Под золотым дубом стояла серебряная фигурка барашка с витыми рожками. Работа была столь тонкой, что видна была каждая его шерстинка. Барашек стоял на задних ножках. Его серебряные глаза, казалось, светились мудростью и добротой.
      Девушка повесила головку и, захлопнув шкатулку, передала ее в руки благодарного Корума.
      - Теперь мы можем возвращаться в Кэр-Малод, - сказал Корум.
      - Передайте Эмергину, что мы пойдем за ним куда угодно.
      - Обязательно передам, - пообещал королю Корум.
      Вадагский Принц и кузнец-сидхи вышли из ворот Кэр-Гаранхира и присоединились к своему товарищу Ильбрику, сыну Мананнана, величайшего из героев-сидхи.
      Огоньки мерцали вкруг далекого облака тумана. Странный неяркий огонь начинал разгораться и вкруг стен Кэр-Гаранхира.
      - Огонь сидхи защитит это место, - сказал Ильбрик. - Огонь этот не вечен, но он надолго отпугнет Фой Мьёр. Ну а теперь - поехали!
      Ильбрик вставил меч в ножны, пристегнутые к поясу, и, подхватив Корума, прижимавшего к груди шкатулку, усадил его на свое седло. Конь тронулся.
      - Скоро нам понадобится лодка, - сказал Корум.
      - Ты ошибаешься, крошка, - улыбнулся ему Ильбрик.
      КНИГА ТРЕТЬЯ,
      в которой Принц Корум узнает, в чем состоит сила Дуба и Овена,
      а народ мабденов вновь обретает надежду
      ГЛАВА ПЕРВАЯ
      ТВЕРДЬ НАД ВОДАМИ
      Они уже подъезжали к берегу, когда Корум вдруг заметил, что Гоффанон стал сильно отставать от них. Гоффанон то и дело спотыкался и тряс головой так, словно пытался отогнать от себя назойливую мысль.
      - Что случилось с Гоффаноном? - спросил Корум.
      Ничего не замечавший Ильбрик обернулся.
      - Наверное, он устал. Недавно он сражался, теперь же ему приходится бежать. - Ильбрик посмотрел на запад. Солнце вот-вот должно было уйти за горизонт. - Ну что, - будем отдыхать или переправимся сразу?
      Огромный скакун Тонкая Грива замотал головой в знак того, что он ничуть не устал. Ильбрик засмеялся и любовно похлопал коня по шее.
      - Тонкая Грива отдыхать не любит - ему бы все скакать да скакать. Ох, и долго же он спал в своей подводной пещере! Давай подождем Гоффанона, похоже, ему действительно надо передохнуть.
      Корум услышал пыхтение Гоффанона и, улыбаясь, повернулся к нему, чтобы задать ему тот же вопрос.
      И тут Принц увидел, что глаза Гоффанона горят безумным огнем. Гоффанон, рыча, метил топором прямо в голову Ильбрика.
      - Ильбрик! - Корум спрыгнул на землю, крепко держа шкатулку левой рукой. Он тут же встал на ноги и одновременно извлек из ножен меч.
      Обернувшись на карлика, Ильбрик изумленно пробормотал:
      - Гоффанон! Дружище! Что с тобой стряслось?
      - Он заколдован, - закричал Корум. - Его заколдовал мабденский волшебник по имени Калатин. Он должен быть где-то рядом.
      Ильбрик попытался вырвать топор из рук Гоффанона, но карлик резким неуловимым движением вышиб гиганта из седла, и двое бессмертных покатились по песку, выкручивая друг другу руки. Тонкая Грива изумленно смотрел на своего хозяина - такого от него он явно не ожидал. - .Корум закричал:
      - Гоффанон! Гоффанон! Ты дерешься с собственным братом!
      Сверху раздался еще один голос. Взглянув наверх, Корум увидел высокого человека, стоявшего на краю утеса. Над его плечами колыхались белые язычки тумана.
      На мир опускались сумерки.
      Человек, стоявший на утесе, был одет в складчатый плащ синего цвета. Это был волшебник Калатин. Его изящные пальцы сверкали перстнями, одетыми поверх тонких перчаток; шею украшал массивный золотой ворот, поблескивавший драгоценными камнями; на парчовой мантии были вышиты таинственные знаки. Он поглаживал свою седую бороду и довольно улыбался
      - Гоффанон вновь стал моим союзником, Корум Серебряная Рука.
      - А значит, и союзником Фой Мьёр! - Корум смотрел на утес в надежде увидеть тропу, что вела бы на вершину. С берега доносились сдавленные крики и сопение - Гоффанон и Ильбрик продолжали борьбу.
      - В данный момент - да, - сказал Калатин. - Но от человека и не требуется верность мабденам, Фой Мьёр или, скажем, сидхи - есть только одна верность верность самому себе. Кто знает, может быть, и ты однажды станешь моим союзником.
      - Не бывать этому! - Корум понесся к вершине утеса, держа в правой руке меч. - Не бывать этому, Калатин!
      Выскочив на вершину утеса, Корум двинулся на волшебника, тот же, загадочно улыбнувшись, стал медленно отходить назад.
      И тут Корум увидел за его спиной облачко тумана.
      - Фой Мьёр!
      - Да, ты не ошибся. Меч Ильбрика не мог пленить его - мы шли позади всей армии. Это Шренг, Шренг Семь Мечей.
      Облако стало надвигаться на Корума.
      Мир погрузился во тьму.
      Сквозь туман Принц увидел огромную боевую колесницу, в которой уместился бы и такой великан, как Ильбрик. Колесница была запряжена двумя гигантскими тварями, отдаленно напоминавшими ящериц. С повозки сошло огромное существо, белое тело которого было покрыто красными пульсирующими наростами. Кроме своеобразной юбки из мечей, висевших на поясе, на чудовище ничего не было. Корум увидел его лицо - лицо почти человеческое и удивительно знакомое ему. Взгляд существа был неистов и в тоже время трагичен. Это были глаза герцога Гландит-а-Края, лишившего Корума руки я глаза и тем вовлекшего его в борьбу с Повелителями Мечей. Существо не помнило Корума, однако при виде серебряной руки в его глазах промелькнуло сомнение.
      Из разверстого рта вырвался грозный рев.
      - Владыка Шренг, - заговорил волшебник Калатин, - Он повинен в нашем поражении в битве при Кэр-Малоде. Он повинен и во всех сегодняшних бедах. Это - Корум.
      Положив шкатулку, в которой находились Золотой Дуб и Серебряный Овен, Корум взял в серебряную руку кинжал и приготовился к бою с чудовищем.
      Шренг двигался медленно; было видно, что каждое движение причиняет ему боль. Он извлек из ножен два огромных меча.
      - Убей Корума, Владыка Шренг, - убей и отдай мне его тело. Если Корума не станет, мабдены перестанут сопротивляться Фой Мьёр.
      От грозного рыка сотряслась земля. Красные наросты, которыми было усыпано бледное тело Фой Мьёр, стали подергиваться. Корум заметил, что гигант сильно хромает - одна его нога была намного короче другой. Во рту у Шренга было всего три зуба, мизинец правой руки был покрыт плесенью. Пятна плесени виднелись и на других частях его тела, особенно сильно были поражены ею прикрытые мечами бедра гиганта. От Шренга Семь Мечей исходил ужасный смрад, в котором вонь тухлой рыбы соединялась с запахом кошачей мочи.
      Снизу доносились звуки борьбы двух сидхи. Где-то хихикал Калатин. Корум видел только надвигавшегося на него Шренга, окутанного плотными клубами тумана.
      Коруму была противна сама мысль о том, что он может погибнуть от руки этого заживо гниющего бога. Шренг, как и все остальные Фой Мьёр, уже умирал, жить ему оставалось совсем немного - сотню-другую лет.
      - Шренг, - сказал Корум. - Ты хочешь попасть в Лимб, попасть в свой мир, где силы вернутся к тебе? Я могу помочь тебе в этом. Предоставь этот мир самому себе, оставь его. Пусть холод и смерть уйдут вместе с тобой.
      - Он лжет, о, Шренг! - послышался из тьмы голос Калатина. - Верь только мне?
      И тут с уродливых губ слетела слово, единственное слово, которое, казалось, могли произнести эти губы. И слово это было - смерть.
      - Твой мир ждет тебя - я смогу показать тебе путь туда.
      Уродливая рука, сжимавшая ржавый меч, стала медленно подниматься. Корум понимал, что этот удар ему не отразить. Меч просвистел у него над головой и вонзился в землю прямо у его ног. Корум никак не ожидал этого. Только теперь он понял, что Фой Мьёр не в силах нанести точный удар. Корум схватил шкатулку и, подбежав к Шренгу, вонзил свой клинок в ногу исполина.
      Фой Мьёр взревел от боли. Корум пробежал у него между ног и ударил по ноге сзади. Шренг стал было поворачиваться, но раненая нога его подвернулась, и он рухнул наземь, потеряв Корума из виду.
      - Вот он! Вот он! У тебя за спиной! - закричал Калатин.
      Корума стала, бить дрожь, казалось, что ледяной туман вгрызается ему в кости. Ему страшно хотелось убежать из этого студеного облака, где огромная рука пыталась нащупать его. Собрав все силы, он ударил мечом по ее вздувшимся жилам. И тут другой гигантский меч просвистел у него над головой - от этого удара Корум едва успел увернуться.
      Шренг повалился прямо на Корума, своей гигантской шеей он придавил вадагского Принца к земле. Рука его продолжала шарить, пытаясь нащупать неустрашимого смертного.
      Корум попробовал высвободиться, когда вдруг гигантские пальцы коснулись его плеча. Однако и на этот раз Шренгу не удалось схватить Корума - сжавшаяся рука осталась пустой. Корум стремительно терял силы, он уже почти не замечал ужасных смрада и холода, так терзавших его еще недавно.
      Он услышал чей-то голос. Калатин?
      - Шренг! Я тебя знаю, Шренг!
      Нет, этот голос принадлежал Ильбрику. Значит, Ильбрик все же выиграл битву. Значит, Гоффанон остался на берегу. Огромная рука приподняла голову Шренга так, что Корум, наконец, смог выбраться из своего ужасного плена. Прижимая к груди шкатулку, Корум отскочил в сторону и увидел златовласого Ильбрика, что, извлекши из ножен свой гигантский меч, пронзил сердце Шренга.
      Последний крик Фой Мьёр ужаснул Корума более всего. Так можно было кричать от радости, но никак не от боли. Наконец-то к Шренгу пришла смерть.
      - Корум? Ты цел?
      - Можно сказать, что цел - синяки не в счет. Спасибо тебе, Ильбрик.
      - Не надо меня благодарить - ты и сам молодец хоть куда. Я видел, как ты сражаешься со Шренгом. Тебе не откажешь ни в отваге, ни в сообразительности. Если бы не они, не помог бы тебе и я.
      - Где Калатин? - спросил Корум.
      - Он сбежал. Искать его мы не станем - нам надо спешить.
      - Интересно, зачем это Калатину понадобилось мое тело?
      - Он что - просил его у Шренга? - Ильбрик посадил Корума себе на руку и вернул Мститель в ножны. - Понятия не имею. Я в мабденских обычаях не разбираюсь.
      Ильбрик вернулся на берег, где его ждал вороной жеребец по прозванию Тонкая Грива. Его расцвеченная жемчугами упряжь поблескивала в лучах луны.
      На берегу что-то темнело.
      - Гоффанон? - спросил Корум. - Тебе пришлось убить его?
      - Мне пришлось защищаться, - ответил Ильбрик. - Мне вспоминается его рассказ о подлых делах Калатина. Наверное, Калатин давненько следил за нами. Бедный Гоффанон.
      - Где лучше похоронить его? - спросил Корум.
      Его сердце переполняла скорбь - только теперь он понял, сколь дорог был ему кузнец-сидхи. - Не хотелось бы, чтобы его тело нашли Фой Мьёр. О Калатине я уже и не говорю - мало ли что придет ему в голову.
      - Да, оставлять его так негоже, - согласился Ильбрик. - Но вот только хоронить его рано. - Он посадил Корума на седло и, подняв Гоффанона, взвалил его себе на плечи. - Ну и тяжелый же этот карлик! - сказал Ильбрик.
      Корума удивила некоторая веселость тона этих слов. Впрочем, великан так мог скрывать свою скорбь.
      - Что же мы с ним будем делать?
      - Возьмем его в Кэр-Малод. - Ильбрик поставил ногу в стремя и попытался оседлать коня. Это ему удалось лишь после нескольких попыток. - Нет, этот карлик меня доканает! Будь он неладен! - Увидев недоумение Корума, Ильбрик ухмыльнулся. - Зря ты печалишься о кузнеце Гоффаноне. Карликов-сидхи так просто не убьешь Ничего страшного с ним не случилось - просто он потерял сознание.
      Ильбрик немного откинулся назад, опустив тело Гоффанона на круп Тонкой Гривы. Боевой топор Гоффанона он положил поперек седла за спиной Корума.
      - Ну что, Тонкая Грива, теперь тебе придется нести троих. Надеюсь, ты своих старых привычек не утратил.
      Корум улыбнулся.
      - Так значит он жив! Надо побыстрее покинуть это место - Калатин бродит где-то поблизости. Вот только где мы возьмем лодку?
      - Лодка нам не понадобится. Тонкая Грива и так найдет дорогу, - сказал Ильбрик. - Дороги могут проходить и по иным мирам, надеюсь, ты меня понимаешь. Ну что, конь моего отца, поехали. Держи прямо. Нам нужно попасть за море.
      Тонкая Грива фыркнул и понесся к морю, едва касаясь земли.
      Стремительно несся конь, и не сразу Корум заметил, что скачет он уже по морю. Ильбрик смеялся.
      Огромная луна освещала им путь. Серебристые волны ложились под копыта коня. Где-то вдали их ждал Кэр-Малод.
      - Ты, наверное, слышал о Пятнадцати Измерениях, вадаг, - заговорил Ильбрик. - Так что ты должен меня понять. Тонкая Грива умеет находить путь, что лежит за пределами этого мира, так же, как лежат вне его и мои подводные пещеры. Этот путь обычно проходит по поверхности океана, но бывает, что он идет и по небу. Мабдены, наверное, сочли бы нас колдунами.
      Ильбрик вновь звонко рассмеялся.
      - Мы попадем в Кэр-Малод еще до утра.
      ГЛАВА ВТОРАЯ
      СРЕДОТОЧИЕ ВЛАСТИ
      Люди Туха-на-Кремм Кройх с изумлением взирали на троицу, что приближалась к замку.
      Гоффанон уже пришел в себя, он бежал рядом с Тонкой Гривой, ни на шаг не отставая от скакуна. Он то и дело ворчал на Ильбрика, наставившего ему синяков, но говорил он шутя, понимая, что Ильбрик спас ему и жизнь, и честь.
      - Так вот он, Кэр-Малод, - сказал златовласый сын Мананнана, когда конь его остановился перед рвом, окружавшим крепость. - Когда-то он был другим.
      - Разве ты уже бывал здесь? - поразился Корум.
      - Конечно. В давние времена неподалеку отсюда собирались сидхи. Отец привозил меня сюда незадолго до своей смерти, перед боем, из которого он не вернулся.
      Ильбрик спешился и, осторожно сняв Корума с седла, поставил на землю. Корум чувствовал себя разбитым - ночная езда по дорогам иного мира чрезвычайно утомила его. В руках он сжимал шкатулку - дар короля Даффина. Кольчуга Принца была изодрана, шлем разрублен. Затупившийся клинок был покрыт зазубринами. Небольшие, но многочисленные раны сильно мешали Коруму - он шел с трудом. И все же Принц нашел в себе силы гордо крикнуть стражам:
      - Это я, Корум, вернулся в Кэр-Малод! А это мои друзья, защитники мабденов! - Он приподнял шкатулку над головой. - Здесь, в этой шкатулке, лежат
      Золотой Дуб и Серебряный Овен, что помогут вернуть вам Верховного Правителя.
      Мост был быстро опущен. На противоположной стороне их ожидали Медбх и Джерри-а-Конель с неизменными крылатым котом и шляпой.
      Выбежав навстречу Коруму, Медбх обняла Принца и стала целовать его глаза, лоб, губы.
      - Любовь моя, идем скорее домой, - плача сказала Медбх.
      Джерри-а-Конель сказал бесстрастно:
      - Эмергин при смерти. Боюсь, мы можем опоздать.
      Появился король Маннах. Лицо его было мрачно. С достоинством он приветствовал двух сидхи.
      - Вы оказали нам честь своим появлением. Достойных друзей привел с собою Корум.
      На утренних улицах стал собираться народ. Людей короля Файахэда среди них не было.
      - Король Файахэд уже отбыл?
      - Ему пришлось уехать, ибо пошел слух о том, что Фой Мьёр навели ледяные мосты через море, чтобы напасть на его страну.
      - Фой Мьёр действительно навели ледяной мост, но вот только напасть они собирались не на страну короля Файахэда. Они шли на Кэр-Гаранхир, - там мы и сразились с ними. Мы - Гоффанон, Ильбрик и я.
      И Корум рассказал королю Маннаху о том, что случилось с ним и Гоффаноном после того, как они расстались с Джерри-а-Конелем.
      - Теперь же, - сказал Принц напоследок, -у мне нужно поесть. Думаю, мои друзья тоже не откажутся от обеда. Потом я хотел бы отдохнуть часок-другой мы не спали всю ночь.
      - Ты убил Фой Мьёр! - воскликнула Медбх. - Значит, их может поразить не только Черный Бык?
      - Я только помог сразить одного из них - самого больного и самого маленького, - улыбнулся Корум. - Если бы не Ильбрик, это чудище раздавило бы меня.
      - Благодарю тебя, о, великий Ильбрик! - сказала Медбх, поклонившись сидхи. Густые, рыжие волосы упали ей на лицо. Она выпрямилась и, откинув волосы назад, посмотрела в смеющиеся глаза сидхи. - Если бы не ты, я одела бы на себя черные одежды.
      - Этот маленький вадаг очень смел. - Златоволосый великан засмеялся и сел на крышу соседнего дома.
      - Да, он очень смел, - согласилась Медбх.
      - Теперь идем со мной, - сказал король Маннах, взяв Корума за руку. - Ты должен посмотреть на Эмергина и сказать мне, сильно ли он изменился. - Король Маннах оценивающе взглянул на Ильбрика. - Боюсь, что вам не удастся пройти в мои покои, о, Сидхи!
      - Я с удовольствием посижу и здесь, - ответил Ильбрик. - А тебе, Гоффанон, было бы полезно сходить туда.
      Гоффанон согласно кивнул:
      - Мне действительно хочется посмотреть на Великого Друида - я ведь тоже участвовал в его спасении. - Он прислонил свой топор к ноге Ильбрика и пошел за королем Маннахом, Медбх, Джерри-а-Конелем и Корумом. Они прошли сквозь тронную залу и остановились у двери, ожидая, пока король Маннах отопрет ее...
      Комната была залита ярким светом факелов. Снять с Эмергина овчину никто не решался, но теперь она была отмыта. Верховный Правитель лежал среди множества блюд, что были наполнены всевозможными травами.
      - Нам так и не удалось найти нужной травы; все это может разве что продлить его жизнь на несколько часов, - сказал король Маннах. Он раскрыл шкатулку, которую ему отдал Корум. Нахмурясь, он стал рассматривать ее содержимое.
      - И что мы должны с этим делать? Корум покачал головой.
      - Не знаю.
      - Он не сказал нам об этом, - добавил Джерри-а-Конель.
      - Так значит, все напрасно? - воскликнула Медбх.
      - Думаю, что нет, - сказал Гоффанон, выступая вперед. - Мне кое-что известно о Дубе и Овене. Они были предназначены именно мабденам. Если мабденам будет угрожать опасность и с ними уже не будет сидхи, эти вещи должны будут помочь им. Некогда жила одна сидхи, что звалась Девой Дуба. Она дала обет мабденам, но в чем он состоял, я не знаю. Мы должны перенести Дуб и Агнца туда, где присутствует Сила, например, в Крэг-Дон.
      - Это нереально - путешествие займет слишком много времени, - сказал Корум. - Смотри, Правитель ослаб даже за время нашей беседы.
      - Да, это нереально, - согласилась с Корумом Медбх.
      Верховный Правитель едва дышал; его лицо было так же бледно, как и овчина, укрывавшая его тело.
      - Курган Кремма, - сказал Джерри-а-Конель. - Чем вам не средоточие Силы?
      - Верно. - Король Маннах улыбнулся. - Именно оттуда к нам пришел и Принц Корум.
      - Если это так, тогда нам и ходить далеко не придется, - сказал Гоффанон, пощипывая бороду. - Джерри-а-Конель, можешь ли ты спросить Эмергина, подходит ли ему это место?
      Джерри покачал головой.
      - Мой кот говорит, что Великий Друид слишком слаб для этого. Разговор его доконает.
      - Мне не нравится твоя ирония, - сказал король Маннах. - Потерпеть поражение сейчас, после того, как столько было сделано, было бы слишком обидно.
      И, словно подтверждая слова короля, Эмергин неожиданно заблеял.
      Не сумев справиться с приступом отчаяния, король Маннах отвернулся к стене и простонал:
      - О, Правитель!
      Гоффанон положил свою огромную ручищу королю на плечо и сказал:
      - Как бы то ни было, его стоит отнести на Курган Кремма. Кто знает, может быть, это произойдет и там. Сегодня полнолуние - время омелы и дуба. Я слышал, что это лучшая ночь для волшебства и заклинаний. Именно в полнолуние сближаются Пятнадцать Измерений, и многое становится возможным.
      - Наверное, поэтому люди и наделяют ее особыми свойствами? - спросила Медбх, уже слышавшая о Пятнадцати Измерениях от Корума. - Выходит, это не предрассудок?
      - Луна как таковая не владеет силой, - ответил Гоффанон. - В данном случае к ней следует относиться скорее как к знаку, по которому можно определить положение различных Измерений Земли друг относительно друга.
      - Удивительно, - сказал король Маннах. - До последнего времени мы отвергали эти знания только потому, что они были извращены суеверными умами. Еще год тому назад я не поверил бы в легенды о Сидхи и Кремм Кройхе, в сказки и поверья нашего народа. И это отчасти правильно - люди порой придают им слишком большое значение. У несчастных и слабых они забирают последние силы и радость жизни. За знание они принимают собственную слабость.
      Твои же знания, Корум, скорее, утверждают жизнь. Они проливают свет там, где жаждущие власти и славы только сгущают тьму неведения, дабы возвысить себя.
      - Я согласен с тобой, - ответил Корум, ибо не раз и сам сталкивался с подобным. - Но ты забываешь о том, что даже примитивные умы способны обращать знание в страшную силу. Разве может существовать сила Света без силы Тьмы? Разве может существовать знание без незнания, благородство без низости?
      - Да, Мабденский сон - это нечто, - пробормотал себе под нос Джерри-а-Конель и уже громко добавил. - Послушайте, люди, если сейчас мы не отнесем беднягу Эмергина на Курган, ваш сон закончится. Кончайте разговоры нам надо спешить.
      Они уже собрались идти в дубовую рощу, когда Корум вдруг почувствовал странное нежелание идти к кургану.
      Он боялся этого места. Именно туда привел его зов короля Маннаха, именно отсюда началась его новая жизнь.
      Корум понимал, что отдохни он немного, и подобные чувства вряд ли посетили бы его.
      Однако он не смог избавиться от них и до самого вечера, когда король Маннах, Медбх, Джерри-а-Конель, сидхи Гоффанон, Ильбрик и весь народ короля Маннаха, взяв полумертвое тело Правителя Эмергина, отправились в лес, на одной из полян которого стоял курган, где, если верить легендам, был захоронен Корум.
      Солнце стояло уже у самого горизонта. Все глубже и длиннее становились тени. Теперь для Корума они были куда реальнее всего остального.
      Он то и дело тряс головой, пытаясь как-то избавиться от тяжести, угнетавшей его.
      Они были уже на поляне.
      Средоточие власти было перед ними.
      ГЛАВА ТРЕТЬЯЗОЛОТОЙ ДУБ И СЕРЕБРЯНЫЙ ОВЕН
      Стоило им войти в дубовую рощу, как Корума пронзил холод, который был куда страшнее холода Кэр-Ллюда -то был холод смерти.
      Ему вспомнилось пророчество Айвин, встреченной им на пути в Хи-Брисэйл. Она говорила ему о том, что он должен бояться арфы. Да, Принц боялся арфы. Айвин говорила ему о том, что он должен бояться брата. Но что это был за брат? Быть может, он лежал под этим курганом, ставшим святилищем народа Кэр-Малода? Быть может, существовал и какой-то иной Корум, такой же герой, как и сам Принц, герой, который должен был восстать из мертвых для того, чтобы убить Корума?
      Быть может, именно его Принц видел в том сне, что снился ему в Крэг-Доне?
      Солнце садилось, но на востоке уже восходила полная луна. Сотни лиц были обращены к ней; люди смотрели на нее с надеждой. Стало совсем тихо.
      Взяв на руки Верховного Правителя, Ильбрик поднялся на курган и бережно положил Эмергина на самую вершину. Сидхи тоже смотрел на луну.
      Медленно спустился он вниз и встал рядом со своим старым другом Гоффаноном.
      На курган торжественно взошел король Маннах, он держал в руках раскрытую шкатулку. В неверном свете уходящего дня мерцало золото и серебро. Король поставил Золотой Дуб рядом с головой Амергина. Заходящее солнце вспыхнуло на ажурных ветвях. Серебряного Овена Маннах поставил у ног Эмергина. В свете луны причудливый барашек источал холодное белое сияние.
      Дерево и барашек были сделаны так искусно, что казались Коруму настоящими. Король Маннах сошел вниз, и тут же собравшиеся обступили курган плотным кольцом. Все взгляды были обращены к его вершине. Лишь Корум, не решался поднять глаз. Холод покинул его сердце, но он все еще внутренне содрогался, все еще боролся со страхом.
      К кургану направился кузнец Гоффанон. Топор, ковавшийся им много веков назад, висел на плече. Золото Дуба и серебро Овена отражались на латах. Поднявшись до середины холма, Гоффанон остановился и, опустив топор наземь, оперся на его рукоять.
      Корум чувствовал запах деревьев, цветущих рододендронов и трав. Казалось бы, эти добрые, теплые запахи должны были успокоить Корума, однако страх так и не уходил. Он одиноко стоял на краю поляны. Как ему хотелось, чтобы рядом с ним стояла Медбх. Но никто не замечал, что творится с Корумом. Внимание всех было сосредоточено на вершине кургана. Корум вдруг понял, что и в лесу смолкли все звуки. Все замерло в ожидании.
      Гоффанон обратил лицо к луне и запел. Корум уже слышал этот голос в Кэр-Гаранхире.
      В этой песне почти все слова были понятны Коруму.
      Древни были сидхи,
      Когда вняли Зову.
      Славною почили
      Смертью на чужбине.
      Клятву они дали,
      Скрепленную кровью
      Что спасут от смерти
      Мабденское племя.
      Облаком слетели
      В западные земли
      И несли с собою
      Песни и оружье.
      Славны были битвы
      И достойны смерти.
      В песнях прославляли
      Верность их обету.
      Древни были сидхи
      И достойны были.
      Вороны летели
      По следам героев.
      Древни были сидхи
      И достойны были.
      В смерти оставались
      Верными обетам.
      Горы и долины,
      Реки и озера
      Все с тех пор хранило
      Имена героев.
      Мало их осталось
      Подлинных героев,
      Что дубы хранили
      От зимы суровой.
      Воронье жирело
      На телах погибших.
      Кто ж спасет дубравы
      От морозов лютых?
      Дева Дуба прежде
      Среди нас сияла
      Знанием и силой,
      Что Фой Мьёр сразили.
      Под лучами солнца,
      Что согрело запад,
      Спит поныне Дева,
      Все труды исполнив.
      Древни были сидхи,
      Но из уцелевших
      Редкие внимали
      Мудрым прорицаньям.
      Все же помнят сидхи
      Девы обещанье
      Если хлад вернется,
      То восстанет Дева.
      Изваяла Дева
      Для дубов любимых
      То, что сохранит их
      От морозов лютых
      Спит с улыбкой Дева,
      Не боясь морозов,
      Верностью обету
      Бережется смерти.
      Девять раз сходились
      Со врагами сидхи.
      Войско Мананнана
      Не вернулось с поля.
      Многое открылось
      В смертный час герою
      Тайна Девы Дуба
      И ее обета.
      Слово, что пробудит
      Спящую веками,
      Пред последней битвой
      Прозвучит над нею.
      Стертое веками
      Потускнело слово.
      Карлик песнь споет
      И оно вернется.
      Все молчали. Кузнец Сидхи опустил голову на грудь и замер в ожидании.
      С вершины кургана послышались слабые звуки, походившие на испуганное блеяние ягненка.
      Гоффанон поднял голову и стал внимательно прислушиваться. Блеяние оборвалось на высокой ноте.
      Гоффанон повернулся лицом к людям.
      Голос его звучал устало. Он сказал:
      - Дагдаг.
      Услышав это слово, Корум едва не вскрикнул, тело его содрогнулось, а сердце замерло, хотя сознанию его это слово ничего не говорило. Он увидел побледневшего Джерри-а-Конеля, что внимательно смотрел на Принца.
      И тут заиграла арфа.
      Корум слышал эту арфу и прежде. Это была та же арфа, которую он слышал в замке Эрорн. Он слышал ее и в своих снах. Но теперь она звучала иначе. Победно и гордо лились ее звуки.
      Принц услышал шепот удивленного Ильбрика:
      - Арфа Дагдага! А я-то думал, что она замолчала навсегда.
      Корум почувствовал, что задыхается. Он пытался преодолеть удушье, стараясь набрать в легкие -побольше воздуха. В ужасе он оглянулся, но его окружали лишь тени.
      Обернувшись на курган, он едва не ослеп. Золотой Дуб стал стремительно расти, его сияющие золотые ветви осеняли собою стоявших вокруг кургана людей. Страх сменился изумлением. А золотой дуб все рос и рос. Он уже достиг гигантских размеров. Тело Эмергина едва виднелось под ним.
      И тут все увидели, что прямо из ствола древа выступила дева, что была так же высока, как и Ильбрик. Облик ее был под стать покинутому древу:
      косы зеленели листвой, одеяния напоминали цветом кору. Это была она - Дева Дуба.
      - Обет исполнен. Пророчество сбылось. Я знаю тебя, Гоффанон. Но скажи мне, кто эти люди?
      - Это - Корум, это - Ильбрик; все же остальные - мабдены. Это хороший народ, Дева Дуба; это народ, почитающий дубы. Смотри, вокруг растут дубы - это их Средоточие Власти, их Святилище. - Гоффанон говорил как-то неуверенно. Похоже, происшедшее поразило его не меньше, чем мабденов. - Ильбрик -сын твоего друга, сын Мананнана. Только он и я остались из народа сидхи. Род Корума близок нам - он вадаг. Фой Мьёр вернулись в мир, и мы сражаемся с ними, но у нас мало сил. Это Эмергин, Верховный Правитель мабденов. Посмотри, что с ним стало. Он утратил свою душу, вместо нее в него вошла душа овцы.
      - Если вы хотите, - сказала Дева Дуба, улыбаясь, - я помогу вам найти утраченную душу.
      - Мы хотим этого.
      Дева Дуба посмотрела на Эмергина. Склонившись над ним, она стала слушать его сердце; не услышав его биения, она стала ловить дыхание с губ.
      - Тело его умирает, - сказала она. Лишь стоном могли ответить ей стоявшие вкруг кургана.
      Дева Дуба взяла в руки Серебряного Овена, что стоял у ног Эмергина.
      - Древнее пророчество говорит, что этот Овен обретет душу, - сказала она. - Душа Эмергина уже покидает тело, она и станет душой Серебряного Овена. Эмергин должен умереть.
      - Нет! - выдохнули люди.
      - Но подождите! - с мягким укором сказала Дева Дуба. Она положила Овена у головы Эмергина и запела:
      Душа приготовилась тело покинуть, Но лунный свет преграждает дорогу. Ей надо вернуться в тело другое.
      Блеяние раздалось вновь, но на сей раз блеял уже серебряный барашек. Лунный свет играл на серебристом руне. На глазах у всех он стал расти, пока не превратился в красивое сильное животное. Овен повел головой, и Корум увидел в его глазах ту же мудрость, что некогда видел он в глазах Черного Быка Кринанасса. И Овен, и Бык пришли сюда вместе с сидхи. Овен увидел Деву Дуба и, подбежав к ней, стал тереться о ее руку.