Торговой сети из двадцати уличных лотков явно не хватало крепкого мужского руководства. Командирский зык и армейский лексикон значительно упрощали общение с грузчиками, экспедиторами, поставщиками и даже рэкетирами. Параллельно Васильев искал покупателей на оптовые партии изумрудов. Разговор со всеми огранщиками был один: только оптовая партия, деньги сразу, можно рублями, но цена в долларах. Образцы клиентам нравились - чистые, прозрачные, довольно крупные, почти без трещин, правда, окраска бледновата, хотелось бы погуще, потемней. В конце концов приходили к консенсусу, но капитан сделки оттягивал.
      Благоприятный момент наступил в мае 1995 года. Доллар дрогнул, рубль пошел вверх. Покупатели изумрудов обрадовались и засуетились, готовя рубли. Дальше тянуть было нельзя. Капитан уселся в машину жены и лесными дорогами добрался до места своей бывшей дислокации, с ностальгической грустью окинул взглядом фундаменты разобранных бараков, взорванный вход в подземный бункер командного пункта, обрывки колючей проволоки, кое-где свисавшие с черных столбов ограждения. На месте заваленной шахтенки образовалась неглубокая воронка, поросшая редкой травкой. Капитан довольно усмехнулся и пошел откапывать железную флягу из-под краски.
      В течение двух недель он реализовал весь запас изумрудов. Теперь двенадцатилитровая фляга была плотно набита деньгами. Доллар продолжал падать, цены на импортные фрукты понижались, прибыль от уличной торговли приближалась к нулю, подруга паниковала и с ужасом ждала банкротства.
      Они прогорели на бананах. Товар шел хорошо, и подруга решила поставить на них. Взяли на базе огромную партию, по сути, все, что там имелось, и оставили там же на хранение. На следующий день пришла рефрижераторная секция из пяти вагонов. Все по самую крышу были забиты эквадорскими бананами, а ценой те бананы оказались чуть не вдвое дешевле вчерашних. Утром того же дня подруга убедилась, что беременна, и решила, что Васильев точно с ней не распишется, сбежит от проблем. Примерно к обеду она подъехала на базу, чтобы отправить лотошникам очередную партию товара, и, увидев очередь машин, в которые шустро кидали банановые коробки прямо из вагонов, рухнула в обморок. Васильев взял командование в свои руки, приказал весь товар немедленно развозить по торговым точкам и сбрасывать по самой низкой цене. Черт с ним, это ещё не убытки. Убытки будут, когда бананы сгниют, и придется ещё оплачивать их хранение в холодильнике и вывоз на свалку. В тот день город обожрался бананами. Васильев подождал, пока подруга оклемается, и сказал:
      - Дура ты, но я к тебе привык. Опять же - ребенок. Завтра продаем все эти лотки, весы, гири и подаем заявление в ЗАГС.
      - Ага-а... - заныла подруга, ещё не понимая своего счастья, продаем... А где покупателей на все это добро найти?
      - А что их искать? - капитан в отставке искренне удивился. - Те же девки выкупят, которые твоими гирями покупателей обвешивают. Торговое место есть, только разрешение продлевай вовремя, а товар и договор на реализацию им в тот же день конкуренты подкинут, так что не переживай. Распишемся, квартиру с барахлом продадим, махнем в Кострому, купим "Универсам", они там раз в десять дешевле, да и мафии там, говорят, ещё нет...
      - А денег хватит? - загорелась подруга, утирая слезы. - "Универсам" все-таки.
      - Не вздрагивай. Своих добавлю.
      Осенью они уехали. Заложенная Васильевым изумрудная бомба продолжала тикать и взорвалась только зимой, когда гранильщики приступили к продаже готовых камней.
      Было ещё одно последствие. Светло-зеленые изумруды здорово отличались от привычных малышевских, липовских и черемшанских. Это любой специалист видел невооруженным глазом. Поэтому огранщику никакой суд не смог бы пришить хищение с действующих разработок. Зато возникал интерес к неизвестному месторождению. Васильев из этого военной тайны не делал и прямо указывал на территорию бывшего зенитно-ракетного подразделения. Первые разведчики кинулись туда ещё летом и увидели там шустрых мужиков, грузивших на длинные полуприцепы остатки строений: бревна, доски, кирпичи, швеллер и уголок, - снимавших ржавую колючку и собиравших куски медного кабеля. А следующей весной, лишь только появились первые проталины, в район на поиски ринулась вся хита, связанная с огранщиками.
      * * *
      В экспедицию собирались обстоятельно, не абы как. Клим всю тактику и стратегию расписал в блокноте, чуть ли не по минутам каждый шаг разложил. Вовец, понятно, консультировал. Запасные варианты тоже предусмотрели. Вычертили графики движения. По карте вымерили все расстояния, наметили места для стоянок и шурфовок. Подсчитали необходимое количество продуктов, снаряжения.
      Вовец и Сержант-Серж отправились в Крутиху первыми, в пятницу днем. Этим рейсом ещё можно было уехать из города без толкотни и даже найти в вагоне сидячие места. Вечером пятницы и субботним утром тысячи дачников и "садистов" - так, пожалуй, повсеместно называют владельцев садовых участков, - штурмуют состав, забивая все шестнадцать вагонов до самого потолка рюкзаками, сумками, тележками, коробками с рассадой, связками дощечек, лопатами и собственными потными телами. Вовец и Серж, кроме объемистых станкачей за спиной - это не станковый пулемет, а туристический рюкзак на металлическом каркасе, - ещё волокли сорокакилограммовый тюк на тележке.
      Адмирал стучал топором, за версту слышно. Желтели гладкие бревна двух огромных срубов. Вдоль забора протянулся метров на десять срубленный из тонкомерника сарай без крыши, только треугольники стропил подпирали небо. Хозяин явно страдал гигантоманией. Или не привык мелочиться. Либо действительно был работоголиком и желал обеспечить себе фронт работ если не на всю оставшуюся жизнь, так хотя бы на ближайшие десять лет. Потрясал сам объем труда. Трудно было поверить, что ворочал восьмиметровые кряжи, шкурил без малого сотню бревен, вырубал в них пазы и делал ещё прорву тяжелой работы всего один человек, к тому же пенсионер.
      - Дядя Саша! - заорал Вовец, приподнявшись на цыпочки, чтобы глянуть поверх забора. - Мы приехали!
      Хозяин воткнул топор в обрубок и, приветливо махнув рукой, пошел отпирать калитку. Был он невысок, плотен, в то же время поджар, мускулист. Седые мягкие кудряшки покрывали лысеющую голову. Высокий лоб, прищур умных глаз, сельский темный загар. В нем сразу чувствовался интеллигент независимый, знающий себе цену, спокойный и некичливый: типичный уральский оборонщик. С Вовцом держался по-свойски, а к Сержу некоторое время приглядывался, пока не убедился - нормальный мужик.
      Назавтра встали в половине восьмого. День начали в бодром темпе, по-деловому. Быстро позавтракали. Собрали рюкзаки, подогнали лямки. Адмирал сразу схватился за топор и кинулся к своим срубам.
      По малонаезженному проселку идти было легко. Шлепали прямо по сухой середине, в продавленных колеях стояли лужи. Солнышко доставало лучами сквозь кроны берез и сосен. Гудели комары и оводы, подлетали, тычась в лица, но сесть не решались - было намазано "Дэтой". Бурые лесные бабочки порхали над дорогой, садились возле лужиц на мокрую землю, совались хоботками в подсыхающую глинистую пленку.
      Серж через каждые десять-двадцать шагов делал синим маркером риску на белой коре берез - указывал направление тем, кто пойдет следом. Вовец пригляделся к дорожной колее. С неделю назад прошла какая-то тяжелая техника, оставив след огромных протекторов.
      Примерно на пятнадцатом километре пути следы могучих колес свернули вправо. Здесь тоже когда-то была проселочная дорога, но ею давно не пользовались, и она заросла кустами и мелкими деревцами. Тяжелая техника прошла словно чугунный каток, подмяв и переломав худосочные березки с осинами, растоптав поросль шиповника и жимолости. Поверх легли более свежие оттиски протекторов, уже после дождей и в обратном направлении. Вовец мотнул головой в сторону следов:
      - Пойдем, посмотрим?
      Серж глянул на часы, перевел взгляд на верхушки деревьев, изобразив сомненье и раздумье, но потом тоже мотнул головой:
      - Давай, хуже не будет. Поглядим, кой черт их туда носил?
      Не успели пройти сотню метров, как Сержант окликнул Вовца:
      - Стой, не лети так быстро. У тебя по спине, кажись, диверсант бежит. - Он подошел к остановившемуся напарнику. - Точно, клещ. Погоди, сейчас стряхну.
      - Не торопись. Живьем возьмем, - Вовец вытащил из кармана плексигласовую пробирку, отвинтил крышечку. - Загоняй его сюда.
      - На кой он тебе сдался? - удивился Серж, но взял прозрачную трубочку, подцепил ею кровососа шестиногого. - На, забирай, да завинчивай поскорее.
      - Олежка просил принести показать, - объяснил Вовец, - мне-то клещ и на фиг не нужен. - Встряхнул пробирку, поднял к солнцу - клещ безуспешно пытался карабкаться на гладкую стенку. - Сколько ни пытался пацану объяснить, что за пакость такая, не хочет понимать. Просится в лес и не верит, что клеща заметить и на коже почувствовать очень трудно.
      Они продолжили путь и вышли на небольшую полянку. Несколько свежих пеньков и груды веток в стороне свидетельствовали, что территорию расчистили специально. В конце полянки краснела куча глины, прибитая и заглаженная вчерашним дождем.
      - Скважина, - пояснил Вовец, - глина из верхнего слоя. Провели колонковое бурение, керн забрали. Кто-то серьезный нас опережает. Интересно бы взглянуть, какие здесь породы залегают? Давай походим, может, какие куски найдем?
      Они принялись неторопливо осматривать полянку, стараясь не пропустить ничего интересного.
      Вовец начал раскидывать кучу свежих веток, Серж сразу стал ему помогать. Под ветками, словно дрова, грудой валялись каменные цилиндры.
      - Вот он, керн, - Вовец поднял двумя руками полуметровую колонку, поставил стоймя на землю, сплюнул на грязный каменный бок и потер пальцем. Тусклая поверхность заблестела темно-зеленым пятном. - Так, понятно, почему бросили, - Вовец критическим взглядом окинул влажно поблескивающий керн, ничего интересного. Типичные серпентиниты и ни чешуйки слюды.
      Сделав пометки на карте, они вернулись на основную дорогу и потопали дальше по следам буровиков. Серж не забывал делать маркером риски на березах. Километра через три обнаружили ещё одну скважину. И тут весь керн был сброшен поблизости в яму. Общая длина вынутой из скважины колонки получалась около десяти метров. Из этого Вовец сделал вывод, что разведка идет по верхам. Глубинное строение никого не интересует, важно, что лежит поблизости. В этом месте залегали такие же породы, как и в предыдущем.
      Третья скважина оказалась прямо на обочине дороги. Куча глины, перемешанной с песком и гравием, вылезла в колею. Вовец разложил на траве карту. Все три скважины лежали на одной прямой в полосе низкого рельефа, в долине между сопок. Поскольку дорога тоже шла долиной - а с чего бы ей на гору лезть? - у буровиков не было проблем с подъездными путями к точкам разведки. Исходя из этого, можно было точно определить места следующих бурений. Керн здесь отыскали не сразу. Он был оттащен метров на пятьдесят в лес. Пока бродили по кустам, Вовец ещё трех клещей в пробирку посадил, а потом четвертого с Сержа снял. Здешний керн оказался близнецом тех, что нашли у предыдущих скважин. Можно было наверняка сказать, что разведку ведут не государственные геологи. Те керн не бросают, везут на исследование: пилят вдоль и поперек, шлифуют, в микроскоп пялятся... Этих поисковиков интересовало только нечто конкретное. Понятно что - изумруды. Больше тут нечего искать, в серпентинитах. Спасибо ребятам, что керн на месте бросают, не надо гадать, какие тут породы, можно землю шурфами не ковырять. Так что неизвестные бурилы бригаде Клима уже как минимум неделю сэкономили.
      Перекурив пять минут, наладились дальше. Оставалось идти до назначенного места стоянки всего минут сорок. Уже ощутимо сказывалась усталость, да и желудки напоминали - пора бы и пообедать. На карте был обозначен ручей без названья, но дорога, вначале катившая прямо к нему, не дойдя полкилометра, резко загнула вправо и пошла в другую сторону.
      Серж сделал маркером на березе условную отметку "свернули", и они двинулись по колено в папоротниках сквозь чистый березняк, через сотню шагов оборвавшийся у кромки небольшой болотины: мшистые кочки, высокая осока, ольховник с осиной, никаких трясин или открытой воды.
      Болотина оказалась совсем невелика - шагов через пятьдесят началась каменистая возвышенность, поросшая редкими соснами. Когда перевалили через нее, услышали негромкое взбулькивание. Вблизи ручей оказался весьма бурной речушкой. Может, из-за недавних дождей он стал столь многоводным и шумным, а может, приютивший его распадок, заваленный огромными валунами, производил такое впечатление. Чистая, прозрачная вода с разбега ударялась в замшелые глыбы, закручивалась водоворотами, наполняя гранитные чаши, переливалась через края, образуя игрушечные водопадики с пузырями и брызгами. На дне потока плясали в солнечных лучах, искрились песчинки и чешуйки слюды. А сразу за ручьем вверх по склону поднимался сосновый бор. Здесь царил покойный, теплый сумрак, и уже через десяток шагов по мягкому лесному подстилу шум бегущей воды исчезал, словно толстый слой сухой хвои под ногами поглощал эти воздушные звуки.
      Они быстро отыскали ровную площадку для бивака, распечатали рюкзаки. Споро поставили две палатки-двухместки. Через пару минут высокое прозрачное пламя охватило котелки, подвешенные над костром. Сухие сосновые ветки горят жарко, ровно и почти не дают дыма и искр. Пока Серж варил походный супчик, Вовец сложил позади палаток изрядную кучу сушняка - всю ночь можно жечь и ещё на утро останется.
      Пробежался по округе, нашел несколько сосновых сушин, одну совсем близко. И не слишком толстая, сантиметров тридцать пять у комля. Отвлек Сержа от котелков на пару минут, спилили вдвоем. Дальше уже один справился - разделал на бревешки, перетаскал к костру, оборудовал лавочки. Из тонкой верхушки соорудил козлы - каркас для стола. На место столешницы набил решетку из березовых палок, поверх тщательно натянул клеенку и со всех сторон часто приткнул канцелярскими кнопками. Вполне цивильно получилось. Теперь и здесь следовало крышу оборудовать. Много мудрить не стали. Из нескольких жердей связали каркас, как для шалаша, набросили сверху полиэтилен, укрепили растяжками - держится прочно. Тут и супчик подоспел, сели обедать.
      - Может, на разведку сходим? - спросил Серж после того, как вымыли посуду.
      - Иди один, - Вовец присел на бревнышко у стола. - У меня с отвычки ноги подкашиваются. Давно так не ходил.
      - Что ж, побудь здесь, - согласился Серж. - Мы-то такие концы по семь дней в неделю отмахиваем, на восьмой лежим.
      - Ясно, - кивнул Вовец, - а на девятый в баню ходите?
      - Не-е, на десятый. На девятый - кушаем.
      Серж отправился в разведку. Вовец тем временем взял обушок, саперную лопатку и геологический молоток, сложил все это в промывочный лоток, сунул его под мышку и спустился к ручью. Прошел шагов двадцать вниз по течению и увидал подходящий перекат. Вода, разлившись метра на три в ширину, бойко журчала по каменистой россыпи, замытой песком. Вовец сбросил на траву кеды и ступил босиком в прохладные струи. Вода приятно холодила ступни, едва переливаясь через пальцы ног. Он принялся лопаткой разгребать камни посреди русла. Стальное лезвие скрежетало, выворачивая крупный гравий. Лучи клонящегося к западу солнца ярко вспыхивали в веере разлетающихся брызг. И вдруг в темной груде камней, словно приоткрылся кошачий глаз в мрачном чулане, сверкнула зеленая искра. И ещё одна, еще. Вовец нагнулся. Сердце забилось учащенно, как у мальчишки, в первый раз решившегося поцеловать девочку, - и боязно, и сладко. "Спокойно, - сказал он себе, - не убежит". Поднял обломок слюдита с кулак величиной. Лучистый изумрудный краешек прорезался из плотной массы жирно поблескивающих лепидолитовых чешуек. Он быстро перебрал всю груду обломков, потом схватил обушок и принялся торопливо выковыривать камни из разных мест отмели. Русло ручья выстилал слюдитовый гравий. И почти в каждом обломке сидели и поблескивали осколки светло-зеленых кристаллов.
      Было от чего с ума спрыгнуть. Графики чертили, планировали, размечали места шурфовок, мешком брезентовых рукавиц запаслись - ломы с лопатами мозолить. Собирались целое лето пахать, рогом упираться, отыскивая жилу, а тут - на тебе, прямая дорога вымощена. Будь Вовец помоложе, сплясал бы, заорал бы что-нибудь громкое и бестолковое, захлебываясь от радости. А так просто стал на прибрежной глыбе раскладывать куски слюдита, раскалывать молотком и смотреть, что внутри. Да ещё напевал при этом. Кристаллы приятного травянистого цвета оказались невелики и сплошь трещиноваты, а некоторые были буквально пронизаны включениями - теми же чешуйками слюды. Но это не страшно, в коренном месторождении будут и ювелирные.
      Вовца подмывало прямо сейчас броситься вверх по течению ручья, чтобы выяснить, откуда вода принесла обломки. Но удержался. Всё и так идет великолепно, даже чересчур, такая удача привалила, не стоит зарываться. Есть определенный порядок. Он взглянул на часы - около семи. Скоро Клим и Серый сойдут с поезда в Крутихе, примерно в десять часов будут здесь. Это и контрольное время возвращения Сержа из разведки. К их приходу Вовец обязан приготовить ужин.
      * * *
      - Здорово! - из-за палатки появился Клим.
      Вовец вздрогнул, он ожидал прихода компаньонов с противоположной стороны.
      - Привет, - Вовец протянул руку, - другой дорогой шел, что ли? А где Серый?
      - А-а... - Клим неопределенно махнул рукой, - сзади тащатся, сейчас будут. А я решил обойти вокруг, посмотреть, что деется, - Попрыгал, сбрасывая с плеч тяжелый рюкзак, поволок через голову мокрую футболку. Времена смутные, ходи да оглядывайся, как бы чего в башку не прилетело. А это что у тебя? - Схватил со стола влажно поблескивающий камень. - Ух ты! Повернул к свету, присвистнул удивленно: - Ёлки зеленые! Не слабо. Где взял?
      - Купил-нашел, едва ушел, - засмеялся Вовец, - хотели ещё дать, да не сумели догнать. В ручье, - кивнул в сторону журчащего в ивняке потока, все дно выложено. Можно сесть и колупаться всю оставшуюся жизнь. Не надо и кайлом стучать, все уже наколото. А вы что, Сержа встретили, сзади, говоришь, тащатся?
      - Не-е, - Клим двинул лопатками, потом попробовал рукой смазать с голой спины комаров, не дотянулся и хлестнул через плечо потной футболкой, - Серый с Валькой. Они моего темпа не выдержали, а я их медлительности, вот и убежал вперед.
      - С каким Валькой? - опешил Вовец. - У нас насчет Валек разговора, вроде, не было.
      - Не какой, а какая, - поправил Клим, - сеструха Серого. И разговор был. Насчет огранщика, помнишь? Вот она и будет гранить, в смысле кроить да резать. Кстати, ты с ней того, осторожней. Шибко уж она на мужской пол обижена, так что старайся не конфликтовать, а то у ней рука тяжелая и глаз точный - враз башку снесет, как сваркой срежет. - Он оторвал взгляд от камня. - Эх, хорош, едрёна вошь! Фартовый ты мужик, Вовец, камень к тебе сам прёт. А что там с Сержантом, я не понял? Где его леший носит?
      Вовец расстелил на столе карту, принялся объяснять.
      - М-да, - нахмурился Клим, - Серж парень обстоятельный. - Взглянул на часы. - Уже четверть одиннадцатого. Не похоже на него. Это только Серый может запросто контрольный срок сорвать. Что-то, значит, случилось.
      - А, может, ничего? - Вовец не склонен был драматизировать ситуацию. Мало ли, не расчитал по времени, припоздал?
      - Ты бы расчитал? - Клим в упор посмотрел на Вовца. - Так и не думай о нем хуже, чем о себе. Сейчас пожрем и пойдем искать. Может, случилось что?
      Он покосился на закрытые крышками котелки, стоящие в золе почти потухшего костра. Ниже по склону под ногами идущих затрещали сухие ветки и шишки.
      - Уф! - к палаткам поднялся от ручья запыхавшийся Серый, сбросил с плеч тяжеленную связку ломов и лопат. - Привет, Вовец! Упластался, как собака. Да ещё вон репей на хвосте, не разбежишься.
      Следом за ним от ручья устало поднималась по склону женщина в линялой штормовке, в синих спортивных штанах, с рюкзаком за плечами. Такая же рослая, как братец. Серый махнул рукой в её сторону.
      - Во, знакомься, Валентина.
      - Владимировна, - дополнила она приятным и сильным голосом с такой интонацией, словно сразу поставила точку в отношениях - я, мол, где-то там, в недосягаемых горних высях, а ты где-то здесь внизу колготишься, и не прыгай, чумазый, мне на щиколотку. Скользнула по Вовцу безразличным взглядом, повернулась к Климу. - Так которая, говоришь, моя палатка? Эта, что ли?
      - Валя, не борзей. - Клим помог стащить ей с плеч рюкзак. - Мы же, кажется, договорились с тобой обо всем.
      - Вот именно что кажется, - нахально возразила Валентина и полезла в палатку, где Вовец уже разложил свои шмотки.
      "Ну и задницу наела, корова," - неприязненно подумал он. Женщина уже вызывала у него раздражение и даже враждебность. А её круглый, гладко обтянутый эластиковыми штанами зад, надо сказать, весьма аппетитный с мужской точки зрения, возбудил в нем единственное желание - отвесить хорошего пинка, чтобы влетела внутрь палатки, а не отсвечивала кормой, не портила пейзаж. Она, ещё в глаза Вовца не видав, уже приготовилась к войне и объявила её в первую минуту знакомства, а сейчас старательно провоцировала открытое столкновение. Серый, сразу видно, младший в семье, находился в абсолютном подчинении у взрослой сестры и не пытался ей перечить, знал свое место. Клим, похоже, тоже предпочитал не вмешиваться, предоставив Вовцу возможность самому утрясать отношения с пятым членом бригады. "Стерва! - Вовец наконец подобрал подходящее определение и, подумав, уточнил: - Стервозная при том." Он почувствовал, что в бригадной иерархии Валентина не последний человек, и пытался определить её место. Может, любовница Клима, полевая жена, так сказать? Не зря же ей столько позволено?
      Быстро собрали на стол и втроем сели ужинать, все изрядно проголодались. Вовец никак не мог выбросить из головы нахальную девицу и злился на себя и на нее, даже аппетит испортился. Клим глазел на лежащие в центре стола камни и время от времени поворачивал их то одним боком, то другим. Серый не отвлекался, весело стучал ложкой. Из палатки выбралась Валентина. В тех же синих эластиковых брюках, наглядно обрисовывающих заманчивые бедра, но вместо штормовки на ней был тонкий облегающий свитерок, оттянутый спереди умопомрачительным бюстом. Пышные каштановые волосы с легкой рыжинкой она собрала и небрежно заколола на затылке, открыв шею. Лицо милое, гладкое, а серые глаза совсем не злые, пожалуй, серьезные, даже умные. В ушах крошечные золотые сережки с махонькими бесцветными камушками. "Она что же, в бриллиантах по лесу гуляет?" - про себя удивился Вовец. Валентине едва ли перевалило за двадцать пять, она находилась в самом расцвете лет и красоты и относилась к тому типу, который нравился Вовцу: грудастая, бедрастая, густоволосая. Поведи она себя иначе, он бы, может статься, и начал потихоньку ухаживать, - есть чем увлечься. А так... Он даже испытал некоторое облегчение: никаких проблем впереди, а то бы увлекся, страдал, думал по ночам всякую хренятину вместо того, чтобы спать...
      - Это кто же сварил такое? - ехидно протянула Валентина, звякнув крышкой котелка, словно не знала, кто готовил ужин к её приходу.
      - Обожди чуток, - миролюбиво откликнулся Вовец, не вытерпел-таки, сейчас из "Астории" ужин привезут - два метра колбасы и крендель с гренками. Ага, - он зачерпнул из миски и продекламировал с набитым ртом: Горячая доставка холодных блюд!
      Серый заржал, роняя рис изо рта. Клим ухмыльнулся, подбадривающе подмигнул Вовцу, развернулся к Валентине.
      - Валюш, не надо, не заедайся, - похоже, он собралл все запасы миролюбия и вложил в интонацию. - Вовец хороший мужик, чего ты наезжаешь?
      - Хороший, правда? - она уселась на бревнышко за стол напротив Вовца, глянула с ироническим любопытством.
      - Угу, - он кивнул, поймал презрительный взгляд серых глаз и выдержал, не потупился.
      - Тогда женись на мне, хороший мужик.
      Все перестали жевать, замерли в ожидании. Без сомнения, ситуация была отработанной, все это не экспромт, фразочка обкатана, заготовлены продолжения на любой его ответ. И Вовец разозлился.
      - Милая девушка, - сказал он мягко, словно доктор, вынужденный сообщить чувствительной пациентке суровый диагноз, - мне кажется, у вас мания величия. Это в сказках принцы женятся на Золушках. - Повернулся к Климу. - Плесни чайку.
      Тот с довольным видом подхватил горячий котелок брезентовой варежкой, налил полную кружку.
      - А тебе королеву красоты подавай, принц? - нашлась, наконец, Валентина. Похоже Вовец нарушил сценарий, выбил её из накатанной колеи и, угадав в больное место, разозлил по-настоящему. А разозлившаяся женщина теряется и начинает говорить глупости.
      - Как-то была у меня королева. Самовлюбленная дура. Не лучше тебя. Вовец увидел, как вспыхнуло и неприятно исказилось злостью лицо Валентины. Поднялся, не дал ей ответить. - Мне, деточка, без малого сорок лет, я тебе в отцы гожусь и бодаться с тобой поэтому не собираюсь. - Вовец больше не скрывал раздражения и неприязни. - У тебя свои проблемы, у меня свои. Не нравится еда, свари другую. Я не нравлюсь - сделай вид, что в упор не видишь, и гуляй себе мимо. Договорились? - он выбрался из-за стола. - А сейчас меня волнует одно: где Серж?
      - Серый, - Клим тоже поднялся, - остаешься за старшего. - Глянул на часы. - Сейчас без двадцати одиннадцать. Контрольный срок - два часа ночи. Если не придем, с рассветом уматывайте на Крутиху и бейте тревогу.
      Серый попытался возражать, но Клим его быстро осадил. Валентина сидела за столом, надувшись над нетронутой тарелкой, похоже, объявила голодовку протеста. Вовец не относил это на счет своего выговора, скорее, девице стало неловко, что не заметила отсутствия Сержа и вела себя как дура. Вовец влез в палатку. На его спальник была брошена штормовка и ещё какие-то бабские тряпки. Отшвырнул их в угол, распечатал свой рюкзак. Быстро переоделся в камуфляжные брюки и зеленую энцефалитку. Повесил на пояс охотничий нож. Сунул в нагрудный карман компас, в другой - карту и очки-бинокль. Маленький фонарик-карандаш, оттянув резинку манжета, спустил в рукав. Вынул из рюкзака брезентовую противогазную сумку с аптечкой, туда же сунул зажигалку, фляжку с водой, большой трехбатареечный фонарь. Давнул из тюбика на ладонь мазь от комаров, растер лицо, уши, шею. Выполз наружу, бросил кеды под полиэтиленовый тент, надел походные ботинки. Повесил через плечо сумку. Вот теперь готов, можно идти. Взглянул на небо: редкая гряда перистых облаков, ярко подкрашенных кармином. Закатное солнце не видно за соснами, но оно уже клонится за горизонт. Белые ночи ещё не наступили, в полдвенадцатого наступят сумерки, и быстро стемнеет.
      - Ну что, двинули? - Клим тоже был готов, с новеньким полированным обушком в руке.
      Они натянули капюшоны и быстро двинулись через ручей.
      - Ты на Валентину не сердись. Ей один хмырь семь лет мозги компостировал, а потом слинял и "чао" не сказал, так что понять её можно. С другой стороны, Серому всего десять лет было, когда у них родители погибли, а ей семнадцать, она его за мать и за отца тащила. Характер у нее, конечно, не мёд, - Клим вздохнул, - с норовом деваха, но приходится терпеть, потому как огранщица милостью божьей.
      Небо быстро тускнело, и на нем стали проблескивать редкие звезды. В окружающих деревьях сгущалась тьма.
      - А я думал, гранильщиками только мужики бывают, - сознался Вовец.
      - Каких-нибудь сто лет назад считалось, что баба врачом быть не может. В огранке главное, чтобы чутье имелось. Позапрошлый год надыбали мы под Шайтанкой аметистовую жилку. Веришь-нет, распечатали занор - чемодан влезет, а по стенкам вот-такие струганцы, - Клим выставил большой палец, показывая сразу и величину, и качество кристаллов, названных старинным уральским словом, - один к одному натыканы. Чистейшие - блеск! Но ты понимаешь, головка густо-фиолетовая, чернослив, а весь столбец пустой кварц-кварцем, чуть розоватый. Ну, хоть на образцы распродавай подешевке. А Валька их все высшим сортом огранила. Весь цвет, самый куст опустила в павильон, ну, в нижнюю часть камня, и огранила бриллиантовой на пятьдесят семь фацетов, граней то есть. И весь свет вверх пошел, в коронку. На ярмарках с руками отрывали по пятьдесят долларов. Почитай, полтора года этим кормились. А то бы пришлось всю зиму яйца из змеевика точить по три червонца за штуку, чтоб на Пасху разговеться. Так что ты Валюху ставь на место, конечно, но слишком не зли. Ладно? Нам без неё зарез.
      - Да чего там, - Вовец махнул рукой. Он испытывал огромное облегчение, что Валентина вовсе не полевая жена, а, может, самый ценный работник в бригаде. Камень-то из жилы и дурак выломить может - сила есть, ума не надо: вон, как сегодня Вовцу, подфартит, и всех делов, а огранить, тут действительно необходимы мастерство и талант.
      * * *
      Впереди в сгущающихся сумерках блеснул огонек. По прикидкам Вовца, это было как раз то место, где могли оказаться пробурены следующие скважины. С проселка в эту сторону сворачивала свежерасчищенная просека метров сто длиной, переходящая в типичную леспромхозовскую делянку: несколько штабелей бревен, груды сучьев, вагончик на колесах - такие на севере называются "балок". Одно из двух окон балка было освещено. В сыром ночном воздухе хорошо слышалось тарахтенье мотора. Вовец сразу понял, что работает бензиновый движок-генератор, питает электричеством лампочку. Недалеко от вагончика чернела туша гусеничного трактора. В дальнем конце делянки, утонувшем в непроглядном мраке, на синем фоне неба с неяркими звездами четко рисовался ажурный пирамидальный силуэт буровой вышки.
      Вовец нацепил на нос очки-бинокль. Шестикратная оптика позволила разглядеть темную громаду "Кировца", дизель на прицепе, а за ними автомобиль с буровой установкой. Вовец осторожно, стараясь не оскользнуться, поднялся на штабель сосновых бревен и заглянул в окно вагончика. Трое парней играли в карты. Было забавно наблюдать их азартные, порывистые движения, словно в телевизоре, когда выключен звук, а герои бразильского мыльного сериала продолжают выяснять отношения.
      - Мне-то дай посмотреть, - Клим нетерпеливо ткнул его в бок. Фыркая от смеха, тоже поглазел на картежников, вернул оптику и сказал: - Ну что, пожалуй, надо сходить к ним, спросить, может, Серж был здесь днем, в смысле вечером?