Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Александр Невский. Кто победил в Ледовом побоище

ModernLib.Net / История / Нестеренко Александр / Александр Невский. Кто победил в Ледовом побоище - Чтение (стр. 12)
Автор: Нестеренко Александр
Жанр: История

 

 


Император Фридрих II разослал воззвание к общему вооружению против страшных врагов. «Время, – писал он, – пробудиться от сна, открыть глаза духовные и телесные. Уже секира лежит при дереве, и по всему свету разносится весть о враге, который грозит гибелью целому христианству. Уже давно мы слышали о нем, но считали опасность отдаленною, когда между ним и нами находилось столько храбрых народов и князей. Но теперь, когда одни из этих князей погибли, а другие обращены в рабство, теперь наша очередь стать оплотом христианства против свирепого неприятеля». Но воззвание доблестного Гоген-штауфена не достигло цели: в Германии не тронулись на призыв ко всеобщему вооружению, ибо этому мешала борьба императора с папою и проистекавшее от этой борьбы разъединение; Германия ждала врагов в бездейственном страхе…» (СС, т. 2, с. 141). Что же получается? Германия не способна объединиться перед угрозой вражеского нашествия, а ее обвиняют в том, что в это же самое время она сподобилась на организованное «наступление на Восток». Уникальный случай в истории человечества – вместо того чтобы встать на защиту своего дома, немцы отправились завоевывать чужой. И не на другом краю земли, что было бы еще понятно, а под самым боком у врага, от которого они панически бежали. Может быть, целая нация была поражена неизвестной науке эпидемией, лишившей ее здравого смысла? Нет. Скорее, здравого смысла лишены те, кто придумал сказку про «Drang nach Osten».
      Единственной реальной силой Германии того времени был Ганзейский торговый союз. Отгородившись городскими стенами от внешнего мира, ганзейские города жили своей автономной жизнью, гарантированной им магденбургским правом и даже вели войны против своих торговых конкурентов. И больше всего Ганза был не заинтересован в том, чтобы кто-то покушался на Новгород, от торговли с которым зависело благополучие этого торгового союза.
      Может быть, сторонники гипотезы о немецкой агрессии считают, что Ливония – это составная часть Германии? Действительно, новгородский летописец XIII века иногда называл жителей Ливонии «немцами». Как я уже говорил, немцами тогда на Руси называли не только германоязычных жителей Европы, но и всех католиков и западных европейцев. Например, «Немецким двором» в древнем Новгороде называлась колония ганзейских купцов. Точно так же, как «русскими» называли предки латышей, переселенных на их земли из Новгородской земли в XV веке финно-угоров вожан, а в современной Европе называют всех выходцев из бывшего СССР, независимо от их национальности. Но в большинстве случаев, летописцы не путали немецких колонистов в Ливонии с немцами – жителями германских княжеств. К примеру, когда в НГО1 говорится о походе крестоносцев на Литву в 1236 году, летописец пишет, что в нем участвовали «немцы из-за моря», «рижане» и «вся Чудская земля», абсолютно четко разделив участников похода на немцев из Германии, жителей Риги и крещенных немцами туземцев. Позднее южных (прежде всего, итальянцев) западноевропейцев на Руси стали называть фрягами. Но это совершенно не значит, что историки должны использовать терминологию наших далеких предков. За минувшие века многие этнические термины поменяли свое значение. Скажем, татары, живущие в Казани, и монголы из современной Монголии – это совсем не те татаро-монголы, которые пришли на Русь с Батыем. Казанские татары – это вовсе и не татары, а булгары, предки жителей Волжской Булгарии, оказавшей упорное сопротивление татаро-монгольской агрессии.
      Для современного читателя этноним «немец» в данном контексте ассоциируется в общественном сознании с немцами как нашими противниками в двух мировых войнах. Поэтому когда историки называет жителей Ливонии «немцами», они вводят в заблуждение читателей, для которых, в отличие от новгородского летописца XIII века, «немцы» однозначно ассоциируются с жителями Германии. Но «немцы» и «ливонцы» совсем не одно и то же. Ливония – самостоятельное государство. К примеру, выходцев из Англии, осевших в ее американских колониях, называют американцами, а не англичанами. А Ливонская конфедерация, в отличие от английских владений в Северной Америке, не была колонией. Конфедерацию составляли независимые, самостоятельные государства. Таким образом, называть жителей Ливонии «немцами», даже если они и были выходцами из Германии, не корректно.
      Германия, которая в это время формально была объединена под эгидой Священной Римской империи, не имела никакого отношения к конфликту вокруг Ливонии. Судя по реакции Фридриха на обращение Альберта о помощи против датчан и русских, германского императора вообще не заботила судьба Ливонии в целом и поселившихся там немцев в частности (чего, разумеется, нельзя сказать о всех входящих в состав империи землях и городах).
      Что касается этнического состава населения Ливонии, то немецкие колонисты и выходцы из Германии составляли в ней незначительный процент населения – на порядок меньший, чем русскоязычное население в современной Латвии и Эстонии. Подавляющее большинство жителей Ливонии составляли представители коренных балтийских и финно-угорских народов.

4

      Миф второй: организатором агрессии выступил Рим, который призвал католиков к «крестовому походу» на Русь.
      Например, об этом пишет Костомаров: «Папа, покровительствуя Ордену, возбуждал немцев, так и шведов к такому же покорению Северной Руси, каким уже было покорение Ливонии и Финляндии» (Указ. соч., с. 79).
      Краеугольный принцип криминалистики – понять, кому выгодно совершение преступления. Какая Риму выгода от того, что шведы или немцы захватят Новгородскую землю? Да никакой. Наоборот, усиление власти германского императора могло принести Риму непоправимый вред, так как между Папой и императором шла многолетняя ожесточенная война. Конфликт, который начался еще во времена Фридриха Барбароссы (1152—1190), известен как война гвельфов с гибеллинами.
      Наибольший накал страстей пришелся на конец 30-х – начало 40-х годов XIII века, когда германским императором был Фридрих П. Началось все еще в 1215 году, когда на церковном соборе было принято решение, согласно которому Фридрих должен отправиться в «крестовый поход» на Святую Землю не позднее 1 июня 1216 года. Под благовидным предлогом Фридрих решение собора игнорировал. В 1220 году Фридрих был коронован Папой Иннокентием III и на торжественной церемонии в Риме дал обет быть в Малой Азии в 1221 году. И в этот раз император не сдержал своего слова. В 1227 году Папой стал Григорий, который пригрозил отлучить Фридриха от церкви, если он не исполнит свое обещание. Сделав вид, что подчиняется требованию Папы, Фридрих посадил свою армию на суда, но через три дня вернулся, объяснив свое странное поведение сильной качкой, которая вызвала у императора и его войска морскую болезнь. Как язвительно прокомментировал французский публицист обличитель Папства Лео Таксиль: «благочестие уступило морской болезни» (Священный вертеп, с. 192). Григорий не принял извинения и сдержал свое обещание: он отлучил императора от церкви, запретил платить ему налоги и нести повинности. В ответ Фридрих подкупил противников Папы. Они подняли в Риме бунт. Когда Папа служил обедню в Соборе святого Петра, вооруженная толпа ворвалась в него. Григорий едва успел спастись бегством (1228 г.). В грамоте, зачитанной по приказу императора, в Риме церковь называлась жестокой мачехой, а пап сравнивали с ненасытными пиявками.
      Что интересно, некоторое время спустя, узнав о смерти дамасского султана, Фридрих решил воспользоваться моментом и отправился на завоевание Палестины, забыв о морской болезни.
      Папа воспользовался отъездом Фридриха и поднял против него мятеж, во главе которого стоял тесть императора. По слухам, распространяемым сторонниками Фридриха, Папа заплатил Ордену Тамплиеров за то, чтобы они организовали убийство императора. С убийством вышел прокол. Тамплиеры сообщили египетскому султану о том, что Фридрих в такой-то день без охраны будет совершать омовение в Иордане. Египетский султан не воспользовался случаем убить или захватить германского императора, а наоборот, переслал ему это послание тамплиеров. Заключив мирное соглашение с султаном, Фридрих вернулся в Европу и разгромил папские войска. Рим, правда, ему взять не удалось, и он был вынужден предложить Папе мир.
      В 1239 году, когда татары начали движение в сторону Европы и покоряли Южную Русь, Папа снова отлучил императора от церкви. В анафеме Григорий объявил всех подданных германского императора свободными от присяги и запретил им под страхом смерти повиноваться ему. В ответ Фридрих опубликовал манифест, в котором называл пап кровосмесителями, ворами и убийцами. В этот раз император решил нанести удар по экономике Папского двора и запретил паломничество (один из главных источников его доходов) в Рим. Григория выручила Франция. Людовик Святой предоставил ему двенадцатую долю доходов королевства. На эти деньги Папа собрал новую армию. Тогда Фридрих, одержав ряд побед, осадил Рим. В разгар осады 20 августа 1241 года Папа Григорий внезапно скончался. Его преемник через две недели был отравлен. После этого больше года папский престол оставался вакантным. Фридрих снова осадил Рим. В городе начался голод. Под действием такого весомого аргумента коллегия кардиналов в июне 1243 года выбрала нового Папу – Иннокентия IV. Таким образом, в момент нападения «шведских феодалов» и «немецких рыцарей-крестоносцев» на Русь по указанию Римского Папы эти самые немецкие рыцари осадили резиденцию того самого Папы. Или историю у нас плохо преподают в университетах, или господаисторики беззастенчиво обманывают доверчивый народ.
      Что касается противоборства германского императора и Римского Папы, то оно с избранием нового понтифика не закончилась. В 1245 году против Фридриха был провозглашен «крестовый поход». Основные боевые действия вновь развернулись на территории Италии. В 1250 году заклятый враг Рима Фридрих скончался. Борьбу с Папой продолжил его сын Конрад.
      Итак, Папа не может заставить германского императора принять участие в «крестовом походе» в Святую Землю, а наши историки утверждают, что Рим организовал «крестовый поход» немцев на Русь. Чтобы доказать это, они ссылаются на папские буллы. Например, «крупный специалист» по данному вопросу советский историк Б. Рамм приводит буллу от 24 ноября 1232 года. В ней Папа Григорий IX обратился к Ордену Меченосцев (а не к шведам и немцам) с призывом начать активную деятельность в Финляндии (а не на новгородских землях), чтобы «защитить новое насаждение христианской веры против неверных русских».
      Совершенно очевидно, что ни о каком «крестовом походе» против Руси в этом послании ничего не говорится. Папа не призывает всех католиков собирать средства, браться за оружие и идти войной на Русь. Наоборот, в булле речь идет не о нападении, а об обороне земель, на которых христианские миссионеры, с риском для жизни, распространяют слово Божие.
      Впрочем, это послание, как и большинство папских посланий того времени, не возымело на адресата ни малейшего действия. Понтифику ничего не оставалась, как вновь взяться за перо. В очередном своем послании к Меченосцам от 27 февраля 1233 года русские (Rutheni) прямо называются «врагами» (inimici).
      Из папской буллы видно, что причиной обеспокоенности Рима стало то, что русские препятствовали миссионерской деятельности католических священников среди языческих племен в Финляндии. Что же заставило Папу отвлечься от дел насущных и обратить внимание на задворки Европы – забытую богом Финляндию? Дело в том, что там началось восстание языческих племен, вызванное миссионерской деятельностью епископа Томаса. Назначенный главой новообращенных финнов, своей алчностью и жестокостью он довел своих подопечных до крайней степени озлобления. Финны подняли восстание и свою злобу на Томаса обрушили на всех тех, кто пытался привить им десять заповедей христовых. Надо сказать, что вернувшиеся в лоно язычества аборигены расправлялись с христианскими проповедниками совсем не по-христиански. Подстрекаемые новгородцами, финны хватали католических миссионеров и творили всякие зверства: выкалывали им глаза, забивали в голову гвозди, заливали горло расплавленным свинцом, бросали на съедение зверям. Согласитесь, не стоило ожидать от Римского Папы, при всем его христианском терпении, что он назовет зачинщиков и организаторов этих ужасных преступлений своими друзьями.
      Разумеется, Рим не мог оставить свою попавшую в беду паству. Но и оказать ей реальную помощь он тоже не мог. Что могли сделать для христиан в Финляндии меченосцы, связанные по рукам и ногам борьбой с аборигенами, литовцами и русскими в Ливонии?
      Странно только то, что серьезные ученые мужи пытаются убедить нас, что в Риме настолько оторвались от реальных земных проблем. Неужели они всерьез полагают, что в Ватикане верили, будто крошечный Орден Меченосцев сможет заставить Господина Великого Новгорода уважать волю какого-то там Папы, пусть даже и Римского? Сил нескольких десятков совсем не желающих воевать за чуждые им интересы рыцарей с трудом хватало только на то, чтобы отстоять несколько замков, фактически находящихся в окружении врагов. Да и не бросили бы меченосцы, несмотря на все призывы и окрики из Рима, с такими усилиями завоеванную ими Ливонию. Не было такой силы, которая заставила бы их начать все с самого, начала в лесах Финляндии.
      Вообще в Риме, если верить нашим историкам, писали очень странные буллы. Неужели в здравом уме можно предположить, что Рим, для того чтобы помочь миссионерам в Финляндии, отправит туда Орден Меченосцев, оставив Ливонию без защиты? Что мешало Папе обратиться к католической Швеции, которая не только ближе к месту событий, но и, в отличие от меченосцев, кровно заинтересована в том, чтобы финские языческие племена перешли в христианство? А Ордену Меченосцев надо было приказать начать военные действия на русско-ливонской границе. Тогда бы новгородцам пришлось думать не о том, как посильнее напакостить католикам в Финляндии, а о том, как защитить свои собственные дома.
      Именно такое использование военной силы Ордена Меченосцев диктовал не только элементарный здравый смысл, но и сама логика развития событий. В 1233 году, когда Папа указывает меченосцам, что русские – это враги, ливонцы помогают русским эмигрантам, нашедшим приют в Ливонии, вернуться на историческую родину.
      К началу 30-х годов XIII века в Риге при дворе архиепископа образовалась большая колония влиятельных изгнанников. Среди них новгородский тысяцкий, изгнанный из города, скорее всего, за свою оппозицию Ярославу Всеволодовичу. Там же пребывал и сын бывшего псковского князя Владимира Мстиславовича Ярослав Владимирович.
      В 1233 году Ярослав вместе с черниговскими боярами, опираясь на помощь ливонцев, захватили Изборск. Однако уже в том же году псковичи без особых усилий выбили оппозиционеров из города. Казалось бы, если цель ливонцев – захват русских земель, то они должны были зубами вцепиться в Изборск – отличный плацдарм для дальнейшей экспансии на псковские и новгородские земли. Тем более, что в то время будущий непобедимый защитник земли русской Александр Ярославич еще ходил пешком под стол, и, следовательно, никто не мог помешать им осуществить эти коварные замыслы. Но ливонцы не только не стали развивать достигнутый успех, но и не позаботились об элементарной защите своих завоеваний. Иначе как бы тогда псковичи, не прибегая к помощи ни своего «старшего брата» – Господина Великого Новгорода, ни Владимиро-Суздальского княжества, легко отбили Изборск назад?
      Очевидно, успех Пскова объясняется тем, что ливонцев в Изборске попросту не было. Скорее всего, немцы даже не оставили там ни одного воина для поддержки своих русских союзников. Нечего сказать, хороши оккупанты!
      Что же касается главного зачинщика этих событий Ярослава Владимировича, то он попал в плен и был отправлен псковичами в Новгород, где тогда княжил Ярослав Всеволодович. Тот, в свою очередь, держал пленника в заточении в своей вотчине Переславле. Отец Александра мог праздновать победу: наконец он взял реванш за поражение в Липецкой битве. Мстислав Удалой и его брат Владимир мертвы, а единственный наследник этого колена смоленского княжеского рода Ростиславичей, сын Владимира – Ярослав находится у него под замком.
      Но ликовать по этому поводу Ярославу пришлось недолго. Каким-то образом его пленнику удалось бежать обратно к своим покровителям в Ригу. Ясно, что этот побег был возможен только при условии, что у Ярослава Владимировича были преданные сторонники в Пскове и Новгороде.
      Кто же он, этот русский князь, который втянул Ливонию в войну с Новгородской землей и Владимиро-Суздальским княжеством, закончившуюся «Ледовым побоищем»? О Ярославе Владимировиче известно не много. Его отцом был псковский князь Владимир Мстиславович – родной брат новгородского любимца князя Мстислава Удалого. Это под руководством Мстислава Мстиславовича Удалого новгородцы разгромили в Липицкой битве отца Александра Невского – Ярослава Всеволодовича. Когда Мстислав Удалой княжил в Новгороде, его брат Владимир сел на княжение в Пскове. Вместе с братом он принял участие в Липицкой битве. Поначалу никаких конфликтов у Владимира с псковичами не было. Но потом не заладилось. Наши историки связывают это именно с тем, что он женился на немке, став зятем брата рижского епископа Альберта – Дитриха. Скорее всего, это был второй брак уже немолодого к тому времени Владимира. Ярослав, видимо, был его сыном от первого брака с русской княжной, имя которой нам неизвестно.
      Благодаря браку с немкой, Владимир Мстиславович породнился с правящей элитой Ливонии и со временем он и его сын стали там своими людьми. Этому поспособствовали сами же псковичи, которые изгнали семью Владимира из города. Зато при дворе рижского епископа русских изгнанников приняли более чем любезно. И судя по всему, никаких притеснений по поводу своего вероисповедания русские эмигранты в Ливонии не испытывали: и Владимир, и его сын Ярослав до конца жизни остались православными.
      Однако при всем желании не получится выдать псковского князя Владимира за предателя общерусских интересов, за человека, который стал помогать «немцам» в борьбе против своего народа. Даже породнившись с правящей элитой Ливонии, он не упускал возможности пограбить своих новых родственников. Позднее, когда псковичам понадобилась помощь ливонцев, они сменили гнев на милость и вновь позвали Владимира к себе на княжение. Таким образом, Ярослав Владимирович имел все основания претендовать на то, чтобы занять место своего отца, а в Пскове были те, кто его в этом поддерживал. Сын родного брата Мстистлава Удалого, который нанес сокрушительное поражение нелюбимому многими в Новгороде Ярославу Всеволодовичу, наверняка пользовался большой симпатией и у новгородцев.

5

      В следующем, 1234 году, ливонцы опять были вынуждены воевать с русскими. Ярослав Всеволодович решил наказать их за то, что они помогали Ярославу Владимировичу захватить Изборск, и, собрав большое войско, напал на Дерптское епископство.
      Помня неудачный опыт своих предыдущих походов против ливонцев, новгородцы в этот раз изменили свою тактику. Осаждать построенные немцами замки они не стали: все равно бы ни один не взяли, а потери понесли большие. Поэтому Ярослав решил выманить противника из-за каменных стен, где его, благодаря подавляющему численному превосходству русских, можно было бы легко разбить. Встав возле Дерпта, новгородцы начали грабить и опустошать окрестности на глазах защитников города. Ливонцам ничего не оставалось, как предпринять вылазку. Но до схватки дело так и не дошло. Новгородцам в этот раз сказочно повезло – под дерптским отрядом проломился лед, и большинство вышедших из-за городских стен утонули в реке. Это обстоятельство позволило войску Ярослава беспрепятственно продолжить начатое дело по экспроприации собственности немецких колонистов и местного населения. Русские не только разграбили окрестности, но и уничтожили запасы зерна. Видимо, вид голодающих местных жителей доставлял большую радость их русским соседям. «Немцы» (скорее всего, речь идет о жителях Дерпта и, может быть, близлежащего Оденпэ), подавленные неудачной вылазкой, были вынуждены признать поражение и заключить мир, по которому обязались платить дань Ярославу Всеволодовичу и его преемникам. Во времена Ивана Грозного об этой дани вспомнили и потребовали ее выплаты. Отказ выполнить это необоснованное, по мнению Риги, требование и стал формальной причиной начала Ливонской войны. В ходе набега 1234 года русские опустошили только земли Дерптского епископства. Владения Ордена Меченосцев не пострадали. Более того, Орден не пришел на помощь Дерптскому епископству и не ударил в тыл новгородцам, спокойно грабившим окрестности города. Значит, Орден не участвовал в этой войне и, в отличие от Риги, не помогал Ярославу Владимировичу захватить Изборск. Но прийти на помощь Дерпту меченосцы были обязаны как вассалы ливонской церкви. Почему Орден не выполнил свой долг? Дело в том, что к этому времени отношения между ливонской церковью и Орденом Меченосцев окончательно испортились.
      Уже через несколько лет после своего основания Орден почувствовал, что он единственная реальная сила в Ливонии и поэтому может диктовать условия другим членам Ливонской конфедерации.
      Не прошло и десяти лет после того как епископ Альберт создал Орден Меченосцев, а братья-рыцари вступили в переговоры с императором и Папой с целью освободиться от вассальной зависимости от ливонской церкви. Они обвиняли Альберта в нарушении утвержденного Папой договора Ордена с епископом, притеснении рыцарей и местного населения. Меченосцы добивались полной независимости от Риги и нераздельного господства над территорией Эстонии. Рим не поддержал их. В 1229 году умер основатель Ордена Меченосцев – епископ Альберт. Магистр Ордена Волквин (Фолквин) решил воспользоваться этим благоприятным моментом, чтобы еще раз попытаться освободиться от господства ливонской церкви.
      На этот раз для этого ливонские рыцари решили объединиться с могущественным Тевтонским Орденом, который по приглашению польского князя Конрада в 1226 году обосновался на землях язычников-пруссов. Переход в вассальную зависимость от Тевтонского Ордена сулил меченосцам большие выгоды. С одной стороны, они освобождались от своих обязанностей по отношению к ливонской церкви, с другой – становились вассалами сеньора, власть которого вряд ли была большим бременем для рыцарей, поскольку владения двух Орденов разделяли земли враждебной Литвы. При этом меченосцы рассчитывали сохранить за собой земли, которые они получили от ливонской церкви за свою службу в качестве ее вассала.
      Но магистр Тевтонского Ордена высокомерно отверг предложения меченосцев об объединении. Почему тевтонцы были категорически против объединения с этим Орденом? В отечественной исторической литературе факт отказа Тевтонского Ордена принять Орден Меченосцев на правах вассала игнорируются. Еще бы! Ведь они утверждают, что два Ордена объединились, чтобы увеличить свои силы (как, к примеру, считал Костомаров) для покорения русских земель. А категорический отказ Тевтонского Ордена увеличивать свои силы за счет Ордена Меченосцев в эту схему никак не укладывается. Что, впрочем, неудивительно. Человеку, хоть немного знающему историю, совершенно ясно, что никаких агрессивных замыслов по отношению к русским землям у Тевтонского Ордена не было даже в планах. Во-первых, Орден прибыл в Прибалтику для решения одной задачи – обращение язычников в христианство. После ее выполнения Тевтонский Орден должен был прекратить свое существование. Что и произошло, когда на землях крещенных пруссов образовалось светское государство Пруссия. Русские язычниками не были и, следовательно, война с ними не являлась целью Ордена.
      Во-вторых, даже если бы Орден зачем-то решил напасть на русские земли, он бы не смог этого сделать. Первые полвека пребывания на землях пруссов все силы Ордена были направлены на борьбу с воинственными аборигенами. Потом главным врагом и противником Ордена стала Литва, а после ее объединения с Польшей – Польско-Литовское государство, которое, в свою очередь, было и главным противником Московской Руси, которой правили предки Александра Ярославича. Негативное отношение тевтонцев к объединению с другим рыцарским Орденом не вызовет удивления, если знать, что собой представлял Тевтонский (или немецкий) Орден. От других рыцарских Орденов того времени тевтонцы отличались очень строгим уставом. Рыцари Тевтонского Ордена обязаны были жить вместе, спать только на твердых ложах, есть скудную пищу за общей трапезой, не могли без разрешения покидать казарму, писать и получать письма, не могли иметь частную собственность.
      Вновь прибышших встречали словами: «Жестоко ошибаешься, если думаешь жить у нас спокойно и весело; наш устав – когда хочешь есть, то должен поститься; когда хочешь спать, должен бодрствовать, когда хочешь бодрствовать, должен спать. Для Ордена ты должен отречься от отца, от матери, от брата и сестры, и в награду за это Орден даст тебе хлеб, воду да рубище» (Соловьев, СС, т. 2, с. 134). Согласитесь, не многие смогут жить по таким суровым и даже жестоким правилам, а в Орден принимали не всех желающих, а только немцев и только из древних дворянских родов. Кроме монашеских обетов братья Тевтонского Ордена обязаны были ходить за больными и биться с врагами веры.
      Вот некоторые выдержки из устава братьев, служащих Германскому Братству Святой Марии – так сами тевтонские братья-рыцари называли свой Орден.
      Первое – пожизненное целомудрие, второе – отказ от собственной воли, то есть послушание вплоть до смерти, третье – принятие бедности, то есть житие без собственности. После вступления в братство Мастер Ордена не имел власти освобождать кого-либо от этих трех пунктов правил, ибо если нарушен один из них – нарушено все правило.
      Рыцарю не разрешалось иметь в личной собственности практически ничего, даже постельного белья. «Что касается постельных принадлежностей, каждый брат должен довольствоваться спальным мешком, ковриком, простыней, покрывалом из холста или тонкого полотна и подушкой, если только брат, заведующий спальными принадлежностями, не выдает больше или меньше означенного».
      Ну, а если кто-то захочет получить вещи лучше, чем те, что ему выдали? Эту сторону казарменной жизни рыцари тоже предусмотрели: «Брат упорно настаивает на получении оружия или вещей лучших или более изящных, чем те, что ему выдали, то он заслуживает получения худших. Ибо это показывает, что тот, кто заботится в первую очередь о нуждах тела, не имеет крепости в сердце и внутренней добродетели».
      Чтобы ни у кого не было соблазна иметь личную собственность, устав Ордена специально оговаривал отдельным параграфом то, что братья-рыцари не могут иметь личных ключей и замков. «Так как религиозные люди должны любыми способами избегать собственности, мы желаем, чтобы братья, которые живут в монастырях, обходились без ключей и замков для сумок и коробок и сундуков и всего другого, что может замыкаться».
      Питаться братья должны всего два раза в день за одним столом и из одного котла. Рацион тоже детально регламентирован. Мясо разрешалось только три раза в неделю. Плюс один раз в неделю рыба. В современной европейской тюрьме заключенных кормят лучше, чем питались отпрыски самых знатных домов Германии, служа в рядах Ордена. Братьям запрещались любые развлечения, включая любимое занятие феодальной знати того времени – охоту.
      На попечении Ордена были не только больные, ухаживание за которыми и было главной «уставной» задачей братьев-рыцарей, но и «пенсионеры» – старые и немощные братья, о которых устав Ордена тоже требовал заботиться.
      Разумеется, брат-рыцарь не мог иметь никаких отношений с женщинами. Ему запрещалось целовать даже свою мать или сестру: «ибо это есть прямое проявление невоздержанности и мирской любви».
      Каждый желающий вступить в Орден должен был пройти испытательный срок, «достаточный, чтобы он понял и познал все тяготы, ожидающие его на службе Ордену, а братья могли узнать характер его».
      В Пруссию тевтонцы попали после того, как они были изгнаны из Палестины, где со своими строгими нравами они не смогли ужиться с французскими и английскими рыцарями, которые не разделяли их строгие нравы и предпочитали вести далекий от аскетизма образ жизни – роскошь, вино, женщины, турниры.

6

      Булла Римского Папы, направляющая меченосцев на помощь христианским миссионерам в Финляндию, осталась без ответа. Не дождавшись от Ордена никакой помощи в Финляндии, Папа отправляет новую буллу, в которой посылает меченосцев в противоположном от Финляндии направлении – на язычников – литовцев. На этот раз Орден охотно отозвался на призыв Рима. Исполнить волю Папы Орден вынуждали его собственные интересы. В начале 1236 года Григорий IX объявил «Крестовый поход» в Литву. А уже в начале осени того же года объединенное войско Ордена, его союзников и прибывших из Европы крестоносцев двинулось в поход на Литву. Чем объясняется такая спешка и желание услужить Риму со стороны Ордена Меченосцев? Может быть, потому, что литовцы, в отличие от финнов, неоднократно совершали набеги на земли Ливонии и владения Меченосцев в частности? Но от набегов литовцев страдали больше местное население и ливонская церковь. А братья-рыцари при появлении литовцев укрывались за стенами своих замков, где в полной безопасности пережидали опасность. Зачем же покидать надежные укрытия и лезть в самое логово врага? Значит, причина, заставившая Орден ретиво откликнуться на призыв из Ватикана, не в этом. А в чем?
      Дело в том, что меченосцам необходимо было срочно выслужиться перед Римом для того, чтобы Папа посодействовал им в вопросе объединения с Тевтонским Орденом.
      Новая попытка меченосцев присоединиться к тевтонцам, предпринятая в 1235 году, закончилась полным провалом. И в этот раз это был не просто срыв очередного раунда переговоров, а окончательный и бесповоротный вердикт тевтонцев – Ордену Меченосцев отказать.
      А произошло вот что. Два командора Тевтонского Ордена, лично изучив положение дел в Ливонии, возвратились в Пруссию, прихватив с собой трех депутатов от Ордена Меченосцев. На совете в Марбурге эти депутаты были обстоятельно допрошены «об их правилах, образе жизни, владениях и притязаниях».

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24