Глава 20

В ПУТЬ, К МОРЮ

Таинственные скрипы, перестуки и хождения объяснялись очень просто: Чарли сообщил всем обитателям номера девять о появлении Генри, и они потихоньку начали наносить гостю из прошлого визиты – в комнату к Чарли.

Первым явился дядя Патон. Он на мгновение замер на пороге, утратив дар речи и растерянно моргая, затем устремился к Генри:

– Дорогой мой, я просто глазам своим не верю! Какое чудо, какое удивительное чудо! Нет слов, нет слов! – Он воодушевленно затряс руку мальчика и прибавил: – Премного о тебе наслышан, Генри. Знаешь, а ведь мой отец тебя всю жизнь боготворил.

– Что, правда? – улыбнулся Генри, глядя на него снизу вверх. – А ведь получается, что я вам кто? Дядя?

Это так рассмешило дядю Патона, что он расхохотался, зажал себе рот подушкой и долго не мог успокоиться. Следующей к компании присоединилась мама Чарли. Тот представил ее Генри, а она тем временем тоже смотрела на гостя, не веря своим глазам.

– Так ты и есть Генри! Длинную же дорогу ты проделал – почти в сто лет! – воскликнула она и задумчиво добавила: – Значит, такие чудеса и впрямь случаются…

«Хотел бы я знать, о ком она подумала? – мелькнуло в голове у Чарли. – Наверняка о папе. Может, мама надеется, что он явится из прошлого и снова будет с нами?»

Генри поздоровался с мамой Чарли Бон, а потом вспомнил:

– Миссис Блур просила передать, что она знает, где…

Но договорить он не успел (а может, и передумал); в этот момент в комнату подтянулась Мейзи.

– Генри чем-то похож на нашего Чарли, ты не находишь? – спросила она дочку.

– Да, что-то есть, – отозвалась мама Чарли.

На этом вопрос о фамильном сходстве был закрыт, чудеса же Мейзи волновали в последнюю очередь: откуда бы Генри ни явился, прежде всего он был голодным и усталым мальчишкой, а значит, его надлежало накормить и обогреть, но прежде всего – обнять как можно крепче, к чему Мейзи тут же и приступила.

– Ах ты, бедный малютка! – вскричала она, чуть не задушив Генри в объятиях. – Отощал-то как! Бледненький-то какой! Немедленно идем в кухню, я тебя накормлю как следует.

– Нельзя, – охладил ее пыл Чарли. – Бабушка Бон может высунуться в любую минуту.

– Да чихать я на нее хотела! – с обычным жаром возразила закаленная в боях Мейзи. – Пусть попробует только пальцем дотронуться до бедного крошки, я ей задам!

– Мейзи, дорогая, сделайте милость, не шумите! – тихо, но твердо велел дядя Патон. – Если хотите помочь, покормите Генри здесь. Да, кстати, с собой в поездку нам тоже потребуется еда, и еще пледы – я ведь, кажется, об этом уже говорил?

– Да, Патон, я помню, – ответила Мейзи.

– Пойдем, мама, приготовим им корзинку с продуктами, – позвала миссис Бон.

Они спустились в кухню и взялись за дело, а Чарли открыл шкаф, чтобы Генри мог выбрать себе одежду для новой жизни.

– Странно как-то получается, – сказал Генри. – Я ведь всегда был старшим, заботился о Джейми… о Джеймсе. Как же мы теперь будем? Как он ко мне отнесется?

– Мне и самому интересно, – откликнулся Чарли.

Без десяти минут двенадцать Генри с Чарли забрались в автомобиль дяди Патона – синий, как полночное небо. Мама с Мейзи заботливо загрузили в машину целую гору пледов и еды.

– Как проголодаетесь, сразу перекусите, – наставляла мальчиков Мейзи, подтыкая вокруг них пледы.

Дядя Патон уже сидел за рулем и нетерпеливо посматривал на часы. Он привык отправляться в путь к морю в двенадцать и сегодня собирался сделать то же самое.

Когда часы на соборе пробили полночь, он сказал:

– Устраивайтесь поудобнее, мальчики. Можете пока подремать, а завтракать будем уже у моря.

Генри с Чарли как можно тише прикрыли дверцы машины и, провожаемые воздушными поцелуями и приглушенными возгласами, отчалили с Филберт-стрит. Во избежание своих лампочных неприятностей дядя Патон выбирал окольный путь. Мимо промелькнула одна темная улица, другая, и неожиданно быстро путешественники очутились за городом. Над дорогой раскинулась непроглядная ночь без единого фонаря, и лишь изредка где-то за холмом или через поле сонно моргал тусклый огонек в окнах какого-нибудь коттеджа или над воротами коровника.

Чарли уже начал задремывать, но вдруг проснулся: он вспомнил кое-что важное.

– Генри, ты вроде начал говорить моей маме, что миссис Блур о чем-то знает, – потормошил он соседа. – Что она имела в виду?

Генри зевнул и сонно ответил:

– Знает про твоего отца. Перед тем как исчезнуть, она успела мне крикнуть – мол, хотела тебе что-то передать насчет него. Скорее всего, она знает, где он.

Чарли сел как подброшенный и отшвырнул плед:

– И где он? Она не сказала?

– Не успела, – сквозь зевок отозвался Генри. – Не договорила и исчезла.

– Ты можешь повторить, что она сказала – слово в слово? – Чарли едва удержался, чтобы хорошенько не тряхнуть Генри.

Но ответа не последовало: измученный приключениями, Генри крепко спал. Ну не будить же его, в самом деле! Но молчать Чарли не мог и обратился к дяде:

– Вы слышали? Миссис Блур, оказывается, знает… то есть знала, где мой папа… или где он был.

– Да-да, Чарли, я все слышал, – кивнул дядя, не сводя глаз с дороги. – Возможно, это значит, что он где-то совсем рядом. Обещаю тебе, когда-нибудь мы его обязательно отыщем.

Чарли никак не думал, что сможет уснуть после такой потрясающей новости, но сам не заметил, как провалился в сон. Он так и не узнал, наяву то было или во сне, но на пути к морю дядя вдруг повел рассказ об Алом короле. Чарли не помнил, упоминал ли он дяде об осеннем дереве, которое то появлялось в заснеженном саду, то возникало на портрете короля, и все же впоследствии дядин рассказ четко запечатлелся в его памяти.

– Я верю, что Алый король – это дерево, и о том же самом свидетельствуют книги, – убаюкивающим голосом говорил дядя под мерное гудение мотора. – Когда король странствовал по лесным чащам и единственное его общество составляли верные леопарды да окружающие деревья, он и сам превратился в часть леса. Ты спросишь, могут ли деревья передвигаться? Кто знает, мой мальчик… Кто знает, может ли дерево возникнуть в саду на рассвете, а затем явиться в сумерках среди зловещих развалин или под сенью огромного парка? Настанет день, и ты, быть может, сам найдешь ответ на этот вопрос…

Когда Чарли проснулся, глазам его предстала серая поверхность моря. Автомобиль мчался по узкой дороге вдоль скалы, а небо над морем наливалось светом. Чарли потеребил Генри, тот проснулся и протер глаза.

– Смотри, море! – воскликнул Чарли. Генри опустил стекло и высунулся в окно.

– Ой, эти места я знаю! – радостно вскрикнул он. – Мы уже почти дома.

– Осталось несколько миль пути, – сообщил неутомимый дядя Патон. – Предлагаю сделать привал и подкрепиться.

В ответ мальчики восторженно завопили, и вскоре все трое уже уплетали Мейзину снедь. С моря задувал ледяной ветер, поэтому перекусывали прямо в машине, глядя, как пенные буруны с шорохом разбиваются о берег.

Покончив с завтраком, компания вновь пустилась в путь. Дорога так и шла вдоль моря, но зрелище прибоя, скал и далеких туманных островов Чарли не приедалось. Потом машина свернула в бухту, и Генри подпрыгнул:

– Мы дома!

За поворотом, который они миновали, море сердито шумело и пенилось под тяжелыми низкими тучами, а здесь, в бухте, вода была гладкой и спокойной, и, точно приветствуя гостей, сквозь облака пробился луч солнца, освещая сверкающую, как стекло, синеву воды и белый песок пляжа. Можно было подумать, что они очутились совсем в другой стране!

– Что такое? – удивился Чарли. – Все стихло.

– Чудеса какие-то, – поддержал его Генри.

Дядя остановил автомобиль на узкой полоске травы между дорогой и пляжем. По ту сторону дороги, на пологой скале, уютно белел маленький коттедж.

– Это и есть твой дом? – спросил Чарли.

У Генри от волнения перехватило горло, и он только и смог, что кивнуть.

Перейдя дорогу, путники стали подниматься по ступенькам, вырубленным в известняке; дядя Патон шел первым, за ним Чарли, а вот Генри держался в хвосте. Похоже, он боялся войти в свой прежний дом почти сто лет спустя.

Вот и крылечко, вот и дверь, выкрашенная в синий цвет и гостеприимно приоткрытая. Дядя Патон явно знал, куда идет; вслед за ним мальчики миновали еще одну дверь и очутились в залитой солнцем комнате.

Навстречу им поднялся высокий седой старик с серыми глазами. Несмотря на многочисленные морщинки, лицо его было молодым – может быть, оттого, что все эти морщинки, казалось, возникли из-за морского ветра и улыбки.

– Я видел, как вы подъехали, – сказал старик, обнимая дядю Патона. – Так, значит, это и есть Чарли. Наконец-то мы познакомимся!

– Давно пора! – ответил Чарли. Генри неуверенно топтался в дверях, пристально глядя на старика, и, когда тот его заметил, в комнате воцарилось молчание.

Потом Генри шепотом сказал: «Джейми», точно сквозь паутину морщинок, сквозь седину, он вдруг различил знакомые черты младшего брата, которого покинул давным-давно, так и не доиграв партию в шарики.

Джеймс Юбим молчал, и глаза его блестели от слез, так что дядя Патон отвел Чарли в сторонку, давая братьям возможность обняться. Потрясение было для старого Джеймса слишком сильным: он опустился в кресло и все качал головой, повторяя:

– Глазам своим не верю! Это и в самом деле ты, Генри!

Потом старик вытащил из кармана кожаный мешочек и протянул брату:

– Смотри, Генри, я сберег твои шарики.

Генри присел на подлокотник его кресла и пообещал:

– Я научу тебя играть в «Двойное кольцо».

– Самое время! – И Джеймс тихонько рассмеялся.

А потом дверь отворилась, и, неожиданно для мальчиков, в комнату вошла… кухарка! Она или не она?

– Это вы? – спросил Чарли.

– Нет, это не она, – ответила женщина, похожая на кухарку как две капли воды. – Я – Перл, ее сестра.

– Тогда понятно, почему море в бухте такое тихое.

Перл ласково улыбнулась и кивнула. Как выяснилось, она уже двадцать лет состояла в экономках у Джеймса.

Далее разговор зашел о будущем Генри: Джеймс предлагал ему поступить в местную школу на той стороне бухты, и Перл всячески поддержала идею.

– Школа маленькая, тихая, тебе там будет хорошо, – пообещала она Генри. – Можешь начать ходить туда с осени, а пока Чарли просветит тебя насчет всяких современных штуковин – компьютеров, мобильников и так далее.

Решено было, что Чарли будет навещать Генри каждый раз, когда дядя Патон соберется в гости к отцу.

– И на каникулы пусть тоже приезжает! – сказал Генри. – Обязательно!

– Конечно, конечно, – охотно согласился дядя Патон.

Каникулы у моря Чарли еще не проводил ни разу и даже не представлял, что такое возможно. Как зачарованный, он смотрел в окно, на белый песчаный пляж и сверкающее море.

А вскоре уже и бегал по этому пляжу, щурясь от танцующих на воде солнечных зайчиков. Старый Джеймс, как выяснилось, от беспокойства не спал всю ночь и теперь, переволновавшись, прикорнул прямо в кресле. Дядя Патон тоже прилег отдохнуть перед ночной поездкой обратно, а Перл, хлопотавшая в кухне, отправила мальчишек на пляж:

– Идите-ка проветритесь, а я пока приготовлю нормальный обед вместо бутербродов. Бледные вы оба как не знаю что! Одно слово, горожане.

Мальчики ничуть не возражали и остаток дня провели на пляже – бросали камушки в воду, прыгали по валунам, лазили по скалам и обследовали пещеры, которые так хорошо знал Генри.

День как-то быстро кончился, с моря потянуло вечерней прохладой, надвинулись сумерки, и вот дядя Патон уже позвал Чарли с Генри обедать.

Перл накрыла в столовой, окно которой выходило на море. Только луна, ее отражение в море да расставленные на столе свечки и освещали комнату: старый мистер Юбим всегда выкручивал лампочки перед приездом сына. Чарли поглощал восхитительный обед и невольно вспомнил о кухарке. Каково-то ей там, в темном подвале академии, так далеко от света и моря?

– Жаль, что кухарке не найти себе похожего жилья, – сказал он.

– Не расстраивайся, ей и в академии хорошо, – утешила его Перл. – Дара… ах, ты не знал, что мою сестру зовут Дара?.. Она довольна, что присматривает за детьми. Дара частенько мне звонит, и мы часами беседуем, и она рассказывает мне обо всем, что происходит с детьми Алого короля. Иной раз мне даже кажется, что я многое теряю.

– Теперь у вас есть Генри, – напомнил Чарли.

– О да, теперь у нас есть Генри, – подтвердила Перл. – И сдается мне, его одного будет более чем достаточно.

Все дружно рассмеялись, а потом дядя поднялся и сказал:

– Нам пора домой, Чарли, а то тебя завтра в школу не добудишься.

– Ох уж эта школа, – вздохнул Чарли, которому страстно хотелось погостить в домике у моря подольше.

Братья Юбимы – один такой старый, а другой совсем юный – долго махали им на прощание с крыльца домика. Чарли поудобнее устроился рядом с дядей, и автомобиль, синий, как полночное небо, тронулся с места.

– Генри теперь заживется хорошо, правда? – спросил Чарли.

– Хорошо?! – Дядя прибавил скорость. – Ему заживется просто роскошно! Молодец, племянничек!

Глава 21

ДЯДЮШКА ПАТОН ДАЕТ ВЕЧЕРИНКУ

Каждый год накануне дня рождения дяди Патона бабушка Бон и три ее сестрицы отправлялись «отдохнуть», как они это называли. Все они терпеть не могли тратиться на подарки и вообще принимать участие в «бессмысленном веселье», согласно коронному выражению бабушки Бон, которое она не уставала повторять из года в год.

На сей раз дядин день рождения пришелся на первый день каникул, и Мейзи решила, что, прежде чем отпускать Патона с Чарли на побережье, следует в кои-то веки закатить вечеринку.

– Мы раньше никогда не устраивали праздников, – сказала она. – Но теперь у Чарли уйма новых друзей, а у них всех такие интересные родители, что мы просто обязаны познакомиться с ними поближе.

Мейзи написала приглашения красивым почерком, и, что удивительно, все обещали прийти, даже занятой судья – отец Лизандра.

Праздник до последнего держали в строжайшем секрете от бабушки Бон, на случай если она захочет воспрепятствовать. Мейзи проявила выдающиеся конспиративные способности: шампанское было спрятано в кладовой, под мешками с мукой, а пирог – в коробке с надписью «Цветная капуста», каковую бабушка Бон терпеть не могла, так что наверняка не стала бы совать в коробку нос.

Утром накануне праздника Чарли снес вниз по лестнице чемодан бабушки Бон, шествовавшей за ним. Он вышел в прихожую, и за спиной у него раздалось сначала «бах», а потом «дзынь»: это бабушка вновь хлопнула своей дверью так, что нанесла урон обстановке. Чарли поставил чемодан и обернулся.

– Ах, какая жалость, – иронически сказала старуха. – Опять эта несчастная фотография упала, а Патон только-только вставил в рамку новое стекло.

Фотография Генри с Джеймсом, Дафной и родителями валялась на полу, а стекло и вправду разбилось на тысячу кусочков. Неужели бабушка нарочно ее разбила? Иначе почему она так противно усмехается?

– Что ж, поделом ему, – процедила старуха, ткнув рамку носком ботинка.

Чарли счел за лучшее промолчать, хотя внутри у него все пело. Ха, знали бы вы правду, дорогая бабуля Бон!

Как только старуха вышла за порог, все в доме номер девять вздохнули с облегчением.

– За работу! – боевито вскричала Мейзи, повязывая передник. – Превратим этот дряхлый дом во дворец!

К семи часам вечера дом сверкал, а дядя, Чарли, его мама и Мейзи ждали гостей. Мейзи предусмотрительно выключила электричество и зажгла множество свечей, отчего в доме стало необыкновенно уютно.

Первыми прибыл Танкред с родителями, причем при их появлении пламя свечек испуганно задрожало, а кое-где даже погасло.

– Простите великодушно! – прогремел мистер Торссон. – Мы постараемся не бушевать.

Но Мейзи пришла в восторг и заявила:

– Какая прелесть! Если что, вы будете нашим вентилятором!

Затем явился Бенджамин и его родители-детективы, а через минуту – Фиделио с мамой и неизменно напевающим папой, а потом почти сразу – Габриэль с родителями. Как выяснилось, мистер Муар писал приключенческие романы, так что, едва его представили родителям Бенджи, он вытащил блокнот, увел их в уголок и принялся выспрашивать профессиональные тонкости.

Следующими прибыли Комшарры, Огнецы и Оливия с родителями, причем все одновременно, так что воцарилась неразбериха. Папа Оливии оказался знаменитым кинорежиссером, и неординарная внешность мистера Комшарра произвела на него такое впечатление, что он тут же поинтересовался, не хочет ли мышелов сниматься в кино.

– Я как раз провожу пробы для «Ветра в ивах»[4], – пояснил он.

– Я подумаю над вашим предложением, – пообещал мистер Комшарр, одергивая мохнатый жилет и топорща усы.

К восьми вечера праздник был в разгаре. Чарли уже думал, что гости в полном сборе, но дядя глянул на часы и таинственно пообещал, что скоро придет еще кое-кто. И не обманул: через несколько минут раздался звонок в дверь, Чарли побежал открывать и с удивлением увидел на крыльце кухарку, то есть Дару.

– Перл мне позвонила и все рассказала, – сразу же сообщила она. – Наконец-то Генри пристроен, теперь у него все будет хорошо.

– И у миссис Блур тоже, – добавил мальчик.

Они отправились на кухню и обнаружили там Габриэля, разливавшего напитки.

– Хотелось бы мне знать, – прихлебывая вино и одобрительно оглядываясь, сказала кухарка Дара, – где Дороти раздобыла Времяворот?

– Это я ей дал, – вступил в разговор Габриэль.

– Ты? – поразился Чарли.

– Так-так, а у тебя он откуда взялся? – спросила кухарка.

– А мне его дал мистер Пилигрим, – объяснил Габриэль, расставляя бокалы на подносе. – Мне кажется, он знал, что я захочу отдать его миссис Блур. Она ведь так много времени проводила в западной башне, так внимательно слушала его игру, вот он и решил ей помочь.

– Понятно, – кивнула кухарка. – Загадочный он человек, этот мистер Пилигрим.

– А как вы думаете, где сейчас миссис Блур?

– Полагаю, Дороти отправилась в Париж – это была ее давняя мечта, – обзавелась маленькой уютной квартиркой и наверняка скоро начнет давать уроки скрипки. Быть может, она станет играть в оркестре, кто знает? Главное, что руки у нее теперь будут целы и она сможет вновь взяться за скрипку. И еще… еще она будет в безопасности. – Кухарка благодарно улыбнулась Габриэлю. – Спасибо тебе.

Бух! Бух! Бух!

Внезапно раздался громкий, требовательный стук в дверь: на крыльце дома номер девять стоял кто-то, кто даже не пожелал воспользоваться звонком.

– Кому это так неймется? – насторожился дядя Патон и пошел в прихожую, а Чарли побежал за ним.

На пороге стояла бабушка Бон с тремя своими сестрицами.

– Что происходит? – грозно вопросила она.

– У нас вечеринка, – хладнокровно объяснил дядя. – А позвольте узнать, вы что здесь забыли?

– Ключи, – отрубила старуха. – Патон, как ты посмел устраивать вечеринки в моем доме?! Немедленно прекратить эту оргию!

– Моментально! – поддержала сестру Лукреция таким же тоном, каким в школе выкликала «отбой!».

– Всех вон! – присоединилась Юстасия.

– Ты не имеешь никакого права закатывать праздник без нашего на то официального дозволения, – прошипела Венеция.