Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Черный беркут - Формула боя

ModernLib.Net / Боевики / Нестеров Михаил / Формула боя - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 1)
Автор: Нестеров Михаил
Жанр: Боевики
Серия: Черный беркут

 

 


Михаил Нестеров

Формула боя

Все персонажи этой книги – плод авторского воображения. Всякое сходство с действительным лицом – живущим либо умершим – чисто случайное. Имена, события и диалоги не могут быть истолкованы как реальные, они – результат писательского творчества, не более. Взгляды и высказанные мнения не следует рассматривать как враждебное или иное отношение автора к религии, национальностям, личностям и к любым организациям, включая частные, государственные, общественные и другие.

«…Действия этого мероприятия заключаются в следующем:

а) в бесследном исчезновении обвиняемого;

б) в том, что о его местонахождении и его судьбе не должно просачиваться никаких сведений».

Фельдмаршал Кейтель, из циркуляра о приказе «Nacht und Nebel» 2 февраля 1942 года

Пролог

Москва

Черноволосый паренек лет пятнадцати-шестнадцати, прихрамывая на правую ногу, бежал к троллейбусной остановке. Он то и дело оглядывался, выхватывая позади себя неясные силуэты двух преследователей. Бесконечно длинный вечер повис над улицами города, кое-где на столбах начали загораться огни.

Парень в третий или четвертый раз крикнул: «Помогите!», но только отпугнул людей, разрозненной кучкой стоявших на остановке.

Освещая перед собой пространство, к остановке подъехал троллейбус, и парень, судорожно ухватившись за поручень, втолкнул свое тело в салон. Привставая с колена, он оглянулся, моля водителя троллейбуса поторопиться. Но тот медлил. Или заметил, как к троллейбусу спешат еще два человека.

– Нет! – на глаза преследуемого навернулись слезы. – Нет! Нет!

Они уже были в салоне.

Троллейбус лязгнул дверями и шумно покатил по улице.

Двое, не обращая внимания на притихших пассажиров, приблизились. Они были не намного старше своей жертвы. Один из них вдруг резко ударил парня ногой в пах. Второй ударил по ребрам. Парень, не издав ни звука, повалился на грязный пол. Две руки зашарили по его карманам, выгребая деньги, проездной билет, льготную справку из школы.

Денег оказалось мало – около тридцати рублей. Взбешенные, они снова начали избивать подростка. Курчавые волосы у виска пропитались кровью. Он потерял сознание.

Троллейбус остановился.

– Нижние Поля, – объявил водитель.

Они вышли и не спеша направились вверх по Люблинской улице.

Девушка лет шестнадцати, сидевшая у первой двери, быстро выбежала и подбежала к телефонам-автоматам.

Кое-кто из пассажиров молча одобрил ее действия, хотя ни один не встал с места и не приблизился к подростку. Он все так же лежал без движения.


В дежурной части Волгоградского отделения милиции города Москвы сегодня было многолюдно. К вечеру нагрянула съемочная группа одной из многочисленных московских телекомпаний.

– Учтите, – сказал журналист, веселый конопатый парень, – мы реагируем на вызовы не хуже вас. Места в машине найдутся?

Дежурный не ответил. Последнее время он привык к подобным гостям. Это прежний начальник отделения репортеров на дух не переносил, а новый разрешил прийти и съемочной группе телекомпании, и корреспондентке газеты «Проспект Независимости».

Дежурный стрельнул у журналиста закурить, прикинув, что свою пачку сигарет он сегодня вряд ли распечатает. Тихо порадовавшись, милиционер попросил огоньку.

Час назад поступила оперативная сводка: в троллейбусе было совершено разбойное нападение на подростка. Ориентировочно нападавшие скрылись на нечетной стороне улицы Люблинская, у дома № 141.

Задержать их удалось совсем в другом месте – у метро «Волгоградский проспект».

Съемочная группа всем составом удивилась оперативности милиционеров, но, когда задержанных доставили в отделение, немного остыла: у обоих была запоминающаяся, даже броская внешность – короткие стрижки с высоко выбритыми висками и затылками и рубашки с короткими рукавами защитного цвета.

Они не отрицали своей вины.

Почему они избили незнакомого парня и отобрали у него деньги? Потому что он еврей.

Репортер телеканала, обменявшись взглядами со Светланой Рогожиной, корреспонденткой «Проспекта Независимости», задал одному из задержанных вопрос:

– Ты не любишь евреев?

– Я ненавижу жидов.

– А еще кого?

– Кроме русских, всех: хохлов, цыган, косоглазых.

– Судя по твоей прическе, ты состоишь в какой-то группировке или движении. Что это за организация, если не секрет, неонацистская?

– Нет, я принадлежу к «Красным массам».

– А твой друг?

– Тоже.

– Насколько мне известно, «Красные массы» недалеко ушли от бритоголовых.

Подросток пожал плечами и больше на вопросы отвечать не стал. Его отвели на допрос к дежурному следователю.

– Что это за организация «Красные массы»? – спросила Рогожина. Она несколько нервозно сложила блокнот и убрала фотоаппарат в сумку. Те двое спокойно вели себя при съемке камерой, но отчего-то забеспокоились, когда Светлана навела на них объектив фотоаппарата. Один из них подался вперед, и журналистка совсем близко увидела его безумные глаза с расширенными зрачками; ей стало не по себе. Снимок она так и не сделала.

– «Красные массы»? – переспросил телерепортер. – Разве ты ничего не слышала о них?

– Так, краем уха. В основном я работаю по музеям, выставкам, галереям. Здесь, можно сказать, случайно. Так что это за организация?

– Полувоенное формирование. Создано, видимо, по немецкому типу «фрейкор». Дробов вообще многое перенял от нацистов. Дробов – генерал в отставке, лидер движения, сдобренного идеологией для реакционно настроенных масс. Для обывателя.

– Такое чувство, что слово «обыватель» ты поставил особняком.

Репортер рассмеялся.

– Абсолютно точно. Это существенная поправка к основной мысли. Такое подчеркивание скрашивает репортажи. Иногда. Учись.

Рогожина слегка покраснела. Она была молода и только начинала в журналистике. Если бы не редактор газеты, поручивший ей освещение криминальной хроники по Юго-Восточному административному округу, она бы никогда не появилась в отделении.

А конопатый не обратил внимания на розовый цвет ее лица.

– Как и положено, у генерала есть боевики. Только они называют себя не боевиками, а борцами. Эти, – он кивнул головой в сторону темного коридора, – не в счет в прямом смысле слова. Дробову никогда бы не пришло в голову посчитать полоумных фанатиков своего движения. Хотя… черт его знает. Может, кое-какую статистику по ним он и имеет. Надо сказать, что в его организации очень четкие разграничения. У него, например, личная охрана не является боевой единицей, она выполняет чисто охранные функции. И все.

– Личная гвардия, что ли?

– А чему ты удивляешься? К примеру, гвардия была у Цезаря, Наполеона, Фридриха Второго, у персов…

– Ну, с гвардией понятно, она не так многочисленна. А вот что касается боевиков… Ты говоришь, их у него много?

Рогожина справилась со смущением, журналист даже почувствовал напор в ее вопросах. Это была своеобразная тактика, и он понял ее.

– В десятки раз больше, чем в любой преступной группировке.

– Каким же образом он сумел привлечь на свою сторону столько народа?

– Тут несколько факторов. – Репортер с чувством превосходства пустился в «апломбированный дискус»: – Деклассированность молодежи – раз. Второй фактор – безработица, третий – уголовники. Последние охотно принимают подобные предложения. Правда, это низы, они понятия не имеют, что происходит наверху. Личная охрана – еще не все. Мне кажется, я сумею удивить тебя. Организация Дробова, подобно гестапо, делится на управления и отделы. Забеги ко мне завтра утром, я подготовлю тебе справочку.

– Ты делал репортажи о «Красных массах»?

Журналист махнул рукой:

– Так, постнятина. Я нашел много интересного в их деятельности, но сенсации не получилось. А если честно, то даже интересного репортажа.

– Значит, «Красные массы» – полувоенное формирование, а силовые структуры не принимают к ним никаких мер?

– Во-первых, не за что. Во-вторых, считается, что они неопасны. Сейчас многие генералы в отставке возглавили различные политические движения. В чем-то они даже полезны.

– Да? И в чем же?

– На этот вопрос нет ответа.


Утром Светлана Рогожина появилась с бумагой в руках. Репортер спешил сам и поторапливал девушку. Говорил он быстро:

– Скажу сразу, что эти данные изрядно поросли мхом: им пошел второй год. «Красные массы» имели или имеют несколько отделов. Когда эта информация впервые попала ко мне в руки, я посчитал ее ценной и секретной. Мой шеф с этим не согласился. Часа через два, посидев над материалами по преступным группировкам и неонацистам, я занял его позицию. Ты читай, читай, садись рядом.

Рогожина прочла:

...

«1-й отдел: коммунисты, реакционеры,

оппозиционеры.

2-й отдел: церковь, секты, эмигранты, масоны,

евреи.

3-й отдел: аграрные и социально-политические

проблемы.

4-й отдел: радиоперехват, сбор и обработка

информации.

5-й отдел: печать.

6-й отдел: гомосексуализм.

7-й отдел: контрразведка».

– И все эти отделы работают?

– Больше половины из них пассивны. Активны только три – 4, 5 и 7-й.

– Солидно.

– Погоди восхищаться, прочти еще вот это. Здесь приблизительный список предприятий. Почти все – совместные, с офисами в Германии. Солидные фирмы, выгодные контракты. У генерала в фатерланде налажены прочные связи. Он лично стоял у истоков каждой из фирм.

Читая, Светлана покачивала головой.

...

«ООО «Волга-Рейн металл», директор Борисов Сергей Игнатьевич.

Совместное торговое предприятие «DM» (мебель, аксессуары), генеральный директор Ойген Далюге.

Дилерское предприятие концерна «Глобус» в Москве «Глобус-сервис», директор Шишкин Юрий Германович.

Совместное российско-германское предприятие «Винтерсхалл» (химическая промышленность), генеральный директор Отто Ростерг, руководитель с российской стороны Зотов Олег Дмитриевич.

Страховая компания «Скат», директор Барсуков Евгений Александрович…»

Репортер указал мизинцем на последнюю строчку.

– Страховой компании больше нет. Просуществовала около двух месяцев. А вообще впечатляет, правда?

Рогожина согласилась.

– Тут есть одно «но». Сравнение. Если сравнивать кое с кем, то генерал-майор в отставке Дробов смотрится на определенном фоне даже не майором, а младшим лейтенантом. Существуют такие солидные организации и люди, что… – Репортер щелкнул языком. – Однако все это порядком заезжено, «Красные массы» все же помельче, хотя и посвежее. Однако тебе вряд ли стоит писать, опираясь на мои данные. Твой редактор сразу зарежет статью – нет ссылки на источник информации.

– А нельзя сослаться на тебя?

– Ссылайся, только это уже не будет вашим расследованием. Сделай вот что, возьми интервью у Дробова. Журналисты нечасто балуют его своими посещениями.

– Почему?

– Интервью получаются какими-то обезжиренными. Одним словом, неинтересно.

– Мне так не кажется.

– Ну что ж, тебе и карты в руки!

Часть I

Глава 1

...

Совершенно секретно

Без приложения – секретно

Заместителю директора ФСБ РФ

В одном экземпляре


2 августа 1997 года около 23 часов в в/ч специального назначения 14462 (ПриВО, Самарская обл., г. Чапаевск) рядовым Никишиным Антоном Николаевичем было совершено вооруженное нападение на караульных рядовых с/сл. Каргина Михаила Юрьевича, Полетаева Игоря Максимовича, сержанта-разводящего Пахомова Александра Владимировича и помощника начальника караула прапорщика Шляха Евгения Александровича. В ходе оперативной ревизии, проведенной на складе, выявилось, что со склада было похищено 40 килограммов (восемь единиц в спецупаковке) фосфорорганического отравляющего вещества нервно-паралитического действия А-232 «Новичок-5»[1] и несколько (данные уточняются) упаковок взрывчатки типа ПВВ.

В результате вооруженного нападения, совершенного Никишиным А. Н., из автомата «калашников» были убиты прапорщик Шлях Е. А., сержант Пахомов А. В., рядовые Каргин М. Ю. и Полетаев И. М. Рядовой Никишин А. Н. с места преступления скрылся. Следствие по факту вышеизложенного ведет группа оперативного управления ФСБ совместно с Военной прокуратурой.

Руководитель группыоперативного управления по Самарской областиподполковник Веригин Александр Самойлович. 3.08.97
Самарская область

Сумерки для водителей самое трудное время, когда еще не наступила ночь и не закончился день. В темно-серой пелене, которая внезапно обволакивает все окружающее, бесполезны включенные фары. В какой-то степени они даже мешают. Глаза еще не перестроились, чтобы смотреть в ночь, но и отвыкли от дневного света, зависнув в каком-то странном состоянии, похожем на куриную слепоту.

«Скорее бы уж совсем стемнело», – думал Аркадий Разгон, выключая дальний свет: встречная машина отчаянно мигала ему. Он снова погрузился в полумрак с движущейся лентой расплывчатых огней.

«А может, у меня что-то с глазами?» Аркадий водил машину всего год, и у него появилось желание свернуть на обочину и дождаться, когда стемнеет окончательно. Навстречу проехала еще одна машина; прикрывая глаза от яркого света, он заметил на лобовом стекле тончайшую пленку сальных разводов. Всему виной мошкара, разбивающаяся о стекло. Протирай не протирай, все равно пленка останется.

В городе, конечно, не так, там помогает уличное освещение, да и скорости другие, чем на трассе. Трасса заставляет ехать не так, как гласят правила, а по собственным законам, по законам дороги. Скорости не меняются и не подгоняются под время суток, они неизменны и днем, и вечером. И в сумерки.

«Нет, дело не в полумраке, что-то случилось с моими глазами». Аркадий повернул переключатель поворота и съехал на обочину. Заглушив двигатель, он оставил габаритные огни.

Теперь сальная пленка была видна отчетливо, создавая зеркальный эффект. Лучше помыть стекло, решил Аркадий. В багажнике лежала пластиковая бутылка с очистителем. Он изготовлен на спиртовой основе и наверняка должен помочь.

Аркадий взялся за ручку двери и вышел. Потягиваясь, он определил, что до Самары ехать еще около часа. Ерунда. Он уже миновал Чапаевск, оставит стороной Новокуйбышевск, а дальше направление на Воскресенку.

Он еще раз потянулся и растерянно посмотрел на капот своей «четверки». Зачем он вышел? Недоуменно похлопав ресницами, через секунду-другую вспомнил: очиститель.

Вот теперь что-то с памятью. И с глазами. А годков ему всего двадцать три. Шутливо копаясь в собственных изъянах, Аркадий вынул ключи зажигания и открыл багажник.

Так, где эта бутылка?..

– У тебя есть буксировочный трос?

От неожиданности Аркадий, выпрямляясь, ударился головой о крышку багажника. Незнакомый голос повторил:

– У тебя есть буксировочный трос?

Аркадий медленно повернул голову.

В трех шагах от него стоял человек в военной форме. В руках у него был автомат.

Память на этот раз возвратилась к Аркадию быстро. «Калашников» – мгновенно определил он. И машинально ответил на вопрос:

– Есть.

Пока он еще не испугался, испуг придет немного позже. Даже не испуг, а животный страх.

– Достань его, – прозвучала команда.

Погромыхав пустой канистрой, Аркадий вытащил моток капроновой веревки.

– Двигай к лесопосадке.


Вот теперь лоб и щеки внезапно заледенели, вся кровь ухнула в ноги. Даже стоять стало тяжело. Чувствуя дрожь в коленях, он, заикаясь, спросил:

– Зачем?

– Поменяемся одеждой. Ну давай, пошевеливайся.

Сумерки ушли. Наступила та самая пора, которой хотел дождаться Аркадий. Вот и дождался.

Он бросил на трассу жалобный взгляд. Вряд ли кто-то из проезжающих обратит внимание на стоящую на обочине машину, слабо освещенную изнутри, и двух людей, один из которых вполне естественно замер у открытого багажника, а второй находился чуть ниже; автомат был короткий, и он держал его у бедра, так что на скорости невозможно определить, что этот человек вооружен. К тому же внимание водителей сосредоточено на дороге. Аркадий успел послать проклятие в адрес сумерек, которые заставили его съехать на обочину. Мозг и чувства работали в режиме стресса.

Он сделал неуверенный шаг к лесопосадке.

Парень с автоматом сместился ближе к машине и повелительно повел стволом.

Аркадий сделал еще один шаг.

– Вы не убьете меня?

– Пока ты выполняешь мои команды, нет.

Еще шаг.

– Вы просто говорите так.

– Мне не нужна твоя жизнь. Мне нужна твоя машина.

Аркадий порадовался и в то же время огорчился. Машину ему было жалко. Сделав в темноте еще один шаг, он проклял еще и русскую поговорку «Из двух зол…».

– Стой. Брось трос на землю и начинай раздеваться.

Говоривший вдохновил его своим примером. Держа палец на спусковом крючке, он одной рукой ловко расшнуровал грубые казенные ботинки и бросил их к ногам Аркадия.

– Давай быстрее.

Аркадий разулся. Снял брюки, полез в карман.

– Что ты делаешь?

Ответ прозвучал наивно. Даже глупо.

– Достаю деньги.

– Оставь их в кармане. Одевайся.

– Что? – слабая надежда забрезжила в мозгу Аркадия. Но ее тут же потушили:

– Надевай мою форму.

Сам грабитель уже застегивал на груди джинсовую рубашку своей жертвы. Аркадий был высоким, но несколько полноватым; солдат оказался его роста, крепкого телосложения. Так что одежда пришлась ему впору.

– Где у тебя документы?

Аркадий, застегивая брюки, кивнул на рубашку. Военный похлопал по карманам и извлек документы – права и техпаспорт на машину. Позже, вглядываясь в фотографию, он с удовлетворением заметит, что они чем-то похожи с этим Разгоном Аркадием Михайловичем. Должно же было и ему повезти сегодня. Хотя ему уже повезло: не пришлось голосовать, останавливая машину.

В кармане брюк оказалось шестьсот тысяч с небольшим. Парень с автоматом, пересчитав деньги, положил их на место.

– На колени, – скомандовал он.

С этой страшной командой Аркадия накрыла волна страха; подобный приказ не оставлял ему никаких шансов. Словно под воздействием сильного наркотика, он послушно опустился на землю. Глаза подернулись влагой, в темноте он пытался отыскать взгляд грабителя:

– Не убивай меня. – Он непроизвольно всхлипнул.

Солдат говорил тихо, но четко:

– Руки назад.

– Пожалуйста. – Аркадий перевел руки за спину и сцепил пальцы вместе. Он уже не контролировал себя. Всхлипнул еще раз. И еще. Неожиданно икнул. Почти тут же почувствовал на запястьях холодное прикосновение капронового шнура. Руки непроизвольно дернулись и оказались на груди.

– Еще раз так сделаешь, – услышал он, – и мне не придется связывать тебя. Ну!

Аркадий все еще медлил. Теперь он всхлипывал и икал одновременно. Его тело невольно дергалось, он ничего не мог с собой поделать, и в голове возникли обрывки не осознанных пока мыслей: ведет себя недостойно, не по-мужски.

– Ну! – В шею ткнулся холодный ствол.

Он повиновался: руки за спиной, пальцы сцеплены.

Грабитель с задачей справился довольно быстро и со знанием дела. Привязав Аркадия к дереву, он присел возле него на колени и вытянул из брюк ремень.

– Я не убью тебя. Мне нужна только твоя машина. Я доеду до Самары и оставлю ее возле железнодорожного вокзала. Утром тебя обнаружат здесь, ты расскажешь все, после чего найдешь свою машину. Насчет денег ничего не обещаю. Скорее всего безнадежно. Чтобы тебя не нашли до рассвета, я заткну тебе рот.

Икота мгновенно пропала. Всхлипывания стали короткими, затухающими. Они были такими же непроизвольными. Солдат терпеливо ждал, когда Разгон успокоится.

Собственный платок показался Аркадию отвратительным на вкус, однако он тут же унял это ощущение. Он будет жить, господи!

Он окончательно поверил в это, когда его собственная машина скрылась из виду. Правда, ему показалось, что вскоре двигатель заглох, а потом его вновь запустили, но он не был уверен в этом. Хотя на самом деле это было именно так.

Антон Никишин остановил машину в двухстах метрах от того места, где он оставил Аркадия Разгона, и, воспользовавшись монтировкой, закопал автомат в лесопосадке.

С того момента, как он застрелил прапорщика Шляха, прошло около двадцати минут. Пока разберутся, что случилось, пройдет еще не меньше часа. И еще столько же, прежде чем его объявят в розыск. Будут искать человека в военной форме, и только найдя связанного водителя, дополнят ориентировку. Времени было достаточно.

Антон сел в машину. Если проверка документов на посту ГАИ пройдет успешно, через тридцать-сорок минут он будет в Самаре.

Глава 2

...

Совершенно секретно

Начальникам подразделений ФСБ РФ

Начальникам территориальных органов ФСБ РФ

Начальникам органов военной контрразведки


Принять все меры по задержанию Никишина Антона Николаевича.

Объявить в розыск Никишина А. Н.

Веригину А. С. передать дело подполковнику ФСБ Рябову Михаилу Анатольевичу.

Оказывать всяческое содействие руководителю следственной группы подполковнику Рябову М. А.

Усилить контроль и докладывать о всех видах нарушений по хранению, содержанию и учету боевых ОВ на складах воинских частей начальнику созданной по факту преступления чрезвычайной комиссии полковнику Кравцу Роману Семеновичу.

Усилить контроль над ОВ в местах выпуска ОВ, на военно-химических полигонах, местах испытаний и местах хранения химического оружия.

Заместитель директора ФСБ РФгенерал-майор А. Писарев.4/19 № 2916 3.08.1997

Подполковник Рябов прибыл в войсковую часть 14462 под утро. Ему было 39 лет, соотношение веса и роста почти идеальное; кто-то из близких знакомых сказал про него, что он носит на себе отпечаток типичного интеллигента до – и постреволюционного периода. Внешне – да, Рябов принимал это определение, но вообще интеллигентом он был только время от времени. Мягко говоря, подполковник был несдержан.

Он вынул шифрограмму заместителя директора ФСБ и снова перечитал.

– Тезисы, – пробурчал он, пряча бумагу в записную книжку.

Рядом сидел майор Семенов, с которым Рябов делил кабинет на Большой Лубянке, 1/3, и разговаривал по телефону. Услышав реплику начальника, он прикрыл трубку ладонью.

– Что? – Выгоревшие брови слегка приподнялись, резко контрастируя с черными волосами. Семенов был на несколько лет младше Рябова, выше, полнее и еще более несдержан.

Рябов устало махнул рукой.

– Тезисы, – повторил он. – Скоро нас изнасилуют спецупаковкой. Ее диаметр составляет десять сантиметров при длине в тридцать два. – Подполковник невесело ухмыльнулся. – Хороший инструмент. Дернул же черт нашего болвана взять со склада «паралитик» именно в этой упаковке.

Семенов быстро закончил телефонный разговор. Он понимал опасения подполковника: спецупаковка представляла собой радиоуправляемую химическую мину с адской смесью. Нужно только заложить ее в определенном месте, отойти на безопасное расстояние и нажать кнопку на пульте дистанционного управления.

Определенным местом могло быть метро в час пик, и тогда жертвы будут исчисляться не десятками и сотнями, а многими тысячами человек. Поэтому все сообщения из канцелярии ФСБ шли с грифом «Совершенно секретно». Не дай бог о хищении на складе ОВ узнают журналисты, неизвестно, во что это может вылиться.

«Отчасти Рябов прав, – думал Семенов. – Тезисы. Газетные тезисы: шок, пошатнувшееся доверие к правительству, правоохранительным органам; волна выступлений всевозможных фракций. Левые и правые поднимут панику, не дадут более-менее спокойно провести следствие и, может быть, подвигнут тем самым преступников к более скорым непредсказуемым действиям».

– Мина с А-232 – это почище ядерного чемоданчика, – доверительно сообщил Семенов.

Рябов скривился от набившего оскомину определения «ядерный чемоданчик». Ничего похожего на чемодан подобные установки собой не представляли, Рябов видел их несколько раз, и правильно они назывались «ядерные устройства ранцевого типа». Весил такой ранец 38 килограммов, мощность от 0,1 до 0,2 килотонны, размеры – 35 сантиметров на 40 сантиметров на…

Оказалось, что Семенов закончил говорить о чемоданах и переключился на год 1919-й, когда в России рванули первые снаряды с отравляющим веществом. Рябову показалось, что Семенов произнес слово «захлебнулись».

– Кто захлебнулся? – спросил он, перебивая Семенова.

Ответ майора слегка удивил.

– Казачье восстание на Верхнем Дону. Захлебнулось фосгеном.

– А при чем тут казаки?

– Да при том. Мы должны знать как можно больше о том, чем собираемся заниматься. Вот ты, к примеру, чем занимался, когда летел сюда?

Рябов пожал плечами.

– Спал.

– Я это видел. И кто только придумал эти затычки для ушей?

– Кстати, очень удобно. Шума двигателей почти не слышишь. Знаешь, из чего они сделаны?

– Нет.

– Из пенорезины.

– Хорошо, что не из порнорезины. А то сидел бы с презервативами в ушах.

– Тяжеловатая шутка, не находишь?

– Нахожу. Вместо того чтобы перечитывать шифрограммы, лучше почитай это. – Семенов протянул Рябову 20-й номер еженедельника «Собеседник» и обратил внимание на рубрику «Расследование». – Статья, как говорится, в кон.

– Не знал, что ты черпаешь сведения из газет. С каких это пор?

Семенов недовольно засопел носом.

– Да не я черпаю! Другие почерпнут. Кто прочтет эту газету. Поэтому я и сказал: статья в кон. Если журналисты пронюхают о краже, они развезут это дело так, что невольно будешь искать связь там, где ее нет и в помине. Будешь по сотовому телефону звонить на небеса и просить, чтобы трубочку взял Петр или Павел. Я не пойму, что людям мешает жить спокойно, какого черта нужно писать о прорыве в Волгу отравляющих веществ. Зачем требуется знать о пожарах на химзаводах, о взрывах снарядов с V-газом, о выбросах в атмосферу. Я понимаю, это интересно, но ведь после каждой строчки следует две, а то и три: сведения о жертвах засекречены, число пострадавших засекречено, сведения о поражении людей не разглашаются. Секреты, секреты, секреты.

– Не всегда это ошибочно, – заметил Рябов, ответивший на горячность товарища улыбкой.

– Русские люди не любят секретов, они чувствуют себя тогда обездоленными, словно у них украли что-то: сорвали с головы шапку, сняли с руки часы или украли кусок хлеба, – не унимался Семенов. – Наш народ стал до того обалделым, что уже пытается понять, что это там говорится в Женевской конвенции и согласна ли Государственная дума России с этим постановлением? А прочитав эту статью, они станут еще умнее. Бомжи, глотая политуру, морщась, будут удивляться: «А почему это у нас только сорок тысяч тонн отравляющих веществ? Почему так мало?» Рядом остановится древняя старушенция и просветит их: «Это потому, молодые люди, что в эти цифры не входят V-газы и серия «Новичок» в бинарном варианте». – «Да? – удивятся бомжи. – А зачем это, что-то мы не поймем. Может, мало выпили?» А она взглянет на них вот так и ехидно добавит: «Чтобы скрыть и сохранить от ликвидации новейшее ОВ. Чай, слышали о рождении закона «Об уничтожении химического оружия».

Рассмеявшись, Рябов потянулся за сигаретой. Семенов смотрел на него строго.

– Ты не смейся, Михаил, такие статьи, кроме вреда, ничего не принесут. Смута. Люди, толком ничего не зная, будут молоть языками. Они же не доходят до глубины ни в чем, постоянное движение языками идет по верхам, которых они понахватались из таких вот статей. И это происходит всегда.

– Жаль, что тебя не слышит та старушенция. Заклевала бы.

– Я в этом не сомневаюсь. Поэтому и говорю так серьезно. – Семенов, сделав паузу, сменил тему разговора. – Знаешь, – сказал он, – меня, как ни странно, сейчас больше волнует наш псих с автоматом, чем химические мины. На руках у преступников всех рангов столько взрывчатки и ОВ, что можно поднять на воздух и отравить большой город. Пока этого не произошло. До сих пор гремели лишь незначительные по масштабам взрывы, и жертвы оказывались не столь велики. Если сопоставить цифры, то получится, что от рук никишиных погибло больше людей. Вот почему он беспокоит меня больше, чем атомная бомба у Хусейна или ОВ у солнцевской группировки.

– Напиши письмо в газету, за это тебе вышлют гонорар.

– Смейся, Михаил, смейся… Лично у меня перед глазами не лицо террориста-фанатика с похищенным ОВ, а куда более симпатичный образ: недолечившегося психа. Улавливаешь связь?

– Улавливаю.

– Вот у меня на столе последние данные 4-го управления Главной военной прокуратуры: за неполных полгода около сотни военнослужащих были осуждены, и на каждого, если разбросать трупы, приходится по одному убитому. А на каждую тысячу призывников приходится пятьдесят психов.

– Ты нашел сходный случай?

– Да сколько угодно. – Семенов порылся в бумагах. – Вот, пожалуйста, Тихоокеанский пограничный округ, рядовой Н. закончил боевое дежурство, застрелил двух пришедших ему на смену сержантов, убил своего обидчика, до кучи приговорил офицера, потом убил еще одного солдата, ранил шестерых, в том числе жену и сына начальника заставы – это когда он ворвался в его квартиру. Мальчишка через два дня умер в больнице. Бывает, конечно, когда солдаты просто бегут из части, прихватив оружие, и никого не стреляют. Один такой сбежал из гвардейского полка, его искали несколько дней, а когда задержали – прапорщик с тремя сержантами – и отобрали у него оружие, он голыми руками завалил всю группу захвата и снова скрылся. Думаю, наш Никишин ничем не лучше.

– Или не хуже, – улыбнулся Рябов.

– Или не хуже, – согласился Семенов. Он был серьезен и чуть раздражен. – Никишин – спецназовец, КМС, прошел курс диверсионно-террористической подготовки и так далее. Он – профи. Психованный профи. Что может быть хуже? Поверь мне, Михаил, этот парень доберется до нас. Он ворвется в эту комнату через окно, изобьет нас и снова скроется.

Рябов рассмеялся, глядя на серьезную мину Семенова. Майор не знал, что замдиректора ФСБ Писарев в своем кабинете написал несколько слов на клочке бумаги и дал прочитать Рябову. Тот прочел: «Никишин Антон Николаевич – ликвидировать» – и вернул записку шефу. Тот сжег ее в пепельнице.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5