В Китае за Интернетом следит Управление общественной безопасности. Соколов думал, приведет ли его обращение к Википедии (причем не англоязычной) к тому, что местный обовец воткнет в карту красный флажок или найдет современный цифровой способ пометить: «Тут русские». Интересно, сколько русских легально, по визам, находится в Сямыне? Вряд ли много. А раз так, то флажок в необычном районе грозит неприятностями. У сослуживца Соколова по Афганистану, Пал Палыча, в мозгу застрял осколок снаряда. После ранения Пал Палыч вроде бы выздоровел, но сделался другим человеком: немного слетел с катушек, стал несдержанным, – а после одного прискорбного случая с гранатометом его комиссовали. Соколов подозревал у Иванова гипертонию (посмотреть бы в Интернете названия тех лекарств и окончательно убедиться), которая из-за проблем с общаком только усилилась. Когда после звонка Чонгора стало ясно, что Уоллес хитрит, давление у Иванова подскочило выше обычного, и его, по-видимому, хватил удар – с теми же последствиями, какие ранение имело для бедного Пал Палыча. Весь перелет из Торонто в Сиэтл Иванов проспал. Глядя на него, Соколов видел разбитого, вымотанного человека. Но проснулся Иванов сущим чертом.

КИТАЙСКИЕ ПАРТНЕРЫ ИВАНОВА:

Вероятно, уже не имеют значения, но своей загадочностью заслуживают потолочной плитки. Они организовали въезд двум фургонам и тут же обо всем забыли, вернувшись к своим делишкам? Или внимательно следят за Ивановым и его компанией и нервничают? Поскольку если эти безымянные, безликие китайцы переживают, поводы для тревоги у них скоро появятся, а если занервничают совсем серьезно, то, вероятно, попробуют убрать и самого Иванова, и тех, кто с ним. Поскольку Соколов не представлял, как Иванов все устроил, ему оставалось лишь следить за тем, чтобы их действия как можно дольше выглядели безобидными. В этом смысле необычность миссии окажется только на руку. Кстати, о миссии.

ТРОЛЛЬ:

Вообще не о чем беспокоиться. Вероятнее всего, подросток-одиночка, работает дома. Эта плитка скорее для связанных с ним вопросов – например для такого: найдут они Тролля – и что дальше? Или для более неприятного: что делать, если они его не найдут?

НАЧАЛЬСТВО СОКОЛОВА:

Соколов работал в компании, которая предоставляла услуги консультантов по безопасности. У нее была штаб-квартира в Санкт-Петербурге и несколько скромных офисов в Торонто, Нью-Йорке и Лондоне. Фирма жила за счет людей вроде Иванова и, как всякий бизнес, превыше всего ставила довольство клиентов, что на деле означало исполнение любых капризов. На случай работы с больными на голову заказчиками, конечно, следовало бы ввести исключения, однако основатели компании – бывшие офицеры спецназа – перенесли на бизнес привычную им субординацию, культуру и традиции, да и на работу брали таких же военных. На тех, кто действовал поперек воли начальства, смотрели косо. Неподчинение грозило выйти Соколову боком: слишком дорогой ценой он мог узнать, что Иванов вовсе не псих, а исполняет приказ сверху. Раз так, то миссия, какой бы ненормальной ни казалась, важна и напортачить – значит нарваться на крупные неприятности.

СОКОЛОВ:

Он устроился в эту компанию, надеясь, что такая работа окажется проще и легче, чем служба в армии, и до сих пор был прав, но именно по этой причине несколько скучал. Впрочем, теперь никакой скуки Соколов не испытывал – наоборот, переживал тот самый стресс, из-за которого бросил службу. Можно ли вообще найти работу, увлекательную ровно настолько, насколько надо? И можно ли быть нормальным, не становясь ничьей игрушкой?

БОЙЦЫ:

С большинством из них Соколов работал и раньше. Приказы они исполняли профессионально, лишних вопросов не задавали. Правда, ходили слухи, что начальство иногда внедряет в группы своих соглядатаев. Раз так, то нынешнее крайне странное задание наверняка не оставили без присмотра. Соколов собрал своих экстренно и понятия не имел, куда и зачем они отправляются.

ЧОНГОР:

Минимум причин для беспокойства. Венгр явно не рад здесь находиться, но знает правила игры и давно повязан с Ивановым, а значит, будет послушным, пока верит, что выпутается живым.

ПИТЕР:

Соколов мог поклясться: рано или поздно Питер выкинет какой-нибудь фортель и втянет всех в большие неприятности, поскольку считает себя умным и совершенно не думает о других. Самое правильное – пристрелить его прямо сейчас. Правда, избавиться от тела будет непросто, да и Зулу это, вероятно, выбьет из колеи.

ЗУЛА:

Единственный человек, с кем Соколов мог бы продуктивно работать. «Продуктивно» – ключевое слово, означающее, что она способна на действия, которые нельзя вполне предсказать и которые сам Соколов выполнить не сможет.

Зула – проблема еще и в том смысле, что Иванов наверняка захочет ее ликвидировать, хотя во всем этом бардаке если кому и стоило сохранить жизнь, то ей одной. Уничтожать врагов давно было для Соколова и профессией, и привычкой; при этом он знал, что вести себя благородно по отношению ко всем прочим – главный способ не съехать с катушек и остаться человеком и мужчиной. Соколов всегда боялся ситуаций вроде нынешней и до сих пор в них не попадал.

Прихватив кофе, Соколов отправился в конференц-зал, пока тот пустовал, и некоторое время изучал в окно район будущих боевых действий.

С сорок третьего этажа этот город мало отличался от других, разве что толпа на улицах погуще. Здания уже через пару кварталов тонули в смоге и тумане, напоминая рисованные на стекле задники из старых советских фильмов, и потому казались дальше, чем на самом деле. Настоящие размеры города угадывались с трудом. Действовать в жарком влажном климате неудобно: либо много не спрячешь под одеждой, либо ходишь нелепо и подозрительно закутанный. Впрочем, пока дело не дошло до ликвидации Тролля, об этом можно не думать. А судя по разговорам Зулы, Питера и Чонгора в самолете, на поиски уйдет минимум несколько дней.

Здание, где находилась база, стояло по одну сторону шестиполосного шоссе, по другую тянулась береговая линия. Вдоль нее по меньшей мере на километр раскинулась цепь паромных терминалов, выходивших на самый оживленный водоем из всех, какие только видел Соколов. Он изучал карты и знал, что это пролив шириной примерно тысячу метров, отделяющий Сямынь от другого острова. Но воспринимался здешний канал не иначе как река – могучая река вроде Волги или Дуная. Однако, судя по подвижным мосткам, соединявшим доки с терминалами, кругом была поднимавшаяся с приливами соленая морская вода. Всюду невероятно плотным потоком шли самые разные суда – от яликов до грузовых кораблей, но чаще всего встречались пузатые пассажирские двухпалубники и совершенно незнакомые Соколову посудины – по-видимому, местные рабочие лошадки: открытые плоскодонки метров десяти в длину с бортами, облепленными старыми покрышками и поднимавшимися над водой едва ли на метр. Ближе к корме у них обязательно имелась кабинка или хотя бы тент, укрывавший двигатель, румпель и рулевого. Местами эти неторопливые суда толпились так тесно, что было непонятно, как они вообще двигаются. Каждое везло свое: пассажиров, бочку смазки, поддон с грузом, закатанный в пластик, или холодильник, набитый льдом и рыбой. Между ними шныряли белые катерки с людьми в ярких спасательных жилетах – скоростные такси для толстосумов. Некоторые шли прямым курсом через пролив к небольшому зеленому острову, на крутых берегах которого виднелись лишь парки да виллы, – район выглядел явно старше и престижнее, чем плотно застроенные и едва различимые в дымке пригороды, тянущиеся к Сямыню со всех сторон.

Вся эта колоритная экзотика не имела прямого отношения к заданию. Соколов стал рассматривать вереницу домов вдоль ближней стороны дороги. Современных, отделанных голубым стеклом небоскребов вроде того, где находилась база, было совсем немного, еще несколько строилось. По меньшей мере половину земель у трассы занимали старые здания с логотипами отелей и западных сетевых ресторанчиков. Прямо внизу стояла высотка этажей в двенадцать с огромным знаком KFC на крыше. Весь подъездной путь к ней оккупировали такси. Соколов решил, что это гостиница, и, по-видимому, не для иностранцев, а для китайских бизнесменов. Она выходила на проезжую площадь с единственным светофорным островком в центре. В остальном это был гектар сплошного асфальта. С высоты Соколов хорошо видел, что асфальт много раз вскрывали, в земле прокапывали узкие траншеи, укладывали туда кабели и снова закатывали. По площади непрерывным потоком двигались такси, автобусы, скутеры, а время от времени – «лексусы» и «мерседесы». На противоположной стороне стояло изогнутое здание с широким рекламным щитом и красочными снимками фотомоделей и бутылок спиртного. Какие услуги предлагали в офисах, выходивших на перекресток, Соколов не мог даже предположить – на вывесках были одни иероглифы. Архитекторы щедро усеяли крыши антенными мачтами – куда более раскидистыми и кряжистыми, чем требовалось из простых инженерных соображений. Видимо, этих людей учили в Советском Союзе, и они, как полагалось в середине двадцатого века, верили, что дом без радиопередатчика все равно что крейсер без пушек. Технологический смысл конструкций давно позабылся, но сами они сохранились, как в свое время шпили у церквей. Для миссии антенны не имели никакого значения. Важен был путаный узор асфальтовых заплаток, покрывавший улицы там, где лежали интернет-кабели.

Соколову постоянно попадались баскетбольные площадки. Сверху он заметил сразу четыре штуки – все новенькие и ухоженные.

Тут и там виднелись газончики, на которых люди выполняли медленные заученные движения. Соколов припомнил, что китайцы любят гимнастику.

Неподалеку от пролива километра на два тянулась широкая улица. Вдоль нее стояли магазины с фасадами на западный манер, судя по виду – дорогие. Местность вокруг нее была совершенно ровной, но примерно в километре справа из земли поднимались серые скалы, покрытые сверху зарослями и отдельными купами темно-зеленых кустов и деревьев. Из утесов будто прорастали крутые, опутанные плющом останки древних укреплений, а из них – строения поновее.

Паромные терминалы, небоскребы – уже возведенные или только начатые, высотки старого образца, баскетбольные площадки, торговая улица, скалы – все это было нетипично для города. Три четверти его территории сплошь занимала однообразная тесная застройка – четырех-пятиэтажные дома с синими крышами (интересно, почему синими?), стоящие вдоль дорог настолько узких, что Соколов не видел мостовой. О направлении улиц говорил только узор проемов между крышами. А в тех редких местах, где линия улицы совпадала с линией его взгляда, вместо асфальта Соколову открывалось море голов и машины, тонущие в людском потоке.

Он не сомневался, что Тролль живет как раз в таком районе. Соколова интересовало, каково здесь передвигаться и вести бой. Первой мыслью было: «Больше похоже на Грозный, чем на Джалалабад», – хотя это сравнение ничего не давало. Например, он не знал, есть ли в Сямыне подземный транспорт, который мог бы пригодиться при операции.

От мыслей его отвлекло негромкое гудение – кто-то вез чемодан на колесиках. Соколов обернулся. Действительно, со стороны лифтов шел Иванов и катил за собой сумку. Подскочил боец, предложил помощь, но Иванов резко отмахнулся, проследовал прямиком к конференц-залу, затем, не сбавляя ход, вошел в открытую Соколовым дверь и шваркнул сумку на стол.

– Открывайте.

Соколов отстегнул верхний клапан. Сумку распирали розовые купюры.

– Общак, – пошутил Иванов. По крайней мере Соколов надеялся, что он шутит.

В сумке оказались только банкноты по сто юаней – бумажки едко-пурпурных оттенков с портретами молодого Мао Цзэдуна. Все до единой были сложены в пачки разной толщины. Соколов взял пачку потоньше.

– Дурацкая страна, – заметил Иванов. – Это самые крупные купюры. Знаете, сколько такая по курсу? Четырнадцать долларов. А крупнее не печатают – иначе потонули бы в подделках. Так что обменять валюту тут непросто. Лично я уже запарился.

Пачка состояла из девяти банкнот, схваченных десятой.

– Местный аналог ста баксов, – прокомментировал Иванов.

Соколов положил деньги на место, запустил руку поглубже, достал пачку размером с кирпич и вопросительно поднял бровь.

– Тыщщонок десять, – снова перевел в доллары Иванов и значительно поднял палец. – Но помните: деньги в Китае – штука крайне важная.

– И как их носят?

– В сумках.

Соколов положил массивную пачку на место.

– Какие будут указания?

– Ведите хакеров сюда. Путь придумывают, как найти Тролля.

– Это они уже обсудили, – сообщил Соколов. – Хотят выйти в город. «Добывать информацию ножками».

– Они попробуют сбежать?

– Питер – возможно.

– Значит, одного для гарантии надо держать здесь, – предложил Иванов.

– Но не Чонгора. Он им никто.

– Тогда либо Питера, либо Зулу. Что думаете?

– Если взять в заложники Питера, с Зулой проблем не будет, – начал Соколов. – А если наоборот…

– Я так и знал! – Иванов треснул по столу и побагровел. Для него смутное подозрение Соколова, что Питер предаст Зулу, значило не меньше, чем если бы факт предательства сняли на видео и выложили на «Ю-тюб». Иванов был готов сейчас же пристрелить Питера. С одной стороны, Соколов радовался такой вере в его интуицию, с другой – думал, не слишком ли несправедлив к Питеру.

– Это всего лишь мое предположение.

– Нет, вы правы! – настаивал Иванов. – Значит, Питер сидит здесь. Тогда в город идут Зула и Чонгор, а с ними двое ваших людей – и чтоб глаз с них не спускали.

– Прошу разрешения пойти с Зулой и Чонгором самому.

– Почему?

– Потому что я видел город только вот из этого окна.

– Да, хорошая идея. Разведывайте. Увидите даже больше, чем хотите, – уж не сомневайтесь.

Соколов обернулся к стеклянной перегородке – хакеры, как их называл Иванов, стояли снаружи и ждали приказов. Он жестом велел им заходить.

Чонгор, Зула и Питер вошли гуськом и встали с противоположной от Иванова стороны стола, делая вид, будто не замечают набитую деньгами сумку.

– Сон, перелет, опять сон – мы потратили очень много времени, – начал Иванов. – Вы еще не забыли свою задачу?

– Выяснить, кто такой Тролль, – ответил Питер.

Иванов вытаращился на него так, будто услышал страшную грубость. На самом деле, что бы Питер теперь ни сказал – все шло ему во вред.

– Найти ту сволочь, которая меня наебала! – рявкнул Иванов так, что было слышно во Владивостоке.

Его крик звенел у них в ушах еще несколько секунд. Хакеры стояли, втянув головы в плечи.

– Вы должны идти в город и добывать информацию ножками! – объявил Иванов.

Питер мельком взглянул на Соколова.

– На меня смотреть! – гаркнул Иванов.

– Да, сэр, – ответил Питер. – Нам надо проехаться, выйти в Интернет из разных районов, посмотреть на ай-пи-адреса…

– И послать мамочке сигнал бедствия?!

Питер с самого начал стоял весь красный, теперь же сделался пунцовым.

– Вы – сидите тут, – приказал Иванов. – Помогаете составлять карту. – Он перевел взгляд на Зулу. – Вы, дорогая Зула, идете в город с Чонгором. Чонгор, прикасаться к компьютеру можно только тебе. – Иванов погрозил ему пальцем. – Никакой почты, «Фейсбука», «Твиттера» или что там еще придумали, о чем я не знаю. Только одно исключение: если надо, Зула может играть в «Т’Эрру». Чонгор, Соколов с тебя и Зулы глаз не спустит – поэтому без глупостей.

Зула и Чонгор кивнули.

Иванов показал на Соколова:

– Он будет рядом постоянно, чтобы вы не вляпались в неприятности и не вздумали нарушать правила. Если нарушите – например Зула отойдет попудрить носик и пропадет, – мне придется иметь крайне серьезный разговор с нашим корнем всех зол. – Иванов протянул руки к Питеру и изобразил жест, который вполне определенно означал «задушу». – Всем понятно?

Всем было понятно.

– Вперед, за информацией. – Иванов вытащил из сумки денег сколько схватила рука и толкнул пачки Соколову. – А вы, Питер, вот вы… – Он указал на него пальцем, будто тут были другие Питеры. – Останьтесь. Поговорим.

Соколов взял деньги, отошел к двери и выпустил Зулу с Чонгором. На Питера никто не глядел – это было почти невыносимо: плечи опущены, весь дрожит, шея сзади пунцовая и в капельках пота. Соколов не без уважения отметил, что Питер еще не обгадился. Есть стандартная грубая шутка о том, как кто-нибудь мочится от страха. Однако Соколов не раз видел, как в случае крайнего стресса люди именно гадят. От того, что человек надул в штаны, ему нет никакой пользы, к тому же это значит, что он потерял над собой элементарный контроль. А вот опорожняя кишечник, насыщаешь кровью мозг и большую группу мышц, которая обычно занята второстепенным процессом пищеварения. Если бы Питер наложил в штаны, Соколов понял бы; если бы обмочился, тогда от него действительно стоило бы избавиться. Но ни того ни другого Питер не сделал.

Вскоре будущая экспедиция собралась в приемной с запасами на день и с водой в бутылках. Соколов заметил, как Зула, у которой до сих пор и мускул на лице не дрогнул, с тревогой смотрит сквозь стекло в конференц-зал, где Иванов по-прежнему терроризирует Питера.

Однако что-то изменилось. Иванов по-прежнему размахивал руками, но уже не грозя ударить или придушить – он рубил ладонью по столу, рисовал концентрические круги, тыкал в окно, выхватывал что-то невидимое из воздуха и клал перед собой. Питер кивал и даже время от времени открывал рот.

Ему было интересно.

– Все олрайт, – сказал Соколов. – Теперь он работает на Иванова.

Иванов предлагал нанять машину с водителем, но Соколов решил, что поездка на такси познакомит его с городом лучше.

Зула, Чонгор и Соколов спустились на лифте в подземный паркинг и по глухой запасной лестнице вышли наружу. Узкая полоска зелени вдоль здания вела к прибрежному шоссе. Высотку, из которой они только вышли, Соколов сфотографировал на телефон, чтобы на обратном пути показать снимок таксисту. Все трое уже обильно потели, хотя, возможно, это просто влага конденсировалась на коже после прохладного кондиционированного воздуха. Соколов снял куртку, купленную во Владивостокском аэропорту, и положил в сумку поверх розовых банкнот.

На площади перед отелем, на котором стоял знак KFC, роились таксисты. Они пришли в замешательство и разве только не возмутились тем, как в этом нетуристическом месте словно из воздуха возникли трое иностранцев. У таксистов такая работа – приглядывать за каждой дверью, откуда может выйти потенциальный клиент. Западные туристы, разгуливающие пешком без свиты из местных жителей, – происшествие чрезвычайное, вроде лопнувшего гидранта или взвывшей под ухом автомобильной сигнализации. Соколов подумал, что в следующий раз, когда они выйдут через черный ход, по меньшей мере одно такси будет ждать их у двери. И эта перспектива его не порадовала.

Соколов не торопясь, обстоятельно сфотографировал сперва площадь, потом гостиницу. На самом деле он смотрел через видоискатель на разглядывавших их китайцев.

Собственно шпионом Соколов никогда не был, но перед тем, как ушел в частный бизнес, поднатаскался. Шпионам полагается иметь развитую интуицию и кожей чувствовать внимательные взгляды. Хотя, возможно, все это чушь, рассчитанная на новичков. Иначе ни один западный шпион не выдержал бы в Китае и двух секунд – внутренний сигнал тревоги, причем тревоги ложной, звенел бы не переставая. Даже если выйти на улицу в клоунском наряде со стробоскопом на лбу и устроить пальбу из автомата посреди дороги, не привлечешь столько пристального внимания, сколько привлечет не-китаец, появившийся в людном месте. Соколов даже удивился своей наивности. Он-то думал, никто не обратит на них внимания хотя бы потому, что Сямыню иностранцы давно не в новинку. Ничего подобного. Его, Зулу и Питера не просто заметили – они мгновенно стали местными знаменитостями.

Иванову, который видел город лишь сквозь тонированные стекла автомобиля, не объяснишь, что действовать скрытно здесь вряд ли получится.

– В отель. В Интернет, – скомандовал Соколов.

Они протискивались по краю площади через толпу назойливых таксистов. Сотни прохожих останавливались и, в буквальном смысле раскрыв рты, таращились на иностранцев. В глаза китайцам Соколов не смотрел – был занят наблюдением и по дороге успел насчитать восемь видеокамер.

По меньшей мере шестеро охранников, разбившись на пары, из трех разных точек контролировали стеклянные двери. Еще дюжины две таксистов, сидя за рулем, не спускали с иностранцев глаз, на случай если те вдруг передумают и вернутся.

Как и следовало ожидать, в отеле останавливались в основном китайцы. Немного помешкав в вестибюле, троица отправилась дальше. Соколов рассчитывал найти кресла, сесть, заказать чай и полистать газету, однако гостевого фойе тут не обнаружилось. Соколову надоело быть центром внимания. Он провел Зулу с Чонгором прямиком в лифт и нажал кнопку, помеченную «KFC». Через минуту они очутились на крыше. Ресторан еще не работал.

– Есть Wi-Fi, – сообщил Чонгор, глядя на экран наладонника.

– Хорошо. Уходим, – приказал Соколов.

Они спустились, вышли через парадные двери и сели в такси.

– «Хайятт», – попросил Соколов. В городе точно была эта гостиница – там, неподалеку от аэропорта, останавливались пилоты.

– Так, по крайней мере один ай-пи есть, – сказал Чонгор, когда они тронулись с места.

Соколов фотографировал из окна машины. Снимал он в основном гостиницы. Недавнее короткое приключение показало: бизнес-отели на западный манер – единственные места в Сямыне, где можно спокойно появиться, не став новостью номер один на ближайший месяц.

– Этот адрес хоть немного похож на тот, который мы ищем? – спросила Зула.

– Вообще-то очень похож! – ответил Чонгор. – Он от того же провайдера. Толку от этого, конечно, не много.

– Сойдет для начала.

Приехав в «Хайятт», они заказали себе завтрак.

Район аэропорта в последние годы рос как на дрожжах: тут были десятки коммерческих комплексов и международный конференц-центр с огромной прозрачной сферой у входа. Соколов рассчитывал затеряться в безликой пустоте здешних зданий, однако район не имел почти ничего общего с остальным городом: вести поиски Тролля отсюда или из какого-нибудь торгового центра в Торонто – разницы почти никакой.

На каждом столбе висели флажки с портретом местного героя Чжэна Чэнгуна; похожее полотнище прикрывало фасад нового конференц-центра. Видимо, картинка служила эмблемой форума, на который как раз и слетелись все те частные самолеты. Похоже, тут обсуждали, как подлатать отношения Тайваня с материковым Китаем.

В «Хайятте» за омлетом Соколов попросил Чонгора, который уже подцепился к Wi-Fi, погуглить, какие в городе есть четырех– и пятизвездочные гостиницы. Чонгор не только нашел список, но и распечатал его удаленно на местном принтере. Бумажку вскоре принесли на подносе.

Они вышли, снова взяли такси. Соколов показал водителю адрес из распечатки. Их привезли обратно в центр города, но поближе к морю. Устроившись в вестибюле, Чонгор подключился к Интернету. Соколов стал наблюдать, как постояльцы общаются с портье.

Потом было еще восемь точно таких же поездок в восемь разных отелей.

Далеко за полдень они вернулись в гостиницу, где приметили самую толковую консьержку – девушку, превосходно говорившую по-английски и, судя по всему, очень любившую свою работу. Соколов велел Зуле поговорить с ней и объяснить, что она, Зула, вместе с друзьями хотела бы прокатиться по городу, посмотреть на нетуристические районы, а то и заглянуть на рынок-другой.

Консьержка отвела их к таксисту и все ему подробно объяснила. Соколов, Зула и Чонгор втиснулись на заднее сиденье. Водитель предложил Соколову сесть вперед, но тот решил остаться за тонированными стеклами.

До сих пор они видели только современные коммерческие районы, однако не прошло и двадцати секунд, как такси очутилось посреди как раз такого старого квартальчика, какой Соколов хотел изучить повнимательнее.

Чонгор сидел с раскрытым ноутбуком и следил за Wi-Fi-сетями. Большинство было под паролем, но иногда попадались открытые. Тогда он записывал их ай-пи-адреса. Зула, взяв у него телефон со встроенным GPS, помечала координаты. В Нью-Йорке или в другом городе, где дороги проложены ровной решеткой, это не понадобилось бы, но в Сямыне иначе просто не вышло бы связать точки доступа с фактическим местом.

Когда такси двигалось заметно быстрее пешеходов, Чонгор не успевал подключаться к точкам Wi-Fi. Впрочем, происходило такое редко. Едва на дороге появлялось свободное место, его тут же занимал какой-нибудь тощий китаец в конической шляпе, тянувший за собой двухколесную тележку. И таких кругом было полно – похоже, они владели монополией на перевозку любых грузов весом до тонны и уступали дорогу, только если долго им сигналить.

Покатав пассажиров минут двадцать, таксист позвонил кому-то и протянул трубку Зуле. Та взяла телефон, опасливо взглянув на Соколова.

Потом она улыбнулась, отвела мобильник чуть в сторону и пояснила:

– Консьержка. Спрашивает, довольны ли мы поездкой и какие покупки нас интересуют.

– Тут мужики ходят с сумками вроде женских. Хочу такую, – сказал Соколов.

Зула передала его слова, вернула трубку таксисту, тот некоторое время слушал, потом отложил телефон и развернул машину. Спустя десять минут они подъехали к магазину с витриной, доверху заставленной кожгалантереей. Соколов и Зула вышли, а Чонгор остался в такси.

Как и следовало ожидать, их появление оказалось здесь самым выдающимся событием с тех пор, как Чжэн Чэнгун прогнал голландских пиратов. Соколов и Зула, покупавшие сумку, приковали к себе внимание обширной компании изумленных соседей, стариков (владельцы лавки экстренно вызвали по телефону с верхних этажей свою родню), случайных прохожих, потрясенных возчиков и профессиональных нищих, которые внимательно следили за каждым жестом гостей, обсуждали их и находили забавное в таких незначительных деталях, что нельзя было понять, над чем именно они потешаются. Соколов быстро выбрал кожаную сумку, где легко поместилось бы несколько денежных «кирпичей» да еще осталось бы место для патронов и пары свето-шумовых гранат. Он уже собрался выложить названную сумму, как вдруг вмешалась Зула и предложила цену пониже. Оказалось, она отлично торгуется: не закатывая скандала, доброжелательно, но очень настойчиво Зула убеждала хозяина лавки, что тот просит слишком много. У Соколова появились тридцать свободных секунд, чтобы оглядеться.

Дома здесь были каменные, покрытые известкой. Из чего именно их строили: из бетонных плит, кирпича или блоков, – не важно. Суть в том, что зарядами с низкой начальной скоростью или дробью такие стены не пробьешь и плечом не проломишь. Горят они плохо. В зависимости от арматуры (а Соколов подозревал, что строители неплохо на ней сэкономили) такие строения – в отличие от укрепленных деревянным или стальным каркасом – часто рушились в экстремальных условиях, которые обычно возникали, когда за дело брались люди вроде Соколова. Дома – четырех– и пятиэтажные, то есть лифтов в них нет, а верхние этажи, вероятно, сдаются беднякам, на европейский манер. На нижних, как правило, магазины, выше – офисы (на главных улицах) или квартиры. Почти у всех квартир – балкончики, правда, сплошь в стальных решетках даже на верхних этажах. Видимо, домушники забираются и с земли, и с крыш. Удобные решетки – по ним можно будет влезть наверх, если двери окажутся заперты, или спуститься, если на лестнице произойдет возгорание или ее займет вооруженный противник. Тут пригодятся веревки. С другой стороны, когда они не пригождались?

Улицы встречались разные: шириной от метра (пешеходные) до восьми (полностью проезжие).

Все провода шли снаружи, причем совершенно хаотично. Местами через дорогу тянулись связки толщиной с человеческое тело. По-видимому, начиналось все с одного провода, который со временем обрастал другими.

– Договорились. Сто. – Зула смотрела на Соколова. Продавец тоже.

Соколов достал тонкую пачку денег, вытянул из нее купюру, протянул торговцу. Теперь сумка была его. Публика начала расходиться. Представление закончилось.

Сидя в такси, Соколов сказал:

– Повторим операцию. Купи что-нибудь еще.

– Например?

– Не важно.

– Может, чай? Его тут везде продают.

– Значит, чай.

– Заварочный чайник?..

– Да.

– Еще мне надо заглянуть в аптеку.

– Зачем?

– Затем, что я девушка.

– Хорошо. В аптеку. Повторим операцию.

Они повторили, и не раз. У маленькой энергичной женщины Зула купила чай, у старушки в переулке – чайный сервиз. Все шло ровно, Соколов даже немного расслаблялся, стоя у открытых прилавков, пока Зула торговалась. Работал в основном Чонгор, который постоянно сообщал о новых данных; Соколов же за последний час не узнал ничего сверх того, что выяснил в первые десять минут. Кварталы мало отличались друг от друга, но заблудиться тут не составило бы труда – найти дорогу сумел бы только абориген. Солнце сквозь дымку просматривалось плохо – ориентация по небу отпадала.

Соколов велел таксисту отвезти их обратно в отель, где вручил консьержке тонкую пачку банкнот.

На базу возвращались вдоль берега. Соколов наблюдал за паромами, Чонгор прочесывал эфир в залах ожидания и закусочных. Впереди замаячил знак KFC, и Соколов предупредил базу о возвращении. Когда они подходили к зданию, им уже открыли ворота.

– Родные стены, – сказала Зула.

Родные стены немного изменились: на базу привезли несколько ярко-розовых пластиковых стульев. Питер сидел за компьютером, от которого, как от любой новенькой электроники, исходил аммиачный запах. Судя по всему, доступ в Интернет ему открыли.

– Я договорился с Ивановым, – объяснил Питер, когда Зула вернулась после очередной водной процедуры, прихватив по дороге кусок пиццы («Пицца Хат», где работала доставка, находилась сравнительно недалеко). – У него в Москве есть доверенный сисадмин. Меня подключили к его частной закрытой сети, и он следит, куда я хожу и не посылаю ли сигналов о помощи.