СВЕТОСЛАВ МИНКОВ
      ЖЕНЩИНА В ЗОЛОТОМ КОВЧЕГЕ
      Перевод С. КОЛЯДЖИНА
      Вы, наверно, знаете часовщика Асатура Трембеляна. Он армянин. Лицо у него смугло-желтое, нос с горбинкой, глаза дегтярно-черные, брови густые, густые. Когда он улыбается, рот его растягивается до ушей, а уши у него похожи на большие раковины.
      С утра до вечера Асатур Трембелян сидит как прикованный над своим рабочим столиком в правом углу кофейни "Цейлон", и его глаз, вооруженный цилиндрической лупой, кажется выскочившим из орбиты. Асатур вглядывается в разобранные механизмы старых часов и ковыряется в них острыми щипцами. Поймав какое-нибудь зубчатое колесико, он погружает его в блюдце с бензином; вытащив тонкую, как свернувшийся червячок, пружинку, прячет ее под стеклянный колпачок. И вот сломанные часы начинают снова тикать и отсчитывать минуты, подобно грызуну, который что-нибудь подтачивает, а обрадованный владелец опускает их опять в свой карман.
      В праздничные дни столик Асатура Трембеляна покрыт черной клеенкой. В эти дни Асатур облачается в новый костюм, стягивает шею накрахмаленным воротничком, завязывает пестрый, как павлинье перо, галстук, берет в руки трость с оскаленной собачьей головой на набалдашнике и отправляется на прогулку. Круглое его тело смешно раскачивается на тонких кривых ногах. И кажется, по улицам проходит не человек, а какой-то живой маятник. Асатур обходит все окраины города, появляется даже в предместьях, а когда усталость одолевает его, он скрывается в темном проходе какого-нибудь маленького кино. Он не любит ходить по кофейням. Ему надоели праздная болтовня бездельников, беспрерывный стук игральных костей в задымленной кофейне, в углу которой он поневоле коротал свои дни. Самое большое наслаждение для Асатура - это впиться глазами в экран и смотреть, как Гарри Пиль карабкается на крыши летящих поездов, или, улыбаясь, следить за комическими подвигами Лаурела и Харди, которые сражаются с тортами и заливают сливками улицы всего города. Когда он выходит из кино, вечер уже кончается. Асатур Трембелян, как летучая мышь, мелькает в свете электрических лампочек и, довольный, направляется домой. Там он погружается в тишину своей теснрй, расположенной на север комнатушки, готовит себе чай на маленькой жестяной спиртовке, потом снимает со стены мандолину с перламутровыми звездами на грифе, струны которой предупредительно бренчат, и тонкий целлулоидный медиатор начинает ронять звуки из увертюры "Багдадский халиф". Асатур Трембелян играет с увлечением и сам незаметно тихо пробует напевать мелодию. Так проходит последний час праздника, пока сон, как теплый ветерок, не нахлынет в тесную комнатушку и не смежит веки нашему отшельнику. Асатур укладывается в постель, утыкается горбатым носом в жесткую подушку, полуоткрывает рот и засыпает глубоким сном. Иногда ему не снится ничего, а временами он разговаривает с каким-нибудь клиентом, отдающим ему в починку часы с усами вместо стрелок, порой ни с того ни с сего видит своего покойного отца на белом коне и бросается вслед за ним, а отец превращается в аиста, раскрывает клюв и хочет его проглотить.
      А затем опять наступает рабочий день, и опять Асатур Трембелян сидит, согнувшись над своим маленьким столиком в кофейне "Цейлон". Он медленно поводит своей страшной головой циклопа с выпуклой цилиндрической лупой на глазу, открывает крышки старых часов, оживляет умолкнувшие их механизмы.
      В конце города, за каналом с чугунно-тяжелой водой, гремящей под каменными мостами, открывается широкая площадь весенней ярмарки. Здесь раскинулось бесчисленное множество палаток с тысячами чудес - панорамы и цирки, стрелковые тиры и передвижные зверинцы, дешевые лотереи с фарфоровыми кувшинами и ржавыми револьверами, моментальные фотографии и кабинеты восковых кукол, представляющих убийство Умберта III, гильотинирование Ландрю и рождение Иисуса в яслях. Играют шарманки, гремит музыка, слышатся выстрелы, крики, зазывания. Среди всего этого ярмарочного головокружения стоят, как очарованные, толпы детей со сломанными бубликами в руках, служанки с розовыми целлулоидными серьгами в ушах, праздношатающиеся зеваки в нахлобученных на уши картузах, рассыльные, солдаты, подвыпившие гуляки.
      Шарлатаны и фокусники орут охрипшими голосами:
      - Профессор Мория Джим и тайна говорящего черепа!
      - Необычайная игра природы! Ребенок с двумя головами из Сингапура!
      - Тело - змеи, голова - девушки! Поет, разговаривает и отвечает на все вопросы!
      - Самый большой крокодил в мире! От головы до хвоста четырнадцать метров! От хвоста до головы одиннадцать метров! Всего двадцать пять метров!
      Народ не может устоять против искушения. Полуошеломленный, полуиспуганный, с замирающим сердцем он проходит за истрепанные полотнища балагана, где скрываются чудесные неожиданности этого пестрого и недействительного мира.
      Асатур Трембелян идет в сутолоке как во сне: в ушах у него звенит, глаза широко открыты, как у сомнамбулы. Перед входом в один из балаганов с зелеными колоннами он останавливается и читает надпись, сделанную громадными белыми буквами под изображением женской головы с распущенными волосами:
      МУЗЕУМ ТАНАГРА
      Невиданная до сих пор сенсация!
      Никакого оптического обмана!
      Мадам Лили,
      та самая, которая
      40 дней пролежала в гробнице
      Далай-Ламы в Бомбее!
      Войти или не войти? Женская голова, со зловещей неуклюжестью нарисованная над колоннами палатки, слегка колеблется от ветра и словно приглашает его войти. Асатур Трембелян поднимается по исшарканному помосту, берет красный билетик, и полутемное отверстие полотнища пропускает его в заманчивую неизвестность. Несколько мгновений он шагает почти ощупью, наконец перед его глазами совершенно неожиданно открывается волшебное зрелище. В глубоком деревянном ковчеге, окрашенном золотой краской, лежит полунагая женщина с закрытыми глазами и с сочными накрашенными губами. Ее покрытое белилами лицо напоминает лакированное изображение карнавальной маски, широкие плечи покрыты тонкой вуалью, сквозь которую просвечивает восковая мягкость ее тела. Эта живая кукла дышит тяжело, и крупные апельсины ее грудей медленно вздымаются под атласным лифом. Женщина лежит неподвижно, распущенные русые волосы закрывают ее руки, две старые туфельки линялого фиолетового бархата упираются в изножье ковчега, в котором покоится вытянутое ее тело.
      Онемевшие от удивления, охваченные каким-то странным очарованием, посетители медленно обходят вокруг золотого ковчега. Глаза их впиваются в спящую красавицу, явившуюся, как знамение, среди серых стен палатки. В первый раз вспыхивает и заливается румянцем лицо Асатура Трембеляна, ноздри его затрепетали, в глазах мутится. Обнаженное тело женщины в ковчеге возбуждает в нем острое чувство, которое расплавляет все клетки его тела в сладостно-мучительной тревоге. Пока он стоит в забытьи и старается овладеть внезапно вспыхнувшей страстью, мужчина в желтой мантии и алой чалме на голове, театрально подняв руки, объясняет публике:
      - Уважаемые господа! Перед вами находится жена абиссинского консула в Мадейре, всемирно известная мадам Лили, чья потрясающая история подробно описана в газетах несколько лет тому назад. Как вы помните, мадам Лили следовала с караваном через пустыню Сахару, как вдруг в одном из оазисов навстречу вылетели пираты, они самым зверским образом убили ее телохранителей, а ее самое взяли в плен и продали за два миллиона лир-стерлингов страшному колдуну, хироманту и мормону Далай-Ламе в Бомбее. Разумеется, его превосходительство абиссинский консул немедленно организовал погоню по следам исчезнувшей жены, но, к сожалению, вся его экспедиция попала в эпицентр тайфуна, где и погибла при самых трагических обстоятельствах. Тогда-то именно прославленный филантроп лорд Базилико Фунта заинтересовался этим случаем и с помощью отряда добровольцев сумел проникнуть в неприступные пещеры колдуна Далай-Ламы, расположенные среди скалистых вершин высоких бомбейских гор. С риском для жизни лорд Базилико Фунта пробрался в пещеру, обезглавил страшного колдуна и спустился в подземную гробницу, чтобы спасти невинную жертву. После долгой и упорной борьбы с драконами знаменитый филантроп благополучно добрался до золотого саркофага, в котором мадам Лили пролежала целых сорок дней, как египетская мумия. Наконец, несчастная была поднята и доставлена в Европу, но до сих пор она продолжает находиться в тяжелом каталепсическом состоянии. Уважаемые господа! Феноменальная женщина, которую вы видите перед собой, спит непробудным летаргическим сном в силу заклинания, которым ее околдовал навеки похититель. Самые знаменитые врачи мира и профессора делали все, чтобы ее разбудить, но, к сожалению, это им не удалось. Мадам Лили спит уже более пяти лет без какой бы то ни было опасности 'для ее здоровья. Кровообращение у нее совершенно правильное и пульс нормальный. В этом может убедиться каждый, тут нет никакого обмана, уважаемые господа! Прошу пожаловать и проверить биение ее сердца!
      Человек в алой чалме откидывает легкие краешки вуали, обвивающие, как дым, плечи живой куклы. Загипнотизированные посетители в глубокой задумчивости смотрят на мученицу и не могут сдвинуться с места. Необыкновенная история этой женщины все еще звучит в их ушах, и распаленное воображение их витает в далекой пещере страшного колдуна Далай-Ламы.
      - Прошу вас, господа, не бойтесь! - опять призывает человек в чалме, кладя протянутую руку на грудь женщины в ковчеге. - Каждый из вас может лично проверить, как бьется сердце мадам Лили!
      Публика зашевелилась. Присутствующие один за другим приходят в себя и склоняются над золотым ковчегом. Протягивают руки и запечатлевают прикосновение своих потных ладоней на теплой груди спящей волшебницы.
      - Бьется ли, Стоян? - шепчет кто-то.
      - Бьется. Совсем как у живого человека.
      Асатур Трембелян, проглатывая смущение, также подходит к мадам Лили. Ошеломляющий запах обдает его лицо, когда он склоняется над ее стройным, телом, будто растворившимся в ковчеге. Пальцы его осторожно касаются беломраморного тела, затем впиваются в атласный лиф. Огненная дрожь потрясает его до безумия, чтото сжимает ему горло, и вдруг в затуманенном его мозгу вспыхивает нелепая мысль наброситься на полуобнаженную женщину, кусать, рвать ее...
      Но что это? Мираж исчезает, счастье ускользает из его рук. В то же мгновение в палатку врывается какой-то запыхавшийся человек с седыми усами, в замасленном картузе на голове и в изорванной одежде. Его крупная возбужденная фигура неожиданно заполняет всю палатку, и все вокруг становятся совсем маленькими, как карлики. Великан направляется прямо к человеку в желтой мантии, хватает его за глотку и дает ему несколько пощечин. Человек в мантии бледнеет, и алая чалма его смешно повисает у него на затылке.
      Публика замирает от новой неожиданности. Никто не может понять, что произошло. Асатур Трембелян, как ужаленный, отскакивает от ковчега и прилипает к толстым бревнам палатки.
      - Мерзавец! - кричит седоусый мужчина. - Неужели ты думаешь, что я выдал за тебя свою дочь для того, чтобы ты показывал ее по ярмаркам? Шарлатан! Не стыдно ли тебе? В тюрьму тебя закатаю, знаешь ли ты?
      И вдруг вслед за этим великан бросается к "жене абиссинского консула", хватает ее за ухо и вытаскивает из золотого ковчега.
      Женщина открывает глаза и просыпается. Обнаженная, с распущенными волосами, с перекошенным от бешенства лицом, она вырывается из грубых лап преследователя и кричит осипшим голосом уличной девки:
      - Убирайся отсюда, идиот! Каждый добывает свой хлеб, как умеет!
      - Что? Мне убираться? - свирепеет ее отец, и бородатое лицо его становится страшным. - Мне убираться? - повторяет он как во сне, оттолкнув свою дочь к парусиновой стене.
      Палатка дрожит. Человек в желтой мантии едва приходит в себя, как тут же неведомо откуда в его руке оказывается тяжелый железный лом. Он, пошатываясь, направляется к мужчине в картузе и обрушивает лом ему на голову.
      Посетители свистят. Иллюзия чудесного зрелища забрызгана кровью. Действительность оказывается сильнее вымысла. Является полиция. Что за скандал?
      Человек в желтой мантии выступает вперед, сопровождаемый двумя полицейскими. Рядом с ним пристраивается раненый, испуганно ощупывая свое окровавленное лицо. Вслед за двумя мужчинами плетется женщина из золотого ковчега, одетая в зеленое затасканное платье. Сейчас она самая обыкновенная женщина.
      Прошло еще несколько часов, и на месте палатки остался только черный квадрат голой земли с четырьмя белыми колышками по углам.
      В этот вечер Асатур Трембелян не играл на мандолине. Он лежал в постели, глядя в потолок, и одна холодная мысль, как неутомимая дождевая капля в водосточной трубе, глубоко долбила его мозг: "Каждый добывает свой хлеб, как умеет".
      Потом Асатур заснул. Во сне перед ним прошел золотой ковчег. Обнаженная живая кукла. Человек в мантии. Страшный мужчина в картузе с окровавленным лицом. И все это вращалось каким-то огромным зубчатым колесом - точь-в-точь как колесо часового механизма - и погружалось во мрак.
      1933