Не только пряности и предметы роскоши, но и бумагу, железо, которые не умели делать в Европе, везли купцы на Запад. А еще жемчуг, хлопчатобумажные ткани и хлопок-сырец, рис, сахар, масла, медикаменты и благовония, краски, экзотических животных.

О величии Кушанского ханства мир узнал в I веке, тюрков прославил царь Канишка, к счастью, сохранилось его имя – «хан Эрке» чеканили на монетах. Впрочем, ученые высказывают разные версии, как могло звучать его имя: Канерка, Каныш-хан или даже Канык. Философ, поэт, блестящий правитель, он, как никто, вознес культуру Алтая, сделал ее высшей на Востоке. При нем слово «тюрк» произносили с трепетом в голосе, почти как «святой».

В 78 году Канишка сел на трон, двадцать три года правил, удивляя мудростью: он зажигал свечи для слепых, и люди прозревали. Главным оружием хана были не шашка, не пика, не стрелы, а слово. Самое сильное в мире слово – «Бог», «Ходай», «Алла», так тюрки обращались к Тенгри.

Чистая вера несла победы! Великий философ Среднего Востока Абу Рейхан Бируни в своих трудах привел старинное индийское предание о благородстве и силе царя Канишки, настолько невероятных в глазах людей, что Канишку с его войском называли «могущественными ангелами»… Любопытно, летосчисление в Индии выделяет отдельно «эру Канишки», подчеркивая тем самым его особую роль. И поскольку он был выходцем с Алтая, тот же год служит точкой отсчета «эры саков».

Кстати, присутствие греков до новой эры индийцы связывают с «эрой варваров». Как ни странно, подробности о ней в индийских источниках не сохранились, не упоминают они и имя Александра Македонского.

…Царь Канишка подарил Востоку надежду, а это самый дорогой подарок на свете. Прекрасное знание обряда, молитв, богослужебных книг помогало ему, его речь звучала красиво и правильно, ее слушали часами. Поведение хана и вся его политика убеждали Средний Восток: у тюрков в цене не золото, не коварство, не власть над другими народами. У них в цене поступки и благородство, которые приближают их к Небу, делая «могущественными ангелами».

Правитель был лицом народа, ему верили. Значит, верили и Алтаю.

Царь проявлял строгость к себе и снисходительность к другим. Он убеждал, что каждый человек своим поведением создает рай или ад для себя и близких; никого нельзя винить в собственных несчастьях и бедах, лишь себя, потому что Бог дает тебе ровно столько, сколько ты заслужил. В том сила Божиего Суда, самого справедливого на свете.

Под Вечным Синим Небом ты, твои поступки и Бог, Который видит все и Который судит тебя. Его нельзя обмануть… От воли Божией не спасешься нигде.

Вот, собственно, и вся основа религии тюрков, она гениально проста: сделай добро, и мир станет добрее.

Люди, поняв эту истину, принимали ее, она влекла к новой духовной культуре. Все в твоих руках, лишь помни о том. Тюрки, например, верили в Создателя мира сего и его ангелов, они верили в вечность души и в ее перерождение в новой жизни. Этим Единобожие крепило дух людей, звало к подвигу. «Спасение – в поступках», учил Всевышний. Поэтому у алтайцев поступки были в высшей цене.

Не золото, не богатства – именно поступки.

Поражал чужестранцев и обряд во имя Бога Небесного, его отличали чинность и размеренность. Такого языческий мир не знал. Язычникам тюрки казались пришельцами с другой планеты, у которых все лучше и чище, поэтому на Среднем Востоке Алтай назвали «Эдемом» – Раем земным, а их самих – «благородными ариями». Это название (как Шамбала в Индии) сохранялось за родиной тюрков более тысячи лет. О всадниках слагали легенды… Еще в XIII веке издавались карты, где Рай земной отмечался на Алтае. И Библия говорит о том же.

На Алтай, к священной горе Уч-Сумер веками стремились верующие Среднего Востока, они молились на Алтай. Их традицию обращения при молитве лицом на восток переняли потом христиане. И мусульмане при пророке Мухаммеде обращали свои лики к востоку. Только так положено было молиться «единобожникам».

Города Кушанского ханства просыпались под перезвон колоколов: тенгричи (священнослужители) звали народ на молитву… Можно лишь догадываться о тех волнующих минутах, с которых начинался день. К сожалению, о том известно мало. Колокола, звонницы были, это точно, их находили при раскопках, но восстановить обряд так никто и не сумел. Это уже безвозвратно потерянное сокровище.

Обряд молитвы справляли около храма, под высоким куполом Вечного Синего Неба, как на Алтае, где молились около священных гор. (Видимо, поначалу вместо храмов отсыпали курганы, такое предположение вполне допустимо.) Храмы строили небольшими, они служили напоминанием о священной горе, потом храмы стали объектами архитектуры. Эта красивая идея озарила буддистов, они первыми стали преображать свои ступы-курганы в ритуальные сооружения.

Внутрь храма верующим входить запрещалось, входили священнослужители на минуту-другую, но они даже не дышали там. Запрещалось. Святое место! Эту традицию усвоили зороастрийские жрецы, они и сегодня надевают на лицо повязки, чтобы не осквернять своим дыханием огонь.

Перед молитвой тюрки обязательно жгли ладан, его жгли в чашах – кадилах. По древнему алтайскому преданию, нечистая сила не терпит запах благовоний, обряд окуривания назывался «кадыт», по-тюркски – «отвращать», «отпугивать». «Ладан» (дословно «елка») означал еловую смолу с добавками сушеных трав, слово восходит к тюркскому выражению «ала тан» – «откажись от дурных помыслов», что точно отражает место благовоний в обряде.

Молились Тенгри под негромкое пение, хор выводил мелодию. «Йырмас» назывались те песни-молитвы, дословный перевод – «наши песни»… И всюду в духовной культуре господствовал равносторонний крест Тенгри, его на Востоке назвали «ваджра», а сами тюрки – «аджи». (Вот что сняли советские археологи со шлема «Золотого человека», найденного в кургане Иссык, знак Бога Небесного, символ, который им показался лишним.)

Царь Канишка остался в памяти многих народов, с ним связано эпохальное Событие: Единобожие вытеснило язычество на Среднем Востоке… Ваджры, руины древних городов и храмов напоминают всем об «эре Канишки». Они – знаки ханифейской веры, следы памяти. Время всегда щадило их.

Исследователи не раз задавали вопрос: какую религию исповедовал Канишка? Но дальше вопроса дело не шло. Отмечали, что он покровительствовал буддизму, но как-то странно. Не принимая учения Будды! Точно так же никто из ученых не сказал, какой веры придерживались Ахемениды и Аршакиды? Она была иной, чем у зороастрийцев в Персии и Парфии или джайнов в Индии, это отметили все. А какой? Никто не уточнил.

В Кушанском ханстве был свой божественный пантеон. Своя религия.

Конечно, проще простого назвать ее языческой и дикой, а тюрков «погаными», что и сделали. Но это же не вполне точно. Как и то, что тюркское духовенство обозвали шаманами и камами, упустив из виду некоторые важные детали.

Слово «шаман», например, в древности Средний Восток произносил очень почтительно, оно относилось к проповедникам новой религии. Потом буддисты шаманами (шраманами) называли своих монахов, которые разрабатывали теорию религии, были в высшей степени интеллектуалами, учеными. Потом слово проникло в ислам в значении «служитель неисламского культа» – «аш-шамани». В нем тоже не было уничижительного оттенка.

О том весьма убедительно свидетельствуют записи Бара Дайсана, одного из основоположников богословия в Сирии, он выступал проповедником алтайской веры в Бога Небесного, за что потом христиане объявили его книги еретическими. Это он записал рассказ послов из Северной Индии, прибывших в Сирию в пору царствования императора Марка Аврелия (218–222). Вот что сообщили послы о шаманах (саманеях): «Они живут вне города, проводя весь день в беседах о Боге Небесном. У них есть обители (монастыри. – М. А.) и храмы, построенные царем, в которых назначены управители, получающие от царя для содержания собирающихся продукты… По звуку колокола саманеи удаляют всех посторонних, пришедших в обитель, а сами приступают к молитвам. После того как они помолятся, вновь раздается колокольный звон». К слову, тогда на Западе о монастырях услышали впервые, никто даже не понял, что это такое.

Наследие царя Канишки назвать «диким», «языческим» не поворачивается язык. Скорее рождается чувство гордости за Алтай и его культуру, к которой устремился цивилизованный мир. И начинаешь догадываться о смуте, которая захлестывает души людей, не верящих в Бога Небесного, чернящих Его. Они подавлены слабостью и страхом, страдают от собственного бессилия и, чтобы скрыть свой страх, придумывают небылицы.

Придумывают, забывая, что именно к тюркской культуре просыпался тогда интерес разных народов. Он подкреплялся и тем, что люди воочию видели дары Божии: железо, достаток в стране, прекрасную армию, которые убеждали ничуть не хуже, чем обряд богослужения или слова проповедников. Может быть, даже и лучше.

Не потому ли Алтай, Парфия, Кушания стали духовными центрами Востока?

Сюда шли посланцы других народов. Шли сами. Для чужестранцев были открыты духовные учебные центры и Гандхарская школа искусств, она объединила культуру Древнего Востока, ваяя новый ее лик. С тех пор искусство Востока обрело те свои оригинальные черты, которые отличают его поныне.

Алтайский «звериный стиль», парфянская монументальность, индийская стройность, бактрийское изящество здесь сошлись, смешались, но не перепутались. Стали оригинальнее, чем прежде. То есть стали восточным (алтайским, тюркским) орнаментом или… историческим сюжетом. В схватках зверей, в растениях художник видел конкретное – жизнь. Но ту жизнь, которая бывает лишь в воображении, ее населяли тотемные знаки, духи, покровители родов. И если барс терзал корову, то зрители видели в этой сцене кровавого пиршества совсем не то, что мы. Настоящее искусство тем и прекрасно, что оно образно.

Те культурные традиции продолжает иранский город Кум – город духовенства, искусства и науки, где многое изменилось, а преданность Единобожию осталась. «Ходай» говорят там, как на Алтае, обращаясь к Всевышнему. И будут говорить всегда. История города началась в доисламские времена, судя по всему, город тогда называли не Кум, а Кам, его и сейчас так зовут сами иранцы.

«Интеллектуальных» городов в Кушанском ханстве было несколько, они потом стали оплотом мысли и теории ислама. Здесь творили великие ученые Востока, продолжая традиции «древних», так называли когда-то своих алтайских предков мусульмане. А их наследие – «науками древних».

И как напоминание о том, в истории осталось изобретение, которое, пожалуй, лучше всяких слов иллюстрирует происходящее в те годы. В Кушании изобрели бумагу, «кагит» назвали ее. Бумагу делали из конопли в Чуйской долине, на берегу реки Талас (Таласу). Изобретение стимулировал дефицит на выделанные телячьи шкуры, на которых писали религиозные тексты, научные трактаты…

Тюрки превратили и Кашмир в священный край, в место паломничества и мысли Среднего Востока. Золотым храмом, из-за которого спорят индийцы и пакистанцы, владел тогда только Бог… Благородство царя Канишки, словно крона мощного древа, защищало тюркский мир от невзгод, принося человечеству щедрые плоды.

Сторонники Будды созвали в Кашмире IV собор, там они признали Тенгри и его учение, которое обогатило духовный мир Востока махаяной, то есть новой философией. Теперь это одно из основных направлений буддизма. Оно проповедует единство мира, его гармонию, сострадание и взаимопомощь, призывает к достижению идеала в человеке, в его устремлениях и окружении. Этому учил тюркский царь своих подданных, к этому звала алтайская вера.

То благое пожелание легло в текст, который отчеканен на медных пластинах, они до сих пор остаются святыней буддизма для миллиарда верующих в Китае, Монголии, Японии, на Тибете и в Сибири. С них, с тех пластин, вернее, с IV собора, началась новая ветвь буддизма – северная, получившая название «ламаизм».

…Так приход тюрков дал второе рождение Индостану и Среднему Востоку, вдохнул в них новую жизнь. Жизнь с Богом Небесным.