Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Отцы наши милостивцы (сборник)

ModernLib.Net / Публицистика / Михаил Веллер / Отцы наши милостивцы (сборник) - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 4)
Автор: Михаил Веллер
Жанр: Публицистика

 

 


Четвертое. Справедливость полагает меру и пределы неравенства следствий при неравенстве посылов. Хоть ты и рисковал жизнью на стенах, и рубился мечом, пока я трясся в подвале и прислуживал налетчику – но ты имеешь право жить знатным богачом по сравнению со мной, однако чтоб и я не спал в луже и не жрал лебеду, это уже несправедливо. Вот у соседского барона – крестьяне живут в прочных хижинах, половину времени работают на себя и хлеб едят досыта. Он справедливый человек – живи сам и давай жить другим.

И пятое. Человеческая справедливость отличается от вполне, в общем, справедливого Закона Стаи тем, что психически более сложно организованный человек более сложно и рефлексирующе ко всему этому относится и задается вопросами, несвойственными, возможно, животным. Скажем: разве справедливо, что уже от природы люди неравны и имеют разные исходные данные для счастья – одни сильные и красивые, а другие слабые и глупые?.. И тогда человек мысленно приглашает в третейские судьи Господа, взывая: «Скажи, ну разве это справедливо? Ну разве так жестоко – это справедливо? Что жизнь вот этого и эту, хороших людей, так покарала – разве же это справедливо?..» Имея в виду, что в природе тоже должна быть человекоподобная мораль, что случай в природе тоже должен подчиняться законам нравственности – иначе за что человеку плохо, если по всем нашим моральным, социальным, психологическим представлениям ему должно быть хорошо? Пошто мучится, бедный?

(Возможен и обратный вариант: «Господи, за что этому подлецу так хорошо живется?..» Но здесь ты уже видишь, чем подлец нарушает, в твоем представлении, законы справедливости. И в принципе можешь счастливого неправедного подлеца покарать своей рукой и сделать несчастным. Сделать человека несчастным – это у нас за просто. А вот сделать счастливым, исправив допущенную Всевышним – о кощунство! но вроде бы несправедливость! – вот это уже смертному слабо, вроде. Ну, обычно слабо, по крайней мере.)

То есть. Обращаясь за справедливостью к Богу, человек вносит в понятие справедливости элемент неравновесного милосердия. Я, значит, понимаю, что с точки зрения дарвинизма и государственной пользы нечего об этом малополезном человеке радеть. Но, Господи, он же не виноват, что таким родился, а душа у него такая же, как у всех, и он страдает, что от природы обделен. Конечно, что его бабы не любят, и работы не найти, и здоровья нет – это все природа, и по природе лучше ему, никчемному, умереть. Такова суровая справедливость. Но есть ведь и еще справедливость: раз по душевным качествам он не хуже других – так и жить должен не хуже, смилостивись Ты над ним.

Человек более вооружен, чем прочие животные. Более жесток. Более склонен уничтожать себе подобных. Более неравновесен в окружающей среде, более способен и склонен к максимальным действиям.

Смещение представлений о справедливости из сугубо рационального поля несколько в сторону иррационального, Божественного – говорит о потребности (социопсихологической) уравновесить иррациональную жестокость и агрессивность иррациональным же милосердием и гуманизмом. Это не слюнявые глупости. Это чтобы не переступить меру в вечном убивании и раздавливании друг другом.

Мы жестоки, потому что жестокость – это боль переделываемого мира, а наша доля в этом мире – переделывать его. Мы милосердны, потому что милосердие – это аспект и форма системного инстинкта самосохранения людского сообщества. Равновесие между неизбежной жестокостью и необходимым милосердием мы называем справедливостью.

Несправедливо, чтобы хороший работник и плохой жили в равном достатке. Несправедливо, чтобы умный специалист и глупый делали одинаковую карьеру. Несправедливо, чтобы тот, кто искал и нашел в тайге золото и тот, кто приехал в поселок на готовое, имели равную долю в прииске. Несправедливо, чтобы герой и трус наделялись равным количеством благ.

Но чтобы хозяин жил во дворце, а работник голодал – это тоже несправедливо. Чтобы один захватил то, что является воплощением труда всех, – это тоже несправедливо. А справедливость, сказали мы выше – это координатная сетка, охватывающая социопсихологическое пространство общества.

СПРАВЕДЛИВОСТЬ – ЭТО ИНСТИНКТ СИСТЕМНОГО ВЫЖИВАНИЯ, СПРОЕЦИРОВАННЫЙ НА МОРАЛЬНО-ЭТИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ

Справедливость – это Закон Стаи, изощренный человеческой психологией и осложненный структуризацией человеческой культуры.

Поэтому, ребятки, вы справедливостью не пренебрегайте. Все, что несправедливо, сметается с кровью.

СТРЕМЛЕНИЕ НАРОДА К СПРАВЕДЛИВОСТИ – ЭТО СТРЕМЛЕНИЕ СОЦИОСИСТЕМЫ К УСТОЙЧИВОСТИ

Инстинкт жизни повелевает человеку выживать вместе с себе подобными, группой. Принципиальные отношения внутри группы весьма жестко детерминированы. Работящесть, милосердие, воздаяние, избавление от паразитов, честность…

Так почему рухнул СССР?

На подобный вопрос можно отвечать на разных уровнях – и все будут вроде верные.

Потому что Горбачев был слабохарактерен и неумен. А Ельцин властолюбив и эгоцентричен, и мстителен. Потому что страна надорвалась экономически, вкладываясь в вооружения. Потому что всем надоела тотальная ложь и лицемерие. Потому что нацреспублики хотели самостоятельности. Потому что компартия деградировала и партчиновники только хотели хапать себе. Потому что враги-американцы всеми способами разлагали, растляли, подкупали и вредили.

Господа. Но ведь на самом деле мы спрашиваем о другом. Если бы на смену СССР пришла процветающая Россия, о которой мы мечтали: свободная, изобильная, возродившаяся, оптимистичная, богатая – мы что, хмуро морщили бы лбы над вопросом о падении Союза? Да нет! Союз был бы мрачным прошлым, а Россия – светлым настоящим, и рухнула военно-тоталитарная машина поделом, чтоб дать людям возможность жить счастливо, справедливо и разумно в новом, лучшем государстве. И все было бы в порядке.

Но. Мы были недовольны непередовым советским производством – а получили вовсе рухнувшее взамен. Мы были недовольны низким уровнем жизни – а стали в большинстве вовсе бедными и нищими. Мы были недовольны советской бюрократией – и получили такое расплодившееся и коррумпированное чиновничество, что вообще тихий ужас. Мы были недовольны несправедливостью замалчиваемой – и получили несправедливость циничную и откровенную. Нравы упали, преступность выросла, продажно все, мозговики бегут, несколько процентов населения наслаждаются жизнью.

Так раньше народ имел отраду: сообща чувствовать себя великим, а лично каждый – сознавать себя частью этого великого. Ныне и того нет. Напротив.

Чувству личной униженности и бедности личности соответствует чувство униженности, бедности и развала державы. Народ поражен в обоих планах – как личном, так и общественном.

Повторяю: процентов пять населения обрели личное все: достаток, свободу, перспективы. А девяносто – проиграли во всем. И не в том дело, что они не умеют еще бороться за место под солнцем – а в том, что если рушится экономика, пряников на всех хватить не может, и отчаявшийся безработный едет в московские бесправные гастарбайтеры.

ВОПРОС: ПОЧЕМУ РУХНУЛ СССР – ОЗНАЧАЕТ: ПОЧЕМУ РУХНУЛА ЛУЧШАЯ ЗНАЧИТЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ?

Сменили бы худшее на лучшее – не было бы проблем. Но – иначе – вопрос стоит так:

ПОЧЕМУ ЗНАЧИМОЕ ГОСУДАРСТВО СМЕНИЛОСЬ МАЛЫМ?

Или – еще иначе:

КАК СЛУЧИЛОСЬ, ЧТО МЫ РЕЗКО СДЕЛАЛИ СЕБЕ ХУЖЕ?

2. А почему рухнул Древний Египет? Он долго существовал, не раз поднимался, и столько же раз рухнул. Жаловались на упадок нравов, на чиновников. Подвергались нашествиям гиксосов и «народов моря» – дикарей по сравнению с собой. До и после – отлично жили: могучая армия, мощная структура чиновников, развитая экономика, высокий жизненный уровень (по тем временам).

3. А почему рухнула Ассирия? А Вавилон? Какая территория в апогее царств, какая армия, какое развитое хозяйство, какая архитектура! И вечно в конце концов приходили враги и губили… А до поры до времени не губили.

4. Ну так великая и могучая Персия тоже рухнула. Уж такая великая, богатая и мощная, столько войн провела – и вот под Александром Македонском с куда меньшим войском – развалилась легко и бесславно.

5. Наука виктимология изучает особенности и поведение жертв, провоцирующих нападение преступников. Шляются не там и не тогда, выглядят не так, осанка не такая, ценности на виду, от подозрительных не идут сразу быстро за угол и т. д. Преступник – он тоже не любого грабит и убивает.

Опять же волки, санитары леса. Он жрать хочет, а не за добычей мчаться, тем более что добыча обычно быстрее в беге, и хрен ее догонишь, только энергию зря растратишь. И он, стало быть, отбирает хроменьких, слабеньких, больных – кто полегче.

Аналогично тому – многие инфекции в организме человека. В том смысле аналогично, что пока с общим фоном и иммунитетом все в порядке – хилые и затаившиеся возбудители болезней «таятся по углам», контролируемые антителами: как кто окрепнет – бац ему по башке и выкидывать. А ослаб организм, не хватает сил иммунным телам – и бодрые бациллы с вирусами идут в рост и начинают шарашить вплоть до тяжелых осложнений с летальным исходом. Если только не напасть типа чумы – с «обычной» инфекцией здоровый организм справляется сам, не заболевая.

Веками и веками могучие государства давили дикарей – пока дикари не приканчивали ослабевшее государство.

6. Спарта. Ее никто никогда не победил. Ликург дал ей беспрецедентные в истории по суровости и нетерпимости законы. Воспитание – суровей некуда. Хилых младенцев – в пропасть. Мальчиков – вон из семьи в казармы. Жить впроголодь, тренироваться до упаду, украсть и не попасться – доблесть. Страдания терпеть, смерти не бояться, пощады не знать. Роскошь запрещена, деньги в общем тоже, все стороны жизни регламентированы Законом и Советом старейшин. Военный коммунизм в военном лагере. Общее питание, общие жилища, женщины с маленькими детьми сидят по домам, видя мужей на побывках.

В битвах Спарту несколько раз победили только Фивы, но их Эпаминонд был гениальный полководец, изобретший «косую атаку» и «кочергу», когда отборная часть войска концентрированно наваливается на небольшой участок вражеского строя близ его фланга и смешивает сбоку вражеский строй, а потеря строя в античной войне – это конец. Агрессивным спартанцам дали по рукам, но сама Спарта осталась в неприкосновенности.

Прикончила ее победа над Афинами. Суровые спартанцы нюхнули роскоши. Они отведали вкусных яств и изысканных вин, которых в Спарте не то чтобы не было – но сама мысль о каковых роскошных излишествах уже было преступлением против законов Ликурга. Они познали ласки «секс-рабынь» и походили в дорогих тонких тканях. А ведь сначала им давали взятки со страхом и сомнением – и только дорогим оружием! Коготок увяз. Сладость хорошей жизни мгновенно сделала спартанских чиновников продажными. Спарта лихорадочно вознаграждала себя за века аскетизма, наслаждаясь благами эллинской цивилизации. Немедленно вслед за чем мужчины не захотели жить в казармах и жрать «черную похлебку», зато женщины захотели тканей и притираний, то бишь модных шмоток и косметики. И все хотели много и вкусно есть и пить. В результате стали продавать свои земли, что было строжайше запрещено раньше, и свобода торговли по афинскому образцу мигом расколола спартанцев на богатых и бедных, и кончилось братство военного коммунизма, и никто больше не хотел умирать, а наоборот, все хотели получать максимум удовольствия от жизни. Дальше? Дальше все. Название осталось. А народ и страна кончились.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4