Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Пираты, корсары, рейдеры

ModernLib.Net / История / Можейко Игорь / Пираты, корсары, рейдеры - Чтение (стр. 22)
Автор: Можейко Игорь
Жанр: История

 

 


Эти споры достигли апогея на Парижском конгрессе 1856 года, состоявшемся после окончания Крымской войны. В конце концов была принята декларация о запрещении каперства на море. Соединенные Штаты, так резко выступавшие против каперства в конце XVIII века, голосовали против декларации. На первый взгляд их позиция может показаться парадоксальной, но, если вдуматься, она станет понятной. В то время США обладали огромным торговым флотом и слабым — военным. Каперство, рассуждали их представители, оружие слабого в борьбе против сильного. Запрещение его выгодно в первую очередь Англии, могучий военный флот которой может охотиться за торговцам, не прибегая к помощи каперов.
      С каперством было покончено, потому что оно изжило себя, но сам принцип нападения на мирные торговые суда с целью захвата или уничтожения собственности противника остался в силе. Специалисты продолжали спорить о том, что хорошо, а что плохо, а тем временем ведущие морские державы начали строить крейсеры — корабли среднего класса, предназначенные, в частности, для крейсерских операций, то есть государственного каперства, для охоты за торговыми судами противника или судами нейтральных стран, перевозящими нужное противнику сырье и товары. Возникает термин «крейсерская война» — именно под этими словами скрывается корсарство XX века. Увлечение идеями крейсерской войны, популярными в конце прошлого века во Франции и в России, отрицательно сказалось на развитии флота в этих странах. Теоретики крейсерской войны полагали, что в случае конфликта с Англией крейсерские операции смогут обеспечить надежную блокаду острова. Впоследствии, когда увлечение этими идеями прошло, обнаружилось, что и Россия и Франция отстали от Англии и даже от Германии и Японии, которые шли по пути создания тяжелых кораблей.
      Проблемы крейсерской войны обсуждались на Гаагских конференциях 1899 и 1907 годов и получили окончательную разработку в Лондонской декларации о праве морской войны в 1909 году. В ней, в частности, предусматривалась процедура осмотра, захвата и привода призов в свой порт, хотя там же давалась оговорка о возможности в исключительных случаях уничтожать приз.
      Строго говоря, крейсерские операции пиратством считать нельзя — это часть военных действий, предпринимаемых кораблями враждующих сторон. Но, во-первых, установленные Лондонской декларацией правила обращения с захваченными мирными судами соблюдались очень редко. Во-вторых, в любом случае оставался в силе древний принцип пиратства — принцип охоты вооруженного корабля за безоружным торговцем. И, по правилам или не по правилам, в войнах нашего века тысячами гибли танкеры, госпитальные суда, транспорты, пассажирские лайнеры, китобойцы…
      К старости генерал Пауль фон Леттов-Форбек написал воспоминания. К тому времени слава генерала несколько потускнела, герои первой мировой войны быстро уходили в безвестность. Но в 1914-1918 годах имя Леттов-Форбека было известно каждому немцу. Это был неуловимый и непобедимый герой, который с горсткой преданных офицеров и солдат оборонял от английских дивизий холмистые равнины германской Восточной Африки. И чем хуже шли дела на европейских фронтах, тем громче была слава генерала (тогда еще полковника), отстаивающего последнюю немецкую колонию, последний осколок молодой империи.
      В своих воспоминаниях Леттов-Форбек, которого один американский публицист назвал «Лоуренсом Аравийским с юнкерским оттенком», возвращается к последним предвоенным месяцам. Летом 1914 года полковник отправился с визитами по Танганьике. Он был недавно назначен сюда, в Дарэс-Салам, однако чувство вал себя как дома. Колонисты, значительную часть которых составляли бывшие офицеры, принимали его радушно. Это была образцовая колония, которой управляли образцовые плантаторы, и охранять ее должен был образцовый полковник, сын генерала.
      Разговоры за столом шли в основном о будущей войне. Летом четырнадцатого года мало кто сомневался в том, что она начнется очень скоро. Тем более что говорили об этом бывшие и настоящие военные и колонисты, считавшие себя ущемленными соседями — англичанами, французами и бельгийцами, явно не способными создать и организовать столь же образцовую колонию, как Танганьика.
      С европейских и африканских вопросов разговор неизбежно переходил к морским проблемам. И не только потому, что значительная часть собеседников в прошлом так или иначе была связана с флотом. То, что для жителей самой Германии было вопросом второстепенным, здесь приобретало особую остроту.
      Германия, которая позже других европейских стран ворвалась в Южные моря и в Африку, сильно уступала в море не только Англии, но и Франции. А ведь за последние двадцать лет немецкий флаг поднялся и над портами Китая, и над Западным Самоа, и над Камеруном… Колонии, возникшие во всех концах земли, надо было охранять, просуществовать без постоянной и целенаправленной помощи из метрополии они не могли.
      Настойчивый адмирал Тирпиц сумел убедить кайзера Вильгельма в том, что Германии необходим могучий флот, способный противостоять английскому. Впрочем, кайзера не нужно было особенно долго убеждать: у него самого была слабость к флоту и во время маневров он с гордостью надевал мундир почетного адмирала. Созданию флота мешали другие: левые в рейхстаге, интеллигенты, упрямые генералы, которые полагали, что исход будущих войн определится на суше, в долинах Бельгии и Франции, в Польше и Прибалтике.
      Несмотря на оппозицию, флот энергично строился. Закладывались дредноуты и крейсеры, но так как и Англия не стояла на месте, общий счет был все же не в пользу Германии. К началу первой мировой войны в Англии было двадцать девять дредноутов, в Германии — семнадцать; в Англии — девять линейных крейсеров, в Германии — семь. Разрыв сохранялся, хотя и не был уже таким разительным, как в начале века.
      Кроме тяжелых кораблей Германия строила и быстроходные крейсеры, которые должны были охранять колониальные владения империи. Часть их находилась в Тихом океане и Южных морях в составе эскадры адмирала Шпее. Для охраны Восточной Африки выделялся крейсер «Кенигсберг» — самый быстрый и хорошо вооруженный корабль в Индийском океане.
      Разбрасывая по дальним морям часть своего флота, немецкое командование рассчитывало, что в случае войны им будут оказывать поддержку базы колоний, а также пассажирские и торговые суда, которые должны были быть вооружены и использованы как вспомогательные суда и лихтеры. Основные надежды связывались с пассажирскими лайнерами типа «Кронпринц Вильгельм» водоизмещением двадцать тысяч тонн, способными развивать скорость двадцать пять узлов (больше, чем любой крупный военный корабль того времени) и снабженными платформами для установки пушек.
      8 августа 1914 года полковник фон Леттов-Форбек, находившийся в военном лагере неподалеку от Дарэс-Салама, был разбужен орудийными залпами. Война уже катилась по бельгийским полям и грохотала у стен Белграда. «Кенигсберг» неделю как скрылся с Дарэссаламского рейда неизвестно куда — задание было секретным.
      Полковник взбежал на мыс, с которого были видны бухта, одна из лучших в Африке, узкий канал между коралловыми рифами, ведущий к ней, белые дома торговцев и строения, оставшиеся с тех времен, когда Дарэс-Салам — «Дом мира» — был стоянкой флота занзибарских султанов. У входа в канал находился английский крейсер. Пуховые клочки дыма возникали у его пушек — крейсер обстреливал вышку радиостанции.
      Леттов-Форбек понял, что в любой момент можно ждать высадки десанта. Он поднял отряд и приказал занять позиции у небольшой бухты, куда могли пристать шлюпки с крейсера. Но десанта не дождались. Вместо него появился гонец от губернатора. Пока полковник организовывал оборону побережья, жители Дарэс-Салама не только затопили в судоходном канале пароход и этим надолго закупорили гавань, но и поспешили заключить с английским крейсером перемирие и выполнить все требования противника: купцы воевать не намеревались.
      Кроме обстрела радиостанции у английского корабля была и вторая задача: уничтожить потенциальных рейдеров — охотников за торговыми судами. И прежде чем уйти, крейсер утопил два парохода, которые могли быть переоборудованы в рейдеры.
      В эти же дни до полковника фон Леттов-Форбека дошли и обнадеживающие новости. Первую добычу настиг крейсер «Кенигсберг», и добыча была значительнее, чем у английского крейсера в Дарэс-Саламе. «Кенигсберг» подстерег и потопил большой корабль «Город Винчестер», который вез в Англию почти весь годовой сбор цейлонского чая.
      В северных морях с первых же дней войны инициативу в нападениях на гражданские суда захватили немецкие подводные лодки, но в Индийском и Тихом океанах их не было: радиус действия подводных кораблей тех лет был еще недостаточно велик, чтобы они могли так далеко отходить от своих баз. Отстаивать интересы Германии в дальних морях должны были надводные корабли.
      Если бы германское правительство было последовательно, то оно, как и предусматривалось ранее, превратило бы в рейдеры все свои крейсеры, находившиеся в дальних морях, а также бросило к ним на подмогу другие суда. Планы на этот случай были разработаны и подготовлены как базы для заправки, так и вспомогательные суда. Но 28 августа произошло сражение у острова Гельголанд, в ходе которого немцы потеряли три легких крейсера. Быстрота, с которой они погибли, произвела большое впечатление на кайзера. Его стал преследовать страх потерять с такими трудами построенный флот — гордость Германии. Германский флот скрылся на базах в Северном море и почти всю войну провел в бездействии. За четыре года он участвовал лишь в одном крупном сражении — Ютландском бою, стоившем англичанам значительно больших потерь, чем немцам. Но после боя германский флот вновь укрылся на базах и стоял там до конца войны.
      Гельголандс кое сражение решительно повлияло и на немецкую морскую политику в дальних морях. Германия смиряется с потерей тихоокеанских баз и островов в Южных морях — Самоа, Новой Гвинеи, Науру — и оставляет на произвол судьбы флот, который должен был защищать эти владения. Никаких подкреплений, никакой помощи кораблям. Начальник штаба военно-морских сил Поль заранее подписывает смертный приговор и адмиралу Шпее с его тихоокеанской эскадрой, и «Кенигсбергу»: «Мы не можем отсюда с уверенностью сказать, сможет ли эскадра выбирать, против кого направить свои предсмертные удары».
      Эскадре Шпее, которая находилась в это время в открытом море (ее главную базу — порт Циндао в Китае — блокировали японцы), надо было дать указание срочно возвращаться в Германию. Однако этот приказ так и не был отдан, и Шпее должен был действовать на свой страх и риск.
      Адмирал Шпее решил прорываться вокруг мыса Горн и через Атлантический океан: ведь у него в эскадре помимо легких крейсеров были и тяжелые корабли. Лишь легкий крейсер «Эмден», капитан которого Карл фон Мюллер попросил разрешения следовать ранее утвержденным планам и отделиться от эскадры, остался в Южных морях.
      Адмирал доносил домой: «Одинокий легкий крейсер может получать уголь с захваченных пароходов и продержится довольно долго. А так как он может рассчитывать на богатую добычу, я отпустил самый быстроходный из легких крейсеров».
      7 сентября «Эмден», миновав Суматру, вырвался в Индийский океан. За неделю, последовавшую после этого, крейсер потопил девять торговых кораблей. В Лондоне начался переполох. Резко поднялись страховые ставки. Из Австралии и Новой Зеландии шли панические телеграммы. Пароходы с войсками, продовольствием, снаряжением для метрополии скапливались в портах, остерегаясь выходить в море без охраны. Под угрозой были и корабли, идущие в Европу из Индии, потому что где-то в северо-западной части океана находился «Кенигсберг», и отсутствие вестей о нем лишь усиливало тревогу.
      Прошла еще неделя. 20 сентября «Кенигсберг» наконец объявился. На рассвете его мачты показались над слоем белесого тумана неподалеку от порта Занзибар. Глухие раскаты пушечных залпов разбудили беспечно спавший город. Снаряды рвались в порту, в бухте и, перелетая к жилым кварталам, поднимали столбы дыма, пыли и кирпичей. Сначала «Кенигсберг» сосредоточил огонь на английском крейсере «Пегас», охранявшем порт, и вывел его из строя. Вооруженный буксир, который должен был заранее сообщить о приближении «Кенигсберга», но опоздал это сделать, пытался отвечать на выстрелы крейсера, но и он через несколько минут пошел ко дну. Затем уже, не спеша, «Кенигсберг» занялся уничтожением стоявших в порту пароходов.
      Завершив разгром порта, «Кенигсберг», не потеряв ни одного человека, спокойно развернулся и растаял в лучах только что взошедшего солнца.
      В ту же ночь вновь дал знать о себе «Эмден». В Мадрасе никто не заметил его приближения. Набережная была освещена, в порту грузились пароходы, которые должны были взять курс на Суэц. «Эмден» появился из ночи, как серое привидение, и приблизился к громадным цистернам с горючим — основному складу нефти в Индии.
      Цистерны вспыхнули одна за другой, и вскоре в порту стало светло как днем. «Эмден» расстреливал склады и причалы в упор. И так же бесследно, как «Кенигсберг», «Эмден» пропал в океане.
      Не говоря уж о потерях от действий крейсеров, велико было унижение, испытываемое английским флотом. Если два рейдера в Индийском океане смогли почти полностью парализовать судоходство, что случится, когда десятки немецких кораблей бросятся по морям, разыскивая добычу? Оскорбление было тем большим, что превосходство союзников в силах в этом районе было огромным. Двум немецким крейсерам противостояли английские крейсеры в Коломбо, Сингапуре и в Южных морях, австралийский флот и, наконец, французские и русские военные корабли. «Кенигсберг» мог победить в бою один на один любой из английских кораблей в Индийском океане, «Эмден» мог уйти от любого из них, но уже два английских крейсера были каждому из рейдеров не по зубам. Но как поймать пиратов?
      Из Мадраса «Эмден» пошел на Коломбо и в виду английских кораблей, базирующихся там, захватил и потопил более десяти торговых судов, заправился углем и продовольствием. Он снова был готов к рейдам.
      До середины октября капитан фон Мюллер крейсировал в Индийском океане. Правда, добычи стало меньше: корабли отстаивались в портах. Тогда фон Мюллер решился на дерзкое нападение. Он ворвался в гавань Пенанг в Малаккском проливе (в это время англичане ждали его появления у берегов Южной Африки, где вспыхнуло восстание буров под руководством генерала Христиана де Бета) и, не обращая внимания на огонь фортов и военных кораблей, стоявших на рейде, потопил русский крейсер «Жемчуг» и французский миноносец.
      Уже за первый месяц войны немецкие рейдеры уничтожили более сорока торговых кораблей, причем рекорд здесь поставил не «Эмден», а другой быстроходный крейсер — «Карлсруэ», который вместе с «Дрезденом» начал свои набеги из бассейна Карибского моря, — общее водоизмещение погубленных им кораблей превышало сто тысяч тонн.
      По сравнению с последующим периодом тотальной войны, когда подводные лодки топили «торговцев» без предупреждения и не тратили времени на то, чтобы дать команде возможность сойти в шлюпки, надводные рейдеры на первых порах действовали более гуманно. С крейсера приказывали пароходу остановиться, затем туда отправлялась шлюпка, и десант проверял, нет ли на корабле нужных для рейдера товаров. Затем шлюпка отваливала обратно, и команда спешно пересаживалась в лодки, чтобы успеть отгрести от обреченного корабля. Однако гуманизм этот был весьма относителен. Дело в том, что крейсеры встречались со своими жертвами не только у берегов. Торговые пути, на которых они подстерегали добычу, пересекают Индийский (да и Тихий) океан по прямой, и большинство шлюпок не добираются до берега. В сентябре 1914 года по сморщенному лицу океана черными точками были разбросаны десятки и десятки шлюпок и плотов, на которых медленно плыли к смерти моряки и пассажиры погибших кораблей.
      В эти недели стала осуществляться идея конвоя — каравана торговых кораблей, охраняемых миноносцами и крейсерами. Идея, разумеется, не новая: еще испанцы таким образом отправляли в Европу грузы из Америки, опасаясь пиратов и каперов. Но за последние столетия эта форма морских перевозок была основательно забыта, и, чтобы вновь войти в военный быт, ей пришлось преодолеть сильное сопротивление. Британское Адмиралтейство противилось конвоям, так как, во-первых, полагало, что у отдельного судна больше шансов прокрасться через океан незамеченным, а во-вторых, берегло военные корабли — ведь конвои предназначались для защиты не только и не столько от крейсеров, сколько от подводных лодок.
      Один из первых больших конвоев должен был идти из Австралии через Индийский и Атлантический океаны в Англию, однако его отплытие несколько раз откладывалось из-за угрозы нападения «Кенигсберга» и «Эмдена».Наконецконвойвседена». Наконец конвой все-таки двинулся, охраняемый австралийскими и английскими военными судами.
      «Эмден» между тем в очередной раз ускользнул от преследовавшего его английского крейсера «Ярмут», и капитан фон Мюллер решил напасть на радиостанцию на Кокосовых островах (острова Килинг), с тем чтобы прервать связь между Австралией и Южной Африкой. Указаний из Германии давно уже не поступало, все немецкие колонии в Океании пали, путь на восток был блокирован японским флотом. Команда крейсера устала от беспрерывных скитаний. «Эмден» вот-вот должен был завершить свою эпопею. Но то, что это случится всего через несколько часов, никто на борту крейсера не подозревал.
      Когда «Эмден» высадил десант у радиостанции, на горизонте показались дымы. Крейсер тут же бросился наперехват, так как фон Мюллер решил, что приближается торговый караван. Когда расстояние сократилось, оказалось, что рейдер столкнулся с конвоем, который состоял из нескольких десятков грузовых судов, окруженных почти всем австралийским флотом и несколькими английскими крейсерами и миноносцами.
      После минутной растерянности англичане, ожидавшие в любой момент нападения эскадры Шпее или «Кенигсберга», поняли, что перед ними лишь легкий крейсер. Вдогонку за «Эмденом» бросился австралийский крейсер «Сидней». «Эмден», котлы которого требовали чистки, не мог развить своего хода, и «Сидней» вскоре настиг его. Бой между двумя кораблями длился почти до заката. «Эмден» сопротивлялся до последнего снаряда.
      Наконец фон Мюллер приказал взять курс на коралловые рифы. Разгромленный, тонущий крейсер, который получил в Германии к этому времени гордое прозвище «Лебедь Востока», на полном ходу вполз на рифы и, скрежеща днищем, замер. Еще много лет ржавеющий корпус с обвалившимися, словно упавшие кегли, трубами и чудом сохранившейся фок-мачтой возвышался над рифами. Шлюпки с «Сиднея» подошли к борту, и капитан «Эмдена» сдался в плен. Теперь в Индийском океане остался лишь один немецкий рейдер — неизвестно куда исчезнувший «Кенигсберг».
      В последний раз его видели на Сейшельских островах.
      Зимой небольшая рыбачья шхуна на Махе — столицы Сейшельских островов — подошла к одному из ненаселенных атоллов неподалеку от Мадагаскара — Альдабре. Атолл образует лагуну, достаточно большую и глубокую, чтобы туда мог войти крупный корабль, но низкие берега атолла, поросшие лишь кустарником, не позволяют в нем укрыться. Капитан рыбачьей шхуны увидел над рифами верхушки мачт и труб неизвестного судна. В Махе уже несколько месяцев только и разговоров было что о немецких рейдерах, и капитан решил, что нашел немецкого пирата. Прежде чем отправиться в Махе, чтобы сообщить о своей находке, капитан спустил на берег матроса, который должен был укрыться в кустах и наблюдать за кораблем. На следующий день крейсер развел пары и вышел в море. Наблюдатель заметил, что он взял курс на юго-восток.
      Сообщение с Сейшельских островов позволило английским охотникам за рейдером установить, что атолл Альдабра — одна из секретных баз «Кенигсберга». На всякий случай на атолле был установлен постоянный пост.
      Поиски продолжались безрезультатно до тех пор, пока английский крейсер «Чатам» не остановил немецкое госпитальное судно. При обыске судна были найдены документы, из которых стало ясно, что немецкие лихтеры возят уголь в устье реки Руфиджи, где, казалось бы, им делать совершенно нечего. И действительно, «Кенигсберг» оказался там, где его никто и не думал искать.
      Если у капитана Лоофа, командира «Кенигсберга», и были еще планы выходить в пиратские набеги, то к весне 1915 года от них пришлось отказаться. Англичане прочно контролировали побережье Восточной Африки, и «Кенигсберг» остался совершенно один против нескольких сильных крейсеров союзников. Кроме того, торговые суда уже не выходили в море в одиночку, и охота за ними была слишком опасна. Прорыв в Атлантику и на север также исключался. И тогда Лооф и Леттов-Форбек решили сохранить крейсер любой ценой. Пусть он остается таинственной и неопределенной угрозой. Пусть само его существование заставляет трепетать противника. Поэтому крейсер был введен в основную секретную базу в дельте Руфиджи.
      Оказывается, пока английские крейсеры рыскали по всему океану в поисках пирата, он спокойно отстаивался у них под боком, на полдороге между Дарэс-Саламом и Линди.
      Когда подозрения в том, что «Кенигсберг» прячется в дельте Руфиджи, превратились в уверенность, к устью реки начали стягиваться английские корабли. Однако Леттов-Форбек принял меры к охране «Кенигсберга». Из немецких добровольцев, знакомых с зарослями дельты, и моряков с крейсера были срочно созданы отряды «Дельта» во главе со старым плантатором Шенфельдом. Орудия малого калибра были сняты с «Кенигсберга» и установлены в чаще. И когда весной английские канонерки попытались подняться по протокам, чтобы точнее определить место, где прячется крейсер, их встретили огнем.
      Чтобы быть уверенными в том, что «Кенигсберг» не вырвется, англичане затопили в протоке старое судно. Но этим победу над «Кенигсбергом» не приблизили. До тех пор пока не было точно известно место его стоянки, обстреливать его было бессмысленно.
      Прошло несколько недель. Английские крейсеры дежурили у устья реки, но «Кенигсберг» не подавал признаков жизни. Наконец бессмысле нное стояние на месте англичанам наскучило, и крейсеры отправились в не менее бессмысленный набег на Дарэс-Салам, где долго расстреливали губернаторский дворец, за что их впоследствии бранили свои же: когда Дарэс-Салам стал английским, роскошный дворец лежал в руинах, и новому, уже английскому, губернатору негде было остановиться. Недовольство набегом выразили и в Лондоне. Время шло, немецкая пропаганда трубила о непобедимости «Кенигсберга», а английская эскадра не спешила.
      Упреки в адрес английских капитанов были, в сущности, необоснованны. Пробираться к крейсеру наугад — значило подставлять себя под удар. Поэтому англичане принимали иные меры.
      В Южную Африку была отправлена телеграмма следующего содержания: «Разыщите охотника на слонов Преториуса. Нам он требуется для выполнения специального задания». Про охотника англичанам рассказывали на Занзибаре. Говорили, что он перед войной охотился на слонов в долине Руфиджи и отлично знает эти места. Охотник должен был пробраться сквозь чащу и найти «Кенигсберг».
      Пока разыскивали и доставляли охотника, из Индии привезли два самолета. Самолеты долго кружили над дельтой, пытаясь угадать очертания тщательно замаскированного крейсера, но лишь обнаружили, что затопленный англичанами в протоке угольщик преградой служить не может: от места, где стоял «Кенигсберг», к морю вели еще по крайней мере два глубоких рукава, по которым он мог ускользнуть.
      В общей сложности осада немецкого крейсера продолжалась почти полгода. Наконец после нескольких неудач был отдан приказ о решительном штурме, и в устье Руфиджи вошли две бронированные канонерки под прикрытием двух крейсеров и трех тральщиков (Леттов-Форбек пишет, что в операции участвовали четыре крейсера).
      Если считать этот бой морским, то он был самым длительным морским сражением первой мировой войны. «Кенигсберг» при поддержке наземных заслонов сопротивлялся целую неделю. Семь дней над безлюдными, заросшими лесом и кустарником болотами гремели пушки.
      Основной ударной силой англичан были канонерки с установленными на них тяжелыми орудиями. Их огонь, как и огонь дальнобойных орудий крейсеров, корректировался самолетами. «Кенигсберг» не мог отвечать крейсерам, потому что самолетов у немцев не было и крейсеры были ему не видны. Зато когда канонерки приблизились, «Кенигсберг» обрушил на них всю силу своих пушек. Снаряды крейсера нанесли такие тяжелые повреждения канонеркам, что они с трудом доплелись до своих.
      Но силы были очень не равны, и 11 июля последняя атака англичан завершилась успехом. «Кенигсберг» затонул у самого берега, и, унося с борта тяжело раненного капитана Лоофа, последние моряки спустились на берег. Все ценное, в том числе часть артиллерии, удалось с крейсера снять. Команда крейсера присоединилась к отрядам фон Леттов-Форбека, и еще в течение двух лет пушки «Кенигсберга» вступали в бой в джунглях и на плоскогорьях Восточной Африки, в сотнях километров от берега.
      Любопытная история, случившаяся за несколько месяцев до гибели «Кенигсберга», связа на с одной из попыток Берлина снабдить рейдер углем и боеприпасами.
      14 апреля 1915 года английский крейсер «Гиацинт» догнал у берегов Восточной Африки торговый пароход под датским флагом. К этому времени война на море уже не знала ограничений, и любой корабль — военный ИЛИ торговый, пассажирский или санитарный, нейтральный или принадлежащий воюющей стороне — мог подвергнуться удару крейсера или подводной лодки. С «Гиацинта» прочли название парохода: «Кронберг».
      «Гиацинт» приказал пароходу остановиться для досмотра, однако тот не подчинился и повернул к недалекому берегу. Крейсер открыл по пароходу огонь. «Кронберг» успел добраться до бухты и здесь, охваченный пламенем, выбросился на берег.
      С «Гиацинта» несколько минут наблюдали за тем, как с борта горящего парохода на берег выпрыгивают моряки. Конечно, можно было спустить шлюпки и подобрать экипаж. Стоило и осмотреть груз. Но капитан крейсера рассудил иначе. Если корабль и в самом деле датский и с грузом у него все в порядке, то может разразиться скандал, которым воспользуется немецкая пропаганда. Ведь расстрел мирного судна был явно пиратским актом со стороны английского капитана. Кроме того, пылающий пароход должен вот-вот взорваться, и груз с него все равно спасти было трудно.
      Поэтому «Гиацинт» взял курс к реке Руфиджи, где он участвовал в блокаде «Кенигсберга».
      В это время датский пароход «Кронберг» подходил к устью Ла-Платы, и никто на его борту не подозревал, что в списках британского Адмиралтейства он значился погибшим у берегов Восточной Африки.
      Настоящее название лже-«Кронберга» было «Рубенс», и он вез «Кенигсбергу» уголь и снаряды. Для того чтобы избежать возможной проверки, «Рубенс» был перестроен так, чтобы силуэт его точно соответствовал силуэту «Кронберга». Маскировка была продумана в мельчайших деталях. На борту не было ни одной немецкой книги, все надписи были заменены на датские, и даже жалованье морякам платили в датских кронах. «Рубенсу» удалось обогнуть с севера Британские острова и пересечь с севера на юг весь Атлантический океан. Все встречавшиеся ему пароходы, даже если они тут же сообщали о «Кронберге», ни разу не заподозрили неладного.
      И только когда до устья Руфиджи оставался день пути, произошла неожиданная встреча с «Гиацинтом».
      Когда английский крейсер пошел на сближение, капитан «Рубенса» понял, что на этот раз досмотра не избежать. И он решил выброситься на берег. После первых же выстрелов с «Гиацинта» капитан приказал полить палубу бензином и поджечь ее. Англичанам пожар на пароходе показался настоящим, и всякие мысли о досмотре исчезли.
      Когда «Гиацинт» скрылся за горизонтом, команда быстро потушила искусственный пожар.
      Через несколько недель англичане отбили у фон Леттов-Форбека одну из деревень. Здесь они нашли военнопленного, которого немцы не успели увести с собой при отступлении. Англичанин рассказал, что собственными глазами видел, как солдаты фон Леттов-Форбека получали новые винтовки, и что мимо деревни проезжали на днях повозки, груженные орудийными снарядами. И все это, как понял пленный, было снято с какого-то парохода «Рубенс».
      Англичане тут же послали в бухту, где должны были лежать обгорелые останки «Кронберга», патрульный миноносец. Их предчувствия оправдались: трюмы корабля были пусты. Помимо снарядов и угля, в которых сильно нуждались озерные катера фон Леттов-Форбека на Танганьике и Виктории, немецкие войска получили около двух тысяч винтовок и четыре с половиной миллиона патронов, не говоря уж о большой партии медикаментов и комплектов для телеграфных станций. Наконец, на «Рубенсе» прибыл запас «Железных крестов» для команды «Кенигсберга».
      На этом завершается недолгая история немецких крейсеров-рейдеров в первую мировую войну. Однако у нее есть эпилог, воскрешающий в нашей памяти легенды о сокровищах, закопанных пиратами на необитаемых островах. Автор очерков по истории Сейшельских островов английский писатель Уильям Трейвис уверяет, что в списках оборудования и ценностей, переданных Лоофом фон Леттов-Форбеку, было отмечено все, вплоть до двадцати килограммов перца из камбуза, но не значились деньги. Касса крейсера куда-то исчезла. То, что она существовала, не подлежит сомнению: рейдеры еще до войны были снабжены значительными суммами денег, в том числе в золоте и серебре, так как немецкое командование понимало, что одинокому кораблю лучше не портить отношений с местным населением. Если крейсер будет заходить куда-то за водой и продовольствием, то самой надежной гарантией молчания вождей и старейшин, которые согласятся снабдить его, будут деньги. Кроме того, рейдером была снята касса с «Гордона Винчестера» и с других потопленных им пароходов. Однако Трейвис утверждает, что в передаточных ведомостях, которые ему удалось изучить, о деньгах не было ни слова.
      Это, правда, еще ничего не значит. Мало ли какими путями могла состояться передача кассы? Но Трейвис с определенной долей вероятности полагает, что, когда дела «Кенигсберга» пошли плохо и он начал метаться по Индийскому океану, он мог оставить свой запас денег на одном из островов. Наиболее вероятный кандидат на эту роль — атоллы Сейшельских островов, где крейсер был замечен зимой 1914 года.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26