Наступало то утреннее время, когда редкие прохожие на улице постепенно сгущаются в человеческий поток, стремящийся в метро или к остановке автобуса. Люди в нем недоспавшие, еще не стряхнувшие с себя оцепенение от треска будильника, недавно потревожившего их ночную негу. Но именно в таком раннем потоке человек окончательно пробуждается: в глаза задувает ветер, не давая им слипаться, лицо второй раз умыто – свежей утренней моросью, шаги ускоряются, подравниваясь под общий ритм. И тонус внутри повышается от сознания, что не ты один вынужден рано вставать на работу, учебу или по неотложным делам.

Среди людей теплее и надежнее, идти с толпой сподручнее, чем в одиночку. Здесь в прямом смысле слова испытываешь «чувство локтя» – вернее, разных локтей, случайно задевающих тебя с разных сторон. А вот уже и воздух светлеет, от чего фонари перестают быть такими яркими, и по обочинам трудового потока коридором выстраивается ранний торговый люд с одеждой на вешалках, с букетами поздних астр, с солеными огурцами и кудрявой петрушкой.

Маргарита недавно бросила работу, однако каждый день выходила на рассвете из дома – специально, чтобы побыть среди спешащих на работу людей. Это была ее охота, ее страсть, ее, если угодно, средство добыть себе пропитание. Одним словом, то, без чего она не могла существовать.

Маргарита вмешивалась в толпу: немолодая женщина в стильной одежде, как будто занятая своими мыслями, рассеянно поглядывающая вокруг. Но время от времени она словно прощупывала попутчиков короткими пристальными взглядами. А еще у нее было навязчивое движение – покручивать на пальце светлое костяное кольцо. Но это мало кто замечал, а заметив, не придал бы этому значения. В общем, вполне обычная добропорядочная прохожая, ничем не отличающаяся от других…

На самом деле Маргарита отнюдь не была обычной, и – увы! – ее утренние прогулки меньше всего соотносились с принципами добра или человеческой порядочности. Двигаясь наряду со всеми, она занималась тем, что улавливала биополя идущих рядом людей, прикидывала, насколько то или иное поле насыщено энергией и насколько легко в него проникнуть. Есть люди, внутренний мир которых заблокирован от постороннего вторжения наглухо, есть те, подключиться к которым возможно, но требует большого труда. А есть биополе как заброшенный участок, окруженный дырявым забором, – лезь не хочу! К такому человеку без проблем подключиться, чтобы перекачать в себя его жизненные соки…

Прежде Маргарита была небогатой пожилой женщиной, мечтающей доработать до пенсии в своем захудалом НИИ. С досадой и отвращением она вынуждена была признать, что является частицей той категории людей, имя которой – серая масса. Это было для нее тяжело: ведь она всегда презирала этот пласт, изо всех сил старалась подняться над общим уровнем. Но увы! Когда пришла пора подводить итоги, оказалось именно так: Маргарита не могла похвастать ничем, что отличает личность от серой массы, в просторечии именуемой быдлом. В жизни она не преуспела, о чем свидетельствовали следующие категории: женское и человеческое одиночество, маленькая зарплата, проецирующая будущую маленькую пенсию… И постоянный страх перед начальником, молодым нахалом «из хачей», как прозвали его между собой четыре угнетаемых им сотрудницы. Багаж к пятидесяти пяти годам не самый приятный, а тут еще успевай бороться с морщинами, и волосы надо подкрашивать каждую неделю, чтобы не пробилась седина, и зубы летят, и очки требуются все более сильные… Не говоря уже о том, как все настойчивее напоминают о себе печень и селезенка, а тут еще колени стало ломить…

И все-таки хуже всего в этом букете досаждало свое уязвленное самолюбие: неужели все шансы упущены, все ставки проиграны и ждать больше нечего? В молодости даже при неудачах можно ходить с гордо запрокинутой головой, потому что у тебя впереди еще масса времени – кажется, бесконечность… Кроме того, поднимает тонус мужское внимание: на тебя оглядываются, тобой любуются, от тебя кое-что зависит. А на шестом десятке чего ждать от жизни?

Но оказалось, жизнь может измениться в любое время. Незадолго до пенсионного возраста с разочарованной пожилой женщиной произошли удивительные события, вследствие которых она и стала той, какова сейчас…

Год назад Маргарита в качестве летнего отдыха ездила на русский Север, в пансионат «Белые ночи». Так уж у нее было заведено: откладывать деньги весь год, чтобы летом куда-нибудь поехать. Конечно, лучше бы за границу, но на элитную поездку ее доходы не тянули даже при строгой экономии. А в Турцию или, скажем, в Египет она сама не хотела: Маргарита всячески старалась сохранять за собой имидж стильной женщины, не ведущейся на дешевую моду. Все, мол, за границу, а я отдохну без визы, без загранпаспорта. Все в жаркие страны, на морское не то океанское побережье, а я – к неярким, туманно прорисовывающимся красотам северного края. Действительно, там она отдохнула хорошо, непрестанно щелкала фотоаппаратом, а перед отъездом купила на память сувенир: узенькое бледно-желтое колечко из кости с традиционной для этих мест резьбой. Маргарита стала его носить…

После этого судьбоносного отпуска жизнь ее резко изменилась. Казалось бы, все вокруг было по-прежнему, – но сама Маргарита словно с цепи сорвалась. Если раньше она обходилась со всеми вежливо, а вредить предпочитала исподтишка, то теперь внутри у нее что-то сдвинулось и прорывалось неудержимыми приступами злобы. Теперь под горячую руку она могла обхамить не только женщин, работающих с ней в отделе, но и начальство, перед которым обычно трепетала. А потом приходилось думать, как сгладить последствия. Обложив однажды своего начальника «из хачей», Маргарита отправилась в нервно-психологический диспансер за справкой, удостоверяющей, что она пребывала в состоянии аффекта, а, значит, не несет за свои слова ответственности…

Визит в диспансер реально ничем не помог, только дал повод врачу, непоседливому старикашке, заняться исследованием кольца, которые он увидел у Маргариты. Точнее, колец: оказалось, к нему уже обращались две пациентки с жалобами на расстройства психики, и, представьте себе, у обеих были точно такие же кольца. Одна из них работала продавщицей и временами чувствовала ком в горле, так что не могла сказать покупателю, сколько денег с него причитается. Другая, учительница, объясняя детям урок, вдруг прибавляла к сказанному какую-нибудь непонятную фразу, которой сама потом не помнила. Обе носили свои костяные кольца, с чем и связывал старикашка-врач поведенческие проблемы. Маргарита сперва подумала, что он сам потихоньку спятил – такое бывает от постоянного общения с больными. Но оказалось, в его необычных на первый взгляд рассуждениях был свой резон. Оказалось, кольца действительно влияли на всех трех женщин, включая саму Маргариту…

Вот и сейчас у нее на пальце плотно сидел резной ободок, до которого она время от времени дотрагивалась другой рукой. Это был ее ключ, которым предстояло отпереть несколько дверей, как в средневековом замке, где за семью запорами хранится сокровище. С каждым прикосновением к кольцу Маргарита набиралась клокочущей внутри силы, а облюбованный ею человек становился все более открыт, все более доступен для подключения. Как будто запоры в замке падали под натиском вражеских сил! А сокровищем за последней дверью был родничок внутренней человеческой жизни. Отсюда можно было всосать в себя то главное, чего нигде больше нет: подлинность человеческих ощущений, настоящие чувства, саму фактуру личности. Такого не выдумаешь, не наколдуешь, не купишь ни за какие деньги. Если бы такое удалось создать вне человека, была бы раскрыта тайна творения. И пускай некоторые ученые хвалятся повторить ее методом клонирования, у них все равно ничего не выйдет. Уж Маргарита как никто другой ощущала разницу между двумя этими понятиями, клон и человек. От клона нельзя подкачаться энергетически, все равно как нельзя насытиться, глядя на картинку, изображающую съестное изобилье. Даже если нарисовать ее очень точно…

После того как Маргарите удавалось пройти сквозь все преграды, она приникала к потайному человеческому родничку и высасывала его содержимое. Внутри нее сразу же разливалось тепло и уверенность в себе, а обобранный, ничего не понявший человек начинал растерянно озираться по сторонам. Маргарита внутренне усмехалась: ищи теперь концов, ломай голову, отчего вдруг сжало сердце, отчего так безрадостно стало на душе. И это еще не все, голубчик, это только цветочки! А ягодки впереди: через некоторое время наорешь дома на жену, устроишь детям разнос, обидишь старых родителей, поссоришься с друзьями, коллегами, соседями. А если не найдется светлых эмоций заштопать прореху, заберет тебя депрессия, или запьешь, или на развод подашь. А кроме того, в организме пойдут прорехи: где раньше болезнь только намечалась, пойдет развиваться в полную силу, и стареть начнешь прежде времени. Как минимум, гарантировано падение иммунитета. Что ж, с сытым довольством думала Маргарита, на том и свет стоит: цепи питания, как когда-то учили в школе, один охотник, а другой жертва. Она получила порцию энергии, которая позволит ей продержаться до тех пор, пока не придет время вновь подкрепить себя. А тогда придет черед другого донора… Правда, Маргариту беспокоило, что периоды насыщения становятся все короче, а подключаться к чужому биополю нужно все чаще. Эти процессы регулирует кольцо. В нем заложена свойственная кругу замкнутость начальной и конечной точки: оно дает Маргарите возможность осуществлять энергетический вампиризм, и оно же периодически возбуждает в ней неодолимую жажду получить подпитку. Попробуй не утоли этой жажды – будет ломка не хуже, чем у наркомана!

Сегодня Маргарите такое не грозило. Она уже нашла жертву, которой оказался простоватый парень с широко расставленными глазами. Встав посреди дороги, он с недоуменьем оглядывался вокруг: кто это его вроде как толкнул, или чем-то задел, или даже уколол, опустив тонкую иглу на самое дно души? Кто сделал с ним что-то, требующее объяснений и, вероятно, мер противодействия? Но Маргарита ничего объяснять не собиралась, тем более учить свою жертву, где штопать энергетические прорехи. Делая вид, что поглощена своими мыслями, она обогнула его вместе с людским потоком, и вскоре он остался позади – надо полагать, навсегда.

Теперь можно было подумать, как провести оставшуюся часть утра: вернуться домой или попробовать подключиться к кому-нибудь еще? Запас, как известно, карман не тянет, и акт душевного вампиризма можно было бы повторить. Но для второго раза требовалась наиболее легкая добыча – потому что кольцо тоже уставало, и силы, которыми оно снабжало Маргариту, были уже в основном истощены. Сейчас такой добычи поблизости не наблюдалось… Шедшая рядом сосредоточенная женщина была из категории «закрытых», то есть недоступных для Маргариты. Не иначе, церковница, ходит с крестом, читает молитвы, и все такое… Сосед с другой стороны нес уткнувшегося в отцовское плечо ребенка, и придерживал его так бережно, что стало ясно: здесь тоже ничего не выйдет, импульс Маргариты сразу же собьют искрящиеся фонтанчики родительской умиленной нежности. Дальше шли два хохочущих подростка. К любому из них можно было попробовать подключиться, но царящее между ними искреннее веселье также преграждало путь Маргаритиному виртуальному хоботку. Если бы первый раз, она бы справилась, но сегодня кольцо уже утомилось… Неподалеку мелькнул такой же человек, как и Маргарита, – почувствовал ее, на минутку остановился и снова исчез в толпе. Завидев друг друга издали, охотники предпочитают не встречаться – во всяком случае, до тех пор, пока вокруг много дичи.

Маргарита решила погулять, хотя с недавнего времени это слово утратило для нее прежнее значение. Прежде погулять значило расслабиться, посмотреть вокруг, подышать свежим воздухом. Теперь ее обострившаяся интуиция никогда не засыпала и не позволяла Маргарите делать что-либо просто так, без учета основных интересов. А основными были интересы кольца. Захотелось тебе погулять – иди туда, куда ведет интуиция, и знай: так надо для грядущих, еще не ведомых тебе целей. Потому что руководящее тобой кольцо планирует жизнь заранее.

…А год назад сумасшедший в своем энтузиазме врач диспансера собрался ехать на Север, потому что узнал: именно там, в пансионате «Белые ночи», родились на свет три необычных кольца. Их сделал пансионатский сторож, а купили будущие пациентки диспансера, отдыхавшие летом в Поморье. Ведь бывают же совпадения!..

Узнав об этом, врач забрал в голову отправиться в путешествие, разузнать на месте, где собака зарыта. В Москве уже стояла поздняя осень, а на Севере так и вовсе должны были грянуть холода. Ехать в такую пору, чтобы разузнать насчет каких-то колец, – да это надо быть либо сумасшедшим, либо удивительным альтруистом, чудаком, каких в мире один на тысячу!.. И тем не менее этот врач всерьез собрался на север. Маргарита подозревала, что старый пень просто втрескался в одну из своих «закольцованных» пациенток – в учительницу, у которой возникала неконтролируемая речь. Спрашивается, почему именно в нее? По возрасту ему бы скорее подошла другая… Не соплячка-продавщица, конечно, а сама Маргарита. А врач, кстати сказать, был мужик ничего себе, несмотря на то, что немолодой…

Ведомая подсказкой кольца, она свернула в переулок, где ей прежде не приходилось бывать. Здесь уже не было толпы, устремившейся к метро, зато на пути все чаще попадались дети: маленькие и большие, мальчишки и девчонки, с портфелями и школьными рюкзаками за спиной. Маленьких вели за руку мамы или бабушки, реже отцы и один попавший в поле зрения дед. На обочине курили подростки, годящиеся Маргарите в поздние сыновья или, может быть, в ранние внуки. Вдруг все они подтянулись и стали прятать окурки в рукава. «Здрассте! – зазвучали их хрипловатые ломающиеся голоса. – Здравствуйте, Марина Кирилловна!»

Маргарита вздрогнула: из глубины переулка шла учительница, к которой были обращены приветствия. Это была та, которая прежде заговаривалась, бывшая хозяйка третьего кольца… та самая, которую выбрал врач из диспансера – вместо Маргариты! Вот и не верь после этого в свою интуицию, в очередной раз доказавшую, что все не случайно!

Эта ненавистная Маргарите особа изящно шла переулком, чуть покачивая сумкой, набитой, вероятно, тетрадями, и выглядела такой счастливой по самую макушку. Конечно, живет со своим старикашкой врачом и горя не знает! Хорошо иметь при себе мужчину, даже если ему под шестьдесят лет. Для мужиков возраст вообще не имеет значения: в детстве они взрослеют гораздо медленнее своих сверстниц, зато потом бесконечно долго не сходят с той жизненной сцены, где разыгрывается драма взаимоотношения полов.

– Здравствуйте, Марина Кирилловна! – совсем рядом крикнула довольно взрослая, лучезарно красивая девчонка с золотистой косой.

Маргариту аж передернуло: от этой неожиданно вывернувшейся звонкоголосой крикуньи веяло светлой радостной силой, добрыми мечтами. Ее биополем славно было бы поживиться, если бы в него удалось проникнуть. Но такой возможности не предвиделось, и не потому, что Маргарита сегодня уже подключалась. Девчонка была из «закрытых»: на таких, как она, кольцо не действует даже со свежими силами! Разве что удастся наслать какую-нибудь мелочь вроде плохого настроения или головной боли. Ишь стоит, улыбается, поджидая свою Марину Кирилловну. На всякий случай Маргарита отодвинулась в тень: сейчас подойдет учительница, два счастливых поля начнут взаимодействовать и создадут микроклимат, в который ей с ее кольцом лучше не попадать.

– Здравствуй, Маша! – Бывшая хозяйка кольца остановилась напротив девчонки. – Как у тебя дела? Поправилась от своей ангины?

– Поправилась, Марина Кирилловна. Видите, уже в школу пришла.

– Ну и чудесно! А бабушка не болеет?

– Нет, бабушка от меня не заразилась. Она просила передать вам поклон…

– И ты ей передавай. Ну, на уроке встретимся…

Девчонка с улыбкой кивнула и посторонилась, уступая дорогу. А Маргарита начала злиться на всех трех: и на учительницу, и на улыбчивую девчонку, и на ее бабушку, которая наверняка та еще старуха – ишь ты, не привет просит передать, а, видите ли, поклон! От этого уж вовсю ладаном несет, не зря у нее и внучка такая: сияет, косу носит… С каким удовольствием Маргарита устроила бы каждой из них хорошую пакость, если бы у нее хватило пороху! Но, к сожалению, желания не всегда совпадают с возможностями.

Между тем бывшая хозяйка кольца, эта самая Марина Кирилловна, пошла к белеющей впереди школе, так и не заметив Маргариту. Девчонка побежала следом за ней.

Несколько секунд Маргарита стояла, не зная, как реализовать душившую ее злобу. Потом склонилась к пробегавшей мимо пигалице с большим ранцем за спиной и чмокнула ей в лицо губами: «У-тю-тю, какая!» Пигалица смотрела на странную тетю, распахнув от ужаса глаза, бессознательно чувствуя то невидимое черное облачко, которое прямо на нее вытолкнула из себя Маргарита. Теперь все зависело от того, какова у шмокодявки внутренняя защита: такая ли у нее бабка, как у золотоволосой красавицы, или, может, мать. Сейчас и целые семьи бывают замороченные: ходят в церковь и молитвы читают, на детей крестики вешают. Таких, слышала Маргарита, по статистике пять процентов. А вообще православными признают себя восемьдесят пять: еще спасибо, остальные восемьдесят ведут себя нормально, а то бы лицам, подобным Маргарите, туго пришлось бы в отношении доноров…

Итак, дальнейшая судьба малявки зависела уже не от Маргариты: схватит ли она, к примеру, воспаление легких, сломает ли ногу на физкультуре, или отделается пустяками: двойку получит, с подружками разругается… На крупное, вроде того, что машина возле дома собьет, рассчитывать в любом случае не приходилось: кольцо уже достаточно выдохлось. Если бы кто спросил Маргариту, не жалко ли ей малышку, она бы просто пожала плечами: современный человек не должен мыслить такими странными категориями. Что значит жалко? Ее стезя следовать кольцу, она, можно сказать, работает у кольца. Вы бы, например, согласились идти наперекор своему боссу? Хотя вы-то можете потом уволиться, подыскать что-нибудь еще. А служба, точнее, вся жизнь Маргариты навсегда связана с кольцом, уже не отпускающем людей, с которыми начало сотрудничать. Как, скажем, спецслужбы или крутые олигархи, – да и те в сравнении с этим малюсеньким костяным кружочком всего лишь детские игры в войну…

Задумавшись, Маргарита смотрела издали, как малявка, сморщившись в беззвучном, ей самой не понятном плаче бежит со всех ног к школьному крыльцу. Похоже, черное облачко уже активизировалось: у входа в школу она ранцем задела чью-то бабку, которая от внезапного толчка чуть не слетела кубарем со ступенек. Однако не слетела – ее подхватила под руку девчонка с золотистой косой, которая, как назло, оказалась рядом. Кинувшись старухе на помощь, она частично развеяла выплеснутый Маргаритой негативный заряд.

Через несколько минут из здания школы долетел протяжный звонок и двор быстро опустел. Только с улицы неслись еще опоздавшие, но сама Маргарита уже не могла входить в контакт с кем бы то ни было. Ни с пользой для себя, ни просто так, если кольцо под руку подтолкнет. Сейчас ей пора было домой. И все-таки она чувствовала, что забрела сегодня на школьный двор не случайно… Во-первых, узнала, где можно встретить избранницу врача, бывшую владелицу кольца Марину Кирилловну. Во-вторых, перед нею открылось новое поле деятельности – дети, чья внутренняя жизнь так богата ценной для кольца энергетикой! Да и для самой Маргариты это лучшие энергетические доноры, конечно, исключая тех, у кого есть духовная защита. В-третьих, Маргарита чувствовала, что этот школьный двор еще сыграет какую-то роль в ее судьбе.

Марина Кирилловна спешила по школьному коридору в десятый класс. Ей предстоял не вполне обычный урок: приближалась дата битвы под Москвой, и учителя истории, отступив от учебного плана, готовились рассказывать о ней в каждом классе. Этот материал был поважнее любого другого, а в таких случаях Марина, несмотря на свой педагогический стаж, всегда несколько волновалась.

– Здравствуйте. Сегодня мы отвлечемся от программы и вспомним героическое прошлое нашей страны. – Она внутренне поморщилась: шаблонно звучит, хотя все слова как будто правильные. – Приближается дата битвы под Москвой, первой решающей битвы нашего народа с гитлеровской Германией…

У Марины был «причесанный» класс, не позволивший себе никаких улюлюканий, вольнодумных замечаний или невнимания к теме, по которой не требуется потом сдавать экзамены. Ее ученики попали к ней робкими смешными пятиклассниками, из которых учитель мог лепить что вздумается. И Марина лепила: «Самое главное для человека – доброе сердце…», «Герои жертвуют собой ради других…», «С чего начинается Родина?..» Эти семена не могли не дать со временем урожая. А то вон рассказывали на педсовете: в прошлом году в одну из школ пригласили на подобный урок ветерана, участника Московской битвы. Старик расчувствовался, надел свои ордена-медали, настроился на ту волну, когда при воспоминании о войне и победе незнакомые люди бросались друг другу в объятия… И вдруг один паренек в классе брякнул напрямик: «А чего, пусть бы мы стали провинцией Германии, – у них пиво клевое!»… После встречи с «юной сменой» старику пришлось вызвать «Скорую». Он скончался в больнице от инфаркта – миновавший все вражеские пули, снаряды и мины, но поверженный в том «светлом будущем», о котором грезил с товарищами на фронте, в промежутках между боями.

Вспомнив все это, Марина еще более взволновалась. Она излагала сведения, почерпнутые в специальной энциклопедии, но разве цена вопроса такова?.. Изложить-то просто, а вот как сделать так, чтобы ученики хоть немного почувствовали тот исторический момент с его героизмом, душевным накалом и все же присущей ему обыденностью, без которой не складывается ни один отрезок человеческой жизни? И возможно ли вообще его почувствовать? Правду сказать, Марина и сама не была готова этим похвастать – она тоже не жила в ту эпоху и мостик в сегодняшний день оттуда не перекидывался. В памяти возникали опять же школьные праздники Дня Победы, и она с подружками, все в красных галстуках, преподносят ветеранам цветы. Вот только помнится, что тогда ветераны были гораздо крепче и жизнеспособнее, чем теперь…

– Давайте попробуем представить себе Москву сорок первого года… Знаю, что это непростая задача…

– Невыполнимая, – поправила искренняя Ленка Малютина, известная своим добросовестно категоричным подходом к любому вопросу. – Мы не сможем этого ощутить. Мы уже совершенно другие, чем люди того времени.

– И ничего сходного не осталось? – спросила Марина не столько Ленку, сколько саму себя.

– Абсолютно. Сколько лет прошло! Ведь историческая ситуация тоже не стоит на месте…

– … мы другие! – зашумел класс, поддерживая продвинутую Ленку. – Мы из другой эпохи!.. Нас с тем временем ничего не связывает!..

– Значит, совсем ничего? – Исходя от противного, Марина вдруг почувствовала себя на более твердой почве. – А может быть, все же найдется нечто общее?

– Если для галочки, тогда, понятное дело, найдется! – подскочил на месте белобрысый Алеша, вытянувшийся к десятому классу на полголовы выше своей учительницы. – Всякая там память предков, связь между поколениями и прочее. Но если по-настоящему, то это все слова… на самом деле ничего такого не существует!

– Конечно, – подхватил Дима, мордашка которого еще совсем недавно напоминало сдобную булочку, а теперь стала осмысленным юношеским лицом с первым пухом над губой. – Конечно, между нами нет ничего общего. Да мы даже с какой-нибудь старушкой, которая живет сейчас, не можем понять друг друга. Она для нас инопланетянка, а мы для нее. А участники Московской битвы – это уже запредел!

Несколько секунд длилась пауза: Марина зондировала собственные ощущения. Ведь сама она, как-никак, находилась между отошедшей эпохой и нарождающейся, стало быть, на первый взгляд, могла оказаться тем самым соединительным мостиком. Но если сквозь поколения не проходит личностно ощутимая внутренняя связь, тогда прав Алеша: все разговоры о прошлом – слова, ничего по сути не значащие.

– Все согласны с мнением, которое здесь высказывалось? Или кто-то может уловить то общее, что объединяет предков и потомков?

Руку подняла Маша Рыбакова, которую Марина сегодня встретила возле школы. Это была в своем роде уникальная девочка: вполне современная, способная утвердиться в коллективе, жаждущая всех жизненных благ, к которым склонно сердечко юной красотки. Но при всем этом она могла бы сердечно поговорить со старушкой, несмотря на свои пятнадцать лет, – и не чувствовать себя при этом инопланетянкой. Машу с детства воспитывала бабушка, приятная пожилая женщина строгих правил, но удивительно легкая в общении. По любому вопросу, выносимому на суд родительского собрания, Марина сразу находила с ней общий язык.

– Слушаем тебя, Маша…

– Я думаю, нас связывает, что мы от одного корня… то есть что в нас есть душевное родство…

– Пока это общие слова, как определили Алеша с Димой, – предваряя реакцию класса, заметила Марина. – Можешь ты выразиться точнее, так, чтобы все признали за тобой правду?

Маша чуть помолчала, собираясь с мыслями:

– Общее в нас то, что передается по наследству.

– Что же именно передается?

– Ну то, чем определяется один народ…

– Менталитет, – помогла Марина ученице найти определение. – То есть мировоззрение. Получается, в нашем восприятии жизни есть нечто от восприятия наших предков?

– Но ведь на самом деле этого нет! – простонала не терпящая подтасовок Ленка.

– Давайте разберемся, подхватила Марина. – С виду вы действительно совсем не такие, по образу жизни – тоже. Но это все внешние отличия. А вот внутренние черты…

– И внутренних нет! – крикнул с передней парты замкнутый очкастый Андрей, хороший ученик, но не любитель философских прений. Для него главной была программа, а не рассуждения «за жизнь».

– Может быть, действительно нет. А может быть, мы просто о них не знаем…

– Мы сами не знаем, чего у нас внутри?!

– Разве такое невозможно? – возразила Марина. – Допустим, эти черты живут в нас незаметно для нас самих. Как, например, лейкоциты и эритроциты в крови. Есть люди, которые про них не знают…

– Лейкоциты-эритроциты показывает анализ крови, – возразила Ленка, которая, кстати сказать, была дочерью врача.

– Гены мировоззрения тоже проявляют себя. Ярче всего – в экстремальных ситуациях!

– Каких это? – подозрительно спросил Алеша.

– Любых, когда речь идет о жизни и смерти. Вы знаете, что наши спасатели и наша группа Альфа, к примеру, самые лучшие службы в мире?

– Наконец-то у нас нашлось что-то самое лучшее, – с долей высокомерия заметил Дима. – А то мы всегда во всем отстаем…

– Вот и это тоже. Другой пример общности поколений: склонность прислушиваться к чужому мнению, отнюдь не всегда доброжелательному и справедливому. Наши предки тоже позволяли себя ругать и сникали от всякой критики, без достаточных оснований принимая ее за правду.

– Как же сникали, когда выстояли под Москвой? – кинулась Ленка спасать справедливость, теперь уже с позиций, отстаиваемых учительницей. – И вообще во всей войне?

– В войне – да. Когда дело доходит до войны, включается другой внутренний механизм нашего веками сформировавшегося характера. Не приведи вам Бог воевать, но думаю, что тогда и вы бы его ощутили…

– Ничего себе, – протянул Алеша. – Какой-такой механизм?

– Полное напряжение сил для одной цели и достижение таковой, хотя бы она представлялась невозможной!

– Так, что ли, из-за этого их прогнали – ну, гитлеровских фашистов? – не очень складно сформулировал вопрос Дима.

– В общем, да. Однако подключились еще и обстоятельства, находящиеся вне границ человеческой воли, – сомневаясь, поймут ли ее, заметила Марина.

– Какие? – спросило сразу несколько голосов. Марина с безмолвным удовлетворением увидела, что глаза большей части учеников обращены к ней, а не опущены вниз, как это бывает во время мероприятий для галочки. – Какие обстоятельства? – заинтересованно вопрошали в разных местах класса.

– Генерал Мороз… – подсказал начитанный Андрей.

– Да, генерал Мороз. С нашей стороны под Москвой стояли сибирские дивизии. Понятное дело, сибиряки с детства привыкли к самым низким температурам, – объяснила Марина. – Они еще мальчишками при такой погоде в снежки играли и, наверное, полушубки, запарившись, расстегивали, – с улыбкой добавила она. – Но для врагов, выросших в мягким германском климате, мороз стал настоящей проблемой…

– А почему наше командование вызвало дивизии из Сибири? Оно что, заранее знало про мороз? – следуя своей по-детски четкой логике, уточнил Дима.

– Нет, заранее на мороз не рассчитывали…

Марина слегка запнулась: не далее как вчера ее муж, которого она называла просто Григорьич, рассказал ей на этот счет нечто удивительное. Правда, сведения не были рассчитаны на школьников и не упоминались ни в каких учебниках, ни в каких методических пособиях. Но если молодежь хочет знать о Московской битве со всех сторон…

Класс хорошо изучил оттенки пауз, которые выдерживала учительница, – в каждом отдельном случае у них было свое значение. Сейчас имела место пауза раздумья. После нее должен был последовать какой-нибудь особый рассказ, что называется, сверх программы. И класс в своих предчувствиях не обманулся.

– Видите ли, есть данные, что Гитлер занимался магией, как и его ближайшее окружение. Поэтому при ведении боевых действий, в частности в нашей стране, использовались оккультные методы.

– А что такое «оккультные»? – тут же спросили в классе.

– Магические, то есть с применением колдовства. Нечто вроде массового гипноза, который можно наслать на большое количество людей, – пояснила Марина.

– Ничего себе! – присвистнул белобрысый Алеша.

– Наши солдаты старались преодолеть свое странное состояние, даже не догадываясь о его причинах. Но безрезультатно! Видите ли, есть мнение, что один на один человек не может бороться с колдовством…

– Почему «один на один»? Их же было много, наших солдат? – спросила дотошная Ленка.

– Конечно, много – но перед магическим воздействием большинство из них оказался незащищенным и одиноким. А потом под Москву перебросили сибирские дивизии…