Здесь не пропадает ощущение, что главным делом этой жизни были кони и женщины. Они и только они несли Мазепу вскачь сквозь вязкое Время.
      Воистину сила этого человека жаждала, и не было печали в сердце его. Только расчет и неслыханное коварство...
      *
      ГУСИНЫЕ ЛАПКИ
      В полдень над нашими головами разразился самодеятельный концерт. Чета Опенкиных вывела перед изумленным зрительным залом удивительных певцов и танцоров-самородков.
      Восторгают многоцветьем красок разнообразные костюмы. Изумителен занавес. Покоряют дивные, сочные и глубокие голоса. Целостная, гармоничная хореография, рвущийся вовне темперамент, молодецкий задор и азарт танцоров.
      Небольшой щипковый оркестр оживили русские трещотки и хитроватая улыбка "балалаечника-контрабасиста" с преогромной балалаищей.
      В результате через два часа мы выходили из зала с красными, словно лапки у гусей, ладошками.
      *
      С Н Е Г И Р И
      Вчерашние певуньи в полном составе вдруг высыпали на дорожки парка. Невесть откуда взялся гармонист, и наши души повела сквозь обнажающиеся из-под листвы дерева русская песня.
      Были и курская "чебатуха", и ливенская "мотаня", постепенно добрались и до малороссийских "частушек-прихватушек". Девки прихватывали свою "сильную половину" весьма чувствительно, а потом с заливистым смехом отпускали на волю.
      Обогнули озеро, дошли до бронзовой птицы - там начались танцы под гармонь. Как теперь говорят: играй, гормон!
      Обратно двинулись по следам неутомимого крота. Один бугорок вырос прямо между бетонных плит. Как ему удалось это сотворить - неведомо. Но люди не устояли и растоптали этот маленький земляной мавзолей.
      Снова видели снегирей (вспомнилось: так в старой Москве на заре двадцатого века называли нуворишей-миллионеров). Они такие же важные, полные достоинства и в модных цветных галстучках на ярких манишках.
      Вечером вызвали одобрительный гул алкоголиков, когда явились на танцы втроем: под белы рученьки меня ввели в зал две прелестницы. Наша троица уединилась, словно молодежная фракция. Зато у нас здесь пахло молодостью, а не перегаром.
      Вечернюю разминку закончили чтением вслух моего тезки - Игоря Северянина: о Пастернаке, Цветаевой, Шмелеве и Пушкине.
      *
      ВОЛЯ К КУЛЬТУРЕ
      Пушистой искрой пронзила дорогу лисица.
      Спустились к Избице и наткнулись на обглоданный с краев стог сена. А через несколько минут бесшумные тени с тремя рогатыми вожаками возникли и тут же растаяли в не расчищенных лесных буреломах.
      Больше нам никто не являлся.
      День промелькнул в ожидании пуска всеми желанного бассейна.
      А за вечерним дружеским чаем нежданно-негаданно зародилась идея создания самарского фонда "Культурная инициатива" на основе местного художественного музея.
      В Самаре, к счастью, осталось немало подвижников, у которых воля к культуре сильнее, чем воля к власти.
      Дай же им Бог.
      *
      НА ДВОРЕ - НОЯБРЬ И НЛО
      За окном - неугомонный птичий грай. Что-то, видно, произошло в этом птичьем парламенте, но что именно - глядя через стекло угадать невозможно. Цепочка звуков осторожно вытягивает нас на прогулку.
      Светило надежно укутано в облака - обозначено лишь блеклым контуром диска. Зато гораздо ниже таинственно сияет и пульсирует ярчайшее нечто. Оно то вытягивается в ослепительное веретено, то "сгущается" до бубнового туза, то обретает некую сладкую глазу и милую вкусу обтекаемо-каплевидную форму.
      Поиграв таким образом с нашим воображением (всеобщим! Но ведь все разом оптически обмануться практически не могли), оно растворилось бесшумно-бесследно.
      Произошло это ровно в полдень.
      Лес как бы проснулся: приободрился, приосанился. На одной из куртин самой прозрачной - отдаленные ели явственно обозначили зеленый, глубоко декольтированный бархатный наряд.
      Ветер, нетерпеливо огибая березовую рощицу, вырвался на белый, пестроцветный луговой простор и, набегавшись, начал подкрадываться на цыпочках к одинокой, пушистой березке.
      Сказать бы ей, желтокудрой, что на дворе - ноябрь!
      Да некому.
      Звенящая тишь.
      Пустота и безлюдье окрест.
      *
      К О Л О К О Л
      Мгновенно пожирающий пространство туман цвета сцеженного молока укрыл и укутал окрестность.
      Легкий ветерок слегка встревожил газовые косыночки, прикрывшие верхушки деревьев. А отдельные клочья тумана запутались в веселом курчавом кустарнике.
      Тишина и лесной покой одновременно хороши и опасны для зверья: грубый хруст веток издалека упредит, но ведь и охотник вскинет свой смертельный стальной жезл на малейший нечаянный шорох. И одним легким "зовущим" движением пальца распорядится: быть или не быть этой конкретной, горячей звериной жизни
      Сегодня слышали два отдаленных выстрела.
      В этих-то заповедных, исповедальных местах!
      В тишине они подобны грозным грозовым раскатам. И гулять в ту сторону сразу же расхотелось.
      ... Наступил "сороковой день" Поэта.
      Где-то в Москве собрались его осиротевшие друзья. "Маяк" представил его первый диск. Господи, срам-то какой: только первый и посмертный. Прозвучали две щемящие душу песни. Как два выстрела.
      Было физически больно от того, что обезъязычили уникальный народный колокол.
      Стало пусто и одиноко.
      Скоро ль родится новый гений на нашей грешной земле?
      *
      С Т И Х И Я
      С самого утра, словно группа захвата, заняли просторный спортзал и до седьмого пота колотили по волейбольному мячу. Он аж звенел от ударов.
      Левой-правой-левой-правой-левой.
      Кистью-кистью-сильнее-сильнее-еще сильней.
      Зато подача была потом: от стены до стены.
      В зал заглянул бадминтонист-самородок.
      Дал нам форы двенадцать воланов, но все-таки объегорил подчистую. Только в конце гейма по-настоящему ощутили удар, резкость, азарт.
      Нежданно сбылась годовая, "сочинская" мечта о бассейне.
      Эта, более плотная стихия ласкала, нежила и баюкала наши невесомые тела. Она поглощала целиком, без остатка, без звука и всплеска. Впрочем, иногда брызги тоже летели.
      Особенно буянили затейники-остряки, пытаясь хватать женщин за ноги. Видно, этих бугаечков опьянила сытная еда и открытые купальники - рядом. Но нас они оплывали подальше: утопил бы любого из этих "водоплавающих" алкашей без предупреждения.
      *
      С Н Е Г А
      Наш парк навестила внезапная оттепель. Снега - ни крошки. Ни капли. Дорожки - сухие. Инкрустированные листьями "блюдечки" льда пропали, словно их и не было.
      На фоне голубого неба - отчетливая графика. Тончайшая, изумляющая, причудливая сеть веток и веточек, словно гигантская, глобальная, прилежно сохраняемая паутинка.
      Где же хозяин всей этой красоты? Сбежал в очередной раз, прихватив золотую табакерку, украшенную алмазами. Сегодня наш край - словно зябнущее гнездо после птиц, спешно отбывших в ближние и дальние страны. Стыдно. И больно душе.
      А страну снова накрыл толстой периною снег, спасая от мороза то, что еще сохранилось от робких всходов мирной, нормальной жизни.
      *
      ЕЩЕ ОДИН ДЕНЬ В ВОДЕ
      До завтрака - циркулярный, игольчатый душ.
      Потом до полудня - бассейн, где "случайно" включились брандспойты гидромассажа, вмонтированные в кафельную стенку. Здесь как бы заново учились плавать лягушачьим стилем брасс, стилем брасс, стилем брасс. Играли в догонялки и плавали на дощечках из пенопласта. У этих досок прескверный характер: выпрыгивают из-под людей, словно живые, и норовят обрушиться сверху на голову доверчивого пловца.
      Зато потом - нега колючего душа и освобождение от кошмарного запаха хлорки. Кожа при этом стягивает тело - словно тончайшие оковы.
      И, наконец, к вечеру происходит долгожданное погружение всего того, что осталось, в хвойно-жемчужную ванну.
      Все. Сон и анабиоз.
      Возвращаться в пошлый окружающий мир из пелены этих грез просто не хочется. А возвращаться-то надо. Там уже ждут.
      *
      ГЛУБИННЫЕ КОРНИ
      Новая встреча с князьями Барятинскими.
      Вначале прошли вместе с фотографом по анфиладе роскошных дворцовых залов. Потом (уже одни) вернулись и постояли в немом благоговении рядом с бюстиками Ивана Ивановича, Александра Ивановича и Марии Федоровны.
      Мир их душам.
      Стены в этих залах когда-то были обиты тканями с уникальными и гармоничными рисунками. Менялись они каждые полгода - у князей была фабрика, производящая главным образом сукно, которое высоко держало не только честь князей, но и честь России.
      Да, были в те достославные времена отечественные товары, которые на мировых рынках крепко бивали зарубежных конкурентов - в том числе и славное "аглицкое сукно". Кстати, то были, главным образом, плоды нашей мощной промышленности, а не только водка, пенька, икра и меха.
      Княжеские дети с пятнадцатилетнего возраста получали в самостоятельное управление овечьи кошары и по несколько десятков крестьян. Работали с ними, обучая, узнавая народный характер, формируя "свои команды" единомышленников. Вот бы поучиться нашим, закусившим удила в междоусобной борьбе, современникам.
      А мы увозили отсюда барятинские секреты наливки из клюковки и кофе "с лимоном".
      *
      ТРЕПЕТНЫЕ МЕЛОДИИ
      Где-то вдалеке взмахнула рукой с пушистым платком Зима. Сюда, на курскую землю легкой дробной россыпью докатились совсем незлые холода.
      Они восстановили роскошную, узорчатую живопись берендеева леса. Развесили на окрестных деревьях люстры, сосульки-капельки как бы озвучили "органчики" размашистых еловых веток.
      Теперь даже нечаянное появление легкого, как улыбка ребенка, ветерка провоцирует целые гирлянды звуков, сплетающиеся в прозрачные, трепетные мелодии.
      А покачивание веток-люстр волнует слух и глаз внезапными цветовыми радужными ударами. Иногда (как на "висюлечках" из хрусталя) цвет бывает ядреным, насыщенным, сочным.
      Всмотритесь, вон рубиновый глаз неведомого раненого зверя. А вот ядовито-зеленый украсил белоснежные плечи зимы.
      А теперь - фиолетовый. Синий.
      Шаг назад - и по глазам снова бьет кричаще-пурпурный...
      Безумная, но дающая радость симфония звуков и красок.
      *
      ПАЛЫЕ ЛИСТЬЯ
      Нежаркое осеннее солнце утром вспыхнуло и надолго запало в погрустневшие облака. Душа вырвалась в парк, но запнулась о высокий порожек охолоневшего воздуха. Вздрогнула и поежилась.
      Нас потянуло с открытых пространств в куртины, к могучим деревьям. Здесь, в тишине, даже прозрачные, тончайшие веточки ломают и гасят волны холода. А остатная рябь может вызвать "гусиную кожу" и только. Под ногами тяжко вздыхают палые листья.
      С посохом в руках чувствуешь себя ежиком из детского мультфильма, который выходит из волшебного леса с яблоками на спине и "шашлыком" из желто-красных узорчатых листочков.
      И только в вечеру, слегка измотанные и "отравленные" пьянящим, пузырчатым кислородом, настоянном на банных ароматах полусонного леса, начинаем все быстрей и быстрей продвигаться домой.
      *
      СНЕГОВОЕ УБРАНСТВО
      Вокруг нас по всей России разбросала покрывало зима. А здесь - островок поздне-летней природы.
      Вижу, как огромное поле пронизали колючие зеленые стебельки юной травы, которой никто не подскажет, что ночью ударит мороз.
      Ее спасение - в снеговой пенистой шали. Но горизонт пока не обременен тяжелыми снеговыми тучами. Видно, космос дышит в сторону от этих благодатно-доверчивых средне-русских краев.
      Рачительные хозяева сами начали утеплять парящую, словно банька, землю-матушку. Берут под стеклянное крыло княжеские пальмы, нежнейшие розы, цветы. А виноград "в пропилеях", видно, должен выстоять сам в предстоящую немилосердную зиму.
      *
      О А З И С
      Рядом с дворцом скромно притулился маленький аккуратный оазис. Вступаем туда осторожно. Дверь слегка приоткрыта.
      Здесь - изумрудное царство.
      Глядишь на подсохшую за выходные землю, и возникает ощущение жгучей жажды. Тут радуются любой лишней, случайно оброненной капле. В каждой из них - по грану жизни.
      Вот - разноцветный ковер из бегоний.
      Благородные каллы.
      Слева безудержно-буйно цветут китайские розы.
      Справа стыдливо прячутся среди яркой листвы более капризные розы в ногах у которых стелется бесхитростный можжевельник.
      Неподалеку скучают независимо-гордые кактусы с самыми разными сортами иголок и с разными характерами.
      А под высокой стеклянной крышей - пальмы и кипарисы. Взорвав кадки и кадушки, они вгрызлись в чернозем и сразу же бурно рванулись к нежаркому солнцу.
      Что ж, достойные детки могучих барятинских пальм. С упрямством, изворотливостью и хваткой, да с недюжинным русским размахом.
      Какой-то нахальный зверь (дыра размером с небольшой арбуз) роет ход под мраморною дорожкой, выбрасывая грунт слева и справа от нее. Он может погубить всех красавиц, подрыв корни. Это будет трагедия в зеленых тонах. Но даст Бог...
      А пока княжеская оранжерея живет своей потайной, надежно скрытой от нескромных глаз и алчных рук жизнью.
      *
      ТАИНСТВЕННЫЕ РИТМЫ
      В нашем лесу по-прежнему стоит сногсшибательная тишина. И лишь изредка из-за плеча подкрадываются звуки в обличье, например, треснувшей ветки.
      Вздрагиваем и оборачиваемся. Но рядом нет никого. Потом вдруг - новые звуки: будто кто-то на бегу ведет палкой по забору из штакетника. И снова длящаяся пытка тишиной. Словно некто следит за нами издалека и откуда-то сверху.
      Затем хаос случайных вздохов, шорохов и вибраций организуется в определенный и доселе неведомый ритм.
      Он усиливается.
      Еще сильнее.
      Причем ощущается даже не слухом, а скорее кожей.
      Будто кроме постоянно наполняющего природу множества музыкальных ритмов и шумов с позитивной и негативной окраской над ухом Земли дышит могучий, зовущий в неведомое ритм.
      Космический, вечный, непреходящий.
      Это - прелюдия какой-то, еще неслыханной симфонии Вселенной. Можно представить последствия ее подлинного звучания (во весь голос), если даже первые, осторожные такты сразу же пробуждают вулканы в давно спящих местах планеты и порождают цунами. Бегут и бегут "мурашки" по океану и по базальтовой коже Земли.
      Наверное, и поэтому тоже неоглядные, убаюканные зимой российские просторы как-то невольно ежатся и посильнее подталкивают перед длительным сном под бока уютное снежное одеяло...
      * * *
      БУКЕТ НЕЗАБУДОК
      Роса - это синие слезы России.
      ЭКВАТОР ЛЕТА
      Приветствую тебя, пышнотелое жаркое лето.
      В это время в Подмосковье томительно, звонко, душисто. Цикады сводят с ума своим перезвоном. Но он сладок для благодарного уха городского жителя, который не избалован брызжущими через край красотами природы.
      Смакую, наслаждаюсь и вслушиваюсь во все эти бесконечно милые, глубинные и родные звуки, перешептывания и причитания. Вот и сейчас звуки над зеркалом заводи таковы, что слышны чьи-то страстные вздохи и постанывания аж на том берегу.
      Если мне на руку или на колени садится передохнуть какая-нибудь местная живность, то не отодвигаюсь, не смахиваю, а осторожно сдуваю ее. Пусть летит себе дальше этой чей-то "обед".
      А один комаришко успел вонзить хобот в руку так глубоко, что лег навзничь под набежавшим порывом ветра. Только дочкино прерывистое "дуновенье" смогло усмирить этого зверя и отогнало его, разъяренного от меня. Таинственная рябь на водной глади. Всплеск Водяного за лодочным бортом.
      Милое, милое сердцу Подмосковье.
      Ширь, тишина и покой.
      *
      В О Д Я Н О Й
      Под окном разбросало свои темные крылья тихое озерцо.
      Лишь изредка наморщит оно свой лоб мелкой рябью, да по пояс выпрыгнет рыбина в погоне за жирной мошкарою. Или чайка белым смелым росчерком подпишет и исполнит приговор местному пескарю.
      Водомерки, которые кишмя кишат у пологого берега, аккуратно обходят огромные точеные листья озерных лилий. Снизу на этих листьях гроздьями висят "чалмы" задумчивых и неторопливых улиток, которые ближе ко дну сливаются в сплошную колючую массу и исчезают где-то в глубине водоема.
      А когда однажды веслом нечаянно поддел и извлек из пучины огромный зеленовато-текучий клок, то доченька решила, что он - из бороды самого Водяного.
      Отпусти его, папочка! Отпусти-и-и-и.
      *
      ЦЕНА СВОБОДЫ
      На одном из терренкуров Тата изловчилась и поймала за крылышко кроху-бабочку.
      Сама только начиная свою жизнь, она прихватила пальчиками еще более нежную, жалобно трепещущую, как бы взывающую к нам о помощи жизнь. Синие очи доченьки стали в этот момент темными-претемными от сострадания, недоумения и еще чего-то явно неземного, космического, тайного.
      Мы с женой переглянулись - морозец пробежал по коже от одной и той же мысли-разряда. Уже через мгновенье ее пальчики сами разжались.
      Смотрите-смотрите, бабочка полетела! Я ей не сделала больно, бросилась к нам дочка. Сияющая, счастливая мордашка.
      А в награду - полная крышка малинки.
      *
      ДЕВИЧЬЕ ОДЕЯЛО
      Сиплый дождик надо непременно терпеливо переждать.
      В сосновом бору под тяжкими, увесистыми каплями гулять весьма неприятно. Бр-р-р-р. Спустя пару-тройку часов на дворе вроде подсохло, хотя небо по-прежнему призатянуто серыми "шторами".
      Решили высунуть нос на прогулку.
      Но неудачно: снова к нам привалился мокрым плечом тот же дождик. Видимо думал, что мы его не узнаем. Хоть бы переоделся.
      Кроме нас, промочил всех знакомых бабочек и трясогузок. Буйствовал до самого вечера.
      После дождя вся окрестность затянулась кромешным туманом.
      Его густые белесые клочья зацепились за верхушки деревьев вблизи нашего балкона.
      А утром показалось, будто за ночь было изорвано и разбросано вокруг могучей рукой чье-то девичье одеяло.
      *
      З А П Л Ы В
      Самая макушка дня.
      "Взлохматить" голубую поверхность с визгом и воем, как вчера, нам с доченькой сегодня не удалось. Во-первых, в бассейне уже невесть откуда появился более расторопный народ. А во-вторых, даже в самом мелком месте нашей красавице все-таки "с ручками".
      Пошлепав с мамой по скользкому полу, дочь благоразумно и весьма дальновидно коснулась только пальчиками водной глади и по-старушечьи сползла вниз по довольно крутым ступенькам. Чувствую, что в ближайшее десятилетие ставить рекорды по плаванию она не планирует.
      Видимо поэтому (лиха беда начало), ухватившись за легкую досточку, моя пловчиха принялась отчаянно молотить ногами. Да так, что наполовину выпрыгивала из воды. Мужчины в бассейне заволновались: на ней был откровенный купальник-поясок. Особенно задорно он топорщился во время отдыха "столбиком на спине".
      *
      АНГЕЛ В ПОЛЕТЕ
      Солнышко тронуло своими пушистыми лапками верхушки берез и елей. "Отрадное" начало просыпаться.
      Стали отчетливее радостный гомон птиц и нежные всплески воды. Они завораживают слух и не выпускают тело из крахмала простыней. Полною чашей нега и семейная ласка. И еще: бесконечное любование грациозною позой, в которой пробуждение застает нашу доченьку.
      Чаше всего она - в полете. Правая рука вытянута вперед, левая - назад, головка запрокинута. Одна ножка при этом всегда "толчковая". Или это ангел, свернувшийся калачиком и прикорнувший комочком под скомканной простыней. Пока молчит, вся слегка напряглась. Значит, вскоре может отправиться в нежданное плавание. Нет, заворочалась.
      Мама, я писать хочу.
      Ну что же тут скажешь.
      В роду у нее: стрелец - водолей - козерог.
      *
      Р О С А
      Рано-рано утром, утром предрассветным, обжигает босые ступни целебная подмосковная роса. Она жжет и плавит, ласкает и покалывает подошвы мильеном ежиков. Она крадется по острым травинкам все выше и выше к коленям. Усмиряет и успокаивает душу и кровь.
      Затем, после этого мощного и желанного росяного ожога, босым ногам становится благостно и тепло. Они долго-надолго (возможно, весь день и даже потом - уже в городе) запомнят эти жгучие поцелуи росы. С нетерпением и радостью наши ноги и ножки ждут нового утра, новой встречи с этой драгоценною влагой.
      Этого, до боли знакомого,
      и каждый раз неповторимого
      прикосновения,
      которое прижигает рваные ранки,
      ссадины
      и ушибы каждого засыпающего,
      отшелестевшего дня.
      * * *
      ПРЕДЧУВСТВИЕ ВЕСНЫ
      Ты сердцем любишь творцов духа и преклоняешься перед ними потому, что они облегчили тебе бремя твоей жизни, показали тебе путь к устроению твоей души, дали тебе утешение, дали тебе радость быть сильным; через них ты утвердил себя, свою личность, свой дух и свой характер; и поэтому - знаешь ты о том или не знаешь - они твои пастыри, учители и вожди, создавшие твою Родину и указавшие ее тебе.
      ВВЕДЕНСКОЕ
      Подмосковное Введенское - один из шедевров усадебной архитектуры девятнадцатого столетия. Да-да, та самая усадьба, которая была подарена Императором Павлом I своей фаворитке Лопухиной. Далее, после Зарецких, имение перешло к Головиным, от них - к барону Штакельбергу, и уже у него Введенское купил В.И.Якунчиков, владевший этой великолепной усадьбой до 1884 года. Он продал ее графу С.Д.Шереметеву, который дал усадьбу в приданое своей дочери, вышедшей замуж за графа Гудовича.
      Соединение благородной внутренней обстановки этого неизменно гостеприимного дома с возвышающей красотой природы создает какое-то чудесное, приподнятое настроение, обостряет чутье красоты и гармонии, вызывает и многократно усиливает благоговение и уважение к нашему прошлому, к плодам трудов предков.
      В любви и нежности к неугасимой русской провинции всегда присутствует что-то вдохновенное, глубоко национальное и вместе с тем бесконечное, вечное.
      Неизбывное.
      А сколько здесь музыки вокруг. Она звучит и в размеренных скрипах соснового Бора, и среди коренастых горушек, и у зеркала тихой воды. Что может быть музыкальнее таинственных вскриков и шепотов в темной глубине аллей, мелодичнее разговора кристалликов измороси поутру, тревожного зова негаданной птицы и лепета родничка?
      Вот тропка-змейка скользит все выше и выше. Ничего не шелохнется. А дальше - последний взлет, флигель, крыльцо и перила перед Домом. Воздух звенит, и к горлу нежданно подкатывает плотный ком.
      И может быть, более русского, более нежного русского, окончательно русского - никогда и не было ничего.
      Да и кто у каждого из нас спросит большего?
      Ибо удел России - в последнем слове любви.
      *
      О Т Т Е П Е Л Ь
      Природа ошибается редко, но довольно лукаво.
      Оттепелью бывают обмануты травы и птицы, позванивающий воздух и чихающие люди.
      Весна начинается в носу.
      Но до настоящей весны еще, ох, как далекогонько - кусочек "осенября" и три долгие "зимаря".
      Суровые лыжники оскорблены физически и морально: ноябрь, а на дворе пока нет ни единой снежинки. Одно благо, что грязь хорошо подмерзает, хрустит, не дает провалиться в болотце, которое притулилось возле речки, за перегибом. А рядом кроты составили целый городок из своих земляных пушистых холмиков, словно хотели в поисках неведомого клада перерыть все Подмосковье.
      И ты как бы "тонешь" в тишине и мощи соснового Бора.
      Внезапно из-за деревьев выходит ... лось.
      Фантазию скульптора, правда, резко окоротили местные фантазеры, и лесной властелин теперь стоит без рогов. Словно некая длинноногая, длинномордая кляча примерилась к бугельному подъемнику, собираясь на нем прокатиться.
      Только вот лыжи забыла.
      *
      ХРАМ НА ГОРОДКЕ
      Откуда-то с неба нежданно просыпалось немного снежной крупы. Природа порывисто привстала и замерла: ну когда же ей на плечи набросят пуховую шаль?
      Проехав, протрясясь по звенигородским холмам, вдруг оказываешься наедине с храмом Успения Богородицы на Городке, которому минуло без малого шесть веков. Он напоминает Дмитриевский собор во Владимире, и чувствуется, что это - очень намоленное место.
      Истоки - во временах Дмитрия Донского.
      Могучие стены помнят кисть Андрея Рублева.
      Недаром рублевский "Звенигородский Чин" украшает стены Третьяковки. По преданию, здесь же писалась и знаменитая "Троица".
      А из-под храма, из сердцевины горы бьет животворный родник воды нежно-сапфирного цвета.
      Он освящен и целебен. Гармоничен прозрачному воздуху и окрестной подзванивающей тишине.
      *
      К Р О К О Д И Л Ь Ч И К И
      Ранним утром в лесу непрерывно гомонят звонкие птицы.
      Вдоль пустынной дорожки изредка встречаются "лесные брамы" придавленные собственными ветвями к земле деревья.
      У автотрассы - пара умерших стоя, могучих засохших елей. По-видимому, выхлопы авто забили им легкие-поры, и великаны уснули, чтобы уже никогда не проснуться.
      А вот потрясающий симбиоз: ель и береза почти вровень растут словно из одного корня. Но скоро, очень скоро елочка ласково попридушит свою доверчивую белотелую товарку. А березовый пень доедят жадно набежавшие паразиты-грибы.
      Наконец-то тропинка склоняется к Москва-реке.
      Здесь как бы заканчивается чугунный забор и местная власть. Здесь, у реки, заблудшего путника поджидает огромный крокодил, поросший густой, ядовито-зеленой травой.
      А вот, посмотри, и второй.
      Откуда они тут взялись?
      Бог весть.
      Наверное, отбились от стаи.
      Впрочем, и в московским ваннах уже немало рептилий и прочих анаконд, а в аквариумах - пираний.
      *
      СОСНОВЫЙ ВАЛЬС
      На самом краю опушки совершенно внезапно начался сногсшибательный "показ мод".
      Не дожидаясь колючих, раздевающих ветров, на язык подиума под золотую солнечную музыку вырвались чуть растрепанные, смешливые березки. Каждая неподражаема. Из-под копны огненных волос сразу - белоснежные стройные ноги.
      Осторожно спускаюсь по "царской" лестнице из еловых корней, боясь нечаянным хрустом веточки спугнуть стайку юных красавиц. Поражаюсь роскошному, колкому ковру из опавших иголок. Ковер пружинит, ласкает стопу. И душа готовится воспарить среди оглушающей тишины.
      На этом великолепном природном балу встречаются и сосны-великаны, которые готовы упасть, словно неведомая, но могучая сила их резко нагнула и не отпускает. Они, к сожалению, рано-поздно упадут под тяжестью лет. И жалко их, будто родных.
      А вот эти корабельные сосны все кружат и кружат под напором жестокого ветра. В них - буйство и сила жизни.
      *
      СКОРО ВЕСНА
      Резкий луч света в лесу - словно солнечная шпага.
      Дыхание Бора отчетливее всего чувствуется в волшебной сказке оледеневшей "росе" на ветвях.
      И вдруг под вечер, нежданно-негаданно повалил тяжеленный, мясистый, предрождественский снег. Вся природа в недоумении замерла, потом расслабилась и начала кутаться в свой новый нежнейший наряд.
      Стреноженный деревьями ветер как бы со стороны, с недосягаемой, невидимой точки, любуется на вальс снежинок вокруг редких фонарей. Он тихо ржет непоседливым жеребенком где-то в немыслимой вышине, спешит поглядеться в промытые тающим снегом оконца асфальта. Но и те вскоре скроются под новым гагачьим пухом.
      И долгожданная королева Зима наконец-то полновластно вступит в свои права.
      А потом еще не раз и не два упадет и растает снег.
      Затем он "намертво" закрепится на полях и в Бору.
      Вознесется сугробами к небу.
      Усмирит и утишит всех.
      И эта напряженная тишина будет значить, что скоро - Весна.
      *
      ПУШИСТЫЙ ПОКРОВ
      Чего только не увидишь в заснеженном тихом Бору.
      Вот эта группа деревьев - семья с кучей ребятишек, льнущих к родителям.
      А эти словно поссорились - отшатнулись друг от друга, да так и застыли на долгие-долгие годы.
      Рядышком - еще одна, совсем молодая семья с первенцами-двойняшками.
      Целый выводок хорошеньких елочек.
      Молодая березка кокетливо присела на колени к могучей сосне.
      Под снежным покрывалом Бор видится иначе, чем в иное, бесснежное время. И эта перемена настолько разительна, что кажется, будто ты - на другой планете, где-то на окраине Вселенной.
      Черная графика ветвей, которая была еще вчера-позавчера, сменилась тончайшими и покоряющими душу кружевами инея да заснеженными усами патриархов-елей. А на обманутых в очередной раз оттепелью деревьях горестно замерзают уже набухшие было почки.
      Смотрите-смотрите: вон там, чуть в сторонке стоит великанша-сосна, по огромным сучьям которой можно, как по лестнице, подняться под облака. И рядом, под стать ей, величавые липы, чьи стволы сходятся где-то в захватывающей дух вышине.
      Вокруг совсем мало зверюшек.
      Только редкий вскрик птицы.
      И кажется, что Его Величество Бор медленно засыпает до самой весны...
      *
      ДЕВИЧИЙ СЛЕД
      Снова под ногами вкусно хрустит колючий снежок. На душе тихо и радостно. Хочется мысленно обнять каждое деревце, погладить всякую веточку. Вдруг из-под снега вырос огромный, в два человеческих роста, обгоревший пень с зияющим "медвежьим" дуплом. А ведь это нибудь-чей лесной зимний дом. Ладно, не будем тревожить жильцов.
      Глянул под ноги - и вижу чей-то маленький, слегка присыпанный снежком (девичий?) след. Вот ее шаг стал задумчив. Теперь остановилась. Остановился и я. Вправду, дивная красота открывается взору с этого самого места. Поневоле остановишься-залюбуешься. От тишины закладывает уши, словно при посадке самолета. Слышен только жестяный скрежет и грохот снежинок, бьющихся о нагие ветки...
      На какое-то время негаданно найденные отпечатки изящной ножки слились с другими на этой узкой утоптанной тропке.
      И вдруг тот самый, наш девичий след юркнул куда-то вбок.
      Ну, доищется она приключений на свою походку.
      Ага, спустя метров восемь в ту же сторону, в ельничек, свернул и мужской размашистый след. А следов обратно что-то не видно...
      И все это скоро-скоро деликатно присыплет пороша.
      Совпали те два следа во времени, иль нет - Бог его знает. Уже завтра от этой тайны не останется и намека.
      *
      МАГНИТ ДОБРОТЫ
      Замышляющий и вершащий недоброе дело, ранит и мучает свою собственную душу.