Молодожены

Король и папа нашли общий язык против императора Карла, было подписано тайное соглашение, по которому оба обязались выступить против императорских войск, чтобы отвоевать для герцога и герцогини Орлеанских Милан и еще несколько территорий Италии. Приданое Екатерины король Франциск согласился получать частями, в чем была его огромная ошибка.

Саму свадьбу Екатерина помнила плохо, потому что была страшно взволнована. Не упала со своих высоких каблуков, даже танцевала на них с дофином, не перепутала слова, не запнулась, не грохнулась в обморок… и то хорошо. А потом было самое страшное – когда нужно оставаться наедине с мужем, вчера еще совершенно чужим человеком, который должен стать самым близким, дорогим и понятным. А как этого добиться?

Короли и члены их семей не вольны во многом, казалось бы, первая брачная ночь – это таинство для двоих, от нее во многом зависит, как сложатся дальше отношения супругов. Кто посмел бы покуситься на тайну первых объятий и альковных ласк молодых? Посмели и покусились. Вслед за молодыми в спальню отправилась целая толпа придворных, выражения их лиц не оставляли сомнений в намерениях – они собирались наблюдать за первой близостью новых супругов!

Екатерина была в ужасе, она понимала, что не сможет пошевелиться под этими нескромными взглядами! Мелькнула мысль, что, знай она о таком обычае при дворе французского короля, ни за что не вышла бы замуж за Генриха, лучше в монастырь! Сам Генрих, видно, переживал нечто похожее. Девушка почему-то чувствовала себя перед мужем виноватой, словно это она пригласила толпу разряженных дам и кавалеров любоваться на их действия в постели. Юный супруг понимал, что жена находится в еще худшем положении, но ему и в голову не пришло как-то успокоить беднягу, ободрить, поддержать, напротив, появилась злость, будто из-за нее приходится терпеть унижение.

Состояние молодых лучше всего поняла королева. Элеонора вдруг ободряюще улыбнулась невесте и строгим тоном предложила всем выйти вон, чтобы молодые могли остаться наедине и в полной мере отдаться страсти, которой пылают. Многие усмехнулись: какая уж тут страсть, если жених за весь день едва взглянул на невесту! Но требованию королевы подчинились.

Екатерина вдруг подумала, что никогда, ни за что не допустит такого унижения для своих будущих детей! Даже если это будет нарушением всех возможных обычаев и правил!

Они с Генрихом вздохнули с облегчением, видя, что любопытные придворные отправились прочь из спальни, сокрушенно вздыхая, полюбоваться на пикантную сцену не удалось. Но король остался! Тогда Элеонора подошла к супругу и, взяв его под локоть, потянула за собой:

– Сир, думаю, и нам следует удалиться. Если вашему сыну понадобится ваш совет, вы сможете дать его утром…

Нет, Франциск вовсе не собирался наслаждаться пикантными деталями, он действительно переживал из-за неопытности Генриха. Конечно, следовало бы позволить Диане де Пуатье уже стать его любовницей и обучить мальчика кое-чему! Король корил себя из-за того, что подобная мысль не пришла ему в голову еще вчера, он действительно боялся, что в первый раз Генрих может сплоховать, ко всеобщему позору… А все этот папа Климент! – досадовал Франциск. – Не настои он на немедленном венчании и первой ночи, мальчика можно было бы успеть подготовить!

– Пойдемте, пойдемте! Не думаю, чтобы вам кто-то подсказывал, что делать, когда вы впервые попробовали женщину, – убеждала его королева. Король фыркнул:

– Это я! А Генрих может и не справиться!

– Мы придем к ним рано утром, и если что-то получится не так, будет время исправить… К тому же у двери останется моя доверенная горничная, я приказала разбудить, если будет слышно, что там проблемы…

Все разумно, оставалось подчиниться.

А в спальне разыгрывалась своя трагедия. Генрих не только не стал накидываться на свою супругу, душа ту в объятьях, он вообще не проявил к ней никакого интереса даже в постели. Принц не чувствовал приятного аромата, которым была надушена новобрачная, не замечал роскошной волны волос, окутавшей ее головку на подушке, не слышал биения ее сердца, не видел вздымающейся красивой груди…. Ему была не нужна Екатерина!

Они оказались на расстоянии вытянутой руки, каждый на своем краю огромной роскошной постели. Некоторое время Екатерина лежала почти не дыша, боясь громким вздохом спугнуть мужа. А он притворился, что спит! Шли минута за минутой, было понятно, что Генрих просто старательно изображает спящего, видимо пытаясь избежать близости.

Сначала горло у Екатерины перехватило от обиды. Конечно, она не первая красавица, но ведь не уродина или калека, чтобы быть настолько нежеланной! Девушка ожидала чего угодно, только не вот такого пренебрежения собой в первую ночь. На глаза навернулись слезы, но она тут же постаралась прогнать их. За столько лет Екатерина научилась сдерживаться.

Потом ей вдруг пришла мысль, что Генрих просто боится сделать первый шаг, так в любом трудном деле – страшно вначале… И девушка решила помочь, она протянула руку и робко погладила супруга по плечу, скорее просто коснулась. Хотелось дать понять, что она тоже боится, но вдвоем легче. Екатерина ожидала, что Генрих обернется и хотя бы подвинется ближе, а уж там можно признаться, что тоже неопытна и надо вместе преодолеть эту неопытность…. Что ж, если он не может сделать первый шаг, она сама сделает его…

Но Генрих шарахнулся от этого прикосновения, словно его коснулось нечто противное! Екатерина отдернула руку и замерла. Все совсем не так, как она думала, он не боится, а просто не желает! Горло снова перехватило от обиды. Утром в спальню явится не только добрая королева, но и папа Климент. Он обязательно проверит подтверждение ее девственности, ведь потребовал же клятвы, что между ней и Ипполитом ничего не было! Но если Генрих будет до утра лежать, отвернувшись в сторону, то никакого подтверждения не получится.

– Сир, если вы не сделаете ЭТО, я буду вынуждена утром объявить, что моя девственность попросту не нарушена!

Сказала тихо и твердо, но в голосе прозвучало столько горечи и обиды, что не будь Генрих так зол на все происходившее, он наверняка попросил бы прощения. Должен бы попросить… Но не попросил, несколько мгновений он сердито сопел, а потом вдруг резко повернулся и набросился на жену, взяв ее силой!

Екатерина не сопротивлялась, но от ужаса не могла даже пошевелиться… Такой ли виделась первая брачная ночь, таких ли любовных объятий хотелось? Все случилось быстро, грубо, больно.

Выполнив обязанность, Генрих почти с ненавистью поинтересовался:

– Вы довольны? Что еще от меня требуется?

– Зачем вы так? Разве я виновата, что нас поженили? – горько прошептала Екатерина, но супруг уже в отчаянье уткнулся в подушку, снова постаравшись отодвинуться подальше.

В ту ночь она плакала. Зная, что нельзя тереть глаза, чтобы не покраснели, нельзя всхлипывать, чтобы не услышал муж, нельзя даже уткнуться, как он, в подушку, чтобы та не была мокрой, Екатерина плакала молча, беззвучно, горькие слезы катились по щекам, стекая на разметавшиеся по подушке волосы.

Наконец Генрих уснул по-настоящему, он повернулся на спину, и теперь юная супруга смогла разглядеть своего суженого ближе. Нет, он совсем не был похож на Ипполита, но Екатерина старательно гнала от себя мысли о сравнении. Ипполит остался в прошлой жизни, отныне ей предстояло жить рядом с вот этим молодым человеком, с ним спать каждую ночь и от него рожать детей. Значит, она должна найти в Генрихе черты, за которые сможет полюбить, нельзя же каждую ночь вот так требовать близости!

Минута за минутой в полумраке спальни она старалась внушить себе любовь к супругу, разглядывала и разглядывала его лицо. К утру Екатерина была просто влюблена в своего мужа и совершено уверена, что сумеет завоевать ответную любовь. Она приложит все силы, чтобы лаской и терпением (а уж этого ей не занимать) убедить Генриха, что лучшей жены ему не найти. У Екатерины не было другого выхода, кроме как понравиться всему двору и влюбить в себя мужа. Юная женщина решила, что сумеет этого добиться, что с утра все переменится и жизнь наладится.

Лучше бы она не внушала себе любовь к Генриху, потому что его сердце навсегда осталось глухо к ее стараниям, и он так и не ответил на ее любовь. Это несовпадение стало для Екатерины Медичи самой большой трагедией ее жизни. Вернее, одной из самых больших…

Утром Генрих был смущен, а папа Климент вполне доволен. Теперь обратного пути у короля Франциска не было, с выплатой приданого Екатерины можно не спешить… И все же Климент решил подождать немного, чтобы убедиться, что брак его племянницы скреплен беременностью.

Взяв с Марии Сальвиати слово обязательно сообщить о результатах, папа занялся отпущением грехов местным грешникам. В собор к Святому причастию потянулись желающие бесплатно освободиться от прежних грехов, чтобы начать набирать новые…

– Где живет король? А принц?

Эти вопросы поставили в тупик всезнающую Марию Сальвиати.

– Много где… У короля Франциска привычка разъезжать по замкам, он подолгу ни в одном не бывает. Замков много, и все строятся и строятся новые, потому за год не удается посетить даже половину…

– А принц? – Если честно, то Екатерине очень не хотелось услышать, что Генрих живет где-то в одном месте и далеко от короля, зато рядом с Дианой де Пуатье.

– Принц когда как, и королева тоже. У короля есть свой ближний круг, в который входят очень немногие, только те, кого он сам отбирает, с этой компанией король разъезжает по замкам, охотится, развлекается, между делом управляя страной.

– Вот бы попасть в этот круг…

– Я вижу, вам понравился король?

– Конечно, он такой веселый, такой галантный! Вот бы Генрих был таким же…

Вот уж кто меньше всего похож на короля Франциска, так это его младший сын Генрих! Он тоже рослый, физически крепкий, старается быть галантным с дамами, но как это старание шито белыми нитками! Второй сын есть второй… Наблюдая за мужем исподтишка, Екатерина мысленно пообещала себе, что станет любить всех детей одинаково! Нельзя, чтобы старший рос вот таким ловким, уверенным в себе, как дофин Франсуа, а младший был неуверен во всем. Она вдруг поняла: конечно, поэтому Генрих столь неласков с ней – боится проявить чувства. Чтобы не быть осмеянным! Конечно! О, если это так, то все поправимо, она будет любить его сильно-сильно и давать это понять на каждом шагу, чтобы Генрих почувствовал уверенность!

Наивная девочка, она полагала, что принцу нужна ее любовь! Генриху была нужна любовь, но только не юной супруги, а опытной Дианы де Пуатье. Поняла это Екатерина довольно быстро, а вот поверила в такое не сразу, чем сильно осложнила себе жизнь.

Французский двор не просто удивлял, он потрясал любого, кто туда попадал. Франциск действительно был самым галантным и веселым королем в Европе, неистощимым на выдумки, сам не зная ни минуты покоя, не давал такового окружающим. Королевские забавы далеко не всегда разделяла королева Элеонора, но Франциска это нимало не огорчало, и без королевы находилось множество дам, готовых скрасить досуг монарха. Главной среди них была мадам Анна д’Этамп. Любовница короля открыто управляла страной, диктуя свою волю во всем. Главное, за что ценил ее Франциск, была неистощимость на выдумки, двор не знал ни минуты покоя, скуке было просто не место там, где пребывала Анна д’Этамп!

Екатерина была потрясена столь откровенными отношениями и спокойствием королевы, Элеонора не просто терпела любовницу мужа, но и относилась к ней весьма благосклонно! Мария Сальвиати усмехнулась, услышав такие сомнения девушки:

– А что ей еще остается делать? Не выцарапывать же фаворитке глаза из-за того, что муж больше любит ее, чем супругу?

У Екатерины похолодело внутри, а что, если и у Генриха тоже будет любовница?! Неужели она должна терпеть присутствие другой?! А что, если эта красивая величавая женщина мадам де Брезе… Нет, нет, Генрих так не может, нет! И потом, Диана де Пуатье годится Генриху в матери, таких старых любовниц не бывает! Она просто его наставница, как вон у самой Екатерины Мария Сальвиати… Конечно, странно, что у юноши наставница женщина, но в этой Франции много странного. И все же, как ни гнала Екатерина от себя мысль о Диане де Пуатье, та упорно возвращалась. Любящее сердце почувствовало то, что от него хотели скрыть в первые дни. Немного позже Екатерина поняла, что так и есть, ее супруг давно и безнадежно влюблен в Диану де Пуатье мадам де Брезе, которая действительно была на двадцать лет старше!

Мария Сальвиати оказалась права, король не был намерен возвращаться в Париж, но пребывание в Марселе несколько затянулось. Нет, для короля Франциска мало интересного в этом обычном для него городе, хотя Его Величество жил в специально построенном дворце, предавался почти привычным увеселениям и расточал любезности налево и направо, и все же Франциска ограничивало присутствие папы Климента. Его Святейшество ни в малейшей степени не собирался укорять «наихристианнейшего короля», как называли французских королей, в нарушении супружеского долга или даже излишнем увлечении дамами. Папа Климент прекрасно знал, что Франциск уже был болен дурной болезнью и теперь, похоже, подцепил таковую еще раз, знал, что они с Элеонорой заключили своеобразный союз: королева закрывает глаза на многочисленные увлечения короля в обмен на его отсутствие в постели. Видно, королева тоже была хорошо осведомлена об альковных недугах мужа и больше всего боялась подцепить их и себе. Это Франциска вполне устраивало. Нет, воспитывать короля или взывать к соблюдению христианских заповедей папа Климент не собирался, его интересовала Екатерина, вернее, ее чрево.

Его Святейшество со свитой задержался в Марселе на целых три недели, что было совсем ни к чему ни французскому королю, ни ему самому. Наконец он получил нужные сведения от Марии Сальвиати и вызвал к себе Екатерину:

– Дитя мое, вы счастливы в браке?

– Да, Ваше Святейшество.

– Но вам нечем меня порадовать?

Екатерина только молча помотала головой, не рассказывать же папе, что их с Генрихом близость похожа на отбывание им наказания!

– Хорошо ли вы стараетесь, чтобы брак не был бесплодным?

Лицо юной женщины залила краска стыда, она коротко вскинула глаза на Климента и сразу опустила, тот, видно, сам почувствовал, что перестарался, и быстро добавил:

– Молитесь ли об этом пред Господом?

– О да, конечно!

Екатерина шла от Его Святейшества в легком замешательстве, последний совет, который он дал своей духовной дочери, попахивал нарушением супружеской клятвы:

– Умная женщина всегда сумеет завести детей, не будьте глупой…

Она даже Марии Сальвиати не сразу открылась, та чуть улыбнулась:

– Ваше Высочество, Его Святейшество имел в виду, что вы должны суметь расшевелить, влюбить в себя супруга. Но если уж не удастся… Вы знаете, то, что долго не удается с одним мужчиной, очень легко получается с другим, а потом и с мужем пойдет как по маслу…

Видя, как залилась краской подопечная, наставница успокоила:

– Прошло еще слишком мало времени, вы слишком стеснены и робки, все получится. А пока послушайте-ка мой совет. Обратите больше внимания на себя, чем на Генриха, мужчины перестают ценить тех, кто их слишком любит. Зато обожают тех, кто любит самих себя.