Протоплазмы каприз – как жива, как подвижна рука…

Всего восемь минут здесь, в метро, на скамеечке, с книгой.

На другой стороне было еще:

Строчки обрывались. Саша вздохнул и аккуратно положил листочек в бумажник. Какая девушка! А он, дурак, даже телефона у нее не взял. Ничего. Адрес он знает, утром придет на работу и пробьет ее телефон. Как хорошо, что можно воспользоваться служебным положением! «А вдруг она замужем?» – внезапно испугался он. Нет, кольца у нее на руке точно не было. Да и какой муж отпустит так поздно одну? Наверное, из гостей ехала… Он поскользнулся на замерзшей, припорошенной снежком луже. Мысли его текли все в том же направлении. «Глаза у нее красивые… У такой девушки, наверное, отбоя нет от поклонников». Но он все равно позвонит. И имя у нее красивое – Даша. Снегурочка…

– Ё-моё! Ты смотри, Катерина, какие хоромы! – Лысенко завистливо крутил головой в прихожей, оглядывая высокие потолки. – Это ж сколько у тебя комнат, две?

– Три, Игорь Анатольич.

– Ё-моё! Ты смотри, с женихами поосторожнее… У тебя тут сколько метров?

– Игореша, ты в гости пришел или свататься, я не понял. – Банников пристроил на вешалку куртку и шапку. – Веди в кухню, Катюха. Салаты будем резать, чего там еще нужно…

– Ой, да у меня почти все готово и накрыто уже, – засуетилась Катя.

– Водочку в холодильник поставила? – поинтересовался Лысенко. – Ну и умница, соображаешь. Ты смотри, елка какая! А лампочки есть? Давайте включим. Елочка, зажгись! Ого, мигают! А вы знаете, что наш Бухин не один придет?

– А с кем? – поинтересовалась Катя, доставая еще один прибор.

– Катька, сама подумай, ну не с мужиком же он придет! С девушкой он придет, с девушкой.

– Ого, какой Катюха стол отгрохала. О, грибочки маринованные! – обрадовался Банников.

– Ешьте их сами, – поморщился Лысенко. – А ты чего, Катерина, не поменяешься с доплатой? Такая квартирища, да еще в центре, – ты что! Взяла б двушку где-нибудь, хоть на Салтовке. Тут и на ремонт хватит, и на мебеля, и еще погулять останется. Какой, говоришь, у тебя метраж?

– Да, пропал Новый год, – прокомментировал майор. – Не даст ему твоя квартира, Катюха, покоя. Он теперь только о ней и будет говорить.

– Не делайте из меня монстра. – Лысенко надулся. – Не любите вы меня, уйду я от вас. Где тут у тебя, Катерина, руки помыть можно?

Из ванной он вернулся в полной прострации.

– Ой, мама моя родная! У Катерины ванная, как вся моя халупа. Даже два окна. Конем гулять можно. Катька, если б я раньше знал, что ты у нас невеста с приданым…

– Ну, все. Я так и знал, что этим кончится. Теперь он тебе проходу не даст.

– Злой ты, Предбанников, как собака. – Лысенко хищно утащил с тарелки кусочек колбасы. – Может, за стол уже пора, а? И где этот Бухин ходит! С девушкой своей! Десять уже! У меня скоро будет гастрономический криз. Если вы не хотите, то я сам старый год провожать буду, что ли…

– Ну что, – сказал Владимир Парасочка, – давайте старый год проводим, что ли…

– Пусть уходит, – потянулась к мужу Светлана, – и новый чтоб был лучше старого…

– И чтоб новый год был лучше старого. – Андрей Литвак нежно обнял жену. – Оленька, родная, я так с тобой счастлив…

– С Новым годом, с новым счастьем! Ура! – Лысенко раздавал сидящим за столом хлопушки. – Давайте вместе залп из табельного бахнем! В честь нового года. И чтоб был не хуже старого! Ура!

Хлопушки дружно выстрелили, конфетти дождем посыпалось в тарелки, но никого это, кажется, не смутило.

– Ё-моё, хорошо сидим. – Лысенко уписывал оливье. – Нет, правда! Красивые женщины, елка с лампочками, шикарный харч… Кстати, какой там еще ближайший праздник? Давайте тоже вместе погуляем, а? Создадим традицию? Ударим праздником по серым будням уголовки! По-моему, идея хорошая. Так какой ближайший?

– Рождество, Игорь Анатольич, – подсказала Катя. – А потом – старый Новый год.

– Многовато что-то, – задумался Лысенко, – дороговато выйдет. Ну, на Рождество можно подоедать, что от Нового года осталось, а вот на Старый год…

– А самое главное, что все равно выдернут, – заметил Банников. – Это счастье, что сегодня тихо. Еще первого с утра тихо будет, а потом начнется…

– Так сегодня уже первое, – напомнил Бухин.

– Как первое? – вскинулся Лысенко. – Врешь, Сашок. Первое только после обеда начнется, когда все проснутся. А сейчас еще Новый год. Первого посуду мыть кому-то придется. И, опять же, на работу выдернут…

– Что, что случилось? В какой больнице? Не может быть… – Даша в полном смятении положила трубку. Ольга в больнице. Вчера «скорая» забрала с кровотечением. Как же так? Ведь все хорошо было!

– Олечка! Олечка! Что случилось? – Наконец Даша увидела подругу и про себя ахнула: темные круги под глазами, заострившийся нос, волосы висят тусклыми прядями. – Как ребенок?

– Не будет никакого ребенка, Даш.

– Как же так, – пролепетала Даша, – как же так…

– Я знала, что эта история так просто не закончится. Я знала.

– Что ты, Оля! – ужаснулась Дашка. – Ты перенервничала, переутомилась… Что тебе врачи сказали?

– А что они могут сказать? – зло усмехнулась Ольга. – Что в следующий раз все хорошо будет! На сохранение сразу положат. Какая-то там несовместимость у нас с Андреем…

– Резус?

– Не помню я. Может, и резус. Даша, я не верю, что это от несовместимости случилось. Это она мне сделала.

– Кто она?

– Не понимаешь разве? Она. Которая Андрея увела. Она мне мстит, что он ко мне вернулся.

– Не может быть! Оля, что ты говоришь!.. – Даша почувствовала, что у нее холодеют руки. Там, в этих газетах… В них как раз писали о таком. Боже мой, бедная, бедная Ольга…

– Я ей не прощу. – Ольга горящими глазами смотрела куда-то мимо подруги. – Я не прощу. Я ее уничтожу. Я бы все простила и забыла, но такое…

У Даши по щекам потекли слезы.

– Олечка, Олечка! Скоро тебя Андрюша домой заберет. Все наладится, все забудется. Ты опять забеременеешь. Ребеночка родишь, любить его будешь…

– Я этого ребеночка хотела родить. Я его уже любила. Я не прощу, Дашка, понимаешь?

– Здравствуйте, госпожа Литвак, проходите. Ну что, довольны результатом?

– Я принесла вам деньги, – резко сказала Ольга, стараясь не смотреть в приветливо осклабившееся лицо черного мага, и небрежно бросила пухлый конверт на стол. – И у меня есть к вам разговор.

– Что-то не так? Вы не довольны результатом? Ваш муж к вам вернулся, не правда ли?

– С моим мужем все в порядке. Дело не в нем. Я потеряла ребенка. Я знаю, что это сделала та женщина. Я в этом уверена. Я принесла вам ее фотографии. Вот ее домашний адрес, если он вам нужен. Я… я хочу ее уничтожить.

– Уничтожить? – Великий мастер цепко взглянул на клиентку. – То есть вы, уважаемая госпожа Литвак, хотите навести на нее порчу? – Он мягко вынул из Ольгиных рук фотографии. – Чтобы она долго и тяжело болела? Мы можем вам в этом помочь. Это называется…

– Я не хочу знать, как это называется, – перебила Ольга. – Но я хочу ее уничтожить. Сколько это будет стоить? Назовите сумму. Я… – Она потянулась к лежащим на столе фотографиям, но человек в мантии решительно отвел ее руку.

– Я знаю, что вы хотите. Вы хотите…

– Я хочу, чтобы она исчезла с лица земли, – злобно прошипела Ольга. – Я хочу, чтобы она пропала! Совсем. Я хочу, чтобы она умерла!

Алена собирала вещи. Как смешно! Она познакомилась с Максимом, как и всегда, – налетела на его машину, когда он трогался с места, и у нее отвалился каблук. Но дальше все пошло наперекосяк. Она в него влюбилась. Надо же! Влюбилась, как кошка. Сегодня, по плану, она должна была бросить Максима, а вместо этого они улетают в Вену. У него там дела, и он не хочет с ней расставаться ни на день. И она не хочет с ним расставаться. А Радик со своими планами пусть катится к черту. Хватит, достаточно на него поработала. Давно отгорбатила все, что он в нее вложил. Конечно, когда-то он подобрал ее, можно сказать, на улице. И той Алене до теперешней… Да что вспоминать. Что было, то сплыло. Хватит пахать на их теплую компанию. Один с сошкой, а семеро с ложкой. Пусть поищет еще одну дурочку. Да она у него и не одна. Есть кем заменить. Вот и пусть теперь другие поработают. А она имеет право, в конце концов, на личное счастье!

Интересно, в Вене тепло? Максим недвусмысленно дал ей понять, что это их предсвадебное путешествие. Алена еще раз полюбовалась на колечко. Дорогие украшения мужчины дарили ей очень часто, но ведь это – обручальное кольцо! Тонкое, белого золота, со вспыхивающими бриллиантами. Да, у Макса безупречный вкус. Она сама не выбрала бы лучше. Развод оформят быстро, это уж Максим постарается, у него везде знакомые, обещал. И сразу – свадьба. Ну что ж! Она не против. Выйдет замуж за Максима, родит ему ребенка. Из собственной практики она знала, что из семьи с ребенком не так быстро уходят к другим красоткам. А уж с двумя и больше… Только если дети уже взрослые. Родит мальчика, а потом – девочку. А можно еще мальчика. Но девочку – обязательно. Дочку, похожую на Максима. Они такая замечательная пара! У них должны быть красивые дети!

А Радик пусть заменит ее, вот и все. Сейчас она напишет ему записку. Когда будет выходить, бросит в почтовый ящик. Ящик как раз на их доме. Записки писать она мастерица. Однако нужно обойтись с Радиком помягче. Это он сделал ее такой, какая она сейчас, – совершенно неотразимая, стильная, элегантная. Научил пользоваться косметикой, духами, выбирать вещи. Она даже правильно говорить не умела. Алена усмехнулась. Сейчас-то она разговаривает прямо как диктор с телеэкрана – без акцента и практически на любую тему. Радик постарался. Он многому ее научил. В том числе как вести себя в постели. Дрессировал, как Куклачев кошку. Она опять усмехнулась и покачала головой. Дрессировщик он, конечно, от Бога. Любого заставит плясать под свою дудку. Но она отнюдь не в претензии, нет. Она им всем благодарна. У нее все есть – квартира, деньги. Даже появлением в ее жизни Максима она обязана им. Это ведь они находят клиентов. Но она уже все отработала. Дешево бы они стоили без нее! Кто бы так еще крутил любовь со всякими-разными. Она-то ни разу не отказалась, хотя и могла. И такие еще попадались уроды… Алена достала из ящика стола недавно купленный изящный блокнот и крупно написала: «Радик! Мне все надоело. Извини, я ухожу. Я устала. У меня нет больше сил вести подобный образ жизни. Прощай. Твоя А.»

Хорошо получилось. Алена перечитала еще раз. Так, как он сам учил – лаконично и доходчиво. Он поймет, что на нее больше нечего рассчитывать. Она аккуратно оторвала листок и удовлетворенно вздохнула. Так, теперь конверт. Вот черт! Он почему-то без марок. «Куплю марки по дороге», – решила она. Так надевать шубу или пальто? В дверь позвонили – два раза, потом еще один. Черт возьми! Кого это еще принесло? Она глянула в глазок. Впрочем, все к лучшему. И марки не нужны. Она сейчас отдаст письмо, можно сказать, прямо в руки. Радик все поймет. Он должен ее понять и отпустить.

Ольга не помнила, как дошла домой. Зачем-то ее потянуло туда, к сопернице. Бывшей сопернице. Теперь уже совсем бывшей. Та девушка, что увела у нее Андрея, умерла. Соседка сказала, что выбросилась из окна. Ольга долго стояла и тупо смотрела на дверь с пластилиновыми печатями, заклеенную какими-то бумажками. Умерла, умерла! Как все просто! Желаешь человеку смерти, и он умирает. Только нужно очень сильно пожелать. Как холодно здесь! Сердобольная соседка, принявшая Ольгу не то за подругу покойной, не то за родственницу, предложила ей воды. Ольга покачала головой. Ничего не нужно. Домой, скорее домой. Она вышла из подъезда и помимо воли подняла голову. Вон ее окна и балкон. Совсем маленький отсюда. Двенадцатый этаж. Очень высоко. Ольга опустила глаза и содрогнулась. Темное пятно на сбитом многими ногами снегу – это ее кровь. Сюда она упала. «Так ей и нужно! Так ей и нужно!» – билась в голове мысль. А в горле стоял ком. «Так ей и нужно… Она убила моего ребенка! Кровь за кровь».

Ольга не помнила, как спустилась в метро, как вышла, как дошла до дома. Только стоя перед своим подъездом, она зачем-то посмотрела на свои окна. Восьмой этаж. Тоже высоко. Если она упадет, то наверняка… Какая-то мамаша везла на санках свое укутанное чадо. Санки то и дело попадали на проплешины на асфальте. Полозья отвратительно визжали и скрипели, но мать счастливо улыбалась, и ребенок тоже. Они не слышали этих звуков, они были счастливы друг другом. Ольга тоже ничего не слышала. Но она не была счастлива.

– Оля, Олечка!! Что ты такое говоришь? Как это ты ее убила?

– Убила, Дашка. Все равно как из пистолета выстрелила. Понимаешь? Я пошла, понесла ее фотографию. И она выбросилась. Я ее убила, понимаешь? Я там была. Я видела это место. Мне страшно, Дашка! Зачем я это сделала? Я в милицию пойду. Я человека убила.

– Выпей, выпей! Валерьяночки выпей! – Даша непослушными с холода руками шарила в шкафчике. – Это совпадение, Олечка, просто совпадение! Эта дрянь, может, подцепила чего-нибудь и… Или ее саму кто-нибудь бросил. Да мало ли чего?

– Я в милицию пойду, – упрямо повторила Ольга.

– Оля, Оля! Какая милиция? Ты что? И слушать тебя там не станут. Еще подумают, что у тебя крыша поехала, и в психушку отправят. Да ты и не знаешь, куда идти, – уговаривала Даша.

– Я в наше отделение пойду. Там разберутся.

– Оля, глупость какая! Особенно в отделение! Давай сядем, подумаем вместе!

– Ну давай, – наконец согласилась Ольга.

– Никуда мы не пойдем, – приговаривала Дашка, засовывая в гардероб, подальше от глаз, Ольгины шапку и шарф. – Никуда мы не пойдем. Мы сейчас Саше моему позвоним, вот что!

– Скажи своей подруге, чтобы никуда не ходила. Сидите дома, я сейчас приеду. Адрес диктуй. Хорошо. Никому больше не звоните. Пока. – Голос Александра показался Даше каким-то далеким, глухим и чересчур жестким, и она, тихонько вздохнув, сунула трубку в гнездо.

– Сказал, чтобы мы сидели тихо, он сейчас приедет. Да не волнуйся, Оль, он приедет, и все будет хорошо. Он у меня знаешь какой… – Даша замялась.

– Какой?

– Заботливый. Необыкновенный. Он на меня такими глазами смотрит!

– И что ты в нем нашла? Ты с твоими данными могла бы…

– Да ладно! Ты сама прекрасно знаешь, что мною никто никогда не интересовался. Данные! Какие там у меня данные? Просто смешно. А он…

– Потому что ты всегда сядешь, в угол забьешься и молчишь. А ты стихи такие пишешь…

– А что мне, каждому на шею бросаться – посмотрите, мол, какая я замечательная?

– Но он-то, выходит, тебя сразу разглядел.

– Сразу, не сразу… Не знаю я, Оль. Только мне кажется, что все это не со мной происходит.

– Вот и мне так кажется… Пиццу в микроволновке по-быстрому сделать, что ли? У меня лепешки готовые есть. Твой сыщик, наверное, голодный придет.

– А Андрей? – всполошилась Даша. – Он когда придет? Ты ему ничего не говорила?

– Ты что! Как я ему скажу? Какая же я дура! Что я наделала! – Ольга закрыла лицо. Даша тихо обняла подругу и стала нежно гладить ее по волосам.

– Да, интересная история, ничего не скажешь. Мне лично все это не нравится.

– Сядь, Игорь, ради бога, не мельтеши. И без тебя ясно, что дело темное.

Ольга сидела бледная – не ожидала такого наплыва народа, рассчитывала только на одного Дашиного приятеля. И такого града вопросов тоже не ожидала. Хорошо, Андрей сегодня поехал к родителям и вернется поздно.

– Какой адрес там, еще раз напомните? – спросил голубоглазый и остроносый.

Ольга сказала.

– Это тридцать третье отделение. Нормальные ребята. Завтра все и выясню про наш трупик.

Ольгу передернуло. Мрачный мужик, огромный и широкоплечий, назвавшийся Банниковым, что-то неторопливо писал в блокноте и морщил лоб.

– Олечка, давайте еще раз. Вы пошли туда, чтобы вернуть мужа. Там поколдовали, и муж к вам вернулся. Это, конечно же, просто совпадение.

– Ничего это не совпадение, – пискнула Дашка.

– Пока будем считать это совпадением, – покосившись на нее, отрезал Банников. – Пошли дальше. Как к вам попали фотографии этой барышни и адрес? За мужем следили?

– Это в детективном агентстве узнали, – снова встряла Даша. – Очень быстро. За один день.

– Интересное дело, – протянул остроносый. – И много денег взяли?

– Триста долларов всего, – прошептала Ольга.

– Ничего себе! – ахнул Лысенко и засверкал голубыми глазками. – За день работы! Жизнью, наверное, рисковали. Да я за триста баксов… Я вам говорю – давайте уволимся к чертовой матери и откроем агентство. А девочек пригласим на ставку – пиццу делать и кофе варить.

– Вы взяли ее фотографию и адрес и пошли в это… – гнул свое Банников.

– ЧП «Черная магия»! – все никак не мог угомониться впечатлительный Лысенко.

– Она из-за этой стервы ребенка потеряла! И вообще чуть не умерла. Мне сказали…

– Даша! – оборвала Ольга подругу.

– Простите нас, Олечка. – Лысенко, казалось, был само раскаяние. – Ну хотите, я на колени стану? Работа такая. Валандаешься в дерьме, и сам…

– Я понимаю. – Ольга судорожно глотала слезы. – Я все понимаю. Спрашивайте.

– А давайте я сейчас чаю по-своему заварю, – предложил Лысенко.

«А все-таки он обаятельный», – подумала Даша.

– Колька, подвинься! К плите пропустите меня. Кардамон у вас в хозяйстве имеется?

– Есть. – Ольга взяла с полки узкую длинную баночку. – Вот.

– Прекрасно. – Капитан потер руки. – Дайте мне чайник побольше и заварки тоже побольше. А то вон вас сколько!

Обстановка в одночасье каким-то волшебным образом разрядилась. Лысенко, обвязавшись фартуком, колдовал у плиты. Даша убирала грязную посуду и ставила чистые чашки.

Сноски

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.