Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Полуденный мир (№2) - Наследники империи

ModernLib.Net / Героическая фантастика / Молитвин Павел / Наследники империи - Чтение (стр. 3)
Автор: Молитвин Павел
Жанр: Героическая фантастика
Серия: Полуденный мир

 

 


Почувствовав, что в зале он не один, мужчина поднял голову от книги и уставился на северянина. Лицо его дрогнуло, пальцы разжались, и книга, теряя страницы, шлепнулась на утрамбованный земляной пол.

— П-приветствую тебя в моем скромном жилище. — Незнакомец присел на корточки, чтобы поднять оброненную книгу. Правая рука скользнула под темно-синий плащ, и не спускавший с лжеотшельника глаз северянин едва успел отшатнуться в сторону. Ярчайшая вспышка ослепила его, левую часть лица опалила рукотворная молния. Сквозь брызнувшие слезы Мгал смутно увидел, как незнакомец поднимает черный с золотым навершием жезл, и понял, что дела его плохи.

Прыгнув в сторону, он вырвал из ножен меч и, услышав треск еще одной посланной Черным магом молнии, покатился по полу. О чем-то подобном ему, помнится, рассказывали дувианские пираты. Если верить их словам, оружие магов, в отличие от Жезла силы, обладало ограниченным количеством зарядов, но, чтобы испепелить человека, хватит и одного попадания…

По звуку определив нахождение противника, Мгал, приподнявшись, метнул меч. Он не слишком рассчитывал на удачу и не был удивлен, увидев, как маг, скверно улыбнувшись, откачнулся, избегая разящей стали. Жезл снова уставился в лицо северянина, заставив его рвануться в сторону лежанки, однако рукотворной молнии не последовало. Маг решил бить наверняка, и Мгал почувствовал, что позабытая было боль в груди вновь дает о себе знать. Левая половина лица горела, как обваренная кипятком, но это бы все полбеды, а вот то, что места мало и нет оружия…

Третья молния почти настигла его, когда он метнулся к очагу. Запахло горелыми волосами, кожей, бумагой и деревом — огненный удар выжег круглую дыру в заполненных книгами стеллажах, и маг процедил сквозь зубы какое-то ругательство. А ведь этот мерзавец давно бы уже мог убить его, неожиданно сообразил Мгал, если бы не целился в голову. Значит, он боится уничтожить что-то, с чем северянин, по его мнению, никогда не расстается и носит при себе. Кристалл Калиместиара…

Не поднимаясь с колен, северянин вырвал из кострища ухватистый булыжник и змеей юркнул за низкий столик, который мгновением позже был разнесен огненным шаром. Показавшийся Мгалу несколько меньшим, чем предыдущие, он все же чуть не насквозь прожег толстые скобленые доски, которые обуглились и разлетелись в разные стороны подобно спугнутому воронью. Окружающие северянина предметы окрасились в зловещие красно-розовые тона, и тут возникшая на пороге зала Батигар каким-то не своим, режущим ухо голосом крикнула:

— Мгал! Маг стремительно обернулся, с золотого наконечника жезла сорвался апельсиноподобный ком света, и ринувшаяся на защиту своей хозяйки перепончатокрылая тень, столкнувшись с ним, вспыхнула, на глазах превращаясь в пепельно-черные хлопья, похожие на листки сгоревшей бумаги, используемой лишь самыми богатыми унгирами. Прежде чем останки певуна коснулись земляного пола, северянин рванулся вперед, перелетел через отделявший его от противника очаг и, уже в падении, извернувшись немыслимым образом, достал мага сжимавшим булыжник кулаком. Удар вышел слабенький, так себе, прямо скажем, удар. Мгал это понял сразу, однако челюсть мага все же хрустнула, и в стену он врезался с этаким обнадеживающим чмоканьем. Попытался приподняться, экий живчик, и тут…

— Стой! — крикнул Мгал, зная уже, что предупреждение запоздает.

Легкий изогнутый меч Батигар обрушился на голову мага и столкнулся с черным жезлом. Маленькое солнце вспыхнуло и погасло. Жезл с треском распался на две части, золотой набалдашник рассыпался прахом, маг, вскрикнув по-звериному, взмахнул скрюченной, почерневшей рукой и грудой тряпья осел у стены. Батигар взвизгнула, отшвырнула оплавленный обломок меча, затрясла обожженной ладонью и вдруг в голос зарыдала, заголосила, как деревенская баба, захлебываясь слезами:

— Чапа! Ча-поч-ка-а-а!..

Кривясь от боли, Мгал поднялся на ноги, взглянул на оставшиеся от певуна угольки, бросил в ножны подобранный с пола меч. Приблизился к магу, убедился, что тот не скоро придет в себя и, если выживет, правой рукой уже никогда владеть не сможет. Помешкал мгновение — не добить ли мерзавца, но ограничился тем, что сорвал с его пояса тяжелый кошель, сдернул с плеч темно-синий плащ и еще раз окинул взором разгромленную пещеру. Почерневшие от рукотворных молний каменные стены, дымящиеся стеллажи, обломки стола, разбросанные повсюду керамические черепки.

— О, ведьмин сок! Длилось все считанные мгновения, а вид такой, будто шайка грабителей целый день орудовала! Вряд ли отшельнику это придется по душе. — Он сгреб рыдающую Батигар за плечи и, вновь ощутив колющую боль в груди, подумал, что все старания Гиля пошли прахом. И опять подлечиться не будет времени — судя по следам, мага сопровождало четыре, а то и пять человек, которые, естественно, пожелают отомстить за своего господина.

— Пошли, по дороге доплачешь.

Батигар, закрыв руками покрасневшее, опухшее от слез лицо, покорна двинулась за северянином. Казалось, девушка ничего не видит и даже не понимает толком, где она и что с ней, но состояние ее беспокоило Мгала значительно меньше, чем возможность встречи со спутниками мага. Выглянув из пещеры, он тщательно оглядел окрестности и пробормотал:

— Похоже, нам повезло и вся свора отправилась на поиски отшельника. Хотел бы я знать, что им понадобилось от Рашалайна и как ему удалось сбежать от нежеланных гостей.

Увлекая за собой Батигар, северянин сбежал к ручью и уже собирался ступить на первый из цепочки выступающих над водой камней, как вдруг справа, из-за росших по соседству с переправой кустов, выступил жилистый седобородый старик в холщовом халате. В демонстративно разведенных руках его ничего не было, однако перекинутая через плечо сума казалась набитой до отказа.

— Рашалайн? — Северянин не сомневался в ответе и все же испытал некоторое разочарование, когда старик, в облике которого не было ни капли благообразия, кивнул и удивительно звучным для столь невзрачного существа голосом произнес:

— Именно так называют меня люди вот уже семьдесят с лишним лет. А ты — тот самый Мгал Неукротимый, слухами о котором земля полнится?

— Так уж и полнится? — усомнился северянин.

— Не то чтобы все птицы пели только о тебе, но Фарах появился здесь скорее ради тебя, чем ради меня. И, вижу я, беседа с ним оказалась небесприбыльной, — старик указал на перекинутый через локоть северянина плащ Черного мага.

— Беседы не получилось. И, думается, с тобой тоже не получится, если ты не согласишься хотя бы ненадолго составить нам компанию. По-моему, ты выбрал не лучшее время и место для разговора по душам.

— Я охотно составлю тебе компанию, и по пути в Бай-Балан у нас будет возможность вдоволь наговориться. Место же это и время едва ли покажутся тебе неподходящими, если ты примешь во внимание, что приехавшие с Фарахом люди устремились по ложному следу и вернутся с Лысых холмов не раньше полуночи. — Рашалайн махнул рукой в противоположную от моря сторону.

— Черный маг проявил непозволительную для опытного воина самонадеянность, и мне бы не хотелось уподобляться ему. Лучше будет нам все-таки продолжить разговор по дороге. Ты ничего не хочешь забрать из своего жилища? — Боль в груди все сильнее досаждала Мгалу, и он мечтал поскорее вернуться к морю и ощутить заботливые прикосновения целительных пальцев Гиля. Потолковать со стариком можно будет и позже, раз уж он вызвался идти с ними в Бай-Балан.

Нельзя сказать, чтобы северянина обрадовала перспектива иметь попутчиком преклонных лет предсказателя, присутствие которого ничего кроме хлопот принести не может, но, с другой стороны, старик выглядел достаточно крепким, а бросать его в этой глуши, когда за ним началась охота, было бы просто бесчеловечно.

— Я бы хотел взять с собой все скопленное за долгие годы, однако сделать это невозможно, и потому мне придется довольствоваться вот этим, — Рашалайн хлопнул ладонью по набитой суме. — Нет, я не желаю возвращаться в мое жилище, особенно после того, как ты имел счастье встретиться там с Фарахом.

— Что ты несешь, старик?! Какое счастье? Этот подлец сжег Чапу! — сказала Батигар, громко хлюпая носом.

— Прости, принцесса, я неудачно выразился, — смиренно склонил голову Рашалайн.

— Чего уж там, — судорожно сглотнув, выдавила из себя девушка и, цепляясь за северянина, начала перебираться по скользким от воды камням на противоположную сторону ручья.

— Я буду рад представить тебя своим товарищам, но прежде мне хотелось бы задать тебе несколько вопросов. — Мгал подождал, пока Рашалайн переправится через ручей, и впился в него испытующим взглядом. — Откуда ты знаешь мое имя и чего ради заявился сюда Черный маг? Ты сказал, что ищет он скорее меня, чем тебя. Тогда почему его люди не остались вместе с ним в пещере? И, заодно уж, не скажешь ли мне, как тебе удалось улизнуть от них?

— Скажу. — Старик самодовольно улыбнулся. — Около моего жилища находится гнездо драуз. Эти птицы превосходные сторожа, и, как выяснилось, я не напрасно прикармливал их. В пещере, помимо дающей свет отдушины, есть второй выход, полезнейшая вещь, если учесть, что гости мои не всегда приходят с миром. Ну, дальше, наверно, можно не продолжать, ты сам обо всем догадался?

— Ты затаился и подслушал их разговор. Из него-то тебе и стало известно, что сюда вскоре должен пожаловать некий Мгал с принцессой? — предположила Батигар.

— Про принцессу, положим, они ничего не говорили, — поправил девушку Рашалайн, лукаво поблескивая не по-стариковски живыми и острыми глазками, — но кто бы из единожды видевших не узнал красавицу Батигар даже в этих лохмотьях?

— Значит, когда-то ты уже видел меня? Наверно, в Исфатее, хотя я была тогда совсем маленькой…

— Хорошо, — нетерпеливо прервал девушку Мгал, делая Рашалайну знак подниматься по тропинке первым. — Батигар ты, допустим, видел в младенчестве, запомнил и узнал. Но зачем я понадобился Черному магу, как он пронюхал обо мне и почему приехавшие с ним люди отправились охотиться за тобой, оставив его в одиночестве?

— Согласись, на половину этих вопросов ответы я могу и не знать. А остальные столь очевидны… — Старик оглянулся, увидел, как потемнело обожженное лицо северянина, который, сам того не замечая, то и дело хватался за грудь, и почел за лучшее не озлоблять собеседника. — Ладно-ладно, раз уж ты так хочешь услышать подтверждение своим догадкам — пожалуйста. Фарах явился сюда, чтобы завладеть кристаллом Калиместиара, а уж откуда он пронюхал, что тот находится у тебя, мне неведомо. Слуг своих он вместе с сыном послал разыскивать меня, дабы расспросить о кое-каких предметах, обнаруженных в моей пещере. Там и правда есть многое, способное заинтересовать Черного мага, и, приди ты чуть позже, он сумел бы получше приготовиться к встрече. Хотя, честно говоря, я и сейчас не понимаю, как тебе удалось управиться с магом, вооруженным боевым жезлом.

— Мне бы и не удалось, если бы не Батигар… и Чапа, — хмуро ответил Мгал, вытирая обильно струящийся со лба пот. И, сознавая, что теперь пришел черед отшельника задавать ему вопросы, предупредил: — Смотри под ноги и попридержи до времени язык. На таких осыпях люди и половчее тебя шеи себе ломали.

Проведший в этих местах не один год и излазавший их вдоль и поперек, Рашалайн с самым серьезным видом поблагодарил северянина за чуткость и заботу. Батигар, прекратив хлюпать носом, мерзко захихикала. А Мгал, вспомнив тщетные старания Бемса отговорить его от посещения пещеры отшельника, с внезапным ожесточением подумал, что только предсказателя им и не хватало. Колдун, принцесса, толстый пират, молоденькая очаровательная вдова и похититель кристалла Калиместиара — отличная компания! Нет, без предсказателя им определенно было скучно жить, зато теперь!..

Глава вторая

БАЙ-БАЛАН

— Ты просил сообщить тебе, когда Лагашир достаточно окрепнет для серьезного разговора, — обратилась Мисаурэнь к Хималю. — Сейчас он чувствует себя настолько хорошо, что сам послал меня за тобой.

— Прекрасно, нам давно пора поговорить с ним. — Юноша сделал учтивый жест, пропуская Мисаурэнь вперед, и двинулся за ней по открытой в сторону внутреннего двора галерее, опоясывающей второй этаж дома городского судьи.

Распахнув перед Хималем дверь, девушка впустила его в отведенную Лагаширу комнату, но сама к выздоравливающему заходить не стала — ясно было, что Черные маги захотят побеседовать наедине.

— Трое суток ты был без сознания и все же выглядишь почти здоровым. Снадобья, приготовленные моим отцом, пошли тебе на пользу, — произнес Хималь вместо приветствия, усаживаясь на стоящий перед кроватью стул с высокой прямой спинкой.

— Душа моя подошла к краю Вечности, но благодаря искусству твоего отца и заботам Мисаурэни вернулась в мир живых, — подтвердил Лагашир, всматриваясь в безвольное лицо юноши, большую часть которого занимал высокий выпуклый лоб, из-под которого тускло поблескивали маленькие водянистые глазки. — Ты маг третьей ступени посвящения и, если не ошибаюсь, один из самых сильных аллатов нашего мира?

— Да, и у меня есть для тебя новости. Пока ты спал, я прозондировал твой мозг и знаю все, что произошло с тобой по дороге в Бай-Балан. Прости, что сделал это без твоего позволения, но мы не могли терять времени даром.

— Вот как? Надеюсь, вы с толком распорядились полученными сведениями? — В голосе Лагашира не было и тени насмешки, но Хималь болезненно поморщился.

— В глубине души ты верил, что Мгал жив и благополучно достиг нашего побережья. Узнав это, я связался с Гроссмейстером, и по его приказу мы с отцом и двумя посвященными выехали к пещере Рашалайна. Нам велено было не позволить Мгалу встретиться с этим собирателем тайн и, если представится возможность, схватить северянина и завладеть кристаллом Калиместиара.

— Ты уверен, что кристалл не упокоился на дне морском? — спросил Лагашир безучастно и, не получив ответа, задал следующий вопрос: — Вам удалось схватить Мгала Разрушителя?

— Нет. Он встретился с Рашалайном и едва не лишил жизни моего отца.

— Та-ак… Выходит, в изготовлении целебных зелий отец твой преуспел больше, чем в овладении приемами боевой магии? Ну что ж, во всяком случае вы действительно не теряли времени даром. И где теперь Фарах?

— Он не мог передвигаться, и наши люди остались с ним неподалеку от пещеры Рашалайна. Я же прискакал в Бай-Балан и вновь связался с Гроссмейстером.

— Торопиться жить — скоро умереть. Ты не жалеешь себя, — заметил Лагашир все тем же невыразительным голосом, и юноша подумал, что они с отцом напрасно не дождались, пока их гость придет в сознание.

— Тебе неинтересно знать, какие распоряжения отдал Гроссмейстер относительно Мгала и тебя самого?

Лагашир прикрыл глаза и, помолчав, предположил:

— Наверно, он пожелал, чтобы я и дальше путешествовал с Мгалом. Для Магистрата несущественно, кто доставит кристалл к сокровищнице Маронды в целости и сохранности.

— Точно… — выдавил из себя юноша, глядя на Магистра широко раскрывшимися глазами. — Но как ты мог догадаться?..

— Если упрямый осел хочет тащить груз по опасной горной тропе, почему бы не пойти навстречу его желаниям? Пусть себе корячится под присмотром бдительного караванщика. Особенно если этому ослу сопутствует удача и он привык к трудным переходам, пропастям и обвалам. Если бы вы спокойно обдумали создавшееся положение, то избавили бы себя от лишних хлопот и огорчений.

— Но приказ Гроссмейстера!

Магистр устремил глаза в потолок, с трудом сосредоточиваясь на разговоре, результаты которого предвидел с первых же слов Хималя. Он мог бы сказать, что Верховный Магистр прежде всего велел позаботиться о том, чтобы Мгал не встретился с Рашалайном, хотя, чем вызвано такое распоряжение, решительно не представлял. Мог указать на то, что Хималь с отцом, как и многие другие, недооценили северянина и поплатились за это. Мог, наконец, высказать догадку о том, что Гроссмейстер был слишком высокого мнения о магах Бай-Балана, но в вину это надобно ставить не Тайгару, а тем, кто ввел его в заблуждение относительно их способности правильно оценивать обстановку и собственные силы. Однако Магистр не стал говорить ничего из того, что вертелось у него на языке, и, оставив вопрос юноши без ответа, в свою очередь спросил:

— Мгал признал в твоем отце Черного мага? Хималь кивнул, и тут до него дошло, какой непоправимый вред принесла их торопливость.

— Ты… ты не сможешь из-за нас присоединиться К северянину, если он появится в городе?

— Нежных чувств мы друг к другу никогда не питали, хотя во время сражения на Глеговой отмели некоторое взаимопонимание начало возникать. Но что сделано, то сделано.

— Я сознаю свою вину и готов любым способом исправить содеянное… — начал юноша, однако Магистр, заворочавшись на подушках, нетерпеливо прервал его:

— Не сомневаюсь в этом и, разумеется, воспользуюсь твоей помощью. Прежде всего мне хотелось бы получить дозволение работать с магическими предметами, принадлежащими тебе и твоему отцу. Просьба нескромная, но в данных обстоятельствах…

— Конечно, наши кабинеты в твоем распоряжении. Лагашир кивнул и продолжал, разглядывая Хималя из-под полуопущенных век:

— Мисаурэнь сказала, что Эмрик вчера отправился осматривать город и не вернулся. Его необходимо разыскать и, если он попал в беду, вызволить из нее, чего бы это ни стоило. Когда Мгал появится в Бай-Балане, а появиться он здесь должен, ибо пробираться к сокровищнице Маронды по суше — это слишком сложный способ самоубийства, я хочу предстать перед ним в качестве человека, спасшего его друга. И, кстати, человека, не связанного никакими обязательствами с Черным Магистратом и навсегда порвавшего с ним.

Юноша всплеснул руками и хотел что-то возразить, но Лагашир нахмурился и поднес палец к губам.

— Подумай, прежде чем говорить. Если бы вы с отцом не были столь усердны, у меня бы еще оставался шанс примирить северянина с Черным Магистратом, но теперь я должен прозреть. И мне во что бы то ни стало нужен Эмрик. Полагаю, его исчезновение нельзя считать случайным и следы похитителей приведут тебя к Дому Белых Братьев.

— Я разыщу его, можешь на меня положиться! — горячо заверил Магистра юноша.

— Не предпринимай никаких решительных действий, не посоветовавшись со мной. Эмрик нужен им живым, и, пока у них есть выбор, они не будут его убивать. Мисаурэнь поможет тебе, если у вас не хватает людей. И помни, что бы ни случилось, с головы Эмрика волос упасть не должен! — Лагашир откинулся на груду подушек, а Хималь, еще раз пообещав сделать все от него зависящее, вышел из комнаты и тихо притворил за собой дверь. Совсем иначе представлял он себе этот разговор, напрасно отец говорил, будто по ту сторону Жемчужного моря звание Магистра может получить любой выскочка и что протекция и умение вовремя лизнуть чужой зад стоят там больше, чем хорошие мозги и врожденные магические способности.

— Степи, простирающиеся от восточного побережья Жемчужного моря до моря Вагадзори, населены кочевыми племенами нгайй, которых бай-баланцы называют Девами Ночи. Кожа у них почти такая же черная, как у Гиля, с чуть красноватым оттенком. Женщины этого народа относятся к мужчинам с пренебрежением и прекрасно владеют всеми видами оружия. Поклоняются они богине-прародительнице — Омамунге. Я думаю, переселившиеся на север барра являлись некогда частью этого народа, хотя, по словам Гиля, ничего общего между его соплеменниками и нгайями нет и быть не может.

— Но нам вовсе незачем идти на восток! — прервала Рашалайна Лив. — Если Девы Ночи не появляются на этом побережье, то едва ли мы с ними встретимся. Эти степи похожи на пустыню, и я вообще не понимаю, как кто-то может здесь жить! Ни единой зеленой травинки!

— Ты видела их в самую неудачную пору и не узнала бы эти места после дождей! Травы кое-где вымахивают выше человеческого роста, стада на них пасутся необъятные, — мечтательно протянул Рашалайн. — В засушливое время нгайи отгоняют свой скот к подножию Флатарагских гор, и если вам удастся нанять судно до Танабага, то Дев Ночи вы действительно не увидите.

— Мне доводилось слышать о мореходах, сталкивавшихся с девами-воительницами, однако мои знакомцы, которым случалось бывать в Бай-Балане, даже не упоминали о них, — вставил Бемс.

— Вот и замечательно. Не имею ни малейшего желания видеть целое племя женщин, ведущих себя как мужчины. Хватит с меня и тех, на которых приходится смотреть ежедневно, — ворчливо промолвил Мгал.

Словно дожидавшиеся этих слов Лив с Батигар дружно завопили, что северянин дикарь и уж, верно, женщины ничем не уступают мужчинам и только глупцы могут недооценивать и презирать их.

— О нет, клянусь Вожатым Солнечного Диска! О презрении не может быть и речи! — Мгал широко улыбнулся и, делая руками обнимающий жест, сказал: — Я очень люблю женщин и считаю их лучшим украшением мира, или, если угодно, солью земли. Излишек соли, впрочем, делает пищу непригодной для еды. Не говоря уже о том, что некоторые продукты, да взять хоть мед, можно испортить несколькими крупицами соли.

Визг и хохот долго не смолкали над морем, а отсмеявшись, небольшой отряд продолжал двигаться на юг…

Совершив несколько стремительных переходов и убедившись, что люди Фараха не преследуют их, Мгал перестал подгонять своих спутников. Узкая полоска зелени между морем и степью не изобиловала дичью, и, чтобы прокормиться, путникам приходилось постоянно ставить силки на пятнистых кроликоподобных грызунов и промышлять рыбной ловлей. Во время вынужденных остановок Мгал часто беседовал с Рашалайном, оказавшимся прекрасным рассказчиком и благодарным слушателем. Он ничуть не походил на мрачного молчаливого отшельника или отрешившегося от мирской суеты предсказателя, и даже Бемс вскоре перестал робеть перед ним. К удивлению северянина, Рашалайн был хорошо осведомлен не только о событиях, происшедших в далеком прошлом, но и о захвате Белыми Братьями Манна и Норгона, о мятеже в Манагаре и многом другом, о чем Мгал не имел ни малейшего представления. Объяснялось это просто: помимо того, что в качестве платы за пророчества и составление гороскопов отшельник брал с приходивших и приплывавших к нему людей книги, старинные свитки и всевозможные диковины, он умел слушать своих собеседников и так направлять разговор, что они мало-помалу рассказывали Рашалайну все, что тот желал знать. А интересовался он решительно всем.

Сначала, заметив стремление отшельника разговорить своих спутников, Мгал едва сдерживался, чтобы не одернуть его, но потом, присмотревшись к старику, понял, что никаких корыстных целей тот не имеет и коварных замыслов не вынашивает. Жажда знаний была, вероятно, главным свойством его натуры, и оставалось лишь удивляться, как столь любознательному человеку пришло в голову удалиться от людей и как сумел он несколько лет прожить в своей пещере без постоянных слушателей и собеседников. Впрочем, у северянина возникло подозрение, что не меньше, чем людьми, Рашалайн интересовался окружающим его миром, и холмы, травы, птицы и морские раковины могли рассказать ему не меньше, чем, скажем, Бемс или Гиль.

— Великая степь ограничена с юга горами Флатараг, за которыми начинаются непроходимые джунгли, — возвращался отшельник к постоянно прерываему по разным причинам рассказу о землях, лежащих на пути к сокровищнице Маронды. — В сердце этих бесконечных джунглей находится Заповедная страна, Земля Истинно Верующих — таинственная империя Махаили. Тамошний краснокожий люд называет себя мланго и поклоняется божественному Кен-Канвале. Корабли мланго часто появляются в Бай-Балане, но мне не приходилось слышать, чтобы наши мореходы посещали порты империи. Мланго не любят чужаков, и, говорят, если кто-то попадает в Махаили, то обратно уже не возвращается. Южнее Бай-Балана нет ни одного города, о котором было бы хоть что-нибудь доподлинно известно, исключая, разумеется, Танабаг на полуострове Танарин, который, собственно, и является целью вашего путешествия. Обладая некоторой суммой денег, вы могли бы нанять корабль до Танабага, бывшей столицы древнего государства Уберту, но только не в сезон штормов. Сейчас ни один капитан не поведет туда свое судно. Даже в благоприятное для мореплавания время года редко находятся охотники посещать этот полузаброшенный город: рифы, мели, глеги и вишу, быть может, и не остановили бы смельчаков, но зачем им плыть в Танабаг, если поживиться там решительно нечем?

— А почему мланго не приберут к рукам Танарин? — поинтересовался Мгал.

— Зачем? Земли в империи хватает, да и Танарин лишь по привычке называют полуостровом. На самом деле он давно уже превратился в остров, отделенный от материка широким мелководным проливом, заросшим мангровыми лесами. Мне как-то случилось беседовать с побывавшим в тех местах мореходом, и он рассказывал удивительные вещи о растущих прямо из воды деревьях, смертельно ядовитых насекомых и змеях, ужасных крабах и глегах, обитающих в этом ни на что не похожем лесу, который лианы поддерживают наравне с корнями. По нему не пройти пешком, не проехать на лодке и корабле… Нет, имперцам ни к чему Танарин, тем более что главные их порты находятся на берегу Великого Восточного моря. По нему, кстати, плыть до Танарина пришлось бы вдвое дольше, чем по Жемчужному морю…

Мгал, Гиль, Бемс и Лив с интересом внимали рассказам о землях, лежащих южнее Бай-Балана, и лишь Батигар слушала их вполуха. Она, единственная, кажется, из всей пестрой компании, ни на миг не забывала, что старик этот не просто кладезь всевозможных знаний, которые могут им пригодиться в самом скором будущем, но еще и предсказатель. Человек, способный заглянуть в прошлое и приподнять завесу, окутывающую грядущее. Спрашивать о том, что ждет ее в будущем, девушка почитала верхом безрассудства, тревожить прошлое представлялось ей более безобидным занятием, и во всяком случае ответ на один вопрос она желала получить от Ра-шалайна во что бы то ни стало. Ведь именно ради того, чтобы задать этот вопрос, Батигар и отправилась искать пещеру отшельника…

Несколько вечеров девушка выбирала подходящий момент, но, даже застав отшельника одного, не могла решиться приступить к нему с расспросами, и, лишь когда они миновали два рыбачьих поселка и до Бай-Балана оставался день пути, так что дальше откладывать разговор стало невозможно, она, собравшись с духом, подсела к уединившемуся на берегу моря старику. Оторвавшись от созерцания погружающегося в волны солнца, Рашалайн взглянул на Батигар и, прежде чем она успела открыть рот, промолвил:

— Принцесса, ты кружишь около меня, как ворона над зайчонком. Если на языке у тебя вертится вопрос, самое время задать его. Тем более, может статься, я при всем желании не смогу удовлетворить твое любопытство и ты будешь чувствовать себя как охотник, обнаруживший в поставленном на пантеру капкане вонючку-пескоройку.

Слова отшельника не столько подбодрили, сколько смутили девушку: если он достаточно проницателен, чтобы заметить, что она хочет с ним поговорить наедине, ему, возможно, известен и вопрос, который уже несколько лет не дает ей покоя? Однако второго подобного случая могло не представиться, и Батигар, присев рядом со стариком на краешек огромного валуна, старательно отводя глаза, сказала:

— Ты некоторое время жил в Исфатее, и, вероятно, тебе приходилось слышать разговоры о том, что Бергол не является моим отцом. Он сослал мою мать в отдаленное поместье сразу же после моего рождения, — торопливо продолжала девушка, испугавшись, что Рашалайн прервет ее, — и, кроме того, я, в отличие от Чаг, совершенно на него не похожа. О, я охотно задала бы тебе множество вопросов, но этот — главный, и если ты ответишь на него, я буду тебе безмерно благодарна. Спрашивать о моем отце у прорицателей родного города я, понятное дело, не могла, а теперь, когда Бергол убит и меня забросило так далеко от Исфатеи, мне это, наверное, должно быть безразлично… И все же я хочу знать, кто он! Пусть это глупый каприз, но мне будет легче жить, получив правдивый ответ!

— Теперь понятно, что беспокоило тебя во время нашего совместного путешествия. Вот только вряд ли тебе будет легче жить, когда ты узнаешь правду… — пробормотал старик, не глядя на девушку и все же чувствуя, что щеки ее заливает темный румянец.

— Так ты можешь?.. Можешь узнать, кто мой отец? Тебе нужны какие-нибудь сведения, чтобы составить гороскоп? Или принадлежащие мне вещи способны помочь тебе заглянуть в тайну моего рождения?.. — В волнении Батигар сплетала и расплетала длинные красивые пальцы, совсем непохожие на толстые и короткие, покрытые волосами пальцы Бергола. Увы, руки принцесс, так же как и души, нуждаются в особом уходе, невольно подумал Рашалайн. И то, что он собирается сказать, то, что он должен сказать, едва ли принесет ей успокоение…

— Чтобы назвать имя твоего отца, мне не требуется составлять гороскоп и я не нуждаюсь в прозрении, сниспосланном свыше. Я знаю и назову его, ибо желание твое — не каприз. По некоторым причинам тебе необходимо знать имя своего родителя, иначе я, возможно, и поостерегся бы его называть. Тайна рождения — вещь деликатная, и порой людям лучше не знать, кто их настоящий отец. Но с тобой дело обстоит иначе, потому что ты — дочь Тайгара — Верховного Мага, ныне здравствующего Гроссмейстера Черного Магистрата.

— Кого? — Глаза Батигар округлились от изумления, изящно очерченные губы приоткрылись, обнажив жемчуг зубов, и Рашалайн восхищенно потряс головой — надо же было родиться такой красавицей!

— Тайгар как-то приехал в Исфатею под личиной не то хадаса, не то унгира и был так очарован твоей матерью, что, забыв о приведших его в Серебряный город делах, принялся напропалую ухаживать за ней. Лет восемнадцать—двадцать назад он еще не был Гроссмейстером, но располагающая внешность и безупречные манеры выгодно отличали его от других поклонников жены Бергола…

— Вот это да! Теперь понятно, почему Нарм вызволил меня из подземной тюрьмы! Он тоже знал, кто мой отец, но сказать мне об этом не счел нужным… — Девушка прикусила губу и нахмурилась. Густые черные брови ее сошлись в прямую линию, голубые глаза потемнели. — И что же, многим была известна тайна моего рождения? Тайгар не умел держать язык за зубами? Быть может, он даже хвастался одержанной над моей матерью победой?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30