Мне было приказано оставаться на левом берегу и руководить форсированием реки другими подразделениями полка, а также поддерживать огнем тех, кто был на Каске.
      Штаб полка был расположен на небольшом пригорке, поросшем редким лозняком, всего в нескольких десятках метров от берега Днепра. В бинокль мне было хорошо видно, как сражались с врагом на острове солдаты, сержанты, офицеры. Но подробности этих боев я узнал уже потом, когда люди вернулись на левый берег.
      4 октября, когда гитлеровцы во время третьей за день контратаки обошли позицию одной из стрелковых рот с фланга и начали уже продвигаться в тыл, на выручку бросилась группа бойцов из резерва командира полка во главе с гвардии капитаном Егоровым. Опережая офицера, рванулся из окопа гвардии рядовой Иван Семенев. Я знал этого солдата из роты связи. Ставропольский колхозник прошел с полком весь боевой путь из-под Ростова-на-Дону, через пекло Сталинграда и Курской дуги. Всего несколько дней назад, на подходе к Днепру, полковая парторганизация приняла Ивана Семенова кандидатом в члены партии.
      - Братья славяне! - громко закричал он. - Вперед на врага, ура!
      За ним устремились гвардейцы. В горячей рукопашной схватке они уничтожили более двух десятков гитлеровцев, а остальные повернули вспять. В этом бою сложил свою голову и Иван Семенов, так и не успев получить карточку кандидата в члены ВКП(б).
      Рядом с Семеновым отважно сражался автоматчик гвардии рядовой Автандил Тоидзе. Он метко разил врагов, а когда кончились патроны, пустил в ход приклад автомата. Парень из Грузии был ранен в тот день и вместе с другими воинами отправлен на лодке на левый берег Днепра. Но он не остался там, а, перевязав рану, вернулся на остров. Правда в атаки он больше не ходил, но пять раз переправлял раненых через Днепр под огнем противника.
      Гвардии рядовой Леонид Крюков вел огонь из ручного пулемета по атакующим немцам и заставил их залечь. Но в этот момент осколком вражеской мины повредило пулемет. Гитлеровцы вновь пошли и атаку. Молодой воин-комсомолец отбился от них гранатами.
      В отражении седьмой, и последней в тот день, вражеской контратаки пришлось участвовать и командиру полка, и всем, кто находился рядом с ним на командно-наблюдательном пункте. Дело шло к вечеру, и мы уже думали, что противник, понесший в бесплодных контратаках немалые потери (впрочем, и в полку было много убитых и раненых), успокоится хотя бы до утра следующего дня. Но нет! Опять начался артиллерийский, и минометный обстрел, опять тучи песка поднимались в воздух и медленно оседали, засыпая окопы и траншеи.
      А потом гитлеровцы выбили наши роты из первой траншеи и завязали бой на второй. Положение стало критическим. Командир полка гвардии подполковник П. Р. Панский приказал помощникам начальника штаба гвардии капитанам Белоусову и Егорову собрать всех, кто находился на КНП и кто способен был держать оружие.
      Собралось человек около тридцати, больше трети из них - офицеры. Бой шел буквально в двух-трех десятках метров, и им потребовалось всего две-три минуты, чтобы преодолеть это расстояние. Они воспользовались тем, что противник не мог в эти минуты вести артиллерийский и минометный огонь, боясь поразить своих, и потому сблизились с врагом для рукопашного боя, не потеряв ни одного человека. Но когда, отбросив немцев за первую траншею, возвращались обратно, то недосчитались в группе больше десяти человек.
      В последующие три дня гитлеровцы также не давали нам покоя. Видимо, им было приказано во что бы то ни стало сбросить советских бойцов с острова в Днепр. Не буду описывать этих жарких боев. Скажу лишь, что гвардейцы сражались храбро, держались стойко, геройски! В эти дни отличились офицеры коммунисты Белый, Чмелевский, Березовой, Митин, Струзман, Зиборов, старшина Сыромятников, старший сержант Гарусов, сержанты Ипатов, Иванов, рядовые Савин, Карпов, Жодин, Филимонов, Крысин, Медведев... Да разве можно всех перечесть!
      Героиней боев на Каске по праву можно назвать и санинструктора комсомолку Аню Плеханову. Она вынесла десятки раненых с поля боя, сама была дважды ранена, но не покинула остров, хотя ей предлагалось это сделать.
      В эти дни я потерял своих боевых друзей гвардии капитанов Белоусова, Егорова и агитатора полка гвардии капитана Клюева, с которыми я бок о бок сражался в Сталинграде и на Курской дуге. Особенно горькой была для нас гибель командира полка подполковника Петра Романовича Панского, возглавившего в критический момент боя 6 октября одну из контратак наших бойцов и сраженного пулеметной очередью гитлеровцев.
      7 октября по приказу командования наши подразделения оставили остров Каска и вернулись на левый берег Днепра. Здесь бойцы увидели номер нашей дивизионки "Героический поход" за 5 октября. Вся ее первая полоса, озаглавленная "Остров героев", была посвящена гвардейцам, храбро сражавшимся на Каске. С тяжестью на сердце отправлялся я по вызову в штаб дивизии, я который раз переосмысливая все, что случилось на острове.
      Только после войны мне стало известно, что, по замыслу командования фронта, наша армия вынуждена была вести эти тяжелые, кровопролитные бои с гитлеровскими оккупантами в районе Кременчуга для отвлечения противника от проводившейся большой операции по захвату плацдармов на правом берегу Днепра, значительно ниже по его течению, в районе Мишурина Рога.
      Вместо погибшего подполковника Панского командиром полка был назначен я, а начальником штаба стал гвардии капитан Василий Васильевич Такмовцев. Не скрою, в душе я испытывал чувство гордости - шутка ли, стать командиром полка в двадцать четыре года! И хотя на фронте молодость не служила препятствием для назначения и на более высокие должности, было приятно, что командование оказало мне такое доверие. И сразу же родилось желание сделать все, чтобы оправдать его. Оправдать можно было только одним - еще лучше воевать, еще крепче бить врага. Вспоминаю, что при этом даже мысли не было о том, что не справлюсь. Во-первых, к этому времени я уже был не новичок в боевых делах. Два с лишним года войны дали и опыт, и закалку, и готовность взять на себя ответственность. Да и в самые трудные дни Сталинградской битвы мне пришлось временно командовать полком. Во-вторых, самолюбие молодости не давало отступать. Как это - не справлюсь? Должен справиться! Других мыслей не было.
      На фронте не только быстро решается вопрос о назначении на должность. Там быстро проходит и процесс вхождения в нее. А поскольку мне уже неоднократно приходилось замещать командира полка в трудные боевые дни, то я освоился с новыми штатными обязанностями без особого труда.
      В ночь на 9 октября 1943 года полк совершил переход по маршруту Максимовка, Недогорка, Песчаная, Белая Кохтовка, Христиновичи и к утру сосредоточился в районе хутора Плескочинка. Через сутки, совершив новый марш, мы прибыли к месту дислокации - в район Стогцовки на левом берегу Днепра.
      Советские войска к этому времени на ряде участков уже форсировали Днепр и создали на правом берегу реки значительные плацдармы. На Днепре были построены понтонные и паромные переправы.
      5-я гвардейская армия после почти 100-километрового марша вниз по течению начала переправу через Днепр несколько севернее Мишурина Рога и занимала позиции на правом берегу реки в районе Дериевка, Куцеволовка. Наша дивизия приняла полосу от 110-й гвардейской дивизии, которой командовал гвардии полковник М. И. Огородов.
      289-й гвардейский стрелковый полк в полном составе, включая оперативную группу артвооружения (кроме основных тылов), переправился за ночь на правый берег Днепра и в 3.00 14 октября сосредоточился в одном километре юго-западнее Лимана.
      Вместе с другими полками нашей дивизии мы участвовали в боях по расширению плацдарма в районе населенных пунктов Дериевка и Куцеволовка.
      Перед наступлением на село Куцеволовка группа бойцов из семи человек получила задание ночью пробраться к фашистам в тыл и выявить расположение огневых точек. К утру разведчики должны были вернуться. Но утром пришел в полк лишь один человек. Выяснилось, что разведчики, завязав бой, захватили три хаты и оттуда не уходят. Они лишь прислали связного, чтобы доложить о результатах разведки.
      Я приказал поднять в атаку первый батальон, и фашисты были выбиты из большей части села.
      В этом бою отважно сражался комсомолец рядовой Иван Ярцев. Вскоре партийная организация приняла его в свои ряды. Впоследствии Иван Ярцев был ранен, вылечился и вернулся в родное подразделение.
      * * *
      В середине октября 1943 года после мощной артиллерийской подготовки дивизии первого эшелона 32-го и 33-го гвардейских стрелковых корпусов повели наступление на передний край обороны немцев. Разгорелись ожесточенные бои. Вклиниться удалось лишь на 1,5 - 2 километра, прорвать же линию вражеской обороны на всю глубину, несмотря на большие усилия, наши войска не смогли. Создавшаяся ситуация грозила неблагоприятно повлиять на развитие всей фронтовой операции. Требовались срочные меры, чтобы выправить положение и обеспечить выполнение общей боевой задачи. И они вскоре были приняты.
      Ночью соединения армии нанесли неожиданный удар по врагу и прорвали его оборону. Успехи могли быть и более значительными, если бы не испортившаяся погода. Осеннее небо заволокли тяжелые свинцово-серые тучи, почти беспрерывно лил проливной дождь. И без того изрытые и изъезженные фронтовые дороги размыло ливнями, почва, перенасыщенная влагой, разбухла. Продвигаться в таких условиях было неимоверно трудно. Люди быстро уставали. Так было везде, во всех дивизиях и полках. Но несмотря на распутицу, непрекращающееся сопротивление врага, мы упорно шли вперед. Пытаясь приостановить продвижение 5-й гвардейской армии, немецко-фашистское командование перебросило в помощь изрядно потрепанным частям 6-ю танковую и 376-ю пехотные дивизии. Немцам удалось замедлить наступление некоторых частей 5-й армии, в том числе 97-й гвардейской стрелковой дивизии и нашего полка.
      К 20 октября, пройдя с боями более 60 километров, полк достиг подножия высоты с четырьмя курганами. С наступлением темноты все подразделения полка начали подготовку к штурму высоты. Ее тактическая выгода высоко оценивалась и нами, и гитлеровцами. Неудивительно, что противник оборонялся с яростным упорством. Но устоять перед натиском гвардейцев он не смог.
      В ходе штурма особое мужество проявил командир взвода пешей разведки гвардии старший сержант У. X. Хасанов. Под прикрытием огня своих товарищей он уничтожил гранатами мешавший нашему продвижению станковый пулемет противника вместе с его расчетом. Сообщение о его подвиге поступило в штаб первым. Потом мне еще и еще докладывали о фактах героизма, проявленного гвардейцами в тот день.
      30 октября полк совершил переход по маршруту Броицкое, Владимировка, Вильное. Там мы приняли участок обороны от 313-го гвардейского стрелкового полка 110-й гвардейской стрелковой дивизии.
      Мне посчастливилось стать участником торжественного события, которое произошло 31 октября 1943 года. На алом бархате гвардейского Знамени нашей дивизии засиял орден Красного Знамени. В эту волнующую минуту перед мысленным взором прошел весь ее боевой путь - от Ростова-на-Дону до Волги, а оттуда до Правобережья Украины.
      В тот же день состоялось заседание партбюро полка, на котором присутствовал и я. Сначала были рассмотрены заявления о приеме в партию. Бюро рекомендовало партийной организации принять в члены ВКП(б) начальника артвооружения полка гвардии старшего лейтенанта Николая Михайловича Коденко, а кандидатом в члены партии старшего минометного мастера гвардии старшего сержанта Михаила Селиверстовича Шкарупу.
      Я хорошо знал их обоих, особенно Николая Михайловича, с которым ежедневно приходилось общаться по службе, решать вопросы обеспечения полка оружием, боеприпасами, боевой техникой. Мне хотелось бы дать ему более подробную характеристику не только потому, что возглавлял он очень важную для полка службу, но и потому, что он вместе со мной провоевал почти три года. А таких в полку к маю сорок пятого года осталось всего 25-30 человек.
      Я знал, что Коденко, окончив среднюю школу в городе Сальске, на третий день после начала войны в семнадцатилетнем возрасте добровольно ушел в ряды Красной Армии и был зачислен курсантом Тульского оружейно-технического артиллерийского училища. В первых числах октября 1941 года в составе училища принимал участие в боях против прорвавшихся на Орел - Мценск танковых полчищ Гудериана. После трехнедельных боев курсанты были отозваны с фронта и отправлены на доучивание в Томск. В марте 1942 года в составе 301-й Красноярской стрелковой дивизии прибыл на фронт под Белгород - Харьков и в апреле - июне принимал участие в боях на волчанском направлении. А в первых числах июля, как я уже говорил выше, начал службу в нашем полку. Николай Михайлович в самой тяжелой боевой обстановке не терял самообладания, был всегда внутренне собранным и внешне подтянутым. Но в то же время это был очень скромный и даже застенчивый человек. Я как командир полка всегда мог положиться на Коденко и его подчиненных, знал, что они не подведут.
      Едва освоившись на новом месте, полк получил новое боевое задание наступать на противника в направлении Лозоватки, не давая ему закрепиться на оборонительных рубежах. Это было частью подготовки крупного наступления по расширению криворожского плацдарма, намечающегося на середину ноября по решению командующего фронтом генерала армии И. С. Конева.
      В начале ноября полк сосредоточился в районе севернее Марьевки и правым флангом вышел к развилке дорог Хуторище - Лозоватка. Штурмом была взята важная в тактическом отношении высота 159,4. Враг трижды контратаковал наши позиции. Особенно ожесточенной была третья контратака, когда фашисты бросили на нас 8 танков, 2 бронемашины с десантом пехоты при поддержке артиллерии. Минометчики гвардии старшего лейтенанта Личмана и бойцы стрелковых подразделений открыли по пехоте и танкам противника меткий огонь. Огнем противотанковых ружей и минами были подбиты две вражеские машины. Отличился расчет гвардии старшего сержанта Левина, в котором наводчиком был гвардии рядовой Капустин. Огонь минометной батареи успешно корректировал с наблюдательного пункта гвардии старший сержант Петух. Вражеская контратака захлебнулась. Но, как назло, склоны высоты все плотнее стал окутывать сильный туман, и наши артиллеристы были лишены возможности вести прицельный огонь по фашистским танкам и пехоте.
      Противнику удалось вытеснить бойцов из траншей. В ожесточенной схватке был убит командир роты гвардии лейтенант Матвеев. По приказу командира дивизии полк отошел на прежние позиции.
      * * *
      Близился праздник Великого Октября. Мне представилась возможность сделать приятное воинам, отличившимся в боях за высоту 159,4. На них были составлены представления к правительственным наградам. В частности, к ордену Красной Звезды представлялись командир пулеметного взвода гвардии младший лейтенант И. И. Попомарев, который, будучи раненным, не покинул взвод, старшина 4-й стрелковой роты П. Н. Семашко, принявший на себя командование ротой, когда выбыл из строя ее командир, командир пулеметного расчета гвардии сержант Г. Д. Вакулин, уничтоживший огневую точку противника. Через некоторое время всем этим воинам-героям были вручены ордена.
      Накануне праздника Октября личный состав полка пережил еще одно приятное событие: всем было выдано новое зимнее обмундирование. Но и в праздничные дни, которые были для нас традиционно радостными, фронтовых забот, увы, не поубавилось. По данным нашей разведки, противник продолжал укреплять свои позиции, производил земляные работы, минирование, возводил проволочные заграждения. Заметно увеличилось у немцев и количество огневых точек. В каждом подразделении наши бойцы и командиры были предупреждены, что противник устроил на передовой снайперские гнезда и оттуда систематически ведется прицельный обстрел наших позиций.
      Несмотря на все сложности фронтовой обстановки, гвардейцы в день 26-й годовщины Великой Октябрьской революции чувствовали себя по-праздничному. В немалой степени этому помогла наша дивизионная многотиражка. На ее страницах 7 Ноября было опубликовано ответное письмо ставропольцев бойцам, командирам и политработникам 97-й гвардейской стрелковой дивизии. В письме говорилось: "... С радостью и непередаваемой гордостью мы узнаем все о новых и новых ваших героических подвигах. Под Белгородом, под Полтавой и под Кременчугом вы еще и еще раз показали всепобеждающую русскую воинскую доблесть, мужество и героизм, показали свою пламенную любовь к нашей великой Родине и свою жгучую ненависть к подлым немецко-фашистским насильникам, убийцам и разбойникам, принесшим на нашу землю столько бедствий, столько страданий... В крае успешно идет восстановление промышленности, многие и многие предприятия, разрушенные немецкими варварами до основания, уже полностью восстановлены. Досрочно вступили в строй действующих предприятий Ставропольский мясокомбинат, Пятигорский, Георгиевский, Воронцово-Александровский госмаслозаводы, почти все хлебокомбинаты и мукомольные предприятия края, Пятигорский мотороремонтный завод и другие; полностью восстановлены железные дороги, открыты и нормально работают все школы, техникумы и институты. Колхозы и совхозы, убрав урожай, активно выполняют свою первую заповедь - сдают хлеб и другие сельскохозяйственные продукты стране и Красной Армии. На полях края сейчас самоотверженно проводится сев озимых: посеяны первые сотни тысяч гектаров. Твердо уверены в том, что этой осенью будут заложены прочные основы для высокого урожая будущего года... Желаем вам новых славных успехов!"
      Такое письмо не могло не взволновать однополчан, и многие под впечатлением послания земляков сразу же сели за письма своим родным и близким. Они писали о том, что не посрамят славы сынов родной земли, еще крепче будут бить ненавистного врага.
      Во всех подразделениях 7 Ноября был устроен праздничный обед. Отменно покормил нас штабной полковой повар гвардии рядовой Василий Алексеевич Закусин. Он был уже в летах, и все мы, офицеры, сержанты и солдаты управления полка, звали его просто - дядя Вася. Солдат на это никогда не обижался, наоборот, вроде бы гордился таким обращением к себе.
      - У тебя, дядя Вася, и фамилия-то особенная, - шутили бойцы. - Надо же: Закусин. Чисто профессиональная фамилия!
      Под стать фамилии было и его кулинарное мастерство. А уж в праздничные дни он прямо-таки ресторанные блюда готовил - по высшему классу.
      Закончился праздник, но война продолжалась. Впереди нас ждали новые бои.
      Глава 6.
      Путь к Днестру
      В середине ноября 1943 года 5-й гвардейской армии была поставлена задача подготовить и провести наступательную операцию с целью прорвать оборону немцев на участке Зыбкое, Петрозагорье, во взаимодействии с левофланговыми соединениями 53-й армии разгромить александрийско-знаменскую группировку противника и овладеть Александрией и Знаменкой.
      Противник имел здесь глубоко эшелонированную оборону (так называемый Восточный вал), состоящую из двух полос. Первая - главная - состояла из трех позиций. На удалении 13-15 километров от переднего края готовилась вторая полоса обороны, на строительство которой привлекалось и местное население.
      На направлении главного удара должен был действовать 32-й гвардейский стрелковый корпус генерала А. И. Родимцева, в состав которого, как помнит читатель, входила и наша 97-я гвардейская стрелковая дивизия.
      Начало наступления было назначено на 6.00 20 ноября. И после мощной артподготовки продолжительностью в 3 часа 15 минут батальоны первого эшелона должны были подняться в атаку. Накануне я провел с командирами батальонов и рот, с командирами приданных подразделений рекогносцировку местности, организовал взаимодействие и отдал им устный боевой приказ. В первом эшелоне наступали 1-й и 3-й стрелковые батальоны, во втором - 2-й батальон. Роту автоматчиков оставил в своем резерве. Была создана полковая артиллерийская группа (ПАР), в которую вошли вся полковая артиллерия и приданный дивизион из артиллерийского полка дивизии.
      Полку было выделено для непосредственной поддержки пехоты четыре танка Т-34. Негусто, конечно, но на большее рассчитывать не приходилось. Я их распределил между батальонами первого эшелона - по два танка. Мне было совершенно ясно, что во время атаки стрелки отстанут от танков: по раскисшей от дождей земле не побежишь.
      - А что, если автоматчиков посадить на броню, - высказал я свое мнение замполиту полка майору Полтораку, заместителю по строевой части капитану Чирве и начальнику штаба полка майору Такмовцеву, когда мы вечером все вместе еще раз обговаривали детали предстоящего боя.
      - Неплохая идея, - поддержал меня начальник штаба. - Из роты автоматчиков можно взять человек тридцать.
      Мои заместители тоже согласились с этим предложением. Я сказал своему адъютанту, чтобы вызвал на КП командиров батальонов капитана Ананенко и майора Балквадзе, командира роты автоматчиков старшего лейтенанта Микерова, а также лейтенантов-танкистов - командиров танковых взводов. Когда они все пришли, изложил им суть дела, поставил перед каждым конкретные задачи.
      Еще не рассвело, когда небо раскололось от залпов "катюш" и выстрелов сотен орудий и минометов. Артподготовка закончилась в 9.15, и в ту же минуту я дал сигнал: начало атаки. Было уже совсем светло, и с НП я хорошо видел даже без бинокля, как гвардейцы под прикрытием огня четырех танков и орудий сопровождения пошли в атаку, с трудом вытаскивая ноги из грязи. Как я и предполагал, танки с десантом на борту обогнали пехоту и на несколько минут раньше ее приблизились к первой траншее. Они развернулись вдоль нее и из пулеметов ударили по сидящим там немцам. Автоматчики спрыгнули с брони и открыли огонь из автоматов, забросали траншею гранатами, снова взобрались на танки, которые рванулись ко второй траншее. В это время подоспели стрелки, часть из них осталась добивать фашистов, а остальные пошли вслед за танками.
      К 15 часам первая позиция обороны немцев была прорвана и полк овладел высотой 192,6. Противник предпринял ряд контратак, чтобы сбить нас с этой высоты, по безуспешно. За первый день боев полк продвинулся на 10 километров.
      В тот день я подписал немало наградных листов. Всего за 12 дней до этого, 8 ноября 1943 года, Указом Президиума Верховного Совета СССР был учрежден орден Славы трех степеней. И первыми из нашего полка к ордену Славы III степени были представлены автоматчики-комсомольцы гвардии старшие сержанты А. Н. Рудич, И. А. Антипин, А. П. Бабешкин, гвардии сержанты А. И. Кузнецов, М. И. Редькин, гвардии младший сержант Н. Е. Пальгов, гвардии рядовые Д. П. Педоренко, Г. Ф. Ракитский и X. Мустафаев. А в начале декабря им уже были вручены ордена.
      При отражении контратак противника на высоту 192,6 отличились командир стрелкового взвода гвардии младший лейтенант Г. В. Пампуха, который смело и решительно руководил боем, заменив выбывшего из строя командира роты, командир минометного взвода гвардии младший лейтенант А. А. Устин, открывший меткий огонь по атакующему противнику, бронебойщик гвардии рядовой И. С. Авгитов, который уничтожил два вражеских бронетранспортера. Они были награждены орденом Красной Звезды.
      * * *
      21 и 22 ноября мы продолжали наступление в направлении Павлыша и Онуфриевки. Четыре дня шли упорные бои в районе этих населенных пунктов. Темп продвижения наших войск снизился до 3-5 километров в сутки, так отчаянно сопротивлялись немцы, опасаясь окружения у Александрии и Знаменки. И только в ночь на 25 ноября удалось штурмом овладеть Онуфриевкой.
      А через два дня противник ударил по частям действующего южнее нас 33-го гвардейского стрелкового корпуса силами двух пехотных и двух танковых дивизий. Нашему корпусу было приказано нанести удар по этим дивизиям врага с севера. В этих боях 289-му гвардейскому полку пришлось действовать в первом эшелоне дивизии и провести несколько встречных боев с врагом.
      Особенно напряженными были бои у села Камбурлеевки. Наши разведчики во время ночного поиска проникли в это село и взяли двух пленных, которые показали, что Камбурлеевку обороняет 241-й пехотный полк 106-й пехотной дивизии - около 800 человек.
      1-й стрелковый батальон атаковал село севернее двух курганов, выбил оттуда противника и прорвался к южной окраине. Но здесь батальон попал в окружение. Связь с ним прервалась. Я доложил командиру дивизии об этом и о своем решении послать на выручку 3-й стрелковый батальон, находившийся во втором эшелоне. Генерал Анциферов одобрил мое решение и пообещал поддержать этот батальон огнем. В течение дня 3-й батальон трижды пытался пробиться к окруженным, но не смог этого сделать. Положение стало критическим, когда противник бросил против малочисленного 1-го батальона более роты пехоты на бронетранспортерах с крупнокалиберными пулеметами и три танка.
      У наших бойцов, дравшихся в окружении, кончились патроны, они отбивались гранатами, переходили в рукопашную схватку. Но слишком неравными были силы. Только комбату капитану Ананенко с несколькими десятками солдат удалось вырваться.
      Когда я докладывал командиру дивизии об итогах неудачного боя, настроение у меня было, конечно, хуже некуда. Не скрывал, что в этом и моя вина: значит, плохо организовал бой, не учел, что у противника оказались невыявленные разведкой резервы.
      - Это второй после острова Каска на Днепре тяжелый урок для полка, товарищ генерал, - сказал я тогда комдиву. - Трудно зарекаться на будущее, но постараюсь воевать умнее.
      "Повинную голову меч не сечет" - говорят в народе. И может быть, поэтому Иван Иванович Анциферов ограничился в тот раз тем, что объявил мне устный выговор и отпустил, как говорят, с богом, не преминув сказать на прощание:
      - Смотри, Науменко, в следующий раз так легко не отделаешься.
      Я понимал, конечно: комдив мог бы наказать меня и построже. Просто он сделал скидку на то, что полк я принял меньше двух месяцев назад. Но зато я сам себя казнил в душе: ведь именно из-за моего непродуманного, тактически незрелого решения десятки бойцов и командиров выбыли в тот день из строя.
      В боях за Камбурлеевку многие воины полка проявили мужество и отвагу. Командир 1-й пулеметной роты гвардии лейтенант Н. А. Линьков во время отражения контратаки немцев сам залег за пулемет и уничтожил немало фашистов. Рядом с ним метко вел огонь пулеметчик гвардии рядовой Н. А. Каинов. Командир орудия 76-мм батареи гвардии сержант Т. Н. Анташкевич заметил, что немцы выкатили свою пушку на открытую позицию. Однако ни одного выстрела не сделало вражеское орудие. Расчет гвардии сержанта Анташкевича уничтожил его вместе с обслугой. И в этом немалая заслуга наводчика гвардии рядового И. Н. Мамонова.
      В последних числах ноября 289-й гвардейский стрелковый полк продвигался в направлении Васильевка, И. Катериновка, Алексеевка, Замфировка. Упорные бои с противником не прекращались ни на один день. Порою отдельные опорные пункты переходили из рук в руки в течение суток по нескольку раз. Даже предельно лаконичный язык боевых донесений сохранил колорит ожесточенных сражений тех дней.
      Вот какое боевое донесение отправил я в штаб дивизии в 15.30 29 ноября, находясь на КП полка, расположенном на южной окраине Белой Глинки: "Противник к 9.00 сосредоточил до 40 танков и бронемашин, в том числе 8 "тигров". В течение первой половины дня проявляла большую активность его авиация, произведя более 120 самолето-вылетов. В 11.30 групповым огнем был подбит самолет противника, который вел разведку в районе высоты 144,3.
      Полк тремя батальонами в 12.00 перешел в наступление. В 12.30 противник с 10 танками и бронемашинами пытался контратаковать 3-й стрелковый батальон, контратака была отбита. Противник потерял четыре танка, из них один сожжен и три подбиты, в том числе один "тигр". Два танка вывели из строя расчеты ПТР Мирошниченко и Марусича из 3-го стрелкового батальона. Один танк подбит батареей 45-мм орудий, батареей 120-мм минометов - два бронетранспортера и две автомашины.
      К 15.00 в связи с сильным пулеметно-автоматным огнем противника, а также огнем 15 танков, которые находятся между курганами 3,4 и высотой 147,6, полк продвигаться не мог, закрепился на достигнутом рубеже. Потери противника: подбито танков - 4, бронетранспортеров - 3, автомашин - 2, сбит один самолет. Убито и ранено более 60 солдат и офицеров врага".
      Сколько ж таких боевых донесений прошло через мои руки за годы войны? Трудно и сосчитать.
      И за каждым из них - подвиг солдат, сержантов, офицеров, не жалевших ни крови, ни самой жизни для победы над врагом.
      ... Итак, бой 29 ноября. Когда немцы пошли в контратаку, наши минометчики и пулеметчики метким огнем отсекли пехоту от танков и заставили ее залечь. Бронебойщики офицера Каргаполова дружным огнем ударили по вражеским машинам. Подпустив танки на близкое расстояние, расчеты Мирошниченко и Марусича подбили по одной машине. Умело действовали и вторые номера этих расчетов - Рудобашка и Игнатенко.
      Из балки выползли два немецких броневика. Минометные расчеты Кропоткина и Бахтырева подбили их, как только они начали подниматься на высоту. Для этого минометчикам потребовался всего десяток мин.
      В этот день орудийный расчет гвардии старшего сержанта Морозова с открытой позиции подбил еще немецкий танк, бронемашину, бронетранспортер и четыре грузовика. Командир орудия и все орудийные номера - гвардии рядовые Мариныч, Попов, Юлдашев, Бондарь и Клишев - были награждены орденом Славы III степени.
      Перед каждым серьезным сражением или боем в первичные партийные организации поступали заявления с просьбой принять в партию. "Хочу идти в бой коммунистом" - такая фраза была почти в каждом заявлении. И перед боем 29 ноября парторганизация нашего полка пополнилась за счет воинов, отличившихся в предыдущих сражениях. В члены партии был принят командир роты автоматчиков гвардии старший лейтенант П. И. Микеров. Кандидатами в члены ВКП(б) стали автоматчики гвардии рядовые П. П. Крысин, Н. П. Киянов, кавалеры ордена Славы III степени - санинструктор гвардии сержант И. А. Антипин, командир отделения автоматчиков гвардии младший сержант Н. Е. Польгов.