I

Это было большое, казарменнаго вида, б?лое и скучное зданіе, плакавшее отекшей отъ сырости штукатуркой, но было построено какъ больница: такіе-же ровные и пустые коридоры, такія же большія, но тусклыя, съ прозрачными нижними стеклами, окна, такія же высокія б?ловатыя двери, съ номерками и надписями, и даже пахло зд?сь такъ же; мытымъ чистымъ б?льемъ и карболкой. А самое неприв?тливое было то, что все зд?сь было черезчуръ чисто, пусто и аккуратно, какъ будто зд?сь жили не живые люди, а статистическія цифры.

Въ этотъ день богатая, хорошей фамиліи, молодая дама въ первый разъ прі?хала для осмотра пріюта, такъ какъ ее только вчера выбрали вицепредс?дательницей того общества, которое устроило этотъ пріютъ «для кающихся». Волоча по блестящему полу длинный шлейфъ и съ любопытствомъ и легкимъ смущеніемъ оглядываясь по сторонамъ, она прошла въ чистую и хорошо обставленную комнату «для членовъ комитета», а за нею, размашисто и свободно переваливаясь и шаркая подошвами, прошелъ секретарь общества, красивый, статный челов?къ въ золотомъ пенснэ.

– Ну-съ, Лидія Александровна, – съ небрежной шутливостью избалованнаго женщинами мужчины сказалъ секретарь, – начнемъ съ пріема… новыхъ питомицъ нашего высоконравственнаго учрежденія.

– Ну, ну, не см?яться! – кокетливо погрозила ему Лидія Александровна и на мгновеніе задержала на немъ свои большіе, красивые и слегка подрисованные глаза.

Надзирательница пріюта, желтая и сухая дама, вдова офицера, угодливо улыбнулась и, отворивъ дверь въ коридоръ, громко и отчетливо сказала, точно считая:

– Александра Козодоева.

За дверью послышались неув?ренные и торопливые шаги и вошла небольшая, полная, съ крутыми плечами и темными глазами женщина.

Лидія Александровна, сомн?ваясь, такъ-ли д?лаетъ и шумя платьемъ, поднялась ей навстр?чу.

«Вотъ он? какія… эти… женщины!» подумала она съ интересомъ, и хотя была очень воспитана, прямо, съ брезгливымъ недоум?ніемъ, н?сколько секундъ разсматривала ее. И ей все казалось, что это не настоящая женщина, а что-то такое искусственное, спеціально для пріюта сд?ланное.

Александра Козодоева испуганно и некрасиво косила глазами и молчала.

Секретарь быстро взглянулъ на нее, но уб?дился, что не знаетъ, и успокоился.

– Вы, кажется, Александра Козодоева?

– Да-съ, – отв?тила д?вушка, тяжело и подавленно вздыхая.

Ее давно уже вс? звали Сашкой или Сашей, и ей было странно отзываться на полное имя и фамилію.

– Вы добровольно желаете вступить въ пріютъ? – оффиціально и небрежно спросилъ секретарь.

– Да-съ, – опять испуганно отв?тила Саша. Вблизи близорукій секретарь, щурясь, огляд?лъ ее, точно ц?пляясь взглядомъ за вс? круглыя и мягкія части ея т?ла. Саша поймала этотъ ищущій взглядъ и сразу ободрилась, будто натолкнувшись на что-то знакомое и понятное среди чужого и страшнаго.

– Мы получили уже ея документы, Лидія Александровна… Я распорядился устроить ее на м?сто ?едоровой, – слегка пришлепывая губами и уступая ей м?сто, сказалъ секретарь.

Глаза Лидіи Александровны стали испуганными; она почувствовала, что теперь ей сл?дуетъ сказать что-то хорошее и не знала что.

– Это очень хорошо… что вы задумали, – торопливо и путаясь проговорила она, – вамъ будетъ теперь гораздо лучше и… васъ тамъ пом?стятъ… вы идите, я распоряжусь… Корделія Платоновна!..

– Не безпокойтесь, Лидія Александровна, – говоркомъ проговорила надзирательница. – Идемте, Козодоева.

Когда д?вушка уходила, Лидія Александровна въ зеркало увид?ла прищуренные глаза секретаря, и ей вдругъ показалось, что онъ просто и близко сравниваетъ ихъ об?ихъ. Что-то оскорбительное ударило ей въ голову, она страннымъ голосомъ произнесла какую-то французскую фразу и нехорошо засм?ялась.

«Чего она см?ется?» промелькнуло у Саши въ голов?.

– А она – ничего! – сказалъ секретарь, когда дверь затворилась.

Лидія Александровна Презрительно вздернула головой.

– У васъ н?тъ вкуса… она груба, – съ безсознательнымъ, но острымъ чувствомъ физической ревности неловко возразила она.

Секретарь, щурясь, посмотр?лъ на нее.

– Н?тъ, я не нахожу… А вкусъ, гмъ… – многозначительно и самодовольно произнесъ онъ и, инстинктивно дразня женщину, прибавилъ:– она прелестно сложена.

Лидія Александровна почувствовала и поняла, что онъ зналъ много такихъ женщинъ, и, несмотря на то, что такой разговоръ нестерпимо шокировалъ ее, ей пришло въ голову только то, что она гораздо лучше, красив?е, изящн?е. И, невольно изгибаясь вс?мъ т?ломъ съ л?ниво-сладострастной граціей, Лидія Александровна повернулась къ нему своей стройной мягкой спиной. Съ минуту она, чувствуя на себ? раздражающій опред?ленный взглядъ мужчины, мучительно старалась вспомнить что-то важное, несомн?нное, что совершенно исключало всякую возможность сравненія ея съ этой женщиной, но не вспомнила и только презрительно и таинственно улыбнулась, и глаза у нея, томные и большіе, прикрылись и поб?л?ли.

Желтая дама повела Сашу по коридорамъ, гд? встр?чныя женщины, въ скверно сшитыхъ платьяхъ изъ дешевенькой синей матеріи, съ равнодушнымъ любопытствомъ смотр?ли на нихъ, и привела въ большую комнату, заставленную громоздкими шкафами и тяжело пропахшую нафталиномъ.

Дв? толстыя простыя женщины, возившіяся съ грудами грязнаго прокисшаго б?лья, сейчасъ же безсмысленно уставились на Сашу.

– Тутъ мн? и жить? – съ робкимъ и дов?рчивымъ любопытствомъ спросила Саша.

Желтая дама притворилась, что не слышитъ.

– Какъ фамилія? – отрывисто и въ упоръ спросила она.

И голосъ у нея былъ такой странный, что Саша невольно подумала:

«Какъ у дохлой рыбы!..»

– Чья? – машинально спросила она.

Глаза желтой дамы стали злыми.

– Ваша, конечно!

– Козодоева, моя фамилія, – тихо отв?тила Саша, съ недоум?ніемъ припоминая, что желтая дама уже звала ее по фамиліи.

– Вамъ это… переод?ться надо, – отрывисто, мелькомъ взглядывая на ея платье, сказала надзирательница.

Если бы Саш? въ эту минуту сказали, что ей надо выпрыгнуть въ окно съ четвертаго этажа, она бы и это сд?лала, такъ была она сбита съ толку. Когда она р?шила уйти отъ прежней жизни, ей казалось, что встр?титъ ее что-то св?тлое, яростное, теплое и радостное. А то, что съ нею д?лали теперь, было такъ сложно, странно, ненужно ей и непонятно, что она совс?мъ не могла разобраться въ немъ.

«Такъ значить, нужно… они ужъ знаютъ», – успокаивала она себя.

Саша, торопясь и путаясь въ тесемкахъ, стала разд?ваться, покорно отдавая свои кофточку, юбку, башмаки, чулки.

– Все, все – махнула рукой дама, когда Саша осталась въ одной рубашк?.

Саша торопливо спустила съ круглыхъ полныхъ плечъ рубашку и осталась голой.

Вс? три женщины быстро осмотр?ли ее съ ногъ до головы, и вдругъ лицо желтой дамы перекосилось какимъ-то уродливымъ чувствомъ. Она думала, что это было презр?ніе къ тому, что д?лала Саша своимъ т?ломъ, а это было смутное, инстинктивное чувство зависти безобразнаго, состарившагося т?ла, которое никому не было нужно, къ молодому, прекрасному, которое звало къ себ? вс?хъ.

Саша стояла, согнувъ кол?ни внутрь, и тупилась. Было что-то унизительное въ томъ, что она была голая, когда вс? были од?ты, и въ томъ, что ей было холодно, когда вс?мъ было тепло. Кол?ни ея подрагивали, и мелкая, мелкая дрожь проб?гала по н?жной б?ло-розовой кож?, покрывая ее мелкими пупырышками. Желтая дама нарочно, сама не зная зач?мъ, медлила, копаясь въ б?ль?. Саша старалась не смотр?ть вокругъ и стояла неподвижно, не см?я прикрыться руками.

«Хоть бы ужъ скор?е… – думала она, – ну, чего она тамъ… стыдно… холодно, чай»…

– Пожалуйста, скор?й, – опять съ тою же ищущей мягкостью и робостью попросила она.

И опять надзирательница съ удовольствіемъ притворилась, что не слышитъ.

Саша тоскливо замолчала, а что-то тяжелое, недоум?вающее будто поднялось съ пола и наполнило все и отодвинуло вс?хъ отъ, нея.

– Вотъ это ваше платье, – сказала дама и съ радостью кивнула Саш? такое же дранненькое синенькое платье, какое Саша уже вид?ла въ коридор?.

– А… б?лье? – съ трудомъ выговорила Саша и вся покрасн?ла.

Ей пришло въ голову, что можетъ быть, зд?сь и б?лья не полагается.

– А, да… берите, вотъ…

И б?лье было грубое и дурное, совс?мъ не такое, какое привыкла носить Саша.

– Скор?й, вы! – приказала желтая дама. Саша, опять торопясь и путаясь, од?лась въ сшитое не по ней платье. Ей было неловко въ немъ и стыдно его, и тогда на одну секунду шевельнулась въ ней мысль! «И съ какой стати?»…

Но сейчасъ же она вспомнила, что она уже, почему-то, не им?етъ права желать быть хорошо и красиво од?той, и тихо, путаясь въ подол? слишкомъ длинной юбки, пошла, куда ее повели.

Опять прошли по коридору и вошли въ высокую больничнаго вида комнату.

– Вотъ вамъ кровать, а вотъ тутъ будете свои вещи держать. Вамъ потомъ скажутъ, что полагается д?лать, и когда об?дъ, чай и все… тамъ…

Желтая дама ушла.

Саша с?ла на краюшекъ своей кровати, почувствовала сквозь тоненькую матерію синенькой юбки жесткое и колючее сукно од?яла и стала искоса разглядывать комнату.

Тоненькія жел?зныя кровати тоже стояли какъ въ больниц?, только не было дощечекъ съ надписями, но Саш? сначала показалось, что и дощечки есть. Возл? каждой кровати стоялъ маленькій шкафчикъ, очевидно служившій и столикомъ, и деревянная, выкрашенная густой зеленой краской табуретка. Въ комнат? было еще пять женщинъ, которыя сначала показались Саш? будто на одно лицо.

Но потомъ она ихъ разсмотр?ла.

Рядомъ, на сос?дней кровати, сид?ла толстая, рябая женщина и угрюмо поглядывала на Сашу, л?ниво распуская грязноватыя тесемки чепчика.

– Тебя какъ звать-то? – басомъ спросила она, когда встр?тилась глазами съ Сашей.

– Александрой… Сашей… – отв?тила Саша, и ее самое поразилъ робкій звукъ собственнаго голоса.

– Такъ… Александра! – помолчавъ, безразлично повторила рябая и почесала свой толстый, вялый животъ.

– Фамилія-то, чай, есть, – вдругъ сердито пробурчала она, – дура!

И повернувшись спиной къ Саш?, стала искать блохъ въ рубашк?.

Саша удивленно на нее посмотр?ла и промолчала.

Другая, совс?мъ худенькая и маленькая блондинка, съ круглымъ животомъ и длиннымъ лицомъ, отозвалась:

– Вы ее не слушайте… она у насъ ругательница… По фамиліи у насъ говорятъ.

– Козодоева, моя фамилія, – заст?нчиво и торопливо сказала Саша.

Блондинка съ животомъ сейчасъ же встала и перес?ла на Сашину кровать.

– Вы, милая, изъ комитетскихъ? – спросила она ласково.

– Я… – замялась Саша, не понимая вопроса.

– Вамъ сколько л?тъ-то?

– Два… двадцать два, – пробормотала Саша.

– Значить, по своей охот??

– Сама, – отв?чала Саша и застыдилась, потому что совершенно не могла въ эту минуту отдать себ? отчета, дурно это или хорошо.

– А почему? – съ любопытствомъ спросила блондинка.

– Да… такъ, – съ недоум?ніемъ сказала Саша.

– Да оставь ты ее! – сказала третья женщина, и голосъ у нея былъ такой простой, ласковый и мягкій, что Сашу такъ и потянуло къ ней.

Но маленькая красивая женщина только весело кивнула ей головой и отошла.

II

Ночью, когда потушили огонь и Саша свернулась комочкомъ подъ холоднымъ и негнущимся од?яломъ, все, что привело ее въ пріютъ, пронеслось передъ нею, какъ въ живой фотографіи, и даже ярче, гораздо ярче и ближе къ ея сознанію, ч?мъ въ д?йствительности…

Саша тогда сид?ла у окна, смотр?ла на мокрую улицу, по которой шли мокрые люди, отражаясь въ мокрыхъ камняхъ исковерканными дрожащими пятнами, и ей было скучно и нудно.

Откуда-то, точно изъ темноты, вышла тощая кошка и хвостъ у нея былъ палочкой.

Далеко, за стеклами, гд?-то слышался стихающій и подымающійся, какъ волна, гулъ какой-то могучей и нев?домой жизни, а зд?сь было тихо и пусто, только кошка мяукнула раза два, Богъ знаетъ о чемъ, да по полутемному залу молчаливо и проворно шмыгали ногами худые полотеры.

Саша, какъ-то насторожившись, смотр?ла на заморенныхъ полотеровъ, чутко прислушиваясь къ отдаленному гулу за окномъ, и ей все казалось, что между полотерами и той жизнью есть что-то общее, а она этого никогда не узнаетъ.

Полотеры ушли, и терпкій трудовой запахъ мастики и пота, который они оставили за собой, мало-по-малу улегся. Опять кошка мяукнула о чемъ-то.

Саша боязливо оглянула это пустое, мрачное м?сто, съ холодной ненужной мебелью и роялемъ, похожимъ на гробъ, и ей стало страшно: показалось ей, что она совс?мъ маленькая, вс?мъ чужая и одинокая. Люди за окномъ сверху казались точно придавленными къ мостовой, какъ черные безличные черви, раздавленные по мокрымъ камнямъ.

Саша нагнулась, подняла кошку подъ брюхо и посадила на кол?ни.

– … Ур… м-мурр… – замурлыкала кошка, изгибая спину и мягко просовывая голову Саш? подъ подбородокъ.