль, который мы идентифицировали первым. – Острый кончик карандаша упёрся в изображение. – Как видите, ничего особенного, банальная конструкция в стиле имперских кораблестроительной традиции двухсотлетней… Ну, сейчас уже больше, но я считаю от распада империи, так проще… Так вот, в стиле двухсотлетней давности. Эти два, – карандаш сдвинулся на соседние изображения, – тоже весьма его напоминают. Разница, – карандаш мягко обвёл изображения, задержавшись на интересных, с точки зрения Сергея, точках, – вот здесь, здесь, здесь… Башни другой формы, изменилось их количество, похоже, на этих кораблях установлены более мощные орудия… Интересно, как их смогли сюда впихнуть? Впрочем, не важно. Далее – иная форма ходовой и боевой рубок, иные радарные системы, это невооружённым глазом видно, и ещё более пятидесяти незначительных отличий в первом и около ста во втором случае. Но это не очень важно, поскольку все эти нюансы отлично вписываются и в имперские кораблестроительные традиции, и в концепцию такого корабля. Конечно, явный нестандарт, но притом ничего особенного – подобные переделки можно провести на любом корабле этого типа, используя самый обычный док, даже не такой навороченный, как наш. А теперь обратите внимание на последний броненосец.

Собравшиеся перевели взгляды на четвёртый корабль.

– И что в нём особенного? – спросил Шурманов с неподдельным интересом.

– А взгляните сюда. – Сотников вновь поколдовал над пультом, увеличив изображение корабля и убрав остальные. Потом рядом появился силуэт каплевидного крейсера противника. – Не находите ничего общего?

М-да, уел Серёга, всех уел. Если раньше это не бросалось в глаза, то теперь невооружённым глазом было видно явное сходство в дизайне носовой части. Если рядом с другими броненосцами этот корабль казался слегка странноватым, то сейчас было заметно, что это – странный гибрид имперского броненосца и неизвестного крейсера. Корма человеческая, нос – не пойми какой, и смотрелось все это довольно странно, но вместе с тем весьма органично.

Ковалёв подошёл поближе, с интересом посмотрел на получившийся результат:

– Что думаешь, Сергей?

– А ничего я не думаю. Аналогов этих крейсеров в нашем информационном центре, сам знаешь, нет. Откуда взялись лишние броненосцы – тоже неясно, построить их здесь вряд ли могли – орбитальные верфи Синицын не обнаружил, да и мы тоже… Хотя, если вдуматься, найти космическую станцию, если её расположили где-нибудь на отшибе, довольно сложно, а мы, честно говоря, всерьёз пока и не искали. А что уж там дальше делать, сами думайте – вы начальники, у вас головы большие…