Глава 7

Через три дня я решила, что могу встать на ноги. В принципе, я бы оправилась и быстрее, но наш ночной марш-бросок сразу после родов вызвал новое кровотечение. Я подлечивала себя магией, но в меру – лучше, когда выздоровление происходит естественно.

Тело казалось непривычно лёгким. Только почему-то присутствовало ощущение, что конечности превратились в вареные макароны. Потыкала пальцем в живот – пустой и мягкий. Брр! Интересно, залечь в ванну, поплавать – это разумная мысль? Наверное, пока не очень. Вздохнув, решила ограничиться душем с головомойкой.

А ещё я каждые пять минут подходила, чтобы заглянуть в корзину, где спала моя крошечная дочка. Солнышко просыпалась, только чтобы поесть – отсутствием аппетита моё дитятко не страдало. Распахивала голубые глаза – взгляд был ещё туманным, несфокусированным – и улыбалась. Интересно, когда подрастёт, глаза по-прежнему будут голубыми, как у Андреаса, или станут как у меня – серыми? Мне бы хотелось, чтобы внешностью она пошла в отца – пусть от него хоть что-то хорошее достанется.

Холт заглядывал пару раз в день – рассказать новости. Задерживался ненадолго, держался скованно, и мы снова были на «вы». Ньер, ньера…

Зато Бетани забегала при любой возможности – поболтать, поахать над колыбелью, просто посидеть рядом. Принесла старые мягкие простыни, из которых получились отличные пелёнки, и где-то на чердаке даже разыскала игрушки. Правда, те были не для младенцев – до коня-качалки Соль дорастёт ещё не скоро.

В свободное время – то есть когда я не дрыхла, как садовая соня зимой, и не кормила малышку – думала. Основным вопросом было: а зачем Холт вообще пустил меня в дом?

Выходило так. Во-первых, поговорив со мной, он убедился, что я точно не имею отношения к его врагам. Разругавшаяся с мужем магиня в тягости – такого нарочно не придумаешь. Одно это многого стоило. Во-вторых, маги в среднем заметно умнее и образованнее прочих граждан. Сама профессия требует эрудиции, хорошей памяти и дисциплины ума. То есть в качестве клерка и секретаря я наверняка бы подошла.

Но и это не всё. Было ощущение, что Холт пытался втянуть меня – и успешно втянул – в свои дела. Спрашивается, какова вероятность уговорить хорошего мага заняться – причём с риском для жизни – сыском? Правильно, нулевая. Разумный маг пошлёт куда подальше прямо с порога явившегося к нему с такой инициативой что эмиссара, что комиссара. И будет прав. И никак ты на этого мага не повлияешь и не надавишь. Ибо он совершенно не обязан лезть, куда не нравится. А тут к тому самому эмиссару магиня сама пришла и на службу попросилась. И неважно, что без магии. Он же знал, что это – временное и магия вернется. А теперь я, несмотря на незапланированные роды в чужом подвале, чувствовала себя обязанной. Ведь, как ни крути, но Холт помог… Выходит, я должна расплатиться.

И последнее, совсем уж непонятное. Он заключил, чтобы меня выручить, брак. Я бы решила, что цель этого, как и у Андреаса, привязать полезную перспективную меня покрепче. Но были детали, которые в эту картину рационального прагматизма не вписывались… И именно они тревожили больше всего.

Хотя нет. Это не последнее. Последним было то, что я поняла, что очень хочу знать, чем закончится эта история. И если Холт дал слово, что отпустит меня, как только я о том попрошу, и у меня есть выбор, то почему бы не задержаться ненадолго, не помочь и не узнать?

Новости были такие. Два дня назад с ночным приливом на рейд встала дюжина кораблей королевской военной эскадры. И одновременно в редколесье у южной окраины возник палаточный лагерь – под предлогом проведения учений прибыли два полка кирасир.

Холт прокомментировал это по-другому:

– Лошадь всё же выбежала из конюшни… Жаль, но сейчас просто делаем, что можем.

– А что можем? – полюбопытствовала я.

– Не так мало, – недобро прищурился Холт. – Ваша любимица «Чайка» уже сорвалась с рейда. И не она одна.

– И?

Разве хорошо, что шхуна, замешанная в пиратском промысле, уплыла невредимая со всей командой на борту?

– Что и? За Сигнальным мысом поджидала вторая эскадра – прямо в её горячие объятия «Чайка» и влетела. Вышло интересно – в плаванье на корабле собрался известный вам ньер Ярит, а в каюте у него нашли шкатулку компромата на подельников – похоже, так ньер страховал свою жизнь. А кроме того, прикиньте, как удачно, – не надо обшаривать все таверны и злачные места, вылавливая матросов. Те сами собрались в удобную для ареста кучу. И, наконец, о том, что «Чайка» и ещё два корабля попались, никто не знает – с берега-то этого не было видно!

Ух ты… И в самом деле умно. И так не будет волнений или боёв с головорезами в городе, никто из мирных жителей не пострадает.

– А этот? Как его, ньер Сивано? Что с ним?

– Он тоже был арестован – моего слова и влияния хватило. В первый же вечер его навестили несколько очень влиятельных друзей – принесли еду из хорошего трактира и свежее бельё. Потом зашёл адвокат с бумагами. Ещё побывала какая-то дама под вуалью. А утром ньера обнаружили мёртвым. Врач написал в свидетельстве о смерти, что не выдержало сердце. Вот так.

Я вздохнула. Похоже, нить оборвалась… Точнее, её оборвали.

Но, если вдуматься, было бы куда хуже, если б этот Сивано – живой и обозлённый – оказался на свободе.

– Всех сообщников, о ком мы знаем, – продажных таможенников, купцов, одного банкира, пару скупщиков драгоценностей, – замели. Пригрозили виселицей – сейчас они рассказывают, кто что знает, наперебой. Беда в том, что круг их сведений ограничен Салерано. То есть в следующем городе придётся начинать заново.

Встал, подошёл к двери:

– Планируйте переезд через неделю. Как, успеете оправиться?

Кивнула.

Успею.

Как только я поднялась, начала магичить. Сначала постаралась, насколько смогла, обезопасить дом. Объяснила Холту, что именно хочу сделать. И почему. Причина была проста – мы-то уедем скоро в другой город, а вот тётушка Бет останется тут. Так пусть у доброй женщины всё будет хорошо. Заклинания защиты от огня, от сглаза, от чужой магии я знала назубок. Когда закончила, чуть не упала… Хватит, до завтра не колдую – только сплю! Но теперь пусть кто-то силы моего экс-муженька попробует сюда сунуться – не выйдет ничего, а по носу крепко получит!

А вот дальше я споткнулась. Для воплощения задуманного нужны были мои книги. Те самые, которые остались в доме мужа. Надеюсь, у Андреаса хватило ума и жадности их не выбрасывать и не трогать. Тронул – клянусь! – навеки лысым сделаю!

Холт застал меня, когда я, сердитая, как мокрая кошка, металась по комнате, собираясь нанести визит бывшему. Ни одного приличного платья! Одно старьё с тёртыми локтями времён семинарии! Ну и пусть! Ничего. На платья заработаю. А как он на меня посмотрит – мне наплевать. Иду не шуры-муры разводить, а забрать своё!

– Я пойду с вами, ньера, – тон названного мужа отказа не предполагал.

– Сама справлюсь.

– Нет. Одну я вас не отпущу.

– Я не спрашиваю разрешения, мне нужны мои книги, и я их возьму. И помощь в этом мне без надобности.

Хватит с меня мужчин. Этот тоже… сначала: «Рейн, Сита…» А потом вожжа под хвост попала – и снова стал ньером Холтом. И точка.

– Умная женщина и здравомыслящая женщина – это две разные женщины, – задумчиво произнёс Холт, глядя в потолок.

– Аа-а?! – не поняла я.

– Вы умная. Но здравого смысла – увы… Вот придёте вы одна, и бывший тут же решит, что со мной вы расстались. Ибо какой муж отпустит свою жену одну в дом к другому мужчине? И что сделает ваш экс-хлыщ? Правильно, галопом поскачет к знакомому нам храмовнику за очередным предписанием… Второй резон – вам нужен свидетель, что при посещении дома бывшего супруга вы не кидались на него с ножом, не вредили имуществу, не устроили поджог и не украли столовое серебро… Продолжать надо?

Вздохнула – ведь прав по обоим пунктам.

– Хорошо, ньер Холт, я готова. Идёмте? Кстати, серебра у нас не было.

Если ему не стыдно ходить по улице с облезлой мной в старом платье и если он спокойно относится к запаху рыбы… Ну, умный мужчина и мужчина без странностей – это два разных мужчины.

Знакомая вымощенная брусчаткой тихая улица. Знакомый дом на переломе подъёма. Ничего не изменилось. Пропали только горшки с геранью, раньше стоявшие около крыльца, – а так всё то же самое. Сердце кольнула тоска – как я радовалась, когда этот двухэтажный особнячок стал нашим! Сколько труда вложила, приводя в порядок переплёты окон, делая ремонт внутри. Старалась сэкономить каждый солен. Даже черепицу на подтекавшей вначале крыше ремонтировала сама. И руками, и магией. Вила гнездо с усердием весенней птицы. И вот теперь этот дом больше не мой.

Достала из кармана ключ. Поднялась по ступеням, прижала плечом дверь. Холт молча ждал за спиной. Кстати, через город мы шли рядом, а не под руку, как положено супругам. Он не предложил, я не стала набиваться.

Ключ не хотел лезть в скважину. А когда я его все-таки исхитрилась запихнуть, не пожелал поворачиваться. Что такое? Экс-гад сменил замок? Ну, ладно. Приложила ладонь к латунной пластине, сосредоточилась, пробормотала пару слов. Механизм послушно щёлкнул, отпираясь. Вот так!

Распахнула дверь… и поморщилась: из тёмной прихожей тянуло почти неуловимым ароматом протухшей миреньи.

Вот это да! Прошло же четыре месяца с лишним! Уж мог бы сподобиться и всё вычистить! Или припахал бы свою Орсетту. Пусть узнает, что к постельным обязанностям жены прилагаются другие – поломойные.

Ладно, задерживаться тут надолго я не собираюсь.

– Чем это так несёт? – вежливо осведомился Холт из-за спины.

– Миренья.

– Миренья?

– Да, миренья. Любимая рыба мужа.

Холт фыркнул.

Ничего, потерпит. Я его с собой не звала.

Не задерживаясь и не оглядываясь, прошла через гостиную к лестнице на второй этаж. М-да, тут амбре ещё духовитее. Может, подсказать бывшему – пусть хоть всё молотым кофе посыплет? Запах кофе – самый сильный из всех – перешибёт даже рыбный.

Я легко нашла четыре книги из моих пяти – два семейных гримуара и пару учебников по стандартным заклинаниям. Но куда делся справочник по целительству? Он был мне нужен, и очень… Редкое академическое издание, по деньгам тянет соленов на двести-триста. Это если ещё найдешь, где купить.

– Что-то ищете?

– Да одна из книг пропала…

Вот куда он её дел? Может, взял почитать? В смысле – изучать? Ведь зарабатывать надо. Значит, придётся зубрить самому… А где бывший у нас любил читать? Вечерами, лёжа в кровати. Ой, не хочу я заходить в спальню… но, похоже, придётся. Оглянулась на Холта. Тот с неким скепсисом на лице рассматривал полки. Повертел в руках длинную пожелтевшую кость. Фыркнул, положил на место. Протянул руку к одному из хрустальных шаров, отвесил несильный щелбан. Похоже, понимает, что всё это – чистой воды бутафория и показуха. Быстро до него дошло. А мне понадобился целый год, чтобы разобраться.

У двери мужниной спальни я замялась. Почему-то оказалось страшным открыть дверь. Сморщила нос и распахнула рывком. Уф, никого! Только неубранная постель и ворох одежды на спинке кресла. Ага! А вот и то, что мне нужно, – мой том в коричневом кожаном переплете, лежит распахнутый на тумбочке корешком вверх. Ну кто так книги кладёт? Есть же закладки!

Сунув раритет в большую холщовую сумку, поспешно вышла из комнаты, убегая от резанувшего по нервам запаха знакомого одеколона. Все-таки мне ещё больно…

Ладно. Сюда я больше не вернусь. Надо подумать, ничего важного не забыла? Если не могу вспомнить, наверное, нет. Значит, можно уходить. То, за чем пришла, я получила.

Проходя мимо дверей кабинета, бросила Холту:

– Уходим!

– Нашли всё, что хотели?

– Свои книги. Это главное.

– Помочь донести?

Я захлопала глазами. Это он чего? Рыбой так надышался, что в голове помутилось? Сумка у меня одна, отдавать – так всё целиком. А мои тома тянут стоуна на три-четыре. Можно, конечно, облегчить себе жизнь – пусть тащит, – но мудро ли злить того, на кого работаешь и от кого сейчас зависишь?

– Спасибо, не стоит.

Холт промолчал.

Всё же мы столкнулись с Андреасом. Почти внизу улицы Трёх Жемчужин, когда я уже расслабилась и радовалась, что удалось избежать и неприятной встречи, и выяснения отношений.

Он вывернул из-за угла прямо перед нами. В клюквенном нарядном камзоле, шляпе с роскошным белым пером. Увидев нас с Холтом, сбился с шага. А потом заступил дорогу.

– Сита, ты что здесь делаешь? И… – подозрительно уставился на выпиравшие из сумки углы книг, – … что ты несёшь?

– Забрала свои книги, – посмотрела я ему прямо в глаза. – Только свои.

– Ты не имеешь права!

– Они были моими до свадьбы, тому есть свидетели.

Ох, опять он нападает, а у меня не находится подходящих слов, чтобы его осадить…

Холт сделал шаг вперед, вклинившись между нами.

– Касательно прав, молодой человек. Что произошло с наследством моей жены, которое она получила от матери?

Лицо экс-гада стало даже не злым, а злобным, разом растеряв всю красоту. Андреас прищурился. Не на Холта, на меня:

– Так ему нужны твои деньги, да? Я так и думал. Кому надобна такая фригидная дурнушка за просто так? Кстати, что ж супруг тебя ни одним новым платьем не осчастливил? Не заработала? Узнаю старую синюю тряпку семинарских времен…

Договорить он не успел – кулак Холта с хрустом впечатался в Андреасову челюсть. Тот взвыл и шлёпнулся на задницу. Холт протянул мне руку, одновременно переступая через ноги поверженного экс-поганца.

– Пойдём, Сита!

Я заколебалась. В первый раз в жизни из-за меня кто-то кому-то набил морду, и я не была уверена – нравится мне это или нет. Взглянула на трясущего головой экс-гада. Да! Пожалуй, всё же нравится!

Опёрлась на протянутую длань, переступая через бордовый замшевый сапог бывшего.

Следивший за нами Андреас начал поднимать руку. Пальцы засветились синим…

– Только посмей! – сощурилась на него я. – Лысым навек сделаю!

Рука упала на колени.

Надеюсь, больше мы никогда не встретимся.

Я шла прочь по улице и думала о том, что Андреас – а он же видел, что живот у меня пропал! – ничего не сказал, даже не спросил о своём ребёнке. Ему было всё равно…

– Сита, у тебя такое лицо…

– Всё в порядке, ньер Холт.

– Не в порядке. Тебя задело то, что он сказал? Завтра же сходим к портному, закажем платья.

– Нет. Сейчас мне нужно зайти в ювелирный. По пути есть два.

Холт озадаченно замолчал.

А я не собиралась ему объяснять, что собираюсь делать. Теперь, когда книга с нужным заклинанием у меня, я могла наложить на себя и дочку связующие чары. Я всегда буду знать, где находится моя девочка и всё ли с ней хорошо, а она станет чувствовать, в какой стороне я. Но для этого предстояло потратиться, и серьёзно. Так что денег на глупости вроде платьев у меня в данный момент не было.

Я попросила Холта подождать меня около магазина. Если зайдём вместе и продавец решит, что я выбираю подарок, оплатить который собирается спутник, – сдерёт втрое. А с одинокой женщины много не возьмёшь – только справедливую цену.

За длинную витую золотую цепочку и пару янтарных серёжек, которую я нашла во втором ювелирном, пришлось отдать сто пятьдесят соленов. Много, очень много. Но это была необходимая трата.

Домой я добралась уже совсем без сил. Всё же после сидения в доме такие пешие концы через половину города – это утомительно. Холт посмотрел на меня и фыркнул в пространство, что де он предлагал нанять экипаж – а я не захотела. Да, не захотела. Он сам провёл между нами грань. И брать у него деньги, вынуждать что-то на меня тратить – зачем мне такое? Наверное, если б я оставалась Ситой, то согласилась бы. Но раз я стала ньерой Ориенси, то буду вести себя как ньера Ориенси. Стеснённая в средствах, но самостоятельная.

Отнесла книги к себе в комнату. Вынула из сумки. Поставила стопкой на комод у стены – красота-то какая! Правда, полюбоваться плодами похода в тылы врага мне не дала дочка – Соль проголодалась, о чем и возвестила из недр своей корзинки. Я, торопливо повторяя на бегу: «Сейчас, маленькая, сейчас…», порысила в ванную, мыть после улицы руки и всё остальное.

Ещё через час, когда сытая Соль, мяукнув и срыгнув мне на плечо на прощание, уснула прямо у меня на руках, я задумалась – за что хвататься? На всё сразу сил не хватит. Но начну с Соль – она важнее всего.

– Ситочка, иди обедать, ты ж с утра голодная, – заглянула в комнату тётушка Бет.

Ох, как сказала, так в животе заурчало. И вправду есть хочу!

За обедом Холт сидел с прямой спиной, вилка в левой, серебряный нож в правой, и со мной не разговаривал. Я тоже молчала. Мы не болтливые, да.

К ночи я приготовила всё потребное. К ночи, потому что была женщиной, магиней. Почему-то у магов мужеска полу самые сильные заклятия выходили ясным днем. Считалось, что лучше всего колдовать в полдень дня Летнего Солнцестояния. А вот магиням принадлежала ночь. И ещё – удачно! – сейчас было полнолуние. Объяснить понятно, чем полнолуние лучше новолуния – ведь разница только в том, освещена или нет обращённая к земле сторона Луны, сама-то Луна никуда не пропадает, она так и сяк на месте! – никто толком не мог. Но работало. Как кто-то сказал, если это глупо, но работает, значит, это не глупо.

Вообще, магия – хоть и наука, но странная. Вот написано в гримуаре «две шерстинки из хвоста трёхцветной кошки» – и побежишь искать пёструю кошку. Хотя ясен пень, две волосины трёх цветов заведомо быть не могут. Но если выдрать их из двухцветной – заклинание не сработает.

Сейчас я поделила купленную золотую цепочку на два неравных отрезка. Это было важно – не две разные цепочки, а именно части целого. К каждой приложила по янтарику из серёжек – камни я выбирала очень внимательно, чтобы были одного оттенка, от одного куска. Потом аккуратно срезала у малышки с головы несколько лёгких, как пух, светлых волосинок. А у себя из-под массы волос на затылке, там, где не видно, целую прядь.

Пока возилась – подошло время. Теперь – самое сложное.

Раскрыла бабкин гримуар на нужной странице. Буквы словно горели, подсвечиваясь изнутри. Причем такими их видела только я. До меня – моя мама. После так будет видеть Соль. А вот для посторонних, даже магов, страница казалась серой и пустой…

Итак: кладу на позаимствованный у Бетани серебряный поднос две похожие стопки: янтарь, волосы, сверху свёрнутую в спираль цепочку. Протянула руку к своей кучке. Воздушным лезвием кольнула безымянный палец – семь капель крови, ага, сделала! Теперь Соль… Улыбнулась, глядя, как малышка причмокивает во сне – всего несколько дней, а уже научилась тянуть пальцы в рот! Было жаль, безумно жаль ранить собственное дитя. Но так нужно. И крови-то от неё надо только три маленькие капельки. Вот так. А потом я подую – и всё пройдёт. Спи, любимая, не плачь.

Ну, кажется, готово! Встав рядом с подносом лицом на восток, начала читать вслух слова из книги:

– Синат киршатт ордис пирит, соадли дарн риднтшэфари…

Я чувствовала, как вокруг сгустилось напряжение. А затем обе кучки на подносе вспыхнули не рыжим или жёлтым, как обычно, а ярко-красным, оттенка крови, пламенем. Поплыл запах пылающего янтаря, заглушая вонь сгорающих волос… Сила лилась из меня мощным потоком – а потом пламя исчезло. На блестящем подносе лежали две сверкающие цепочки.

А ещё я услышала, как кто-то стучит снаружи в запертую дверь.

– Ньера Алессита! Что происходит?

Холт? И что его принесло посередь ночи? И – вопрос вопросов – почему? Таз я не роняла, демоны тут не завывали – всё тихо, вон Соль спит себе и спит…

– Сейчас, ньер Холт.

Переставив поднос на комод к книгам, запахнула пеньюар и отворила дверь.

В коридоре стоял босой лохматый Холт в белой длинной рубахе и торчащих из-под неё серых свободных портках до середины икр. Зато с мечом в руках. Очень мило! Оглядел меня с головы до ног и повторил:

– Что происходит?

– А что происходит? – решила я свалять дурочку.

– Ньера, не играйте со мной. Что тут было?

Выходит, он чувствует магию. Но при этом сам не маг. Вроде бы не маг…

– Ньер, заходите. И я отвечу на ваши вопросы, если вы ответите на мои.

Он кивнул.

– Ньер Холт, да, я колдовала. Сотворила первую часть волшебства, чтобы защитить своего ребёнка. На сегодня это всё. На вторую половину у меня просто сил не хватит. Сделаю завтра. А теперь ответьте мне – вы чувствуете магию? Как маг? Или вы и сам маг?

На его лице отразилось что-то сложное. Казалось, он решает – ответить мне или пропустить в своей манере вопрос мимо ушей.

– Моя мать была магом. Довольно сильным. Но ей, когда она ждала меня, пришлось колдовать. Чтобы я мог остаться в живых. Так что у меня магии – кошачьи слёзы и мышиный хвост, – грустно пошутил он. – Но магию рядом, тем более настолько мощную, я чувствую.

Замолчал. Потом посмотрел мне в глаза:

– Это одна из причин, почему я захотел помочь, когда узнал, кто вы такая.

Ох! Такого ответа я не ждала… Лишенец. Маг почти без магии. Знать, что ты мог что-то иметь по праву рождения… да вот, не срослось. Но при этом протянуть руку и помочь, чтобы с кем-то другим не произошло того же самого.

Этого ничем не исправишь и никак тут не утешишь. Я никогда не слышала, чтобы к прирождённым лишенцам возвращалась магия. Если случалось так, что маг надорвался, перегорел, – у него ещё была надежда. Но если уж сложилось, что младенец лишился магии в материнской утробе… эх-х… Потому-то я так и берегла свою Соль.

Холт присел в кресло, поставил меч рядом и покосился на книги.

– Расскажете мне, что хотите сделать до отъезда из Салерано?

– Много чего, – улыбнулась я. Сейчас он выглядел не таким чопорно-отстранённым и высокомерным, как обычно. – Только всё растянется на несколько дней…

– А поподробнее?

– Завтра ночью закончу то, что начала сегодня, – вдаваться в подробности, что именно задумала, я не хотела. Ни к чему. Это наше с Соль дело. Не нужно посторонним знать, что на ней стоит маяк. – А днём полистаю медицинский справочник. Там есть большой раздел о глазных болезнях. Может быть, выйдет хоть как-то помочь Бетани.

– Хорошо, – кивнул Холт. – Если справитесь, оплачу вам это отдельно, как стороннему специалисту.

Открыла рот, чтобы возразить… и закрыла. После сегодняшних трат денег осталось не так много. А честный заработок – не стыд.

– Что ещё? – поинтересовался муж.

– По работе – увидите. Не будем забегать вперёд. А ещё хочу всё же заставить блестеть эти чёртовы люстры!

Холт качнул чёрной головой и усмехнулся. Поднялся.

– Раз проснулся – спущусь на кухню. Вам пирожков принести, ньера?

Подумала и кивнула.

Глава 8

Следующей ночью я снова разбудила Холта. Вторая часть заклинания была ещё навороченнее первой и выжала меня досуха. Нужно было надеть зачарованные цепочки на шею мне и Соль, а потом вбухать магию до последней капли, зачитывая абракадабру из бабкиного гримуара. Соль я держала на руках – в момент сотворения этого волшебства физический контакт, чем теснее – тем лучше – был необходим. Дочка будто поняла – помогла: присосалась к груди, прижавшись всем тельцем. Здорово, только отвлекает…

Но я справилась! Когда закончила – цепочки на наших шеях исчезли. Пропали, словно их и не было. А связь от них перешла на нас. Для проверки я положила Соль в корзинку, зажмурилась, раскрутилась на пятке, прислушалась к себе и ткнула пальцем в пространство. Открыла глаза – да, перст указывал на колыбель! Вышло!

От истощения вело… Захохотав, как баньши, раскрутилась с закрытыми глазами ещё раз – и, не удержав равновесие, села на пол. Зевнула. Спа-а-ать хочу до смерти… Надо мне лезть на кровать или и на коврике хорошо? Тепло, лето…

– Ньера! Ньера! Сита!!! Да очнись же, что с тобой?!

А этот что тут делает?

Махнула рукой, съездив пятерней работодателю по носу. И брыкнулась, когда меня, схватив в охапку, загрузили на кровать.

– Спасибо-о… – зевнула ему в лицо, натягивая на уши подушку.

– Беда ходячая, – вздохнул Холт.

Впрочем, к утру я уже не была уверена, что Холт мне не приснился. За завтраком тот сидел как обычно: подтянутый, чисто выбритый, одетый в тёмное, лаконичный. Даже, точнее, бессловесный. Кивнул головой – и всё.

Доев, щёлкнул пальцами.

– Ньера Алессита, есть разговор. Жду вас в комнате.

Я поперхнулась – ну что там ещё сдохло?

Оказалось, что он всё же вознамерился пошить для меня новые платья. Ну, вот зачем? Для дороги у меня есть пристойное саржевое, кофейного цвета. Подновлю магией, пришью свежий белый воротничок – и сойдёт. А по приёмам я дефилировать не собиралась. Меня наняли для работы с бумагами, анализа данных, ну и магии. Так на кой мне туалеты? Или его всё же задел упрёк, брошенный Андреасом?

– Ньера, это не обсуждается. Это не для вас – для меня. Пока вы числитесь у меня в жёнах… – Я поперхнулась от такой формулировки – вот так новый речевой оборот: «числиться в женах»! – …Извольте выглядеть так, чтобы не ронять мою репутацию. – Поднял руку, пресекая возражения. – Считайте эти платья формой. Ведь гвардейцы сами себе мундиры не шьют? – И припечатал: – Мы идём к портному через час.

Блин! Ещё один командир нашёлся.

До ателье на большой торговой улице, начинавшейся от ратушной площади, снова шли пешком.

По дороге Холт рассказал о том, что расследование в Салерано продолжается. Перехватили в море ещё пару шхун с командами. Названия были мне знакомы – «Синелья» и «Меч-рыба». Замешанные в пиратстве матросы – в зависимости от степени вины – или повиснут на рее, или отправятся на рудники в колонии. И началась конфискация имущества коррумпированных чиновников. Причём ни причины, ни масштаб операции особо в тайне не держали – теперь, посмотрев, как особняк соседа пошёл с молотка, а сам сосед отплыл за море без обратного билета, любой крепко задумается, прежде чем соваться в подобный незаконный промысел. А гильдии – и купцов, и страховщиков – были весьма довольны. Выручка от конфискованного покроет часть убытков, а в море станет немного – но безопаснее.

– О вашем участии не знает никто. Я решил, что вряд ли вы захотите получить премию соленов в триста, – усмехнулся, – да, гильдии скуповаты, и одновременно нажить десятка три могущественных врагов.

Я кивнула. Нет, такого сомнительного счастья в интересной пропорции мне точно не надобно.

Ткань на платья – договорились, что их будет три, – Холт позволил выбрать мне самой. Я решила не разочаровывать патрона. Форма так форма. И выбрала темно-серую шерсть, стального цвета шёлк и мышиного цвета, с черными штришками – темнее и мрачнее не нашлось – муслин. Холт покачал головой: