Сватовство пришлось отложить.
      Всю ночь сторожевые собаки заходились лаем, а утром у стен виллы дозорные нашли множество следов лошадиных копыт.
      Улугбек, узнав подробности недавнего нападения наемных убийц, набросился на друзей с упреками: почему, мол, не поведали ему ничего?! Костя просто послал ученого подальше и ушел отсыпаться куда-то в глубь дома. О событиях четырехдневной давности рассказывал Захар.
      Услышав сообщение о том, что они стали целью таинственного клана наемных убийц из Генуи, Сомохов только нахмурился. Надо же было ухитриться за такой короткий промежуток времени нажить себе столько врагов – от государя Германской империи до каких-то откровенных уголовников!
      Но что-то предпринять было необходимо, и ученый, вбивший себе в голову идею, что наемникам помогал кто-то из домочадцев, взялся допрашивать прислугу. Никаких зацепок он не нашел, зато поговорил с тем самым стариком флорентийцем, ветераном герцогской гвардии по имени Виченцо. Тот предложил простой и эффективный способ узнать, откуда приходили ночные гости:
      – Выпустить лошадей, которых нашли утром после нападения, да и хлестануть их пару раз кнутом. Если уж и тогда они не рванут к дому, то я не знаю…
      Совет был дельным. Невзрачные, с затертыми седлами животные походили на тех коняжек, которых содержатели больших постоялых дворов ссужают гостям за умеренную плату. Да и клейма стояли одинаковые.
      Шансов немного, но, если эксперимент удастся, можно проследить до того места, где проживали наемники. И где могли оставаться их заказчики.
      Так и поступили.
      Улугбек и Захар в сопровождении четверых слуг, вооруженных копьями и арбалетами, полдня кружили по окрестностям, следуя за флегматичными лошадками. Они уже собирались плюнуть на все это и держать путь домой, как их бессловесные проводники неожиданно выбрались к маленькому постоялому дворику. Двухэтажное здание почти не просматривалось с дороги, так что оставалось только удивляться тому, как хозяин заведения сводит концы с концами и находит клиентов. По тому, как уверенно и радостно коняжки припустили при виде одиноко стоящего дома, легко было догадаться, что они наконец-то вышли к своей цели.
 
      …Через два часа в двери заведения постучала троица путешественников.
      Открыли им сразу. Неряшливая толстая деваха в засаленном переднике зыркнула на гостей недобрым взором, но указала места у яслей для лошадей, а самих путников провела в дом.
      Там эстафету перенял улыбчивый толстячок, хозяин двора. Он извинился за то, что не сможет предоставить гостям ночлега ввиду надвигающейся ночи под крышей дома, но предложил к их услугам сеновал или конюшню. На переполненный постоялый двор не походил, однако спорить никто из путников не стал. Сеновал гостей устроил.
      Пока же троица закутанных в шапы путешественников попросила еды попроще и чего-нибудь промочить горло. Хозяин тут же исчез на кухне.
      Захар и Улугбек из-под капюшонов осматривали залу. Очаг с потухшими углями, несколько столбов, поддерживающих потолок, грубо сколоченные столы и добротные лавки. В углу троица угрюмых бородачей нехотя бросает кости, изредка переругиваясь вполголоса.
      – Послушай, хозяин. – Улугбек Карлович обвел комнату рукой. – Не похоже, что у тебя много путников останавливается. Может, найдешь для нас комнату наверху?
      Толстячок вздохнул:
      – Вы правы, сеньор. Обычно я рад любому. Однако на нынешнюю неделю грех жаловаться. Все комнаты на втором этаже снял купец из самой Венеции. У него несколько слуг и охранников… Так что, пока сей сеньор не решит здесь свои финансовые вопросы, я не могу вам предложить ничего лучше сеновала.
      Хозяин поставил на стол кувшин с вином:
      – Это вам от меня.
      Сомохов поблагодарил за щедрый жест и спросил:
      – Неужели десяток человек заняли все, что есть у вас тут приличного наверху?
      Владелец заведения усмехнулся. Видно было, что ему не хватает общения.
      – Что вы! Какие десять человек! Там всего-то господин со слугой, пара его помощников и трое охранников. Да вот и они сидят! – Он ткнул пальцем в бородачей, которые все свое внимание уделяли игре, и продолжил: – Да и помощников купец куда-то послал несколько дней назад. Сказал, что скоро приедут обратно. А еще он ожидает друзей из города.
      – Из Флоренции?
      Толстячок стрельнул глазами в потолок:
      – Что вы! Из Генуи!
      Он проворно протер столешницу и подлил гостям вина.
      – Так что даже не знаю, где я смогу разместить здесь еще кого… Разве что для своих гостей сеньор венецианец уступит одну из снятых им комнат.
      Хозяин еще вздохнул, получил от Сомохова монетку и, почесываясь, отправился на кухню проверять, как готовится ужин.
      – Ну что делать будем? – Костя откинул капюшон со лба, оставив широкий берет прикрывать лицо своего обладателя от любопытных глаз. Он прискакал из имения только что и горел желанием разнести тут все в пух и прах.
      – Похоже, мы нашли то, что искали, – Улугбек Карлович говорил вполголоса.
      – Ну так пошли?
      – Нет.
      Оба уставились на Захара. Красноармеец редко подавал голос в совещаниях.
      – Почему?
      Пригодько поправил сверток с «Суоми», лежащий на лавке. Теперь ствол смотрел в сторону лестницы на второй этаж.
      – Пускай они идут вниз. Ужинать же им тоже надо. – Он мотнул головой в сторону бранившихся охранников. – Мы ж мимо этих тихо не пройдем. А пока шуметь будем, сверху уйти могут… Не помнишь, как они по потолкам лазают?
      Малышев смутился. Сомохов, подумав, согласился с доводами.
      К вечеру на дворе послышался стук копыт. Створки дверей распахнулись.
      Охранники мигом сбросили с себя расслабленность. Двое подхватили с лавок мечи, один приподнял арбалет.
      В залу хлынул гомонящий поток. Разномастно, но добротно экипированные, в кольчугах и стеганках, с мечами, луками, арбалетами и копьями, комнату заполнили вооруженные люди, мгновенно оккупировавшие все свободные места за столами. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это – профессионалы, причем не местные. Кто-то не пожалел денег на наемников.
      Русичей солдаты удачи окидывали оценивающими взглядами, но из-за стола пока не гнали.
      Предводитель приехавших двинулся наверх. Видимо, стражники его узнали. Они обменялись парой фраз и вернулись к своему излюбленному занятию.
      Вокруг громыхало оружие, звякала сталь, гудел и матерился разномастный сброд.
      То, что им пора уходить, поняли все трое. Против такого количества даже с огнестрельным оружием делать было нечего. Их задавили бы числом. Но уйти им не дали.
      – Ба! Какая встреча! – Невысокий крепыш в потертой, местами рваной кольчуге радостно плюхнулся на лавку. – А я смотрю – вы ли это?
      Костя вяло выдавил:
      – Здравствуй, Вон Берген.
      Швейцарец, бывший их проводником в путешествии через горы Шварцвальда, удовлетворенно хмыкнул:
      – Рад! Рад, что вас не порешили в той погоне! Где ваши дамы? – Он поставил в угол свой двуручный меч и оглядел зал. – И этот здоровяк? Тим-о-феи?
      Костя постарался остудить радость темпераментного сына гор:
      – У них все хорошо.
      Слишком много голов уже повернулось на этот разговор. Шум стихал. Наемники присматривались к знакомым своего товарища.
      А тот не унимался:
      – А мне никто не верит, когда я про ваши вонючие боевые палки рассказываю. На смех подымают. – Он придвинул к себе один из кубков и щедро налил туда вина из кувшина. – Может, присоединитесь? Тут Сколари собрал отрядик для одного щедрого господина. Отличные условия! Вам, как помню, деньжата не помешали бы?
      За спиной, на лестнице, послышались шаги. Костя одними губами произнес: «Уходим!» Русичи поднялись под удивленным взглядом Вон Бергена.
      – Извини, Штефан. Нам пора!
      Пока швейцарец переваривал такое окончание встречи, они почти добрались до двери. За пару шагов до спасительного выхода створки его распахнулись, впуская внутрь еще одного посетителя. Высокий, облаченный в полную кольчугу норманн с окладистой бородой и порубленным в сечах лицом едва не столкнулся со спешившими на выход русичами. За спиной вошедшего человека колыхалась Рукоятка сакской секиры. Глаза его встретились с брошенным из-под надвинутого капюшона взглядом Малышева.
      Обветренное лицо северянина напряглось. Он остановился, загораживая проход. Шаги за спиной тоже затихли.
      – Привет, Олаф!
      Костя обернулся на звук. На ступеньках стоял высокий стройный незнакомец, весь завернутый в плащ, с поднятым капюшоном. Ниже замер предводитель наемников.
      «Где-то я уже видел… таких?»
      Видимо, это же подумал и Улугбек.
      Норманн лениво кивнул на приветствие. Затем перевел взгляд на кондотьера.
      – Сколари… – Викинг ткнул пальцем в замерших посреди комнаты русичей. – Пятьсот солидов! Убейте их!
      Прежде чем эхо от его слов замерло в комнате, викинг выпрыгнул из дома, захлопнув дверь.
      Русичи рванули револьверы, Захар вскинул автомат.
      Видимо, для солдат удачи, настроившихся на отдых после путешествия, эти слова были куда большей неожиданностью. Некоторые из них еще только удивленно хлопали глазами, самые шустрые уставились на командира, ожидая реакции. А тот успел лишь схватиться за эфес меча.
      На счастье, из множества находившихся в зале арбалетов был взведен только тот, который принадлежал охранникам мнимого купца. А их от русичей загораживало почти полтора десятка спин.
      Сомохов взвел револьвер, Захар щелкнул предохранителем.
      – Стойте!
      Все обернулись на голос.
      Вон Берген, подхватив свой двуручник, спешил к прижавшимся к стене русичам.
      – Эти люди спасли мне жизнь! Я не дам их убить!
      Смелое заявление для одиночки. Особенно перед лицом четырех десятков головорезов, часть из которых уже схватилась за оружие. Но оказалось, что крик предназначался не им. От массы наемников отделилась четверка бородачей, вооруженных копьями и топориками. Они встали за спиной швейцарца. Вспомнились слова Вон Бергена о том, что он попробует сбить свой хирд, наемный отряд. Немного же у него набралось бойцов…
      Костя направил ствол револьвера на предводителя остальных солдат удачи. Даже если Сколари и догадывался о роли стальной рогульки, зажатой в руках Малышева, то вида он не подал. Кондотьер окинул взглядом свое воинство, оценил сбившихся плечом к плечу русичей, ощетинившихся копьями швейцарцев и коротко бросил через стиснутые губы:
      – Avanti!
      Малышев спустил курок. Рядом грохнул револьвер Сомохова. Застрекотал автомат Захара. Тесную комнату наполнили клубы дыма, мешавшие прицельной стрельбе.
      Выбив тех, кто был поближе, русичи немного разошлись. Захар ударом ноги опрокинул стол и, используя его как прикрытие, поливал свинцом рвущихся к ним со стороны кухни кондотьеров. Те, осознав губительность огнестрельного оружия, старались не высовываться под пули и использовали любое прикрытие – от столов до выломанной двери.
      Другую сторону комнаты заняла схватка швейцарцев с четырьмя широченными сицилийцами, вооруженными секирами. В первой же атаке викинги зарубили двоих из малочисленной дружины Вон Бергена и прижали его самого к стене.
      Малышев выстрелом снес голову одному из здоровяков, но не смог продолжить это доброе дело. Из дыма на него самого уже неслись охотники срубить серебра по-быстрому.
      Сомохов методично, как в тире, расстрелял свой револьвер и поднял с пола чей-то меч. Рядом охнул Пригодько. Пущенный охранниками арбалетный болт вошел над его локтем, приколотив диск «Суоми» к полотну стола. Захар ухватился на секиру.
      Малышев экономил выстрелы. Десятизарядный «Смит и Вессон» – хорошая штука. Но и он продержался немногим дольше. Когда боек сухо щелкнул, оставалось только последовать примеру товарищей – искать какую-нибудь железяку на полу, среди горы трупов. На то, чтобы перезарядить оружие, времени не было.
      Шанс у них оставался. После свинцовой мясорубки врагов стало намного меньше. Правда, и у них хватало потерь. Из пятерых швейцарцев на ногах остался только Штефан. Его кольчуга была залита кровью, а у ног горца лежали тела двух зарубленных им сицилийцев. Сам бывший проводник смело наседал на последнего из противников. Длинный меч в его руках замирал в воздухе, скользил вперед и вбок, падал и взлетал, пока хозяин со звериной ловкостью крутился и приседал, нырял и отпрыгивал. Под яростным натиском викинг отступал, парируя смертельные выпады лезвием секиры.
      Малышев схватился за кошель. Может, удастся перезарядить «Смит и Вессон»? Но тут из дыма на них бросились сразу двое. Высокий гибкий воин в стеганке навалился на Сомохова, обрушив на ученого град ударов длинного тонкого меча. Второй, коротышка в яркой рубахе, атаковал Костю.
      Первый выпад короткого копья Малышев отбил легко. Второй удар он принял на клинок, одновременно от души врезав противнику по ноге. Взвыл Костя – кожаный башмак попал в железный наколенник.
      Враг даже успел ухмыльнуться, делая выпад… И рухнул с перерубленной шеей. Вторым ударом подлетевший Захар снес голову мечнику. Тяжеленная секира в его руках смотрелась игрушечной.
      Из дыма выскочило еще двое наемников. Справа захрипел последний сицилиец. Вон Берген сполна рассчитался за своих сородичей. К паре противников подоспели еще двое. У всех в руках – мечи и кинжалы. Щиты эти ребята оставили снаружи, на седлах.
      Малышев облизнул сухие губы. От дыма «Суоми» першило в горле и резало в глазах.
      Наемники атаковали первыми. Один прыгнул к ученому, второй на Захара и двое – к швейцарцу, уже подымавшему свой страшный двуручник.
      – Сзади!
      Костя едва успел обернуться. Из открытой двери на него летел тот самый норманн, отдавший приказ о нападении. Лицо его искажала гримаса ярости, борода всколотилась, белки глаз, казалось, вращались.
      Удар! Еще один! Лезвие секиры свистнуло у самого бока, ободрав полы накидки-плаща.
      Костя сделал выпад, но противник прогнулся вбок, как настоящий гимнаст. В лицо русича врезался набалдашник древка. Как враг умудрился нанести удар, Малышев не понял.
      Русич отлетел на пару метров и рухнул на пол. Олаф шагнул вперед, занося секиру над головой. Но добить не успел. Сбоку в бой шагнул Вон Берген. С лезвия двуручника капала свежая кровь. На предыдущего врага швейцарец потратил всего несколько мгновений. Фигура горца дышала уверенностью. Скандинав повернулся к новому противнику.
      Как часто бывает у опытных бойцов, каждый мгновенно понял, что соперник ему попался достойный. Оба поединщика закружили по комнате, один – выбирая хваты на длинной рукоятке, второй – поигрывая своим клинком.
      Вон Берген атаковал первым. Меч завис на долю секунды и ринулся вперед. Варяг ушел с линии атаки, занося над головой секиру, но лезвие меча тоже поменяло направление. Горец крутанулся вдоль пола, сталь послушно скользнула следом, прочертив на кожаной куртке скандинава первую прореху. Хрустнула, расходясь, кожа куртки, звякнули, разлетаясь, колечки доспеха под ней.
      Олаф ударил сверху. Секира рухнула с высоты, лезвие ее вспороло воздух и… замерло в ладони от пола на том месте, где только что стоял мечник. Но атака не остановилась ни на мгновение. Длинное древко скользнуло в перчатке, обух устремился вперед, метя в коленку противника.
      Штефан отшагнул, а викинг уже рвал секиру вверх, как рыбаки выдергивают удочку с богатой добычей. Одновременно древко провернулось в ладонях, выворачивая лезвие острием вверх. Сверкающая молния ударила точно в локоть швейцарца… и отхватила руку. Нечеловеческий рев разорвал комнату.
      Вторым движением викинг всадил секиру в грудь швейцарца. Удар! Крик затих. Схватка заняла не больше десяти секунд.
      Не давая норманну выдернуть оружие, Захар, буквально вколотивший своего противника в пол, бросился на скандинава. Встречный тычок ноги в живот, и красноармеец полетел обратно.
      Исходящий яростью, забрызганный кровью Олаф повернулся к остальным русичам. Костя вскинул меч. Время начало замедляться. Вот пошло вверх лезвие секиры. Капля крови, сорвавшись, зависла в воздухе…
      …Сухо щелкнул револьверный выстрел над головой Малышева. Викинга отбросило к стене. С его плеча посыпались перебитые кольца.
      – Перезаряжать… – Еще два выстрела. Пара наемников, так же, как и Костя, замерших и следивших за поединком, полетела на пол. – А не смотреть!
      Улугбек Карлович вскинул револьвер. Еще две пули умчались куда-то в сторону лестницы. Археолог развернулся, желая, наверное, еще разок угостить викинга, но того и след простыл. Костя склонился над Захаром:
      – Ты как?
      Тот дышал широко открытым ртом:
      – Как… кобыла… копытом… лягнула.
      Малышев торопливо перезаряжал свой «Смит и Вессон».
      Но противников не осталось. Только трупы и стонущие раненые. Этот бой они выиграли.
      Сомохов рванул к лестнице.
      – Куда?
      Ученый не ответил. Он взбежал по ступеням, нагнулся над трупом высокого незнакомца, замотанного в плащ, откинул капюшон. На Улугбека Карловича глянули широко посаженные глаза с громадными черными зрачками. Уши убитого были слегка заострены кверху. Длинные черные волосы засалены.
      Сбоку подошел, пошатываясь, Костя. Он поддерживал Захара, который стонал, держась за бок. Все уставились на остывающее тело.
      Из кухни на трясущихся ногах выбрался хозяин заведения. Его позеленевшая физиономия была куда красноречивей слов.
      – Это и есть купец из Венеции? – Улугбек Карлович ткнул мечом труп.
      Толстячок кивнул и тут же согнулся в приступе рвоты.
      Костя прохрипел:
      – Почему-то меня это не удивляет.
      Захар попробовал сплюнуть и не смог. Только сморщился от боли.
      – Посмотри, как там Штефан.
      Костя нагнулся к телу швейцарца. В остекленевших глазах мастера меча было только изумление… Последнее изумление…
      Малышев покачал головой. Все поняли.
      – Блин!..
      Захар вытер лезвие трофейной секиры. Рядом присел запыхавшийся Сомохов.
      У дальней стены двое наименее пострадавших наемников вытаскивали через черный ход одного из своих тяжелораненых товарищей. Их никто не трогал.
      Через пару минут в комнате кроме русичей остались лишь трупы и умирающие.

2002 год. Вблизи Ладожского озера

      Вдалеке ухнула какая-то большая птица. Девушка испуганно вжала голову в плечи и подвинулась к брату, сидящему у костра. Она часто выбиралась в лес с семьей, друзьями, приятелями по школе но это всегда был свой, знакомый лес. Если там и встречались медведи, то, уж конечно, они были цивилизованными, если попадались волки, то это были образованные животные с непременными радиомаячками, которые хорошо знали человечью натуру.
      В принципе, если подумать здраво, то бояться здесь было нечего. Все-таки европейская страна, Финляндия рядом. Но у нее нехорошо сжималось внутри, когда за пределами светлого круга от небольшого костра принимались ухать, ахать и вскрикивать почти по-человечески незнакомые твари ночного мира.
      Кати поморщилась. Надо же, а братец-то и в ус не дует! Сидит спокойненько и что-то рассматривает на карте. Знать хотя бы, что именно! Может, легче бы стало.
      – Долго еще нам комаров здесь кормить? – не удержалась она.
      Средства от насекомых, прихваченные из Канады, отлично справлялись со своими обязанностями, но Кати не могла не уколоть человека, ответственного за то, что она оказалась в глухих лесах, на самом краю вселенной.
      Брат проигнорировал вопрос, и девушке пришлось переключить все свое внимание на приготовление пищи, которая между тем вовсе и не желала готовиться. Сверху мясо вроде бы обжарилось, даже почернело, а вот внутри оно явно было сырым.
      Когда Кати поняла, что безнадежно спалила то, что должно было служить ей ужином, ее настроение, и без того не самое приподнятое, окончательно покатилось вниз. Назревал скандал.
      Кати оглянулась вокруг. Ей хотелось есть и ругаться – весьма ядовитая смесь.
      Торвал молча протянул сестре тарелку с обуглившейся свининой и макаронами. Девушка демонстративно отвернулась – есть такое можно только животным.
      На глаза Кати против ее воли начали набегать слезинки. Ну-ну! Не хватало еще и разреветься!
      Когда Торвал опять протянул ей тарелку, девушка, хлюпающая носом, уже не ерепенилась и молча начала уплетать за обе щеки то, что сама приготовила. Уже через двадцать минут окрестности предстали перед нею в новом, не таком неприятном свете, гул комаров не раздражал, а костер придавал происходящему даже некую толику романтики. В конце концов, всегда можно сказать, что лето она провела в туристических походах в Европе, не конкретизируя, где именно!
      Брат закончил разбирать свои записи, еще раз сверился с картой и уверенно указал рукой в ту сторону, где находился небольшой скальный массив. От места их стоянки до него было не больше полутора миль.
      – Завтра туда пойдем. Дед говорил, что он оттуда пришел.
      Кати вздрогнула:
      – А не про это ли место тебе плели, что оно нехорошее?
      Торвал легкомысленно усмехнулся:
      – Вроде про это.
      – А может, не надо туда ходить, а? – Она доверительно заглянула в глаза брата. – Давай, например, у реки поищем?
      Девушка ткнула в сторону, где, как она знала, находилась тропа любителей водного экстрима. Вчера именно туда ушла большая часть группы западноевропейских туристов, там же желала сейчас быть и Кати. Брат отрицательно помотал головой и начал расправлять спальник.
      Девушка вздохнула. До чего все-таки несправедливая штука жизнь!