Пролог

Хоукинс Холлоу

Июнь 1994

Ярким летним утром в бассейне на заднем дворе Бестлеров утонул карликовый пудель. Линн Бестлер – она выскользнула из дома, чтобы искупаться, пока дети спят, – поначалу приняла его за мертвую белку. Что тоже плохо. Но когда Линн собралась с духом и сачком выловила из воды комок спутанного меха, то узнала любимицу соседей Марсел.

Белки, как правило, не носят ошейника с горным хрусталем.

На крик и плеск воды – Линн уронила несчастную собаку вместе с сетью обратно в бассейн – из дома в одних трусах выскочил муж Линн. Всхлипывания матери и проклятия отца, схватившего шест и толкавшего тело животного к берегу, разбудили близнецов, которые теперь стояли рядом и ревели в голос, почти неотличимые друг от друга в одинаковых пижамах с лошадками. Истерика на заднем дворе привлекла внимание соседей, ринувшихся к забору, и в этот момент Бестлер вместе со своей ношей вылез из воды. Подобно многим мужчинам, Бестлер испытывал слабость к старому белью, и истончившаяся от времени ткань не выдержала веса воды.

Бестлер вылез из бассейна с мертвой собакой, но без трусов.

Яркое летнее утро в маленьком городке Хоукинс Холлоу началось с шока, скорби, фарса и драмы.

Фокс узнал о безвременной смерти Марсел через несколько минут после того, как заскочил в кафе «Ма Пантри» за бутылкой колы и двумя пакетиками «Слим Джимс».

У него был короткий перерыв в работе – они с отцом ремонтировали кухню на Мейн-стрит. Миссис Ларсон хотела поменять столешницы и двери шкафчиков, перестелить полы и покрасить стены. Для нее это было «освежение», а для Фокса – способ заработать денег, чтобы в воскресенье вечером угостить Элисон Брендон пиццей и сводить в кино. Он рассчитывал, что потом сумеет заманить ее на заднее сиденье своего древнего «Фольксвагена»-«жука».

Фокс был не прочь поработать вместе с отцом. Он очень надеялся, что ему не придется всю оставшуюся жизнь провести с молотком или пилой в руках, но эти занятия не вызывали у него отвращения. С отцом они дружили, а работа в городе освобождала Фокса от обязанностей по уходу за растениями и животными на их маленькой ферме. Кроме того, Фокс получал доступ к кока-коле и «Слим Джимс» – двум продуктам, которых не было и не могло быть в доме О’Делл и Барни.

В доме командовала мать.

Фокс услышал о собаке от Сьюзен Кифейфер, пробивавшей на кассе его покупки; несколько человек сидели за стойкой, пили кофе и сплетничали – лучшего занятия в ясный июньский день они не нашли.

Фокс ни разу не видел Марсел, но любил животных, и его опечалила судьба несчастного пуделя. Печаль быстро прошла, когда он представил мистера Бестлера, которого хорошо знал, «совершенно голого», как выразилась Сьюзен Кифейфер, на берегу собственного бассейна на заднем дворе.

Фокс расстроился, представив, как бедный песик тонет в бассейне, но не связал – в тот момент – это происшествие с кошмаром, который он и двое его ближайших друзей пережили семь лет назад.

Прошлой ночью ему снился сон: кровь, огонь и голоса, что-то кричащие на языке, который он не понимал. Правда, накануне он вместе с друзьями, Кэлом и Гейджем, посмотрел два фильма ужасов – «Ночь живых мертвецов» и «Техасская резня бензопилой».

Фокс не видел связи между мертвым французским пуделем и сном или тем кошмаром, что на целую неделю накрыл Хоукинс Холлоу после его десятого дня рождения. После ночи, которую они провели у Языческого камня на лесной поляне в окрестностях города. С тех пор все изменилось – и для них, и для Холлоу.

Через несколько недель ему, Кэлу и Гейджу исполнится семнадцать, и именно это занимало его больше всего. А еще то, что в этом сезоне у «Балтимора» отличные шансы выиграть чемпионат. Следующий год будет для него выпускным, что означало последнее звено цепи, привязывающей его к родительскому дому, и подготовку к колледжу.

Интересы шестнадцатилетнего подростка явно отличались от интересов десятилетнего мальчишки. Среди них важное место занимали отношения с Элисон Брендон.

Поэтому для шедшего по улице худощавого паренька, лишь недавно избавившегося от подростковой неуклюжести, с густыми каштановыми волосами, собранными сзади в тугой «хвостик», и золотисто-карими глазами за парой солнцезащитных очков «Окли», это был еще один обычный день.

Город выглядел как всегда. Аккуратный, немного старомодный, со старинными каменными домами и магазинами, разноцветными крылечками и высокими бордюрами. Фокс оглянулся на клуб «Боул-а-Рама». Дом на площади был самым большим в городе; там работали Кэл и Гейдж.

Когда они с отцом закончат рабочий день, нужно будет заглянуть туда, проведать друзей.

Дойдя до участка Ларсонов, Фокс открыл незапертую дверь и прошел через весь дом на кухню, откуда доносился мелодичный дельта-блюз в исполнении Бонни Райтт. Отец подпевал своим чистым, негромким голосом, проверяя уровнем полки, которые миссис Ларсон хотела установить в кладовке. Окна на задний двор были настежь распахнуты, в помещении пахло опилками, потом и клеем, при помощи которого они утром клеили огнеупорный пластик.

Отец работал в джинсах «Ливайс» и футболке с надписью: «Дайте миру шанс»[1]. Волосы, сантиметров на пятнадцать длиннее, чем у сына, были стянуты в «хвост» и повязаны синей банданой. Он сбрил бороду и усы, которые носил столько, сколько Фокс себя помнил. Сыну было непривычно видеть открытое лицо отца – или узнавать себя в нем.

– В бассейне Бестлеров на Лорел-лейн утонула собака, – сообщил Фокс, и Брайан повернулся к сыну.

– Жаль беднягу. Кто-нибудь видел, как это случилось?

– Нет. Знаешь, такой маленький пудель – наверное, упал в воду и не смог выбраться.

– Кто-нибудь должен был услышать его лай. Ерунда какая-то. – Брайан отложил инструменты и улыбнулся сыну. – Дай-ка мне «Слим Джимс».

– «Слим Джимс»?

– У тебя в заднем кармане. Пакета ты не взял и вернулся довольно быстро – проглотить пирожок с фруктами или печенье у тебя времени не было. Готов поспорить, ты купил «Слим Джимс». Я получаю одну штуку, и мама никогда не узнает, что мы ели химикалии и мясные субпродукты. Это называется шантаж, сынок.

Фыркнув, Фокс достал из кармана пакетики. Он купил две штуки – знал, что так и будет. Отец и сын развернули угощение, откусили и принялись жевать – в полном согласии.

– Красивая получилась столешница, папа.

– Точно. – Брайан провел рукой по гладкой бледно-желтой поверхности. – Миссис Ларсон не особенно разбирается в цветах, но тут попала в точку. Не знаю, кто мне будет помогать, когда ты уедешь в колледж.

– Теперь очередь Риджа, – сказал Фокс, имея в виду младшего брата.

– Ридж больше двух минут не в состоянии удержать в голове размеры, а еще того и гляди, размечтавшись, отрежет себе палец ленточной пилой. – Брайан улыбнулся и пожал плечами. – Эта работа не для Риджа. Кстати, и не для тебя. И не для твоих сестер. Думаю, придется нанять какого-нибудь мальчишку, из тех, кто хочет работать с деревом.

– Я никогда не говорил, что не хочу. По крайней мере вслух.

Отец посмотрел на него особенным взглядом, словно видел насквозь, – такое случалось нечасто.

– У тебя хороший глазомер и руки растут откуда надо. В твоем доме – когда обзаведешься собственным – будет порядок. Но зарабатывать на жизнь руками – это не твое. А пока ты не разобрался в своих желаниях, выбрось обрезки в контейнер.

– Хорошо. – Фокс собрал обрезки пластика, мусор и понес через узкий двор к контейнеру, который Ларсоны арендовали на время ремонта.

Услышав детские голоса, он посмотрел на соседский двор. И замер. Охапка мусора выскользнула у него из рук и с грохотом упала на землю.

В ярко-синей песочнице маленькие мальчики играли с машинками, совочками и ведерками. Но наполнена песочница была не песком. Детские руки, возившие игрушечные грузовики, были по локоть в крови. Фокс попятился. Малыши рычали, копируя звуки моторов, а красная жидкость выплескивалась через синие борта песочницы, забрызгивая зеленую траву.

Чуть дальше, на заборе, где расцветала гортензия, сидел мальчишка – не настоящий. Он оскалился, наблюдая за бросившимся к дому Фоксом.

– Папа! Папа!

Страх в голосе сына заставил Брайана выскочить на улицу.

– Что? Что случилось?

– Ты… Разве ты не видишь? – Произнося эти слова, Фокс уже все понял. Иллюзия.

– Что? – Брайан взял сына за плечи. – Что там?

Мальчик – не настоящий – скакал по верху забора из рабицы, а плясавшие вокруг него языки пламени жгли гортензию.

– Мне нужно уйти. Я должен увидеть Кэла и Гейджа. Прямо сейчас, папа. Я должен…

– Иди. – Брайан отпустил сына и попятился. Вопросов он не задавал. – Иди.

Фокс стрелой пронесся через дом, выскочил на улицу и понесся к площади. Город уже не выглядел обычным. Для Фокса он был таким же, как в ту жуткую неделю семь лет назад.

Огонь и кровь, подумал он, вспомнив сон.

Фокс влетел в «Боул-а-Рама», где вечерние соревнования были в самом разгаре. Грохот шаров, звон падающих кеглей – эти звуки болью отзывались в голове, когда он бежал к стойке администратора, рабочему месту Кэла.

– Где Гейдж? – спросил Фокс.

– Господи, что с тобой?

– Где Гейдж? – повторил Фокс, и удивление в серых глазах Кэла сменилось тревогой. – В зале видеоигр, работает. Он… сейчас позову.

Кэл махнул рукой, и Гейдж ленивой походкой подошел к ним.

– Привет, парни. Что… – Гейдж посмотрел на Фокса, и улыбка сползла с его лица. – В чем дело?

– Оно вернулось, – выдохнул Фокс. – Оно вернулось.

1

Хоукинс Холлоу

Март 2008

Фокс помнил многие подробности того июньского дня, много лет назад. Джинсы отца, разорванные на коленке, запах кофе и лука в «Ма Пантри», шорох оберток, когда они с отцом разворачивали «Слим Джимс» на кухне миссис Ларсон.

Но главное, что врезалось ему в память – несмотря на шок и ужас от увиденной на заднем дворе сцены, – что отец ему поверил.

Как и в утро десятого дня рождения сына, когда Фокс вернулся домой и привел с собой Гейджа – оба грязные, обессиленные, напуганные и рассказывающие историю, в которую не поверил бы ни один взрослый.

Родители забеспокоились, вспоминал Фокс. Он видел, какими они обменивались взглядами, слушая его рассказ, как на поляне возле Языческого камня из земли поднялось что-то черное, могучее и злое.

Отец и мать не отмахнулись от его слов, списав на разыгравшееся детское воображение, и даже не ругали за обман – Фокс сказал, что переночует у Кэла, а сам вместе с друзьями отметил десятый день рождения ночевкой в лесу к западу от города.

Они внимательно слушали. А потом приехали родители Кэла и тоже слушали.

Фокс посмотрел на тонкий шрам у себя на запястье. Отметина, которую двадцать один год назад оставил Кэл своим бойскаутским ножом, чтобы они с Кэлом и Гейджем стали братьями по крови, оставалась единственным шрамом на его теле. До той ночи, того ритуала были и другие – у какого мальчишки их нет? Но затянулись, не оставив следа – как и все последующие раны. Исчезли.

Шрам, ритуал смешения крови – именно это освободило существо, запертое на поляне несколько веков назад. Семь ночей оно не выпускало Хоукинс Холлоу из своих лап.

Им казалось, что они его победили, три десятилетних мальчика, выступивших против зла, заразившего город. Но семь лет спустя зло вернулось, принеся с собой еще семь адских ночей. Потом еще раз, когда им исполнилось двадцать четыре.

Все повторится этим летом. Безумие уже проявило себя.

Но кое-что изменилось. Они лучше подготовлены, больше знают. И теперь они с Гейджем и Кэлом не одни. Их стало шестеро. Прибавились три женщины, которые приехали в Холлоу и которые были далекими потомками демона, точно так же, как он сам, Кэл и Гейдж были далекими потомками силы, которая обуздала зло.

Они уже не дети, подумал Фокс, останавливая машину возле дома на Мейн-стрит, где располагался его адвокатский кабинет и квартира. И если две недели назад в столкновении у Языческого камня их небольшой отряд из шести человек смог добиться успеха, значит, демона, который когда-то называл себя Лазарусом Твиссом, ждут новые сюрпризы.

Захватив портфель, Фокс вылез из машины и пересек тротуар. Чтобы купить старинный каменный дом, потребовалось много усилий и финансовых ухищрений. Первые пару лет пришлось здорово экономить – теперь он с улыбкой вспоминал свою спартанскую жизнь. Но все ограничения, бесконечные бутерброды с арахисовым маслом и джемом стоили того. Теперь каждый сантиметр дома принадлежал ему – и банку Хоукинс Холлоу.

Табличка на двери гласила: «Фокс О’Делл, адвокат». Он по-прежнему не до конца понимал, почему выбрал профессию адвоката и, более того, адвоката в маленьком городе.

Хотя удивляться особенно нечему. Закон имеет дело не только с правильным и неправильным, черным и белым, но также с бесчисленными оттенками серого. Ему нравилось выяснять, какой именно оттенок подходит к данной ситуации.

Войдя внутрь, Фокс вздрогнул – за письменным столом в приемной сидела Лейла Дарнелл, одна из шестерых. На мгновение он растерялся, что случалось с ним каждый раз, когда они неожиданно сталкивались.

– Гм… – произнес он.

– Привет. – Она улыбнулась. – Ты вернулся раньше, чем я думала.

Неужели? Фокс не помнил. Просто невозможно сосредоточиться, если за столом в приемной вместо похожей на бабушку миссис Хоубейкер сидит сексуальная брюнетка с зелеными русалочьими глазами.

– Я… мы… выиграли дело. Жюри совещалось меньше часа.

– Потрясающе, – улыбка Лейлы стала шире. – Поздравляю. Это дело о причинении ущерба? Автомобильная авария. Мистер и миссис Пульман?

– Да. – Фокс перекинул ремень сумки на другое плечо и остановился у двери, так, что их разделяло почти все пространство приемной. – Где миссис Хоубейкер?

– На приеме у дантиста. У тебя в календаре записано.

– Точно. Я буду у себя.

– Звонила Шелли Колер. Дважды. Сказала, что хочет подать в суд на свою сестру за раскол семьи и за… Погоди. – Лейла достала блокнот с записью звонков. – За то, что она «долбаная, поганая шлюха». Именно так и сказала, шлюха. А во второй раз поинтересовалась, можно ли включить в соглашение о разводе пункт, что она получает от своего подлого и в скором времени бывшего мужа компенсацию за очки, которые добыла для него в каких-то онлайновых гонках, когда выбирала этих идиотов, водителей. Честно говоря, я ни слова не поняла, за исключением слова «идиот».

– Ага. Интересно. Я ей позвоню.

– Потом она заплакала.

– Черт. – Фокс всегда инстинктивно стремился на помощь животным и несчастным женщинам. – Я позвоню прямо сейчас.

– Нет, нужно часок подождать. – Лейла бросила взгляд на часы. – В данный момент Шелли успокаивает нервы в парикмахерской. Красится в рыжий цвет. Но ведь она не может подать в суд на свою сестру, «долбаную поганую шлюху», за раскол семьи?

– Подать в суд можно по любому поводу, но я ее отговорю. Напомни через час, чтобы я ей позвонил. Как ты тут? – прибавил Фокс. – Тебе что-нибудь нужно?

– Все хорошо. Элис – миссис Хоубейкер – прекрасный наставник. И заботится о тебе. Если бы она считала, что одна я не справлюсь, то не оставила бы меня. Кроме того, как ученик администратора, это я должна спрашивать, не нужно ли тебе чего-нибудь.

Для начала было бы неплохо иметь администратора, который не вызывает сексуального желания, но теперь уже поздно.

– Нет, мне тоже ничего не нужно. Я буду… – Он махнул рукой в сторону кабинета и удалился.

Фокс поборол искушение закрыть раздвижные двери – это было бы невежливо. Двери кабинета закрывались только в том случае, если клиент настаивал на приватном разговоре.

Фокс снял пиджак и бросил на улыбающуюся свинью, которая заменяла ему вешалку, он всегда чувствовал себя в костюме немного скованно. Потом с облегчением стянул галстук и швырнул на веселую корову. Тут же стояли цыплята, коза и утка, вырезанные из дерева отцом, который считал, что кабинет адвоката не будет выглядеть слишком чопорно, если в нем расположилось стадо дурацких домашних животных.

Расчет оказался верным, подумал Фокс.

Ему хотелось создать в кабинете домашнюю обстановку, и окна чтобы выходили на дома соседей, а не на городскую улицу. На полках – юридическая литература вперемешку с личными вещами. Бейсбольный мяч, подписанный не кем-нибудь, а Кэлом Рипкиным[2], калейдоскоп с цветными стеклышками, который сделала ему мать, модель «Сокола тысячелетия»[3], тщательно и любовно собранная в двенадцатилетнем возрасте.

На видном месте располагался большой стеклянный кувшин, наполненный долларовыми банкнотами. По одной за каждый раз, когда он забывался и позволял себе выругаться – так постановила Элис Хоубейкер.

Он достал банку колы из мини-холодильника и подумал: что, черт возьми, он будет делать, когда миссис Хоубейкер оставит его и переедет в Миннеаполис, а ему придется иметь дело с симпатичной Лейлой не только как с членом команды, призванной победить демона, но и как со своим помощником, и сидеть с ней бок о бок пять дней в неделю в конторе?

– Фокс?

– Да? – Он отвернулся от окна и снова увидел ее. – Что? Проблема?

– Нет. Если не считать Большого Зла. В ближайшие два часа клиентов не предвидится, и пока миссис Хоубейкер не вернулась, мы могли бы поговорить. Я знаю, у тебя много работы, но…

– Конечно. – Большое Зло заставит его отвлечься от этих потрясающих зеленых глаз и блестящих розовых губ. – Колу хочешь?

– Нет, спасибо. Ты знаешь, сколько калорий в этой банке?

– Оно того стоит. Садись.

– Не могу. Нервничаю, – как бы в подтверждение своих слов Лейла потерла руки и принялась расхаживать по кабинету. – И с каждым днем, когда ничего не происходит, нервничаю все больше. Это глупо, потому что я должна испытывать облегчение. Но после нашего похода к Языческому камню ничего не произошло, совсем ничего.

– Мы осыпали демона ада камнями, палками и отборной руганью.

– Да, и еще Гейдж в него стрелял. А Кэл… – Она умолкла и посмотрела в лицо Фоксу. – Меня до сих пор трясет, когда я вспоминаю, как Кэл шагнул к этой клубящейся черной массе и воткнул в нее нож. И вот теперь ничего, почти две недели. Раньше он являлся к нам почти каждый день, днем или во сне.

– Мы задали ему жару, – напомнил Фокс. – И он убежал туда, где демоны обычно зализывают раны.

– Сибил называет это временным затишьем и говорит, что в следующий раз будет хуже. Она проводит исследования, а Куин пишет. Для них это не впервой – конечно, ситуация в точности никогда не повторяется, но все же. Я новичок, но вижу, что они зашли в тупик. – Она провела рукой по волосам и тряхнула головой. – То есть… Пару недель назад Сибил казалось, что она нащупала ниточку, которая приведет к месту, где скрывалась Энн Хоукинс и где появились на свет ее дети.

Его предки, подумал Фокс. Джайлз Дент, Энн Хоукинс и их сыновья.

– Пока ничего не удалось найти. Знаю. Мы уже обсуждали.

– Но я думаю… чувствую… что это важно. Они твои предки – твои, Кэла и Гейджа. Место их появления на свет может иметь значение. У нас есть дневники Энн, и мы все согласны, что могут найтись и другие, рассказывающие о сыновьях Энн и их отце. О Джайлзе Денте. Кем он был, Фокс? Человеком, колдуном или добрым демоном, если они существуют? Как ему удалось удерживать того, кто называл себя Лазарусом Твиссом – с той ночи в тысяча шестьсот пятьдесят втором году до ночи, когда вы трое…

– Выпустили его, – закончил Фокс, и Лейла снова тряхнула головой.

– Вам было суждено его выпустить – тут мы тоже согласны. Это часть плана Дента или его чар. Но мы знаем не больше, чем две недели назад. Никуда не продвинулись.

– Может, восстановить силы требуется не только Твиссу. Мы причинили ему боль, – повторил Фокс. – Впервые за все время. И напугали. – От этой мысли в его карих с золотистыми крапинками глазах мелькнуло удовлетворение. – Каждые семь лет мы лишь пытались спасти людей, а потом наводили порядок. Теперь мы знаем, что можем достать его.

– Этого мало.

– Конечно, мало. – Они никуда не продвинулись, и часть вины лежит на нем, признал Фокс. Он медлил. Придумывал предлоги, чтобы не заставлять Лейлу совершенствовать свой дар, очень похожий на его собственный.

– О чем я теперь думаю?

– Что? – Заморгав, она удивленно посмотрела на него.

– О чем я теперь думаю? – повторил Фокс и принялся мысленно произносить алфавит.

– Я же тебе говорила, что не умею читать мысли и не хочу…

– А я тебе ответил, что это не чтение мыслей, хотя и очень похоже. – Он присел на край массивного старинного стола, чтобы их с Лейлой глаза оказались на одном уровне. Верхняя пуговица его строгой хлопковой рубашки была расстегнута, каштановые волосы обрамляли красивое лицо и спускались на воротник. – Ты можешь почувствовать, догадаться, даже увидеть. Попробуй еще раз.

– Хорошая интуиция вовсе не означает…

– Чушь. Ты боишься самой себя, и причина в источнике этих способностей, в том, что они делают тебя не такой…

– Не человеком?

– Нет. Просто «другой». – Фокс понимал, какие сложные чувства обуревают Лейлу. Он тоже немного «другой». Иногда мириться с этим труднее, чем с костюмом и галстуком. Но, по его глубокому убеждению, трудности следует считать неотъемлемой частью жизни. – Какая разница, откуда взялся твой дар, Лейла? Ты им обладаешь, и на то есть причина.

– Легко говорить, когда тот произошел от яркого, сияющего света. Но моим предком был демон, изнасиловавший несчастную шестнадцатилетнюю девушку.

– Думая так, ты даешь ему фору. Попробуй еще раз, – настойчиво повторил Фокс и схватил ее за руку.

– Я не… Перестань меня принуждать. – Лейла прижала свободную руку к виску.

Фокс знал: в такие мгновения чувствуешь какую-то пульсацию или щелчок. Но ничего не поделаешь.

– О чем я думаю?

– Не знаю. В моей голове проносится череда букв.

– Совершенно верно. – Он довольно улыбнулся, глаза засияли. – Потому что я мысленно произносил алфавит. Ты не можешь вернуться домой. – Теперь его голос звучал мягко. – И не захотела бы, даже если бы могла. Ты не соберешь вещи и не вернешься в Нью-Йорк, не станешь умолять хозяйку бутика, чтобы она снова взяла тебя на работу.

Лейла вырвала руку; щеки ее залил румянец.

– Не смей копаться в моих мыслях и чувствах.

– Ты права. Хотя у меня нет такой привычки. Пойми Лейла, если ты не можешь или не хочешь поверить мне и признать то, что видно невооруженным глазом, от нас с тобой не будет пользы. Кэл и Куин видят картины из прошлого, Гейдж и Сибил могут предсказать или почувствовать будущее. Мы с тобой – это настоящее. И оно очень важно. Ты сама сказала, что мы застряли. Значит, пора трогаться с места.

– Тебе легче. Легче принять, потому что эта штука… – Она поднесла палец к виску. – У тебя уже двадцать один год.

– А у тебя? – возразил он. – Скорее всего, с рождения.

– Потому что среди моих предков был демон?

– Совершенно верно. Это установленный факт. Как поступать со своим даром – решать тебе. Ты использовала его пару недель назад, когда мы шли к Языческому камню. Ты сделала выбор. Я уже говорил тебе, Лейла, мы должны сотрудничать.

– Я так и сделала. И лишилась работы. Сдала в поднаем квартиру, потому что не вернусь в Нью-Йорк, пока все не закончится. Нашла здесь работу, чтобы платить за жилье, а большую часть свободного времени помогаю Сибил и Куин. История, исследования, теории, ответы на вопросы.

– И ты разочарована, потому что не нашла ответ. Сотрудничество – это не только время, которое ты нам посвящаешь. Тебе неприятно это слышать – чтобы это понять, не обязательно читать мысли.

– Я тоже была на поляне, Фокс. Видела то существо.

– Точно. Но тебе легче признать существование демона, чем собственный дар. Это инструмент, Лейла. Тупой и ржавый, он бесполезен. Если ты не возьмешь инструмент и не начнешь им пользоваться, то утратишь навык.

– А если инструмент острый и сверкающий, а ты не знаешь, как с ним обращаться, то можно натворить много бед.

– Я тебе помогу. – Фокс протянул руку.

Она колебалась. В приемной зазвонил телефон, и Лейла попятилась.

– Пускай, – сказал Фокс. – Перезвонят.

Но Лейла покачала головой и поспешно удалилась.

– Не забудь позвонить Шелли.

Вот и поговорили, с отвращением подумал Фокс, открыл портфель и достал дело о причинении ущерба, выигранное в суде. В одном выиграешь, в другом проиграешь – такова жизнь.

Фокс весь остаток дня старался не попадаться ей на глаза – решил, что так будет лучше. Передать ей инструкции по составлению стандартной доверенности, в которую по желанию клиента требовалось внести определенные фамилии, можно было и по внутренней почте. Попросить ее составить, отослать или оплатить счет – тоже. Все необходимые звонки он сделал сам, не поручая Лейле набрать нужный номер. Такие вещи всегда казались ему глупостью.

Черт возьми, он умеет пользоваться телефоном.

Фокс успокоил Шелли, немного поработал с документами и выиграл партию в онлайновые шахматы. Потом решил отправить Лейле еще одно письмо с предложением заканчивать рабочий день, но спохватился: он избегает ее, вместо того чтобы поддерживать мир.

Выйдя из кабинета, Фокс обнаружил за письменным столом миссис Хоубейкер.

– Не слышал, как вы вернулись.

– Недавно. Я закончила проверять документы, которые подготовила Лейла. Нужна твоя подпись.

– Хорошо. – Фокс взял протянутую помощницей ручку, подписал. – Где она? Лейла?

– Ушла домой. Она прекрасно справилась.

Сознавая, что это не только утверждение, но и вопрос, Фокс кивнул.

– Да, прекрасно справилась.

Миссис Хоубейкер ловко сложила подписанные Фоксом документы.

– Мы не нужны тут вдвоем целый рабочий день, да и двойное жалование тебе не по карману.

– Миссис Хоу…

– До конца недели я собираюсь приходить на полдня, – скороговоркой произнесла она, вкладывая письма в конверт и заклеивая их. – Убедиться, что все в порядке – у вас и у нее. Если возникнут проблемы, могу прийти и помочь. В остальное время я не нужна. Пятница последний день. Потом я ухожу. Нужно разбирать и паковать вещи, отправлять их в Миннеаполис, показывать дом.

– Черт возьми.

Миссис Хоубейкер ткнула в него пальцем и, прищурившись, произнесла:

– Когда меня не будет, можешь ругаться, сколько душе угодно, но в моем присутствии будь любезен следить за своей речью.

– Да, мэм. Миссис Хоу…

– И не смотри на меня жалобными глазами, Фокс О’Делл. Мы все это уже проходили.

Фокс чувствовал ее печаль и ее страх. Нет смысла вываливать на Элис свои чувства.

– В память о вас я сохраню в своем кабинете «ругательную вазу».

Она улыбнулась.

– Судя по твоей несдержанности, с ее помощью у тебя есть шанс выйти на пенсию состоятельным человеком. И все равно, ты хороший мальчик. И хороший адвокат, Фокс. А теперь иди. Сегодня у тебя больше нет дел. Я кое-что закончу и закрою контору.

– Ладно. – В дверях он замедлил шаг и оглянулся. Белоснежные волосы помощницы были безупречно уложены, синий костюм выглядел верхом элегантности.

– Знаете что? Я без вас уже скучаю.

Фокс закрыл за собой дверь, сунул руки в карманы и зашагал по выложенному плиткой тротуару. Услышав автомобильный гудок, он поднял голову и увидел машину Денни Мозера. Семья Денни владела местным магазином скобяных товаров. А сам Денни играл на третьей базе в школьной бейсбольной команде.

Денни Мозер, который во время прошлой Седмицы напал на Фокса с разводным ключом, намереваясь убить.

Все повторится, подумал Фокс. Обязательно повторится, если в течение ближайших месяцев они это не остановят. Теперь у Денни жена и ребенок – в июле он может броситься с гаечным ключом на жену и маленькую дочь. Или его жена, бывший участник команды поддержки, а теперь дипломированный воспитатель, перережет горло мужу, пока тот спит.

Все уже было – массовое помешательство обычных, достойных людей. И снова будет. Если они не помешают.

Мартовским вечером Фокс шел по широкому, мощеному плиткой тротуару, понимая, что просто не может этого позволить.

Вероятно, Кэл еще в боулинг-клубе, нужно зайти туда, выпить пива, поужинать. И, возможно, они сумеют понять, в каком направлении двигаться дальше.

Подходя к площади, он увидел Лейлу, которая вышла из «Ма Пантри» на противоположной стороне улицы. Заметив его, Лейла замешкалась, посеяв семена раздражения в его душе. Потом небрежно махнула ему рукой, и они пошли к площади, каждый по своей стороне.

Возможно, все дело в раздражении – или в растерянности. Он никак не мог решить, что делать дальше. Подождать, пока Лейла перейдет дорогу и заговорить с ней, или подчиниться ее желанию, которое он чувствовал даже на расстоянии – продолжать идти по Мейн-стрит, чтобы их пути не пересеклись. Как бы то ни было, именно на перекрестке Фокс почувствовал страх, внезапный и сильный. Он резко остановился и вскинул голову.

На проводах, протянувшихся через Мейн и Локуст, сидели вороны.

Десятки птиц расселись на проводах в полном молчании. Нахохлились, сложили крылья и – он это знал – наблюдали. Фокс перевел взгляд на противоположную сторону улицы. Лейла тоже заметила ворон – то ли сама почувствовала, то ли проследила за его взглядом.

Он с трудом сдержал желание побежать. Быстрыми, широкими шагами пересек улицу и подошел к Лейле, которая замерла, судорожно сжимая пластиковый пакет.

– Они настоящие, – прошептала она. – Я сначала подумала, что это очередной… Они настоящие.

– Да. – Фокс взял ее под руку. – Идем внутрь. Поворачиваем за угол и входим внутрь. Потом…

Он умолк, уловив какое-то движение, колебание воздуха у себя за спиной. И по широко раскрытым глазам Лейлы понял, что уже поздно.

Звук вспарывающих воздух крыльев был похож на рев неистового торнадо. Фокс толкнул Лейлу к стене дома, повалил на землю, прижал ее лицо к свой груди и обнял, закрыв своим телом.

Рядом и сзади раздался звон разбитого стекла, визг тормозов, удары, металлический скрежет. Он слышал крики, топот бегущих ног, чувствовал, как птицы врезаются ему в спину, а их острые клювы вспарывают кожу. И еще глухие, чмокающие звуки – птицы ударялись в стены и окна, бездыханными падали на тротуар и проезжую часть.

Все закончилось быстро, всего через какую-то минуту. Закричал ребенок – долгий, пронзительный крик, повторявшийся снова и снова.

– Никуда не уходи, – немного задыхаясь, он отстранился, чтобы Лейла видела его лицо. – Никуда не уходи.

– У тебя кровь. Фокс…

– Не уходи.

Фокс вскочил. На перекрестке столкнулись три машины. Паутина трещин на ветровых стеклах в тех местах, куда попали вороны, погнутые бамперы, искореженные радиаторы, отметил он, бросаясь к месту аварии.

Могло быть гораздо хуже.

– Все целы?

Фокс не обращал внимания на слова: «Ты видел? Они летели прямо на мою машину!» Он прислушивался к чувствам. Синяки и шишки, взвинченные нервы, неглубокие порезы – никаких серьезных травм. Сами разберутся. Он вернулся к Лейле.

Она стояла в толпе людей, выскочивших из ресторана и офисов на противоположной стороне улицы.

– Проклятье, – произнесла Мэг, барменша из «Ма Пантри», разглядывая разбитую витрину маленького ресторана. – Проклятье.

Фокс все это уже видел – и кое-что похуже – и поэтому схватил Лейлу за руку.

– Пойдем.

– Мы можем что-то сделать?

– Тут уже нечего делать. Я отведу тебя домой, потом мы позвоним Кэлу и Гейджу.

– Твоя рука. – Голос Лейлы звенел от напряжения и ужаса. – Рана на ладони уже затягивается.

– Бонус. Входит в комплект, – мрачно произнес он и потянул ее за собой по Мейн-стрит.

– У меня такого бонуса нет, – тихо сказала она, едва поспевая за его быстрым, широким шагом и переходя на бег. – Если бы ты меня не закрыл, я истекла бы кровью. – Она коснулась уже начавшего затягиваться пореза на его лице. – Тебе все равно больно. И когда заживает, тоже больно. – Лейла перевела взгляд на их сцепленные пальцы. – Я чувствую.

Но когда Фокс хотел отпустить ее руку, она крепче ухватилась за него.

– Нет, я должна чувствовать. Ты был прав. – Она оглянулась на трупы ворон, усеивавшие площадь, на маленькую девочку, рыдавшую на руках у матери. – Мне не нравится, что ты оказался прав, и я должна с этим что-то делать. Но ты был прав. Я ничем не смогу помочь, если не приму свой дар и не научусь его использовать. – Лейла посмотрела ему в лицо и тяжело вздохнула. – Затишье окончилось.

2

Он пил пиво за маленьким столиком, который в комплекте с забавными железными стульями придавал кухне этого временного пристанища типично женский вид. По крайней мере на взгляд Фокса. Ощущение усиливали выстроившиеся на подоконнике разноцветные горшки с цветами и тонкая ваза с белыми ромашками, вероятно, купленными кем-то из женщин в местном цветочном магазине.

При помощи блошиного рынка, кусков ткани и сочетания цветов женщины – Куин, Сибил и Лейла – ухитрились за несколько недель превратить это место в настоящий дом.

Причем несмотря на то, что большую часть времени посвящали расследованию, пытаясь выяснить истоки того кошмара, который каждые семь лет в течение семи дней мучил Холлоу.

Кошмара, начавшегося двадцать один год назад, в их общий день рождения: его самого, Кэла и Гейджа. Та ночь изменила и его, и их, его братьев по крови. А потом все снова изменилось, когда в город приехала Куин, чтобы собрать материал для книги о Холлоу и его легенде.

Теперь для нее это больше, чем книга, – увлекающаяся привидениями, блондинка с великолепной фигурой влюбилась в Кэла. И для ее подруги по колледжу Сибил это не просто очередной проект. А для Лейлы Дарнел, как ему казалось, не просто жизненные неприятности.

Они с Кэлом и Гейджем познакомились еще в младенчестве – на самом деле даже раньше, потому что их матери посещали одни и те же курсы для беременных. Куин и Сибил вместе учились в колледже и с тех пор дружили. Но Лейла оказалась в Холлоу, в этой непростой ситуации, одна.

Фокс напоминал себе об этом всякий раз, когда его терпение начинало истощаться. Несмотря на крепкую дружбу, которая завязалась у нее с другими женщинами, несмотря на прочную связь со всеми остальными, она пришла сюда одна.

В дверях кухни появилась Сибил с большим блокнотом. Бросила его на стол, взяла бутылку вина. Ее длинные кудри были стянуты на затылке серебряными заколками, блестевшими в черных волосах. Узкие черные брюки и блузка навыпуск, ярко-розового цвета. Ноги босые, ногти накрашены в тон блузке.

Фокса подобные вещи приводили в восторг. Сам он не мог подобрать и пару носков.

– Итак… – Сибил посмотрела на него своими бездонными черными глазами. – Я готова выслушать твои показания.

– А зачитывать мои права не собираешься? – В ответ на ее улыбку он пожал плечами. – Мы уже все рассказали, когда вошли.

– Мне нужны подробности, адвокат. – Голос ее звучал вкрадчиво. – Куин очень любит подробности, когда собирает материал для книги, а нам всем они требуются для составления полной картины происходящего. Куин наверху занимается Лейлой, пока та переодевается. У нее кровь на блузке. Полагаю, твоя, потому что на ней самой ни царапины.

– На мне тоже. Теперь.

– Да, у тебя потрясающая способность к регенерации. Очень удобно. Не расскажешь мне еще раз, красавчик? Я понимаю, это противно – когда придут остальные, придется повторить. Как там говорят в сериалах про копов? Просто рассказывай, и может, вспомнишь что-нибудь еще.

В логике ей не откажешь, подумал Фокс и начал с того момента, как он поднял голову и увидел ворон.

– А что ты делал перед тем, как посмотрел наверх?

– Шел по Мейн-стрит. Хотел заглянуть в клуб к Кэлу. Выпить пива. – Улыбнувшись, он взмахнул бутылкой. – Но пришел сюда и получил его бесплатно.

– Насколько я помню, ты сам его купил. Значит, ты просто шел в сторону площади, а эти птицы вдруг накинулись на перекресток, как в фильме Хичкока.

– Мои мысли были заняты… работой и всем остальным. – Он провел рукой по все еще мокрым волосам; пришлось подставить голову под кран, чтобы смыть птичий помет. – Думаю, я смотрел не вперед, а на другую сторону улицы, по которой шла Лейла. Она вышла из «Ма Пантри».

– Заходила за этим тошнотворным двухпроцентным молоком для Куин. Думаешь, вы случайно – к счастью или к несчастью – оба оказались на месте происшествия? – Сибил склонила голову, вскинув бровь. – Или именно в этом смысл?

Фоксу нравился ее быстрый, острый ум.

– Я склоняюсь к тому, что так было задумано. Если Большое Зло хотело объявить, что снова вступило в игру, то лучше сделать это на глазах у кого-то из нас. Гораздо приятнее, чем если бы мы просто услышали о происшествии.

– Я тоже так думаю. Мы пришли к выводу, что демону легче влиять на животных и на чем-либо ослабленных людей. Значит, вороны. Насколько мне известно, не впервые.

– Да, вороны и другие птицы врезались в окна, людей, стены домов. Когда это происходит, все удивляются – даже те, кто наблюдал подобное раньше. Словно видят впервые. Один из симптомов, как мы выражаемся.

– Но там были и другие люди – пешеходы, водители.

– Конечно.

– И никто не остановился и не сказал: «Черт возьми, посмотри на этих ворон».

– Нет. – Фокс кивнул, уловив, куда она клонит. – Нет. Никто их не видел или не придал значения тому, что видит. Такое уже случалось. Люди не замечают того, что происходит, но видят то, чего нет. Просто такие вещи случались ближе к Седмице.

– Что ты делал после того, как увидел Лейлу?

– Продолжал идти. – Фокс склонил голову набок, пытаясь прочесть записи Сибил в перевернутом блокноте. Он видел закорючки и значки, разобрать которые было бы невозможно, даже если правильно положить блокнот. – Наверное, притормозил, потом пошел дальше. И в этот момент… Думаю, это предчувствие. Что-то вроде сигнала тревоги. Знаешь, когда волосы встают дыбом или мурашки бегут по спине. Сначала я почувствовал опасность и только потом, когда поднял голову, увидел их. Лейла их тоже видела.

– И больше никто?

– Нет. – Он снова провел рукой по волосам. – Не знаю. Я хотел увести Лейлу с улицы, но не успел.

Остальную часть рассказа Сибил выслушала, не перебивая и не задавая вопросов. Когда Фокс закончил, она отложила карандаш и улыбнулась.

– Ты прелесть, Фокс.

– Точно. Совершенно верно. А почему?

Не переставая улыбаться, Сибил встала и обошла маленький столик. Потом обхватила ладонями его щеки и поцеловала в губы.

– Я видела твою куртку. Порванная, вся в птичьей крови и черт знает в чем еще. На ее месте могла быть Лейла.

– Куплю себе новую куртку.

– Я же сказала, что ты прелесть. – Она еще раз поцеловала его.

– Прошу прощения, что прерываю эту трогательную сцену. – Темные волосы Гейджа были взъерошены, а глаза были зелеными и циничными. Он стремительно вошел в кухню, сунул в холодильник упаковку пива, достал одну бутылку.

– Представление закончилось, – объявила Сибил. – Ты пропустил самое интересное.

– До конца еще очень далеко. – Гейдж открыл бутылку. – Как ты?

– Нормально. Разве что не скоро поставлю диск с фильмом Хичкока.

– Кэл сказал, Лейла не пострадала.

– С ней все в порядке. Переодевается наверху. Похоже, начинается.

Поймав взгляд Фокса, Сибил пожала плечами.

– Думаю, мне нужно пойти наверх, проведать ее и не мешать вашему мужскому разговору.

Гейдж проводил ее взглядом.

– Сногсшибательна. – Гейдж сделал большой глоток пива и сел напротив Фокса. – Положил глаз?

– Что? На Сибил? Нет. – После нее в воздухе остался аромат, загадочный и влекущий. Но… – Нет. А ты?

– Смотреть не возбраняется. Скверно было сегодня?

– Бывало гораздо хуже. В основном материальный ущерб. Может, несколько порезов и синяков. – Фокс скрипнул зубами. – Не окажись я рядом, на ней живого места не осталось бы. Она бы не успела спрятаться. Вороны не просто атаковали машины и дома. Они целились прямо в нее.

– На ее месте мог оказаться любой из нас. В прошлом месяце мишенью стала Куин, когда осталась одна в тренажерном зале.

– Нападает на женщин, – кивнул Фокс. – Причем в тот момент, когда кто-то из них остается один. Исходя из предположения – неверного, на мой взгляд, – что одинокая женщина наиболее уязвима.

– Не такого уж неверного. На нас все быстро заживает, а на них нет. – Гейдж откинулся на спинку стула. – Невозможно обеспечивать безопасность трех женщин и одновременно искать способ разделаться с демоном, очень древним и очень злым. Но эти женщины нам нужны.

Хлопнула входная дверь, и на кухне появился Кэл. В руках у него были пакеты, в которых обычно продают еду навынос.

– Гамбургеры и сэндвичи, – объявил Кэл. Не отрывая испытующего взгляда от Фокса, он вывалил пакеты на столешницу. – Ты в порядке? А Лейла?

– Пострадала только кожаная куртка. А там что?

Кэл взял пиво и сел рядом с друзьями. Взгляд его серых глаз был жестким и злым.

– Десяток разбитых окон на Мейн-стрит и три столкнувшихся автомобиля на площади. На этот раз обошлось без серьезных травм. Мэр и мой отец собрали людей, чтобы очистить улицу. Начальник полиции Хоубейкер берет показания у свидетелей.

– Если все пойдет как обычно, через пару дней о происшествии никто и не вспомнит. Может, оно и лучше. Если бы подобные вещи оставались у людей в памяти, Холлоу превратился бы в город-призрак.

– Может, так и должно быть. И не нужно мне рассказывать о прелестях родного города, – прибавил Гейдж, предупреждая возражения Кэла. – Это всего лишь место жительства. Точка на карте.

– Люди, – Кэл уже не в первый раз слышал эти аргументы. – Семьи, бизнес, дома. Это наш город, черт возьми. Твисс, или как его там зовут, его не получит.

– А тебе не кажется, что справиться с ним будет гораздо легче, если не переживать за три тысячи жителей Холлоу? – возразил Гейдж. – Чем мы каждый раз занимались во время Седмицы, Кэл? Пытались помешать людям убить себя или друг друга, оказывали им медицинскую помощь. Мы боролись со следствием, а не с причиной.

– Он прав. – Фокс поднял руку, чтобы унять страсти. – Я знаю, нам очень хотелось бы убрать всех из города к чертовой матери и дать решительный бой. Покончить с этим раз и навсегда. Но невозможно заставить три тысячи человек покинуть свои дома, бросить все дела и уехать на неделю. Невозможно переселить целый город.

– Анасази[4] это удалось. – В дверях появилась Куин. Она подошла к Кэлу, наклонилась и поцеловала его. – Привет.

Куин выпрямилась, но ее руки остались лежать на плечах Кэла. «Нежность, – подумал Фокс, – или желание успокоить». Но когда Кэл накрыл ее ладонь своей, Фокс понял, как много они значат друг для друга.

– Города и деревни загадочным и необъяснимым образом опустели, – продолжила она. – Древние анасази, построившие сложные сооружения в каньонах Аризоны и Нью-Мексико, а также колония Роанок[5]. Причины могут быть разными: война, болезнь или что-то еще. Но не исключено, что это имеет отношение и к нашему делу.

– Думаешь, наш ублюдок уничтожил анасази и поселенцев из Роанока? – спросил Кэл.

– Если только анасази – еще до того, как принял облик Лазаруса Твисса. Роанока исчез после тысяча шестьсот пятьдесят второго года, и поэтому Твисс тут, скорее всего, ни при чем. – Куин заглянула в сваленные на стол пакеты. – В любом случае, нам надо поесть.

Пока в столовой расставляли тарелки с едой, Фокс отозвал Лейлу в сторону.

– Как ты?

– Все в порядке. – Она взяла его ладонь, повернула и посмотрела на гладкую кожу. – Думаю, ты тоже.

– Послушай, если ты хочешь пару дней отдохнуть, я не против. Можешь не приходить на работу.

Она выпустила его руку, склонила голову набок и долгим взглядом посмотрела ему в лицо.

– Ты действительно считаешь меня такой… трусихой?

– Нет. Просто…

– Считаешь. Думаешь, что я не испытываю восторга по поводу… вулканского объединения разумов[6] потому, что боюсь.

– Вовсе нет. Просто подумал, что ты пережила шок – как и любой другой на твоем месте. Кстати, ты удачно вспомнила о Споке, но ассоциация не совсем точна.

– Неужели? – Лейла проскользнула мимо него и села за стол.

– Итак. – Куин бросила жалобный взгляд на гамбургер Кэла и принялась за жареную курицу. – Все знают, что случилось на площади. Злобные птицы. Мы это запишем, внесем в таблицу, а завтра я собираюсь опросить свидетелей. Возможно, не помешает отправить одну из мертвых птиц на исследование. Вдруг при аутопсии обнаружатся какие-нибудь физические изменения, инфекция или что-то необычное.

– Вот и займись, – поморщилась Сибил, жевавшая сэндвич с индейкой, который она разрезала на четыре части. – И давай не будем обсуждать аутопсию за ужином. В сегодняшнем происшествии есть кое-что любопытное. Насколько я могу судить, Лейла и Фокс почувствовали и увидели птиц одновременно. Или почти одновременно. В чем причина? В том, что мы вшестером как-то связаны с темной и светлой стороной того, что происходит в Холлоу? Или в их способностях?

– Думаю, и в том, и в другом, – сказал Кэл. – Способности – дополнительное преимущество.

– Согласна, – продолжила Сибил. – Но как мы их используем?

– Никак. – Фокс взял горсть жареной картошки. – Потому что Лейла не желает применять свой дар. Именно так, – продолжал он в ответ на пристальный взгляд Лейлы. – Возможно, тебе это не нравится, но ничего не поделаешь. Твои способности не принесут пользы ни тебе, ни всем нам, если ты не научишься ими пользоваться.

– Я не говорила, что не хочу, но терпеть принуждение не стану. И стыдить меня не нужно – не поможет.

– А что поможет? – спросил Фокс. – Я готов выслушать предложения.

Сибил вскинула руку.

– Раз уж я затронула эту проблему, позвольте продолжить. Ты чего-то боишься, Лейла. Может, расскажешь нам, в чем дело?

– Мне кажется, я теряю себя – ту, какой себя представляла. И я уже никогда не буду прежней.

– Не исключено, – небрежно бросил Гейдж. – Только учитывай, что этот июль может стать для тебя последним.

– Конечно, – усмехнувшись, Лейла взяла бокал. – Но я предпочитаю быть оптимисткой.

– Попробуем так. – Кэл укоризненно посмотрел на Гейджа. – Сегодня ты могла бы серьезно пострадать, если бы не связь, возникшая между тобой и Фоксом. Причем без сознательных попыток ее установить – с той и с другой стороны. Что? – Он повернулся к Куин, которая собралась было что-то сказать, но затем прикусила язык.

– Нет. Ничего. – Куин переглянулась с Сибил. – Но, похоже, я поняла, что каждый из вас имеет в виду, и все по-своему правы. Поэтому у меня есть предложение к Лейле. Попробуй взглянуть на все под другим углом. Ты не теряешь, а приобретаешь. Кстати, мы продолжаем изучать дневники Энн Хоукинс и другие книги, которые нам дала прабабушка Кэла. А Сибил пытается выяснить, куда ушла Энн перед той ночью, когда Джайлз Дент и Лазарус Твисс встретились у Языческого камня, где родила сыновей и где жила два года, прежде чем вернуться домой. Мы надеемся найти это место и рассчитываем извлечь дополнительную информацию из дневников. И еще Сибил подтвердила свою ветвь семейного дерева.

– Более раннюю, чем ваши, насколько я могу судить, – подхватила Сибил. – Одна из моих прапрабабок, Надя Ситарски, приехала сюда вместе с другими родственниками в середине девятнадцатого века. Она вышла замуж за Джона Адамса, потомка Эстер Дейл. На самом деле во мне скрещиваются две ветви, потому что примерно через пятьдесят лет один из моих предков – со стороны Кински – приехал сюда и женился на внучке Нади и Джона. Таким образом, я тоже потомок Эстер Дейл и демона, который ее изнасиловал и сделал ей ребенка.

– Одна большая счастливая семья, – вставил Гейдж.

– По крайней мере, у нас у всех есть нечто общее. Думаешь, мне приятно сознавать, – теперь Сибил обращалась к Лейле, – что своими способностями я отчасти обязана силам зла? Более того, это меня бесит. До такой степени, что я ни перед чем не остановлюсь, чтобы надрать этому гаденышу задницу.

– А тебя не пугает, что он может использовать в своих целях то, что в тебе заложено?

Сибил снова взяла бокал и пригубила вино; взгляд ее стал жестким.

– Я попробую.

– А я боюсь. – Лейла обвела взглядом лица тех, которых она успела полюбить. – Во мне есть нечто, что я не могу до конца понять, не могу контролировать, и это меня пугает. Мне страшно, что в какой-то момент оно начнет управлять мной. – Она покачала головой, останавливая Куин. – Даже теперь я не уверена, сама ли я приехала сюда или меня вынудили. Еще страшнее вот что: я не уверена, продиктованы мои поступки свободным выбором или все это часть общего плана, разработанного потусторонними силами, темной и светлой. Вот что меня тревожит. Не дает покоя.

– Никто не приковывает тебя к этому стулу, – заметил Гейдж.

– Перестань, – сказал Фокс, но Гейдж в ответ лишь пожал плечами.

– Почему? Ее проблема касается нас всех. Может, просто соберешь вещи и вернешься в Нью-Йорк? Снова станешь продавать – как это? – неоправданно дорогие туфли скучающим женщинам, которым некуда девать деньги.

– Прекрати, Гейдж.

– Нет. – Лейла схватила Фокса за руку, не давая ему встать. – Не нужно меня спасать или защищать. Почему я не уезжаю? Это значило бы, что я струсила, а такого со мной еще не было. Я не уезжаю, потому что существо, которое изнасиловало Эстер Дейл, свело ее с ума, довело до самоубийства, больше всего на свете хочет, чтобы я все бросила и сбежала. Я лучше всех вас знаю, что оно сделало с девушкой, сама это чувствовала. Может, именно поэтому я боюсь больше, чем вы. Может, это часть плана. Я никуда не уеду, но не стыжусь признаться, что я боюсь того, что снаружи, и того, что внутри меня. Внутри нас всех.

– Не боятся только дураки. – Гейдж поднял бокал, словно произносил тост. – Умными и склонными к самоанализу людьми труднее манипулировать.

– Каждые семь лет жители города – умные, добрые, склонные к самоанализу, – убивают друг друга и самих себя. Делают такое, что в другое время им даже в голову бы не пришло.

– Думаешь, это нечто вроде инфекции? – спросил Фокс. – И ты тоже можешь заразиться и причинить кому-нибудь вред? Одному из нас?

– Откуда нам знать, есть ли у меня иммунитет? А у Сибил и Куин? Может быть, благодаря нашему происхождению мы более уязвимы, чем другие?

– Хороший вопрос, – произнесла Куин. – Неприятный, но хороший.

– Неубедительно. – Фокс повернулся к Лейле, и их взгляды встретились. – Все произошло не так, как планировал Лазарус Твисс, потому что Джайлз Дент подготовился к встрече с ним. Не позволил присутствовать при родах Эстер, не позволил обзавестись другим потомством, и кровь демона разбавилась. Вы не те, кого он рассчитывал получить. И у нас есть все основания полагать, что на этот раз именно вы должны обеспечить нам с Кэлом и Гейджем преимущество. Ты боишься демона и того, что внутри тебя? Вспомни: Твисс тоже боится тебя и твоего дара. В противном случае, зачем ему пугать тебя?

– Достойный ответ. – Куин погладила руку Кэла.

– Идем дальше, – продолжил Фокс. – Дело не только в иммунитете против силы, толкающей людей к насилию, к ненормальному поведению. Дело в том, что, объединившись, мы, обладатели этого иммунитета, этой силы, способны покончить с демоном раз и навсегда.

Лейла пристально вглядывалась в лицо Фокса.

– Ты в это веришь?

Он открыл было рот, чтобы ответить, потом взял ее за руку и удержал, когда она попыталась вырваться.

– Вот ты и скажи.

Лейла пыталась – Фокс видел, чувствовал – сопротивляться той связи, которая образовалась между ними. Ему пришлось сдерживать себя, чтобы не торопить события, и он просто открыл для нее свои мысли. Потом почувствовал щелчок и стал ждать.

– Ты веришь, – медленно произнесла Лейла. – Ты… представляешь нас в виде шести волокон, сплетенных в одну веревку.

– На которой мы повесим Твисса.

– Ты их так любишь. Это…

– Ага… – теперь уже сам Фокс вырвал руку, обеспокоенный и смущенный тем, что она увидела больше, чем он ожидал, проникла глубже. – Ну вот, мы и разобрались. Теперь я хочу еще пива.

Он направился на кухню, а когда отвернулся от холодильника с бутылкой пива в руке, на пороге появилась Лейла.

– Прости. Я не хотела…

– Ерунда. Ничего страшного.

– Нет. Я… как будто была у тебя в голове или в сердце и почувствовала силу твоей привязанности к Гейджу и Кэлу. Ты не об этом меня просил, и я вторглась туда без разрешения.

– Послушай, это довольно сложный процесс. Я открылся больше, чем следовало, поскольку думал, что так тебе будет легче. На самом деле тебе потребовалось меньше помощи, чем я думал. Или ты думала.

– Ошибаешься. Мне нужна помощь. Ты должен меня научить. – Она подошла к окну и стала вглядываться в темноту. – Гейдж прав. Если я не справлюсь со своей проблемой, она станет общей. И если я хочу использовать свои способности, то должна научиться управлять ими, чтобы без нужды не залезать в головы людей.

– Завтра же и начнем.

– Я буду готова, – кивнула Лейла и повернулась к нему. – Скажешь остальным, что я пошла наверх? Сегодня был необычный день.

– Конечно.

Она постояла немного, молча глядя на Фокса.

– Я вот что хочу сказать. Прости, если тебя это смущает, но редкий человек способен на такую глубокую любовь, как ты. Кэлу и Гейджу повезло, что у них такой друг. Даже завидно.

– Я твой друг, Лейла.

– Надеюсь. Спокойной ночи.

Она ушла, а Фокс еще долго стоял, внушая себе, что нужно оставаться ее другом. Тем, кто будет рядом с ней, когда она захочет.

3

Во сне лето было в самом разгаре. Жара сдавливала его своими потными руками, выжимая силы, словно воду из тряпки. В лесу деревья покрылись густой зеленой листвой, но солнце пробивалось сквозь нее, как жалящие глаза лучи лазера. На колючих кустах зрели ягоды, дикие лилии цвели каким-то сверхъестественным оранжевым цветом.

Он знал, куда идти. Фокс никогда не терялся среди этих деревьев и тропинок. Мать называла это сенсорной памятью. Или воспоминаниями о прежней жизни.

Он любил лесную тишину и покой – тихое жужжание насекомых, слабый шорох, издаваемый лапками белок и кроликов, мелодичные трели птиц, у которых в этот летний день не было других забот, кроме как порхать и петь.

Да, ему была знакома эта дорога, эти звуки и даже запахи, пропитывающие воздух в разные времена года, потому что он приходил сюда жарким летом, буйной весной, свежей осенью и суровой зимой. Поэтому Фокс сразу заметил внезапный порыв холодного ветра, от которого по спине побежали мурашки, заметил изменение света, какой-то сероватый оттенок, который не объяснишь закрывшим солнце облаком. И узнал тихое рычание, раздававшееся спереди и сзади, со всех сторон.

Фокс приближался к пруду Эстер.

Страх не отступал. Он струйками стекал по коже, словно пот, заставлял убыстрять шаг. Оружия у Фокса не было, и во сне он не удивлялся, почему пришел сюда один. Когда деревья – теперь уже без листьев – начали кровоточить, он продолжал идти. Кровь не настоящая; это порождение страха.

Остановился он только тогда, когда увидел женщину. Она стояла спиной к нему, у маленького темного пруда. Потом нагнулась и стала собирать камни, складывая их в карманы.

Эстер. Эстер Дейл. Во сне Фокс окликнул ее, хотя знал, что девушка обречена. Он не мог перенестись назад на несколько столетий и помешать ей утопиться. Но стоять и смотреть, как она готовится это сделать, он тоже не мог.

Поэтому он бросился к пруду, выкрикивая ее имя. Рычание превратилось в какое-то жуткое, булькающее хихиканье.

– Не надо, не надо. Ты не виновата. Ты ни в чем не виновата.

Женщина повернулась и посмотрела ему в глаза. Не Эстер, а Лейла. Слезы горьким ручьем текли по ее белому как мел лицу.

– Я не могу остановиться. Я не хочу умирать. Помоги мне. Ты мне поможешь?

Он побежал к ней, но тропинка растягивалась и удлинялась, а хихиканье становилось все громче. Лейла протянула к нему руки в последней мольбе, затем упала в воду и исчезла.

Фокс прыгнул в пруд. Вода была обжигающе холодной. Он нырнул к самому дну и искал ее до тех пор, пока не кончился воздух в легких. Теперь в лесу бушевала гроза, с раскатами грома и багровыми молниями, от которых вспыхивали целые деревья. Он снова нырнул, мысленно повторяя имя Лейлы.

Потом увидел ее и погрузился глубже.

Их глаза снова встретились, и она опять протянула к нему руки.

Лейла обняла его и поцеловала холодными, как вода, губами. Утащила на дно.

Фокс проснулся от нехватки воздуха. Горло горело огнем, в груди пульсировала боль. Он с трудом нащупал выключатель и сел на край кровати, пытаясь отдышаться.

Не в лесу и не в пруду, убеждал себя Фокс, а в собственной постели, в своей квартире. Прижав ладони к глазам, он напоминал себе, что пора бы уже привыкнуть к ночным кошмарам, которые мучили его, Кэла и Гейджа каждые семь лет с тех пор, как им исполнилось десять. И еще пора привыкнуть, что часть сна он забирает с собой.

Холод не отпускал – кожа покрылась мурашками. Во рту сохранялся металлический привкус воды из пруда. Иллюзия, убеждал себя Фокс. Такая же, как кровоточащие деревья и огонь, который не оставляет ожогов. Еще одна гадкая шутка демона ада. Ничего страшного.

Он встал, вышел из спальни, пересек гостиную и отправился на кухню. Достал из холодильника бутылку холодной воды и залпом выпил половину.

Раздался телефонный звонок, и тревога мгновенно вернулась. На дисплее высветился номер Лейлы.

– Что случилось?

– Ты в порядке. – В трубке послышался вздох облегчения. – Ты в порядке?

– А что со мной может случиться?

– Я… Господи, три часа утра. Прости. Приступ паники. Я тебя разбудила. Прости.

– Ты меня не разбудила. Что со мной могло случиться, Лейла?

– Это был просто сон. Не стоило тебе звонить.

– Мы с тобой были у пруда Эстер.

Она помолчала.

– Я тебя убила.

– Как адвокат защиты я обязан предупредить, что предъявить обвинение будет довольно трудно, поскольку жертва жива и здорова и в данный момент находится на собственной кухне.

– Фокс…

– Это был сон. Плохой, но всего лишь сон. Демон использует твои слабости, Лейла. – И мои, понял Фокс. Ведь он хотел спасти девушку. – Я могу приехать. Мы…

– Нет, нет. Я и так чувствую себя глупо из-за этого звонка. Знаешь, все было таким реальным.

– Знаю.

– Я ни о чем не думала, просто схватила телефон. Ну вот, уже немного успокоилась, завтра нам нужно это обсудить.

– Обязательно. Постарайся хоть немного поспать.

– Ты тоже. Знаешь, Фокс, я очень рада, что не утопила тебя в пруду Эстер.

– А я просто счастлив. Спокойной ночи.

Фокс взял бутылку и вернулся в спальню. Подошел к окну, которое выходило на улицу. Холлоу был тих и неподвижен, как на фотографии. Все застыло. Люди, которых он любил, спокойно спали в своих постелях.

Он стоял, словно часовой на посту, и думал о том поцелуе, холодном, как могила. Но таком соблазнительном.

– Еще какие-нибудь подробности помнишь? – Лейла пила кофе, а Сибил записывала рассказ о ее сне.

– Кажется, все.

– Ладно. – Сибил откинулась на спинку стула, постучала карандашом по столу. – Похоже, вам с Фоксом снился один и тот же сон. Интересно посмотреть, в точности ли они совпадают и какие детали отличаются.

– Интересно.

– И полезно. Могла бы меня разбудить. Мы все знаем, какими бывают эти кошмары.

– Поговорив с Фоксом, я успокоилась. В конце концов, он жив. – Лейла криво улыбнулась: – Кроме того, мне не нужен психотерапевт, чтобы понять: сон стал следствием нашего вчерашнего разговора. Моего страха причинить вред кому-то из вас.

– Особенно Фоксу.

– Возможно. Я теперь работаю у него. Ты, я и Куин – все мы… одного поля ягоды. За вас я не волновалась. Расскажи Куин про сон.

– Как только она вернется с пробежки. Наверное, потащила с собой Кэла и на обратном пути уговорит его выпить кофе. Я расскажу им обоим, а потом кто-нибудь просветит Гейджа. Вчера вечером он был немного грубоват.

– Точно.

– Тебе это было нужно.

– Наверное. – Хныкать и обижаться нет смысла, решила Лейла. – Хочу у тебя кое-что спросить. Вам с Гейджем тоже придется объединить усилия. Как это будет?

– Вот тогда и посмотрим. Надеюсь, мы сможем обойтись без крови.

– Тебе виднее. Пойду наверх. Пора одеваться и идти на работу.

– Подвезти?

– Нет, спасибо. Мне полезно прогуляться.

Лейла не торопилась. Элис Хоубейкер за всем проследит, и ей самой будет почти нечего делать. В присутствии Элис не стоит обсуждать с Фоксом их общий сон. Да и для урока по совершенствованию своего дара и контроля над ним время не самое подходящее.

Она несколько часов поработает, выполнит поручения Элис. Чтобы войти в рабочий ритм, достаточно нескольких дней. Если у нее возникнет интерес или желание научиться управлять адвокатской конторой, то практика Фокса – это как раз то, что нужно.

Но, скорее всего, через несколько недель она будет смертельно скучать.

Хотя это не главное, напомнила себе Лейла, направляясь в сторону площади. Главное – помочь Фоксу, заработать денег и чем-то занять себя.

На площади Лейла остановилась. И еще кое-что. Она проверила себя и поняла, что способна смотреть на разбитые или заколоченные окна и может без содрогания думать о том, что тут произошло вчера. Она сделает все возможное, чтобы остановить зло.

Лейла свернула на Мейн-стрит и пошла к конторе Фокса, которая находилась в нескольких кварталах от площади.

Красивый город – если забыть о том, что происходит здесь каждые семь лет. Симпатичные старинные дома на Мейн-стрит, милые маленькие магазинчики. Вокруг кипела жизнь – насколько это возможно в маленьких городках. Знакомые лица спешащих по делам или стоящих в очереди у банкомата людей.

Какой-то особый уют.

Лейле нравились широкие крылечки с навесами, аккуратные палисадники и мощенные плиткой тротуары. Приятное, спокойное место, по крайней мере, внешне, и не слишком похожее на открытку, что вызывало бы раздражение.

К ритму маленького города она тоже быстро привыкла. Люди здесь передвигались пешком, останавливались, чтобы перекинуться несколькими фразами с соседями или друзьями. Если перейти через дорогу и заглянуть в «Ма Пантри», к ней обратятся по имени, спросят, как дела.

Пройдя полквартала, Лейла остановилась перед маленькой сувенирной лавкой, где покупала разные мелочи для дома. Хозяйка стояла на тротуаре и смотрела на разбитые витрины. Когда она повернулась, Лейла увидела в ее глазах слезы.

– Простите. – Лейла подошла к женщине. – Могу ли я…

Хозяйка покачала головой.

– Это всего лишь стекло, правда? Всего лишь стекло и вещи. Много разбитых вещей. Парочка проклятых птиц ворвалась внутрь и переколотила половину товара. Как будто специально. Как пьяные на вечеринке.

– Мне очень жаль.

– Я все уговариваю себя, что получу страховку. Что мистер Хоукинс вставит стекла. Он хороший домовладелец, и стекла вставят быстро. Но ничего не помогает.

– Я бы тоже очень расстроилась. – Лейла положила ей руку на плечо. – У вас такие красивые вещицы.

– Теперь их разбили. Семь лет назад ватага мальчишек – мы так думаем – ворвалась в магазин и тоже все перевернула вверх дном. Они разбили товар, исписали стены непристойностями. Трудно было все восстановить, но мы справились. Не знаю, хватит ли у нас духу еще раз начать все сначала. Не знаю, хватит ли духу. – Женщина вернулась к магазину и скрылась за разбитой витриной.

Не просто разбитые стекла и безделушки, подумала Лейла, продолжив путь. Разбитые мечты. Один-единственный акт вандализма может принести столько вреда.

С тяжелым сердцем она вошла в приемную. За столом сидела миссис Хоубейкер; ее пальцы бегали по клавиатуре.

– Доброе утро! – Она перестала печатать и улыбнулась Лейле: – Прекрасно выглядишь.

– Спасибо. – Лейла сняла куртку и повесила в шкаф в прихожей. – Нью-йоркская подруга упаковала мою одежду и переслала сюда. Может, сварить кофе или у вас есть другие поручения?

– Фокс просил вас зайти к нему, когда появитесь. До встречи с клиентом у него около получаса, так что поторопитесь.

– Хорошо.

– Через день я ухожу. Не забудьте напомнить Фоксу, что утром ему нужно в суд. У него в календаре отмечено, и я отправила ему записку, но в конце дня все равно лучше напомнить.

– Конечно.

По ее наблюдениям, размышляла Лейла, идя по коридору, Фокс не был таким забывчивым и рассеянным, каким его считала Элис. Раздвижная дверь в кабинет была открыта, и Лейла собиралась постучать по косяку, но в удивлении замерла на пороге.

Фокс стоял у окна позади письменного стола, одетый в джинсы и рубашку навыпуск – сегодня не нужно в суд, – и жонглировал тремя красными шариками. Ноги слегка расставлены, лицо абсолютно спокойное, тигриные глаза следят за руками, которые ловят и подбрасывают шарики.

– Ты умеешь жонглировать.

Она сбила его с ритма, но Фокс сумел поймать два шарика в одну руку и один в другую, не дав им разлететься по комнате.

– Да. Помогает думать.

– Ты умеешь жонглировать, – в изумлении повторила Лейла.

Она редко так улыбалась, и Фокс принялся снова подбрасывать и ловить шарики.

– Главное – правильно рассчитать время.

Лейла рассмеялась, и он стал подбрасывать шарики выше, поворачиваясь на триста шестьдесят градусов, пока они летели.

– Три или даже четыре предмета одинакового размера и веса – это не так уж трудно. Я собираюсь усложнить задачу и жонглировать разными. Это просто для размышлений.

– Для размышлений, – повторила она, и Фокс снова поймал шарики.

– Да. – Шарики полетели в ящик письменного стола. – Помогает прочистить мозги, когда я… – Он посмотрел на Лейлу. – Ух ты. Выглядишь… отлично.

– Спасибо. – Лейла надела юбку и короткий жакет и теперь размышляла, не слишком ли это шикарный наряд для ее скромной должности. – Я получила свой гардероб, и поскольку он тут… Ты хотел меня видеть.

– Я? Точно, – вспомнил Фокс. – Погоди. – Он закрыл дверь. – Хочешь что-нибудь?

– Нет.

Приведенный в порядок с помощью жонглирования мозг снова затуманился, и виноваты в этом были ноги Лейлы. Фокс шагнул к холодильнику и достал банку колы.

– Я подумал, раз сегодня утром у нас есть немного свободного времени, нужно сравнить наши сны. Присядем.

Лейла выбрала один из стульев, предназначенных для клиентов, Фокс сел на другой.

– Ты первый, – предложила она.

Закончив рассказ, Фокс встал и извлек из холодильника банку диетической пепси-колы, вложил в руку Лейлы и снова сел. Она молча смотрела на банку.

– Ты такое пьешь, да? Видел у тебя в холодильнике.

– Да. Спасибо.

– Стакан нужен?

Она покачала головой. Заботливость Фокса почему-то удивила ее.

– Ты держишь у себя и диетический спрайт для Элис?

– Конечно. А что?

– Ничего, – задумчиво пробормотала Лейла и сделала глоток из банки. – Я тоже была в лесу. Правда, не совсем одна. Я была в голове Эстер – или она в моей. Трудно сказать. Я… никогда не была беременной, и детей у меня нет, но мое тело изменилось. – Она засомневалась, но потом решила, что если смогла рассказать подробности Сибил, то расскажет и Фоксу. – Грудь у меня увеличилась, и я понимала, знала, что кормлю ребенка. Это как с изнасилованием. Примерно такое же ощущение. Я знала, куда иду.

Она снова умолкла и посмотрела в лицо Фоксу. Лейла подумала, что он не только слышит каждое слово, но и понимает, что за ними стоит.

– Я плохо ориентировалась в том лесу, была там всего один раз, но понимала, где я, знала, что направляюсь к пруду. И знала зачем. Я не хотела идти. Не хотела, но не могла остановиться. Не могла остановить ее. Я кричала, потому что не хотела умирать, но Эстер хотела. Она больше не могла этого выносить.

– Чего?

– Эстер все помнила. Помнила изнасилование, помнила свои чувства и то, что было внутри ее. Она помнила, Фокс, ночь на поляне. Демон… управлял Эстер, заставил обвинить Джайлза Дента в изнасиловании, назвать его и Энн Хоукинс колдунами, и Эстер думала, что они мертвы. Она не могла жить с такой виной. Он приказал ей бежать.

– Кто?

– Дент. На поляне. Перед тем как начался пожар, он ее пожалел и простил. Приказал бежать. Ей было всего шестнадцать. Все думали, что ребенок от Дента, и жалели ее. Она знала правду, но боялась признаться. Боялась говорить.

Лейла поежилась. Все вернулось: страх, ужас, отчаяние.

– Она все время боялась, Фокс, и к тому времени, когда на свет появился ребенок, обезумела от страха, чувства вины и воспоминаний. Я все чувствовала – безумие было у нее внутри, а значит, и во мне тоже. Она хотела положить этому конец. Хотела взять с собой ребенка, но не смогла.

Фокс смотрел на нее, и в его глазах было сострадание.

– Она хотела убить младенца?

Кивнув, Лейла медленно и глубоко вздохнула.

– Эстер боялась ребенка, ненавидела и в то же время любила. Называла дочь «оно». Я имею в виду…

– Эстер думала, что ребенок – «оно».

– Да. Да. Но все равно не могла убить, если бы она убила дочь, меня бы тут не было. Она подарила мне жизнь, пощадив ребенка, а теперь собиралась убить меня, потому что мы с ней были одно. Мы шли к озеру, и если она меня и слышала, то принимала за один из голосов, которые сводили ее с ума. Я не могла заставить ее слушать, заставить ее понять меня. Потом я увидела тебя.

Лейла умолкла и снова глотнула из банки, чтобы немного успокоиться.

– Я увидела тебя и подумала: «Слава богу. Слава богу, он здесь». Я чувствовала в своих руках камни, которые собирала Эстер, чувствовала их вес, оттягивающий карманы нашего платья. Я ничего не могла сделать, но надеялась…

– Что я остановлю Эстер. – И я тоже, подумал Фокс. Я тоже хотел спасти эту девушку.

– Ты кричал, повторял, что она не виновата. Побежал к ней… ко мне. На мгновение мне показалось, что Эстер тебя слышит. Показалось, что она хочет тебе поверить. А потом мы очутились в воде и стали тонуть. Не знаю, прыгнула ли она или просто упала, но мы ушли под воду. Я приказала себе не паниковать. Успокоиться. Я ведь хорошо плаваю.

– Капитан школьной команды.

– Я уже тебе это говорила. – Лейла усмехнулась и снова глотнула из банки. – Я убеждала себя, что смогу выплыть даже с камнями, что я хороший пловец. Но не смогла. И того хуже, даже не пыталась. Вниз меня тянули не только камни.

– Эстер.

– Да. Я видела, как ты бросаешься в воду, ныряешь, а потом… – Лейла закрыла глаза и крепко сжала губы.

– Все хорошо. – Фокс накрыл ее ладонь своей. – С нами все в порядке.

– Фокс, я не знаю, кто это был, она или я… Не знаю. Мы тебя схватили.

– Ты меня поцеловала.

– Мы тебя убили.

– Да, все закончилось печально, только это иллюзия. Хотя по ощущениям очень похоже на реальность. Тебе пришлось нелегко, но ты смогла проникнуть в сознание Эстер, и теперь мы больше знаем о ней.

– А почему ты там был?

– Скорее всего, мы связаны друг с другом, ты и я. У меня уже были общие сны с Кэлом и Гейджем. Примерно то же самое. Только на этот раз связь сильнее. Во сне я видел тебя, Лейла. Не Эстер. Слышал твой голос. И это интересно. Стоит подумать.

– Снова станешь жонглировать?

– Не помешает. – Он улыбнулся. – Нам нужно…

Послышался звонок интеркома.

– Пришел мистер Эдвардс.

Фокс поднялся, щелкнул выключателем на столе.

– Хорошо. Одну минуту. – Он повернулся к Лейле, которая тоже встала. – Нам нужно еще раз все это обсудить. Последний клиент у меня сегодня в…

– Четыре. Миссис Холидей.

– Точно. Молодец. Если сегодня вечером ты не занята, после работы можно подняться наверх и поговорить.

Пора, поняла Лейла.

– Хорошо.

Фокс дошел с ней до двери, открыл.

– Мы могли бы поужинать вместе.

– Не хочу тебя затруднять.

– У меня в телефоне забиты номера всех ресторанов, доставляющих еду на дом в радиусе пяти миль.

– Хорошая идея. – Она слабо улыбнулась.

Фокс вышел вместе с ней в приемную, где двести двадцать фунтов мистера Эдвардса занимали кресло для посетителей. Обтянутый белой футболкой живот свешивался над ремнем джинсов. На всклокоченной голове сувенирная бейсболка компании «Джон Дир». Он поднялся и пожал протянутую Фоксом руку.

– Как дела? – спросил Фокс.

– Это я у вас хотел спросить.

– Пойдемте в кабинет, мистер Эдвардс. Поговорим.

Работает на свежем воздухе, решила Лейла, когда Фокс проводил клиента к себе. Фермер, строитель или ландшафтный дизайнер. Чуть за шестьдесят, немного растерян.

– Что у него за дело, Элис? Можете мне рассказать?

– Спор из-за земли, – ответила Элис, собирая конверты. – У Тима Эдвардса ферма в нескольких милях южнее города. Застройщики купили соседний участок. В результате топографической съемки у Тима отрезали восемь акров. На них претендует и застройщик, и Тим. Сбегаю на почту.

– Я могу сама.

Элис погрозила ей пальцем.

– Хочешь лишить меня прогулки и свежих сплетен. Я тут оставила заметки по поводу доверенности для Фокса. Может, набросаешь черновик, пока меня не будет?

Оставшись одна, Лейла принялась за работу. Через десять минут задумалась, почему для изложения простых вещей люди пользуются таким сложным, запутанным языком. Она продиралась сквозь замысловатые фразы документов, отвечала на звонки, назначала встречи. Когда вернулась Элис, задала ей накопившиеся вопросы. Отметила, что вышедший от Фокса Эдвардс выглядел веселее.

К часу дня она осталась одна и решила распечатать доверенность, которую отредактировала Элис. На второй странице принтер запищал, требуя новый картридж. Лейла пошла к шкафчику в дальнем углу юридической библиотеки, надеясь, что Фокс позаботился о расходных материалах. Коробка обнаружилась на верхней полке.

Интересно, почему на верхней, удивилась Лейла. И зачем вообще существуют верхние полки, когда на свете не так много людей ростом в шесть футов? Она привстала на цыпочки, вытянулась и с трудом сдвинула угол картонной коробки на край. Затем оперлась другой рукой на нижнюю полку и подвинула картридж еще на дюйм.

– Пойду, перекушу, – послышался голос Фокса откуда-то сзади. – Если тебе что-нибудь… Эй, давай я достану.

– Я почти добралась до этой проклятой коробки.

– Ага, и она грохнется тебе на голову.

Фокс шагнул вперед, вытянул руки, и в это мгновение Лейла повернулась к нему.

Они столкнулись. Все исчезло, кроме ее лица, а исходящий от нее аромат опутывал его шелковыми лентами. Взгляд зеленых, как у морской сирены, глаз пьянил и возбуждал. Держи себя в руках, О’Делл, подумал он. А потом совершил ошибку – перевел взгляд на ее губы. И понял, что пропал.

Наклонившись, Фокс услышал ее тихий вздох. Губы Лейлы раскрылись, и он преодолел последний дюйм. Легкое, словно взмах пера, прикосновение, еще одно. Затем пушистые ресницы опустились, скрывая чарующие глаза, губы прижались к его губам.

Поцелуй все длился и длился, обволакивая его жаром, пока не осталось единственное желание – с головой окунуться в этот жар. И утонуть.

С губ Лейлы сорвался тихий стон – Фокс не мог понять, от наслаждения или муки, потому что удары сердца громом отдавались у него в ушах. Но этот звук вернул его к действительности. Прервав поцелуй, он увидел, что буквально втолкнул Лейлу в шкаф.

– Прости. Мне очень жаль. – Черт побери, она же у него работает. – Я должен был держать себя в руках. Это неприемлемо. Это… – Удивительно. – Это…

– Фокс?

Голос за спиной отбросил его от Лейлы на целый фут. Резко повернувшись, он почувствовал, как подкашиваются ноги.

– Мама.

– Прости, что помешала. – Одарив Фокса лучезарной улыбкой, она повернулась к Лейле: – Привет. Я Джоанна Барри. Мать Фокса.

Почему в нужный момент в полу не находится подходящей дыры, куда можно провалиться?

– Приятно познакомиться, миссис Барри. Лейла Дарнелл.

– Я тебе говорил, что Лейла помогает мне в офисе. Мы просто…

– Да, конечно.

Джоанна улыбнулась и не стала развивать эту тему.

Потрясающая женщина, подумала Лейла. Глаз не оторвать. Локоны густых каштановых волос обрамляли сильное лицо с пухлыми ненакрашенными губами и удлиненными карими глазами, взгляд которых был одновременно удивленным, любопытным и терпеливым. У Джоанны была прекрасная фигура, она была высокой и гибкой, и на ней прекрасно смотрелись джинсы с низкой талией и тонкий свитер.

Фокс как будто онемел, и Лейла решила взять инициативу на себя.

– Мне нужен новый картридж, – откашлявшись, произнесла она. – Это для принтера. На верхней полке.

– Да. Да. Сейчас достану. – Фокс повернулся и умудрился еще раз столкнуться с Лейлой. – Прости. – Боже милосердный. Он просто столкнул коробку с полки, а Лейла подхватила ее и убежала.

– Спасибо!

– У тебя найдется минутка? – ласково спросила Джо. – Или торопишься вернуться к занятию, которое я прервала своим появлением?

– Перестань. – Сгорбившись, Фокс направился к себе в кабинет.

– Она очень хорошенькая. Неудивительно, что ты решил поиграть в маленького босса и секретаршу.

– Мама. – Фокс провел рукой по волосам. – Все совсем не так. Это было… Впрочем, неважно. – Он опустился на стул. – Что случилось?

– У меня кое-какие дела в городе. Во-первых, я хочу зайти к твоей сестре на ленч. Спэрроу сказала мне, ты не появлялся у нее уже две недели.

– Я собирался.

Джо наклонилась к нему.

– Раз в неделю что-нибудь не жареное, не обработанное и лишенное химикатов не убьет тебя, Фокс. Кроме того, мог бы поддержать сестру.

– Ладно. Сегодня зайду к ней.

– Хорошо. Во-вторых, мне нужно отвезти керамику Лорри. Должно быть, ты видел, что случилось с ее магазином.

– В общем, да. – Он вспомнил трупы ворон, разбитые окна на Мейн-стрит. – Ущерб большой?

– Приличный. – Джо принялась теребить цепочку с тремя кристаллами у себя на шее. – Фокс, она хочет закрыть магазин. Уехать. Я очень расстроена. И напугана. Я боюсь за тебя.

Фокс встал, обнял мать, прижался щекой к ее щеке.

– Все будет хорошо. Мы стараемся.

– Я хочу помочь. Мы с папой хотим что-то делать.

– Вы делаете. Каждый день, всю мою жизнь. – Он крепче обнял ее. – Ты моя мама.

Джо слега отстранилась, обхватила ладонями его лицо.

– Ты такой же обаятельный, как отец. Посмотри мне в глаза и пообещай, что все будет хорошо.

Фокс без колебаний, не собираясь ничего скрывать, посмотрел в глаза матери:

– Все будет хорошо. Верь мне.

– Верю. – Она поцеловала его в лоб, потом в щеки. – Но ты по-прежнему мой малыш. И я хочу, чтобы ты о себе заботился. Так что отправляйся на ленч к сестре. Сегодня у нее салат из баклажанов.

– Фу.

Она шутливо ткнула его пальцем в живот.

– Ты должен на час закрыть контору и взять эту прелестную девушку с собой.

– Прелестная девушка – моя сотрудница.

– Ума не приложу, как я могла вырастить такого правильного сына. – Джо еще раз ткнула в него пальцем и направилась к выходу. – Я тебя люблю, Фокс.

– И я тебя, мама. Я провожу, – поспешно прибавил он, сообразив, что мать может остановиться у стола Лейлы, чтобы выудить у прелестной девушки кое-какую информацию.

– Как-нибудь я застану ее одну и устрою допрос с пристрастием, – небрежно заметила Джо.

– Ладно. Но не сегодня.

Салат оказался не так уж плох, и у него было время немного поболтать с младшей сестрой. Она всегда поднимала ему настроение, и Фокс возвращался в контору, радуясь яркому, солнечному дню. Радость его несколько омрачилась встречей с Дерриком Нэппером, заклятым врагом с самого детства, а теперь помощником шерифа. Нэппер выходил из парикмахерской.

– Черт, это же О’Делл. – Нэппер надел темные очки и окинул взглядом улицу. – Не вижу машин «Скорой помощи».

– Стрижка обошлась тебе в пять центов? По-моему, ты переплатил.

На жестком, квадратном лице Нэппера мелькнула улыбка.

– Я слышал, ты был свидетелем вчерашнего происшествия на площади. Но не остался, не дал свидетельских показаний. Адвокат должен знать, что так не полагается.

– Ошибаешься – как всегда. Сегодня утром я заходил к шерифу. Полагаю, он не все рассказывает своим лизоблюдам.

– Ты должен помнить, О’Делл, сколько раз мой ботинок в прошлом прохаживался по твоей заднице.

– Я многое помню. – Фокс пошел дальше. Горбатого могила исправит, подумал он. Драчун всю жизнь остается драчуном. До июля месяца еще не раз придется иметь дело с Нэппером. Но теперь Фокс постарался выбросить его из головы.

Ему нужно работать, и, открывая дверь, Фокс признался самому себе, что знает способ, как сгладить неприятные впечатления от встречи с Нэппером. Или вообще забыть о нем.

Войдя в контору, он увидел Лейлу, которая шла в приемную с вазой в руках. Элис Хоубейкер любила, чтобы везде стояли цветы. Заметив его, Лейла остановилась.

– Сменила воду. В твое отсутствие никто не звонил, и я закончила доверенность и распечатала ее. У тебя на столе.

– Хорошо. Послушай, Лейла…

– Я не знала, нужно ли что-то печатать по делу мистера Эдвардса, или…

– Ладно, ладно. Поставь ее. – Фокс взял вазу из ее рук и поставил на стол.

– На самом деле они…

– Прекрати. Я вел себя неподобающим образом и хочу извиниться.

– Ты уже извинился.

– И еще раз прошу прощения. Не хочу, чтобы ты чувствовала себя неловко из-за этой банальной сцены между боссом и секретаршей. Я не хотел… Просто твои губы оказались прямо там…

– Просто мои губы оказались прямо там? – Тревога в ее голосе сменилась вкрадчивыми нотками. – На моем лице, ниже носа и выше подбородка?

– Нет. – Фокс потер пальцами лоб. – И да, и нет. Твои губы… Я забыл, что не должен делать то, что сделал, и это было абсолютно неуместно в данных обстоятельствах. Похоже, мне придется ссылаться на пятую поправку[7] или на временное помрачение ума.

– Ты можешь ссылаться на что угодно, но стоит подумать и о том, что мои губы, которые просто были там, не произнесли «нет», «перестань» или «убирайся к черту». Хотя могли бы.

– Ага. – Он растерянно помолчал. – Как-то нелепо все выглядело.

– До или после прихода твоей матери?

– После нелепость превратилась в фарс. – Фокс сунул руки в карманы. – Следует ли мне предположить, что ты не обратишься к адвокату и не предъявишь обвинений в сексуальных домогательствах?

Лейла склонила голову набок.

– Следует ли мне предположить, что ты меня не уволишь?

– Меня устроит утвердительный ответ на оба вопроса. Значит, договорились?

– Отлично.

Лейла взяла вазу, поставила на место и с улыбкой покосилась на Фокса.

– Кстати, я заказала новый картридж для принтера.

– Правильно. Я буду… – Он махнул рукой в сторону кабинета.

– А я… – Лейла указала на свой стол.

– Ладно. – Фокс направился к себе. – Ладно, повторил он и посмотрел на шкаф. – О, боже.

4

Без пятнадцати пять Фокс проводил до двери последнего клиента. На улице мартовский ветер гнал по тротуару бурые листья и дул в лицо двоим детям в куртках с капюшонами. Наверное, идут в игровой зал боулинг-клуба, подумал он. Пару игр до ужина.

Когда-то и он шел навстречу ветру ради парочки компьютерных игр. На самом деле, неделя вышла довольно удачной. А если он где-то и был не на высоте, ничего страшного. Но все можно изменить.

Он слышал, как Лейла разговаривает по телефону, объясняя, что завтра мистер О’Делл в суде, но можно записаться на прием в любой другой день.

Повернувшись, Фокс увидел, что ее пальцы быстро бегают по клавиатуре – наверное, вносит изменения в расписание, предположил он. В проеме стола были видны ее ноги: она притопывала каблуком. Когда Лейла повернулась, чтобы повесить трубку, серебряные сережки в ее ушах качнулись и сверкнули. Потом взгляд ее зеленых глаз остановился на Фоксе, и сердце у него замерло.

Да, тут он явно был не на высоте. Слава богу, некоторые вещи все же можно изменить.

Наверное, глупая улыбка на его лице заставила Лейлу вскинуть голову.

– Что?

– Ничего. Просто задумался. Философствую сам с собой. Что-то важное?

– Не очень. Соглашение о партнерстве – две женщины сочиняют серию кулинарных книг, которые, как они надеются, станут бестселлерами. Берегись, Рейчел Рей[8]. Они хотят юридически оформить соавторство до того, как добьются успеха. Неделя у тебя будет напряженной.

– В таком случае я могу позволить себе заказать еду в китайском ресторане, если ты еще не передумала.

– Мне нужно закончить дела.

– Давай. Мне тоже. Поднимемся наверх через кухню.

Вернувшись в кабинет, Фокс выключил компьютер, вскинул на плечо портфель и попытался вспомнить, в каком состоянии пребывает его квартира.

Ага. Кажется, еще одна территория, где его ждал полный провал.

Лучше об этом не думать, решил Фокс. Все равно уже ничего не исправишь. Но интересно, насколько все плохо?

Он прошел на кухню, где миссис Хоубекер держала кофеварку, микроволновую печь и тарелки, за которые, как она считала, не стыдно было перед клиентами. Здесь же хранилось печенье – Фокс точно знал, поскольку время от времени им подкреплялся. А также вазочки и коробки с чаем.

Кто будет пополнять запасы печенья, когда миссис Хоубекер его покинет? Фокс повернулся к появившейся на пороге Лейле.

– Элис покупает продукты на деньги из вазы в моем кабинете. Я регулярно ее пополняю. Наверное, ты уже в курсе.

– Доллар за каждое ругательство, система доверия. Я видела твой кувшин и могу сделать вывод, что сквернословишь ты много, но платишь честно. – Он такой грустный, подумала Лейла, что хочется его обнять, погладить по густым, спутанным волосам. – Я знаю, ты будешь по ней скучать.

– Может, она еще вернется. Но в любом случае жизнь продолжается. – Фокс открыл дверь, ведущую на лестницу. – Должен тебя предупредить, что миссис Хоубейкер не следит за моей квартирой и вообще отказывается подниматься наверх после одного случая с поздним пробуждением и несвежим бельем, и поэтому там, скорее всего, беспорядок.

– Беспорядком меня не удивишь.

Но когда Лейла из чистой офисной кухни попала на кухню Фокса, то осознала, что неправильно понимала значение слова «беспорядок».

Грязные тарелки были везде: в раковине, на кухонном столе и на маленьком столике, который также был завален газетами двухдневной давности. Две коробки хлопьев (неужели взрослые мужчины едят шоколадные хлопья?), пакетики чипсов, бутылка красного вина, склянки со специями и пустой пакет из-под спортивного напитка «Гаторейд» теснились на короткой столешнице у холодильника, почти полностью заклеенного стикерами и фотографиями.

На полу три пары туфель, на одном из стульев потертая куртка, а на другом стопка журналов.

– Может, погуляешь часок – или неделю, – пока я тут приберусь?

– Нет, нет. А в остальных комнатах то же самое?

– Не помню. Могу проверить, прежде…

Но Лейла уже перешагнула через туфли и вошла в гостиную.

Не так уж и плохо, подумал Фокс. Правда. Решив предупредить события, он принялся наводить подобие порядка.

– Я знаю, что живу как свинья. Мне это уже говорили. – Он собрал разбросанную охапку одежды и запихнул в шкаф в коридоре.

На лице Лейлы отразилось искреннее удивление. В голосе тоже.

– Почему ты не наймешь домработницу, которая будет приходить раз в неделю и все это убирать?

– Потому что они сбегают и больше не возвращаются. Послушай, давай куда-нибудь сходим. – Вовсе не смущение, а боязнь услышать нотации заставила его схватить пустую пивную бутылку и почти пустой пакет попкорна, стоявшие на кофейном столике. – Найдем симпатичный, чистый ресторан.

– В колледже у меня были две соседки по комнате. В конце семестра мне приходилось вызывать бригаду уборщиков. – Она подобрала с кресла пару носков, прежде чем Фокс успел добраться до них, и протянула ему. – Но чистые бокалы для вина нам бы пригодились.

– Я продезинфицирую пару штук.

Он взял несколько бокалов и направился на кухню. Лейла с любопытством рассматривала комнату, стараясь не обращать внимания на беспорядок. Стены выкрашены в теплый зеленый цвет, выгодно оттеняющий широкие дубовые подоконники. На полу темного дерева – великолепный тканый ковер, который, наверное, пылесосили лет десять назад. На стенах симпатичные акварели, рисунки карандашом и тушью, фотографии. Кроме большого телевизора с плоским экраном и разнообразной техники, в комнате была красивая керамика.

Произведения брата, подумала Лейла. Или матери. Однажды они с Фоксом проезжали мимо гончарной мастерской его брата. Почувствовав присутствие Фокса, она обернулась.

– Мне нравятся рисунки и керамика. Вот эта. – Она провела пальцами по тонкой вазе бледно-голубых тонов. – Такая изящная.

– Работа матери. А вон ту чашу, на столе под окном, сделал Ридж.

Лейла подошла ближе, коснулась плавных изгибов.

– Великолепно. Цвета, форма. Как будто лес в большой чашке.

Она повернулась к Фоксу, взяла бокал вина.

– А рисунки?

– Матери, брата и невестки. Фотографии делала Спэрроу, моя младшая сестра.

– Сколько талантов в одной семье.

– И еще адвокаты – старшая сестра и я.

– А разве для адвоката не нужен талант?

– Самую малость.

Лейла пригубила вино.

– Твой отец плотник?

– Плотник, столяр. Он сделал стол, на котором стоит чаша Риджа.

– Сделал стол. – Лейла присела, чтобы получше рассмотреть. – Подумать только.

– Без гвоздей и шурупов. Только на шипах. У него золотые руки.

Лейла провела пальцем по крышке стола, оставив дорожку на слое пыли.

– Поверхность прямо шелковистая. Красивые вещи. – Вскинув бровь, она вытерла палец о рубашку Фокса. – Вынуждена сказать, что ты должен лучше за ними ухаживать – и за их окружением.

– Ты не первая. Может, отвлечемся на еду? – Фокс протянул ей листок меню. – Китайские блюда от Хан Ли.

– Рановато для ужина.

– Я позвоню заранее и закажу доставку на семь. А пока мы займемся делом.

– Свинина в кисло-сладком соусе, – объявила Лейла, взглянув на меню.

– И все? – удивился Фокс, когда она вернула ему листок. – Печально. Свинина в кисло-сладком соусе. Хорошо, остальное я закажу сам.

Он снова вышел, чтобы сделать заказ. Через несколько секунд до нее донесся шум бегущей воды и звяканье тарелок. Лейла пошла на кухню, где Фокс сражался с грязной посудой.

– Ладно. – Лейла сняла жакет.

– Нет. Правда.

– Да. – Она засучила рукава. – Но это разовая сделка. Ты платишь за ужин.

– Мне еще извиниться?

– В другой раз. – Она удивленно вскинула брови. – У тебя нет посудомоечной машины?

– В том-то и проблема. Я хотел установить ее вместо нижнего шкафчика, но потом подумал, что я тут один и к тому же часто пользуюсь бумажными тарелками.

– Не очень часто. А чистое кухонное полотенце у тебя найдется?

– Да, конечно. – Фокс озадаченно нахмурился. – Я сейчас.

Покачав головой, Лейла шагнула к освободившейся мойке и принялась за дело. Ей не трудно. Эта работа не требовала умственных усилий и странным образом успокаивала нервы, приносила удовлетворение. Кроме того, из окна над раковиной открывался красивый вид на горы с блестевшими на солнце вершинами.

Ветер раскачивал деревья, трепал белые простыни, развешенные во дворе внизу. Лейла подумала, что застеленная кровать будет пахнуть ветром и горами.

По огороженному двору бегал мальчик с большой черной собакой – его движения были наполнены энергией и радостью, и Лейла явственно представила, почти почувствовала, как ветер гладит его щеки, теребит волосы. А когда мальчик в яркой синей куртке принялся качаться на качелях, Лейле показалось, что от высоты и скорости у нее самой захватывает дух.

Наверное, его мать на кухне готовит ужин. А может, сегодня очередь отца. А еще лучше, если они готовят вместе – режут, помешивают, рассказывают друг другу, как прошел день, – а маленький мальчик раскачивается на качелях, подставляя лицо ветру.

– Никогда бы не подумал, что мытье посуды может быть таким сексуальным занятием.

Рассмеявшись, она оглянулась на Фокса.

– И не надейся – повторения не будет.

Он замер, сжимая в руке мятое кухонное полотенце.

– Что?

– Мытье посуды кажется сексуальным только тому, чьи руки не погружены по локоть в мыльную воду.

Фокс шагнул вперед, тронул ее за плечо.

– Я не произносил этого вслух.

– Я тебя слышала.

– Очевидно, но я не говорил, а думал. Я отвлекся, – продолжал он, когда Лейла слегка отодвинулась. – Смотрел на тебя, на то, как свет играет в твоих волосах, на линию спины, на руки. Я отвлекся, – повторил он. – И открылся. А ты, Лейла? Не думай, не анализируй. Просто скажи, что чувствовала, когда услышала меня.

– Я расслабилась. Смотрела, как во дворе на качелях качается маленький мальчик. И расслабилась.

– А теперь опять напряжена. – Фокс взял тарелку и стал вытирать. – Придется подождать.

– Ты тоже так можешь? Слышать мои мысли?

– Чувства легче различить, чем слова. Могу, но только если ты позволишь.

– Ты способен прочесть мысли любого.

– Но не буду этого делать. – Фокс посмотрел ей в глаза.

– Потому что ты такой человек. Кладешь доллар в вазу, даже если никто не слышит, как ты ругаешься.

– Я дал слово и держу его.

Лейла принялась за следующую тарелку. Очарование хлопающих на ветру простынь и маленького мальчика с большой собакой – все исчезло.

– Ты всегда себя контролируешь? Не поддаешься искушению?

– Нет. Мне было десять, когда я начал слышать чужие мысли. Во время Седмицы эта способность меня пугала, и я с трудом сдерживался. Хотя помогло. Когда все закончилось – в тот первый раз, – я думал, что все пройдет.

– Но не прошло.

– Нет. Это было круто – в десять лет проникать в мысли и чувства людей. Потрясающе – и не только потому, что у меня обнаружились способности, как у супермена. Например, я очень хотел хорошо сдать экзамен по истории, а парень, который лучше всех знал историю, сидел всего через два ряда от меня. Почему бы не узнать у него правильные ответы?

Вытирая тарелки, Фокс решил, что нужно сделать следующий шаг и убрать их в шкафчик. Занятая делом, Лейла сможет расслабиться.

– Сдав несколько экзаменов на «отлично», я стал испытывать чувство вины. И страх – я мог проникнуть в голову любого учителя и выяснить, какие каверзы он для нас придумал. Кроме того, я узнавал то, что мне знать не следовало. Семейные проблемы и все такое. Меня с детства учили уважать личную жизнь, а тут я без разбора вторгался в чужие мозги. И я бросил это дело. – Фокс усмехнулся. – Почти.

– Приятно слышать, что ты не совершенен.

– Мне потребовалось время, чтобы научиться управлять собой. Иногда я читал чужие мысли, когда слишком расслаблялся, а иногда наоборот, когда очень старался этого не делать. В некоторых случаях проделывал это намеренно. Например, пару раз с тем козлом, который меня дразнил. А… когда стал старше, то один раз с девушкой. Узнать, есть ли у меня шанс снять с нее блузку.

– Помогло?

Фокс лишь улыбнулся в ответ.

– А за несколько недель до того, как нам исполнилось семнадцать, кошмар вернулся. Я понял – мы все поняли, – что ничего не закончилось. И до меня дошло, что мой дар не игрушка. Я перестал им пользоваться.

– Почти?

– Практически полностью. Понимаешь, Лейла, этого у нас не отнять. Я понимаю, что чувствуют люди, и тут ничего не поделаешь. Но теперь я могу контролировать себя и не копаться в их мозгах в поисках информации.

– Именно этому мне нужно научиться.

– И читать мысли тоже. Если речь идет о личной тайне человека, о его жизни или жизни других, ты обязана вмешаться.

– Но как ты определяешь – когда, кто, при каких обстоятельствах?

– Вот этим мы и займемся.

– В твоем присутствии я почти все время чувствую себя скованно.

– Заметил. Почему?

Лейла повернулась и протянула руку за посудой. Опустила миску в раковину. Мальчик уже ушел – наверное, позвали ужинать, подумала она. Собака свернулась клубком на крыльце и спала, отдыхая от бурных игр.

– Потому что знаю: ты можешь прочесть или читаешь мои мысли и чувства. Или боюсь, что ты это сделаешь, и нервничаю. Но этого не происходит – то ли из-за того, что ты себя сдерживаешь, то ли из-за того, что я нервничаю и не пускаю тебя. А может, и то и другое. Например, ты не знал моих мыслей и чувств, когда сегодня поцеловал меня.

– Меня на какое-то время замкнуло.

– Нас тянет друг к другу. Я правильно выразилась?

– Что касается меня – в точку.

– И от этого я тоже нервничаю. И теряюсь, потому что не знаю, в какой степени это взаимное влияние, а в какой – наши истинные чувства. – Лейла прополоскала миску и передала Фоксу. – И не уверена, можем ли мы себе это позволить, когда у нас столько других забот.

– Погоди, давай разберемся. Ты нервничаешь потому, что меня тянет к тебе, или потому, что нас тянет друг к другу?

– Ответ номер два, и мне нет нужды читать твои мысли – по твоему лицу видно, что он тебе нравится.

– Лучшая мысль, которую я слышал за последние несколько недель. А может, и лет.

Мокрая ладонь Лейлы уперлась ему в грудь, не давая приблизиться.

– Я не смогу расслабиться, если буду думать о том, как оказаться с тобой в постели. Мысль о сексе меня обычно возбуждает.

– Расслабиться можно потом. И вообще, я могу гарантировать, что расслабление будет гораздо глубже, если сначала как следует возбудиться.

Лейла не только не убрала ладонь, но слегка его оттолкнула, так что Фокс был вынужден отступить на шаг.

– Не сомневаюсь. Но я привыкла все раскладывать по полочкам. Так уж я устроена. Поэтому то, что происходит между нами, придется пока отложить в дальний ящик. Мне нужно все обдумать, пережить. Если я собираюсь учиться у тебя, если хочу помочь избавиться от демона, который стремится нас уничтожить, то не должна отвлекаться.

Фокс кивнул; лицо его было внимательным и серьезным.

– Я люблю жонглировать.

– Знаю.

– И люблю вести переговоры. – Он вытер полотенцем ее руку и поднес к губам. – И знаю, в какой момент делать предложение противоположной стороне. Я хочу тебя. Обнаженную, в постели, в комнате, наполненной тенями и тихой музыкой. Хочу чувствовать, как бьется твое сердце под моей ладонью, когда я ласкаю тебя. Так что, Лейла, не забудь положить в свой ящик и это.

Лейла молча смотрела ему в глаза. Он отбросил полотенце.

– Принесу вино. Поможет тебе расслабиться, прежде чем мы приступим к занятиям.

Она проводила его взглядом. Потом с трудом подняла руку и прижала к сердцу, готовому выскочить их груди.

Видимо, ей предстоит многому научиться – если Фокс носил все это в себе, а она не почувствовала.

И теперь, чтобы расслабиться, одного бокала вина слишком мало.

Лейла выпила вино, и Фокс освободил кухонный стол. Затем налил ей еще бокал. Она не произнесла ни слова, погрузившись в собственные мысли, и Фокс позволил ей помолчать.

– Ты умеешь медитировать? – спросил он, усаживаясь.

– Принцип знаю. – В ее голосе сквозило раздражение, но Фокс старался не обращать на это внимания.

– Ты должна сесть, и мы начнем. Проблема в том, что большинство людей не способны достигать уровня, когда они отключают мозг, изгоняя из него мысли о работе, приеме у дантиста или о боли в пояснице. О чем угодно. Но мы можем приблизиться к этому состоянию, используя техники йоги. Нужно закрыть глаза, представить пустую белую стену…

– И произносить «ом-м-м». И как это поможет мне включить свои способности?

– Увидишь. Поможет – я уже заговорил, как моя мать – очистить разум, ауру, сбалансировать энергию ци.

– Я тебя прошу.

– Это процесс, Лейла. До сих пор ты только скользила по поверхности – или чуть-чуть замочила ноги, если хочешь. Чем глубже погружаешься, тем больше требуется сил.

– Например?

– Глубоко и долго? Раскалывается голова, тошнота, кровотечение из носа. Это может причинить боль. Истощить.

Нахмурившись, Лейла погладила бокал.

– На чердаке старой библиотеки Куин перенеслась в прошлое, к Энн Хоукинс. И вернулась совсем разбитой. Сильная головная боль, тошнота, потеря координации. – Лейла насупилась. – Хорошо, я не умею медитировать. Когда на йоге мы заканчиваем занятия позой трупа, я расслабляюсь, но продолжаю думать о делах, которые еще остались, или стоит ли купить потрясающую кожаную куртку, поступившую к нам в магазин. Я буду тренироваться. Могу упражняться вместе с Сибил.

Потому что так безопаснее, чем со мной, подумал Фокс, но возражать не стал.

– Хорошо. Значит, пока не будем слишком углубляться. Расслабься, наведи порядок в мыслях. Вроде того, как ты расставляешь тарелки.

– Чем больше стараешься, тем сложнее. Мысли так и норовят разбежаться.

– Совершенно верно. А ты раскладывай их по полочкам. Убирай каждую на свое место. Смотри на меня. – Он накрыл ладонью ее руку. – Просто смотри на меня. Сосредоточься на мне. Почувствуй меня.

Странное ощущение, словно вино ударило ей в голову.

– Я тебя не понимаю.

– Не торопись. Смотри на меня. Это как открыть дверь. Поверни дверную ручку, Лейла. Положи ладонь на ручку, поверни, потом приоткрой дверь, всего на пару дюймов. Смотри на меня. О чем я думаю?

– Ты надеешься, что я не съем все китайские клецки. – Лейла чувствовала его юмор, как теплый синий свет. – Ты мне помог.

– Нет, мы вместе. Не уходи от двери. Не теряй концентрации. Открой ее чуть шире и скажи, что я чувствую.

– Я… Спокойствие. Ты такой спокойный. Не понимаю, как тебе это удается. Сомневаюсь, что когда-нибудь была такой спокойной, а теперь, наверное, уже и не буду – столько всего произошло и происходит. И… ты немного голоден.

– На обед мне пришлось есть салат из баклажанов. Вот почему я заказал…

– Говядину «кунг пао», снежную грушу, холодную лапшу, дюжину пирожков, клецки. Дюжину пирожков?

– Если останутся, пойдут на завтрак.

– Ужас какой. А теперь ты думаешь, что не отказался бы на завтрак от меня, – прибавила она и выдернула руку.

– Прости, я не хотел. Как ты?

– Немного кружится голова, и мысли путаются, но в целом нормально. С тобой мне легче, правда? Потому что ты знаешь, как этим управлять. Влиять на меня.

Фокс взял пиво, о котором совсем забыл, и откинул прядь волос со лба.

– В твой нью-йоркский бутик приходит женщина. Она просто роется в вещах. Как ты определяешь, к чему ее направить, как на нее повлиять?

– Удовлетворить, – поправила Лейла, – а не повлиять. Отчасти по внешнему виду – возраст, одежда, сумка, туфли. Все это внешние признаки, и они могут быть обманчивыми, но начинать нужно с них. С опытом я начала различать клиентов по типам.

– Готов поспорить, в девяти случаях из десяти ты знала, когда нужно вынести из подсобки яркую кожаную сумочку, а когда предложить строгую черную. И понимала, что клиентка положила глаз на короткое сексуальное платье и стильные туфли, хотя та утверждала, что пришла за деловым костюмом.

– Я много читала… Да. – Лейла с шумом выдохнула, злясь на саму себя. – Не понимаю, почему я продолжаю все отрицать. Да, я часто понимала. Хозяйка называла это волшебным прикосновением. Думаю, она была недалека от истины.

– Как ты это делала?

– Оценивая покупателей, я фокусировалась на них – на их желаниях, предпочтениях и… да, конечно, на том, что я могу им продать. Нужно слушать, что они говорят, понимать язык жестов и учитывать мои собственные представления, что им пойдет. А иногда – мне самой казалось, что это инстинкт – в моей голове появлялось изображение платья или туфель. Я считала, что просто читаю между строк, болтая с ними, но, наверное, слышала тихий голос. Может, это были их мысли. Не уверена.

Начинает привыкать к своему дару, подумал Фокс. Уже не сопротивляется.

– Ты была уверена в себе, чувствовала себя на своем месте, и это помогало снять напряжение. И еще тебе было не все равно. Ты хотела удовлетворить их желания. Доставить им радость. И продать товар. Правильно?

– Похоже.

– Та же программа, только другой канал. – Он сунул руку в карман, достал горсть мелочи. Сосчитал, закрыв монеты ладонью. – Сколько тут?

– Я…

– Число у меня в голове. Открой дверь.

– Хорошо. Подожди. – Лейла снова глотнула вина. Слишком много мыслей. Так и мелькают у нее в голове. Нужно их отодвинуть. – Не помогай мне! – воскликнула она, когда Фокс протянул руку. – Не надо.

Избавиться от мыслей, повторяла Лейла. Очистить разум. Расслабиться. Сосредоточиться. Почему он считает, что у нее получится? Почему Фокс так уверен? Почему у многих мужчин такие красивые ресницы? Ой. Не отвлекаться. Она закрыла глаза, представила дверь.

– Доллар и тридцать восемь центов. – Глаза Лейлы широко раскрылись. – Уф.

– Отлично.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

– Ужин приехал. Займись парнем.

– Что?

– Пока я буду с ним разговаривать и расплачиваться, прочти его мысли.

– Но это…

– Грубое вторжение, знаю. Но придется пожертвовать приличиями во имя прогресса. Прочти его мысли, – приказал Фокс, встал и направился к двери.

– Привет, Каз, как дела?

Парню лет шестнадцать, прикинула Лейла. Джинсы, футболка, высокие кроссовки «Найк», довольно новые. Всклокоченные каштановые волосы, маленькое серебряное колечко в правом ухе. Карие глаза скользнули по ней, пока из рук в руки переходили пакеты и деньги.

Вздохнув, она «приоткрыла дверь».

Фокс услышал, как Лейла у него за спиной издала какой-то звук, что-то между вздохом и усмешкой. Продолжая непринужденно болтать о баскетболе, он дал парню на чай.

Закрыв за посыльным дверь, Фокс поставил пакеты на стол.

– Ну?

– Он считает тебя крутым.

– Так и есть.

– А меня сексуальной.

– Так и есть.

– Он гадал, получишь ли ты это сегодня, и думал, что сам бы не прочь попробовать. Как ты понимаешь, имелись в виду вовсе не пирожки.

Фокс открыл пакеты.

– Казу семнадцать. В его возрасте парни все время об этом думают. Голова болит?

– Нет. С ним было легко. Легче, чем с тобой.

– В моем возрасте парни тоже об этом думают. Но, в отличие от них, мы знаем, когда придется удовлетвориться пирожками. Давай есть.

Фокс больше не пытался поцеловать ее, даже когда отвозил домой. Лейла не знала, думал ли он об этом, и решила, что так даже лучше. Ее собственные мысли и чувства пребывали в таком беспорядке, что она решила последовать совету Фокса и заняться медитацией.

Сибил расположилась на диване в гостиной, с книгой и чашкой чая.

– Привет! Как прошло?

– Хорошо. – Лейла опустилась в кресло. – На удивление хорошо. Только я чувствую себя немного пьяной. Как после двух порций виски.

– Чаю хочешь? Там еще остался.

– Наверное.

– Я принесу тебе чашку, – сказала Сибил, увидев, что Лейла собирается встать. – У тебя измученный вид.

– Спасибо. – Закрыв глаза, Лейла попробовала дышать по системе йоги. Потом попыталась расслабить мышцы, начиная от пальцев ног, но дойдя до лодыжек, сдалась. – Фокс говорит, что я должна медитировать, – сообщила она Сибил, которая вернулась с чашкой и блюдцем. – Но мне скучно медитировать.

– Ты просто не умеешь. Выпей сначала чаю, – посоветовала Сибил, наливая чашку. – И расскажи, что тебя беспокоит, – это лучший способ избавиться от тревоги, чтобы потом заняться медитацией.

– Он меня поцеловал.

– Я удивлена и шокирована. – Сибил вручила Лейле чашку, вернулась к дивану и села, поджав ноги. – Милая, парень глаз с тебя не сводит. Смотрит, когда ты выходишь из комнаты и когда возвращаешься. Влюбился по уши.

– Он сказал… А где Куин?

– У Кэла. Наш Мэверик[9] где-то играет в карты, и дом Кэла пока свободен. Вот они и пользуются.

– Ага. Ну и на здоровье. Они очень подходят друг другу, правда? Идеально.

– Он для нее единственный, тут нет сомнений. Все остальные, которые у нее были, это как «О’Дулс»[10].

– О’Дулс?

– Заменитель любви. Кэл – настоящее. Тебе легче говорить о них, чем о себе?

Лейла вздохнула.

– Меня сбивают с толку свои чувства. Я понимаю, что он чувствует то же самое, но гоню от себя эти мысли. Что только ухудшает дело. Кроме того, мы вместе работаем, и не только в конторе, а это создает особые отношения, которые нужно уважать и даже беречь, потому что ставки очень высоки. Если к ним присоединить физическую или эмоциональную близость личных отношений, секс, то как поддерживать элементарный порядок, необходимый для дела, ради которого мы все тут все собрались?

– Ого. – Улыбнувшись, Сибил отхлебнула из чашки. – Это серьезно.

– Знаю.

– Попробуем вот что. Просто и откровенно. Ты его хочешь?

– Господи, конечно. Только…

– Нет. Не надо уточнять. Не анализируй. Страсть – это сильное возбуждающее чувство, хотя и стихийное. Подчиняешься ты ей или нет, она будоражит кровь. С остальными слоями ты, в конце концов, разберешься. Обязана. Ты человек, и ты женщина. И никуда не денешься от эмоций, тревог, последствий. Но теперь ты должна ловить момент и наслаждаться страстью. – В темных глазах Сибил блеснули веселые искорки. – Наслаждайся страстью.

Задумавшись, Лейла пригубила чай.

– В твоем изложении звучит соблазнительно.

– Тогда допивай, и мы используем твою страсть как фокальную точку для медитации. – Сибил улыбнулась, глядя на нее поверх чашки. – Думаю, скучно не будет.

5

Поначалу предложение Сибил о страсти как трамплине для медитации вызвало у Лейлы улыбку, но идея оказалась удачной. Даже лучше, чем обычный метод отстранения на занятиях йогой. Следуя указаниям, она вдыхала в себя страсть – втягивая пупок к позвоночнику, – а выдыхала напряжение и стресс. Фокусировалась на «щекотке в животе», как сформулировала это Сибил. Погружалась в нее.

И где-то между смехом, дыханием и щекоткой расслабилась настолько, что услышала биение собственного пульса. Но это было только начало.

Спала она крепко, без сновидений, и проснулась свежей. И, как ни странно, полной энергии и сил. Видимо, медитация не слишком утомила ее.

Фокс был в суде, в конторе у руля осталась Элис, и появляться на работе до обеда не имело смысла. Есть время присоединиться к расследованию, которое проводят Сибил и Куин, подумала она, стоя под душем. Внести вклад в поиск ответов. Она еще не добавила происшествие на площади в свою схему и не записала общий с Фоксом сон.

Лейла надела джинсы и свитер – после обеда она сменит их на костюм «секретаря Лейлы». И это – нельзя не признать – было приятно. Хорошо, когда нужно одеваться на работу, выбирать наряд и аксессуары. Конечно, в те несколько недель, что прошли между отъездом из Нью-Йорка и выходом на работу в офис Фокса, она была занята. Требовалось многое пересмотреть, изменить, преодолеть серьезные препятствия. Но Лейла скучала по работе, ей не хватало сознания, что в определенном месте в определенное время кто-то ждет от нее выполнения определенных обязанностей.

И еще – хоть это и тщеславие – ей не хватало предлога, чтобы надеть пару шикарных туфель.

Она вышла из комнаты, намереваясь выпить кофе на кухне, и услышала стук клавиш компьютера, доносившийся из кабинета, в который они превратили четвертую спальню.

На стуле, скрестив ноги, сидела Куин и печатала. Длинные белокурые волосы собраны в «хвост», голова слегка покачивается, словно в такт беззвучной музыке.

– Я не слышала, как ты вернулась.

– Только что. – Куин еще несколько раз ударила по клавишам, затем подняла голову. – Заскочила в тренажерный зал, сожгла несколько сотен калорий, возместила их огромной булочкой с черникой в кафе, но, кажется, все еще не отошла от потрясающего секса, которым наслаждалась ночью. Выпила кофе, приняла душ и теперь печатаю соображения Сибил по поводу вашего сна. – Куин потянулась. – И по-прежнему чувствую в себе силы пробежать Бостонский марафон.

– Должно быть, классный был секс.

– Ты не представляешь. – Куин поерзала и громко и откровенно рассмеялась. – Утверждение, что любовь улучшает секс, всегда казалось мне выдумкой любовных романов. Но теперь я сама – живое и в высшей степени удовлетворенное подтверждение. Ладно, хватит обо мне. Ты-то как?

Даже если бы она не проснулась отдохнувшей и свежей, подумала Лейла, две минуты в компании Куин зарядили бы ее энергией.

– В высшей степени удовлетворенной я себя назвать не могу, но довольно бодрая. Сибил встала?

– На кухне. Утренний кофе и газеты. Мы виделись, и она что-то пробормотала об успехах, которые ты сделала вчера с Фоксом.

– Она упоминала о том, что мать Фокса обнаружила нас целующимися в шкафу?

Голубые глаза Куин широко раскрылись.

– Сибил не вдавалась в подробности. Расскажи.

– Уже рассказала.

– Мне нужны детали.

– А мне кофе. Сейчас вернусь.

Вот чего еще ей не хватает, поняла Лейла. Болтовни с подругами о забавных подробностях личной жизни.

На кухне Сибил грызла половину рогалика и читала разложенную на столе газету.

– Ни одного упоминания о воронах в сегодняшнем номере, – объявила она при виде Лейлы. – Очень странно. Вчера короткая статья, скудная на подробности, и никакого продолжения.

– Типично, правда? – Лейла задумчиво налила кофе. – Никто не обращает особого внимания на происходящие здесь события. А если появляются статьи, вопросы, интерес, то все быстро проходит или превращается в слухи.

– Даже сами участники событий, местные жители, обходят их молчанием. Или просто забывают.

– А некоторые слишком хорошо помнят. – Лейла остановила свой выбор на йогурте, достала из холодильника упаковку. – Например, Элис Хоубейкер.

– Удивительно. Как бы то ни было, тут больше нет сообщений о нападениях животных или странных происшествиях. Во всяком случае, сегодня. Хорошо. – Лениво пожав плечами, Сибил принялась складывать газету. – Я собираюсь проследить пару очень тонких ниточек к возможному месту, где Энн Хоукинс скрывалась два года. Никак не могу понять, – раздраженно прибавила она. – В шестнадцатом веке тут было не так уж много народу. Какого черта я не могу найти тех, кто мне нужен?

К полудню Лейла уже сделала все, что могла, помогая подругам. Потом переоделась в серые брюки и туфли на высоком каблуке, чтобы после обеда идти на работу.

По дороге в контору Фокса она заметила, что в магазине подарков вставлены новые витрины. Отец Кэла был добросовестным домовладельцем, любившим свой город. А еще она заметила объявление о распродаже по случаю закрытия магазина.

Проклятье, подумала Лейла. Люди строили или пытались построить свою жизнь, а она рушилась безо всякой вины с их стороны. Некоторые так и оставляли ее лежать в руинах, утратив надежду и волю, чтобы начать все заново, другие закатывали рукава и восстанавливали разрушенное.

В кафе «Ма Пантри» тоже вставили новые окна – как и в других домах и магазинах. Люди в застегнутых на все пуговицы или на молнию куртках входили в дома и выходили из них. Люди остались. Лейла увидела мужчину в потертой джинсовой куртке и с инструментами на поясе, который менял дверь книжного магазина. Вчера, подумала она, дверь была поцарапанной, окна разбитыми. Теперь все будет как новенькое.

Многие остаются, снова подумала она. А другие берут в руки инструменты и помогают им навести порядок.

Мужчина оглянулся, поймал ее взгляд, и на его лице появилась улыбка. Сердце Лейлы замерло – от удовольствия и удивления. Улыбка Фокса. На мгновение ей показалось, что это галлюцинация, но потом Лейла вспомнила. Его отец плотник. Отец Фокса меняет дверь книжного магазина и улыбается ей с противоположной стороны Мейн-стрит.

Не останавливаясь, Лейла приветственно помахала ему. Разве не любопытно узнать, как Фокс будет выглядеть через двадцать лет?

Потрясающе.

Посмеиваясь про себя, она вошла в контору Фокса и сменила Элис.

Фокс тоже отсутствовал, и поэтому Лейла поставила диск Мишель Грант и принялась за работу, которую оставила ей Элис, приглушая музыку, когда звонил телефон.

Через час она убрала все со стола, внесла дополнения в рабочий график Фокса. Шкаф и ящики письменного стола Лейла решила пока не трогать, посчитав их владениями Элис.

Поэтому она достала из сумки книжку и стала читать одну из версий местной легенды о Языческом камне.

Перед ее мысленным взором возникла поляна в лесу. Мрачный серый камень, похожий на алтарь, возвышался над выжженной землей. Основательный, подумала она, листая страницы книги. Прочный и древний. Неудивительно, что ему дали такое имя – казалось, камень создали боги для поклонения тому, что было для них священным.

Центр силы, но не на вершине горы, а в тихом, сонном лесу.

В книге не обнаружилось ничего нового – маленький поселок пуритан, который потрясли обвинения в колдовстве, трагический пожар, внезапная буря. Лучше бы она взяла с собой один из дневников Энн Хоукинс, но выносить их из дома Лейле почему-то казалось неправильным.

Отложив книгу, она попыталась что-нибудь найти в Интернете. Тоже ничего нового. Лейла продолжала поиски, хотя нисколько не сомневалась, что Куин и Сибил справились бы гораздо лучше. Ее конек – упорядочивание информации, выстраивание логической цепочки. Но в данный момент новых данных просто не было.

Раздраженная Лейла подошла к выходящему на улицу окну. Нужно найти какое-то дело, чем-то занять руки и мозг. Немедленно.

Решив позвонить Куин и попросить какое-нибудь задание, пусть самое мелкое, Лейла отвернулась от окна.

У двери стояла женщина, сложив руки на животе. Темно-серое платье с длинной юбкой, длинными рукавами и высоким воротом. Золотистые волосы собраны в узел на затылке.

– Я знаю, что такое беспокойство, когда места себе не находишь, – произнесла она. – Я никогда не могла долго сидеть без дела. Он говорил мне, что отдых полезен, но мне было так трудно ждать.

Призрак, подумала Лейла. Почему к ней приходит призрак, если всего несколько минут назад она размышляла о богах?

– Энн?

– Ты знаешь. Ты все еще учишься доверять себе и своему дару. Но ты знаешь.

– Скажи, что мне делать, что всем нам делать, чтобы его остановить, уничтожить?

– Это не в моей власти. И даже не в его, того, кого я люблю. Ты сама должна понять – ты часть всего этого, часть меня.

– Во мне сидит зло? – Сердце Лейлы замерло от страха. – Ты можешь мне сказать?

– Все в твоих руках. Ты чувствуешь красоту настоящего? Наслаждаешься им? – Радость и печаль отражались на лице Энн, в ее голосе. – Оно движется, от секунды к секунде, меняется. И ты должна меняться вместе с ним. Если ты способна заглядывать в душу и разум других людей, понимать, где правда, а где ложь, неужели ты не можешь найти ответы в себе самой?

– Да, конечно, но вопросов становится все больше. Скажи, куда ты ушла перед той ночью, когда у Языческого камня случился пожар?

– Жить – как он просил. Дать жизнь тому, что не имеет цены. Они были моей верой, моей надеждой, моей истиной, порождением любви. Теперь ты моя надежда. И ты не должна отчаиваться. Он всегда надеялся.

– Кто? Джайлз Дент? – Фокс, поняла Лейла. – Ты имеешь в виду Фокса.

– Он верит в справедливость, в упорядоченность вещей. – Теперь улыбка Энн светилась любовью. – Это его сила и одновременно слабость. Помни о том, что оно ищет слабости.

– Что я могу… Черт! – Энн исчезла, и раздался телефонный звонок.

Нужно все это записать, подумала Лейла, торопясь к столу. Мельчайшие подробности, каждое слово. Черт возьми, теперь у нее есть занятие.

Она протянула руку к телефону. И схватила шипящую змею.

Испуганно вскрикнув, Лейла отбросила от себя черный клубок. Потом попятилась, едва сдерживая крик; змея свернулась кольцом, словно кобра, и смотрела на нее щелочками глаз. Потом опустила голову и поползла к Лейле. Лейла шагнула к двери, мысленно повторяя молитвы, которые только могла вспомнить. Глаза змеи зажглись красным огнем, и длинное тело молнией метнулось к двери, загораживая выход.

Лейла услышала свое бурное дыхание, почувствовала ком в горле. Ей хотелось бежать, но страх повернуться к змее спиной был слишком силен. Черные кольца начали разворачиваться, медленными волнообразными движениями, дюйм за дюймом, тянуться к ней.

Змея как будто становилась длиннее. О, боже, боже. Черная кожа гадины блестела. Лейла продолжала пятиться, пока не уперлась спиной в стену. Шипение стало громче. Больше бежать некуда.

– Ты не настоящая. – Сомнение в голосе было слышно даже ей самой, и змея продолжала наступать. – Не настоящая, – повторила Лейла, силясь унять дрожь. Смотри на нее, приказала она себе. Смотри и увидь. Пойми. – Ты не настоящая. Ублюдок.

Стиснув зубы, Лейла отделилась от стены.

– Давай. Ползи, нападай – ты не настоящая. – Произнося последнее слово, Лейла шагнула вперед, пронзив острым каблуком блестящее черное тело змеи. Ужас и отвращение на секунду захлестнули ее – ей показалось, что она чувствует сопротивление и видит выступившую из раны кровь. Потом, надавив изо всех сил, ощутила ярость змеи и, что еще приятнее, боль.

– Да, вот так. Вот так. Мы уже делали тебе больно и сделаем еще не раз. Убирайся к дьяволу…

Змея атаковала. На секунду, на одну ослепляющую секунду Лейла почувствовала боль. И опустилась на четвереньки. Но не успела подняться, приготовиться к схватке – змея исчезла.

Лейла поспешно закатала брючину, ища след от укуса. Гладкая, неповрежденная кожа. Боль тоже не настоящая, подумала она, подползая к сумке. Демон заставил ее почувствовать боль – на это у него хватило сил. Но не на реальную рану. Дрожащими руками она достала из сумочки телефон.

В суде, Фокс в суде, вспомнила Лейла. Не может приехать, не может помочь. Она нажала клавишу быстрого набора, на которой был запрограммирован номер Куин.

– Приезжай, – попросила она, услышав голос подруги. – Приезжай скорее.

– Мы уже были в дверях, когда ты позвонила, – сказала Куин. – Ты не отвечала ни по сотовому, ни в конторе.

– Телефон звонил. – Лейла сидела на диване в приемной. Она уже отдышалась и почти перестала дрожать. – Звонил, но когда я сняла трубку… – Она взяла бутылку воды, принесенную Сибил из кухни. – То швырнула ее туда.

Сибил подошла к столу и подняла трубку телефона с базы.

– Она здесь.

– Потому что я ее так и не взяла, – медленно произнесла Лейла. – Я вообще ничего не брала. Он заставил меня так думать.

– Но ты чувствовала.

– Не знаю. Слышала. Видела. Думала, что чувствую. – Она посмотрела на свою руку и не смогла сдержать дрожь.

– Кэл приехал. – Сибил выглянула из окна.

– Мы ему позвонили. – Куин погладила руку Лейлы. – Подумали, что неплохо бы собрать всех.

– Фокс в суде.

– Понятно.

Вошел Кэл, и Куин, сидевшая на корточках перед Лейлой, встала.

– Как вы? Никто не пострадал?

– Никто не пострадал, – не отрывая взгляда от Кэла, Куин положила руку на плечо Лейлы. – Только она напугана.

– Что случилось?

– Мы как раз и собираемся выяснить. Фокс в суде.

– Я пытался ему позвонить, но ответила голосовая почта. Не стал оставлять сообщение. Подумал, что за рулем ему вредно волноваться. Гейдж уже выехал. – Кэл подошел, погладил руку Куин и сел на диван рядом с Лейлой.

– Что тут случилось? Что с тобой?

– Посетители из обеих команд.

Она рассказала о появлении Энн Хоукинс, делая паузы, когда Куин достала диктофон, потом еще раз, когда вошел Гейдж.

– Говоришь, слышала ее голос?

– Да, мы разговаривали. Прямо тут. Я и женщина, которая мертва уже три с половиной столетия.

– Она действительно разговаривала с тобой?

– Я же сказала… Господи, ну и дура же я. – Лейла поставила бутылку с водой, прижала пальцы к глазам. – Я должна жить настоящим, видеть то, что происходит теперь, но не сделала этого. Забыла.

– Наверное, ты очень удивилась, увидев у своего стола давно умершую женщину? – Сибил попыталась ей помочь.

– Я мучилась бездельем, хотела чем-то себя занять. Постойте, дайте подумать. – Лейла закрыла глаза, вспоминая. – В моей голове, – прошептала она, – голос звучал у меня в голове, я почти уверена. То есть это была телепатическая связь с умершей женщиной. Час от часу не легче.

1

Песня Джона Леннона, ставшая девизом хиппи.

2

Знаменитый игрок в бейсбол.

3

Космическая станция из «Звездных войн».

4

Доисторическая индейская культура, существовавшая на юго-западе США.

5

Исчезнувшая английская колония на одноименном острове в Северной Каролине.

6

Вулканцы – раса из сериала «Звездный путь». Они могли прикосновением объединять свой разум с разумом других существ, что давало возможность передавать мысли, чувства, эмоции и воспоминания. Самым известным из них был полукровка Спок.

7

Пятая поправка к Конституции США дает право лицам, подвергаемым допросу, не отвечать на вопросы, если ответы могут быть использованы против них.

8

Известная телеведущая, писательница, издательница журнала о еде.

9

Герой одноименного фильма, профессиональный игрок.

10

Безалкогольное пиво.