©Вершинин Н. В., текст, 2012

©Генри Пушель, макет, издание, 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Предисловие

Уважаемый читатель, в этой книге я рассказываю о жизни семи людей из провинции, приехавших в современную Москву. Книга основана на личных наблюдениях, собственной практике и опыте знакомых мне людей, так же как и я по разным причинам переехавших жить в Москву. Почему у меня возник порыв написать так много о жизни в Москве? Ведь, в конце концов, вокруг столько всяческих сведений, которые мы получаем каждый день и каждый год. Как говорится, и так все ясно! Но мои «ясно» до и после приезда в реальный мир Москвы оказались двумя огромными разницами. Разницами, родившими этот порыв. Кроме того, в этой теме есть скрытые вопросы, на которые будет интересно ответить каждому. Например, где лучше живется, в Москве или в провинции? Действительно ли в Москве деньги «валяются» чуть ли не под ногами? А если бы я, такой классный, жил в Москве, то, может быть, моя жизнь и успехи были бы лучше в разы? Иногда (подозреваю, это бывает у каждого) возникает период недовольства своей жизнью. В голову закрадывается мысль, что если бы я жил (жила) в Москве, Нью-Йорке, Париже или на Багамских островах – моя жизнь осветилась бы новым, внеземным счастьем и там-то я бы… Но я здесь и поэтому… А люди-то вон как живут – не то что мы! До переезда в Москву я не ответил себе на эти вопросы и тоже так считал. Но сделав достаточно сильный жизненный рывок и, наконец, приехав в Москву, купив там жилье и даже обустроившись – я ожидал, что качество моей жизни изменится, но оказалось, что оно изменилось не в ту сторону, в какую хотелось. Полное несоответствие жития в «первопрестольной» тому, что я знал и воображал о ней как провинциал, настолько удивило меня, что я захотел кому-нибудь рассказать об этом опыте. Надеюсь, это будет не так мрачно, как монолог из «Крейцеровой сонаты». И самое главное – пробив своим опытом стену иллюзий, я ответил на все эти вопросы!

Первая часть книги посвящена развенчанию собственных провинциальных стереотипов о Москве. Она несколько мрачна, как случайно замеченный участок плесени на румяной буханке. Редактируя текст, все время хотелось ее удалить и представить все в лучшем виде, подстроившись под стереотипы большинства людей. Но после долгих размышлений я решил ничего не приукрашивать. Поэтому написал правду как она есть – естественно, в моем, провинциальном, понимании. Еще я решил рассказать не только о себе, но и о других провинциалах, приехавших покорять столицу. В свое время они у меня вызывали болезненное любопытство – я хотел найти у других свои тайные мысли и выводы, оправдать свое постоянное желание уехать в родной город.

Распределение в советские времена в Москву считалось престижным. Песни и кинофильмы всегда прославляли жизнь в столице – «Я иду, шагаю по Москве», «Москва слезам не верит», «Москва, я люблю тебя!». А сегодня сериалы по центральным каналам и целый легион фильмов, где наивная «Золушка» приезжает покорять Москву и, наконец преодолев трудности и переплеты судьбы, превращается в царевну-москвичку, – национальный стандарт. В общем, и вчера и сегодня жизнь в Москве представляется неким «настоящим» миром «настоящей» жизни для «стоящих» людей. Провинциальная жизнь – некие сумерки цивилизации – отстойная и примитивная. Люди – простые, тупые, работящие. Живут преимущественно в деревянных избах, в грязи и нужде, заливая несчастную жизнь литрами водки. Там люди «настолько суровые», «аж жуть»! А Москва сегодня – это ведь «финансовый Вавилон», «Третий Рим», «самый дорогой город страны», место, где живут «самые успешные люди России»! Все это уже народный, всепоглощающий и безапелляционный бренд счастья, престижа, возможностей. Сложив все это, я придумал себе некий идеальный мир, в который захотел попасть, надеясь, что жить стану «по-столичному», а не в «провинции». Но, обращая внимание лишь на то, что принято желать, а не на свои чувства и мысли, я не только попал в ловушку обманутых ожиданий. Но и долгое время занимался самообманом, пытаясь убедить себя, что наконец-то живу «по-настоящему». Ключевая мысль этой книги в том, что не каждый должен искать свое счастье именно в столице. А можно внимательно посмотреть вокруг. И не все то, во что мы поверили через голубой экран, на поверку окажется истиной именно для нас.

Ведь сегодня Москва, помимо всех своих регалий, это гигантский перенаселенный мегаполис со своим ритмом, законами, расстояниями, климатом. Провинциалу, привыкшему к другому ритму жизни, нужно освоиться в незнакомой реальности и желательно полюбить этот новый для него мир. Приспособиться к затратам времени и сил на перемещение по кажущемуся бескрайним бетонному лабиринту. И этот первый барьер может стать роковым, разрушив желание жить в городе мечты. Несмотря на предполагаемые в будущем регалии и возможности.

Второй барьер состоит в том, что Москва, разросшись, еще и расслоилась на целые зоны по качеству проживания. В одних жить комфортно, другие не очень комфортные, при всей своей столичной дороговизне. И я ощущаю, что живу в «Риме», но отнюдь не на правах патриция. Запах измочаленного биотуалета преследует меня даже во сне.

А еще в столице нужен новый уровень профессионализма. Квалификацию желательно штурмом нарабатывать. И не рассчитывать, что в первые же годы барыши посыплются как из рога изобилия. Представьте, что вам, к примеру – полковнику, вдруг сорвали погоны и заставили «пахать» в качестве лейтенанта-новобранца в три раза больше. Вот с этой готовностью в сердце и нужно приезжать сюда. А не думать, что приезд в столицу сродни переводу в элитный филиал хорошего специалиста, которому теперь положены кабинет с дорогой мебелью и личная секретарша. Можно сказать проще: чтобы жить хорошо в Москве, приезжему нужно прилагать намного больше усилий, чем он делал это на малой родине.

Приехав, я был в растерянности, что мне делать дальше. Как провинциальный коммерсант, я считал прежнее дело слишком мелким и несолидным для Москвы. Определенной стратегии собственного развития не было, и, надеясь на авось, я занялся тем, где, по моему твердому убеждению, мог больше заработать денег. Ведь я полагал, что в самом богатом городе России мои дела пойдут лучше в любом случае. При этом я стал работать так же, как и раньше – опираясь на прежние навыки и знания. Что потом случилось – расскажет книга. Дела сначала шли хуже некуда. Все, за что ни брался, неизбежно стремилось к нулю. А я и оценить-то свои первые достижения поначалу не мог, так как считал, что все должно получаться намного лучше, чем в провинции.

Кроме того, расстояния полностью изменили мою жизнь. На их преодоление уходила львиная доля моих жизненных сил. Отношения в семье разладились и подошли к критической черте. Я был вымотан морально и физически и не знал, что дальше делать. Поэтому я решил приспособиться к новой для меня реальности через «не хочу». Этот период заставил меня пристально изучать жизнь москвичей и некие закономерности жизни в мегаполисе.

Как-то прочитав книгу Генри Форда, я нашел главную идею развития мирового автопрома. Каждый новый автомобиль других компаний просто разбирался на запчасти, и интересные технические решения воплощались в очередной модели. Вот по такой же аналогии и ты, уважаемый читатель, сможешь извлечь пользу из этой книги. В конце концов, мой «автомобиль адаптации» уже разобран на запчасти, и даже сделаны выводы, как можно усилить конструкцию. Да и вообще этот опыт будет полезен любому провинциалу, решившему покорять столицу.

Большинство разделов обсуждаются условной оптимисткой Татьяной Оптимистовой и условным же занудным реалистом Иваном Здравомысловым. Свой стиль изложения я попытался разбавить юмором и самоиронией. Меня зовут Мирослав Окунев. Кто узнает в нем только меня, прошу эту тайну оставить при себе.

Накануне приезда

Мирослав Окунев вырос в эпоху социализма, а затем плавно перекочевал в новый мир рыночных отношений. Рос он в рабочем районе Екатеринбурга. Желая побыстрее выбраться из школьной тягомотины, поступил в машиностроительный техникум. Как правильный и ответственный член общества, пошел после техникума служить в армию. А после армии поступил в Уральский политехнический институт на факультет экономики и управления в строительстве. Старательно учился на дневном, грызя гранит науки, но окончил институт уже на заочном, так как потянуло зарабатывать деньги в условиях рынка. А когда в коммерции что-то начало получаться, учеба отошла на второй план. Дальше успехи на поле коммерческой деятельности постоянно росли. Мирослав Окунев женился, уже вместе с женой начал рьяно обустраивать свой быт и приобрел, наконец, к тридцати годам тот необходимый социальный «набор успеха», когда можно уже не напрягаться ради него. И тут вследствие внутреннего кризиса, незнания того, куда двигаться дальше, он решил, что жизнь в Москве станет новой ступенью в его успешной жизни. После этого началась та необычайно суетная эпопея его столичной адаптации и открытий в этом мире.

Казалось бы, что за кризис может быть, когда все хорошо? С одной стороны, дела у тебя идут лучше некуда. Ты купил трехкомнатную квартиру, ВАЗ заменил иномаркой, да и еще прилично начал откладывать. Но что дальше делать, не знаешь? Ежедневная рутина вгоняет тебя в тоску и куда-то зовет. Открытые торговые точки приносят стабильный доход, работа налажена. Но обладание всем этим уже «не возбуждает». Все хорошо – но что дальше?

Первые годы коммерции вспоминаются сейчас как самые светлые минуты детства. Скачкообразный рост продаж, постоянная нехватка товара, толпы новых клиентов. Лихорадочные первые покупки человека, начавшего зарабатывать деньги (выросшего притом в скромной социалистической семье инженеров). Естественно, когда эйфория проходит и ко многому привыкаешь, появляется тягостное желание начать все с нуля. Здесь бы «уйти в горы» и, уединившись, как Будда, найти новый путь. Но это для людей, от рождения мудрых, а не для таких, каким Мирослав был в то время.

Жена уже давно твердила ему о «настоящей» столичной жизни («Она хотела бы жить на Манхэттене…», а он регулярно ездил на конференции в Москву), о шике магазинов, общества, ну и всем том радужном и иллюзорном, чем забита голова многих провинциалов относительно Москвы.

В далекие девяностые Москва Мирослава раздражала. Когда он возвращался в родной Екатеринбург, то несколько дней наслаждался разницей между столицей и родным городом. В Москве все время возникали ситуации, когда его пытались или обвесить, или обмануть (совсем уж курьезный случай произошел с его родным братом, у которого за один день в переходе украли новые ботинки, а по пути в аэропорт пытались «наехать» какие-то гопники).

Поэтому первые робкие слова благоверной о Москве Мирослав воспринимал как «звуковой шум». И вот теперь, когда его засосало в воронку внутренних сомнений, он все больше проникался мыслью: «А черт его знает… может, действительно надо поработать в столице? Ведь там такие возможности! Если здесь все получилось, то уж там…» Капля, наконец, продолбила брешь. Мирослав начал сомневаться. И через некоторое время сомнений, душевной неразберихи и неспокойных снов наступил момент, когда он решил «попробовать». Но перед переездом в Москву его опять стали отчаянно мучить сомнения, от которых, как говаривал классик, нужно воздерживаться. Тогда Мирослав сходил к ясновидящей, известной к тому времени на весь город. Она «увидела» большую удачу вкупе с успехом и посоветовала ехать. Получилось как в том анекдоте: «Мне сегодня цыганка за 50 баксов нагадала, что я лох».

На разведку

Перед тем как покупать квартиру в столице, мы с женой приехали ознакомиться с рынком Москвы и решить, чем будем заниматься, переехав сюда.

Остановившись в недорогой гостинице, в первое же утро мы накупили столичной прессы для предпринимателей. В форточку врывались шумы мегаполиса, в которых почему-то главной нотой была «трель» перфоратора. Расслабленно изучая журналы, мы мечтали. Первой моей идеей было открыть магазинчик по продаже колбасных изделий или курицы гриль. Так как в районе, где мы хотели купить квартиру, почему-то очереди были в основном к колбасным киоскам. Разъезжая по Москве, наблюдая и прикидывая, чем можно заняться, мы так ничего и не решили. Молодой прилизанный менеджер, продавец торгоборудования, поведал: «Чтобы открыть киоск, нужны большущие взятки местному чиновнику, и ваще все это так сложно, что просто нереально».

В родном городе такой мощной «киосочной» торговли, как в Москве, я не видел. Все можно было купить в магазине или супермаркете.

Зачем в десяти метрах от сетевого магазина, где овощи и фрукты завозят тоннами, открывать овощной киоск? Это провинциальная, а не столичная логика. В московском овощном киоске торгует черноволосая Гюлынат, которая положит в мешочек сверху еще одну помидорку, тепло, по-матерински вам улыбнется и сделает неловкий, но приятный комплимент. Да и овощи-фрукты у ней поразнообразнее и посвежее, так как расторопный Зафар подвозит их каждый день. Вообще, московский киоск – это просто спасительный оазис в утомительном столичном путешествии. Киоски неряшливой вереницей топорщатся на вокзале, поджидают у метро, на остановке, в парке (правда, здесь они все-таки приличнее), да и везде, где только встречается народ. Постоянная нехватка времени у москвичей и армады приезжих людей из регионов создают спрос на такую торговлю. Киоск всегда на виду, всегда открыт и доступен. Днем забежал и купил сигарет, съел дымящуюся сосиску с обжигающим чаем в выскальзывающем из рук стаканчике. Вечером можно выйти душа нараспашку и по-быстрому докупить еще «по два пива». Киоск похож на хозяина. А так как хозяева московских киосков очень разные, то и киосочная архитектура создает ощущение, что ты на какой-то затянувшейся народной ярмарке.

До конца девятнадцатого века в Москве подобную услугу заменяли «разносчики», которые были киоском на собственных ногах, разнося самую разнообразную продуктовую и иную снедь.

В первый день мы с женой объездили все предприятия, где можно было купить оборудование для таких киосков. Кроме того, посмотрели на рыночную торговлю в Москве, которая отличалась от провинциальной лишь размером рынка. Эта суета была напрасной, так как впоследствии жизнь расставила все по-своему. Что называется, человек предполагает, а бог располагает. Идея открыть магазинчик растворилась в неразберихе желаний и целей человека, начавшего адаптацию в Москве.

Покупка квартиры и разные хлопоты

Покупка квартиры в Москве. Круто звучит, правда? Но когда эта цель возникла передо мной, я думал о ней как о сложной задаче с множеством неизвестных. Разумнее, вообще-то, вначале снять квартиру, чтобы узнать город и во всем разобраться, а потом, обустроившись, найдя работу, спокойно подыскивать себе вариант. Я же предусмотрительностью не блеснул. Покупал квартиру второпях, остановившись в гостинице. Конечно, когда каждый день дорог, нет времени спокойно осмотреть все районы, найти то, что по душе, и подобрать разумный вариант. Я, как и любой приезжий, был запуган лукавством, поголовным обманом и различными махинациями на рынке недвижимости Москвы. Подлила масла в огонь одна книжица, где описывались типичные разводки приезжего на предмет покупки жилья. Поэтому я обратился в самую крупную компанию на рынке, которая (впоследствии я убедился, что это не так) несла финансовую ответственность за результаты сделки. Мы посмотрели всего три квартиры и выбрали самую доступную по цене в районе метро «Рязанский проспект». Она была ближе всех к метро и по метражу в соотношении с ценой выглядела неплохо. Первые две квартиры произвели удручающее впечатление. В первом случае в подъезде воняло какой-то тухлятиной. До другой квартиры, несмотря на заверения риелтора о «10 минутах», мы добирались в три раза дольше, к тому же на маршрутке. Естественно, ни о каком нашем знании районов по степени экологичности, престижа и удобства и речи не было. Все делалось на скорую руку. Ну, «вроде ничего» – берем. У нашего риелтора были масляно-добрые глаза, и разговаривал он кротко и умиротворяюще. Будто убаюкивал. На его доводы и убаюкивания мы с женой и купились. Но уже в офисе агентства его как будто подменили. А когда зашла речь, вносить или не вносить аванс, он неожиданно вскочил со своего места и закричал, чтобы мы внесли аванс немедленно или произойдет что-то непоправимое. Квартиру заберут другие, а мы останемся ни с чем. Он был похож на Жириновского, отстаивающего свою правоту перед выборами в думу.

Риелтор использовал технику жестких манипуляций, которая, видимо, ему казалась эффективной. Мы же в будущем могли бы обратиться к нему, когда покупали вторую квартиру, но, естественно, после такого обращения с нами не захотели.

Несмотря на то что в данной ситуации его следовало бы «послать куда подальше», мы с женой еще крепче ухватились за эту квартиру и решили внести аванс. Далее все складывалось только хуже, по нарастающей. Продавец квартиры опоздал на целых шесть часов, простояв в пробке. Сделку пришлось переносить. Они с риелтором постоянно скандалили, сделка затягивалась. Риелтор относился к нам наплевательски и даже враждебно подначивал, чтобы мы быстрее вносили деньги в ячейку. Клиент, у которого мы покупали квартиру, все порывался набить ему морду. У меня же будто «взяли в заложники ребенка», и я вынужден был общаться с негодяем сдержанно, желая провести, наконец, сделку и преодолеть все эти трудности. Я нанял юриста на проверку всех документов, хотя, по идее, эта услуга была сполна оплачена. Было ощущение, что я сражаюсь с невидимым врагом не на жизнь, а на смерть, как боец, до крови закусив губу. Бой за квартиру я выдержал, но на душе потом еще долго было мерзко. Как будто кто-то свыше выталкивал из Москвы. Но даже отвратительный сервис в известном агентстве меня не остановил.

Окончательный переезд в Москву

Вот мы и приехали в Москву насовсем. Но на вокзале я увидел лишь ту ее часть, которая поначалу развеяла мой благостно-наивный оптимизм. С глаз будто спала пелена иллюзий. Ярославский вокзал не вызвал трепета и восхищения. Большие пространства, толпа, нагромождение киосочков, забитых снедью или китайским ширпотребом. Закусочные обычного российского вокзального формата, назойливые таксисты, оборванные бродяги. Пахнет пивом, шаурмой и жареными семечками. Из-за обилия народа и торговой архитектуры не чувствуется столичного лоска. Глаз как будто специально выхватывает самое неприглядное. Вот около бортика столпилась группка бомжей, чуть дальше стоят военные. Вот просто с каким-то даже нездоровым загаром народ сельского пошиба. Зрелище напоминает большой винегрет, куда хозяйка постаралась намешать овощной ассортимент колхозного рынка. Когда мы ехали на такси до нашей квартиры, казалось, едем бесконечно долго. Упруго подпрыгивают рессоры, проносятся незнакомые развязки, здания, склады. Все большое и незнакомое, всего много, и будто едешь в каком-то бесконечном бетонном лабиринте.

Ну вот, наконец, мы и приехали!!! Нахлынуло ощущение свободы и широты жизни. Я в Москве!!! Гордость от сознания собственной «столичности» еще не затерялась в бесконечной суете.

Ощущение «я живу в Москве» – оно особенное. Для провинциала это поначалу будто попал в некий закрытый клуб для избранных. Каждая травинка, дворовый пес или старушки у подъезда кажутся какими-то особенно «московскими». Однокомнатная, только что отремонтированная квартира вызвала новый прилив восторга и ожидание светлых перемен. Ремонт мы сделали, тоже исхитрившись. Зная, что в Москве отремонтировать квартиру дорого, привезли из Екатеринбурга таджика-отделочника. Он сделал все недорого и всего за месяц.

Из-за обилия раскидистых деревьев двор, казалось, живет в постоянном сумраке, несмотря на чистоту и свежие газоны. Новые дома, дворики, магазины, киоски и кафе. Но я сразу начал замечать какую-то дисгармонию моих ожиданий с действительностью.

Чистый, красивый двор, старый ржавый гараж с кучей мусора, чуть дальше проржавевшая «Волга» с пробитыми стеклами. Беспорядочно топорщатся «ракушки» под авто. Конечно, это не центр Москвы. Но в моем прежнем дворе окружающая картинка была чище и аккуратнее, или мне кажется, что это так? Прогуливаюсь дальше по микрорайону. Обыденная грязь вблизи метро, местами неухоженная толпа народа. Участок возле самого метро напоминает кусочек Ярославского вокзала. Льет дождь, все вокруг влажно и как-то сумрачно. Пахнет большим рынком и автотрассой. Я, как пьяный медведь, бесцельно брожу по округе.

Возле метро стоят мужики и, прислонившись к грязным перилам, пьют пиво. В переходах на другую сторону проспекта голосит молодежь, бренча на гитаре и выпрашивая мелочь. Запах слегка несвежий. Вокруг метро очень много всякой народной торговли, напоминающей открытый азиатский рынок. Вот на выходе из метро стоят тетушки и торгуют буквально всем, от цветов и семечек до котят и носков. Чуть дальше начинаются киоски различного фастфуда: шаурма, курица гриль, пирожки, мелкие затрапезные кафешки. Прямо с вертела можно купить дымящуюся курицу, тут же приготовят шаурму, подогреют пирожок.

После первых дней обустройства на новом месте я сделал первое небольшое открытие. Обычная Москва спальных районов далеко не такая, как в кинофильмах. Она очень разная. И как у пылкого влюбленного с глаз может спасть пелена, когда любимая станет женой, так и у меня самым бессовестным образом спала пелена иллюзий о некой привилегированности окружающего мира в Москве. Вместо отличной трехкомнатной квартиры в Екатеринбурге я купил в Москве однокомнатную. В обычной девятиэтажке-хрущевке с темными полосами швов, воняющим мусоропроводом и разломанной хулиганьем (как назло, перед приездом) дверью в общий коридор.

В то время я чувствовал себя мужиком, продавшим гектар краснодарского чернозема взамен полсотки песчаника на Рублевке. И, тупо почесывая затылок, размышляющим, че делать? Жена как заклинание твердила, что все вокруг прекрасно и здорово. Я начал медленно вползать в стресс адаптации. (Как во сне ты прячешься от чудовища, а окружающие родные люди будто ничего не замечают. Разговаривают с тобой ласково и непринужденно, усугубляя зловещую картину.)

– Вот посмотри, какой парк, какая красота вокруг! Вот люди спортом занимаются. И тебе пора заняться спортом, ходить в бассейн, гулять в парках. Может, тогда ты перестанешь быть пессимистом?.. А здесь, ну присмотрись как следует!

Спорили мы постоянно. Я видел Москву будто через темное стекло, а она, наоборот, через розовое.

Почему рядом с современным торговым центром стоит здание «Почта», уместное лишь в глубоком российском захолустье? Почему наружная реклама такая несвежая и везде какого-то желто-синего цвета? Это несоответствие столицы моим стереотипам добавляло раздражения к вороху других проблем обустройства на новом месте.

С первых дней пришлось приспосабливаться к непривычно большим расстояниям, затратам времени на длительное перемещение и поиск новых путей развития. Найдя родственную душу в лице Гиляровского, я лично прочувствовал его первое впечатление от Москвы позапрошлого века. («Пока мой извозчик добирался, чтобы наполнить ведра в очереди, я на все успел насмотреться, поражаясь суете, шуму и беспорядочности этой самой тогда проезжей площади Москвы… Кстати сказать, и самой зловонной от стоянки лошадей».)

А реальность такова…

Москва, как лоскутное одеяло, будто «сшита» из разных городов. «Лоскуты» различаются не только стилем застройки каждого района, но и, в зависимости от их удаленности от центра Москвы, ценовой категорией и престижностью.

Первый слой – это все, что внутри Садового кольца. Здесь недвижимость необычайно дорогая и по расценкам на третьем месте в мире. Эта часть Москвы обычно и демонстрируется в кинофильмах, сериалах и остается неким столичным образом в сознании провинциалов. Ее можно увидеть, изредка приезжая в Москву в командировки, на картинках, открытках, в кино, в сериалах, в программе «Время». Но она недоступна подавляющему большинству приезжих в Москву! Если только они не являются провинциальными олигархами или уже основательно не «раскрутились» в Москве. Снять жилье в этой части Москвы тоже необычайно дорого. Да и инфраструктура центра очень дорога, так как рассчитана на деловых людей. Продуктовых магазинов крайне мало, а в тех, что есть, цены высоки. Придется ездить в окраинные гипермаркеты и «затариваться» впрок. Красиво прокатиться по Кутузовскому проспекту Москвы, как по Уолл-стрит в Манхэттене! И жить здесь было бы красиво. «Бы».

Второй слой. Это то, что находится не далее чем в трех-четырех станциях от Садового кольца. Это хорошие, обустроенные и, естественно, дорогие районы. Квартиры здесь тоже очень дороги. Их цены неподъемны для приезжего. Здесь в основном проживают либо те, кто получил их от государства, либо успешная прослойка москвичей и провинциалов, составляющих штат топ-менеджеров, успешных бизнесменов среднего достатка. В общем, прослойка успешных людей с высокими доходами. В этом слое много жилья арендуется, его выгодно сдать приезжим талантливым специалистам из регионов, которых переманивают крупные компании.

Третий слой. Это районы, расположенные либо на конечной станции метро, либо за две-три станции от нее. Вот здесь в основном и селятся, снимают квартиры те, кто приезжает из регионов в Москву. Мелкие честолюбивые предприниматели из провинции, мечтающие о крупном деле, менеджеры среднего звена и те, кто еще только начинает успешную карьеру в Москве. Собственно говоря, здесь проживает трудолюбивый приезжий средний класс, работающий в Москве, и коренные москвичи, получившие квартиру по наследству. Продав добротную трехкомнатную квартиру в любом из пяти крупнейших российских городов, провинциал сможет купить здесь лишь однокомнатную. Но обстановка этих спальных районов уже далеко не несет той глянцевой столичности, не воплощает тех образов и мечтаний, которыми тешил себя провинциал. Она ненамного отличается от обстановки любого ухоженного провинциального района города-миллионника. Мне она показалась какой-то более неряшливой по сравнению с в целом непривычным московским колоритом. Народ здесь попроще. Проживает много москвичей рабоче-крестьянской формации, которые получили здесь жилье от государства. Народ кишит приезжими узбеками, таджиками и жителями из регионов. Вот сюда нужно приехать и пожить, перед тем как принять решение мигрировать в столицу. Добираться до центра на метро обычно около часа в давке. На машине часа четыре туда и обратно, учитывая пробки. В этом слое есть обширные районы, полностью застроенные хрущевками, где как-то грустно и сумрачно. Персонаж «Нашей Russia» Сергей Юрьевич Беляков вполне может проживать в таком районе Москвы, а не обязательно в Таганроге. И не обязательно Таганрог везде так мрачен, как его изображают. Даже можно предположить, что в нем есть районы поприличнее хрущевских районов Москвы.

Четвертый слой. Ближнее Подмосковье. Оно уже ничем не отличается от провинции. Сюда мигрирует значительная часть приезжих из различных городов и весей. Как правило, это люди, подавшиеся в Москву за большими, чем у себя в провинции, заработками, переселенцы с Севера, военные. Талантливые служащие, чей труд более ценен в столице, чем у них на родине. Адаптации к Подмосковью, на мой взгляд, здесь уже не требуется, так как оно немногим отличается от провинциального города, тем более крупного. Да и некоторые жители Подмосковья не хотят жить в самой Москве. Но здесь уже возникают ощутимые проблемы с дорогой. Ведь въезд и выезд за пределы МКАД крайне затруднен из-за пробок.

Есть еще и пятый слой. Дальнее Подмосковье. Но о нем я умолчу, так как никогда там не был.

Еще есть север и юг Москвы, северо-запад и юго-запад, северо-восток и юго-восток. Север считается более престижным и дорогим, нежели юг, из-за экологии и меньшего числа промышленных предприятий. Есть отдаленные районы типа Бутово, которые являются именем нарицательным в анекдотах и шутках. Каждый район имеет свой облик, уникальную структуру и может быть более или менее комфортным. Каждый крупный район Москвы можно сравнить с отдельным городом, слепленным в одно целое и скрепленным одним названием. Все это желательно не спеша изучить до переезда. Чтобы не попасть в район, вызывающий негатив и отторжение. Ведь, в самом деле, жить-то придется не в Москве с картинки, а в том районе, который вы выберете.

Комплекс провинциала

В первый месяц жизни в Москве я впервые столкнулся с явлением «коренной – некоренной москвич». Время от времени я слышал уменьшительно-пренебрежительные интонации о тех, кто приехал жить в Москву. «Приезжие». Прожив пять лет в столице, я перестал замечать это явление, сросся с социумом Москвы. Но поначалу острое ощущение, что ты здесь «приезжий», как будто притягивает ситуации для «приезжего». Штампик московской прописки вызывает чувство комфорта, как шипованная резина в гололед. Стараешься замалчивать тот факт, что ты приехал недавно, чтобы в интонациях московского собеседника не слышать ноток снисхождения. Услышав в очереди очередную плюху провинциалам, я с раздражением рассуждал: «В Индии давным-давно придумали разделить людей на касты. А в России были дворяне и простолюдины. Но ведь дворяне гордились собой, своими делами и родом, а не местом проживания!» Кроме того, те, кто возвеличивает коренных москвичей и ругает провинциалов, раньше сами были приезжими, но, основательно обустроившись в столице, теперь считают себя вправе демонстрировать уже другим приезжим принадлежность к «высшей» касте.

Моё раздражение подпитывалось еще и тем, что я воспринимал пока только недостатки проживания в Москве. Да и «высокомерцы» как один не впечатляли. Однажды в автомобильной пробке «костерил» приезжих засаленный водитель маршрутки, с которым я поддержал разговор. Он ничем, кроме мата с ударением на «а», не отличался от водителя маршрутки любого другого города. А его неопрятность бросалась в глаза и нос. Чуть позже, жуя гамбургер в Макдоналдсе, я увидел, как пожилая уборщица, прибиравшая на столах, обругала при мне молодых приезжих киргизов, которые над ней подшутили: «Да кто вы такие??? Понаедут тут кто попало! Я коренная москвичка!!! А вы – лимита поганая…»

Как заметил А. Шопенгауэр, самая дешевая гордость – это гордость национальная. «Она обнаруживает в зараженном ею субъекте недостаток индивидуальных качеств, которыми он мог бы гордиться, иначе он не стал бы обращаться к тому, что разделяется кроме него еще многими миллионами людей». Я бы здесь добавил: и гордость прописки. Так как суть одна.

У меня московская прописка, естественно, появилась сразу. А жена пока оставила провинциальную. В московской поликлинике, где все вгоняло в тоску и вызывало ассоциации с творением Достоевского «Бедные люди», врач голосом следователя сразу спросила: «Вы прописаны в Москве?» И как потеплел ее взгляд, как только она увидела у меня вожделенную прописку (принадлежность к касте)! А вот с женой без штампа прописки в паспорте врач беседовала как несостоявшаяся свекровь с залетевшей героиней фильма «Москва слезам не верит». Раз за разом я с удивлением отмечал правдивую философию моего любимого фильма «Кин-дза-дза!», где основным жизненным достижением считался цвет штанов их владельца. Как-то я нарушил правила и проехал под знак «Стоп». Остановили одновременно мой «Опель» и еще одну компанию из Волгограда на большом старом «Шевроле». Дэпээсовец с какой-то злобой забрал у меня и собратьев по несчастью документы для съема «отступных». Так вот, по волгоградской прописке он насчитал штраф в 500 р., а по московской – вежливо вернул документы, ограничившись символической суммой в пятьдесят рублей. Я на мгновение почувствовал себя членом ЦК на «спецпайке».

Первая моя квартира располагалась на втором этаже, подъезд, замызганный и неопрятный, дышал скорее провинциальной окраиной, чем столицей. И по вечерам на лестнице собиралась молодежь, человек по пять-семь. Галдели они до часу ночи (лишь потом, ближе к переезду, до меня дошло, что это была «наркоточка»), и я решил их выставить. Каково же было мое удивление, когда меня встретили с хладнокровным непониманием, без капли внимания и опасения. Я не выгляжу ботаником, и обычно молодежь такого пошиба относится к моим словам внимательно. И только когда я обмолвился, что здесь живу, прописан, – только тогда они вежливо пообещали не мешать мне и даже извинились. Видимо, как «приезжий» я был «лох» для них, а прописка сделала из меня «человека». Первый год я неотвязно чувствовал пренебрежение к провинциалам, то есть к себе, как классу. Включаешь радио, и Бачинский со Стилавиным (они были в паре на радио) профессионально издеваются над провинциалом, позвонившим из Тулы. С ним разговаривают как с придурком, которого открыто послать некультурно, но по нужде приходится с ним общаться. Включаешь телевизор – там «Камеди Клаб» хохочет над очередным провинциалом. Смысл такой: что еще может предложить нам тупая и примитивная провинция? Как назло, в этот год по всем радиоканалам транслировался хит «Девушка Прасковья из Подмосковья» (которая вознесла рейтинг провинциальной группы до небес). В ее насмешливых распевах я чувствовал, как одинока в своей провинциальной тупости и безысходности бедная провинциальная девушка. И что девушка-даун из Москвы, наверное, дала бы ей большую фору. Однажды моя потенциальная клиентка задала вопрос в лоб: «А Вы коренной москвич?» Я не удержался и соврал, что да, я коренной москвич. «А почему у Вас выговор не московский???»

Конечно, отказались мы друг от друга, но на душе было противно. Ведь я тоже влип в этот маразм! В начале прошлого века в Москве проживало всего 1 миллион человек. Сейчас здесь официально проживает около двенадцати с половиной миллионов (неофициально, естественно, больше). От коренных москвичей я услышал, что нужно три поколения проживших в Москве, чтобы стать коренным москвичом. Учитывая средний фон рождаемости и смертности, «настоящих», коренных москвичей в Москве проживает около 10 %. Из 10 человек – один. Остальные приезжие. Кроме того, читая хроники Гиляровского о быте москвичей начала двадцатого века, не возникает немого благоговения перед происхождением всех коренных москвичей. Большинство его хроник пронизаны мрачноватым повествованием и даже некоторым состраданием. Вначале он смачно описывает Хитровку и спившихся актеров и многие другие неприглядные тайны столицы, и лишь к концу книги повествование наполняется достойными и сильными представителями Москвы. Царь Петр Первый тоже считал, что не всякий коренной москвич может стать европейцем. Взял да и вывез лучших мастеров-москвичей, основав новую столицу. А ведь понятие «коренной москвич» еще и многонационально. Есть коренные москвичи – китайцы, которые, если следовать логике тех, кто прославляет московское происхождение, естественно, круче, умнее и вообще – «китайцы особой московской породы». То же самое можно сказать и о таджиках, узбеках, армянах, татарах и о коренных москвичах других национальностей.

Я же определяю коренных москвичей по их отношению к Москве. Для них главное стабильность, желание жить в этом городе комфортно и без суеты, с наименьшими затратами сил, денег, внутренней энергии. Не обязательно они формировались три поколения, достаточно просто родиться здесь. У них в большинстве своем нет «штурма обустройства», желания произвести особенное впечатление, сделать головокружительную карьеру, показать себя, заработать большие деньги или как-то «особенно реализоваться». Говоря по-народному, они не стремятся к излишним «понтам».

Многие из них работу стараются найти на госпредприятии рядом с домом, четко следят за всяческими субсидиями и льготами, умными обменами жилплощади. Четко умеют ловить скидки даже на продукты питания. Живут в квартирах, заработанных их родителями, ремонт часто скромный, без изысков. Они очень консервативны, в отношении к жизни иногда проскальзывают отголоски социализма брежневской эпохи. Здесь хочу заметить, что пишу о тех москвичах-обывателях, с которыми меня столкнула жизнь, и исходя из моего социального уровня. Это не относится, естественно, ко всем москвичам. Мой брат одно время снимал квартиру у «настоящих», коренных москвичей-мещан без смешанных признаков. Квартира никогда не ремонтировалась, но соблюдалась идеальная чистота. Брата сразу попросили приобрести свою туалетную бумагу, моющие средства и дезодорант в туалет. На кухне всегда приглушенно горел газ, чтобы не тратить спички. Продукты они покупали на очень отдаленном оптовом рынке, где цены были немного ниже, чем на других. Квартиру они умело «наменяли». Жили за счет аренды, и муж-«приезжий» кормил дочь – коренную москвичку. Кстати, свои обязанности в отношении съемщика они выполняли с немецкой четкостью. Да, и еще. Все коренные мещане-москвичи обязательно выбираются на дачу по выходным. Такое ощущение, что их родители «пробивались», а они решили «отдохнуть».

Ну, и «приезжие». Вот за счет них и кипит жизнь в Москве. Безудержное желание показать себя, сделать карьеру, много зарабатывать, много работать, удачно выйти замуж. От них можно часто слышать о самореализации, достижениях. Они при первой возможности сделают современный ремонт в квартире, купят в кредит иномарку, с иголочки оденутся. Они не жалеют себя, доходя порой до безрассудства (их, естественно, тоже не жалеют). На лестничной клетке с нами жила Нина Петровна. Она и ее сын – один из примеров жизни приезжих в Москве. Приехала она из Алма-Аты как беженка-русская уже в очень пожилом возрасте, вышла замуж за коренного москвича Серегу, разрушившего свой организм тяжелым монотонным трудом на мебельной фабрике и алкоголизмом. Разговаривал он так, будто его язык запутался в усах, водил к себе оравы собутыльников, содержал прокуренное жилище в чистоте мусоропровода. Как она уговорила его жениться на себе, тем самым став вполовину собственницей, да еще и сына прописать, мне не ясно. Но она внесла в его жизнь чистоту, упорядоченность и благопристойность. Продав жилье в Алма-Ате, сделала в его квартире евроремонт, купила новую мебель и бытовую технику (отобрала из моей бригады лучшего мастера, приманила и по-дружески оставила у себя). Одну комнату сдала в наем. Серегу отучила пить, снова устроила на фабрику. Ее сын Игорь устроился в агентство недвижимости по аренде и, работая до 12 ночи, стал очень неплохо зарабатывать. Провернув несколько левых сделок, он открыл уже свое агентство по аренде. Но просиживал на работе всегда допоздна. Ну а Нина Петровна не долго сидела без дела и занялась профессиональной уборкой в квартирах.

Сын Игорь находил богатых постоянных клиентов – Нина Петровна делала первоклассные уборки в их арендованных жилищах. Одно время мы не могли ее застать даже в выходные (набрала заказов), потом соседка немного остепенилась. Несмотря на преклонный возраст, она неустанно трудилась, с гордостью сообщая о новой дорогой покупке. Да, через год Нина Петровна купила норковую шубу. Приходя к нам в гости, она долго крутилась перед зеркалом, собирая комплименты, и со статью барыни просила повесить шубу в шкаф. Разница с первым примером, я думаю, налицо. Истина же где-то посередине.

Пытаюсь разглядеть преимущества

Несмотря на явные несоответствия московской жизни моим ожиданиям, я стремился к ней побыстрее приспособиться и проявить себя как успешный предприниматель. Проявлялось это в суете мухи, бьющейся о стекло, в резких, как неожиданный понос, и малоэффективных действиях, мыслях, что работа на рыночном пространстве Москвы уже сама по себе принесет большой успех. Ведь Москва – это финансовый Вавилон! Работал я достаточно активно. Управлял своими торговыми точками в регионах и хотел создать что-то новое в Москве. Причем намеревался создать что-то более крупное, чем раньше, не наработав новых навыков и не приспособившись к самому городу.

Вообще, это одна из больших ошибок, которые совершают и будут совершать многие приехавшие в столицу, – желание покорить Москву быстро, рассчитывая только на ее возможности. Тогда как необходимо время для наработки новых навыков в работе, для адаптации к мегаполису, к климату и обстановке, умение сберегать деньги и силы, которые Москва начинает «пылесосить» со страшной силой. Здесь, даже если ты предприниматель пока еще весьма невысокого полета, умное решение – устроиться поначалу в крупную компанию рядовым менеджером с небольшим окладом. Поработать годик-другой, вырасти, научиться работать в московском (а не тульском или тюменском, к примеру) режиме, привыкнуть к новому ритму жизни, а потом штурмовать новые вершины. Ведь пока восприятие Москвы не станет полностью позитивным и комфортным, создать что-то лучшее, чем в родном городе, вряд ли удастся. Но опыт приходит иногда через болезненные ошибки и потери. Не скажу, что я много терял денег или терпел убытки, – скорее, стоял на месте. Терял же, естественно, время и уверенность в себе.

Времени на разъезды по Москве уходило непомерно много. В два места на метро – и уже большая часть рабочего дня прошла. Или в одно место на машине – обратно поздно вечером. Я постоянно ощущал нетерпение и недовольство, что все складывается наихудшим образом.

Если я шел в банк, то находил там огромную очередь, давку – и терял часа три (тогда еще не ввели электронные очереди в некоторых известных банках). Помню, добирался с Ленинградского проспекта к себе на «Рязанку» пять часов, все время останавливаясь, чтобы спросить, как дальше ехать (тогда еще не было автомобильных навигаторов), терзая на коленях карту Москвы. Когда затемно добирался до постели, было ощущение, что долго били палками, и чувство восторга от того, что сильная боль прошла.

Будто злобная фея вдруг наколдовала – на все, что бы ни делал, я тратил в четыре раза больше времени и сил. Описывая это сейчас, попивая крепкий кофе и спокойно размышляя над своими ошибками, можно, как футбольный болельщик, орать и возмущаться тупости и слепоте главного игрока. Действительно. Он играл на стадионе размером с детский и вдруг попал на взрослый, на поле, в десять раз большее. И не может привыкнуть к тому, что играть нужно совсем по-другому. Он по привычке несется за мячом на другой конец поля. Но так как поле огромное, он выдыхается и никак не может отдышаться. Уровень претензий к себе огромный, и даже обдумать некогда, как проложить путь.

С одной стороны, я считал, что в Москве можно заняться чем-то более солидным, чем в регионах. Но никак не мог найти времени для того, чтобы спокойно обдумать новые направления развития. Эта неразбериха в собственных желаниях и целях может длиться всю жизнь или внезапно прекратиться. Но прекратится она, когда игрок вдруг получает такой силы удар, после которого уже себе дороже не размышлять. Привычка суетиться и что-то все время делать иногда может быть крайне вредной. То, что я делал, давало результат, которому надо было радоваться. Но я почему-то полагал, что у меня в первый же год дела должны идти в гору. Все иллюзии и мечты выдалбливались из меня отбойным молотком жестокой реальности. А ведь еще недавно я ожидал, что все будет здорово, как в кино. И уже был не рад своему приезду. Появились первые мысли отчалить обратно. Естественно, мое восприятие Москвы, особенно первых лет, было достаточно мрачным.

Если я приезжал на окраинную станцию метро, то ощущал лишь запахи биотуалетов и неопрятной толпы. Если ехал в метро – видел бомжей и каких-то бедолаг.

Аналогичное моему восприятие я увидел в описании Москвы Гиляровским. Начинается оно с мрачных Хитровских трущоб, каких-то бедняков, воришек, пьяниц, картин, пронизанных нуждой и бедностью. Такое ощущение, что описывается не московский быт конца девятнадцатого века, а жизнь ссыльных на каторге. Например, после описания Хитровки «дядя Гиляй» дает смачное описание сточных тайн Неглинки. Это ж надо залезть ради этого в канализационный люк! После описания питейных притонов и пьянчужек повествование теплеет. Вот промелькнуло общество художников, начинается описание ресторанов, купцов и всяческого старинного «гламура». От черного и скверного – к светлому и радостному. Заканчивается повествование подлинным восхищением Москвой, описанием смачных трапез в шикарном трактире. Здесь я могу предположить: как любой провинциал, Гиляровский видит вначале только самую темную сторону московской жизни. Не приспособившись к ней и прикладывая огромные усилия, чтобы найти здесь достойное место. В этот период Москва кажется мрачной и поворачивается самой темной своей стороной: Хитровкой, Сточной канавой, трактиром «Каторга». Гиляровский показывает все ее недостатки, стоки. Но по мере приспособления и достижения успехов восприятие Москвы все теплеет. Потом уже идет повествование исключительно о радостной стороне жизни в Москве.

С женой мы постоянно спорили. Она мне твердила, что народ в метро одет весьма прилично: «Где ты увидел неряшливых и безвкусно одетых людей?» Тогда как я видел большую шевелящуюся массу слишком «по-разному» одетых людей. Нет, это понятно, что метро не требует вечерних платьев, да и средний класс в основном на машинах. Но это сейчас понятно. Впоследствии я много встречал семейных пар наподобие нашей. Где один из супругов видит Москву с темной стороны, а другой с непримиримо светлой. Здесь, как в анекдоте: «Мужская логика: ну и что, что в ушанке, телогрейке и валенках, зато тепло! Женская логика: подумаешь – мозги и попу отморозила, зато красиво!»

Ситуация осложнялась тем, что мы жили в однокомнатной квартире и в первый же год у нас родился второй ребенок. Пеленки, памперсы, крик по ночам. Возвратившись из центра Москвы, измученный пробками, я ставил машину на стоянку и еще минут двадцать топал к своему дому. (Опять провинциальная слепота. Привычка, чтобы все было правильно. Машину моего класса можно было оставлять во дворе. В Москве оставляют во дворе машины и в два раза дороже моей.) Иногда водил старшего в подготовительную школу. Чисто физически выматывался страшно по сравнению с провинцией. Было бы ради чего. Я ведь и так все имел у себя дома, а здесь навалились неудачи, да и никак не мог привыкнуть к ритму столицы. На этой стадии, чтобы избежать дальнейших мучений, уже следовало поставить вопрос об отъезде.

(Это я к тому, что прежде, чем переезжать, лучше пожить в Москве полгода или год. Это как жениться. Нужно узнать будущего партнера, а для этого сначала просто пожить вместе.)

Но уральское упрямство и завышенные ожидания (скорее, ожидания жены) толкали к дальнейшим свершениям. Жена насмерть стояла, что все только начинается, мы на грани большого прорыва. Мне сразу вспоминается история, как мы школьной компанией июльским знойным днем двинули в каникулы на рыбалку. Главный агитатор одноклассник Саня наобещал нам, точно Лелик из «Бриллиантовой руки», что клев будет отменный, а идти всего ничего. Мы шли километр за километром, таща свои рюкзаки и обливаясь потом. А Саня нас подбадривал: еще чуть-чуть, и мы придем… еще чуть-чуть. В середине пути мы взмолились. Саня был непреклонен. Еще чуть-чуть, еще чуть-чуть. Так мы отмахали десять километров, пока не добрались до места.

Моя жена была в роли Сани: «Еще чуть-чуть, еще чуть-чуть».

Метро

По Москве быстрее только на вертолете или глубокой ночью. И ничего не поделаешь. Если опаздываешь – бросил машину и на метро. Хочешь на встречу вовремя? Придется воспользоваться подземкой. Как в океане, здесь бывают приливы и отливы. Иногда штормит, иногда воцаряется полный штиль. В период шторма (с 8 часов до 10 утром, с 18 часов до 22 вечером) я получаю свою порцию стресса, давки и суеты. В вагоны протискиваешься, с легкой одышкой работая локтями. При поездке мерно раздвигаешь людские массы в такт дыханию. Перед отправкой вагона последним в него обычно протискивается этакий бодрячок с улыбкой сумасшедшего, который невероятным усилием уплотняет толпу и кое-как помещается в вагоне, оставив снаружи кусок куртки. У метро «Бауманская» опять невероятная людская масса, заполонившая все вокруг. И бесполезно говорить себе, как их много, людей вокруг! Да, очень много. А ты приспособься, подумай, найди выход и не езди в это время – пульсирует в голове мысль. Точнее, составь график, когда людей не много! Тогда нормально. Мне в этом плане повезло, так как всегда выбирал деятельность со свободным графиком. А вот каково тем, кто вынужден ездить в метро каждый день? (Мышцы игроков в регби тоже когда-то были дряблые, а потом окрепли. Сами игроки возмужали и перестали болезненно воспринимать столкновения друг с другом.)

В метро шум от скоростного движения режет слух. Многие своевременно залепили уши МРЗ-плеерами и наслаждаются музыкой (более продвинутая молодежь использует большие накладные или глубокие наушники, заглушая шумы практически полностью).

Для себя я сразу отметил, что народ в московском метро ведет себя сдержанно, вежливо, предупредительно. Всегда придержат стеклянную дверь входа-выхода, уступят проход, даже при легком толчке искренне извинятся, уступят место ребенку, посадят бабушку! Вначале это непривычно, как вежливый гибэдэдэшник, не берущий взяток. Но можно провести аналогию и с Севером. Там в небольших городах народ необычайно отзывчив и добр. Тебе всегда помогут, как дружные соседи, с которыми прожил не один десяток лет. Общие трудности сближают. Люди в метро абсолютно разные. Этакий большой народный винегрет. Инженер, сантехник, узбек, пенсионерка, менеджер среднего звена, студентка, представитель регионов, хлопец из дальнего Подмосковья, таджик, китаец, два гогочущих развязных отрока, бомж, алкоголик. В глаза бросается разнообразие людей по стилю одежды и чертам лица. Мало внешне красивых людей. Я представлял себе граждан Москвы этакой элитной прослойкой хорошо одетых интеллигентных людей с налетом светского глянца. (Вот они, провинциальные стереотипы, навеянные телевидением.) Большинство же москвичей, передвигающихся в метро, одеты все-таки по-народно-крестьянски в повседневные бренды открытых рынков. Ухоженно одетых тоже можно разглядеть, но не в основной массе. В Екатеринбурге, например, так как метро не является таким резким разделителем социального и материального статуса, народная масса выглядит как-то аккуратнее и красивее, что ли. Здесь труднее затеряться в толпе, поэтому надо лучше выглядеть. Хотя стиль одежды более однообразный. Народ кажется более однородным, с налетом какой-то правильности. А вот бесшабашность, некоторая «панковость» и легкость более присущи стилю одеяний в московском метро, особенно у молодежи. Метрополитен по-своему красив. Иногда из-за темной шевелящейся массы взгляд выхватит красивую люстру или красивую мраморную колонну. Из-за постоянной спешки и обилия народа наслаждаться этой красотой, живя в Москве, мне не приходилось. (Вернее, я стал наслаждаться ровно через шесть лет, когда уехал из Москвы и бывал наездами.) Дух сталинской эпохи будто парит в воздухе. Не очень комфортно ездить в метро слишком рано и слишком поздно (с 6 до 7 утром и с 23 до часа ночи). Как тараканы, выползают граждане алкогольно-разухабистой и бомжевой формации, которые как-то незаметны днем. Отсутствие милиции дает им повод стать очень заметными. Иногда выбросы самых гнусных эмоций они могут себе позволить именно в это время. После десяти утра в метро устанавливается относительный «штиль», когда спокойно садишься, а не спешишь успеть занять сиденье. Можно читать книгу, слушать музыку, в общем, не думать о поездке. Приспосабливаешься к метрополитену постепенно и незаметно. Быстро становишься начитанным (обогащая бульварно-газетные и детективные издательства). Можно за несколько лет регулярных поездок получить второе высшее образование, прочитать тонну детективов, выучить английский язык и получить еще кучу образовательных преимуществ, а можно уткнуться в карманный компьютер и с умным видом развлекать себя. Есть и неоспоримое преимущество для интровертов – погрузиться в себя. А еще получаешь неимоверное наслаждение, когда после 30-40-минутного стояния в неудобной позе вдруг освободится место рядом с тобой. Вот где истинная радость бытия и наслаждение жизнью в Москве! В общем, преимущества тоже можно найти. Проблема (если Вы полный человек) – ноги сильно устают. И за день иногда выматываешься не столько от работы, сколько от длительных переездов в метро. Да и в целом толпа каким-то образом вытягивает силы. Через два года поездок перед глазами вырастает невидимая стена, и людей начинаешь воспринимать как перемещающиеся объекты.

На собственном авто

Подъезжая к Москве, я застрял в большой непролазной пробке. Люди возвращались с дач и из собственных коттеджей. И вот здесь-то мне, нетерпеливому провинциалу, не привыкшему к московским пробкам, пришлось тяжело. Что такое родной провинциальный город для автолюбителя? Все дороги знаешь как свои пять пальцев, машин меньше, сложных развязок почти нет. Иногда даже можно встретить подобие культуры у водителей. Пробка в полчаса воспринимается как трагедия. И вот ты подъезжаешь к Москве, стиснутый с двух сторон автомобильной армадой часа на три. Ползет дымка автомобильных выхлопов, справа и слева перестраиваются. Огромный джип настойчиво требует пропустить, поджимаю дачника на «пятерке», за ним начинают сигналить. Все происходит крайне медленно и глупо, как будто попал в ловушку, из которой не вырваться. Проезжающий велосипедист воспринимается как обладатель ковра-самолета. И вот после утомительного ожидания я наконец проезжаю пост ГАИ. Сжатая до предела пружина моих нервов наконец начинает «разжиматься», и вот я в московском ритме скоростей. Скорей успеть, пролезть, пронырнуть, проехать на желтый, подрезать. Надо спешить! Ведь три часа моей жизни растворились в никуда.

Первый месяц на машине никуда не успеваешь. «Щепка», попавшая в водоворот, себе уже не принадлежит, ее носит туда-сюда и выбрасывает в неожиданные места.

Вообще, в первую же неделю я стал подумывать о продаже бесполезного для меня транспортного средства. Это уже не средство передвижения, а «камера временного заключения» на колесах. Раскладываешь на коленях под рулем непослушную карту (шесть лет назад я еще не знал, что такое навигатор)… так, сейчас в этот проулок нужно свернуть… Да не сигналь ты!!! И-и-и… оп, прозевал поворот. Механический автоорганизм города несет к следующему переулку. Там снова карта на коленях, стратегия, развязка… сворачиваю. По-моему, опять что-то не то… Красоты Москвы проплывают спокойно и безразлично. В общем, научиться ездить в пробках Москвы – это перестройка характера.

Понятно, что стресс испытывает практически каждый водитель в большей или меньшей степени. Время от времени проезжаешь мимо последствий аварии. Возникает эффект песочных часов. Большое количество песчинок могут пройти только через узкий тоннель. И двигаются они, медленно размечая секунды, минуты, часы моей жизни.

Одна интересная закономерность. Большинство успешных москвичей уже не ездят на метро, но при этом оказываются в парадоксальной ситуации. Они платят так называемый временной оброк мегаполису за свой статус: перемещаются, конечно, с несравнимо большим комфортом, чем в метро, но за это удовольствие расплачиваются колоссальной потерей времени своей жизни в пересчете на месяцы и годы.

Ведь большинство офисов крупных и солидных компаний находятся в центре, а доступное жилье только на окраинах спальных районов или в ближнем Подмосковье. Житель мегаполиса часто просто вынужден жить на окраине, а на работу ездить в центр. Расплата неизбежна.

О важности выбора работы рядом с домом

Тот, кто приехал в Москву недавно, обычно не обращает большого внимания на важность близости постоянной работы от места жительства. Хочется как можно быстрее проявить себя и начать зарабатывать (да и стартовая ситуация позволяет купить жилье лишь на окраине или в ближнем Подмосковье). И это очень сильно потом вытягивает жизненные силы, высасывает. При росте благосостояния москвичи покупают жилье рядом с работой или просто ищут работу рядом с домом. Это очень хорошее решение. Иногда элементарного расчета достаточно. До работы добираться 1,5 часа. Что в реалиях Москвы не так много! В день 3 часа твоей жизни будет уходить на дорогу (а сколько в месяц, год, десятилетие?). Но ведь никто вначале не думает! Главное на работу устроиться и побыстрее начать преуспевать. Как будто великая цель человека не жить счастливо, а доказать себе, что он может зарабатывать в Москве!

В процессе поиска квартиры в столице я познакомился в поезде с земляками из Екатеринбурга, оставшимися после окончания института работать в Москве. Это была очень милая и, на мой взгляд, счастливая семейная пара, Сергей и Мария. Работали они в одной фирме. Я, естественно, засыпал их вопросами о Москве. О работе, об их жизни. Меня поразило, что Сергей добирался до работы 2,5 часа (из подмосковного города Жуковский). Я считал немыслимым тратить 5 часов своей драгоценной жизни (туда плюс обратно) на перемещение! Что же для себя любимого останется??? Неглубокий и беспокойный сон? Сергей же воспринимал все как должное и даже гордился некоторыми своими небольшими достижениями – покупкой «бэушной» иномарки и затянувшимся ремонтом в квартире. Я никак не мог понять, где здесь его выигрыш? Одно время я решил с ним сблизиться и заехал к нему на работу. Пришлось ждать час, пока Сергей доделает все свои дела. Часов в восемь вечера мы отправились домой на его машине. Разговор не клеился, а я никак не мог угомониться:

– Тебе не тяжело каждый день вставать в семь утра? А дорога, пробки – не утомляют по четыре-пять часов в день?

Сергей был мужественным человеком, годы карате (он поделился, что десять лет занимался этим видом единоборств и даже работал инструктором) закалили его характер. Но я все равно оставался в недоумении. К чему такие жертвы-то? Неужели для него это и есть то пресловутое московское счастье?

После полуторачасового слалома в пробках Сергей высадил меня около дома и поехал к себе. Еще час дороги, и он обнимет свою жену. Такая жизнь похожа на затянувшийся спарринг на татами в борьбе за московский статус. В дальнейшем я достаточно часто встречался с теми, кто пытался покорить Москву слишком большой ценой. На мой взгляд, напрасной. Лучше талантом покорять! Я человек ленивый – мне этого не понять.

Первый предпринимательский опыт

Мне всегда хотелось, чтобы фильм «Москва слезам не верит» был трех– или четырехсерийным. Вот главная героиня ночью зубрит учебник, обессиленно утыкается в слезах в подушку. А в следующей серии она уже директор крупного предприятия. Отрезок жизни, занятый достижением успеха, путь, который она прошла к нему, почему-то выпал из сценария. Такая быстрая трансформация – образец яркой рекламы успеха. Это так легко! Просто сделай это! И это так похоже на мои иллюзии об успехе в Москве. Но когда я только начал двигаться – цель виделась далекой и призрачной. Трудности и преграды – это все, что наполняло мою жизнь.

После тщетных исканий: может, открыть колбасный магазинчик, а может, косметические точки, я решил снять маленький офис и наконец начать какое-нибудь дело в Москве. Как говорил Наполеон, «главное ввязаться в драку, а потом уже смотреть, что из этого получится». Четких планов у меня не было. (Не поехал бы в Москву.)

Стоял пасмурный день конца декабря. То «чистилище» московской погоды, когда осень уже отыграла свой марш, а зима еще не вступила в свои законные права. И межсезонная слякоть мешает порадоваться первому снегу и свежему колючему морозцу. Прогуливаясь с женой по направлению к парку, я увидел большую оранжевую вывеску «Сдаются офисы». Недолго думая я снял себе офис в этом торговом центре. Торговля в нем еще не началась, поэтому плата за аренду пока была очень приемлемой, и я решил, что сама судьба протягивает мне руку. Я мог снять любой по площади офис, от десяти до пятидесяти квадратных метров. Но я, не имея никаких четких бизнес-планов, снял самый маленький – даже без окон. Зато по минимальной цене. Получил конторку в десять квадратных метров с абсолютно голыми блестящими стенами, разломанной дверью и торчащими из розеток проводами. Даже замка на двери не было. По газетам нашел офисную мебель «б/у» и сносно эту конторку меблировал. Вызвал мастера и навесил розетки, починил двери. В голове носились разные мысли: можно заняться торговлей электроинструментом, можно торговать стройматериалами. В общем, тот неопределенный туман мысленных образов, при котором лучше вообще никуда не соваться. С мастером Сашей по установке замков мы разговорились. Я расспросил его, выгодно ли устанавливать замки. Получив некоторые сведения, в том числе о количестве заказов Саши в неделю, я перемножил предполагаемую прибыль и решил, что это вполне неплохо на первое время.