На сей раз вперед подался Эльрик. Он узнал город. Этот город был для него тем, чем для меня - Бек. И я тоже узнал Призрачный город Имррир, столицу империи Мельнибонэ, острова Драконьих Владык. Из верхних бойниц в башнях вырывались, подобно знаменам, языки пламени.
      Я оглянулся. Бек, милый сердцу Бек! Зеленые холмы, густые гостеприимные леса, древние, замшелые камни стен... Только теперь я разглядел колючую проволоку, которой обнесли замок, и пулеметные вышки у ворот. По двору бегали овчарки, повсюду расхаживали люди в мундирах СС. На дороге к замку показался большой "мерседес". За рулем сидел Клостерхейм.
      - Как... - начал я.
      - Именно так, - ответила Оуна. - Я вас предупреждала. Он идет по двум дорогам одновременно и сейчас находится сразу в двух мирах. Надо отдать ему должное, он превзошел всех нас в познаниях о природе мироздания и потому способен воевать как минимум на двух фронтах. В этом его слабость.
      - Или сила, - поправил Эльрик с невеселым смешком. - Он нарушает все правила и потому добивается успеха. Но если правила больше не имеют значения...
      - Он победил?
      - Не везде, - возразила Оуна. Неуверенности в ее голосе не было. Я видел, что девушка растеряна.
      Эльрик принял решение.
      - Он в двух мирах - значит, нам надо разделиться. У нас теперь два меча, которые связаны друг с другом. Я отправляюсь на Мельнибонэ, а ты, граф, возвращайся в свой Бек.
      - Откуда взялись картинки? - задал я давно терзавший меня вопрос. - Как они сложились?
      - Я этого захотела, - Оуна потупилась. - Мы многого не знаем. А что, если Серые Жилы созданы воображением богов и смертных? Что, если здесь обитают самые сокровенные желания и самые жуткие страхи? И не просто обитают, а рождаются заново, каждый день, каждый миг? Благодаря необычайному могуществу человеческого воображения...
      - Рождаются заново, - задумчиво повторил Эльрик, - рождаются в вечности, он положил руку в перчатке на рукоять меча. - И среди них нет двух одинаковых - они отличаются друг от друга, одни совсем чуть-чуть, другие разительно. Воспоминания, желания... Переменчивые, как море. И мироздание растет, ввысь и вширь, как крона дерева...
      - Не будем забывать, что у Гейнора в руках средство создать любую реальность, - сказала Оуна. - Он владеет Граалем, который по праву принадлежит вам, граф, - вы должны его охранять, но не использовать.
      Это заявление было настолько неожиданным, что я засмеялся.
      - Принадлежит мне? Я всегда думал, что Грааль - собственность Господа, если, конечно, Он существует. Или Он - то самое Равновесие, стержень мироздания?
      - Об этом много спорят, - ответила девушка, - особенно среди похитительниц снов. Ведь мы живем за счет украденных сновидений. А в Серых Жилах, говорят, сбываются все сны до единого - и светлые, и кошмарные.
      Я огляделся, пожал плечами. Мой взгляд постоянно возвращался к двум окошкам в тумане. Очередная иллюзия - возможно, созданная Оуной, которая, по ее собственным словам, унаследовала от матери навыки чародейства. Какие у меня основания верить девушке, какие есть доказательства ее искренности? С другой стороны, а с какой стати мне ей не верить?
      Накатила злость, порожденная беспомощностью. Хотелось выхватить меч, порубить туман в клочья, прорваться в Бек, вернуться в спокойное прошлое...
      Но над Беком развевался флаг со свастикой. И это, я нисколько не сомневался, была не иллюзия.
      Эльрик язвительно улыбнулся.
      - Не так-то просто изловить врага, который прячется одновременно в двух мирах. Как ни жаль расставаться, друзья мои, думаю, у нас нет другого выхода. Вы двое отправляйтесь за ним в мир графа - а я попытаюсь остановить его на Мельнибонэ.
      - Хватит ли нам сил, поодиночке? - спросил я. Ведь мы воевали не только с Гейнором и Клостерхеймом, но и с владыками Вышних Миров.
      - Конечно, мы станем слабее, - признал Эльрик, - значительно слабее. Но иного не дано. Я должен вернуться в Имррир, а тебе, граф, должно помешать Гейнору в твоем мире. Учтите, Грааль не может находиться сразу в нескольких местах. Потому Гейнор унесет его туда, где от него будет больше пользы. И тот из нас, кто отыщет Грааль, пусть немедля известит остальных.
      - И куда же он мог его унести? - справился я.
      - Куда угодно, - откликнулся мелнибонэец и покачал головой.
      - Мест не так много, - вмешалась Оуна. - Всего два: Морн, чьи камни нужны Гейнору, чтобы воззвать к Хаосу, и Бек.
      Эльрик вскочил в седло. Конь заржал, забил копытом. Мой двойник послал животное вперед, к тому окну, где кипела жестокая битва. На скаку обернулся, обнажил клинок и отсалютовал мне. Это салют был прощанием - и обещанием новой встречи. Вот он исчез в окне - а в следующий миг появился на равнине, со сверкающим мечом в руке, и поскакал по направлению к Имрриру.
      Оуна легонько ударила по крупу мою лошадь, и та умчалась в туман. Надеюсь, с ней ничего не случится. Потом девушка взяла меня за руку и подвела к другому окну. Мы вдохнули аромат напоенной соками травы; я с жалостью глядел на свой замок, который нацисты ухитрились превратить в крепость. Должно быть, разместили в нем какой-нибудь штаб.
      Мы прыгнули. Будем считать, что нас не заметили. Эсэсовцы были повсюду. Замок охранялся со всех сторон: куда ни глянь, везде пулеметные вышки и колючая проволока. А ров обнесен проволокой по обоим берегам.
      Мы ползком спустились с холма и укрылись в ложбинке. Я без труда находил дорогу, ибо знал окрестности Бека как свои пять пальцев. Мне были ведомы все заячьи тропки в лесах, все лисьи угодья. Мы, фон Беки, всегда стремились жить в гармонии с природой.
      Мой дом превратился в вертеп, в надругательство над всем, что он когда-то олицетворял - общественный прогресс и верность традициям, культуру и образование, доброту и любовь к родной земле; ныне он символизировал то, что было ненавистно истинным немцам, - нетерпимость, неуважение, необузданность нравов и жестокость. Я чувствовал себя так, будто подвергся грубому насилию. Тому самому насилию, тому поруганию, которому вместе со мной подверглась Германия. Это зло родилось не на немецкой почве, его породила почва всех стран, участвовавших в Великой войне, алчность и страх всех тех ничтожных политиканов, которые не слушали голосов избирателей, вкупе с противоборством партий, с невежеством обывателей, не желавших вникать в смысл речей тех, кто выступал от имени народа, и позволивших втянуть себя в войну, у которой не могло быть победителей, и по-прежнему следовавших за вожаками-демагогами, как бараны на бойню...
      Что это за стремление к смерти, охватившее, похоже, всю Европу? Сознание общей вины? Или понимание того, что наша жизнь не соответствует христианским заповедям? Или безумие, которое заставляет совершать гибельные шаги - и проливать слезы над собственной участью?
      Наступила ночь. Нас никто не разыскивал. Оуна подобрала в придорожной канаве ворох газет. На них, по всей видимости, кто-то недавно спал. Девушка внимательно изучила пожелтевшие, запачканные листки, а потом сказала:
      - Надо найти герра Эля. То есть князя Лобковица. Если я ничего не путаю, он живет под чужим именем в городке Гензау. Не удивляйтесь, граф, с вашего побега прошло несколько лет, многое изменилось. Да, он должен быть в Гензау. Во всяком случае, мы встречались с ним именно там в 1940-м.
      - Встречались? Вы тоже путешествуете во времени?
      - Я так думала, пока не поняла: время - все равно что поле, и одно и то же событие происходит на этом поле много-много раз. Мы выхватываем лишь отдельные события, и потому нам кажется, что мироздание стареет. А что до путешествий... Мы не путешествуем во времени - всего-навсего перемещаемся по полю, из одной реальности в другую. Время относительно. Время субъективно. Время меняет свои свойства. Оно может быть нестабильным - и застывшим, и в каждом мире оно другое. Можно перейти из этого мира в точно такой же, но разделенный столетиями. Тем, кто не понимает, как устроено время, часто кажется, что они открыли способ путешествовать в нем. Если не ошибаюсь, мы бежали из Гамельна в 1935-м. Пять лет назад. Сейчас лето 1940-го, и ваша страна опять воюет. Мало того, она покорила половину Европы.
      В газетах не рассказывалось, из-за чего началась война, только восхвалялась "доблесть маленькой Германии", бросившей вызов дюжине агрессоров, вознамерившихся отобрать то немногое, что еще оставалось у немцев. А Германия, как утверждалось в газетах, всего лишь настаивала на том, чтобы ее народу уступили земли, на которых он мог бы поселиться и восстановить Великую Германию. Форпост против коммунистического Голиафа. Некоторые европейские страны уже именовались "провинциями", другие включались в "немецкую семью". Франция подчинилась, Италия, где по-прежнему хозяйничал Муссолини, была союзником. Польша, Дания, Бельгия и Голландия оккупированы... Я был потрясен. Гитлер пришел к власти, обещая немцам мир. Мы заслуживали мира, поэтому все честные, добропорядочные люди голосовали на выборах за того, кто твердил о восстановлении гражданского порядка и недопущении войны. А теперь Адольф Гитлер втянул нас в конфликт страшнее всех предыдущих. Интересно, славят ли его до сих пор или ликующих голосов поубавилось? Несмотря на всю воинственную прусскую пропаганду, немцы всегда были мирным народом. Какими безумными посулами Гитлер прельстил моих соотечественников?
      Я задремал. И сразу же погрузился в море сновидений - кровавые схватки, жуткие твари... Я видел во сне все то, что мой двойник наблюдал наяву. Когда я бодрствовал, мое сознание принадлежало мне одному, но стоило только заснуть... Что ж, по крайней мере, мы знаем, что он добрался до Имррира и спустился в какое-то подземелье. Пахнуло рептилиями...
      Проснувшись, я продолжил чтение. Газетные статьи порождали множество вопросов. В голове не укладывалось, как Гитлеру позволили развязать войну; почему никто не сопротивляется? Или потоки лжи настолько одурманили людей, что они утратили всякое представление о реальности? В общем, картина складывалась нерадостная.
      Ответы на многие свои вопросы я получил от Лобковица, которого мы и вправду нашли в Гензау. Добирались мы туда почти неделю, под покровом ночи, избегая не то что шоссе, но даже проселочных дорог. Днем отсыпались, а вечером снова трогались в путь. Равенбранд я обернул газетами, превозносившими Третий рейх... С нашим оружием нечего было и думать о сражении с Гитлером.
      Повсюду мы видели приметы военного времени. Составы с солдатами, пушками, боеприпасами. Колонны грузовиков. Натужный гул бомбардировщиков, визг истребителей, пехота на марше. Порой попадались и иные, более зловещие признаки: грузовики для скота, забитые людьми. Мы и не догадывались, какого размаха достигли репрессии, не подозревали, с какой жестокостью Гитлер "вычищал" покоренную Европу и свой собственный народ.
      Хотя мы старались не делать ничего такого, что могло бы привлечь внимание властей, Оуна все же разок рискнула - стащила платье из магазина одежды.
      - На цыган спишут, - сказала она.
      Гензау оказался крохотным городком, в котором не было даже железнодорожной станции. Шоссе тоже огибало его стороной. На каждом доме висели нацистские флаги, недалеко от центра города находилась казарма СС, но военных на улицах почти не встречалось. Мы поняли, почему Лобковиц выбрал именно этот город.
      Мы представляли собой нелепое зрелище - полуголодные, уставшие до изнеможения, грязные, я в обносках и с мечом, обернутом газетами, Оуна в похищенном платье с кружевами.
      Лобковиц засмеялся, увидев нас, и продолжал улыбаться, наполняя бокалы, а мы с наслаждением упали в кресла.
      - Я могу вывезти вас из Германии, - сказал он. - Скорее всего в Швецию. Но это, пожалуй, единственная помощь, которую я сейчас готов оказать.
      Выяснилось, что он организовал "подземный экспресс" для тех, кто имел несчастье вызвать неудовольствие нацистов. Большинство переправлялось в Швецию, часть уходила в Испанию. Жаль, что у него нет магических способностей, прибавил Лобковиц. Нельзя открыть лунную дорогу для всех, кто тоскует по свободе.
      - Лучшее, что я могу им пообещать, - Англия или Америка. Но даже Британской империи осталось недолго: ей не выстоять против Люфтваффе. Мои армейские приятели утверждают, что через несколько месяцев Британия запросит перемирия. Все к тому идет. А с капитуляцией Англии Америки можно будет не опасаться. Зло торжествует, друзья мои. Уж извините за мелодраматические речи. Но что поделать, если нам выпало жить в такие времена! Знаете, граф, повернулся он ко мне, - то, что вы ищете, находится в Беке.
      - Но Бек слишком хорошо охраняется, - сказала Оуна, - туда не пробраться.
      - А что мы ищем? - устало спросил я. - Посох? Чашу? Или что-то еще?
      - Вы ищете предмет, способный произвольно менять облик, в известном смысле наделенный сознанием. Можете называть его Священным Граалем, чтобы не путаться в формах. Ваша семья, граф, издавна оберегала Грааль. Об этом можно прочесть у Вольфрама фон Эшенбаха. Но ваш отец, наполовину утративший рассудок, потерял Грааль, он чувствовал себя обязанным вернуть его - и покончил с собой, пытаясь это сделать.
      - Покончил с собой? Значит, Гейнор говорил правду? Мне никогда...
      - Разумеется, никто не хотел скандала, поэтому в газеты сообщили, что ваш отец погиб при пожаре, - Лобковиц страдальчески улыбнулся. - На самом же деле, граф, ваш отец винил себя, и только себя, в смерти вашей матери, в том, что не сумел обеспечить ей при жизни достойное существование. Как вы знаете, он с каждым днем все больше отдалялся даже от своих детей. Но он не был трусом и не пытался избежать неотвратимого. Наоборот - он встретил угрозу лицом к лицу.
      - Почему он так хотел вернуть Грааль? - тихо спросил я.
      - Подобные.., гм.., предметы наделены колоссальным могуществом. Мифология ничуть не преувеличивает. Потому-то Гитлеру и его банде и хочется наложить на них свои жадные лапы. Они верят, что с Граалем и мечом Карла Великого станут непобедимы и сумеют покорить Британию. Ведь Британия - единственная преграда на пути к созданию великой Германской империи. И чаша для них более важна, чем меч. Судите сами: меч - продолжение руки, он не имеет собственной воли. Вообще-то, чтобы заклинание обрело силу, необходимы два клинка, по одному справа и слева от чаши. Во всяком случае, мне так говорили. Не знаю, чего добивается Гейнор, но Гитлер явно планирует что-то грандиозное. Я слышал, они хотят устроить ритуал под названием Кровь-в-Чаше. Похоже на волшебную сказку, верно? Кровь девственницы, магические клинки...
      - Мы должны вернуть Грааль, - сказал я. - И мы его вернем.
      - Ваш отец полагал, - негромко проговорил Лобковиц, - что Бек исчезнет с лица земли, едва Грааль покинет его пределы. Что ваш род пресечется. Вы ведь последний в роду, граф?
      Еще не хватало, чтобы мне напоминали об этом! Гибель моих братьев до сих пор щемила сердце.
      - Отец сам устроил пожар, который его погубил?
      - Нет. Пожар устроил демон, который вызвался помочь вашему отцу. В его положении, на мой взгляд, было неразумно отказываться от помощи... Но ваш отец был чародеем-любителем, если позволительно так выразиться. Он начертил пентаграмму не полностью, и демон вырвался на свободу. Вместо того чтобы охранять Грааль, он украл его.
      - Это был Ариох?
      - Демон? Нет, ваш знакомый Клостерхейм. Он тогда служил Миггее. Она в ту пору уже начинала сходить с ума. А прежде Клостерхейм служил сатане, пока тот не предался злу и не начал потом искать примирения с Богом через ваших предков, граф. Точнее через вашего тезку. Именно сатана вверил Грааль попечению вашего рода - до тех пор, пока Бог не примет предложенного союза.
      - Досужие сплетни, - отмахнулся я, - Это даже не миф.
      - Вы рассуждаете как обыкновенный человек, - сказал Лобковиц. - Но вам ли не знать, что эти сплетни зачастую оказываются правдой. Про вашу семью чего только не рассказывали - вспомните хотя бы миренбургскую легенду о Красноглазом.
      - Еще одна сказка, - я поморщился. - Их сочиняют невежественные крестьяне. Вы же знаете, что дядюшка Берти нынче занимает ответственный пост в Вашингтоне.
      - Вообще-то сейчас он в Австралии. Но я вас понял. Тем не менее, граф, вы должны признать, что ваш род - не обычная немецкая семья. Вы всегда находились в центре событий.
      Я пожал плечами.
      - Не стану вас разубеждать, князь. Но какое отношение все это имеет к нашим насущным заботам? Мы должны найти Грааль и меч и не отказались бы от вашей помощи.
      - Помощи? - повторил Лобковиц задумчиво. - Я вам уже дал подсказку. Ищите Грааль там, где он пребывал на протяжении столетий. В Беке. Вот почему ваш замок, граф, так укреплен, вот почему Клостерхейм не покидает Бека. Грааль находится в помещении, которое наци именуют Палатой Грааля, а у вас там была старая оружейная.
      Что ж, эта комната, сколько я себя помню, всегда казалась мне загадочной. Я тихонько выругался.
      - Мы видели Клостерхейма на дороге к Беку. Мы не опоздали? Он не мог забрать Грааль?
      - Не думаю, что это входит в его намерения. Из достоверных источников мне стало известно, что вся нацистская верхушка - Гесс, Геринг, Гиммлер, Геббельс и сам Гитлер - планируют встретиться в Беке. Они, должно быть, сами не свои от радости и не собираются упускать удачу. Франция сдалась, нужно лишь добить Британию. Немецкие самолеты бомбят английские корабли, втягивают английские истребители в неравные поединки, словом, вытягивают последние силы из и без того уже ослабленных Королевских ВВС. Прежде чем вторгаться в страну с моря, нацисты хотят уничтожить все крупные города, в первую очередь Лондон. Те же источники сообщили мне, что к вылету готовится настоящая воздушная армада. Времени осталось в обрез. А встреча в Беке связана с проведением некоего ритуала, который, по мнению Гитлера, обеспечит вторжению в Англию безоговорочный успех.
      - Бред! - только и сказал я. Лобковиц кивнул.
      - Они и сами догадываются, что все это отдает безумием. Но пока удача на их стороне - и, вполне возможно, они приписывают успех силе заклинаний. Магия действует - до сих пор нацисты не потерпели ни одного поражения. Однако удача переменчива, и победа может обернуться разгромом и гибелью. Все они похожи на Гейнора: собственное невежество и презрение к реальности рано или поздно уничтожат их. Они тешат себя мыслью о грядущих "сумерках богов", ищут забвения - любыми средствами. Эти люди - склонные к самообману трусы, и все, что они создают, недолговечно и обречено на смерть. У них вкусы дряннейших голливудских продюсеров и честолюбие худших голливудских актеров. Мне кажется, мы достигли поворотного момента: отныне судьбу мира станут определять актеры и прочая публика, причастная искусству. Сами видите, как быстро ширится пропасть между действием и воздействием... Они - опытные фокусники, один Муссолини чего стоит, но кроме фокусов у них ничего нет, если не считать чудовищной власти власти искажать реальность, обманывать всех и вся и тем самым подталкивать на гибельный путь. И чем меньше мы их слушаем, тем красноречивее они становятся.
      Надо же, Лобковиц производил впечатление человека дела, а на поверку оказался завзятым уличным витией! Я не выдержал:
      - Что мне делать, когда я добуду Грааль?
      - Храните его, - отозвался Лобковиц. - В конце концов, это ваш долг. Времена меняются, знаете ли... Быть может, позднее придется доставить его в место, которое зовется Полями Грааля. Вам это место знакомо под именем Серых Жил. Да, и мы в Германии слышали о них! О об этом месте упоминает фон Эшенбах, ссылаясь на некоего Гюйо из Прованса. Впрочем, вероятность того, что вы вернетесь в Graalfelden, не слишком велика.
      - У меня, - прибавил он, - есть неоспоримое преимущество - я знаю Бек. Знаю, как лучше всего пробраться в старую оружейную, в которой когда-то давал мне уроки фехтования фон Аш.
      - Грааль наверняка караулят эсэсовцы, - проговорил я. - Так что войти с улыбочкой и сказать, что заглянул на минутку, потом схватить Грааль под мышку и убежать вряд ли получится.
      Ответ нашего хозяина несказанно меня удивил.
      - Честно говоря, - произнес он смущенно, - я как раз имел в виду что-то в этом роде.
      Глава 6
      Традиционные ценности
      Вот почему я облачился в мундир штандартенфюрера СС (что соответствовало армейскому полковнику), нацепил очки с дымчатыми стеклами и уселся на заднее сиденье "мерседеса" с откидным верхом; за рулем сидел мой водитель, в форме женского вспомогательного отряда НСДАП, - и форма Оуне очень шла. Лук и стрелы лежали в багажнике. Рано утром мы выехали из подземного гаража на пустынные улицы Гензау, быстро оставили город за спиной и покатили по направлению к Беку, любуясь едва ли не красивейшим во всей Германии пейзажем: лесистые холмы, далекие горы, золотистое рассветное небо, алый обод солнца на горизонте. Я невольно затосковал по своим детским годам, когда ездил один по окрестностям Бека. Любовь к родной земле была у меня в крови.
      Подумать только: за какие-то несколько кровавых лет мы перешли от идиллии предвоенных годов к нынешним ужасам! И теперь я качу в машине, слишком широкой для проселочных дорог, в мундире, олицетворяющем все то, что мне ненавистно. Равенбранд покоился у моих ног, спрятанный в оружейном футляре.
      Какая все-таки ирония! Я очутился в будущем, которое в 1917 году могли предсказать лишь немногие прозорливцы. И, с высоты 1940-го, я вспоминал предсказания, которые делали в 20-х годах. Антивоенные фильмы, песни, романы и пьесы, годы размышлений и авторитетных пророчеств... Быть может, нас слишком часто пугали? Быть может, пророчества и создали то положение дел, которое призваны были предотвратить?
      Неужели анархия столь ужасна, что мы променяли ее на железную пяту нацизма? История учит, что демократия и социальная справедливость возникают как из тирании, так и из хаоса. Кто был в состоянии предсказать полнейшее безумие, которое охватит наш мир под видом "нового порядка"?
      Некоторое время мы ехали по шоссе в направлении Гамбурга, отмечая, сколь оживленным стало движение на автострадах, железных дорогах и даже на реках. Выехали на новенький автобан - по несколько рядов на каждой полосе, - однако вскоре Оуна вновь свернула на проселки. В пятидесяти километрах от моего дома мы миновали поворот - и Оуне пришлось давить на тормоза, чтобы не врезаться в машину впереди, столь же дорогую на вид, облепленную нацистскими флажками и свастиками. Вульгарное зрелище. Должно быть, в этой машине сидит какой-нибудь местный бонза...
      Автомобиль впереди тронулся, мы поехали следом, но тут из кустов вынырнул офицер в мундире СС и жестом велел остановиться.
      Выбора не было. Мы остановились, и я вскинул руку в салюте, который гитлеровцы, по-моему, позаимствовали из фильма "Камо грядеши" - вроде бы так римляне приветствовали друг друга. Опять не обошлось без Голливуда!
      Заметив мой мундир и звание, офицер вытянулся по стойке "смирно".
      - Прошу прощения, штандартенфюрер, у меня приказ, - проговорил он извиняющимся тоном.
      Из машины впереди, которая тоже остановилась, выбрался худощавый мужчина в опереточной форме, которую почему-то предпочитала вся нацистская верхушка. Впрочем, следует признать, что он явно чувствовал себя неловко в этом мундире. Подойдя к нам, он вяло вскинул руку - и рассыпался в благодарностях.
      - Хвала Господу! Видите, капитан Кирх, мой нюх никогда меня не подводит. Вы уверяли, что ни одна приличная машина по этой дороге не поедет, что мы не успеем в Бек к назначенному сроку - и voila! Полковник, вы наш ангел-спаситель!
      Брови на одутловатом лице незнакомца словно жили собственной жизнью. Глаза бегали из стороны в сторону, на губах играла кривая усмешка. Когда бы не мундир, его легко было принять за завсегдатая "Бара Дженни" в Берлине. Он лучезарно улыбнулся, пряча раздражение под улыбкой.
      - Заместитель фюрера Рудольф Гесс, - представился он. - Полковник, ваша услуга не останется неоплаченной.
      Рудольф Гесс, один из закадычнейших дружков Гитлера! Я назвался полковником Ульриком фон Минктом - так значилось в документах, - и прибавил, что с удовольствием подвезу заместителя фюрера до Бека.
      - Ангел, просто ангел! - пропел Гесс, перебираясь в наш "мерседес" и усаживаясь рядом со мной. - Полковник, имейте в виду: фон Минкты спасут Германию, - на футляр у меня под ногами он не обратил ни малейшего внимания, поскольку сразу же принялся отдавать распоряжения своему водителю:
      - И судки, судки не забудьте! Иначе это будет катастрофа!
      Капитан Кирх извлек из багажника большую корзину и аккуратно поставил ее на сиденье рядом с Оуной.
      Гесс облегченно вздохнул.
      - Я вегетарианец, - объяснил он. - Поэтому еду мне приходится возить с собой. Альф... То есть фюрер... - он поглядел на меня, как нашкодивший мальчишка, застигнутый на месте преступления. Должно быть, его не раз уже упрекали, что он позволяет себе называть Гитлера дружеским именем. - Фюрер тоже вегетарианец, но не такой строгий, как я. С моей точки зрения, он соблюдает очень вольную диету. Так что без своей еды я никуда.
      Капитан Кирх отсалютовал.
      - Ждите здесь, - приказал ему Гесс. - Мы пришлем вам помощь из ближайшего города. Или из Бека, если других городов нам не встретится, - он откинулся на спинку сиденья. Оуна повернула ключ зажигания, и мы покатили дальше. Гесс ерзал на сиденье, сучил ногами, сцеплял и расцеплял пальцы...
      - Фон Минкт, говорите? Вы случайно не родственник нашему знаменитому Паулю фон Минкту, который столько сделал для рейха?
      - Кузен, - ответил я. И этот паяц - заместитель фюрера германской нации?
      Гесс настоял на том, чтобы мы обменялись рукопожатием.
      - Почту за честь, - проговорил я. Он снял свою фуражку с необыкновенно высокой тульей.
      - Бросьте, полковник, мы с вами - птицы одного полета. Мы оба служим великому рейху. Знаете, я был с Гитлером в Мюнхене, в Штрадельхайме - везде. Мы с ним были как братья. Мне одному он полностью доверял и доверяет по сей день. Моего совета он частенько спрашивает. И скажу вам честно, полковник, когда бы не я, никто не узнал бы историю Грааля и не сумел бы постичь, разгадать ее смысл!
      Он придвинулся поближе и доверительно сообщил:
      - Говорят, Гитлеру принадлежит сердце Германии. А мне принадлежит ее душа. Я знаю о ней все.
      "Мерседес" сворачивал с проселка на проселок, а я продолжал вести светскую беседу с человеком, лишь немногим уступавшему в могуществе Адольфу Гитлеру. Если Гитлера вдруг убьют, его место займет не кто иной как Рудольф Гесс.
      В основном он сыпал пропагандистскими лозунгами, однако обильно сдабривал их мистическими отступлениями и рассуждениями о правильном питании; иными словами, разговор получался рваный, бессвязный и напоминал, по-моему, беседу двух сумасшедших. Уловив во мне интерес к Граалю и всему, что с ним связано, Гесс подробно рассказал, как он изучал предания семьи фон Бек. Из его рассказа следовало, что Грааль - святыня Тевтонского ордена, что меч фон Беков считавшийся потерянным клинок Роланда, паладина Священной Римской империи и вассала Карла Великого. "Современную Европу, - заявил Гесс, - заложили франки и готы. Они пришли с севера, где привыкли соблюдать законы, и античные суеверия были у них не в чести. Куда бы они ни приходили, местное население везде становилось крепче, мужественнее, жизнеспособнее. И так продолжалось до распространения христианства, которое подорвало северный дух".
      "Судьба германского народа, - продолжал Гесс, - вернуть Германии былую славу, избавить мир от отбросов и подонков общества и создать расу сверхлюдей, у которых будет отменное здоровье, отменная сила, отменный интеллект и так далее. Эти сверхлюди расселятся по Земле, и человечество наконец перестанет позорить Божественный замысел своим недостойным поведением".
      Чем дольше я его слушал, тем сильнее убеждался, что передо мной безумец, поглощенный собственными фантазиями и не воспринимающий ничего, кроме тех "истин", которые он сам себе напридумывал.
      Впрочем, я решил воспользоваться случаем - тем паче что Гесс все твердил, как он мне благодарен, - и расспросить его о своем отце. Не встречался ли он со старым графом фон Беком? С тем, который сошел с ума и сгорел заживо? Говорят, покончил с собой...
      - Покончил? Может быть, может быть, - Гесс поежился. - Самоубийство ужасное преступление, полковник. Оно сродни аборту. Жизнь нужно уважать - и чужую, и свою.
      Я уже понял, что ему надо напоминать о теме разговора, иначе он отвлечется и забудет.
      - Так что насчет графа фон Бека?
      - Он потерял Грааль, который вверили ему на хранение. Фон Беки передавали Грааль из поколения в поколение, от отца к ребенку, будь то сын или дочь... Их девиз - "Делай работу дьявола". Они ходили в крестовые походы, сражались с сарацинами. Древнейший германский род - но, к несчастью, с примесью латинской крови. Эти смешанные браки... Легенда гласит, что фон Бекам суждено хранить Грааль до тех пор, пока сатана не примирится с Богом. Я знаю, это все христианские россказни, извращение наших нордических мифов. Полковник, мифы великая сила: они сподвигли наших предков на завоевания. Нам от века суждено воевать, нести порядок и процветание, и мифы это подтверждают, - Гесс вперил в меня фанатичный взгляд. - Сила мифа - сила жизни и смерти, и нам ли, возродившим миф, этого не знать! Мы бросаем вызов другому северному народу, англичанам, нашим естественным союзникам, и, когда они примкнут к нам, мы вместе сокрушим злобные орды Востока и коммунистическую тиранию. Вместе с англичанами мы понесем цивилизацию по планете!
      Вот яркий образчик его философствований. Что ж, теперь я понимал, зачем нацистам понадобились Грааль и меч Карла Великого. В этих предметах заключался освященный временем пресловутый германский дух. Добившись политических успехов, нацисты стремились подкрепить их успехами мистическими. Поражение Британской империи, которой наци восхищались, будет своего рода искуплением. Заключив перемирие, обе империи примутся восстанавливать чистоту крови и чистоту мифа во всем мире.
      - Необходимо лишь добить их авиацию, и англичане сами запросят пощады.
      - Что ж, логично.
      - Логика здесь ни при чем, полковник. Логику и так называемое Просвещение изобрели жидомасоны, и истинные арийцы относятся к подобным вещам с подозрением. Те из нас, кто сохраняет христианские убеждения, способствуют разрастанию еврейско-большевистского культурного заговора. Англичане это прекрасно понимают. Лучшие из американцев тоже на нашей стороне...