Глава 3

Вероника

Вероника вышла из палаты, пошатываясь. Она по-прежнему продолжала находиться в кошмарном сне. Стерильная белая палата, стерильное белое солнце, освещавшее белую кровать с лежавшим на ней белым, словно мертвым, Денисом, окутанным белыми простынями, оснащенным белыми трубками… Даже у медсестры, менявшей капельницу, были белые, словно искусственные, волосы. Вероника не удивилась бы, если бы девушка взглянула на нее белыми мертвыми глазами без зрачков.

Когда же наступит пробуждение?

– Вероника? – услышала она над самым ухом, повернулась и увидела молодого человека, русоволосого, с карими внимательными глазами. Из таких вот серьезных мужчин получаются хорошие, заботливые мужья и отцы. Они никогда не повышают голоса на своих близких, на них всегда и во всем можно положиться.

– Да. А вы, вероятно, следователь? – Она продолжала плыть по своему сну, как по прохладной зыбкой реке.

– Нам надо поговорить. Пойдемте, здесь есть зона отдыха, там стоят диваны, тихо, и нам никто не помешает.

Ухоженная огромная пальма с промытыми листьями, кожаные диваны. Как много тяжелых слов услышали они за свою жизнь во время посещения больных родственниками и бесед с врачами, сколько человеческой боли им пришлось увидеть!

– Скажите, Вероника, как давно вы знакомы с Денисом Борисовым?

– Почти три года. Из них два мы состоим в браке.

– Вы знаете, что его обнаружили в своей квартире… Судя по обстановке и состоянию квартиры, ваш муж проживал там какое-то время. То есть вы жили с ним раздельно. Вы поссорились?

Вероника тотчас вспомнила все подобные сцены из кинофильмов, которые крутят по всем каналам круглые сутки. Криминальные истории, убийства, свидетели, суды, адвокаты…

– Это официальный допрос? – спросила она неуверенно.

– Да. Но вы можете не отвечать, если не хотите.

Но если она не ответит, кто знает, может, тогда они, не дай бог, заподозрят ее?

В эту минуту раздался звонок ее телефона. Номер не определился.

– Алло?

– Ма, у меня все хорошо. Никому не верь. Я люблю тебя! Не переживай.

И все. Гудки.

Ей стало трудно дышать. А лицо – она это почувствовала – просто запылало.

Макс! Объявился! Что означают его слова «никому не верь»?! Где он был всю ночь?

«Убью его, урода… Лучше бы его вообще не было в нашей жизни…» – вспомнила она его слова, обращенные к Денису.

Макс?! Нет, этого не может быть! Он хороший мальчик. Он не способен на убийство, а ведь это – незавершенное убийство. Незавершенное! То есть человек, пырнувший Дениса ножом в живот, хотел его убить, как же иначе? Но им не может быть Макс, не может быть…

Сейчас следователь начнет допытываться, из-за чего произошла ссора, и если она скажет правду – из-за Макса, из-за его невозможности терпеть рядом с собой Дениса, то она тем самым подпишет ему приговор. Господи, да с ней ли это все происходит?!

– Я буду говорить только в присутствии адвоката.

– Хорошо. Тогда мы поедем в прокуратуру. Сообщите своему адвокату, чтобы и он подъехал туда. Время дорого, как вы понимаете. Все слишком серьезно.

– Я не арестована?

– Нет, конечно.

– Значит, я могу сейчас поехать домой?

– Да, можете.

Лицо следователя изменилось. Вместо дежурной озабоченности на нем отразились недовольство, досада.

– Извините…

Она встала и быстрым шагом направилась в сторону ординаторской. Нашла врача, оперировавшего Дениса, начала задавать ему вопросы. Выяснила, что состояние мужа тяжелое, никто не может гарантировать благоприятного исхода дела.

Ординаторская с ее белыми шкафами, чайным столом, кафельным полом и огромными окнами тотчас распалась на пазлы, которые никак не могли собраться вместе, во рту у Вероники появился неприятный железистый привкус, после чего наступила темнота.

Она пришла в себя от мерзкого запаха нашатыря.

– Очнулись? – Она увидела склоненное над ней лицо медсестры в белой шапочке. – Вот и хорошо. Вставайте! Вот так. Быть может, мы позвоним кому-нибудь из ваших близких, чтобы они приехали за вами?

Вероника подумала, что самые близкие ее люди – это Денис и Макс. Макс исчез, Денис – исчезает…

Она приняла сидячее положение на диване, огляделась по сторонам. Ординаторская была ярко освещена лампами дневного света. Она терпеть не могла этот леденящий душу свет. Ее дом был полон разного рода светильниками с традиционными, источавшими теплый желтый или оранжевый свет, лампочками.

Позвонила подружке Ларисе. И уже набирая ее номер, она вдруг вспомнила о матери. Это как же надо было выпасть из реального пространства, чтобы забыть собственную мать?! Или же то подсознательное, что двигало ею в тот момент, само решило за нее, кто ей по-настоящему близок? Получается, что подружка Лариса, а не мама.

Мама. Она с самого начала была против ее брака с Денисом. Предупреждала Веронику, что только Макс пострадает от этих семейных перемен. Лучше бы ей оставаться любовницей Дениса, а не женой. Тогда она останется и с Максом, и с Денисом. И будет одновременно свободна. Вот что она, ее мама, Зоя Гертель, бывшая актриса, женщина сложной судьбы (как о ней обычно писали в местных газетах) и страшная эгоистка (о чем пресса, конечно, умалчивала), думала обо всем этом.

Ларису Вероника дожидалась сидя на том же диванчике, где разговаривала со следователем. Вернее, с которым она отказалась разговаривать, чем наверняка вызвала его подозрения.

И тут вдруг – еще одно озарение. Витя! Вот кому ей нужно позвонить! Виктор Иконников, друг Дениса, хороший, надежный человек, которому можно довериться и все рассказать. К тому же он может помочь и с адвокатом. Конечно, у него у самого полно забот, все-таки маленький ребенок, работа, сложные отношения с женой, бывшей танцовщицей. Но друзья на то и существуют, чтобы помогать в трудную минуту. А сейчас – как раз такая минута. К тому же Денис при смерти. Смерть – какое холодное, ядовитое слово!

Она позвонила Виктору.

– Виктор, это Вероника… Привет… Тут такое дело…

Она принялась сбивчиво рассказывать ему о том, что произошло в последние часы сегодняшнего дня.

– Так он жив?

– Слава богу, жив, – вздохнула она. – Но в очень, очень тяжелом состоянии. Ему сделали операцию, зашивали все внутри… Тот, кто это сделал, ранил его ножом в живот. Это, как говорит доктор, очень опасное ранение.

– Ты молодец, что, во-первых, ничего не сказала следователю. Понятное дело, что тебе нужен хороший адвокат, и я займусь этим вопросом – немедленно и безотлагательно. И во-вторых, ты хорошо сделала, что позвонила именно мне. Постарайся взять себя в руки, успокойся. Главное, что Денис жив. Все остальное устроится. Хотя постой… А зачем тебе адвокат? Они что, подозревают тебя?

– Нет, не думаю… Зачем мне было убивать Дениса… Но я думаю, – Вероника перешла на шепот, – думаю, что они подозревают Макса, вот в чем дело!

Вот она и озвучила то, что так мучило ее все это время. Макс! Что он хотел сказать ей своим звонком, о чем предупредить? Неужели это он пытался зарезать Дениса?! Ее нежный и чувствительный мальчик?! Нет, это невозможно!

– Ты что, Вероника?! Как они могут подозревать мальчишку четырнадцати лет?

– Ему почти пятнадцать.

– Ну и что с того?

– Понимаешь, Макс не ночевал дома, я не знаю, где он был… А недавно он позвонил мне и сказал, чтобы я не переживала и никому не верила… Он сказал примерно так: «…У меня все хорошо. Никому не верь. Я люблю тебя! Не переживай…»

– Думаешь, он как-то причастен к этому… к покушению на жизнь Дениса?

– Я не знаю! Но он не пришел домой, я – повторяю – не знаю, где он был весь вечер и всю ночь, а теперь наступил день, и вдруг – этот звонок. Виктор, мне страшно! А что, если Денис умрет и окажется, что во всем виноват Макс?.. Он глупый, может, он пришел к нему и они повздорили еще раз, Макс схватил со стола нож… Боже, мне кажется, что не выдержу всего этого…

– Ну, во-первых, Денис все-таки жив. А это говорит о том, что, когда он очнется, вспомнит, с кем он поссорился и кто ранил его ножом. А у Макса просто могут быть свои дела, вот и все! Он мог, наконец, влюбиться.

– Так что же мне сейчас делать?

– Поезжай домой и постарайся уснуть. Тебе нужны силы. А я найду адвоката…

– Постой! Как – домой?! Мне нужно в прокуратуру, с адвокатом! Меня там ждут!

– Хорошо. Поезжай туда, а я постараюсь уладить этот вопрос. У меня есть на примете один очень хороший адвокат.

– У меня есть деньги, дома, в сейфе, ты только скажи, сколько нужно, и я заплачу.

– У меня тоже есть деньги. Я благодаря Денису хорошо устроился и неплохо зарабатываю. Думаю, сейчас настал мой черед сделать что-нибудь для него. Он же мой единственный близкий друг.

– Хорошо, давай потом поговорим о деньгах, а сейчас мне пора… Буду ждать вас в прокуратуре. Фамилия следователя Мирошкин. Господи, хоть бы это был не Макс!

Глава 4

Виктор

Виктор Иконников разговаривал с Вероникой, находясь в магазине детских товаров. Он как раз присмотрел огромного белого медведя для дочери и собирался оплатить покупку, как вдруг позвонила Вероника.

– Вам упаковать? – спросила продавщица.

– Нет, я очень спешу.

Он выбежал из магазина с медведем под мышкой, сел в машину и принялся искать визитку адвоката. С этой визиткой была связана история чудесного освобождения и оправдания его коллеги по работе, которого обвинили в убийстве жены. Женщина-адвокат, Елизавета Травина, сумела найти настоящего убийцу, и коллегу Виктора отпустили.

– Вот, Витя, если, не дай бог, влипнешь куда-нибудь, звони Лизе, она вытащит тебя из любой передряги. Не женщина – ангел! – сказал коллега Виктору за рюмкой коньяку. – Смотри, не потеряй визитку.

Вот она и пригодилась. Виктор нашел ее в своей визитнице и сразу же позвонил.

– Травина Елизавета Сергеевна?

– Да, слушаю вас.

– Моя фамилия Иконников. У моей хорошей знакомой большие неприятности, мне нужна ваша помощь. Ваш телефон дал мне Валера Сыров, может, вы помните его?

– Да, конечно, помню.

– Так вот, мы с ним вместе работаем. Понимаете, моя знакомая сейчас в прокуратуре…

Он вкратце изложил ей суть дела, Лиза же, в свою очередь, озвучила ему приблизительную сумму гонорара.

– Мы заплатим.

– Хорошо, тогда я выезжаю. Встретимся в прокуратуре.

Вот и отлично! Главное, что она согласилась, а это уже полдела.

Сергей Михайлович Мирошкин, следователь, который должен был допрашивать Веронику, согласился подождать еще полчаса, чтобы она успела побеседовать с Травиной.

– А вы кем ей приходитесь? – спросил он Виктора, который заглянул в его кабинет, чтобы утрясти этот вопрос.

– Я друг Дениса, – занервничал Виктор. – Мы знакомы с ним сто лет, и я просто не могу себе представить человека, который мог бы пожелать смерти моему другу. Вы не знаете, что это за человек! Добрейшей души, честнейший! У него никогда не было врагов. Может, его пытались ограбить?

– Если вы его друг, так, может, ответите мне на несколько вопросов? – скучным голосом спросил Мирошкин. В его кабинете было сильно накурено, следователь выглядел человеком нездоровым.

– Конечно. Я знаю о Денисе буквально все!

– Тогда присаживайтесь.

Виктор сел напротив Мирошкина. Его лихорадило. Он до сих пор не мог поверить в происходящее. Но главное – Денис жив!!!

– Вы не в курсе, почему ваш друг последнее время проживал не с женой, Вероникой, а один, в своей квартире?

– Мне ничего об этом не известно. Я видел его каждый раз, когда приходил на работу… мы работаем вместе. Он – владелец солидной фирмы, мы занимаемся поставкой запчастей к иномаркам, кроме этого, мы открыли пять автомастерских, отстроили новый покрасочный цех, где я, собственно говоря, и работаю… Вы еще не видели наш новый офис! Так вот, Денис ничего не рассказывал мне о том, что он ушел от Вероники. Насколько мне известно, этот брак основывается на любви, они любят друг друга… Быть может, Денис просто зашел в свою квартиру, чтобы что-нибудь взять… Я не знаю. Но о ссоре мне ничего не известно.

– А что вы можете рассказать о сыне-подростке Вероники, Максе?

– Хороший мальчишка. Живой, смышленый, с хорошим чувством юмора…

– Какие отношения складывались между Максом и Борисовым?

– Отличные, насколько мне известно. Он относится к нему, как к сыну. Говорю же, Денис очень щедрый, он никогда и ни в чем Максу не отказывал. Когда выдавалась свободная минута, он брал его с собой на футбол, ездил с Максом на рыбалку, словом, старался как-то приблизить к себе пацана.

– А Макс?

– Ну, его чувства мне не знакомы, но внешне эта семья выглядела просто идеальной. Знаете, я иногда бываю у них, и по тому, как выглядит женщина, по ее настроению всегда можно понять, счастлива ли она. Так вот, Вероника выглядела как счастливая женщина. Это чувствовалось. Да и Денис был счастлив.

– Значит, у него не было другой женщины? Вам об этом ничего не известно?

– Ну, у кого из нас нет прошлого… Он был женат, но разошелся. Его бывшую жену зовут Катя. Она моложе Вероники. Знаете, этот тот редкий случай, когда мужчина разводится с молодой женой, чтобы жениться на более зрелой, все понимающей женщине.

– Кто был инициатором развода?

– Конечно, Катя! – воскликнул Виктор, знавший историю этой семейной драмы не понаслышке. – Завела себе любовника, встречалась с ним чуть ли не каждый день, и потом, когда уже все открылось, объяснила это тем, что мужа она совсем не видит, что он мало уделяет ей времени… Знаете, обычная история, когда работающий, обеспечивающий жену, правда, небогатый муж оказывается еще и виновным в том, что его женушка скучает.

– Что за любовник?

– Честно говоря, он – известный в городе бизнесмен, его фамилия Чаров. Так что девушка не прогадала: снова оказалась при деньгах и бриллиантах.

– Она вышла за него замуж?

– Нет. Предпочитает свободу, – усмехнулся Виктор, в душе презирая Катю за ее вздорный характер и предательство по отношению к Денису.

В кабинете было жарко, даже душно, и Виктор вспотел. Он понял это, когда на кончике его крупного носа собралась большая капля пота, которая щекотала нос и которой он застыдился. Быстро достал носовой платок и промокнул им мокрое лицо.

– Как вы думаете, она могла бы попытаться убить своего бывшего мужа из ревности?

– Если только в порядке бреда, – развел руками Виктор. – Зачем ей его убивать, если их уже ничто не связывает?

В дверь кабинета постучали. Вошла Лиза, молодая стройная женщина с длинными русыми волосами, в черном брючном костюме. Кабинет сразу же наполнился ароматом ее духов.

– Привет, Сережа. Можно?

– От тебя сегодня ландышем пахнет… И это в октябре, – устало улыбнулся Мирошкин.

– Это «Пенхалигонс», – ответила ему нежной дружеской улыбкой Елизавета Травина, пропуская впереди себя Веронику.

«Так вот она какая», – подумал Виктор, любуясь ею. Совсем, действительно, не походит на юриста. Хотя – серьезна, подтянута, явно умна. Но в ней столько женственности и шарма! А этот ландышевый запах! Он так и не понял, что она ответила Мирошкину в связи с этим ароматом. И эта женщина, как он слышал, распутывает серьезные дела, спасает людей. Удивительно!

– Присаживайтесь, – сказал Мирошкин. – Вероника Николаевна, теперь, надеюсь, вы готовы к допросу?

Виктор Иконников все это время стоял под дверью кабинета в коридоре и слышал буквально каждое слово.

– Моя клиентка находится на грани нервного срыва, поэтому не сможет сейчас отвечать на вопросы, – мягко пояснила ситуацию Лиза. – Предлагаю перенести допрос на завтра.

– Лиза, какое еще завтра?! – вскричал Мирошкин.

– Сергей Михайлович, если вам угодно, мы вам представим в самое ближайшее время справку от психиатра, где будет указано, что Вероника Николаевна…

– Ладно, Лиза, я все понял. Тогда завтра, в восемь часов, я жду вас здесь, у себя. Думаю, мы обойдемся без справок?

– Отлично! Пойдемте, Вероника Николаевна! – Лиза вышла из кабинета со своей клиенткой и вернулась к Мирошкину буквально через пару минут.

– Сережа, пожалуйста…

Больше находиться возле двери Виктор не мог, но предположил, что после их ухода между Травиной и Мирошкиным состоится разговор, который очень даже не мешало бы послушать. Но ему надо было проводить Веронику.

– Что, на самом деле все так плохо? – спросил он, беря ее под руку.

– Что ты имеешь в виду? – вздохнув, спросила она.

– Я насчет нервного срыва…

– Да брось ты, Витя… Какой еще нервный срыв?! Все дело в Максе! Его же нет, и откуда мне знать, где он и что делает? И не он ли пытался убить Дениса?.. Просто мне надо было потянуть время, чтобы все это выяснить. И если я узнаю, что Макс ни при чем, я отвечу буквально на все вопросы следователя. А за Травину – спасибо большое. Чудесная женщина! Мы встречаемся с ней сегодня вечером, я заеду к ней в офис, и мы обговорим ход наших действий… Господи, Витя, мне кажется, что все это происходит не со мной.

– Ты сейчас куда?

– Как – «куда»?! В больницу, конечно! К Денису. Я не знаю как рада, что они мне не позвонили, я ведь оставила им свой телефон. Это означает, что он хотя бы жив.

– Тогда поедем.

В больнице им сказали, что состояние Дениса по-прежнему тяжелое и что прогнозировать что-либо они пока еще не могут. Вероника, забившись в угол палаты, плакала, Виктор как мог успокаивал ее.

– Смотри, он дышит, к нему подключены все эти сложные аппараты… Если же учесть, что он все-таки еще молод и был относительно здоров, нужно надеяться, что он выкарабкается.

– Ладно, Витя, поезжай домой… А я побуду еще немного здесь, может, дождусь, когда он придет в себя, а заодно подожду звонка от Макса. Куда он подевался? Что задумал?.. Знаешь, возможно, он каким-то образом узнал о том, что произошло с Денисом, испугался и просто спрятался? Бедный мальчик!

– Ты сегодня совсем ничего не ела. Может, пообедаем где-нибудь поблизости от больницы?

– Нет, Витя, у меня совсем нет аппетита.

– Послушай меня хорошенько. Вы с Максом попали в неприятную историю, и ты сама это прекрасно понимаешь. Возможно, тебе предстоят трудности, испытания, о которых ты даже и не подозреваешь…

– Думаешь, это все-таки… Макс?

– Не знаю, но я говорю тебе все это… Я предупреждаю, чтобы ты поняла: тебе понадобятся силы.

– Но я не хочу есть! Мне кусок в горло не полезет! Виктор!

– Хорошо. Тогда я куплю тебе шоколад.

– Скажи, тебе больше делать нечего, как кормить меня шоколадом? Поезжай домой, я не маленькая, найду и буфет, и магазин… Пожалуйста, оставь меня, мне надо побыть одной, как ты не понимаешь?!

Виктор кивнул головой в знак того, что он все понял, и вышел из палаты. Вынул из кармана телефон и позвонил:

– Марта? Извини, у меня телефон был выключен. Тут такое дело, я сейчас приеду и все тебе объясню… Нет-нет, это, слава богу, не касается нас, нашей семьи. Знаешь, я Анюте огромного медведя купил, думаю, ей понравится… Короче – я еду. Что? Хорошо, хлеб куплю, а что еще? Минералку? Ладно. Все, пока.

Он вышел из больничного корпуса, постоял немного на крыльце, выкурил сигарету, после чего сел в машину и поехал домой.

Глава 5

Сергей Мирошкин

– Сережа, я все понимаю, но и ты тоже пойми меня! Она – моя клиентка, состояние ее сам видишь какое… Все-таки муж при смерти. Сейчас она наговорит лишнего, подпишет бумаги – и окажется кругом виноватой.

– Но я должен был ее допросить. Я поджидал ее все это время, пока ее приятель искал адвоката. Думаешь, я ничего не понимаю? Или, быть может, ты предполагаешь, что я все это утро провел за чашкой чая? Я опросил соседей, вернее, мне повезло только с одной соседкой, но зато какой! Она живет как раз напротив твоей Вероники, поэтому знает о ней многое. Так вот, Денис и сынок Вероники, его зовут Макс, не ладили. Крепко скандалили, орали друг на друга. Ну просто не могли уже находиться в одной квартире, и Денис не выдержал и съехал. Вероника ходила заплаканная, часто приходила к соседке, просила дать ей сигарету, но дело было, по словам соседки, не в сигаретах, ей просто нужна была компания, ей нужно было просто побыть с кем-то, понимаешь? На Дениса этой ночью напали, пытались зарезать его, и Макс исчез. Думаешь, это простое совпадение?

– Точное время нападения не удалось, конечно, установить?

– Судя по состоянию Борисова, по количеству вытекшей крови, это произошло приблизительно в одиннадцать-двенадцать ночи двадцать третьего октября. Он пролежал, беспомощный, истекающий кровью, больше семи часов, пока его не обнаружила соседка. Лиза, ты тормозишь следствие, я должен был сейчас допросить его жену…

– Не сердись. Она все равно никуда не денется.

– Ты отпустила ее, чтобы она нашла сына?

– Мальчику всего четырнадцать лет, трудно себе представить, чтобы он пытался зарезать отчима.

– Мы же ничего не знаем об их отношениях. Может, Борисов плохо относился к его матери, оскорблял, унижал ее, вот сын ее и решил ему отомстить, избавиться от отчима?

– Предположения можно строить какие угодно, но давай лучше подождем, пока Борисов не придет в себя. Уверена, уж он-то точно сможет назвать нам имя нападавшего.

– Это если он придет в себя. Но, насколько мне известно, его дела очень плохи. Он потерял слишком много крови, да и рана серьезная.

– Знаешь, если бы это было в моих силах, я бы приставила к нему охрану. Все-таки его пытались убить, а не просто попугать ножичком.

– Да, я об этом тоже подумал. Прямо сейчас и займусь этим вопросом. Лиза, а ты не допускаешь мысли, что это может быть сама Борисова?

– Нет. Категорично.

– Интуиция?

– Возможно.

– Хорошо. Давай подождем результатов экспертизы.

– Только учти, что, поскольку это квартира ее мужа, там наверняка обнаружат отпечатки пальцев и Вероники, и Макса, и это естественно, так ведь? Еще – его друг, Виктор Иконников, он тоже наверняка бывал там… Следы этих людей – это нормально, как же иначе?

– Посмотрим.

– А в его квартиру ты меня пустишь?

– Пущу. Знаю, что ты наверняка найдешь там что-нибудь интересное, у тебя просто нюх на подобные вещи. Как поживает Глафира?

– Нормально. Они сейчас с мужем где-то на островах, вернутся сегодня-завтра. А что, ты по ней уже соскучился?

Мирошкин улыбнулся. Глафира была помощницей Лизы во всех ее делах, ее правой рукой. Такая пышка с очаровательной улыбкой, большая умница и очень надежный – во всех отношениях – человек. Несмотря на полноту, она была весьма энергичной и везде успевала. Любила свою работу, отдавалась ей со всею страстью. Множество дел они вели параллельно с официальным расследованием, которое проводил Сергей, и зачастую именно их слаженная работа давала хорошие результаты. Другое дело, что и Сергею приходилось помогать Лизе в ее делах, при этом тихо нарушая закон. Вот и сейчас он готов был отдать ключи от квартиры Борисова Лизе. Без колебаний.

– Мы займемся близким окружением Вероники и Борисова, – поделилась с ним своими планами Лиза. – Постараемся разыскать Макса. Но главный свидетель, он же и жертва, – Денис Борисов. Дай бог, если в самое ближайшее время он все-таки очнется и расскажет нам, кто же на него напал.

Сергей отдал Лизе ключи, и она ушла. И буквально тотчас ему позвонили: в городском парке, в кустах, обнаружен труп девушки.

Мирошкин выехал на место.

Парк в октябре выглядел уныло, под ногами шуршала мятая, сырая и уже подгнившая рыжая листва, пруды казались наполненными черной, словно отравленной водой. Не было уже ни лебедей, ни уток, их поместили в специальные зимние домики в детском парке, на территории маленького зоопарка.

Вековые дубы тоже простились со своей листвой и теперь стояли голые, словно униженные. Воздух, настоянный на горечи дыма костров, дышал прохладой. Все вокруг давило унынием, тоской.

Девушка в красной курточке, под которой словно застыло ее пурпурное пышное платье, лежала в пожухлой траве, в кустах, и ее тонкие ноги, обтянутые очень светлыми, под цвет ее белой кожи, колготками, были как-то неестественно вывернуты. Одной красной туфельки не хватало. Она лежала чуть поодаль. Рыжие волосы девушки разметались по коричневой траве, белое лицо выражало спокойствие. Чуть приоткрытый рот с размазанной на губах помадой, заостренный нос, чернота под закрытыми глазами, сине-фиолетовые синяки на шее. Ее удушили.

Девушка нарядилась, перед тем как выйти из дома.

Рядом с трупом уже работала группа экспертов. Гера Туров, судмедэксперт и приятель Мирошкина, поднялся и подошел к нему.

– Сам видишь… Асфиксия. Она полностью одета, пока что следов насилия я не обнаружил, но ее могли одеть уже после того, как… Однако колготки натянуты правильно, как если бы она сама одевалась. Вся одежда чистая, без следов крови.

Мирошкину принесли сумочку жертвы, тоже красную, с позолоченным замочком в виде двух шариков. Сергей открыл ее, нашел кошелек из такой же искусственной красной кожи, как и сумка. Пятьсот рублей с мелочью. В одном из отделений кошелька – библиотечная карточка на имя Полины Блохиной, с фотографией жертвы. Большой мужской носовой платок, мятый и грязный, в бурых пятнах. Пачка сигарет «Парламент», зажигалка, ключи, помада, расческа, телефон.

– Девушку звали Полина Блохина. Судя по тому, как она одета, наверняка тусовалась где-нибудь поблизости, скорее всего в клубе «Нирвана», – сказал Мирошкин, фотографируя девушку на телефон. – Ты, Гера, работай, а я еще похожу тут, осмотрюсь.

– Тебе повезло, что нашли ее телефон, – заметил Герман Туров. – Хорошо, скажи, что я закончил осмотр, пусть тело увозят ко мне. Я постараюсь уже сегодня к вечеру тебе что-нибудь сообщить по результатам вскрытия. Хотя причина смерти и так ясна.

– И убили ее, судя по всему, здесь же, в парке. Смотри: следов волочения нет, одежда чистая, не считая тех мест, которые соприкасались с землей. Каблуки тоже чистые. Если бы тело волокли, то каблуками зацепили бы листья, землю…

– А еще она не сопротивлялась, – высказал свою догадку Туров. – Если бы она отбивалась от убийцы, то на теле, одежде, да и на месте происшествия остались бы следы, ссадины-царапины, грязь. Да и под ногтями у девочки тоже все чисто, и сами ногти чистые, лакированные, ни один не сломан.

– Да, я тоже обратил на это внимание. Думаешь, она знала своего убийцу?

– Думаю, да. Больше того, я предполагаю даже, что они вместе прогуливались по парку. Возможно, Гера, она беременна, и этот «кто-то» решил избавиться от нее, как избавляются от подобной проблемы.

На земле, среди листвы, Сергей не нашел ничего, что могло бы в дальнейшем послужить уликой в деле. Разве что экспертами были сделаны слепки следов обуви неподалеку от того места, где находилось тело. Но эти следы могли принадлежать кому угодно, любому человеку, который прогуливался по парку до или после совершенного здесь убийства.

Когда тело увезли и эксперты, сделав свою работу, покинули место убийства, в парке снова стало тихо, мрачно и безлюдно.

Мирошкин отправился в клуб «Нирвана». В утренние часы это просторное помещение было пустынным, однако ярко освещенным, чтобы у уборщицы была возможность прибраться. Стены, обитые черной с золотом парчой, черно-золотые диваны и черные глянцевые столики по периметру стен, в центре – большой танцзал с зеркальным полом. Мраморная барная стойка, за которой на стене вытянулись стеклянные, подсвеченные снизу разноцветными лампами полки с выстроенными в ряды красивыми бутылками со спиртным.

Женщина средних лет в сером фланелевом халате и косынке, скрывавшей волосы, мыла полы. Звучала приглушенная джазовая музыка. Сергей подумал о том, что вечерами здесь звучит совершенно другая музыка: техно, рэп, молодежные тупые шлягеры…

Эта же музыка была созвучна с тем настроением, которое навеял на Сергея осенний парк с лежавшей на грудах опавшей листвы мертвой девушкой…

Уборщица помогла ему найти администратора клуба, аккуратно одетого и вежливого молодого человека в черных джинсах и красной водолазке. Его звали Артур.

Они разговаривали в небольшом, дорого обставленном кабинете с аквариумом. Мирошкин предположил, что где-нибудь за стенами этого кабинета запросто может находиться тайное казино. Иначе откуда эта бросающаяся в глаза роскошь: старинная лампа из венецианского стекла (Мирошкин за время работы в прокуратуре научился разбираться в подобного рода вещах), мебель «Людовик Честер», картины на стенах, шкура леопарда у вычурного камина…

– Артур, вам известна эта девушка? – Мирошкин показал администратору сделанный на месте преступления снимок мертвой Полины.

Артур, всмотревшись в изображение, нахмурился:

– Какая-то она странная… Она что, мертва?

– Да. Ночью убили.