Мне кажется, разлука наша тянется уж тысячу лет". И королева, целуя его, спросила, не голоден ли он, но он отвечал, что нет, так как Бранжьена подала им все, в чем они нуждались. Так сидели они взаперти, пока король ужинал в зале, а после ужина собрался он почивать. Он спросил, где королева, послав слугу узнать, как она себя чувствует, и тот постучал к ней в дверь. Когда они услышали стук, они даже вздрогнули, но ловкая Бранжьена, подойдя к дверям, спросила, кто там стучит. "Это я, - ответил слуга, - король прислал меня узнать, что делает королева". - "Говорите тише, - сказала она, - ибо королева уже заснула на своей постели, ведь прошлой ночью она глаз не сомкнула. Передайте же королю, чтобы он оставил ее одну на эту ночь". Слуга, вернувшись к королю, передал ему слова Бранжьены, и король, оставив все, как есть, отправился в свою комнату, не помышляя более ни о чем другом, как о сне.
      262. А королева все сжимала в объятиях Тристана, который ей говорил: "О, прекрасная дама, что станется со мною, когда я покину вас?" - "О, мой милый Тристан, - отвечала она, - пусть мы расстанемся, но сердца наши будут неразлучны, да и вы сможете навещать меня всякий раз, когда захотите, ибо король больше не держит на вас зла. Так что, когда вы вернетесь, предоставьте мне все уладить". - "Клянусь, милая дама, вы столь разумно судите обо всем! - сказал Ланселот. - Но этой ночью нам надобно будет разлучиться". С чем Тристан и согласился, и рыцари пробыли в комнате королевы почти до прихода зари, а там оделись, снарядились и попрощались с королевою, которая попросила Ланселота непременно передать от нее привет королеве Геньевре, и он обещал ей это. Тогда королева обняла их, и видно было, что невмоготу ей отпускать их, но пора было им уезжать, и она попрощалась с рыцарями, которые после того вернулись в аббатство, где добрый монах сторожил уже у дверей и тихонько впустил их, за что они его горячо поблагодарили. И эту ночь они отдыхали так же, как и весь следующий день, и окончательно решили ехать в королевство Логр. Они распрощались с добрым аббатом и с монахом из Оливье, который столько услуг оказал им. Затем они надели латы и, не забыв накинуть поверх свои плащи, сели на коней, а монах из Оливье подал им их копья и мечи. С тем покинули они монастырь и углубились в лес, по которому ехали до вечера, а вскоре после того нашли часовню, где и заночевали. Но здесь я закончу рассказ о них, дабы вернуться к королю Артуру.
      263. Итак, согласно преданию, когда Блиоберис рассказал королю Артуру и всему Круглому Столу о великих подвигах двух монахов, король немедля возжелал отправиться в сопровождении своих рыцарей в тот лес, дабы постараться отыскать их. И он отбыл из Камелота в сопровождении четырнадцати рыцарей, сам - пятнадцатый, а провожатые его все были рыцари Круглого Стола. Первыми были мессир Говен и брат его Гаэрьет, затем шел Галегантен {52}, за ним Кей Сенешаль. Пятого звали мессир Ивейн, шестого - Динадан, седьмого Амадор, восьмой был Жирфлет, девятый - Гарашес {53}, брат Гаэрьета и мессира Говена. Десятым был Бранделис, одиннадцатым - Ламорат Галльский {54}, двенадцатым - Мордрет, племянник короля Артура. Тринадцатого звали Паламед, четырнадцатого - мессир Ланваль Лесной, а пятнадцатым был сам король. Все рыцари, о которых я веду речь, сопровождали короля, и все они избрали дорогу, что шла Дарнантским лесом {55}, и разыскивали там монахов почти четыре дня, а ночевали у отшельников, которых было множество в этом лесу. Но здесь я и окончу свой рассказ о них, дабы вернуться к Тристану и Ланселоту.
      XXI
      264. Как Тристан и Ланселот после отъезда из Тинтажеля ехали по лесу, где встретили монаха, который хотел силой овладеть отшельницей, и как они ее спасли. Как затем встретили они короля Артура с четырнадцатью рыцарями, и как переодетая отшельница захотела их погубить, ибо то был князь тьмы, который преследовал их.
      265. Итак, согласно преданию, после того, как Тристан и Ланселот углубились в лес, они ехали целый день без единого приключения, о котором можно было бы рассказать, так что ночь застала их в лесу, и они были вынуждены просить приюта у отшельника, в маленькой его часовне, где и отдыхали весь вечер, после скромного ужина, которым угостил их святой человек. И он их сурово упрекнул за то, что будучи странствующими рыцарями, носили они монашескую одежду, каковое переодевание не угодно господу нашему, и так он их увещевал и наставлял, что они ему обещали скинуть вскоре плащи и капюшоны, ибо сейчас они не могли еще этого сделать. Утром они уехали из обители в своей обычной одежде и так ехали примерно до девяти часов утра, как вдруг услышали в чаще леса крик, и показалось им, что кричит женщина, притом столь громко, что слышно было на весь лес. Едва Тристан и Ланселот услышали этот крик, они поскакали к тому месту во весь опор, чтобы посмотреть, что происходит.
      266. Не проехали они и двух шагов, как увидели дюжего монаха, молодого и сильного, в плаще и капюшоне, который держал отшельницу, распростертую на земле, и собирался ее изнасиловать, а она отбивалась изо всех сил, но этот монах силой поднял ей юбку, а с головы сорвал покрывало, и, схватив одной рукой за волосы, так что она не могла подняться, и он собирался сделать с нею, что хотел. Когда она увидела двух монахов на лошадях, она закричала: "О, благородные святые отцы, явите милость и вырвите меня из рук этого мерзкого негодяя, который хочет меня обесчестить". Когда Тристан услышал стоны и жалобы пленницы, стало ему весьма жаль ее, и он вскричал: "Эй ты, подлый грязный монах, оставь эту бедную женщину, или ты умрешь!" Но монах ничего не ответил, стараясь все-таки совершить свое злое деяние, и когда Тристан увидел, что тот не обращает внимание на его слова, то пришпорил коня и выхватил меч. Тут монах бросил пленницу и отступил назад, и Тристан, который уже пустил своего коня, опрокинул монаха наземь. И он взмахнул мечом, желая его ударить, но раздумал, ибо конь его так потоптал монаха, что тот лежал на земле без движения, как мертвый.
      267. Тут отшельница бросилась на колени перед ними, говоря так: "О, добрые господа, да будет благословен час, когда вы прибыли в это место, ибо не поспей вы во-время, я была бы обесчещена и опозорена этим подлым монахом. И, раз уж вы спасли меня, я на коленях умоляю вас вывести меня из этого леса в какое-нибудь безопасное место, ибо здесь мне оставаться невозможно". Тристан тогда сказал ей: "Милая отшельница, у нас есть спешное дело, и нам нельзя медлить, а вы не сможете пешком успеть за нашими конями". - "О, добрый мой господин, я знаю, как мне поступить; истинно говорю вам: подлый этот монах, что валяется там мертвый, задумав овладеть мною силой, явился в мою обитель на иноходце, которого и привязал к дереву перед моим домиком, а затем уж схватил меня и поволок в те кусты, где вы и застали его. Иноходец же его по сю пору стоит там, где он его привязал". Тристан велел ей привести коня, и пообещал, что, если все обстоит так, как она рассказала, они проводят ее в безопасное место. Затворница пошла впереди, а Тристан и Ланселот за нею следом, и почти сразу же они увидели красивого иноходца, привязанного к дереву там, где и указала затворница. Они помогли ей взобраться на него и повезли с собою, желая вывезти ее из этого леса в какое-нибудь другое место.
      268. И так они ехали, а лукавый безумолку хвалил их за свое спасение, и вот Тристан, который ехал первым, увидел большой отряд рыцарей. Он обернулся и указал на них Ланселоту, сказав ему: "Мессир, видите ли вы отряд, что едет нам навстречу? Эти рыцари не из дома ли короля Артура? Их хорошо видно отсюда, взгляните, не признаете ли кого-нибудь из них?" - "Клянусь, ответил Ланселот, - если бы мы были ближе, я бы смог сказать вам это". Они проехали немного вперед, и тут Ланселот узнал их, и тотчас сказал Тристану: "Клянусь богом, мессир, теперь я узнаю их, и поверьте, эта компания - самая приятная и благородная из всех доныне встреченных. Знайте же, что впереди едет король Артур собственной персоной, с четырьмя своими племянниками: мессиром Говеном, Гаэрьетом, Гуарьесом и Мордретом, а также остальные, которых я могу назвать вам, ибо узнаю их по доспехам: мессир Ивейн и Галегантен, Кей Сенешаль, Динадан, Амадор Лапорт, Жирфлет, Бранделис, Ламорат Галльский, Ланваль Лесной и Паламед, все славные и храбрые рыцари". Тогда сказал Тристан Ланселоту: "Мессир, ни за что на свете не желал бы я теперь быть узнанным всеми ими, а потому вот что хочу сделать: поедем по этой узенькой тропинке в глубь леса и дадим им проехать мимо". На что Ланселот ответил: "Едем, куда вы желаете, я хочу того же, что и вы, а потому следую за вами".
      269. И они свернули с большой дороги, как я о том речь веду, а корол! Артур, который успел их заметить, указал на них своим рыцарям, говоря: "Взгляните, как эти двое монахов кинулись прочь с дороги. Они избегаю! встречи с нами, ибо, верно, таков их обет, но что-то больно ловко сидя! они на конях и держат щиты и копья. Надо бы все-таки поговорить с ними. Быть может, это как раз они и совершили славные подвиги, о которых столько говорят? Я ведь и покинул Камелот, дабы их отыскать и увидеть". И он повернулся к Динадану и приказал ему: "Мессир, догоните-ка этих монахов и спросите, кто они и куда везут эту отшельницу, а затем вернитесь и расскажите нам, то, что узнали". - "Клянусь богом, сир, - ответил Динадан, я сделаю то, что вы просите и расспрошу их как можно подробнее, но, если они не захотят ничего сказать, я не смогу их к тому вынудить и отпущу следовать своим путем". - "Динадан, - вскричал король, - раз вы так говорите, вы вольны живым и невредимым вернуться в Камелот!" - "Клянусь господом богом, сир, вы правы, а на это дело пошлите мессира Ивейна, ибо он-то сможет развязать им язык". Мессир Ивейн ответил: "Если королю будет угодно послать меня, я ручаюсь, что они заговорят, и я смогу донести вам то, что они скажут, а также их имена". - "Так поезжайте же", - приказал король. И он сам собрался было поехать за ним следом, но Динадан остановил его, сказав так: "Мессир, прикажите ему, по крайней мере, не трогать их девицу, ибо это может привести к стычке". Но мессир Ивейн ничего на это не сказал, а пустился в погоню за двумя монахами.
      270. Когда Тристан увидел, что мессир Ивейн скачет к ним галопом, то спросил у Ланселота, что следует им сделать. "Делайте то, что найдете нужным", - ответил Ланселот. И, пока они говорили, мессир Ивейн закричал им во все горло: "Эй вы, святые братья, погодите, я хочу поговорить с вами и узнать, кто вы и откуда". Тогда Тристан обернулся к нему и сказал: "Клянусь всем святым, рыцарь, не вам нас останавливать и совать нос в наши дела. Поезжайте своей дорогой, а нас оставьте в покое". - "Господь свидетель, вскричал мессир Ивейн, - вы мне порасскажете свои новости, хочется вам того или нет, или я вас так продырявлю, как никому и не снилось. Копья и мечи у вас при себе, так что защищайтесь". Король Артур и другие рыцари, едучи следом за мессиром Ивейном, услышали его хвастливые речи. Тристан счел, что рыцарь чересчур назойлив и оскорбил их сверх меры, и он сказал Ланселоту: "Мессир, я прошу вас, поезжайте вперед, а мне дайте расправиться с этим рыцарем, ибо терпение мое иссякло". Ланселот ему охотно повиновался и поехал вперед с прекрасной отшельницей, Тристан же повернул своего скакуна, взял копье, поправил щит и пустил коня на мессира Ивейна, а мессир Ивейн, видя, что сражение предстоит нешуточное, сделал то же, что Тристан. И Тристан нанес ему столь тяжкий удар по щиту, что рассек его надвое и острие его копья вонзилось рыцарю в плечо, так что тот, не удержавшись, вылетел из седла и рухнул наземь с копьем в плече, как я уже и сказал.
      271. Когда Динадан увидел этот удар, он сказал: "Ну, теперь мессир Ивейн порасскажет нам новостей о монахах!" - "Тут вмешался дьявол,сказал король, - какие уж тут новости, боюсь я, как бы не был он всерьез ранен". А Тристан, нанеся этот удар, поехал вдогонку за Ланселотом. оставив Ивейна лежать на месте. Мессир Эрек {56}, видя что Ивейн повержен, а монах уезжает, сказал королю: "Сир, угодно ли вам, чтобы я догнал монаха?" И король позволил ему это. Динадан же, задержав Эрека, сказал ему: "Мессир рыцарь, если вам угодно узнать новости у монаха, поговорите сперва с мессиром Ивейном, и не трудитесь ехать дальше". Но Эрек, смолчав на это, поскакал, что было духу, и, догнав Тристана, громко крикнул ему: "Ну-ка осади назад, монах, от меня тебе не уйти!" Монах тотчас повернул коня, помчался на Эрека и нанес ему такой удар, что тот рухнул на землю, как подкошенный. И когда Динадан увидел этот удар, он сказал королю: "Сир, прошу вас, если вам будет угодно приказать мне сразиться с этим монахом, окажите милость и поставьте меня последним". Король же, видя двух своих доблестных рыцарей, сброшенных с коней каким-то монахом, так был этим изумлен, что невольно подумал, не те ли это монахи, о которых ему со всех сторон рассказывали; и понял он, что этих людей надобно оставить в покое, ибо они храбры и отважны. И он отказался от мысли преследовать их и велел поворачивать коней.
      272. Тогда Динадан сказал ему: "В добрый час, сир, вы хорошо распорядились, ибо я находил низким то, что приказали вы сделать, ведь это было противу обычая, который сами же вы и установили, и что за честь вам была бы от похвальбы, что двое ваших доблестных рыцарей победили двух монахов. Да и теперь-то, напротив, начнут болтать, что всего один монах взял верх над двумя славными рыцарями из вашего дома. Не сердитесь, сир, коли я сказал вам правду". - "Клянусь богом, - воскликнул король, - вы говорите так не из любви к правде, а из трусости"."Сир, вы немилостивы ко мне, но, насколько я разумею в ратном деле, этот монах победит не только меня одного, а и всех моих товарищей". И король понял, что Динадан говорит правду, и стал опасаться, как бы не случилось худого с его рыцарями; с такими мыслями повернул он назад и приказал подобрать и посадить на коней мессира Ивейна и Эрека, которые были столь сильно оглушены, что с трудом поднялись в седло.
      273. Теперь послушайте, что придумал лукавый: желая обмануть Тристана и Ланселота, преобразился он в отшельницу, которую будто бы хотел изнасиловать монах, но было это попросту злым обманом. Когда лукавый увидел, что схватке конец и король поворачивает назад, он принялся взывать громко, ибо не потерял еще надежды поживиться гут, заставив рыцарей убивать друг друга, и кричал он так: "О, сир король Артур, цвет рыцарства, ради господа бога, сжальтесь надо мною, бедною пленницей, которую эти подлые монахи силой уводят в свою часовню, чтобы там обесчестить!" Едва король Артур услышал призывы отшельницы, он поверил ей и разгневался сверх меры. И поду.мал он, что коли они на такую низость способны, стало быть, они вовсе не рыцари, а какие-нибудь беглые монахи, оставившие свое аббатство. И он отдал приказ своим рыцарям привести их к нему добровольно либо, если не пойдут сами, силою. И они, вняв его приказу, помчались все вместе, пришпорив коней, вслед за монахами, которые ехали, бросив пленницу-оборотня, ибо догадались, что это враг рода человеческого хочет их обвести, а догадались они о том по клевете, которую она возвела на них, дабы заставить возобновить стычку.
      274. И, пока суд да дело, услышали они конский топот и увидали, что мчится на них весь рыцарский отряд, угрожая им смертью, и тогда Ланселот сказал Тристану: "Милый друг мой, знайте, что это дьявол впутал нас в схватку, от которой нам не спастись, если не будем мы защищаться и не продержимся до тех пор, пока господу не станет угодно подсказать нашим противникам истину". И, не медля ни минуты, соединили они вместе свои щиты и, выставив копья, ринулись, подобно урагану, навстречу рыцарям. И, сойдясь вплотную, так яростно ударили копьями, что древки их треснули, но при том четверо врагов повержены были наземь. Затем выхватили они мечи и завязали геройский отважный бой. Эрек наседал на Тристана, чтобы отомстить ему за позор, которым Тристан покрыл его, но Тристан, не дожидаясь мести, сам нанес ему такой удар по шлему, что тяжко ранил его и едва не свалил с седла. Ланселот также защищался, но старался при этом не наносить ран своим противникам. И, однако, много хлопот доставил им. Когда король Артур увидел, что все его рыцари не могут сладить с двумя монахами, поклялся он душою своего отца, что вступит в бой сам и поможет своим рыцарям, и вот, пришпорив своего коня, налетел он с опущенным копьем на Ланселота. Ланселот с первого же взгляда понял, что перед ним король, спрыгнул с коня, и, вложив меч в ножны, поклонился королю так низко, как только мог, говоря: "О, сир, король мой, наиславнейший в мире, не поднимайте руку на вашего вассала".
      275. Когда король услышал эти смиренные слова, он остановил своего коня и, подняв вверх копье, вопросил: "Кто ты, монах, и отчего так покорно склоняешься передо мною?" - "О, сир, - ответил Ланселот,я вам все объясню, но будьте милостивы и прикажите вашим рыцарям не поднимать больше оружия против лучшего рыцаря в мире". Тогда король крикнул своим рыцарям, чтобы они оставили монаха в покое и отступили, что те и исполнили весьма поспешно, втайне довольные тем, что схватку можно прервать. Тристан также опустил меч, и когда король увидел, что все успокоилось, он отвел в сторону Ланселота и сказал: "Ну, господин монах, а теперь выполняйте ваше обещание и назовите себя". Тут снял Ланселот капюшон, который был надет на шлем его, снял и самый шлем и сказал королю: "Сир, узнаете ли вы теперь вашего верного слугу Ланселота?" И король, который тотчас признал его, быстро подъехал к нему на коне и, протянув к нему руки, нежно Ланселота обнял.
      276. Рыцари, видя это, были весьма поражены, и Динадан сказал им: "Сеньоры, если бы королю достались все удары, которые пришлись на нашу долю, он бы не стал обниматься с тем, кто нанес их, и не подумал бы примириться с ним". Слова Динадана так позабавили всех рыцарей, что они не смогли удержаться от смеха, как ни болели их раны. А король, узнавший Ланселота, сказал ему: "О, милый друг мой Ланселот, скажите, прошу вас, кто же ваш спутник?" - "Сир, честью клянусь вам, я не могу этого раскрыть, но поверьте, что это - рыцарь, достойнее коего нет в мире", - ответил Ланселот. Тристан, который, остановясь поодаль, поджидал Ланселота, тем временем оглядывался, ища злосчастную отшельницу, и, не увидев ее нигде, понял ясно, что то был враг рода человеческого, который и смущал их всех. И тогда присел он на пригорок, откуда мог незаметно наблюдать за Ланселотом. И увидев, что король и Ланселот долго беседовали с глазу на глаз, стал он опасаться, что Ланселот выдаст его имя, а потому и зашел в чащу, ибо ни за какие блага не желал быть узнанным королем, стыдясь одежды, которая была на нем.
      277. Король, со своей стороны, видя, что из Ланселота никак не вытянуть имени другого монаха, к которому, однако, он непременно хочет присоединиться, отпустил его, прося все же вернуться к нему как можно скорее и обещая оказать его спутнику всяческие почести, если и он приедет к королю вместе с ним. Тогда Ланселот покинул короля и поехал к Тристану. Король же, созвав своих рыцарей, сказал им: "Друзья мои, теперь мы можем возвращаться в Камелот, ибо наши поиски двух монахов подошли к концу". - "Разумеется, сир, - воскликнул Динадан, - вы довели дело до конца, правда, конец-то не честный, а постыдный". - "Ваша правда, - сказал король, - но ведь и вы не захотели первым попытать свои силы". - "Сир, - отвечал Динадан, - вы же приказали!" И король рассмеялся, а за ним и остальные рыцари засмеялись шутке Динадана, и они повернули в Камелот, но по дороге никто из них так и не смог упросить короля открыть имена двух монахов. И, не добившись ничего от короля, Динадан сказал ему: "Сир, к дьяволу этих монахов, и религию, и того, кто ее выдумал, ибо в жизни мне не наносили такого удара по голове, как нынче". Так они прибыли в Камелот, где король Артур рассказал королеве все их приключение, особенно хваля отвагу двух встреченных ими монахов, чем весьма развлек королеву, давно узнавшую, какой веры держались эти два монаха, но вида она, конечно, королю не показала. И здесь я окончу рассказ о короле и его дворе, дабы вернуться к Тристану и Ланселоту.
      XXII
      278. Как Ланселот расстался с Тристаном и последовал за королем Артуром в Камелот, где король его принял весьма радушно, и королева ничуть не хуже.
      279. Итак, согласно преданию, после того, как Ланселот расстался с королем Артуром, он принялся догонять Тристана и нагнал его уже в долине. Когда Тристан увидел, что за ним едет друг его Ланселот, он очень обрадовался, и они весело стали беседовать о недавнем своем приключении. Тристан сказал Ланселоту: "О, рыцарь, друг мой, я опасался, что вы выдадите меня королю". - "Клянусь душой, вы боялись напрасно, - отвечал Ланселот, король даже обиделся на меня за молчание, ибо кроме, как о себе, я и слова не молвил". - "И я этому рад, - сказал Тристан, - но, поскольку король узнал вас, мой друг, вам следует вернуться к нему, и я твердо вам обещаю, что ровно через неделю я приеду навестить вас, если вы меня никому не выдадите". Эти слова сильно опечалили Ланселота, ибо не было для него большего огорчения на свете, чем разлука с Тристаном, которого он горячо любил, однако противоречить ему он не решился и лишь сказал: "Тристан, друг мой, поверьте, если по прошествии восьми дней вы ко мне не приедете, я сам на девятый день уеду и не сойду с коня до тех пор, пока не разыщу вас". Так они и условились и распрощались друг с другом, причем дело не обошлось без горьких слез.
      280. Ланселот повернул за королем Артуром и через полдня достиг Камелота. Завидев его стены, он сбросил свой плащ, подъехал к дому одного бедного крестьянина и отдал ему свой плащ вместе с капюшоном, и так его этим обрадовал, что тот долго благодарил его. Дальше поехал Ланселот в своих прекрасных рыцарских доспехах. Так въехал он в Камелот, где и был радостно встречен королем Артуром и всем рыцарством. И он, склонившись перед королем, спросил: "Сир, дозволено ли мне будет увидеть королеву?" На что король ответил ему, что он хорошо сделает, коли доставит королеве удовольствие своим посещением. И Ланселот вышел от короля вместе с мессиром Говеном и Боором {57}.
      281. Он вошел в покои королевы в полном снаряжении, как был, сняв разве только шлем и щит. Королева сидела на своем ложе и весьма изумилась, как это рыцарь в боевых доспехах осмелился войти к ней, даже не постучавшись в двери и не спросив дозволения войти, но Ланселот и не подумал об этом - так велико было его желание поскорее увидеть ее; он приблизился к ложу, и преклонив колено, сказал: "Прекрасная дама, да исполнит господь все ваши желания и даст вам радость". Королева, узнав Ланселота, встала, приняв вид обиженной и разгневанной, и сказала: "Откуда это вы явились, Ланселот, и где пропадали столько времени? Должно быть вас какая-нибудь дама при себе удерживала?" И, сказав это, обняла она Ланселота, не обращая внимания на мессира Говена. Тогда Ланселот ей ответил: "Прекрасная дама, знайте, что в отсутствии моем не повинна ни одна дама и, тем паче, девица, но я путешествовал в обществе лучшего рыцаря в мире". - "Кто же этот доблестный рыцарь?" - спросила королева. - "Клянусь душой, милая дама, - ответил Ланселот, - это прекрасный благородный Тристан". - "Где же вы оставили его?" - спросила она. "Прекрасная дама, - сказал oн, - здесь, в вашем королевстве". - "Ах, отчего же не привели вы его с собою? - воскликнула королева, - мне бы так хотелось взглянуть на него!" - "Милая дама, он столь учтив, что никогда и не помыслит покинуть пределы вашего королевства, не приветствовав сперва вас". - "Если то, что вы говорите, правда, - сказала королева, - я вам прощаю вашу вину. Но скажите же мне, прошу вас, много ли месс отслужили вы, пока были монахами?" - "О, милая дама, - ответил Ланселот, - поверьте, сколько душе было угодно".
      282. И он принялся рассказывать королеве, мессиру Говену и Боору о великих подвигах Тристана, кои привели королеву в изумление и пробудили в ней великое желание увидеть его. Потом рыцари распрощались с королевою и вернулись к королю, а тот весьма обрадовался Ланселоту и усадил его подле себя. Все рыцари Стола его весело приветствовали, если не считать Динадана, который молча и искоса смотрел на него, что король тотчас же приметил и сказал: "Динадан, отчего не здороваетесь вы с Ланселотом?" - "Сир, - ответил Динадан, - я не вижу здесь Ланселота, а вижу лишь монаха, промышляющего по лесам и побивающего рыцарей вашего дома и товарищей Ланселота". Услышав это, король расхохотался и все рыцари также, Ланселот же встал и, подойдя к Динадану, обнял его и примирился с ним. И они долго еще вспоминали о славных деяниях двух монахов. Но здесь я и окончу свой рассказ о них, дабы вернуться к прекрасному Тристану.
      XXIII
      283. Как Тристан, расставшись с Ланселотом, встретил доброго Туверналя, который разыскивал его по всему королевству Логр. И как Тристан приехал повидаться с Ланселотом в дом короля Артура.
      284. Итак, согласно преданию, когда Тристан распрощался с Ланселотом, он ехал по лесу до вечера и встретил доброго отшельника, который приютил его в своем маленьком домике, чему Тристан очень обрадовался и горячо благодарил его, ибо весьма нуждался в отдыхе после столь тяжкой битвы со множеством рыцарей. И он остался там на всю ночь, а добрый отшельник ухаживал за ним, как мог, и отвел пастись его коня. Затем кроткими и разумными словами убедил он его скинуть плащ и капюшон, которые носил Тристан поверх лат, и пока они вели об этом беседу, Тристану бросился в глаза щит, висящий в углу кельи, -он был наполовину белый, наполовину черный и с золотым окаймлением, но никакого герба на нем не было. Едва Тристан заметил прекрасный и прочный этот щит, он так ему понравился, что стал он просить доброго отшельника: "Мессир, отдайте мне этот красивый щит, ибо мой уже весь разбит". "Клянусь, я отдам его вам, - отвечал отшельник, - но взамен попрошу вас о небольшой услуге". - "Что же угодно вам?" - спросил Тристан. - "Я хочу, сказал отшельник, - чтобы вы, во-первых, сняли свой плащ, а, во-вторых, назвали мне свое имя". - "Охотно, - ответил Тристан, - но вы мне также назовите себя и расскажите, где взяли вы этот щит". - "Я согласен", - сказал отшельник.
      285. "Знайте же, рыцарь, - начал он, - что родом я из королевского дома и прихожусь близким родственником Мелиадуку из Леонуа; в свое время был и я славным рыцарем и носил имя Доброго Сеньора. Так вот, после смерти доброго короля Мелиадука, моего кузена, погибшего в лесу, остался от него сын, но поскольку был он весьма юным, я, как ближайший его родственник, решил отдать его на воспитание во дворец короля Артура, дабы там его обучили всему, что подобает рыцарю, а затем я отправился из своей страны в королевство Логр. И, когда я ехал по этому лесу, вдруг пришло мне в голову намерение посетить эту малую обитель, где жил один старый отшельник, известный своей святою жизнью; он накормил меня тем, что у него было, и спросил, кто я. И я рассказал ему все, как есть, ибо он мне очень понравился, а он, когда выслушал мой рассказ, сказал: "Милый друг, я вам советую не печалиться об этом деле, ибо отпрыск, оставшийся после доброго короля Мелиадука, взрастет и, став цветом рыцарства, отомстит за своего отца". А потом он столь заманчиво описал мне свою отшельническую жизнь, что я ушел от мира, дабы жить вместе с ним, и до сих пор не выезжал отсюда. А висит там мой собственный щит, который я и храню по сей день".
      286. Когда Тристан выслушал святого человека, он тут же сбросил свой капюшон и бросился старику в объятия, нежно говоря ему: "О, мой милый дядя, я ваш родственник, сын короля Мелиадука, и тот самый мальчик, о котором вы только что поведали. Да будет благословен день нашей встречи, ибо я давно уже наслышан как о доблести, так и о святости вашей". И добрый отшельник, плача от радости, воскликнул: "О, Тристан, как вы прекрасны, возблагодарим же господа за то, что он даровал вам столь совершенный облик!" И почти всю ночь добрый отшельник и Тристан провели в беседах, и старик наставлял его на путь истинный. Утром же отшельник, благословив Тристана, отдал ему свой щит, а Тристан оставил ему плащ с капюшоном, чем весьма отшельника обрадовал, ибо он осуждал Тристана за ношение этой одежды; а затем, после прощания, они расстались, Тристан сел на своего коня и, повесив на грудь прекрасный щит, подаренный ему отшельником, уехал. И он поехал лесом и следовал по нему до полудня, как вдруг завидел рыцаря, но так издалека, что невозможно было разглядеть его, когда же он подъехал поближе, Тристан увидел, что то был преданный слуга его Гуверналь, которого он так любил. Гуверналь также увидел Тристана, но не признал его, ибо тот сменил свой щит. Тристан тогда решил подшутить над своим воспитателем и громко крикнул ему: "Мессир рыцарь, я хочу сразиться с вами, так что либо защищайтесь, либо отдайте мне ваш щит". - "Клянусь богом, мессир рыцарь, - ответил Гуверналь, - весьма невежливо вы поступаете, требуя у меня мой щит. Я уж предпочту сразиться". И он помчался на Тристана так быстро, как только мог заставить скакать своего коня. Тристан повременил немного, а когда тот приблизился, Тристан отпрянул в сторону и поднял кверху свое копье, так что Гуверналь, не задев Тристана, промчался мимо, чем весьма был уязвлен, и повернув коня, хотел опять броситься на Тристана, но тот всем видом своим показывал, что не желает вступать в бой. Тогда Гуверналь ему крикнул: "Ну, что же, рыцарь, сперва вы хотели отнять у меня щит, а теперь стоите, ни слова не говоря?" - "Клянусь богом, именно так",ответил Тристан. И, сказав это, он прислонил копье свое к дереву, затем снял шлем и подошел к Гуверналю, чтобы обнять его.
      287. Едва Гуверналь понял, что перед ним добрый его господин Тристан, которого он так горячо любил, он несказанно обрадовался, ибо давно уже разыскивал его. Он спрыгнул с лошади и обнял его колени. И встреча их была весьма радостной. Тристан все расспрашивал, как поживает королева Изольда, и Гуверналь сказал ему: "Знайте, господин мой, что я давно уже по ее приказу отбыл из Тинтажеля, чтобы искать вас повсюду, ибо ей очень хотелось узнать, где вы. И она просила передать вам, чтобы вы, бросив все дела, спешно ехали ко двору короля Марка, ибо дядя ваш, король Марк, согласен помириться с вами. И оттого он хочет вас видеть, как никого на свете, и проклинает день и час, когда вас поссорили с ним, и тех, кто посеял меж вами раздор".
      288.