Когда автор пишет о том, что Россия неконкурентоспособна по зарплате (наш рабочий получает больше китайской швеи), он забывает, что китайская швея зарабатывает мало потому, что она работает по устаревшей технологии. И даже если мы самоизолируемся, устранив конкуренцию китайских швей, и будем сами себе шить рубашки на машинках допотопной конструкции, то и наш уровень жизни будет соответствующим.
      Маленькое пояснение: китайские швеи плохо живут не потому, что «китайцев много и они готовы работать за гроши». За гроши работать на самом деле никто не хочет. Просто современные индустриальные и постиндустриальные технологии освоила лишь незначительная часть китайского населения (несмотря на все их успехи в последние годы), а квалификация основной массы китайцев соответствует раннеиндустриальным или даже доиндустриальным технологиям (больше половины населения страны – крестьяне). И когда китайцы освоят современные технологии, тогда и уровень их жизни резко поднимется, так же как поднялся жизненный уровень европейцев и американцев за последние 200 лет.
      Я не знаю ни одной действительно бедной страны, где квалификация большинства работников была бы высока. Исключение составляет разве что Белоруссия. И наоборот, даже в таких странах как Саудовская Аравия уровень жизни в настоящее время снижается, несмотря на их огромные прибыли от нефти.
      Говоря о зарплате, автор почему-то сравнивает россиян с не самыми передовыми народами («мы должны смотреть на зарплату в Пакистане, Индии, Бразилии, Аргентине») – в основном с теми, где значительная часть населения до сих пор неграмотна и/или занята в полунатуральном сельском хозяйстве. Но россияне потому и живут в среднем лучше, поскольку в среднем их квалификация – выше. И конкурировать мы будем не с неграмотными пакистанцами (неграмотность населения – свыше 50%), а, как минимум, с совсем небедными испанцами или тайванцами.

      Еще 200 лет тому назад было доказано, что торговля сама по себе увеличивает богатство народов, даже если не происходит технологического прогресса. Если для производства советского телевизора требуется сжечь, допустим, 10 кубометров газа, а японского – 3, то заменяя советский телевизор двумя японскими мы повышаем свой жизненный уровень и экономим газ. Конечно, газ продавать плохо, но самоизолироваться и навсегда остаться с устаревшим производством допотопных телевизоров – еще хуже. Ведь в первом случае есть надежда, что ознакомившись с японскими телевизорами (хотя бы в ремонтных мастерских), у нас постепенно появятся люди, которые освоили соответствующую технологию. И тогда мы и сами сможем производить конкурентоспособные телевизоры (хотя начнем мы, действительно, со сборочных производств). Во втором случае газ будет просто сожжен и надежды не останется.
      Автор предлагает резко уменьшить экспорт и импорт России – примерно до уровня 10 млрд. долларов. Не нужно быть специалистом, чтобы понять, что при этом произойдет резкое падение жизненного уровня. Ведь потребительская товарная масса сократится: импорта нет, а наше производство (в результате технологической отсталости) из того же объема сырья произведет товара меньше (и качеством хуже). Иными словами, ситуация вернется не в 1980 год, а примерно в 1955, когда сырьевого экспорта было немного. И уровень жизни будет соответствующим.
      (К слову, вопреки распространенному мифу и данным Госкомстата сейчас средний жизненный уровень в России выше, чем в 1980г. или 1990г., хотя и расслоение также больше)
      Допустим, ради великих целей мы все-таки снизили жизненный уровень. Теперь нам необходимо развивать собственные технологии. Давайте посмотрим, кто в такой ситуации развивает технологии быстрее – тот, кто замкнулся в собственном рынке, или кто работает на мировом.
      Пусть, например, я имею доступ только в мою районную библиотеку, а мой приятель – во все библиотеки мира. Понятно, что он окажется в выигрыше и приобретет большую сумму знаний (и с меньшими усилиями), чем я. То же относится и к предприятиям. Если предприятие поставляет продукцию на внутренний рынок и хочет купить японскую технологию, то в условиях изоляции оно не сможет этого сделать. Ведь курс рубля будет либо крайне низким (сырья то мы теперь не продаем), либо конвертировать рубль будет невозможно. А у предприятия есть только рубли. Но, говорит А.П. Паршев, хочешь иметь валюту – заработай ее сам (а не купи на валютном рынке).
      Давайте посмотрим, легко ли зарабатывать валюту, если внутренний рынок изолирован. Как вообще происходит выход на внешние рынки продукции высокой степени обработки? Очень редко бывает так, что какая-то фирма сразу разрабатывает продукт специально на экспорт (это происходит обычно тогда, когда фирма уже работает на внешних рынках). Чаще всего на внешний рынок выходит та продукция, которая «прошла обкатку» на рынке внутреннем. Но если внутренний рынок изолирован, то его потребности значительно отличаются от потребностей мирового рынка. И продукция, предназначенная для внутреннего рынка, скорее всего, не пройдет на внешнем.
      Иными словами, если российская компания не будет чувствовать конкуренции со стороны внешних производителей, то у нее не будет стимула создавать товар соответствующего уровня. И в условиях изоляции ничего кроме сырья на мировой рынок мы поставлять не сможем.
      Таким образом, в условиях изоляции наш рынок будет не только обособлен, он еще и сожмется количественно и ухудшится качественно. И поэтому все, кто работает только на нашем рынке, будут иметь меньше ресурсов для освоения чужих технологий и меньше возможностей для развития технологий собственных.
      Но, возразят мне, ведь научились мы делать ракеты без всякого рынка, и теперь экспортируем их в виде коммерческих запусков. Действительно, бывает так, что, изначально разрабатывая товар для чего-то одного (в случае ракет – для доставки ядерной боеголовки в Вашингтон), мы неожиданно обнаруживаем, что можем продавать его за рубеж для использования в совсем другой области (например, для запуска международных спутников связи). Но, согласитесь, если мы целенаправленно работаем на мировой рынок, то вероятность подобного «везения» гораздо выше. Именно этим и объясняется, кстати, тот факт, что, имея уникальные технологии во многих областях, мы можем продавать лишь ракеты и оружие.
      Вообще говоря, самоизоляция от мирового рынка – это попытка построить натуральное хозяйство в одной, отдельно взятой стране. 70 лет советского строя и опыт КНДР доказали, что ни к чему хорошему это не ведет.

      Из книги А.П. Паршева напрашивается однозначный вывод: русские никогда не смогут создавать технологии на мировом уровне или выше него, никогда не смогут производить конкурентоспособные продукты и услуги. Поэтому русские должны изолировать себя в собственной резервации, т.к. выпускать их в реальный мир нельзя – не выживут. Я попробую показать, что это не так.
      Можно привести много исторических примеров, когда страны в короткий срок находили свою нишу на мировом рынке. 20 лет назад рынка программного обеспечения вообще не существовало, а сейчас экспорт программ – одна из основных экспортных статей Индии. 15 лет назад на Филиппинах почти не производилась электроника, а сейчас их экспорт электронных компонентов приближается к нашему нефтяному экспорту. Тайванские фирмы занимают свыше 50% рынка ряда компьютерных комплектующих, хотя 20 лет назад персоналки только начинали выпускаться (причем в США, а не на Тайване). Этот список можно продолжать и продолжать.
      Что же нужно сделать, чтобы достойно выйти на мировой рынок? Отвечая на этот вопрос, многие почему-то начинают рассуждать о том, как бы нам заманить богатых инвесторов и заставить их построить заводы в Москве, а не на Тайване. На самом деле никого заманивать не нужно.
      Необходимо лишь создать благоприятные условия для развития собственного, национального бизнеса. А уж он и инвесторов привлечет, и сам (без товарищей из Госплана) разберется как и с чем выйти на мировой рынок. Другое дело, что если уже создан какой-то продукт мирового уровня, то государство должно стимулировать его экспорт, а не чинить препятствия, как это происходит сейчас.
      Между прочим, даже средний и малый бизнес может успешно конкурировать с мировыми корпорациями. Например, доля крупнейших 500 компаний в экономике США в 1979г. составляла 60%, а через 15 лет сократилась до 40% (при росте доли малых и средних фирм). В 1996г. экспорт США на 50% был представлен продукцией фирм, в которых занято 19 и менее работников, и лишь 7% экспорта приходилось на компании, применявшие труд более 500 человек. (В.Л.Иноземцев «Расколатая цивилизация», М. 1999. С.74).
      Единственная в России отрасль бизнеса, которая не находится под государственным прессингом, – программирование – немедленно начала поставки на экспорт, несмотря на жесточайшую конкуренцию на мировом рынке. И хотя до индийских показателей нам пока далеко, но экспорт программного обеспечения бурно развивается.
      Тот же самый эффект будет получен, если создать благоприятный предпринимательский климат и в других отраслях (включая те отрасли, где необходимо использование крупных предприятий).
      Если А.П. Паршев считает, что мы никогда не сможем делать что-то лучше других, то это лишь говорит о его неверии в русский народ.

      Книга А.П. Паршева – не рудимент уходящей эпохи. Недаром и в других странах набирают силу антиглобализационные движения, направленные против открытого рынка. Дело в том, что перед Россией (и перед всем миром в целом) стоит серьезная проблема, сопровождающая переход общества в постиндустриальную формацию. Подробно об этом можно прочитать в книге В.Л.Иноземцева «Расколотая цивилизация» (см. www.postindustrial.ru).
      Проблема состоит в том, что низкоквалифицированный труд становится не нужен. Автоматизация в том или ином виде охватывает все новые и новые сферы экономики от производства товаров до банковских услуг. Как бы ни старался А.П. Паршев отрицать существование роботизированных заводов, однако производство роботов бурно растет. И появление собачек «Айбо» или автоматических бытовых пылесосов – грозное предупреждение для тех стран, которые специализируются на «старых» технологиях. Пытаться конкурировать с роботами бессмысленно – они (так же как и компьютеры) будут быстро дешеветь. Скоро «старые» технологии сохранятся разве что в ресторанном обслуживании.
      Единственный выход из этой ситуации – развивать технологический сектор экономики, а не пытаться спасти устаревшие производства. А в отрыве от мирового рынка, находясь вне международного разделения труда успешно создавать новые технологии и товары невозможно. Потому что даже Запад не способен все разработать самостоятельно и покупает японские или, скажем, российские или израильские разработки и технологии. Самоизоляция – это смерть для страны, и чем дольше она будет продолжаться, тем ужаснее будут последствия.
       Антон Никольский,
       февраль 2001г.